Текст книги "Слепой. Операция «Атлантический циклон»"

Глава 16

Бизнес Шана шел в гору, быстро увеличивалось его состояние, привлекая внимание местного криминального мира. А Сю Нинь однажды четко разграничил:

– Нас интересуют только вещи, связанные с хлебом. Остальное касается одного тебя.

И, сделав паузу, добавил:

– Поскольку мне из Китая сложно держать все под контролем, на тебя тоже ложится ответственность.

Эти слова еще больше взбодрили Шана. Он уже имел маленькую охранную структуру, теперь резко ее увеличил. Тут же возникла одна проблема. Местные правоохранители настороженно относились к частным силовым структурам в целом и состоящим из иностранцев в особенности. Кроме того, возможности Гунсуня набирать охранников из соотечественников были крайне ограниченными. Ну не было в городе и даже области достаточного числа китайцев, обученных охранному делу. Он едва наскреб пятерых человек. Причем их профессиональные качества оказались весьма сомнительными. Об этом наглядно свидетельствовала печальная судьба цеха. Начальник охраны – разумеется, китаец – набрал людей, способных только шугать любопытствующих алкашей. Первое же серьезное испытание протеже булочника с треском провалил.

Лично Шана поджог цеха не очень огорчил. Сомнительная хлебная авантюра с каждым днем стоила ему все больше моральных переживаний. Но он боялся за свою жизнь, жизнь жены, сына и еще не родившейся дочери. Гунсуня страшил гнев Сю Ниня, поэтому он энергично взялся за реорганизацию своей охранной структуры. Шан отдал кругленькую сумму только за то, чтобы ему порекомендовали достойного человека. Им оказался Николай, только что уволившийся из полиции по выслуге лет. Гунсунь едва успел. Николай имел репутацию толкового и честного мента, много раз отклонявшего выгодные предложения бизнесменов, поскольку считал своим долгом служить Родине. Едва полицейский отправился на заслуженный отдых, его засыпали соблазнительными предложениями. Вот это и помогло Шану. Пока Николай выбирал, явился Гунсунь, предложивший условия, оставившие далеко позади конкурентов.

Николай сразу взялся отрабатывать свои деньги. Он хорошо понимал психологию Шана, которому хотелось видеть в рядах своей гвардии соотечественников. Николай строго проэкзаменовал всех китайцев-охранников и, делая уступку хозяину, оставил троих. Остальных бойцов он набрал из русских. В течение какого-то месяца охранная структура преобразилась. Теперь Витим имел мало шансов совершить новую вылазку.

Однако у Николая было еще много задумок. Случай разрушил все его планы. Дело было после работы. Николай заходил в супермаркет и едва не столкнулся с каким-то мужчиной. Тот вдруг ухватил охранника за руку:

– Можете посчитать мои слова бредом, но вы очень серьезно больны. Я вижу это по вашему лицу. Только не примите меня за шарлатана, решившего на вас заработать. Эта наша встреча будет единственной. А вы должны обратиться к хорошему врачу и пройти самое тщательное обследование. Вы со мной очень вовремя повстречались. Сейчас еще болезнь можно вылечить, а через пару месяцев будет поздно. Верьте мне, я – специалист высшей квалификации.

Николая трудно было назвать человеком суеверным и мнительным. Однако когда тебе говорят такое, а затем уходят, поневоле задумаешься. Если человек своим пророчеством не преследует личной выгоды, то его словам начинаешь верить.

И Николай отправился в обычную поликлинику. Вот такой он был человек. Много лет прослужил в милиции – полиции, дослужился до больших звездочек на погонах, а лечился, как простой гражданин, только зубы делал у платника, поскольку наши бесплатные пломбы вываливаются уже через месяц вместе с остатками зуба.

Конечно, Николай умолчал о странном гражданине, лишь пожаловался на слабость, головокружение и даже участившиеся запоры. Первым делом его бросили на анализы. Все знают, как сдаются анализы в наших поликлиниках. Идешь туда, не жрамши, выстаиваешь длинную очередь, а потом сломя голову летишь на работу и, естественно, опаздываешь.

Николай не хотел, чтобы о его походах в поликлинику узнал Гунсунь. Еще потом скажет:

– Ты меня обманул, прикинулся здоровым, хотя на самом деле больной человек.

И хотя Николай никого не обманывал, он испытывал неловкость и компенсировал свои отлучки долгими задержками на работе.

Изучив анализы Николая, врач шутливо сказал:

– Вас, батенька, хоть в космос запускай. Но раз есть жалобы, продолжим обследование.

И продолжили. Николай глотал зонд, сходил на УЗИ и прошел пытку ректоскопии, когда человеку вводят через задний проход зонд и пихают его без малого до желудка. Непередаваемые ощущения. Николай подозревал, что ректоскопию доктор ему назначил в отместку за настырность. Все обследования подтверждали первоначальный диагноз эскулапа «хоть в космос запускай». А Николай стоически выдерживал мучительства, даже веселея при этом. Ведь мрачный диагноз странного гражданина современная наука категорически опровергала. И тут, когда обследование вышло на финишную прямую, все изменилось в один момент. Разглядывая компьютерную распечатку очередного анализа, доктор отвел взгляд в сторону:

– Вам надо срочно отправляться в Москву. Здесь мы бессильны вам помочь.

– Он сказал, что мне успеют спасти жизнь, – вырвалось у Николая.

– Кто – он? – вроде бы удивился врач.

– Какой-то странный человек, встреченный мной у супермаркета.

– А-а-а! – протянул доктор. – Знаем-знаем. Настоящий экстрасенс, не то что шарлатаны, дающие рекламные объявления. В таком случае вам тем более надо лететь.

– Хорошо, – Николай, потрясенный известием, даже забыл спросить название своей болезни.

Об этом вспомнила жена и сама отправилась к доктору, пока муж утрясал дела на работе. Вернулась она с большим запечатанным конвертом:

– Врач сказал, что можем открыть, если захотим.

Однако Николай не захотел, и жена привычно согласилась с решением мужа.

Гунсуню бывший милиционер честно рассказал свою историю. Китаец впечатлился и сильно огорчился.

– Мы будем ждать тебя, Николай. Я уверен, ты выздоровеешь и снова займешься своей работой. Тебе удалось навести порядок в моей охране, и если понадобятся деньги на операцию, я помогу.

В Москву Николай вылетел вместе с женой, тоже недавно вышедшей на пенсию. Супружескую пару, причем совершенно неожиданно для них, встречали. Николая отвели в сторонку, предъявив документы:

– Извините, наверное это был не лучший наш план, но другого из-за дефицита времени мы не придумали. Вы абсолютно здоровы.

Мужчины правильно сделали, предъявив корочки, иначе крученый мент мог украсить их физиономии декоративными элементами, не предусмотренными природой. Николай стиснул зубы и процедил сквозь них:

– Отлично, в таком случае мы можем прямо сейчас возвратиться домой.

– Еще раз просим нас извинить. Вам придется задержаться. Ваше место понадобилось для оперативной разработки. Боюсь, вам придется искать другую работу. Мы вам поможем в этом. А сейчас давайте отправимся в один из наших лучших ведомственных санаториев. Там вы отдохнете, наберетесь сил.

– Бедный китаец! Не пойму, чем он провинился. Я с ним успел пообщаться, он хороший человек.

– Думаете, раз вы бывший сотрудник органов, мы сейчас вам все выложим?

– Нет, конечно! Просто жалко человека! Неужели вся его вина в том, что он сумел завоевать городской хлебный рынок?

– Идемте. Машина ждет, а ваша супруга успела замерзнуть.

– Хорошо, идем. Я привык подчиняться приказам.

Гунсунь быстро забыл о потере Николая. Причиной тому стала резко осложнившаяся беременность жены. Поначалу все шло хорошо, даже замечательно, учитывая возраст будущей роженицы. А затем наступило ухудшение.

Однажды вечером Шан услышал странный звук, донесшийся из комнаты супруги. Было похоже, что там уронили что-то тяжелое. Гунсунь встревожился, побежал на шум. Он увидел жену, лежащую без сознания. Испуганный булочник нащупал пульс. Есть, жива! Шан достал мобильник, хотел вызвать «скорую» и тут понял, что не знает номера телефона. Он быстро сориентировался и позвонил одному из своих русских сотрудников:

– Вася, скажи мне телефон «Скорой помощи».

И тут снизу раздался голос жены:

– Не надо, Шан, я уже в порядке.

Гунсунь послушался, хотя затем пожалел о своем решении. Супруга призналась, что обмороки у нее начались неделю тому назад и случаются почти каждый день.

Шан заставил ее сходить к врачу. Женщину осмотрели, после чего доктор вынес свой вердикт:

– В таком возрасте у рожениц подобное бывает достаточно часто. Я рекомендую специальную диету и умеренные физические упражнения. И, разумеется, постоянное наблюдение специалиста. Тогда все пройдет хорошо. Я знаю, о чем говорю. Сейчас относительно много рожениц солидного возраста. Они словно пытаются компенсировать нежелание молодых женщин заводить детей.

Гунсуня мало успокоили слова врача, он не доверял российской медицине и особенно специалистам их города. Шан хотел отправить супругу на Родину. И получил от Сю Ниня категорический отказ. Шан догадывался, чем вызвано такое решение чиновника. Мерзавец перестраховывался. Недавно сын Гунсуня уехал домой. Мальчику надоел русский климат, он не захотел учить чужой язык и разочаровался в отцовской работе. Сын окончательно решил получить высшее образование. С деньгами Гунсуня эта задача существенно облегчалась.

Но если теперь отпустить жену, то Шан останется в России один. Мало ли какая блажь придет ему в голову. Или уже пришла. Наверняка Сю Нинь много раз строил предположения насчет того, догадался ли Гунсунь о том, какая ему уготована незавидная роль. Ведь за догадкой могли последовать решительные действия. Пусть супруга Шана остается в России заложницей.

Вскоре Гунсунь изменил свое мнение о российских докторах. Жене стало лучше, обмороки прекратились. Но роды никто не отменял. И они, как положено, начались внезапно, когда жена, вопреки строгому запрету, одна пошла в магазин. Служанка, видите ли, была занята, гладила белье.

Роды начались, когда женщина рассчитывалась за покупки. К счастью, кассирша не растерялась, вызвала неотложку. Роды длились долго. Врачи уже подумывали о кесаревом сечении, когда на свет появилась девочка. Маленькая, сморщенная, вся посиневшая. Мать тоже изменила цвет кожи от натуги и боли. Но тут к огромному удивлению врачей ее лицо озарила улыбка и она что-то произнесла по-китайски. Пойми доктора ее речь, удивление сменилось бы шоком. Ведь она сказала:

– Какое счастье, теперь у меня двое детей! А если Шан захочет, то будет третий и четвертый!

Гунсунь о такой отдаленной перспективе не задумывался. Он радовался настоящему. Новость о рождении дочери и нормальном самочувствии жены заставила его забыть даже о работе. Ему хотелось поделиться своей радостью, посидеть с друзьями, и тут Гунсунь почувствовал, насколько он одинок. Все соотечественники, находившиеся рядом, были его наемными рабочими. Они целиком зависели от Шана, он платил им хорошие деньги, намного большие, чем можно было заработать, торгуя на местном рынке. Между ними с самого начала пролегла пропасть. Она еще больше усилилась, когда Гунсунь превратился в одного из богатейших людей города. Соотечественники стали называть его «господином», медоточиво улыбались при встрече и, прикажи Шан, падали бы ниц, едва заметив булочника. Разве можно делиться своей радостью с такими людьми? Оставался только Янлин, человек вполне самодостаточный, знания которого здорово помогли Гунсуню грамотно выстроить бизнес. Ю единственный обходился в общении с булочником без лести. У него был единственный недостаток – возраст. Двадцать лет разницы – это многовато. Общие интересы связывали этих двоих людей только по работе. В житейском плане их интересовали разные вещи, волновали разные проблемы.

Но именно Янлин с Ларисой пришли в опустевший дом Гунсуня с поздравлениями. Ю раздобыл где-то нефритовую статуэтку женщины с младенцем. Нефрит, самый почитаемый китайцами камень, в России довольно редок. Наверняка Янлин приложил много усилий, чтобы раздобыть такой подарок. Гунсунь принял его с благодарностью. Служанка успела накрыть праздничный стол. Все трое уселись за него. Некоторое удивление Янлиней вызвала стоящая в центре бутылка водки.

– Я поступаю, как и большинство живущих здесь китайцев, – пояснил Шан. – Они в первую очередь перенимают такую русскую традицию, как питье водки. Испытав сибирские морозы, я понимаю, что в этом есть определенный смысл. Главное не увлекаться.

Ю произнес цветистый, однако слегка отдающий официозом тост. Чтобы разрядить атмосферу, Лариса сказала:

– В России есть еще одна традиция – соображать на троих. И мы ее придерживаемся, нас здесь трое.

– Что значит соображать на троих? Вместе над чем-то думать? – не понял Гунсунь.

– Это значит выпивать. Отец мне когда-то объяснял, почему на троих. Рабочие после смены покупали бутылку водки. И она разливалась по трем граненым стаканам точно до ободка. Рабочие выпивали стакан водки и шли домой, – пояснила Лариса.

– А, – сказал Шан и усмехнулся, скорее из вежливости.

Когда объясняешь шутку, она перестает быть смешной.

Раздался звонок. Шан выслушал и довольно улыбнулся:

– Все хорошо. Жене уже приносили ребенка, и она кормила его грудью. Вот ради таких звонков я удержался от желания выбросить телефон на улицу. Просто удивительно, сколько у меня оказалось друзей! Такое впечатление, что весь город жаждет разделить мою радость. Отметилось большинство местных бизнесменов, в том числе не имеющих никакого отношения к хлебу, и десятка полтора чиновников. И откуда только разузнали мой номер?

– Для людей с деньгами или властью раздобыть такую информацию – раз плюнуть. А вы, уважаемый Шан, сейчас такой человек, с которым хотят дружить все горожане.

– И ты, Ю, туда же! Уважаемый Шан, – передразнил Гунсунь своего помощника. – Чужая лесть уже въелась мне в печенки.

– А как иначе? Я искренне уважаю человека, сумевшего в пятьдесят лет стать отцом. Нам с Ларисой о таком даже страшно подумать!

– Намекаешь на мой возраст? Считаешь меня стариком! Ах ты, негодник! – изобразил возмущение Гунсунь, и все трое рассмеялись.

– Давай, Семеныч, покажи класс, – подзуживал Витим полицейского майора…

Когда Хунхой сообщил ему о требованиях неизвестных, Витим пришел в ярость. Он вопил, что покажет Гунсуню кузькину мать, в смысле вырежет ему отсутствующую матку, изуродует, как Бог черепаху, изнасилует его жену и вообще всеми доступными средствами заставит китайца отдать причитающуюся Витиму долю. Бандит так и сказал – причитающуюся мне долю, как будто она ему когда-то принадлежала. И тут Хунхой спокойно, как будто речь шла о покупке бутылки водки, сообщил Витиму пренеприятнейшее известие. Он, Хунхой, высоко ценит дружбу, связывающую его с русским бандитом. За прошедшие годы они славно поработали, вместе сумели доставить и реализовать целое море наркотиков. Он, Хунхой, глубоко уважает Витима и считает его лучшим партнером, с которым Аю когда-нибудь доводилось сотрудничать. Но если Витим собирается гнуть свою линию в отношении Гунсуня, то здесь Хунхой ему не помощник. Ай категорически отказывается участвовать в этом мероприятии. И своим людям прикажет держаться подальше от булочника. Пусть русские обходятся собственными силами. А еще лучше и гораздо умнее пойти с Гунсунем на мировую, принять его условия. Булочник им достаточно много платит, а ведь теперь он согласился увеличить свою долю еще на треть.

В запарке Витим забыл, что уговаривать напарника бесполезно. Если Хунхой принял решение, то отменит его лишь под угрозой смертной казни. Да и то не факт. Бандит начал сыпать доводами, которые уже приводил Есаулу. Гунсунь круто идет в гору, скоро он выйдет на такой уровень, что средней руки вымогатели даже думать забудут о том, чтобы к нему подступиться. И только легальная доля позволит им еще долгие годы получать денежку от процветающей хлеботорговли. Хунхой молча выслушал его и спросил:

– А что, наркотики мы уже продаем себе в убыток?

– При чем тут наркотики? – сделал удивленный вид бандит, хотя отлично понял китайца.

– Они приносят нам достаточно денег. Мы хорошо жили до появления Гунсуня и после тоже нормально проживем. Еще раз говорю – забудь о хлебопеке.

Но Витим был так же упрям, как и его партнер. И у него имелся надежный способ заставить Гунсуня изменить свое решение.

Было бы наивно думать, что Витим занимался своим преступным ремеслом без покровительства людей в погонах. Один из таких добровольных помощников криминала, майор полиции Владимир Жидков, давно работал в тесной связке с бандитами. Еще когда майор был старшим лейтенантом, он познакомился с начинающим вымогателем Витимом. Витим, не способный угадать причудливые зигзаги судьбы, был крайне огорчен этим знакомством. Ведь его задержали в кабинете бизнесмена, едва бандит сунул в карман конверт с мечеными купюрами. Вскоре он оказался в другом кабинете с четырьмя столами, за которыми работали сотрудники криминального отдела.

Будущего Витим предугадывать не мог, зато разбирался в человеческой психологии. И быстро раскусил натуру старлея Жидкова. Владимира сильно огорчала его унылая жизнь. Он любил красивых женщин, дорогие авто и шумные посиделки в ресторанах, а денег хватало только на случайных подруг и милицейскую столовую. Дорогое авто Жидкову Витим гарантировать не мог, зато посулил красивых женщин и отдых в ресторанах. Требовалась от Жидкова самая малость – развалить дело, а затем сливать бандитам ценную информацию.

Закрыть дело Жидков не смог, но он сделал все, что было в его силах, чтобы затушевать то и это, и Витим отделался условным сроком, после чего мент и бандит зашагали по жизни рядом. Старлей передавал Витиму любые сведения, которые могли представлять ценность. Тут была и оперативная информация, и материалы из налоговой, позволяющие вычислить очередную жертву. Несколько раз Жидков предупреждал своего подопечного о готовящейся засаде. Как-то обнаглевший Витим даже разыграл комедию. Он явился к бизнесмену, зная, что его ждут оперативники. Предприниматель достал конверт, положил на стол и подвинул в сторону бандита.

– Что это? – сделал большие глаза Витим. – Неужели деньги? Вы собираетесь дать мне взятку? Я немедленно звоню в милицию!

Бизнесмен ошарашенно посмотрел на него, а Витим, резко понизив голос, сказал:

– За подлянку, сука, заплатишь мне в пятикратном размере или подыскивай себе место на кладбище.

Впрочем, информация шла как в одну, так и в другую сторону. Витим легко сдавал Жидкову конкурентов, если это было безопасно или, тем более, выгодно. Как-то он навел лейтенанта на целую банду отморозков, недавно появившихся в городе. За короткое время отморозки успели доставить массу хлопот местным бандитом. Были они людьми жесткими, решительными, всегда готовыми пустить в ход оружие. В городе у них имелся свой информатор, указывавший на состоятельных людей. Отморозки успели основательно тряхнуть двух человек, крышуемых Витимом. Суровая разборка казалось неминуемой. Но в отношении отморозков криминальные понятия бездействуют. Витим назначил стрелку, однако и не подумал на нее являться. Вместо бандитов к месту встречи примчался спецназ, направляемый Жидковым. Трое отморозков сдуру ухватились за оружие. Двоих из них положили на месте, одного тяжело ранили. Остальные, видя судьбу корешей, благоразумно подняли вверх руки. За эту операцию Жидкова повысили в звании, он стал капитаном. Он мог уже тогда получить майора, однако начальство было о Жидкове плохого мнения. Ленив, малоинициативен, плохо знает оперативную работу. Короче – балласт, который вынуждены держать на службе из-за постоянного кадрового дефицита.

Новыми погонами Жидков обзавелся тоже благодаря Витиму. От деятельности домушника, успевшего обчистить около трех десятков квартир, Витиму было ни жарко, ни холодно, но в городе ширились слухи, а милицейское начальство требовало прекратить безобразие. Вдобавок к этому времени Жидков таки оказался на грани увольнения. А Витим случайно узнал адрес квартиры, куда собрался наведаться домушник. Жидков снова оказался героем и вместо пинка под зад получил вожделенное майорское звание.

Справедливости ради надо сказать, что Витиму от мента все-таки было больше пользы. Не случайно бандит платил ему регулярно и щедро. Жидков рисковал всего лишь оказаться на улице, а Витим уже давно сидел бы в тюрьме. А о сливе информации, приносящей кругленькие суммы, и говорить нечего. Если Витим был капитаном бандитского корабля, то майор его лоцманом, предостерегающим от подводных камней и указывающим самый удобный путь к цели.

Бандит надеялся, что и в проблеме хлебопека наметится перелом, если озадачить ею Жидкова. Поэтому Витим вывез майора за город, где они развлекались ставшей модной стрельбой из арбалета. На этот раз по обычным мишеням, хотя бандит предпочел бы что-нибудь способное двигаться и биться в смертельное агонии после точного выстрела.

Поощряемый бандитом, Жидков выпустил арбалетный болт. Он угодил в самый край мишени. Витим деликатно промолчал, а майор по своей излюбленной привычке тут же нашел себе оправдание:

– Я че, индеец, пулять из этой штуки? Мне бы нормальный ствол в руки, я бы показал класс.

При этом он как-то запамятовал, что арбалет на вооружении индейцев не состоял. Разве что трофейный, испанский. Но испанцы к моменту завоевания Америки больше налегали на огнестрельное оружие и арбалеты использовали крайне редко.

– Семеныч, у тебя есть шанс показать класс без всякого пистолета.

Жидков насторожился. Такие слова предшествуют очередной просьбе.

– И как я могу его показать? – в голосе майора чувствовалась опаска.

– Есть у меня один упрямый человек. Отказывается добром платить бабки, – Витим решил соврать, хорошо зная завистливый характер майора.

Если он узнает, что бандит собирается захватить часть выгодного бизнеса, то может умышленно сделать только хуже. В живых же деньгах мент заинтересован. За хорошо выполненную работу Витим с ним щедро расплатится.

– Что за человек?

– Один китаец. Ты же знаешь, все эти узкоглазые тупые и потому жутко упрямые. А этот особенный жмот, поскольку круто поднялся на бабки.

– Китаец? На бабки? У нас? – Жидков не отличался умом и сообразительностью.

– Ну да! Он весь город своим хлебом завалил.

– А, – наконец догадался майор. – Знаю-знаю. Его зовут Гунсунь, – произнес он таким тоном, будто сообщал Витиму сенсационную новость. Еще несколько секунд понадобилось Жидкову, чтобы на его лице появилось скорбное выражение. – Ты сам понимаешь, кого хочешь на бабки поставить?

– Понимаю, поэтому и хочу. Только аккуратно, без наездов, типа легально. Для этого ты мне и понадобился.

– Я ему понадобился. Гунсунь теперь один из самых богатых людей города – это как?

– Что «это как»?

– Мне к нему подступиться.

– Элементарно. Зуб даю, хлебопек свои корочки на работу в России купил у местных чиновников. Фактически он печет хлеб нелегально, понимаешь? При желании его, как два пальца об асфальт, можно взять за задницу.

Мент повеселел и снова нахмурился:

– Все зависит от уровня, на котором ему выписали бумаги. Если я сунусь к большому начальнику, то костей не соберу.

– Не волнуйся ты за свои кости! На фига тебе соваться к начальнику. Ты сразу иди к косоглазому. Ему-то откуда знать, где чей уровень. Он наделает в штаны, едва увидит твои погоны. А ты еще пригрозишь ему высылкой из страны или тюрьмой за липовые документы. И скажешь, что есть один человек, способный решить его проблемы. Только моего имени не называй, я сам, когда придет время, с ним потолкую. И запомни, Семеныч. Если запугаешь китаезу, сразу дам тебе двадцать тысяч баксов и каждый месяц будешь получать по косарю.

– Вот с этого бы и начинал, – окончательно повеселел Жидков.