Текст книги "Казаки в Первой русско-турецкой войне. 1768–1774 гг.."

Глава 7. Кампания 1774 года

В преддверии мира

В завершающую войну кампанию 1774 года русские войска воевали на тех же трех театрах военных действий: на Дунае, в Крыму и в Предкавказье.

Начало кампании обнадеживало уж тем, что в Турции произошла смена султана. «В 1774 г. вступил на престол султан Абдул-Гамид, по кончине брата своего Мустафы, государь малодушный, преданный неге, носивший одно именование Повелителя Оттоманов; ибо вся власть была в руках сестры его и Верховного Визиря Мехмет-Мусун-Заде»[796]796
  Бантыш-Каменский Дм. Указ. соч. Ч. 2. С. 38.


[Закрыть]. Произошло это 25 января 1774 года.

Мехмет-Мусун-Заде, участник войны 1736–1739 годов, склонялся к миру, но в Стамбуле узнали, что «в московской земле появился мятежник», и русские «ищут предлогов удалиться»[797]797
  Рассказ Ресми-эфенди… //war2 175x.narod.ru/doc/mmr_resm07.html


[Закрыть].

Канцлер граф Панин требовал, чтоб Румянцев, продолжив переговоры, пригрозил визирю, что, в случае затяжной войны, русские разобьют все турецкие крепости, разорят до основания города и селения, а жителей Бессарабии, Молдавии и Валахии выведут в Россию, где много пустых мест.

Впрочем, указанные территории и так уже были разорены. Достать так какой-либо провиант было практически невозможно. Молдаване, разуверившись, что их в ближайшее время присоединят к России, начали бояться связи с русскими, уклонялись от поставок. Поляки и укранцы из тыловых районов 1-й армии, откуда, собственно, и черпались продовольствие и фураж, бежали в Австрию. «Скот, потребный для транспортов, почти совершенно пал от изнурения и заразы»[798]798
  Петров А. Война России с Турцией… Т. 5. С. 3.


[Закрыть].

Сказывалась нехватка личного состава. «Почти все старые солдаты были перебиты или умерли в госпиталях», – писал А.А. Петров[799]799
  Петров А. Война России с Турцией… Т. 5. С. 3.


[Закрыть]. Тщательно фиксируя все потери, упоминаемые в разных источниках и отмеченные в этой книге, мы подсчитали, что русская армия за прошедшие 1768–1773 годы потеряла убитыми 5655 человек, а ранеными – 13 690. Видимо, сказались «язва» и другие «обыкновенные» болезни. Иначе трудно объяснить, почему исчезли «почти все старые солдаты». Если же брать на веру продекларированные русским командованием турецкие потери за то же время, то турки потеряли убитыми от 72 тысяч до 100 тысяч. В плен русские взяли 26 902 человека.

Начало кампании оттягивалось главнокомандующим. 18 [29] марта 1774 года П.А. Румянцев писал из Ясс Екатерине II в реляции: «Государыня всемилостивейшая!.. Хотя я прилагаю неусыпно рачение, чтобы сколь можно ранее открыть на сопротивном берегу военные действия, во исполнение высочайших предписаний от Вашего Императорского Величества, но естественные препятствия, то есть продолжающаяся здесь и доселе большая стужа, а от оной и непроизростание травы ни малейше на полях, не только того учинить еще не дозволяют, да и выступить войскам из квартир нет средства, не подвергая себя и скот опасному изнурению.

Сии непреоборимые противности удерживают армию вашего императорского величества от всякого начинания полевых действий; а упражнение между тем мое есть в приготовлении всего надобного к тому, дабы с настатьем поры удобной не замедлить движением войск, для которого в исправность и готовость приводятся полки, елико возможно по неприбытию еще в оные на укомплектование рекрут и строением мундирных вещей, едва только теперь привозимых…»[800]800
  http://www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Russ/XVIII/1740–1760/Rumjancev_P_A/Sb_dokumentov


[Закрыть]

В начале 1774 года домой отправился лечиться Дмитрий Мартынов «по прошению его за болезнью и для поправления домашней экономии», свой полк передал сыну Андрею, которого Румянцев произвел «из старших есаулов в казацкие полковники»[801]801
  Королев В.Н., Корягин С.В. Мартыновы, Бобриковы и другие… С. 34.


[Закрыть]. Дмитрий Мартынов входил в оппозицию против опального атамана Ефремова, его дочь была замужем за братом главного недоброжелателя атамана Павлом Кирсановым. Теперь Мартынов стремился принять участие в переделе власти на Дону. Забегая вперед, скажем, что это ему удалось.

Андрей Дмитриевич Мартынов в 14 лет стал командиром полка (куда там Аркадию Гайдару!). Румянцев его произвел. Военная коллегия производство утвердила.

Есаул Иван Михайлович Барабанщиков с командой с 7 января 1774 года по р. Тузлову прикрывал донскую столицу на ближних подступах.

Часть казаков сняли с границы по Кагальнику и со 2 марта отправили с полком бригадира Ильи Денисова на Пугачева. Летом вслед за ним ушел полк Максима Янова.

Чувствовалось, что противники устали. Если в 1771 году боевые действия вдоль Дуная велись беспрерывно, в том числе и зимой, то теперь стычки с турками были крайне редки. В той же реляции от 18 марта Румянцев докладывал императрице о стычках десятидневной давности: «Генерал-порутчик Каменской репортовал от 7-го числа из Баната Краиовского, что неприятель, переправясь ночью чрез Дунай на нашу сторону от крепости Острова, засел в горах и отрезал посланной наш разъезд из арнаут, а потом напал на пикет пред Глоговым, да и на самой Глогов, оттуду все арнауты разбежались, а неприятель тотчас поворотился на Баи и к Дунаю, к крепости Острову, где и переправился чрез реку. При сем набеге убит наш один казак, один гусар, а из арнаутов двадцати трех человек разбежавшихся сколько побито или пленено, еще не собрано точного известия»[802]802
  http://www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Russ/XVIII/1740–1760/Rumjancev_P_A/Sb_dokumentov


[Закрыть].

Вспышка активности произошла на восточном побережье Черного моря.

Подвиг Платова

Весной 1774 года два крымских хана, ставленник русских и ставленник турок, оспаривали власть над Крымом. Ставленник русских Саиб-Гирей, подкрепленный войсками князя Долгорукова, сидел в Крыму, а ставленник турок, Девлет-Гирей, с десятитысячным войском высадился в Тамани и, ссылаясь на фирман турецкого султана, подбивал закубанцев присоединиться к нему для борьбы с русскими. Но истинно лакомым куском для Девлет-Гирея была трехсоттысячная ногайская орда, помирившаяся с русскими и переселившаяся из Бессарабии на Кубань. Неизвестно, пошли бы ногайцы, взбунтуй их Девлет-Гирей, отбивать для беспокойного хана отцовский престол, но шестьдесят тысяч семей-казаков, шестьдесят тысяч немирных всадников под боком у войска Донского, разославшего всех боеспособных казаков в полки на Дунай, в тот же Крым и на другие кордоны, – тут было над чем задуматься. По всему Волго-Донскому междуречью и до примкнувших к Пугачеву башкир не было у России прикрытия от возможного набега Ногайской орды. А пойдут они вверх по Волге? А присоединятся к Пугачеву?..

В середине марта Девлет-Гирей с десятью тысячами своего войска и с пятнадцатью тысячами присоединившихся «хищников» (как утверждал В.А. Потто, «пятнадцатитысячным сборищем горцев»[803]803
  Потто В.А. Указ. соч. Т. 1. С. 64.


[Закрыть]) вышел из Тамани и двинулся к кочевьям Ногайской орды. Были у него и татары, и черкесы, и донцы-некрасовцы, и какие-то «арапы».

Противником Девлет-Гирея считался Джан-Мамбет-бей, главный начальник ногайских племен. При Джан-Мамбет-бее находился отряд русских войск подполковника Бухвостова, который был выслан из 2-й армии князя Долгорукова охранять интересы преданных России татар. У Бухвостова насчитывалось 1500 всадников – ахтырские гусары, драгуны и донские казаки.

Ногайцы колебались. Получилось так, что Девлет-Гирей и противостоявший ему отряд подполковника Бухвостова, пришедший из 2-й армии «блюсти ногайские интересы», дрались на ногайской территории за влияние на этих самых ногайцев.

Девлет-Гирей напирал, хотел схватить и вырезать ногайскую верхушку, верную союзу с русскими (а может, и не вырезать, а по-хорошему договориться), ногайцы пятились, поскольку ненавидели, но боялись русских, устроивших им несколько лет назад на Дунайском театре знатное кровопускание, не верили туркам и крымчакам, – но решались поднять оружие против единоверцев. Естественно, что всадники и целые отряды ездили из крымского лагеря в ногайский и обратно, уговаривали, сомневались, обещали, обманывали. А Бухвостов, как сторожевой пес, отгонял крымских «волков» от ногайских «овец».

На территории Едичанской ногайской орды полуторатысячный отряд Бухвостова разгромил авангард крымчаков под началом калги брата хана Шаббас-Гирея. Ногайцы «определились» и вместе с гусарами и казаками преследовали и рубили разбитых крымчаков.

Спустя несколько дней «донской полковник Ларионов, отправленный со своим полком на разведку, ночью был внезапно окружен многочисленными толпами недавно разбитых татар. По счастью, Ларионов не потерял присутствия духа и, пользуясь темнотой ночи, атаковал татар в пики, сбил и рассеял их так, что на рассвете следующего дня ни одного из них уже не было видно в окрестностях русского лагеря»[804]804
  Потто В.А. Указ. соч. Т. 1. С. 64.


[Закрыть].

Но все эти стычки, в которых «забавы много, толку мало», скоро закончились. Девлет-Гирей со всем своим войском подступил вплотную, и Бухвостов настоял, не надеясь на ногайскую дружбу, чтоб Едичанская орда передвинулась ближе к русской границе, под прикрытие русских пограничных войск.

2 апреля орда снялась, едичанцы двинулись от Калалы к Ее. Прикрывать ее уход на речке Калалах были оставлены казачьи полки Ларионова и Матвея Платова. На другой день, 3 апреля, на речку Калалах нагрянул сам Девлет-Гирей со всем своим войском. Есть еще одна версия, что Платов и Ларионов с полками сопровождали обоз с продовольствием, направленный для русских войск, стоявших на Кубани, а Девлет-Гирей со всем своим войском устроил им засаду, провиант хотел отбить. Странно. Два полка прикрывают транспорт с продовольствием (обычно для этого снаряжали не более нескольких сотен), а двадцать пять тысяч всадников ждут их в засаде… Очень странно. А.А. Петров считает, что «при этом поспешном передвижении не было возможности взять с собой провиант, заготовленный для команды подполковника Бухвостова и больных. Поэтому для охранения их оставлены были на месте команды донских казаков при полковниках Платове и Ларионове»[805]805
  Петров А. Война России с Турцией… Т. 5. С. 93.


[Закрыть]. Тоже странно. Отряд уходит, а провиант оставляет на месте и с ним оставляет 2 полка – половину отряда. Нет, скорее прав Потто, который в своей «Кавказской войне» писал: «Ногайская орда поднялась и стала уходить на речку Ею. Но для того, чтобы прикрыть ее переселение и вместе с тем забрать провиант, имущество, скот и даже больных, покинутых жителями в местах, где были их становища, подполковник Бухвостов оставил из своего отряда два слабых казачьих полка под начальством полковников Платова и Ларионова»[806]806
  Потто В.А. Указ. соч. Т. 1. С. 71.


[Закрыть]. Переселение, видимо, шло «добровольно-принудительно», а потому мешки с зерном, к которым мы еще вернемся, столь необходимые и бесценные для ногаев весной после голодного года, были под охраной двух донских полков. И для Девлет-Гирея это зерно (явно не местного производства, а присланное из России подкормить замиренную Ногайскую орду) было очень кстати.

Здесь и случился знаменитый «подвиг Платова». 20-летний командир полка, назначенный на эту должность командующим 2-й армией князем Долгоруковым из бессменных ординарцев, Матвей Платов явно «нуждался в подвиге». Зимой с 1770 на 1771 год 17-летний хорунжий Платов был послан по требованию нового командующего 2-й армией в штаб армии в ординарцы. За два года службы стал командиром полка. Князь Долгоруков назначил его на открывшуюся вакансию. Теперь перебросили его с полком из Крыма на Кубань усмирять зашевелившихся ногаев и закубанские налеты пресекать. Служба бесконечно нудная, кровавая и неблагодарная, хотя и привычная. А кроме того, возвращался он к своим, под другого походного атамана. Кого-то еще назначат, как-то свои Матвея примут… Не выбран он и канцелярией войска Донского не назначен, а написан в донские старшины князем Долгоруковым…

Через много-много лет престарелый Матвей Иванович рассказал, его первый биограф записал, а доверчивые историки пересказали следующую историю: «Когда донцы расположились на ночлег, к Платову подошел один из старых казаков и предложил ему прилечь ухом к земле. На вопрос казака, что слышит молодой полковник, последний ответил, что слышит шум, похожий на крик птицы. Опытный казак объяснил, что это действительно кричат птицы, но птицы кричат ночью тогда, когда бывают разложены огни и, судя по крику птиц на большом пространстве, огней должно быть много. Из этого казак заключил, что вблизи должно находиться много татар и что к утру надо ждать их нападения на транспорт. Платов и Ларионов немедленно распорядились устроить вагенбург, то есть род заграждения людей повозками и кулями с хлебом, и казаки засели в этом вагенбурге». Это Ф.А. Щербина, «История Кубанского казачьего войска», том 1. И А.А. Петров подтверждает, что казаки «усилили свое положение ретраншементом, за которым и расположились»[807]807
  Петров А. Война России с Турцией… Т. 5. С. 93.


[Закрыть].

Очень интересно. Мы знаем описание многих великих сражений, которым предшествует описание ночи перед боем, море разложенных огней, ликующие французы, тихий русский бивак… Но то, что разложенные ночью костры вызывают крик птиц, мы слышим впервые. Далее. Можно ли, припав ухом к земле, услышать далекий крик птиц? Можно ли услышать крик птиц, потревоженных огромным количеством разложенных костров, и не видеть зарева от этих костров?

Может быть, птицы действительно кричат, если ночью разложить много костров. Может быть, они и в ту ночь кричали. Ведь рядом, совсем рядом, стояла Едичанская ногайская орда, позже, во время боя, казаки простым глазом видели, «как из едисанских аулов бегали татары в ханское войско и обратно оттуда прибегали… которым ни в той, ни в другой стороне, как однозаконникам своим не причиняли никакой обиды…». А Едичанская орда – это двадцать тысяч семей, двадцать тысяч костров в ту апрельскую ночь совсем близко. Светло было, как днем.

Огни эти Матвей Платов видел, но что же он услышал, припав ухом к земле?

Хитры были казаки и вместе с тем тактичны. Зная, как молод и самонадеян их полковник, как трудно уговорить двадцатилетнего мальчишку, делающего невиданную пока на Дону карьеру, проявить здравый смысл и не атаковать, а обороняться, они предложили ему самому послушать землю, а потом, когда он услышал гудение от топота многих тысяч копыт и какие-то странные скрипучие звуки, спросили его казаки, невинно улыбаясь, не напоминают ли ему эти звуки крик потревоженной птицы. Да, шла орда, и скрипели кибитки.

«А половцы неготовыми дорогами побегоша к Дону Великому: Кричат телеги полунощны, рци, лебеди распущены…» Это «Слово о полку Игореве». Б.А. Рыбаков в своей работе «Петр Бориславич» в поиске автора «Слова о полку Игореве» писал: «Упоминание “телег” отнюдь не случайно. Это не кибитки-“вежи”, в которых живут жены и дети, только обременительные в походах и сражениях. Это – конные повозки военного значения, в которых возили доспехи и запасы стрел».

Ничего не изменилось в степи за шестьсот лет. По скрипу телег, напоминающему лебединые крики, понял Матвей Платов, что крадется в ночи Девлет-Гирей со всем войском и всем обозом. Хан шел медленно, не отрываясь от обозов с запасом стрел, поэтому и решили казаки, что нападение будет утром. Просто биограф неправильно понял его, Платова.

«Если ехать с Дона по большому Черкасскому тракту, то вправо от него, там, где речка Калалах впадает в Большой Егорлык, на вершине весьма пологой и длинной покатости доныне заметны еще остатки земляного вала, за которым, по преданию, бились казаки и Платов с горстью донцов отражал нападение двадцатитысячного турецкого корпуса»[808]808
  Потто В.А. Указ. соч. Т. 1. С. 70.


[Закрыть]. Место это находится на севере современного Ставропольского края, возле границ Ростовской области. Чуть западнее, если пересечь границу Краснодарского края, на возвышенности берут свое начало речки Ея, Челбас, Рассыпная и сам Калалах.

Перед рассветом ушедшая вперед казачья разведка дала знать, что «валит силы татарской видимо-невидимо». Татары приближались стремительно и охватывали казачий лагерь со всех сторон. Исследователи единодушны, что казаки «не успели опомниться и сесть на коней», «растерялся даже более опытный Ларионов, бывший лет на десять старше своего товарища», казаки были «близки к панике». Платов же, естественно, не растерялся. Счастье его характера заключалось в том, что при всех своих лености и сибаритстве, при массе других отрицательных черт (ведь пишем мы не о Боге, а о человеке), в критических ситуациях был Матвей Платов хладнокровен и деятелен и действовал молниеносно.

Он приказал быстро сдвинуть телеги и загородить со всех сторон небольшой окоп, возведенный за ночь, а затем отобрал двоих казаков на лучших лошадях и направил их за помощью к Бухвостову, который был неподалеку со всей едичанской ногайской знатью. Опустим выспренные речи, которые приписывали Платову его биографы («…Знайте, что вы положите головы в честном бою за край ваших отцов, за православную веру, за ваших братьев, за матушку-царицу – за все, что есть на земле святого и драгоценного для русского чувства!»), зададимся вопросом, почему не послали гонцов раньше, ведь знали, всю ночь «окоп» возводили. Или что-то рассмотрели в подлетевших татарах наметанным глазом донские полковники? Обоза не бросили, в осаду сели. И это из-за ногайского добра?.. Гонцы в окружении небольшой команды бросились на прорыв. В короткой рукопашной татары эту команду рассеяли и загнали в вагенбург, один из гонцов погиб, но другой, пользуясь круговертью и неразберихой скоротечного боя, прорвался и исчез за речкой Калалах, что, собственно, и нужно было Платову и всем осажденным.

В восемь утра, как явствует из документов, «окоп» был окружен со всех сторон, и крымчаки предложили донцам сдаться. Крымчаков и закубанцев насчитывалось примерно 20 тысяч. «Здесь был полный штат лиц, назначенных султаном для исполнения должностей в Крыму, уже занятых другими»[809]809
  Петров А. Война России с Турцией и польскими конфедератами. Т. 5. С. 94.


[Закрыть]. Наличествовали Девлет-Гирей, Шабаз-Гирей и Мурабек-Гирей.

В.И. Лесин в своей книге «Бунтари и воины» приводит гордый ответ осажденных: «По долгу присяги, учиненной Ее Величеству, мы отказываемся принять ваше требование. Из укрепления нашего не выйдем. Умрем за веру христианскую, но живыми в руки бусурманские не отдадимся».

Переговоры закончились. Часть войска Девлет-Гирея спешилась и бросилась на штурм…

Будь у осаждавших регулярная турецкая пехота или хотя бы одна пушка, казакам пришлось бы туго. Да им и так было не сладко, но часов до четырех они продержались. Ружейным огнем и картечью из единственного орудия отразили шесть приступов. Потери пока были минимальны, татарские стрелы, пущенные снизу, от подножия холма, на излете били сгрудившихся посреди укрепления казачьих лошадей, люди же почти не пострадали.

Полковник Ларионов предлагал «политическое решение вопроса». Бой шел на ногайской территории, за ногайское имущество, и те же союзные России ногаи-едичанцы по одному и кучками крутились среди крымчаков не то в качестве зрителей, не то участников штурма. Можно было начать переговоры, привлечь к ним ногайцев и, обращаясь к неписаным степным законам, регламентирующим ситуации «гость – хозяин», «свой – чужой – доверившийся» и т. д., затянуть «переговорный процесс». Именно так развивались подобные события в приснопамятные 90-е годы в «1-ю Чеченскую войну». Но Платов отказался от каких бы то ни было переговоров. И другим не позволил их начать.

Меж тем старший в отряде подполковник Бухвостов (будучи подполковником русской армии, он считался чина на два выше донских полковников, тех вообще на уровне капитанов почитали) получил известие о развернувшемся сражении и велел седлать. У него был эскадрон ахтырских гусар, легкая драгунская команда и казачий полк Уварова, всего всадников пятьсот, еще меньше, чем у осажденных Платова и Ларионова. Союзные ногайцы вместе с Бухвостовым идти отказались, и вождь их, Джан Мамбет, «с изумлением и жалостью смотрел на отряд, скакавший, как он полагал, на свою погибель»[810]810
  Потто В.А. Указ. соч. Т. 1. С. 75.


[Закрыть].

Отражая седьмую атаку, Платов заметил в степи пыль подходившей подмоги и обратил на нее внимание уже приходивших в отчаяние своих товарищей.

Полковник Уваров со своим полком – это двести – триста казаков – врезался в тыл неприятеля. «Это была атака отчаянная, безумная, не оправдываемая ничем, кроме слепой и дерзкой отваги, но именно эти-то свойства ее и имели решающее влияние на судьбу Калалахской битвы»[811]811
  Потто В.А. Указ. соч. Т. 1. С. 74.


[Закрыть]. Платов посадил своих казаков на уцелевших коней и ударил из «окопа».

Атакованные с двух сторон татары попытались «отскочить», отходили «по эллипсу», чтобы не смять своих, ведь атаке подвергались далеко не все силы Девлет-Гирея. Но отходившие «по эллипсу», вбок, крымчаки нарвались на огонь четырех легких пушек Бухвостова, а затем на них налетели ахтырские гусары. «Это был финал, после которого все татарское скопище разбежалось в разные стороны, и собрать его не представлялось уже никакой возможности», – пишет В.А. Потто в «Кавказской войне»[812]812
  Потто В.А. Указ. соч. Т. 1. С. 74.


[Закрыть].

Досталось и едичанцам, крутившимся среди крымчаков. «Огорченные» их двуличием казаки рубили всех «до смерти», рассказывая потом, что «трудно в баталии, а особливо между ногаями распознать приятеля с неприятелем»:

«То была единственная победа, едва ли когда встречающаяся еще в наших военных летописях: тысяча всадников гнала перед собой двадцатитысячную армию, охваченную паникой! Три раза пытался неприятель остановиться, чтобы собрать свои рассеянные силы, и три раза, сбитый Бухвостовым, снова бросался в бегство» (это опять В.А. Потто)[813]813
  Потто В.А. Указ. соч. Т. 1. С. 75.


[Закрыть]. «В плен казаки не брали никого»[814]814
  Петров А. Война России с Турцией… Т. 5. С. 95.


[Закрыть].

Со стороны казаков было убито 8, 15 без вести пропало и 54 человека ранено, лошадей убито 288 и переранено около трехсот, так что большая половина отряда Платова осталась пешей. Татарских трупов подобрали около пяти сотен.

Опомнившиеся ногайцы приняли в преследовании Девлет-Гирея живейшее участие и предавали смерти всех, кого удалось настигнуть.

Крымчаков и закубанский сброд преследовали до Кубани. И здесь Платов отличился.

Кубань перешли вброд, и затем Бухвостов с гусарами и казаками занял город Копыл, где нашел тридцать четыре турецкие пушки. За эти подвиги Бухвостов был награжден Георгием 3-й степени.

«Платов, будучи в огне, оказался вполне неустрашимым; он сумел ободрить своих подчиненных, приходивших уже в отчаяние, и этим способом удержал их в слабом укреплении до моего прибытия, – доносил Бухвостов. – Затем во время преследования, он с величайшей опасностью для жизни бросался на многочисленные толпы неприятеля, подавая пример своим подчиненным, особенно в лесном сражении близ Кубани, где ободренные им спешенные казаки оказали храбрость примерную»[815]815
  Потто В.А. Указ. соч. Т. 1. С. 74.


[Закрыть].

Встревоженное войско срочно направило на поддержку Бухвостову (а равно и Уварову, Леонову и Платову) еще несколько полков. Походным атаманом над ними с 1 мая 1774 года был назначен полковник Осип Данилов, который начал нести кордонную службу по реке Кубань с 1772 года (и простоял там по 1776 год). С мая 1774 года значится «за Кубанью и Лабой» полк Поздеева 2-го. Еще раньше, с 9 апреля 1774 года, «за Кубанью» в боях значится полк Павла Кирсанова, который с 1 января 1773 года числился на Кавказской линии. Видимо, полк Кирсанова перебросили на Кубань, а на его место, на Кавказскую линию, направили с 19 апреля полк Афанасия Кутейникова.

Помимо этого, на Кавказской линии с 15 марта 1774 года числится полк Ильи Денисова, но с 17 апреля 1774 года он уже был в походе на Пугачева.

Закубанцы от Девлета отпали. Он отправился в Кабарду, пошел на Моздок. По дороге ему попалась Наурская станица. 10 июня случилась легендарная оборона станицы от 8 тысяч татар и кабардинцев, которые были под предводительством калги. Обороняли станицу старики и женщины. «Чугунные пушки перевозились на людях с места на место, смотря по тому, откуда усиливался приступ»[816]816
  Потто В.А. Указ. соч. Т. 1. С. 79.


[Закрыть]. Потери нападавших простирались до 800 человек, больше всего погибло кабардинцев, был убит известный наездник Кагока Татарханов и оставлен на поле боя. 11 июня татары ушли. Причина их отступления якобы в том, что казак Перепорх из пушки убил любимого племянника калги, и в этом татары увидели дурное предзнаменование.

Генерал-майор де Медем со всем своим корпусом устремился за ними в Кабарду. Знаменитый атаман Савельев с казаками и гусарским эскадроном поручика Зимина перешел Терек и уничтожил две чеченские партии, спешившие и опоздавшие к Науру. В бою было взято три знамени. Сам Медем настиг остатки войск Девлета на реке Чегем и рассеял их окончательно.

Так что Кубанский и Северо-Кавказский театр военных действий в 1774 году гремел победами. Но решающие сражения кампании произошли в другом месте.