Текст книги "Слепой. Кровь сталкера"

Как только они остановились, из калитки выбежали два белобрысых веснушчатых мальчугана лет десяти-двенадцати в измазанных землей спортивных костюмах и кедах и, подскочив к вышедшему из машины Кипнису, наперебой заговорили:

– Дядя Валик, дядя Валик! Мы сегодня еще несколько штучек откопали в том же месте! Хотите посмотреть?!

– Сейчас посмотрим… – сказал Кипнис, жестом приглашая всех войти во двор.

Собака, свободно разгуливавшая по двору, несколько раз гавкнула, порычала, но, как только один из мальчишек цыкнул на нее, поджала хвост и, потеряв к происходящему всякий интерес, спряталась в своей будке.

Мальчишки повели приезжих к небольшой беседке, где на столе были разложены какие-то ржавые железки, среди которых выделялась довольно большая, почерневшая от времени брошь с красными камешками.

Ганс и Хелен принялись что-то оживленно обсуждать по-шведски. Слепой смог разобрать лишь «вещий Олег», но этого ему хватило, чтобы одернуть Ганса:

– Я же вас просил!

– О, да-да, – тут же откликнулся тот, – я больше не буду.

– А что, они разве понимают по-шведски? – удивилась Хелен.

– Это неважно! Важно, чтобы вы не проявляли столь бурно свой интерес. Лучше молчите, – попросил Слепой, следя за Кипнисом, который, отведя мальчишек в сторону, что-то им сказал.

– Ну как? – спросил Кипнис, вернувшись к беседе.

– А что это? – решил прикинуться чайником Слепой.

– Как «что»? – в свою очередь удивился Кипнис. – Это археологические ценности, и не просто ценности, а, похоже, ценности из легендарной могилы вещего Олега. Они понимают по-английски? – спросил он у Слепого.

Тот кивнул, думая о том, что сейчас Гансу и Хелен предстоит нелегкое испытание.

– Вы что-нибудь слышали о вещем Олеге? – спросил у них Кипнис.

Ганс и Хелен старательно покрутили головами:

– Нет.

– Присаживайтесь, – предложил Кипнис, указывая на лавочку у стола, на котором лежали железки. Хелен и Ганс в буквальном смысле слова пожирали их глазами.

Когда все сели, Кипнис принялся вдохновенно вещать:

– Это наш русский князь, легендарный герой…

– Он варяг! – первой не выдержала Хелен. – Он варяг, а не русский!

– Так вы слышали о вещем Олеге? – напрягся Кипнис.

– Только имя… только имя… – поспешил уточнить Ганс.

И Кипнис продолжил:

– Если следовать нашей «Повести временных лет», Олег был родичем, некоторые утверждают – шурином Рюрика. Поскольку Игорь Рюрикович был еще мал, именно Олег начал княжить в Новгороде в 879 году. А уже в 882 году пошел со своей дружиной на Смоленск и Любеч, по Днепру спустился к Киеву, там в то время княжили варяги Аскольд и Дир…

– Вот видите, и в Новгороде, и в Киеве княжили варяги! – гордо произнесла Хелен, но, взглянув на Ганса, осеклась и покраснела.

Слепой оглянулся и понял, что мальчишки, которые, надо полагать, выкопали эти сокровища, тоже стоят у них за спинами у беседки и слушают.

– Да, Рюрик, Аскольд и Дир действительно, скорее всего, были варягами. Но Олег, и это сегодня почти уже доказано, был русским, – продолжил Кипнис.

– Нет-нет, – скептически улыбнувшись, заметил Ганс. – Это еще не доказано…

Слепой только тяжело вздохнул. Не хватало им еще научной дискуссии…

– Я по профессии историк, – неожиданно признался Кипнис, – и этим вопросом занимаюсь практически с юности. И могу достоверно сказать, что Олег – русский…

– Давайте не будем спорить, давайте по сути, – прервал его Слепой. – Если можно, покороче… Нас мало интересуют научные проблемы. Мы пришли приобрести недвижимость. А короче говоря, купить дом.

Но Ганс и Хелен, очевидно завороженные выложенными на столе артефактами, к которым под пристальным взглядом Слепого боялись притронуться, буквально взмолились:

– Нет, нет, нам очень интересна русская версия жизни нашего варяжского князя Олега, который правил в Новгороде и Киеве…

Слепой только пожал плечами. Он знал, что не очень-то весело спускаться в катакомбы вечером или вообще ночью. А тут еще небо затягивали тучи и начинало парить, как перед дождем, хорошим дождем, таким же, какой, очевидно, прошел и прошлой ночью.

– Хорошо, буду краток! – сказал Кипнис и заговорил быстрее: – Олег высадил часть дружины на берег, а сам, прикинувшись больным, остался в ладье. Варягам же, Аскольду и Диру, которые в то время правили в Киеве, он послал весть, что везет много украшений и бисера и хочет поговорить с князьями о чем-то важном. Когда Аскольд и Дир оказались в ладье, он сказал приблизительно следующее: «Вы неста княжа ни роду княжа, но азъ есмь роду княжа»

Хелен и Ганс вопросительно посмотрели на Кипниса. Тот кивнул и перевел:

– В общем, вы не князья и не княжеского вы роду, а я роду княжеского. А потом Олег показал маленького Игоря Рюриковича и добавил, что он, Олег, князь, а это Рюриков Игорь, княжич. После чего убил Аскольда и Дира. Это Олег сказал: «Да будет Киев матерью городов русских» – и объединил северный и южный центры. Многие не Рюрика, а именно Олега считают основателем Древнерусского государства. Именно Олег подчинил Киеву племена древлян, северян, радимичей. Северяне и радимичи были данниками хазар, но Олег наказал, чтобы они платили не хазарам, а ему.

– Дядя Валик, а ты этим иностранцам про поход на Царьград рассказал? – вдруг подал голос один из мальчишек, которые то подбегали к беседке и слушали слабо понятную им английскую речь, то, гоняясь друг за другом, убегали за дом.

– А что русские историки рассказывают про Царьград? – очевидно разобравшись, о чем говорят мальчишки, заинтересовался Ганс Ларсон.

Слепой опять выразительно взглянул на Ганса и покачал головой.

А Кипнис улыбнулся мальчишкам и по-русски сказал:

– Обязательно, обязательно расскажу про Царьград.

Слепой, чувствуя, что Кипнис не скоро исчерпает свой запас красноречия, попробовал его остановить:

– Если можно покороче.

Но Кипнис, будто не услышав, опять перешел на английский:

– Это было в 907 году. Олег снарядил две тысячи ладей и выступил в поход на Царьград. Узнав об этом, византийский император Лев VI Философ отдал приказ закрыть ворота и загородить цепями гавань. Таким образом варяги могли грабить и разорять лишь пригороды Константинополя. Но Олег был умен. Он приказал своим воинам сделать колеса и поставить на эти колеса корабли. И как только подул попутный ветер, подняли они в поле паруса и двинулись к городу. Представляете, как напугались греки и тут же предложили Олегу не только мир, но и дань. По двенадцать гривен за каждую уключину. А потом Олег договорился о беспошлинной торговле с Византией. И прибил к воротам Царьграда свой щит. Я не знаю, как это звучит по-английски, но по-русски Пушкин написал:

 
Запомни же ныне ты слово мое:
Воителю слава – отрада;
Победой прославлено имя твое;
Твой щит на вратах Цареграда;
И волны и суша покорны тебе;
Завидует недруг столь дивной судьбе…
 

Кипнис на минуту умолк и осторожно взял со стола железку.

– Вот видите, это пряжка от уздечки, – сказал он, – возможно, той самой, что была на Олеговом коне.

– О… – не выдержал Ганс Ларсон и, протянув руку к пряжке, вдруг спросил по-русски: – Где, где вы это нашли?

Мальчишки, которые будто ожидали этого, тут же наперебой закричали:

– Это мы, мы нашли! Мы выкопали на бабушкином огороде. Тут часто попадаются старинные вещи.

– Что, что они говорят? – заволновалась Хелен.

– Они говорят, что эти артефакты они случайно нашли на этом огороде, – сказал по-английски Кипнис и добавил: – По легенде, князь Олег погиб в 912 году от укуса змеи. Об этом тоже очень здорово написал Александр Сергеевич Пушкин в своей «Песни о вещем Олеге». В «Повести временных лет» есть сведения, что перед смертью Олега было небесное знамение. Есть киевская версия, по которой могила Олега находится в Киеве на горе Щековице. Новгородская же версия свидетельствует, что могилу Олега нужно искать здесь, в Старой Ладоге. Предание утверждает, что волхвы предсказали Олегу смерть от любимого коня. Олег отдал приказ увести коня, а через четыре года, когда конь давно умер, он посмеялся над волхвами, встал на череп коня и заявил: «Его ли мне бояться?!» И в этот самый миг из черепа выползла ядовитая змея. Она-то и ужалила князя.

– Но все знают, – не удержалась Хелен, – что сначала была исландская сага о викинге Орваре Одде, которого на могиле любимого коня ужалила змея. Многие считают, что эта сага связана не с придуманным Оддом, а с реальным Олегом. Я могу рассказать… «Бродя и вспоминая, оказался он на том месте, где был похоронен конь его. Протекавший ручей подмыл берег, и кости коня оказались видны. Увидав череп, Одд сказал: – Не моего ли коня Факси этот череп? – и с силой ударил по черепу копьем. Череп отлетел прочь, а из-под него метнулась потревоженная змея и укусила Одда чуть выше щиколотки…»

– Хелен, – с укором покачал головой Слепой, – у нас совсем нет времени. У нас еще так много дел…

– Да, – кивнул Кипнис и уже другим, вполне деловым тоном закончил свое выступление: – Туристов уже много лет возят к одному из курганов и говорят, что именно там находится могила вещего Олега. Но там никогда никто ничего не находил. А вот здесь… – Кипнис понизил голос. – Представляете, мальчишки копались в огороде и откопали уникальные изделия. Это второй раз… второй раз они откапывают уникальные вещи. Это предметы, связанные отнюдь не с простыми воинами. А с кем-то знатным. Богатым. Вот хотя бы эта фибула, – господин Кипнис взял в руки брошку с красными камешками. – В ней настоящие драгоценные камни – рубины, они, как капли княжеской крови… Именно фибула в некоторых западноевропейских каталогах обозначена как фибула князя Олега…

– Да-да, – опять не выдержала Хелен, – я видела, я видела точно такую же фибулу, она действительно принадлежала князю Олегу.

С этими словами она дрожащими руками сняла со стола положенную Кипнисом брошь.

– Но если здесь находят принадлежащие князю Олегу вещи, значит, и его могила где-то здесь? – не выдержал, загорелся Ганс.

– Есть несколько версий, – кивнул Кипнис. – Одни утверждают, что именно здесь была могила. Другие – что это просто кто-то закопал здесь сокровища.

– Но кому принадлежит эта земля? – наконец спросил Ганс.

– Сейчас – этим мальчишкам, – улыбнулся Кипнис.

– Как? – удивился Ганс.

– Да нет, это я так шучу, – покачал головой Кипнис. – Этот дом и эта земля принадлежат бабушке этих мальчишек. Ее сын, их отец, забрал ее к себе. А дом пустует, и они его выставили на продажу.

– Сколько хотят за этот дом с участком? – спросил Ганс.

– Учитывая, что здесь находят уникальные артефакты, сто пятьдесят тысяч долларов.

– О, за такие деньги в Швеции… – начала было Хелен, но Ганс одернул ее.

Слепой, увидев, что у шведов начало сносить крышу, вышел из беседки и направился за дом, где только что скрылись игравшие в догонялки мальчишки.

Слепой не очень хорошо разбирался в археологии, но то, что высыпанные на стол вещицы были ничего не стоящими подделками, не вызывало у него никаких сомнений. Ему в какое-то мгновение даже показалось, что Хелен и Ганс, которые, несомненно, лучше его разбирались в археологии, подыгрывают Кипнису, который в свою очередь затеял этот розыгрыш для того, чтобы поднять цену на дом. И теперь Слепой лишь хотел получить подтверждение того, что подсказывала ему интуиция.

Мальчишки носились друг за другом с той стороны дома, потому что там была единственная выкошенная полянка. У забора, как и на огороде, правили бал крапива и прочие сорняки.

– Можно с вами? – спросил Слепой, чем, как ни удивительно, нисколько мальчишек не озадачил.

– Давай догоняй! – крикнул тот, что постарше.

– Только на желание! – сказал Слепой. – Если я догоню вас двоих, вы ответите на любой мой вопрос.

– А если не догонишь? – спросил тот, что помладше.

– Тогда я выполняю любое ваше желание, – кивнул Слепой, отлично зная, что провинциальные российские мальчишки – суровые реалисты и их заветным желанием будет от силы несколько пачек мороженого или пачка чипсов с бутылкой газировки. Когда игра началась, Слепой сделал несколько обманных движений, давая возможность мальчишкам расслабиться, а потом ловко поймал обоих.

– Класс, – покачал головой тот, что постарше, и спросил: – Научишь?

– Научу, – пообещал Слепой, – только желание мое исполни.

– Ну что там у тебя еще… Спрашивай… – нехотя проговорил тот, что постарше.

– Сколько вам дядя Валик заплатил за то, что вы эти железки в грядки закопали, а потом выкопали? – спросил Слепой.

– По сто рублей! – гордо ответил тот, что помладше, и добавил: – Мы там еще закопали, и у Пантелеймоновны на огороде, и у Комарихи. Но это на следующий раз.

– Заткнись! – недовольно фыркнул тот, что постарше.

– Ладно, пацаны, не ругайтесь, – попросил Слепой, протягивая им деньги. – Думаю, мы еще встретимся.

Он не собирался проводить никакого расследования, да и говорить шведам, что их разводят, тоже не хотелось. Просто ему, скорее из чисто спортивного интереса, хотелось знать, как и для чего действует этот лохотрон. Теперь все стало ясно. Господин Кипнис, точнее, мальчишки по его наводке закапывали, а потом выкапывали всякую дребедень для того, чтобы повысить цену домов и участков.

Когда Слепой вернулся в беседку, Ганс и Хелен с еще большим упоением рассматривали «сокровища».

– Скажите, а эти, именно вот эти артефакты вы заберете или оставите? – спросил Ганс.

– Я больше не интересуюсь археологией, – пожал плечами Кипнис. – Я сейчас интересуюсь лишь недвижимостью. Вы покупаете этот участок?

– Да, обязательно, – кивнул Ганс и, найдя взглядом Слепого, спросил: – Ты сможешь быстро оформить бумаги? Или мне найти хорошего юриста?

– Оформлю, оформлю я ваши бумаги, – кивнул Слепой. – Завтра же…

– А эти артефакты? Что, они просто так и будут лежать здесь в беседке? – удивилась Хелен.

– Да кому они здесь нужны! Пусть лежат, – махнул рукой Кипнис, но, заметив, как побледнела Хелен, поспешил добавить: – Нет-нет, не волнуйтесь, артефакты будут храниться в специальном сейфе у меня в кабинете. И они будут вам вроде бонуса, приложения к новому дому.

– Да, действительно, – вдруг опомнилась Хелен, – мы ведь так и не посмотрели дом.

Она направилась к дому, Кипнис поспешил за ней, а Ганс со Слепым чуть поотстали. И тут у Ганса ожил мобильный.

Слепой, делая вид, что его не интересуют разговоры Ганса, закурил.

– Ганс, это я, Карл, – раздалось в трубке после сказанного Гансом «хэллоу».

– Да, Карл, я тебя слушаю, – сказал Ганс.

– Лиз пропала, – сказал Карл.

Слепой услышал это, и внутри у него все оборвалось. Ведь генерал Потапчук уверял его, что Лиза находится под надежной охраной, что ее никто не найдет. И вдруг такое… Слепой, проглотив комок, продолжал курить, глядя куда-то в сторону. Ганс, очевидно от волнения забыв, что Слепой понимает по-английски, не заговорил, закричал в трубку:

– Чем я могу помочь?! Да, я видел ее, мы встречались. Но теперь я далеко от Москвы. Может, Лиз просто не хочет с тобой разговаривать?

– Не говори ерунды! – крикнул Карл и спросил: – А Хелен? Она в Москве? У меня в Москве есть дело. Срочное. Нужно встретиться кое с кем. Я просил Лиз, мы с ней говорили один раз, и я хотел уточнить детали, но она исчезла, не отвечает.

– Хелен со мной! А Лиз наверняка просто достали твои дела, – начал раздражаться Ганс.

– Но это очень важное дело! – повысил голос Карл. – Это дело касается наших новых партнеров по бизнесу. На кону стоят большие деньги.

– Но чем я тебе здесь могу помочь?! – возмутился Ганс.

– Если Лиз вдруг объявится, сообщи мне, – вздохнул Карл и добавил: – Вернешься в Москву – тоже сообщи.

– Хорошо, – сказал Ганс и хотел отключиться.

Но Карл заговорил о другом:

– И еще. Я хотел тебя просить одолжить мне денег.

– Сколько? – спросил Ганс.

– Двести тысяч долларов, – ответил Карл.

– Нет, Карл, – твердо сказал Ганс.

– Но я их хочу вложить в дело. Очень выгодное дело, – продолжал наступать Карл.

– Я тоже здесь по делу. Очень выгодному делу, – поспешил похвастаться Ганс.

– Знаю я твои дела, опять прогоришь! – нервно сказал Карл и отключился.

Ганс подошел к Слепому и попросил закурить.

– Но вы же не курите… – начал было Слепой, но сигареты и зажигалку достал.

Ганс, ничего не ответив, закурил.

– Что-то случилось? – спросил Слепой.

– Лиз пропала, – не выдержав, сказал Ганс. – Это звонил Карл. Он в отчаянии. Он хотел поручить ей какое-то дело в Москве, а она не отвечает.

– Лиза вообще-то уехала из Москвы, – не то надеясь выудить побольше информации, не то сам себя успокаивая, приоткрыл карты Слепой. – И возможно, там нет связи или ей нельзя разговаривать. Это касается ее безопасности.

– Возможно, – кивнул Ганс. – Но Карл волнуется.

– Вернемся в Москву – попытаемся разобраться, – кивнул Слепой.

– Может, у вас есть в Москве знакомые, которые могли бы сказать, где сейчас находится Лиз? – спросил Ганс.

– Я подумаю, – пообещал Слепой, затушив в стоящей на лавочке жестянке сигарету.

Ганс закашлялся и последовал его примеру.

Когда они вошли в дом, Хелен и Кипнис сидели за столом и о чем-то оживленно беседовали. Несмотря на то что в доме давно уже никто не жил, он выглядел довольно ухоженным – белые в цветочек занавески на окнах, покрывала на кроватях и диванах, дорожки на полу. На столе – белая скатерть. Печка выбелена, пол покрашен. В общем, вполне жилое помещение. Но разобраться, о чем так воркует Хелен с Кипнисом, Слепой не успел: у него тоже зазвонил мобильный. Говорить при всех ему не хотелось, и, извинившись, он вышел на улицу.

– Але, – послышался в трубке голос генерала Потапчука. – У нас проблемы.

– И раз вы звоните мне, как понимаю, немалые, – заметил Глеб.

– Лиза пропала, – сказал генерал Потапчук, не скрывая тревоги.

– Все-таки пропала… – проговорил в задумчивости Слепой.

– Ты что, в курсе? – удивился генерал Потапчук. – Где ты вообще?

– Я в Старой Ладоге, со шведами. Но эти шведы, они родственники Лизы. Ей муж звонил из Швеции, не мог дозвониться…

– Муж мог не дозвониться. Я запретил отвечать ей на какие бы то ни было звонки.

– Как я понял, – сказал Слепой, – с мужем один раз она все-таки говорила и он ей хотел поручить какое-то дело в Москве. Но что было дальше, не знаю…

– Я ее определил в надежное место за городом. Но мне оттуда позвонили и сообщили, что Лиза исчезла, – вздохнул Потапчук. – И скорее всего, сама пошла или поехала к кому-то на свидание…

– Насколько я успел ее узнать, – пожал плечами Слепой, – Лиза могла пойти на свидание разве что к водителю Чернявского Виктору. Она до сих пор, как говорится, неровно к нему дышит. Но его мы оставили в больнице в Зоне, под надежной охраной.

– Да, это версия, – неожиданно оживился Потапчук. – Дело в том, что этот Виктор тоже сбежал. Прямо из послеоперационной палаты.

– А что за операцию ему делали? – спросил Слепой.

– Операцию, как мне объяснили, ему сделали еще в Зоне, без его ведома. Какой-то умелец ему почку вырезал, кое-как зашил и отправил гулять.

– А врачи что?

– Врачи шов поправляли. Антибиотики кололи. Все были уверены, что он минимум неделю еще пролежит. Я приехал, чтобы вместе с ним отправиться к месту захоронения Чернявского. А его, этого Виктора, нет. Ночью, говорят, сбежал. И если ты говоришь, Лиза, несмотря ни на что, к нему неравнодушна, зная ее характер и характер ее отца, могу сказать, что она вполне могла отправиться к Виктору, если он попросил ее помочь.

– И что вы собираетесь делать? – с тревогой спросил Слепой.

– Попросил объявить и одного, и второго в розыск. А сам попробую найти труп Чернявского по твоим заметкам. Так или иначе, если Лиза или Виктор объявится, дай мне знать, – попросил Потапчук.

Федор Филиппович, чувствовалось, был очень удручен тем, что произошло. Ведь он, как понял Слепой, если не на сто, то на девяносто девять процентов был уверен в надежности места Лизиного укрытия. А тут такое.

В дом Слепой вернуться не успел: Хелен, Ганс и Кипнис уже выходили на улицу.

– Нам удалось договориться, – сказал Кипнис. – Сделку оформим завтра. На вас, – кивнул Кипнис в сторону Слепого. – Я приготовлю все документы.

– Спасибо, – поблагодарил Слепой.

– Вы теперь куда? В гостиницу? – спросил Кипнис. – Если да, то могу подбросить.

Но Слепой покачал головой. У него на вечер, несмотря на то что приближалась гроза, были свои планы.

Глава 15

Проснувшись утром, Лиза поняла, что не помнит, как очутилась в этом довольно чистом, протопленном деревянном доме. Голова кружилась, а рядом с кроватью на полу валялась ампула из-под хорошо знакомого ей как медику сильнодействующего усыпляющего, которое применяют в исключительных случаях. На столе лежала целая упаковка таких ампул и несколько нераспакованных одноразовых шприцев. Лиза попыталась подняться, но обнаружила, что привязана простыней к кровати. Она напрягла память и с трудом вспомнила водителя отца Виктора, дорожный указатель с названием Корешки и опять этот дом, этот застланный чистой скатертью стол и на нем хлеб и нож. Ей не хотелось верить, но получалось, что Виктор решил похитить ее, чтобы представить потом в виде заложницы, гаранта его собственной безопасности. Но Лиза отлично понимала, какой разгорится скандал, как все это воспримут Лепкины. Самое же главное – мама. Она и так слаба, только-только начала вставать с постели, ей еще предстоит пережить известие о смерти и перезахоронении отца, а тут Лизино исчезновение. А что, если этот Виктор начнет названивать, требовать выкуп или что-нибудь подобное? Или, может, он уже начал названивать?

Так или иначе, ей нужно было как можно скорее покинуть этот дом. Даже обдумать все как следует у нее не было времени. Лиза еще раз глянула на стол и поняла, что именно в нем, точнее, на нем ее спасение. Дотянуться до стола у нее с первого раза не получилось. И тогда она, отталкиваясь от стены ногами и руками, попыталась сдвинуть с места кровать. Но и эта ее идея не принесла успеха. Оглядевшись, Лиза заметила висящую на стене мухобойку. Сняв ее, Лиза, стараясь рассчитывать каждое движение, дотянулась палочкой до лежащих на столе лекарств и шприцев и, сбросив их на пол, подкатила поближе.

Дальше она действовала как профессионал. Набрала сначала в один, потом в другой шприц лекарства и спрятала приготовленные шприцы под подушку. Упаковку с оставшимися ампулами и другие шприцы Лиза затолкала подальше под кровать. Она хотела проделать ту же операцию и с ножом, но в сенях послышались шаги, и Лиза решила повременить, спрятав мухобойку с другой стороны кровати.

Когда дверь в комнату, где она лежала, распахнулась, Лиза сделала вид, что спит, сквозь ресницы наблюдая за всем, что происходило. В комнату вошли двое – Виктор и высокая пожилая женщина в длинной красной юбке, белой кофте и белой косынке.

– Спит? – шепотом спросила женщина.

Виктор кивнул.

– И зачем ты, Витька, это затеял? Это ж подсудное дело. Вшпилил ты ей вчера это лекарство, а что, если она не проснется?

– Пока за ней приедут, проснется, Михайловна, никуда не денется, – сказал Виктор и, протягивая женщине конверт, строго сказал: – Приехала, в почтовый ящик опустила – и все. Поняла? Опустила, в такси села и уехала.

– Там хоть какой взрывчатки или наркотиков нет? – спросила не на шутку встревоженная Михайловна. – А то я как фильмов насмотрюсь, так мне все кажется, и со мной такое произойти может. Подставит кто за здорово живешь! Поди докажи потом, что не баран.

– Да письмо там, Михайловна, обычное письмо. Чем скорей отвезешь, тем скорей мы отсюда уберемся. Мне, Михайловна, деньги нужны, много денег. Я теперь инвалид, а здесь мне никакой жизни не будет. Поэтому получу деньги и умотаюсь за границу. Захочешь – будешь ко мне в гости приезжать. Только тайно.

– Да ясен перец! – кивнула Михайловна. – После того как ты с этой девкой связался, тебя засудить могут. Обязательно даже засудят, если поймают.

– Ну вот, а чтобы не засудили, давай делай, что прошу! – сказал Виктор.

– Ой, Витек! – покачала головой женщина. – Только из уважения к твоим покойным родителям. Я им по гроб жизни обязана… Они меня с малым дитем у себя прятали… Мой муж покойный напьется и давай куралесить, а я девку свою на руки и к вам в дом. Раиска неблагодарная, теперь, как в Москве села, и глаз к матери не кажет. А ты молодец, не забываешь, всегда мне хоть конфетку, хоть печенюшку привозишь и денежку исправно платишь… Мне нетрудно за домом вашим присмотреть, прибраться… Не продавай, Витек, его пока что. А то теперь сам знаешь, какие люди бывают. Подселятся какие приезжие – беды не оберешься.

– Михайловна, хватит болтать, а то на автобус опоздаешь. Давай я тебя провожу и калитку закрою, – сказал Виктор.

Лиза открыла глаза и поняла, что нож остался лежать на том же, досягаемом для мухобойки месте.

Виктор вернулся, подошел поближе и даже наклонился над ней, всматриваясь в лицо. Но Лиза уже была наготове. Точным движением она вогнала иголку шприца Виктору в плечо и нажала на плунжер. Виктор не успел даже ахнуть: лекарство подействовало мгновенно, и он осел на пол возле кровати.

Лиза снова вооружилась мухобойкой, сбросила на пол и подтянула поближе нож, разрезала простыню, которой была привязана к кровати, и вылезла из-под одеяла.

Подумав, она забрала приготовленный шприц с лекарством и все оставшиеся шприцы и лекарство. Виктор, наверное, так был уверен в том, что она не сможет встать, что даже не спрятал ее сумочку, где были кредитка, документы и деньги, без которых ей было бы сложно выбраться из этой деревни.

Только добежав до шоссе и устроившись на переднем сиденье белого «фольксвагена», за рулем которого сидела привлекательная моложавая блондинка, Лиза задумалась над тем, куда сейчас ей ехать.

– Тебе до Москвы? – спросила блондинка.

– Да, – задумчиво ответила Лиза, а потом твердо повторила: – Да. Высадите меня где-нибудь ближе к центру.

– Да хоть на Красной площади. Тридцать баксов и любой каприз, – сказала блондинка и сама себе улыбнулась.

Лиза чисто механически кивнула и задумалась. Перед глазами всплыло лицо Михайловны, как она поняла – соседки Виктора по той его деревенской жизни. Он послал Михайловну с каким-то письмом. И это письмо могло быть адресовано только ее матери. А значит, нужно спешить. Кто знает, что написал в нем Виктор, у которого, похоже, совсем снесло крышу.

Подумав, Лиза, как только они въехали в Москву, назвала адрес родителей и добавила:

– Пятьдесят баксов.

– Не вопрос, – сказала блондинка и со знанием дела дворами объехала несколько пробок. Уже через двадцать минут они были на месте.

Лиза расплатилась и уже хотела выйти из машины, как заметила, что к подъезду подошла Михайловна в красной юбке и белой косынке.

– Простите, мне нужно несколько минут подождать в машине. Нельзя, чтобы меня заметила вон та дамочка, – сказала Лиза.

– Не вопрос, – сказала блондинка и, приглядевшись, с сочувствием спросила: – Свекровь, что ли? Только какая она дамочка. Деревня деревней. Точь-в-точь соседка наша. И чего все в Москву прутся!

Лиза не стала уточнять, кем именно приходится ей Михайловна, подождала, пока она вместе с кем-то из соседей вошла в подъезд, надо понимать, бросила в почтовый ящик письмо и вышла опять на улицу.

Михайловна, выйдя на улицу, огляделась по сторонам и, одернув блузку, направилась к остановке автобуса.

Лиза, поблагодарив блондинку, вышла из машины и почти бегом направилась к подъезду.

И первой, кого она встретила у почтовых ящиков, была, конечно же, вездесущая Глафира Степановна.

– Ой, Лизочка! – запричитала она. – Как хорошо, что ты пришла. Представляешь, я только что видела: какая-то подозрительная тетка вам в ящик бросила письмо. Если бы ты не появилась, я бы в полицию сообщила. А то и отец ваш пропал, и мама в больницу попала, и ты куда-то исчезла. Тут ко мне приходили, интересовались, не появлялась ли ты в последнее время. Ты только осторожно. А то там и взрывчатка может быть, и наркотики, и еще неизвестно что. Может, кто-то вас извести взялся, чтобы квартирой вашей поскорей овладеть.

Глафира Степановна не отставала от нее ни на шаг, старалась заглянуть через плечо, и Лизе пришлось проявить недюжинную изворотливость, чтобы не показать ей конверт, который она достала из почтового ящика.

Отперев и захлопнув прямо перед носом зашипевшей, как гашенная уксусом сода, соседкой входную дверь, Лиза зажгла свет и разорвала конверт. Письмо было написано от руки печатными буквами:

«Уважаимая гаспожа Чернявская! Если хочите памоч своей дочке и мужу, гатовьте пять тысяч доларов. С вами свяжутца. Дабражилатель».

Сомнений не оставалось. И первое, адресованное ей, Лизе, письмо, и это, адресованное маме, написал один человек. И это был Виктор.

Лиза глянула на часы и покачала головой. Даже если Виктор проспит до вечера, времени у нее оставалось в обрез.

Заглянув в одну, вторую комнату, потом в кабинет отца, Лиза поняла, что здесь опять были незваные гости и кто-то по-прежнему методично что-то искал в книгах.

Лиза представила себе, как этот беспорядок подействует на маму, и взялась за уборку. Через пару часов книги были вложены каждая в свою обложку и поставлены на полки, пыль вытерта, пол вымыт. Можно было выпить кофе, но не успела Лиза налить в джезву воду, как на мобильнике высветился номер Карла. Лиза на секунду задумалась, но потом все-таки решила не отвечать. Предложение, которое прозвучало из уст Карла, показалось ей более чем странным. Во-первых, он вел с кем-то переговоры практически как хозяин. А ведь главными в клинике оставались тетя Валентина, вдова Эриксона, и она, Лиза. И потом, одно дело дерматология, и совсем другое – пересадка органов, где едва ли не каждая вторая почка криминальная. Возможно, кто-то хочет действовать под прикрытием? А их пользующаяся признанием и в Швеции, и в России клиника для таких целей едва ли не самый идеальный вариант…

Через некоторое время раздался еще один звонок. На этот раз звонила тетя Валентина, хотя Лиза ее тетей почти никогда и не называла. У них было всего лет десять разницы, общие интересы и близкие взгляды на жизнь.

Ей Лиза не ответить не могла.

– Але, племяшка, хочешь тетю увидеть? – сказала она как-то слишком бодро и весело, при этом даже не поздоровавшись.

– Да, – не задумываясь, ответила Лиза.

– Ну тогда открывай дверь, увидишь! – сказала Валентина и хихикнула.

Лиза подошла к двери и действительно увидела в глазок тетю Валю в джинсовом костюме, ярко-розовой маечке и с заплетенными в косички выбеленными до бесцветности волосами.

Переступив порог, Валентина обняла Лизу, поцеловала и как ни в чем не бывало спросила:

– Ну как, нашелся твой папик?

Лиза покачала головой и поняла, что нет сил сказать, что отца больше нет в живых и что вот-вот будут похороны.

– Пошли на кухню, я тебя огорошу, – сказала тетя, включая свет и пристально рассматривая свое густо покрытое косметикой лицо в зеркало.