Текст книги "Комбат. Олимпийский характер"

– Да сам приедет. Может, и сегодня.

– Уже ведь вечер.

– Ну и что? – хмыкнул охранник. – Ты теперь его собственность. Когда хочет, тогда пользует.

– То есть?! – возмутилась Ангелина. – А как же права человека?

– Ладно, боевая! Отдыхай пока.

С этими словами он забрал пустую тарелку и кружку из-под чая и ушел. И опять Ангелина успела увидеть, что на улице уже почти совсем стемнело. В подвале, где она находилась, все время горела одна тусклая лампа почти под самым потолком.

Ангелина присела на маты-матрасы и задумалась. Ведь действительно сейчас она абсолютно беззащитна. Куда и зачем она рванула, знает только Борис Рублев, и получалось, он уже должен прилететь. Оставалось надеяться, что он обратит внимание и расшифрует ее надпись в отеле и найдет ее здесь. Ангелина настолько поверила в то, что именно сегодня ей нужно ждать освобождения, что решила не спать, чтобы не пропустить момент.

И, как оказалось, интуиция действительно ее не подвела. Через некоторое время в окно кто-то постучал.

Глава 7

Комбат, догадавшись в отеле о том, где должна находиться Ангелина Сойкина, понимал, что ретивую журналистку вполне могут использовать в качестве приманки. Ведь по меньшей мере странно, что едва ли не на самом видном месте, на зеркале, осталось ее тайное послание. Но он был слишком опытен для того, чтобы попасться на такой дешевый трюк.

Комбат поехал по обозначенному адресу, но после того, как такси отъехало, не стал сразу показывать, какой адрес его интересует. Он огляделся. Улица была неширокая и заканчивалась тупиком. С двух сторон стояли довольно высокие каменные ограды, за некоторыми из них горели фонари. Раньше здесь, на этой улице, судя по руинам, которые можно было рассмотреть через выбоины в оградах, стояли невысокие строения – бараки или склады. Но теперь, как можно было понять по прикрепленным к оградам планам, расчищалось место для строительства новых олимпийских объектов. Правда, одна из оград, с красиво написанным на ней адресом Красная, 7, недавно покрашенная в ярко-белый цвет, с современными, снабженными системой видеонаблюдения воротами, явно выделялась из всех. На ней никаких планов строительства не висело, и (Комбат несколько раз принюхался) именно оттуда растекался запах дрожжей. Все это было более чем странным. Хотя, возможно, наоборот, во всем этом была определенная закономерность, которую он еще не совсем расшифровал.

Если предположить, что Сойкину действительно использовали как приманку, кто-то должен был наблюдать за всеми, кто выявит повышенный интерес к ограде с адресом Красная, 5.

Оценив обстановку, Комбат не стал сразу штурмовать ограду, за которой, если верить записке на зеркале, находилась Сойкина. Он сделал вид, что интересуется совсем другой оградой, рядом, той самой, где были современные ворота и видеонаблюдение.

Сначала Комбат хотел даже нажать на звонок и вызвать кого-то или, улучив момент, проникнуть на территорию. Но потом решил, чтобы еще больше запутать следы, воспользоваться расположенной еще дальше, справа, облупленной оградой, в которой было достаточно выбоин, чтобы забраться наверх и спрыгнуть во двор. Комбат предполагал, что между Красной, 7 и Красной, 5 ограды невысокие или их нет вообще. На той ограде, кроме адреса Красная, 9, висел план одного из будущих олимпийских объектов – небольшого отеля «Нью Сочи» с развлекательным центром. Строительство финансировал, как было понятно из подписи, банк «Русский оптималь». Комбат тут же вспомнил, что именно так – «Нью Сочи» – называлась не то фирма, не то холдинг его бывшего сослуживца Алексея Пышкина, который просил его помочь. Комбат планировал позвонить ему сразу по приезде в Сочи, но так все повернулось, что пока что ему было не до звонков и не до встреч.

Теперь для него главным было найти Ангелину. Девушке, несомненно, грозила реальная опасность. Притом не только со стороны тех, кто ее похитил, но и со стороны ее главного редактора, который тоже прилетел в Сочи и для чего-то ее разыскивал.

Изучая план будущего отеля «Нью Сочи» на ограде под адресом Красная, 9, Комбат, как говорится, шкурой почувствовал, что за ним наблюдают. И поэтому старался вести себя как можно естественней. Он даже придумал себе легенду. Мол, собрался отдохнуть в Сочи, знакомые дали адрес Красная, 9, сказали, что там их родственница сдает комнаты недорого. Он взял в аэропорту такси, приехал по адресу, а здесь вообще руины. Он хотел соседям позвонить – там, на Красной, 7, вроде как что-то более цивилизованное, – но не решился. А вот перепрыгнул через ограду и увидел то, что увидел.

Главное для него сейчас было каким-то образом выйти на похитителей Сойкиной, и как можно скорей. И другого реального способа, кроме как вызвать огонь на себя, у него в данном случае, похоже, не было.

Но даже Комбат не мог предположить, что «вызывать огонь на себя» нужно было понимать настолько буквально.

Комбат оглянулся по сторонам, прислушался, но, кроме звона цикад и еще какого-то мерного, монотонного постукивания, которое доносилось из-за ограды с охраняемыми воротами, тишину ничто не нарушало. Тогда он быстро вскарабкался наверх, перескочил через ограду, успев заметить, что, кроме руин бывшего здания, там ничего нет, и только встал на землю, как в буквальном смысле был ослеплен вспышками и сбит с ног не то резиновыми пулями, не то шариками.

Шум стрельбы напоминал автоматные очереди и закладывал уши. Прямо на него из руин выскочили три человека в камуфляже и масках.

– Вали его! Вали! – кричал один, а двое других пытались заломить ему руки. Правда, только пытались. Хотя эта похожая на игру в войнушку атака из руин и была неожиданностью, Комбат быстро пришел в себя начал обороняться. Самым приятным было то, что пули в их абсолютно похожем на реальные автоматы оружии оказались действительно резиновыми. Они хотя и могли поранить, но убить с такого расстояния – вряд ли. К тому же, как сразу убедился Комбат, странные люди в камуфляже были совсем не профессионалами. И двумя-тремя приемами он легко бы их скрутил.

Но как только он заломил двоим из них руки, они застонали, а третий, боясь, что сейчас ногой он ударит его куда-нибудь в пах, вместо того чтобы нападать, опустив автомат, вполне миролюбиво проговорил:

– Э, хорош, Санек, мы так не договаривались!

– Санек, отпусти! – взмолились и те двое.

– Я не Санек! – резко сказал Комбат, который вдруг понял, что эти трое, скорее всего, вообще впервые держат в руках оружие, хотя и не настоящее.

– А кто ты? – испуганно спросил тот, что первым взмолился о пощаде, и, не дожидаясь ответа, растерянно проговорил: – Но в последнем послании, которое мы нашли в ящике, здесь, в подвале, было написано, что мы должны затаиться и ждать прихода Санька.

У всех троих, когда они стянула маски, было настолько растерянное выражение лица, что Комбат понял, что он их испугал едва ли не больше, чем они его.

– Так ты что, может, вообще не из нашей игры? – высказал предположение один из нападавших.

– А вы что тут, играете? – удивился Комбат.

– Ну да, в реальный пейнтбол. Пятьсот баксов сутки, – ответил тот, что был ниже ростом, и спросил: – А ты, если не играешь, как здесь оказался?

Комбат хотел выдать придуманную им версию, но тут прямо ему на спину спрыгнул кто-то явно из профессионалов. Он мог бы увернуться, но трое горе-игроков тоже набросились на него и навалились всей тяжестью своих нетренированных, но от души упитанных тел.

– Вали его! Вали! – закричал кто-то из них.

– Да, ничего без инструктора еще сделать не можете! – проговорил профессионал тоже в камуфляже и маске, скрутив и связав Комбату руки.

– Но там же было написано, что Санька ждать нужно. А он сказал, что он не Санек. Ясное дело, что мы растерялись, – проговорил тот, что был повыше.

– Так он вам признался, Санек он не Санек… – вздохнул профессионал и представился: – Санек я, но ввиду сложившейся нестандартной обстановки, вы повезете шефу не меня, а этого диверсанта. Я за ним долго наблюдал. Подозрительный он. Ходил, вынюхивал что-то. А потом сюда сиганул. Пусть шеф с ним сам разбирается.

С этими словами Санек подтолкнул Комбата пистолетом:

– Давай топай, диверсант.

– Куда? – спросил Комбат, прикидывая в уме, на что реальнее делать ставку – на побег или на встречу с шефом.

– Куда-куда… вон за развалинами джип стоит… – сказал Санек.

– А нам?

– А вам вместе с нами ехать. Или еще не наигрались?

– Да нет, вроде хватит.

– Ну хватит так хватит.

– А оружие? – спросил тот, что пониже.

– Оружие, где взяли, туда и сдадите!

– Поняли, – почти в один голос проговорили все еще шокированные происходящим мужчины.

– А за руль? – спросил тот, что пониже.

– Твоя машина, ты и рули, – сказал Санек. – Мне возле диверсанта сидеть нужно. А то сбежит ненароком. Останетесь без трофея. А так будет что вспомнить. Как за свои кровные пятьсот баксов реального диверсанта в плен брали.

– Да, пацанам расскажи – не поверят! – сказал тот, что пониже, заводя мотор.

– Пацанам вы побольше рассказывайте про нашу игру, про реальный пейнтбол, – сказал Санек. – Пусть приезжают. Примем по высшему разряду.

– Ну так тут же скоро руин не будет… – вздохнул тот, что повыше.

– Чего не будет? – сказал уверенно Санек. – Шеф договорился, чтобы руины рядом с отелем остались. Это, как бы сказать, часть развлекательного центра. Аттракцион будет называться «Реальный пейнтбол».

– На Олимпиаде будет самая популярная точка после стадиона, вот увидите! – сказал один из клиентов. – Если что, мы даже средства можем вложить.

– Ну, насчет средств это вы с шефом базарьте! – сказал Санек.

– Не, ну, ваще прикольно было! – сказал самый высокий. – Сначала в море увезли и на каком-то диком пляже выкинули. Потом мы сами на лодке гребли, гребли, а выгребли еще на один пляж. Там под камнем план нашли. В горы двинули. Потом на джипе сюда мчались. За нами гнались какие-то даже…

– Не, самое прикольное, как мы в руинах в засаде сидели, а потом с реальными автоматами в атаку на этого диверсанта! – сказал тот, что рулил.

– Я ему тра-та-та-та-та! – вдруг отозвался третий, самый молчаливый.

– А я ему тоже тра-та-та! – продолжал высокий.

Комбат едва сдерживал смех. Он наконец понял, что случайно попал на территорию игры. И его сначала приняли за обозначенного в их плане диверсанта Санька, который, вместо того чтобы включаться в игру, следил за ним, пытаясь понять, что же нужно Комбату на их территории. А когда перебрался через забор, чтобы обезвредить чужака, который проник на закрытую территорию, участники игры уже пытались задержать «преступника», которого приняли за Санька.

Комбат и раньше слышал о подобных играх, когда богатые бездельники, а иногда и очень занятые офисные люди для разрядки участвуют в подобных забавах. Есть фирмы, которые разрабатывают для одного или группы таких любителей экстремального отдыха специальный сценарий, где предусмотрены обычно весьма оригинальные задания. Рассказывали, что каким-то тихим банковским клеркам во время такой игры предложили ограбить банк. Но не предупредили, что после ограбления милиция возьмет их с поличным и им придется сидеть в настоящем следственном изоляторе. Один чуть с ума не сошел, доказывая, что он ни в чем не виноват и что ограбление банка всего лишь игра. Самое же удивительное, что, когда их выпустили, они были так счастливы! И заявили, что лучшего отдыха у них еще никогда не было. Более того, они сделали среди своих коллег такую рекламу проекту «Ограбление банка», что фирма с трудом находила банки, которые соглашались с нею сотрудничать. Но интереснее всего, что ни один из участвовавших в этом проекте не проговорился о том, что происходит после ограбления. И для каждого арест и тюремное заключение были неприятным, но зато адреналиносодержащим событием.

Пейнтбол – реальные стрелялки для взрослых, которые недоиграли в войнушку.

Но здесь, в Сочи, похоже, рождалось нечто новое. И Комбату было даже интересно познакомиться с тем, кто придумал и теперь курировал такой креативный и выгодный бизнес.

Когда они подъехали к зданию, где, надо понимать, располагался офис фирмы, трое участников игры направились к главному входу, а Санек повел Комбата к двери, которая вела куда-то вниз. По довольно крутым ступенькам они спустились в подвал. Санек отпер железную дверь и хотел втолкнуть Комбата в узкое затхлое помещение с единственным крохотным, плотно зарешеченным окном и тусклой лампочкой под потолком. Но Комбат ловко увернулся от пинка, и Санек, едва удержавшись на ногах, больно стукнулся о косяк.

– Эй, что за шутки! – выкрикнул он и, выругавшись, изо всей силы хотел врезать Комбату в лицо. И опять тот увернулся, так что Санек в кровь расшиб-таки о стену руку.

Санек пришел в ярость и выхватил из кармана пистолет.

– Стоп! Только без этого! – проговорил, выйдя из темноты коридора, высокий статный седой мужчина лет сорока в джинсах и черной майке, ловко скрутив Саньку руку. Пистолет выстрелил в пол.

– Пышкин, а ты здесь откуда?! – удивленно спросил Комбат, сразу узнав своего бывшего сослуживца майора в отставке Алексея Пышкина, того самого, с которым у Комбата была запланирована встреча в Сочи.

– Я-то тут всегда, а вот ты… вместо того, чтобы позвонить… я бы тебя на «хаммере» встретил… а ты… ай-я-яй… – улыбнулся Пышкин, развязывая Комбату руки. – Только прошу, больше Санька моего не трожь. Это самый лучший из моих инструкторов.

– Представляю, какие же у тебя худшие… – покачал головой Комбат.

Санек, глядя, как его шеф пожимает руку арестанту, совсем опешил.

– Вы что, его знаете? – заикаясь и потирая ушибленную руку, спросил Санек.

– Не то слово! – покачал головой Пышкин и попросил: – Скажи там Эльвире, пусть в каминном зале накроет столик на двоих, с французским вином и легкой закуской. Или, может, изголодался, поесть хочешь? – спросил он, похлопывая Комбата по плечу.

– Да нет, нам не привыкать, – пожал плечами Комбат, а когда Санек ушел, покачал головой: – Кстати, и правда ничего паренек. Он ведь меня-таки скрутил.

– Так это все-таки Санек?

– А кто же?

– Да эти клиенты толстопузые прибежали ко мне и кричат: «Мы диверсанта настоящего скрутили! Там внизу Санек его охраняет!» Я думал, и правда отличились. Оказывается, просто прихвастнули, – покачал головой Пышкин.

– Ну, почему, – пожал плечами Комбат, – они честно пытались на меня напасть. Но силы были неравные. Сказалось мое и твое, кстати, горячее прошлое.

Когда они поднялись наверх и вошли в одну из комнат, там действительно горел камин, стоял небольшой, сервированный на двоих стеклянный столик и два мягких кресла.

– Да, ты меня прямо из преисподней да в рай, – покачал головой Комбат.

– Рай не рай, не Москва, так Сочи, – проговорил Пышкин, усаживаясь в одно из кресел.

На столике стояли бутерброды с красной и черной икрой, наколотые на шпажки канапе с ананасом, сыром и оливками, с красной рыбой, салями, бужениной, какие-то местные закуски, ваза с сочными фруктами и виноградом и, главное, действительно отличное, настоящее французское вино.

– Я понимаю, что грех в таком винодельческом районе пить не местное, а привозное вино. Но не могу себе отказать. Люблю хорошее французское вино! – сказал Пышкин.

– Я бы и от чего-нибудь покрепче не отказался… – покачал головой Комбат.

– Коньяк, виски? – с готовностью предложил Пышкин.

– Это потом, когда закончу одно дело, – сказал Комбат.

Пышкин откупорил и разлил в бокалы вино.

– Я думал, что ты приехал мне помочь, а у тебя самого здесь дело, – вздохнул Пышкин и, подняв бокал, предложил: – Давай тогда выпьем за успех наших с тобой дел!

– Сначала, Пышкин, за встречу! – сказал Комбат. – Сам помнишь, сколько наших ребят, прыгнув с парашютом, не долетало до земли. А мы с тобой долетели и убрали-таки тот злосчастный блокпост. А потом еще в скольких боях участвовали!

– А помнишь, как ты меня раненного на себе тащил? Последнюю воду мне отдал. Я тебе, Комбат, жизнью обязан, – сказал Пышкин. – Когда ты со мной, я ничего не боюсь. Ты надежный, ты не подставишь. Так что за встречу!

– За встречу! – сказал Комбат и, отпив вина, спросил: – Ты говоришь, что я тебя не подставлю. А что, часто тебя твои подставляют?

– Кто его знает… Ну, я тебе потом расскажу. Давай с твоего дела начнем. Раз ты в экстрим влип, как мне рассказывали, через ограду полез, то тебя, надо понимать, тоже припекло.

– Знаешь, по правде, я сейчас не здесь быть должен, а по адресу Красная, 5, – сказал Комбат.

– А что там у тебя?

– Есть сведения, что там девушку одну держат, журналистку.

– Кто ее там держит?

– И я бы это хотел знать. Ты не в курсе, чья это территория?

– Ну, вообще-то тендер на застройку всего того района мы выиграли, – сказал Пышкин, – но у меня там всеми делами Анджей Кравчинский заправляет.

– Поляк? – уточнил Комбат.

– Да, мы с ним как бы соучредители. Но тот район я ему отдал, чтобы порядок навел и застройкой занялся.

– Так, а по Красной, 7 тоже твоя территория? – продолжал Комбат.

– Получается, что да.

– А там что?

– Я же говорю, Анджей Кравчинский все подробно знает. А я только в общих чертах. У меня есть и другие вопросы.

– Но ведь по Красной, 9 с твоего ведома на руинах игру проводили. В, как они выражаются, реальный пейнтбол играли…

– Да, но это, так сказать, не строительство. Это совсем другое направление нашего бизнеса. Мы апробируем разные виды развлечений, которые будут использованы потом в нашем развлекательном центре. На Олимпиаду в Сочи ведь приедет море богатых людей, и все они захотят не только смотреть спортивные состязания, но и отдыхать. И я все продумал.

С этими словами Пышкин нажал какую-то кнопку на стене, и на вмонтированном в стену экране появились изображения будущего отеля «Нью Сочи» и развлекательного комплекса.

– У нас будет и казино, и сауна с бассейном, аквапарк с аттракционами, и тренажерный зал, и специально воспитанные славянские гейши… А наше эксклюзивное предложение – это реальный пейнтбол. У нас уже теперь работают психологи, которые, прежде чем разработать сценарий, изучают психологию клиента, его биографию с таким расчетом, чтобы максимально удовлетворить даже самые тайные желания клиента. Мечтал он сходить к проститутке или там прыгнуть с парашютом – будет и проститутка, и парашют…

– Я понял, это все, Леша, конечно, интересно, – остановил его Комбат. – Но мне бы знать, что на Красной, 5 и как туда пробраться.

– Ладно, сейчас перезвоню пану Кравчинскому, – кивнул Пышкин и набрал номер Кравчинского.

– Анджей! – сказал он в трубку. – Скажи, что у нас по адресу Красная, 5 сейчас находится и что планируется?

Повисла пауза, а потом Кравчинский ответил довольно громко, так, что Комбат смог почти все разобрать.

– А кто это интересуется? – спросил Кравчинский.

– Я интересуюсь. Решил провести, так сказать, инвентаризацию.

– В общем, я на зиму сдал этот участок в аренду одной местной фирме, – сказал Кравчинский.

– А почему я не в курсе? – удивленно спросил Пышкин.

– Но это же всего несколько месяцев! Сейчас все равно, пока студентов нет, мы там ничего делать не сможем. Ни бурить, ни строить. А так деньги хорошие нам капают.

– Кому это «нам»?

– На наш счет. Можете проверить. Ежемесячные поступления составляют… – он сделал паузу, очевидно разыскивая какие-то бумаги или данные в своем ноутбуке…

– Ладно, с этим потом разберемся. А по Красной, семь что? Тоже у местных?

– Не совсем. Это у нас под контролем.

– И что там сейчас?

– Это не телефонный разговор.

– И как скоро мы сможем поговорить об этом?

– Как скажете. Только не сегодня. Я здесь некоторые проблемы должен решить. Срочно, – сказал Кравчинский.

– Хорошо, когда сможешь, приезжай.

– Ну вот, слышал? – спросил Пышкин у Комбата, отключив Кравчинского.

– Дело в том, что из-за забора на Красной, семь явно потягивает не то дрожжами, не то самогонкой, – сказал Комбат.

– Ты хочешь сказать, что там производят спиртное? – уточнил Пышкин.

– Возможно.

– Надо разобраться. Но у нас столько объектов! Я же тебя потому вызвал…

– И все-таки мы можем сейчас подъехать на Красную, пять? – настаивал на своем Комбат.

– Мочь-то мы можем, – в задумчивости проговорил Пышкин. – Но если это место в данный момент контролируется местными, мы себе ничего, кроме головной боли, не заработаем. Тебе, я так понимаю, тоже светиться особенно не надо.

– Надо не надо… Давай камуфляж наденем, маски, вспомним боевую молодость, – предложил Комбат. – Ну надо мне эту девчонку оттуда вытянуть. Если даже местные ее туда упаковали, за ней еще столько гоняется. В отеле сказали, ею даже москвичи интересовались, редактор ее газеты. Тоже еще тот жук. Она накопала там чего-то для них важного. А она девчонка упертая. Так что разговор, поверь, идет о жизни и смерти.

– Ладно. Если все так серьезно, – передернул плечами Пышкин, – тогда хотя бы дождемся, пока детское время кончится. Если там охрана, то, сам знаешь, лучше дождаться, пока она усыпит бдительность.

– То есть пойдем под утро.

– Ну хотя бы за полночь, – сказал Пышкин, отрывая и кладя себе в рот ягоды винограда.

– А какое у тебя ко мне дело? – напомнил Комбат. – Может, в двух словах расскажешь.

– Да придется, – кивнул Пышкин. – Видишь ли, все наши проекты финансирует банк «Русский оптималь». Но там, у вас в Москве, есть какие-то силы, которые постоянно стараются разладить наши отношения, скомпрометировать банк и его представителей. И у меня есть подозрение, что московские кураторы, наверняка какие-то высокие чины, каким-то образом связаны с местной мафией. В общем, все идет к тому, чтобы мы, и не только мы, здесь, в Сочи, отказались от сотрудничества с этим банком. А последний ваш московский скандал слышал?

– Какой именно? – уточнил Комбат. – У нас в Москве скандал на скандале и скандалом погоняет.

– Да с паленой водкой, – уточнил Пышкин и добавил: – У нас, кстати, тоже даже фирменную водку покупать люди боятся.

– А я-то думаю, чего Пышкин вдруг с беленькой на французское вино перешел! – усмехнулся Комбат. – А он, оказывается, паленой водки боится.

– Боюсь не боюсь, а, как говорится, береженого Бог бережет.

– Ладно, перестраховщик! Взял бы да свой заводик ликеро-водочный организовал. Была бы своя, личная, проверенная! А здесь, в Сочи, пока строятся олимпийские объекты, рабочие со всей страны, да что там, со всего мира, а потом Олимпиада… Я тебе удивляюсь, ты бизнесмен, у тебя же на это дело нюх быть должен! Назвал бы свою фирменную водку как-нибудь оригинально. Например, «Олимпийский характер» или «Олимпийский огонь»…

– Еще скажи «Олимпийские кольца»… – покачал головой Пышкин. – Ну и кто тебе сегодня купит непроверенную, нераскрученную марку! Если уж разворачивать производства, то выгоднее вкладываться в какой-нибудь раскрученный, проверенный бренд.

– «Смирнофф»? – уточнил Комбат.

– Можно и «Смирнофф», – пожал плечами Пышкин. – Но можно и что-нибудь покруче. Ладно, я тебе признаюсь… Только это между нами. Короче, банк «Русский оптималь» выиграл тренд на один заводик здесь, в Сочи, который выпускает не что-нибудь, а «Мою Московскую»…

– Ну вот, опять! При чем тут твой «Русский оптималь»! Я о тебе говорю. Если это будет твое личное производство, ты и будешь гарантировать высокое качество. Ведь почему мы ценим французские вина? Там престижно иметь свои виноградники и свое личное, фирменное вино.

– Ты дослушай! Так вот, банк «Русский оптималь» уже практически хозяин этого заводика, но, поскольку банк в Москве, а я здесь, на месте, директор Сергей Варкин попросил, чтобы здесь, на месте, именно я занялся производством. И процент солидный обещали. Это дело почти решенное.

– Так о каком ты скандале говорил?

– Да в Интернете появилась информация, что где-то там, в Москве, люди на свадьбе отравились водкой. И называется она, представь, «Моя Московская». Ну и как тебе эта антиреклама?! Мы еще с Варкиным и на заводе том не были, а нас уже подставили. А час назад вообще прошла информация: «По непроверенным данным, водку «Моя Московская», которой отравилось уже несколько десятков человек, выпустил сочинский филиал завода, который, выиграв тендер, недавно приобрел банк «Русский оптималь». Опять же по непроверенным данным, до выяснения всех подробностей дела директор банка «Русский оптималь» взят под стражу. Ты только подумай! Мы еще документы не подписали, а они его под стражу уже взяли. Где-то там в Москве свадьба целая отравилась именно этой водкой.

– Не где-то там в Москве, а у меня в подъезде! – покачал головой Комбат.

– Да ты что?! – искренне удивился Пышкин.

– Мы с этой журналисткой, которую мне теперь спасать нужно, ради этого дела сюда прилетели.

– И что? Что-нибудь уже накопали?

– Я же только прилетел. А вот что ты по этому поводу думаешь?

– Нас хотят мощно подставить.

– А кто раньше владел этим заводиком?

– Кто-то из местных. Но мне кажется, за каждым местным стоит солидный московский, как бы сказать, куратор, который набивает себе карман с процентов.

– Возможно. Но в чем резон подставлять, если продаешь заводик. Его же никто не купит.

– Да в том-то и дело, что уже купили, только бумаги не оформлены. А если Варкина взяли под стражу, мне этим делом заниматься придется. Еще одна мне головная боль.

– Да ладно, завтра поедем вместе и посмотрим, что там к чему, – попытался подбодрить его Комбат.

– Да, вызвоню Кравчинского, и поедем. Ты хоть разбираешься в выпуске водки?

– Ну, самогонный аппарат в юности в деревне видел, наблюдал процесс, – пожал плечами Комбат.

– А как паленая водка получается? Как ее от качественной отличить?

– Это, брат, уже только на вкус, – с улыбкой пожал плечами Комбат.

И тут Пышкину позвонили на мобильный.

– Але, – сказал он и, услышав ответ, сразу напрягся и чуть изменился в лице.

– Майор Пышкин? Это Тигр.

Комбат, как и Пышкин, сразу понял, кто звонит. Тигр – это была кличка одного из очень высокопоставленных генералов ГРУ. Он когда-то курировал несколько их с Комбатом операций.

– Слушаю вас, товарищ генерал.

– Ты теперь там бизнесом занялся, – не спросил, а констатировал он.

– Что-то вроде того.

– Да знаю я, знаю. Так вот, к тебе там местные могут обратиться с просьбой продать им заводик водочный. Так ты им не отказывай. Они хорошие деньги предложат. Бери.

– Не понял. Мы же еще сами документы не оформили. И Варкин…

– Варкин теперь тебе лет на пять точно не указ. А документы дооформлены будут завтра в считаные часы.

– Но я так не могу. Ведь я даже не видел, что и как там производят.

– Тебя это теперь абсолютно не касается. Этот заводик нужен нам для проведения одной секретной операции.

– А местные здесь при чем? – не понял Пышкин.

– А местные – наши денежные мешки. Они платят, мы заказываем музыку.

– Но… – начал было Пышкин.

– Пышкин, это приказ. А приказы не обсуждаются! – в буквальном смысле гаркнул генерал и положил трубку.

– Слышал? – спросил Пышкин, не скрывая возмущения.

Комбат кивнул.

– И что ты по этому поводу думаешь?

– Думаю, что генерал играет свою партию.

– Или ведет двойную игру, – в задумчивости проговорил Пышкин.

– И что ты будешь делать?

– А ты как думаешь?

– Думаю, стоит проникнуть на территорию завода и посмотреть, что там к чему…

– Но это надо сделать до утра.

– Значит, у нас с тобой появится еще одно задание.

– Ты будешь смеяться, я не знаю адреса этого завода. Все дела вел Кравчинский.

– Так позвони ему!

– Сам не знаю почему, но мне не хочется ему сейчас звонить. И вообще говорить о том, что завод нужно будет перепродать местным, тоже не хочется.

– Ты ему не доверяешь?

– Не то чтобы не доверяю… Но знаешь, он как-то слишком быстро все прибрал к своим рукам. Контроль, бумаги… Но больше всего меня смущает то, что слишком уж много денег идет на строительство. Я даже приглашал человека, чтобы он проверил финансовую отчетность. И он тоже сказал, что внешне вроде все в порядке, но денег и материалов идет едва ли не в два раза больше, чем обычно на подобные работы.

– А откуда у тебя взялся этот пан Кравчинский?

– Да когда купил я тут, в Сочи, кусок земли, он как-то сам вдруг нарисовался. У него деньги, связи со строительными фирмами. В общем, незаменимый человек.

– И ты вот так отдал ему управление всем своим бизнесом? – удивился Комбат.

– Ну почему «всем»? Частью. Ну вот сейчас «Нью Сочи» вместе ведем…

– Ладно, разберемся. Но адрес-то поищи.

Пышкин подумал, затем, встав с кресла, подошел к стене и, нажав на какую-то потайную кнопку, открыл дверцу сейфа, которая практически сливалась со стеной. Он переложил какие-то папки. Наконец вынул одну и, перелистывая вложенные в файлы документы, вернулся к столику.

– Ну вот, написано «Красная, 5».

– Но там руины, – со знанием дела проговорил Комбат.

– Не знаю… По правде, я там ни разу не был… – проговорил Пышкин.

– Думаю, завод расположен рядом, по адресу Красная, 7, там, где, я тебе рассказывал, надежная ограда и видеонаблюдение. И дрожжами оттуда тянет.

– Ладно. Посмотрим, – сказал Пышкин и спрятал бумаги назад в сейф.

– Думаю, что детское время кончилось и нам можно идти, – сказал Комбат, который, собрав всю свою выдержку, едва сдерживался, чтобы не рвануть туда, где должна была, надо понимать, находиться Сойкина. Теперь, когда рядом с ним, как когда-то много лет назад, в годы их боевой молодости, был Пышкин, ему была не страшна никакая охрана. Вдвоем они могли сделать кого угодно.

Пышкин нажал еще на одну кнопку, и в стене появился довольно большой проем величиной в человеческий рост.

– Ого! – присвистнул Комбат. – И что у тебя там?

– Гардеробная и арсенал в одном, как говорится, флаконе, – объяснил Пышкин. – Здесь у меня камуфляж, маски, ну и оружие. Выбирай, что подойдет.

Через несколько минут они оба стояли в полном боевом снаряжении. В руках были автоматы.

– Можно было поехать на «харлее», но нам же девчонку нужно будет как-то транспортировать, так что берем джип.

Через черный ход они спустились в гараж, сели в черный джип и выехали прямо на дорогу.

Пышкин был отличный водитель и мастерски петлял по пустынным ночным, перегороженным из-за олимпийского строительства дорогам.

– А у тебя водитель-то у самого есть? – поинтересовался Комбат.

– Есть. Но я его услугами пользуюсь чаще, когда напьюсь или устал очень, – проговорил Пышкин, – а так сам гоняю. Ты же помнишь, у нас я едва ли не самый борзый водитель был. Из каких передряг сухим из воды выходил!

– А теперь, вишь, барином стал. Водитель у него! – покачал головой Комбат.

Пышкин, который терпеть не мог такой тон Комбата, нажал на газ и дальше до Красной домчал за несколько минут.

Когда они подъезжали, им навстречу выскочил и промчался куда-то к ведущему за город шоссе джип, а за ним – мотоцикл.

По давней привычке и Пышкин, и Комбат запомнили их номера. Память у них по-прежнему была отменной. Кроме того, каждый пользовался своей, но безотказно действующей системой запоминания цифр.