Текст книги "Комбат. Олимпийский характер"

– Тот самый Пышкин? – с не меньшим интересом заметила медсестра.

– Нет, не думаю, – строго сказал Комбат. – Наверняка однофамилец. Мой друг строительством не занимается.

– Да это у нас реакция на всех Пышкиных, такую подставу устроили. Теперь вот раненых в коридоре кладем, – махнул рукой доктор и вышел.

Комбат продиктовал все данные Пышкина и поспешил на улицу к машине скорой помощи.

Как раз приехала и вторая машина. Из нее вынесли двое носилок.

– И какого хрена еще эти москвичи там делали! – сказал водитель, закуривая. – Казалось же, всех вывезли. А тут на тебе, приехали. И поперлись на развалины. А там бах – и еще один взрыв.

– Они хоть живы? – спросил Комбат.

– А хрен их знает. Там кровищи столько, что не разберешь, – покачал головой водитель.

– Нам нужно срочно на трассу, – произнес Комбат. – Доктор сказал, что если две машины будут, то две и забирать.

– Поехали, – махнул рукой водитель.

Комбат сел в кабину, и они выехали на трассу.

– А что там, на заводе, правда теракт? – спросил Комбат.

– Не знаю, – покачал головой водитель. – Знаю, что месиво такое конкретное было, не передать.

Когда они подъехали к тому месту на трассе, где Комбат оставил Сергея, еще в машине они пришли в ужас от душераздирающих криков.

Комбат соскочил на ходу и бросился в кусты, туда, где должны были находиться выведенные ими из подземелья люди.

То, что он увидел, не поддавалось никакому описанию. Очевидно, действие чудодейственной водки, которая вроде бы привела несчастных пострадавших от выброса газа в чувство, было по времени строго ограничено.

Дико кричал Сергей, в руках у которого откуда-то взялась бутылка. Человек десять женщин и мужчин в буквальном смысле слова рвали его на клочки с одним-единственным словом-воем:

– Да-ай! Да-ай!

Комбат выстрелил в воздух. Но это не возымело никакого действия. Ему пришлось применить несколько приемов и выключить людей из борьбы.

Сергей лежал на земле весь в крови, у него было разодрано ухо, вырваны клоками волосы.

– Откуда у тебя бутылка? – спросил Комбат.

– Амба… – проговорил Сергей и отключился.

– Грузите их всех и везите в больницу, – попросил Комбат, а сам пошел дальше в поисках людей.

В кустах сидели еще несколько человек и по очереди пили из бутылок.

– Идите к машинам, вас отвезут туда, где много водки, – проговорил Комбат громко, чтобы услышали все, а сам направился к входу в подземелье. Обернувшись, он убедился, что люди стали подниматься и медленно направляться к трассе.

Вход в подземелье был открыт, и оттуда валил дым.

Комбат присмотрелся и хотел уже войти. Но тут прямо на него вышли двое – Амба и тот громила, который, очевидно, охранял выход и которого он оставил сидеть в отключке. Они тащили ящик водки.

– Ставь, Гром, – сказал Амба и, разглядев Комбата, добавил: – В люк лезли чужие, милиция, и я включил самоликвидацию.

– Это тоже чужой! – сказал Гром, готовясь нападать.

– Нет, – возразил Амба. – Это не чужой, но и не наш. Он сам отдаст водку.

С этими словами он вдруг выхватил висящий у пояса кинжал и вонзил Грому в шею. А потом тем же кинжалом ударил самого себя. И в это же мгновение в подвале тоже раздался взрыв. Входная дверь с силой захлопнулась.

– Эй, ты! – раздался голос водителя. – Здесь все не вмещаются! Надо два рейса делать!

– Делай два! – крикнул в ответ Комбат, направляясь к трассе. – Я с ними побуду.

Взяв из ящика пару бутылок, он направился к людям, которые, не вместившись в «скорые помощи», толпились у края дороги.

Комбат взял в руку бутылку и громко сказал:

– Подходите ко мне по одному и делайте каждый по одному глотку!

Услышав эти слова, из «скорой помощи» начали прямо на ходу выскакивать еще люди.

Комбат закричал:

– Там, куда вас везут, водки больше!

Люди по очереди подходили и, держась дрожащими руками за бутылку, делали по одному глотку.

Когда одна бутылка кончилась, Комбат достал из кустов другую. Так им удалось продержаться до возвращения машин скорой помощи.

Комбат помог людям взобраться в машины, а сам остался на трассе. Свою миссию он считал выполненной. Теперь ему незачем было светиться ни перед местным, ни перед московским начальством, которое, он был уверен, обязательно появится в Сочи.