Текст книги "Разведка и шпионаж. Вехи тайной войны"

Примерно в то же самое время, с конца 70‑х годов, начался «крестовый поход» русофобов против Советского Союза. 6 августа 1978 года умирает папа Павел VI. Срочно собравшийся Конклав кардиналов избирает новым папой итальянца Альбино Лучани, который принимает имя Иоанн Павел I. Но папой он остается всего 33 дня – 29 сентября 1978 года его находят в своих покоях мертвым. Расследование показало, что он умер вскоре после состоявшейся накануне встречи с государственным секретарем Ватикана французом Жаном-Мари Вийо, во время которой Вийо дал папе бокал шампанского. Дэвид Яллоп в своей книге «Во имя Господа. Кто убил Папу Римского?» (In God’s Name: An Investigation into the Murder of Pope John Paul I, Bantam Books, 1984 – книга была переведена на многие языки мира и вышла общим тиражом более 6 млн экземпляров) приводит неопровержимые доказательства того, что понтифик был отравлен. В тот же вечер вопреки всем католическим канонам его тело было забальзамировано и вслед за этим также спешно кремировано. Никаких анализов внутренних органов не проводилось. А вскоре, 9 марта 1979 года, там же в Ватикане умирает и сам Жан-Мари Вийо…

Збигнев Бжезинский, советник президента США по национальной безопасности, прибывший на похороны Лучани в качестве официального американского представителя, остаётся в Риме вплоть до того момента, когда новым папой Римским под именем Иоанн Павел II был выбран такой же поляк Кароль Войтыла, с которым Бжезинский состоял в переписке с начала 60‑х годов. Преступный союз Ватикана, ЦРУ и итало-американской мафии не брезговал ничем, включая незаконные валютные операции, наркоторговлю, торговлю оружием, отмывание денег и заказные убийства. Все вырученные от этого преступного бизнеса колоссальные средства шли на борьбу с коммунизмом в Латинской Америке, Италии и Польше. Поэтому приезд в Польшу в июне 1979 года папы-поляка стал настоящим взрывом. Уже год спустя в Гданьске возникло оппозиционное профсоюзное движение «Солидарность», во главе которого встал Лех Валенса, получивший благословение папы: «Валенса послан нам самим Богом».

Вскоре после избрания Войтылы папой римским председатель КГБ СССР Юрий Владимирович Андропов информировал Политбюро, что решение Ватикана было принято под давлением Бжезинского и представляет собой реальную угрозу для всего Варшавского договора. Практически тут же Бжезинский руками президента США наносит ещё один удар. 3 июля 1979 года Джимми Картер подписывает указ, санкционирующий финансирование оппозиционных сил в Афганистане, действующих против марксистского правительства Тараки. Последний был свергнут и тайно убит в сентябре 1979 года. Одновременно ЦРУ развернуло операцию «Циклон», которая является одной из самых продолжительных и дорогостоящих тайных операций американских спецслужб. Финансирование моджахедов началось с 20–30 млн долларов в год и достигло к 1987 году уровня 630 млн в год. При этом общая сумма, включающая помощь Пакистану, который отвечал за подготовку 100 тыс. боевиков, достигает 20 млрд долларов.

Третий удар был нанесён 12 декабря 1979 года, когда Совет НАТО в Брюсселе принял пресловутое «двойное решение», предусматривавшее размещение к 1983 году в Европе 572 ракет средней дальности. Подлётное время Pershing-2 до объектов, размещенных в центре Европейской части СССР, составляло всего 8—10 минут, что делало их очень опасным оружием первого удара, поскольку ракеты средней и меньшей дальности не учитывались в существовавших на то время соглашениях об ограничении стратегических вооружений.

В 1981 году в США к власти пришли наиболее реакционные силы во главе с президентом Рональдом Рейганом, который активизирует контакты с Иоанном Павлом II, рассматривая его и Польшу как ключ к уничтожению «империи зла». В июне 1982 года Рейган лично посетил папу, который благословил Рейгана начать «крестовый поход» против Советского Союза до его полного уничтожения. Вскоре Рейган подписал секретную директиву, наполняющую идею «крестового похода» материальным содержанием. В тайном сотрудничестве с Ватиканом и через него в адрес «Солидарности» контрабандным путем пошли деньги, факсы, компьютеры, копировальная техника, транспортные средства, полиграфическое оборудование, радиостанции. Самым серьезным образом рассматривались вопросы поставок оружия польским повстанцам.

Советский Союз оказался в сложной ситуации. Как показывает анализ недавно опубликованных рабочих записей Андропова, уже в первой половине 1982 года наблюдается резкое изменение его круга общения. Главным направлением работы Андропова становится международная проблематика (11 встреч с заведующим отделом ЦК КПСС по соцстранам Русаковым, 5 встреч с заведующим международным отделом ЦК Пономаревым и 6 встреч с консультантом Старой площади Арбатовым). В качестве генсека Андропов активизирует свою работу с руководителями экономических отделов ЦК Долгих, Рыжковым и Горбачёвым. Расклад становится понятным: СССР всё труднее выдерживать экономический груз гонки вооружений, каким-то образом необходимо договариваться с Западом. Сам Андропов никогда в капстраны не выезжал. Выбор пал на Горбачёва. При этом Андропов не представлял себе Горбачёва в роли руководителя партии и государства и никогда не поручал ему вести заседания Политбюро – об этом автору рассказал Виктор Васильевич Шарапов, старший помощник Андропова. Так что слухи о том, что Андропов якобы готовил Горбачёва к руководству страной и чуть ли не является вдохновителем горбачёвской «перестройки» – это не более, чем миф.

Иоанн Павел II вернулся в Польшу в 1987 году и отслужил торжественную мессу в Гданьске перед восторженной толпой в 750 тыс. человек. 25 августа 1988 года министр внутренних дел Польши Чеслав Кищак встретился с Валенсой и представителем польского епископата аббатом Алоизием Оршуликом. В следующем году состоялся «круглый стол», результатом которого стала легализация «Солидарности» и проведение парламентских выборов в июне 1989 года, на которых «Солидарность» завоевала 99 из 100 мест в Сенате.

В декабре того же 1989 года Горбачёв прибыл в Ватикан с целью установления с ним дипломатических отношений, где на встрече с Войтылой произнес покаянную речь, перемежавшуюся с хвалебными и заискивающими высказываниями в адрес польского папы. Так завершился «крестовый поход» против Советского Союза. 15 марта 1990 года Горбачёв стал президентом, а Валенса – 22 декабря того же года. В 1992 году Горбачёв заявил: «Всё, что случилось в Восточной Европе в последние годы, не было бы возможным без присутствия во всём этом папы, без великой роли, даже политической, которую он сыграл на мировой арене» (La Stampa, March 3, 1992).

Однако страна, построенная многими поколениями русского и братских ему народов, оказалась не по зубам даже упомянутым выше инфернальным силам и существует назло всем западным шавкам до сих пор. И в этом немалая заслуга Юрия Владимировича Андропова.

Песня гор

 
Собирайтесь-ка гости мои на моё угощенье,
Говорите мне прямо в глаза чем пред вами слыву,
Царь небесный пошлёт мне прощение за прегрешенья.
А иначе зачем на земле этой вечной живу?
 

Булат Окуджава

Лаврентий Павлович Берия является создателем национальной разведывательной службы Советского Союза, причём в самый ответственный период, накануне Великой Отечественной войны. Если бы этого не случилось, мы вряд ли бы выстояли на Волге и на Кавказе, не смогли бы своевременно начать создание урановой промышленности и в кратчайшие сроки испытать атомную бомбу, перечеркнув тем самым планы Запада на достижение ядерного превосходства.

Лаврентий Берия родился 29 марта 1899 года в довольно большом селении Мерхеул в Абхазии, что в 2 км от берега Чёрного моря. Его родители были мегрелами. Марта Виссарионовна Джакели, мать Лаврентия, принадлежала к обедневшим потомкам князей Джакели, которые на протяжении пятисот лет (с XII по XVII век) являлись наиболее мощной политической силой Южной Грузии и постоянно конфликтовали с грузинскими царями из династии Багратиони. По другой линии Марта состояла в отдалённом родстве с мегрельским княжеским родом Дадиани, владевшим западной грузинской провинцией Мегрелия. В 1803 году князь Григорий Дадиани принял подданство России на правах вассального владетеля, а в 1867 году князь Николай Дадиани окончательно уступил России свои права на Мегрелию, получив титул светлости и фамилию князя Мингрельского. Княжество вошло в состав Российской империи как Кутаисская губерния, а светлейшие князья Мингрельские стали частью российского дворянства.

Мегрелы сохранили свою идентичность, существенно отличающуюся от грузинской, и при этом в своём поведении обнаруживают ряд параллелей с соседней абхазской этносредой. Все они прирождённые всадники, отличаясь в бою невиданной смелостью: сверху чёрная чоха с закатанными рукавами, пояс с кинжалом, под панцирем чёрная шёлковая рубаха, ниже широкие шаровары и облегающие ногу высокие чёрные сапоги, на голове башлык или папаха.

Хотя родители Лаврентия были людьми небогатыми, но дали сыну хорошее образование в Сухумском высшем начальном училище, которое он окончил в 1915 году и переехал в Баку. Туда же к нему переехали мать и глухонемая сестра, которых он содержал с 17 лет, работая в «Товариществе нефтяного производства братьев Нобель» – первой в Российской империи нефтяной компании, осуществлявшей все технологические циклы производства, от поиска и разведки месторождений нефти, их бурения и разработки, вплоть до переработки и реализации товарных нефтепродуктов.

Учась в Бакинской технической школе (с 1918 года Бакинский политехнический техникум, с 1930 года Азербайджанский нефтяной институт), которую он окончил в 1919 году, Берия состоял в подпольном марксистском кружке. В марте 1917 года он вступил в партию большевиков РСДРП(б) и с 1918 года работал в секретариате Бакинского Совета Народных Комиссаров (Бакинской Коммуны) – первого советского правительства в Закавказье, сформированного 25 апреля 1918 года Бакинским Советом (Баксоветом). Были изданы декреты о национализации нефтяной промышленности, 80 % которой до революции принадлежало иностранным компаниям, а также банков, Каспийского торгового флота, о реформе судебных учреждений, конфискации беко-ханских земель и передачи их крестьянам.

28 мая 1918 года в противовес Бакинской Коммуне местными мусульманскими националистами из партии «Мусават» была провозглашена Азербайджанская Демократическая Республика (АДР). 4 июня АДР заключила договор с Турцией, на основе которого турки при поддержке Германии направили в Баку Кавказскую исламскую армию под командованием генерала Нури-паши.

Как рассказал автору этих строк космонавт Герой России Юрий Михайлович Батурин, его отцу, Михаилу Матвеевичу Бутурину, который в годы Великой Отечественной войны был главным резидентом внешней разведки НКВД СССР в Турции, весной 1918 года ещё не стукнуло 14 лет. Он окончил начальное училище в Баку как раз 28 мая и в ответ на турецкую агрессию вместе с братом вступил в Красную гвардию. Брату выдали винтовку, удостоверение и послали патрулировать город. А Мишу с запиской отправили в Совнарком, где он стал порученцем 38‑летнего Прокофия Апрасионовича Джапаридзе – комиссара внутренних дел и одновременно продовольствия Бакинской Коммуны. На выдранном из школьной тетрадки листке Джапаридзе выписал Мише удостоверение:

– Сбегай-ка, земляк, в Совет, отнеси этот пакет, возьми расписку и через час будь здесь.

В секретариате Бакинского Совета пакет у Миши принял молодой человек в студенческой тужурке.

– А расписка? – спросил Миша.

«Студент», как окрестил его про себя Мишка, вздохнул и написал на клочке бумаги: «Пакет принял сотрудник секретариата Баксовета Лаврентий Берия». Затем расписался, поставил дату и время…

После 97 дней героической борьбы Бакинская Коммуна пала. 4 августа 1918 года Баку был оккупирован английскими войсками из состава экспедиционного корпуса генерал-майора Лионеля Денстервиля, которые, однако, вскоре бежали, и 15 сентября в город вошла исламская армия Нури-паши. Когда над комиссарами нависла смертельная угроза и они попытались морем уйти в Астрахань, Миша находился на пароходе «Туркмен» вместе с Джапаридзе. Здесь же был и Анастас Микоян. Однако вместо Астрахани их привезли в Красноводск.

Впоследствии почётный сотрудник госбезопасности полковник Михаил Матвеевич Батурин вспоминал: «Джапаридзе сказал мне: “Дело плохо. При первой же возможности уходи с парохода. И друзьям скажи”. Я послушался, и мы с товарищами ночью покинули пароход вплавь. Кто не ушел, погиб». Среди погибших комиссаров были Степан Шаумян и Прокофий Джапаридзе, они были схвачены англичанами и расстреляны в Закаспийских песках.

После поражения Бакинской Коммуны Берия остался в Баку для нелегальной работы. Осенью 1919 года по заданию руководителя бакинского большевистского подполья Анастаса Микояна он стал агентом Организации по борьбе с контрреволюцией (контрразведки) при Комитете государственной обороны АДР. Факт работы в мусаватистской контрразведке в 1919–1920 годах Берия подтверждает в своей автобиографии, датированной 22 октября 1923 года. Работая там, он передавал полученную информацию в штаб 11‑й армии красных в Царицыне.

Берия отличался феноменальной памятью и, конечно, запомнил Мишу Батурина. Более того, ещё до революции Берия пытался ухаживать за его старшей сестрой, которую звали Верой, но получил от ворот поворот. Поэтому какое-то воспоминание, скорее негативное, у него могло остаться. «При другом повороте он мог бы стать моим родственником, – улыбается Юрий Михайлович. – Но у Веры тогда уже был жених, и она Берию отвергла».

– И как это он потом не расстрелял и её, и брата. Если придерживаться «мемориальной» логики, это было совершенно неизбежно. А он не только их не расстрелял, но и помог снять необоснованные обвинения с их младшего брата Александра.

– Я, конечно, ничего не могу утверждать, но, наверное, он посмотрел их дела, что-то вспомнилось из молодости. И сыграло свою роль – возможно даже положительную.

– Мне кажется, всё это свидетельствует о высочайшем уровне Берии в подборе кадров.

– Безусловно. Причем в очень сжатые сроки. Например, Фитин стал руководителем разведки, не проработав в ней и года. То же самое отец – за год он вырос до резидента. А Лягин, Квасников, Абакумов, Молодцов, Кузнецов? Всё это попадания в «десятку».

В апреле 1920 года Азревком послал телеграмму Ленину с просьбой о помощи, и 25 апреля Реввоенсовет направляет в Баку 11‑ю армию. 28 апреля в 4 часа утра в Баку прибыл бронепоезд «III Интернационал», а 1 мая в Бакинскую бухту вошли эсминцы Волжско-Каспийской флотилии.

После восстановления советской власти в Азербайджане Берию направляют на нелегальную работу в Грузию по линии Кавказского крайкома РКП(б) и Регистрационного отдела Кавказского фронта при Реввоенсовете 11‑й армии. «В Тифлисе связываюсь с краевым комитетом в лице тов. Амаяка Назаретяна, – пишет Лаврентий Павлович, – раскидываю сеть резидентов в Грузии и Армении, устанавливаю связь со штабами грузинской армии и гвардии, регулярно посылаю курьеров в регистрод города Баку. В Тифлисе меня арестовывают вместе с Центральным Комитетом Грузии, но согласно переговорам Г. Стуруа с Ноем Жордания освобождают всех с предложением в 3‑дневный срок покинуть Грузию. Однако мне удаётся остаться, поступив под псевдонимом Лакербая на службу в представительство РСФСР к товарищу Кирову, к тому времени приехавшему в город Тифлис».

За участие в подготовке вооружённого восстания против грузинского меньшевистского правительства Берию вновь арестовывают и заключают в Кутаисскую тюрьму, где он находится в течение июня и июля 1920 года. Здесь он знакомится с Нино Гегечкори, которая становится его женой.

28 июля 1990 года в Тбилиси в газете «7 ДГЭ» («7 ДНЕЙ») была опубликована статья Теймураза Коридзе «Я никогда не вмешивалась в дела Лаврентия…», содержащая единственное интервью Нины Теймуразовны Берия, данное ей незадолго до своей смерти в 1991 году.

«В окрестностях большого города на берегу Днепра, – начинает свой рассказ автор, – на зелёной улочке, в обычной “хрущёвке” живет 86‑летняя женщина. У неё живые глаза и ясный ум. Лицо её хранит следы былой красоты. У неё удивительно хорошая память. Она прекрасно говорит по-грузински, легко переходит на русский и с такой же легкостью возвращается к грузинскому».

Нино родилась в 1905 году в дворянской семье, среди её предков были князья. Учась в знаменитой Кутаисской классической гимназии (в той же гимназии учился, например, Владимир Маяковский, который тоже был родом из дворян), она жила в семье своего дяди Алексея Александровича Гегечкори (партийный псевдоним «Саша»), члена партии большевиков с 1908 года, председателя боевого штаба Западно-Грузинского комитета партии. Он был одним из организаторов восстания против меньшевистского правительства Грузии. «Саша за революционную деятельность сидел в тюрьме, – рассказывает Нина Теймуразовна. – Его жена, Мери, часто ходила к нему на свидания. Я тогда была маленькой девочкой и бегала за Мери хвостиком. Одновременно с Сашей в тюрьме сидел Лаврентий. Я его не знала, а он меня запомнил. После установления в Грузии советской власти Сашу перевели в Тбилиси. И я, естественно, переехала с его семьей. Была уже взрослой девушкой. Помню, у меня тогда была одна пара обуви, но Мери не давала мне её ежедневно, берегла. В училище я ходила в старье, центральных улиц избегала, стеснялась. Однажды мы, учащиеся и студенты, устроили по случаю установления советской власти в Грузии демонстрацию протеста. Нас разогнали, облили водой, и я прибежала домой вся мокрая. Жена Саши спрашивает, что случилось. Я отвечаю. “Да тебя еще и побить надо, – говорит она, – ты в семье Саши Гегечкори живешь и против него же выступаешь!”».

А дело всё в том, что у Нино был ещё один дядя, Евгений Петрович Гегечкори, член III Государственной думы от Кутаисской губернии. Он являлся одним из лидеров социал-демократической фракции Думы и выступал на стороне меньшевиков. В 1918 году после фактического распада Российской империи грузинские меньшевики отделились от Российской социал-демократической рабочей партии (меньшевиков) и образовали Грузинскую социал-демократическую партию, одним из руководителей которой стал Евгений Гегечкори. Вместе с Ноем Жордания он возглавлял меньшевистское правительство Грузии. В 1921 году после установления в Грузии советской власти он эмигрировал вместе с другими членами правительства во Францию.

Напротив, Саша Гегечкори в 1921–1922 годах становится председателем Тбилисского и членом Грузинского ревкомов. В 1922–1923 годах он нарком внутренних дел, с 1924 года – нарком земледелия. Одновременно с 1922 года Саша – заместитель председателя Совета Народных Комиссаров Грузии. Так что один дядя Нино боролся против другого. Один из них умер в эмиграции, занимая пост председателя правительства Грузинской Демократической Республики в изгнании, а другой, страдая от тяжелейших нервных припадков, являющихся результатом тяжёлого ранения в 1918 году, покончил с собой в Тифлисе.

«Как-то по дороге в школу, – продолжает свой рассказ Нина Теймуразовна, – мне встретился Лаврентий (после советизации он часто приходил к Саше, я его уже знала). Спросил, не хочу ли я с ним встретиться и поговорить. Я согласилась. Встретились мы в Надзаладеви, там моя сестра и зять жили, поэтому я хорошо это местечко знала. Сели на скамью. На Лаврентии было чёрное пальто и студенческая фуражка. Он сказал мне, что уже много времени я ему очень сильно нравлюсь… Да, так и сказал, что полюбил меня и хочет взять в жены. Было мне в то время 16 лет. Я подумала и согласилась – чем жить в чужой семье, лучше создать собственную. Лаврентию в то время было двадцать два года».

В августе 1920 года Берия был назначен управляющим делами ЦК КП(б) Азербайджана, а в октябре того же года – ответственным секретарём Чрезвычайной комиссии по экспроприации буржуазии и улучшению быта рабочих. Постановлением Политбюро ЦК АКП(б) от 16 июля его назначают заместителем председателя Азербайджанской Чрезвычайной Комиссии по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией, бандитизмом и преступлениями по должности (АзЧК). Как пишет Нино, «один год в Баку жили, потом вернулись в Тбилиси. В 24‑м я родила сына Серго. Жили бедно. Время было такое – жить по-человечески было стыдно, боролись с богатством».

Возвращение в Тифлис датируется ноябрем 1922 года, когда Берию назначили начальником Секретно-оперативной части (СОЧ) и заместителем председателя ЧК при СНК Грузинской ССР. В июле 1923 года он был награждён орденом Боевого Красного Знамени республики, а в 1924 году – орденом Красного Знамени СССР за ликвидацию меньшевистского восстания. 2 декабря 1926 года Лаврентий Павлович Берия становится председателем ГПУ Грузинской ССР, заместителем председателя ГПУ ЗСФСР и заместителем полномочного представителя ОГПУ в ЗСФСР. Одновременно с апреля 1927 года по декабрь 1930 года Берия был народным комиссаром внутренних дел Грузинской ССР.

17 апреля 1931 года Берия был назначен председателем ГПУ ЗСФСР, полномочным представителем ОГПУ в ЗСФСР и начальником Особого отдела ОГПУ Кавказской Краснознамённой армии. Одновременно с 18 августа по 3 декабря 1931 года он являлся членом коллегии ОГПУ СССР.

Таким образом, Берия имел глубочайший опыт работы в органах госбезопасности, пройдя по карьерной лестнице с самого нижнего до самого верхнего этажей. 14 ноября 1931 года он был назначен первым секретарём ЦК КП(б) Грузии, а 17 октября 1932 года – первым секретарём Закавказского крайкома при сохранении должности первого секретаря ЦК КП(б) Грузии. В начале марта 1935 года Берия был избран членом ЦИК СССР и его президиума. 17 марта 1935 года он был награждён своим первым орденом Ленина.

На посту руководителя Закавказья Берия внёс большой вклад в развитие его нефтяной промышленности, при нём было введено в строй много крупных промышленных объектов. Грузия была преобразована во всесоюзную курортную зону. К 1940 году объём промышленного производства в Грузии вырос по сравнению с 1913 годом в 10 раз, сельскохозяйственного – в 2,5 раза. В структуре сельского хозяйства стали преобладать высокодоходные культуры субтропической зоны. На сельскохозяйственную продукцию, производимую в субтропиках (виноград, чай, мандарины и т. д.), были установлены высокие закупочные цены, грузинское крестьянство стало наиболее зажиточным в стране:

 
Виноградную косточку в тёплую землю зарою,
И лозу поцелую и спелые гроздья сорву,
И друзей созову, на любовь своё сердце настрою.
А иначе зачем на земле этой вечной живу?
 

В проекте издания Сочинений Сталина в конце 1935 года Берия был указан в составе редакции, а также кандидатом в редакторы отдельных томов. Его жена пишет: «Лаврентий был постоянно занят работой. Времени для семьи почти не оставалось. Очень много работал. Сейчас легко критиковать, но тогда действительно шла борьба. Советской власти нужно было победить. Вы помните, что писал Сталин о врагах социализма? Эти враги действительно существовали. Сейчас любой бухгалтер может встать и сколько угодно критиковать Сталина. Я знала этого человека, в своё время мы общались. Это верно, что он был суровым и жестоким, но кто скажет, что для тех времен жестокость не была нужна? Сталин хотел сделать большое и сильное государство, и он это сделал. Верно и то, что потребовалось много жертв, но почему никто не подсказал другой дороги, которая безболезненно привела бы к цели? Потом Света написала, что отец жестоко с ней обращался. Света на моих глазах выросла, очень способным и целеустремленным человеком была, любимый ребенок. Отец очень любил ее. И вот этот любимый ребенок заявляет в один прекрасный день отцу, что полюбила еврея, режиссера Каплера, который старше ее на 28 лет, и что она собирается выйти за него замуж. А как вы поступите, если ваша 16‑летняя дочь скажет вам такое? Он дал ей пощечину. А Каплер получил то, что и заслужил. Он не любил Свету, хотел проникнуть в семью Сталина, и я уверена, что за его спиной стояла какая-то сильная организация. Сейчас о Сталине тысячи сказок рассказывают. Он был обычным человеком, были у него свои слабости. На детей внимания не обращал, говорят. Как не обращал? Обращал, но без чрезмерностей: считал, что они самостоятельно должны выбрать дорогу в жизни. Судьба Яши, старшего сына, является тому примером».

Недавно были рассекречены записки начальника охраны Сталина генерал-лейтенанта Николая Сидоровича Власика «Воспоминания о И.В. Сталине». Целиком они впервые опубликованы в журнале «Историческiй въстникъ», том пятый (152), октябрь 2013 года. «1 декабря 1934 г. в Ленинграде был убит С.М. Киров, – пишет Власик. – Смерть Кирова потрясла Сталина. Я ездил с ним в Ленинград и знаю, как он страдал, переживал потерю своего любимого друга. Это подлое убийство показало, что враги советской власти еще не уничтожены и готовы в любой момент нанести удар из-за угла. Тов. Киров был убит врагами народа.

Его убийца Леонид Николаев в своих показаниях заявил: “Наш выстрел должен был явиться сигналом к взрыву и наступлению внутри страны против ВКП(б) и советской власти”.

Летом 1935 г. было произведено покушение на т. Сталина. Это произошло на юге. Сталин отдыхал на даче недалеко от Гагр. На маленьком катере, который был переправлен на Черное море с Невы из Ленинграда Ягодой, тов. Сталин совершал прогулки по морю.

Когда мы вышли из бухты и повернули в направлении Гагр, с берега раздались выстрелы. Нас обстреливали. Быстро посадив т. Сталина на скамейку и прикрыв его собой, я скомандовал мотористу выйти в открытое море. Немедленно мы дали очередь из пулемета по берегу. Выстрелы по нашему катеру прекратились.

При допросе стрелявший заявил, что катер был с незнакомым номером, это показалось ему подозрительным, и он открыл стрельбу… Все это был один клубок. Убийство Кирова, Менжинского, Куйбышева и Горького, а также упомянутые покушения были организованы правотроцкистским блоком. Это показали процессы Каменева и Зиновьева в 1936 г.

Процесс Пятакова, Радека и Сокольникова в 1937 г. и процесс Ягоды, Бухарина и Рыкова в 1938‑м. Этот клубок удалось распутать и таким образом обезвредить врагов советской власти. “Бухарины и Рыковы, Ягоды и Булановы, Крестинские, Розенгольцы”, сказал советский обвинитель Вишинский в своей речи 11 марта 1938 г. на процессе Ягоды в Доме союзов, это “пятая колонна”».

Уникальные свидетельства относительно «пятой колонны» в СССР приводит Густав Хильгер (Gustav Hilger), главный немецкий эксперт по России, с 1923 и до 22 июня 1941 года советник-посланник посольства Германии в Москве при четырёх послах (граф Ульрих фон Брокдорф-Ранцау, Герберт фон Дирксен, Рудольф Надольный, граф Вернер фон дер Шуленбург). «Мы замечали у многих советских лидеров глубокую и неизменную ностальгию о былых днях германо-советского сотрудничества; некоторые из них бывали достаточно откровенны и выражали эту ностальгию в беседе с немецкими друзьями, – пишет Хильгер в книге “Несовместимые союзники. История и мемуары о германо-советских отношениях. 1918–1941” (G. Hilger and A. Meyer. The Incompatible Allies. A Memoir-history of German-Soviet Relations. 1918–1941. New York, 1953). – В августе 1934 у Радека было свидание с профессором Оберлендером (Теодор Оберлендер, директор Института Восточной Европы в Данциге, рейхсляйтер Союза германского Востока, политический руководитель батальона абвера “Нахтигаль”, в 1953–1960 годах федеральный министр по делам перемещённых лиц, беженцев и жертв войны. – А.В.) и пресс-атташе Баумом (Вильгельм Баум, советник посольства Германии по делам печати. – А.В.) на даче Баума под Москвой. Инициатива беседы исходила, вероятно, от Оберлендера, но, видимо, Радек охотно согласился. Оберлендер был близким другом Эриха Коха (гауляйтер Восточной Пруссии, рейхскомиссар Украины. – А.В.). Во время Второй мировой войны Кох стал одним из самых беспощадных сторонников политики аннексий и истребления на оккупированной советской территории (“Украинцы – это оскотинившиеся русские, которые за идею Украинской Державы готовы зарезать даже свою фрау. Они – идеальные бойцы против Красной армии, но после подлежат тотальной санации как самые страшные варвары”, – Эрих Кох, см. Д.Н. Медведев “Сильные духом”). Баум позднее рассказывал мне о некоторых удивительных высказываниях Радека при этой встрече: в присутствии своего друга Бухарина Радек будто бы восхищался организационными талантами нацистов, силой нацистского движения и огромным энтузиазмом нацистской молодежи. “На лицах немецких студентов в коричневых рубашках, – восклицал он, – мы замечаем такую же преданность и такой же подъём, какие когда-то освещали лица молодых командиров Красной армии”».

Баум сообщил Хильгеру, что оба, и Радек и Бухарин, выражали глубокую симпатию к «чудесному немецкому народу». Хильгер передаёт слова Баума: «Радек сказал: “Есть замечательные парни среди штурмовиков… Вы увидите, они ещё будут драться за нас, бросая ручные гранаты”».

Контакты Радека с Оберлендером и другими нацистами фиксировались советской контрразведкой, однако из-за предательской политики участвовавшего в заговоре наркома внутренних дел Генриха Ягоды этим материалам не был дан ход. Лишь после снятия Ягоды с поста наркома внутренних дел Радеку и Бухарину припомнили все эти контакты и конфиденциальные беседы с немцами, вследствие чего они были обоснованно обвинены в сотрудничестве с германской военной разведкой.

На приёме весной 1935 года у германского генконсула в Киеве председатель Киевского облисполкома Марк Сергеевич Василенко (в 1937 году нарком финансов УССР и управляющий делами Совнаркома. – А.В.), по словам Хильгера, рассуждал следующим образом: «В конце концов Германия пытается освободиться от навязанных ей уз Версаля. Какая нелепость, что Советская Россия вступила в союз с таким “вырождающимся” государством, как Франция! Мир может быть обеспечен только при условии дружбы СССР с Германией. Кого могут беспокоить расовые концепции национал-социалистов?» – причём слова эти были сказаны Василенко в присутствии управляющего Всеукраинской конторы Госбанка СССР Александра Марковича Певзнера, по национальности еврея.

Говоря о советско-германских отношениях, Хильгер отмечает: «По мнению Гитлера, вопрос стоял бы иначе, если бы развитие событий в России свидетельствовало об её отходе от международного коммунизма и эволюции к полной деспотии, быть может, поддерживаемой в основном военными».