Текст книги "Сны мегаполиса (сборник)"

– Ты что, в натуре! – заорал на нее Гриша. Он хоть и знал, что виноват, по-хорошему, сам, но знал и другое. Кто в таких ситуациях громче орет, тот меньше платит. Поэтому, не желая уступать преимущество, он и завелся. Тем более, что весь предыдущий день прямо-таки располагал.

– Глаза твои были где? – Бушевал он. – Да ты знаешь, сколько моя тачка стоит? Да ты понимаешь, что сделала! Да ты… Да я…

Так продолжалась минут пятнадцать. К концу этого срока Гриша вдруг осознал, что распинается в пустоту. Ну, или почти в пустоту, потому что его собеседница, вопреки ожиданиям, не произнесла ни слова. Просто стояла и молчала, будто и не ее машину тут кракнули.

После того, как Гриша это уловил, его словесный поток как-то сам собой потихоньку сошел на нет. Он выдохнул и замолчал, переводя дух.

– Видите ли, – сказала тут девушка очень тихим и спокойным голосом. Несмотря на тихость, голос был очень мелодичным и каким-то серебряным, как плеск ручья. – Видите ли, моя машина никуда не ехала. У меня и мотор холодный. Я просто стояла, ну, как бетонный столб. – Она кивнула на блоки ограждения. – Он бы тоже был виноват?

В ее голосе не звучало ни издевки, ни злобы. Вообще Грише почему-то очень понравилось ее слушать. Собственно, он даже этого не понимал, пока она не замолчала, а просто слушал, и ему впервые за весь день было как-то хорошо на душе.

Когда голос смолк, он впервые за все время посмотрел на его обладательницу.

Никакая она, конечно, была не тетка. Пожалуй, что даже и не телка. Что-то было в ней такое… Особенное какое-то, но какое именно – Гриша определить затруднялся.

Среднего роста. Худая такая. Но не как банальная моделька, а по другому. Прозрачная, что ли. Не в том смысле, что кожа да кости, а наоборот, красиво. Без шапки – светлые волосы копной до плеч. Глазищи на пол-лица. Пальтишко такое серенькое. Очень, очень конкретная девочка. И голос этот… Зря, пожалуй, он на нее так уж сразу покатил. Тем более, что, конечно, сам виноват.

– Ну… Это… – промямлил Гриша. – Извиняться напрямую ему не хотелось, а что сказать другое – он с ходу придумать не мог. – Я… Да, ну типа того…

Иногда действовать лече, чем говорить. Вспомнив этот спасительный совет, Гриша полез в карман, вытащил бумажник, кинул еще один оценивающий взгляд на разбитую фару. Отсчитал три зеленых купюры, протянул девушке.

– Так нормально будет? Сколько этот твой фонарь стоит?

Она молча взяла деньги, кивнула головой и пожала плечом. Гриша как-то сразу понял, что на первый вопрос ответ – «да», а на второй – «не знаю». Казалось бы, инцидент был исчерпан. Но ему почему-то до зарезу хотелось снова услышать серебряый голос. И не хотелось, чтобы девушка исчезла.

– Слушай, ты это… – Начал было Гриша, и тут ему в голову пришла блестящая мысль. Недаром он все-таки был удачливым бизнесменом. – Сейчас вон, темнеет уже. Как ты без фары поедешь? Тебе ехать-то далеко?

Девушка снова ничего не произнесла, но поглядела на него вопросительно.

– Я что прикинул-то? – Отчего-то заторопился Гриша. – Я тут покушать шел, вон – в ресторан, – кивнул он в сторону «Метелицы». – Пойдем со мной. Посидим, отдохнем, а после я сам тебя отвезу. А машину завтра, уже по свету, в сервис оттащишь. Лады? Пошли, я приглашаю.

В глазах девушки на секунду отразилось сомнение, но потом она, словно что-то про себя решив, тряхнула головой – отчего копна волосы взметнулась светлой волной – кивнула и повернулась в сторону ресторана. Слегка опешивший от такой лаконичности Гриша последовал за ней.

Они прошли вход, кассу, секьюрити на входе, гардероб. Под пальто на девушке оказалось серенькое же, очень с виду простенькое платьице. Эдакий воробышек. Но что-то было в нем такое, что почему-то даже Грише, который в женских тряпках был ни бум-бум, и знать не хотел, было ясно, что простенько-то простенько, а все-таки, пожалуй… Да и девушка из гардероба так смотрела…

Их усадили за хороший столик в уголке зала. Мгновенно, как это принято в таких заведениях, возник накрахмаленный официант, разложил меню, налил воды в бокалы и замер наизготовку, ожидая заказа. Гриша, как настоящий кавалер, предложил даме начать.

Девушка, которая даже не раскрыла тяжелый кожаный том меню, покачала головой.

– Спасибо. Стакан воды – и достаточно.

– Да ну ты что? – возмутился Гриша. – Сказал же – я приглашаю. Ты выбирай, ешь, не стесняйся. Они тут вкусно готовят, нормально.

– Да? – девушка посмотрела не на меню, а на Гришу. – Ну что ж…

Официант тут же подскочил и склонился над ней со своим блокнотом.

– Салат, пожалуйста, – сказала она ему своим серебряным голосом. – Только не режьте его, и не заправляйте ничем. Просто листья. Лучше, если маленькие. И… – тут она сделала паузу. – И немного меда. Отдельно, в блюдечке. Хорошо?

Каким бы странным ни был этот заказ, особенно для такого места, голос ее был таким волшебным, что официант не только что не удивился, а, едва не уронив свой блокот и напрочь забыв про гришин заказ, согласно закивал и едва ли не бегом умчался на кухню – за салатом. Впрочем, там он, должно быть, быстро опомнился, потому что через несколько секунд уже вернулся.

– Сейчас все сделают, как Вы просили, – отчитался он девушке, и обратился к Грише. – Извините. Что будете кушать?

Гриша заказал, что хотел – и поесть, и выпить. Официант записал и удалился, тоже быстро, но далеко не с тем рвением.

В ожидании еды делать было нечего – оставалось только поговорить. Собственно, этого Грише и хотелось, и, может быть, именно на это он внутри себя и рассчитывал, приглашая девушку в ресторан. То есть – чтобы она поговорила. Но она молчала. Сидела и спокойно смотрела на Гришу своими огромными глазищами. Гриша попытался понять, какого они хоть цвета – но в полутьме зала разглядеть не получалось. То ли серые, то ли зеленые…

– Нравится тебе здесь? – Поневоле Гриша сам начал светскую беседу.

Девушка неопределенно пожала плечом. Не вышло.

– А как тебя зовут? – Уж на этот-то вопрос ей точно придется ответить.

– Ольга. – Имя прозвучало короткой колокольчиковой трелью.

– А меня Григорий. Гриша, – представился Гриша. Девушка кивнула – но опять молча.

Больше Грише ничего светского на ум не пришло. Но тут, к счастью, уже возник официант с салатами, захлопотал вокруг стола. В основном, почему-то, с Ольгиной стороны, хотя салатов было больше гришиных. Ну да ладно – Гриша мог, в общем, его понять. Да и есть, понял он вдруг при виде готовой пищи, хотелось ужасно.

Где-то посередине трапезы, утолив первый голод, Гриша поднял глаза на свою сотрапезницу Она сидела, задумчиво купая салатный листик в блюдечке с медом. Заметив гришин взгляд, легко поднялась.

– Я уже сыта, спасибо. Вы ешьте спокойно, а я пойду, погуляю здесь. Хорошо? – Это был, в общем, даже не вопрос. Грише ничего не оставалось, как только буркнуть: «Угу», и продолжать есть.

Странным образом, он не рассердился и не обиделся. Казалось бы – хамство, и приличная телка так себя вести за столом не должна, но… То ли дело было в волшебном голосе, то ли в том, что странная Ольга в категорию телок совершенно не вписывалась, но почему-то было ясно, что она не пытается его обидеть, а просто действительно наелась и хочет осмотреть окрестности. Тем более, место-то неплохое.

– Стой, погоди! Ольга! – Вспомнил Гриша.

Девушка, успевшая отойти шагов на двадцать, обернулась и вопросительно поглядела.

– У меня же тут эти… – Гриша шарил в кармане. – Фишки эти казинные, на входе дают. Забыл совсем. – Он наконец нашарил горсть пластиковых кругляков и высыпал на стол перед собой. – Ты возьми с собой, может, поиграть захочешь. Ты играла когда-нибудь в казино-то?

– Нет. – Ольга вернулась к столику.

– Ну так поиграешь. Ты ставь, не жалей. Выиграть, конечно, все равно ни фига не выйдет, но – развлечешься. А я доем – с утра сегодня не жравши, очень есть хочется, – и тебя там найду. А как играть – спроси у крупье, они тебя научат.

– Спасибо. – Голос прозвучал слегка задумчиво, но потом Ольга, похоже, что-то решив про себя, аккуратно собрала со стола фишки узкой рукой и добавила уверенно: – Я справлюсь. – И ушла.

Гриша поел, заказал еще рюмку коньяку, перекурил – прошло минут двадцать, а девушка все не возвращалась. Мысли, что она могла сбежать, у него почему-то не было. Не похожа она была на простую динамку, которая только и хочет поесть нахаляву. Да и что она там ела-то? Два листа салата? Гриша глянул на Ольгину тарелку – салат, заботливо принесенный официантом, остался почти нетронутым, так же, как и мед на блюдечке. Фишки тоже были копеечными… Нет, надо пойти поглядеть, может, ее там обидел кто – не может же она столько времени просто по залу ходить, или – как это у них называется – нос пудрить. А играть она вряд ли станет – не похоже.

Он встал, не спеша прошел по залу, поглядывая на всякий случай по сторонам. Ольги не было видно. Гриша перешел в зал казино. Народу по раннему времени было немного, часть столов была вообще пуста, за другими сидело по два-три человека. Ольги не было и там. Вдруг Гриша заметил еще один стол, в глубине зала. Вокруг него почему-то роилась толпа. Ну, не толпа, конечно, человек десять – но для такого пустого зала было вполне заметно. Ольги, впрочем, не наблюдалось и там.

Гриша подошел чуть поближе – было интересно, что же там происходит. Сам он не был лихим игроком – так, случалось иногда бросить фишку-другую, не больше. Выигрывать не выигрывал, хорошо хоть, умел много не проиграть. И вообще Гриша, как человек частично с высшим образованием – было когда-то и такое в его жизни, после армии, правда, не очень долго, хотя сейчас и в это поверить трудно – знал, что выиграть в такие вещи практически невозможно. Но даже его опыта общения с казино хватало, чтобы понять – за столом наверняка кто-то срывает большой куш. А это всегда интересно.

Итак, он подошел поближе. Стол был рулеточный – поле, барабан. Среди толпы не было игроков, только зрители. Игрок был один, он сидел, и рассмотреть его из-за спин стоящих вокруг не получалось. Грише видна была только куча фишек – дорогих фишек – на ближнем к игроку конце стола. Как раз делалась очередная ставка.

Узкая рука протянулась над столом, поставила стопку фишек на отдельное число. По толпе прошел ропот.

– Пятый раз на число ставит.

– На то же самое?

– Нет, на другие. Но выигрывает, как одно.

– А перед тем на цвет ставила. И тоже – черное шесть раз кряду.

– А перестала – и красное пошло.

– Сколько играю – такого не видел.

– Главное – девчонка совсем.

Гриша протиснулся ближе к столу, вытянул голову, заглядывая кому-то через плечо. Смутная догадка, зародившаяся в нем, не обманула – игроком была не кто иная, как Ольга. Маленькая, худенькая, как воробышек – сидела себе спокойно за огромным столом среди тысячной кучи фишек и возбужденной толпы и, казалось, даже ухом не вела.

– Ставки сделаны, ставок больше нет! – провозгласил крупье. Вид у него был какой-то бледноватый. Он крутанул барабан и запустил шарик. Толпа в ожидании втянула в себя воздух. Только Ольга казалась совершенно спокойной, будто на пляже сидела.

Шарик побежал с тихим звоном по колесу, отсчитаывая ямки, потом чуть замедлился, словно задумался, потом еще – и, словно решив, плюхнулся крепко в одну из них и застыл. Колесо продолжало крутиться.

Толпа дружно выдохнула – номер был Ольгин. Крупье, закусив губу, пододвинул к ней выигранные фишки. Гриша протиснулся ближе.

– Ну ты даешь! – радостно завопил он. – Молодец! Сильна – я в жизни такого не видел. А говорила – не играла никогда!

– Новичкам всегда везет. Такое только в первый раз и бывает, – загомонили в толпе.

Ольга обернулась на голос, увидела Гришу, улыбнулась, кивнула ему – и поднялась от стола.

– Да ты не вставай. Давай еще поиграем, – стал уговаривать Гриша. – Такая пруха – куда ты?

– Нет. – Она была совершенно безмятежна, будто и не выиграла тут кучу денег. – Теперь уже хватит. – Что я теперь должна с этим делать? – обратилась она к крупье.

– Можете пройти в кассу, – промямлил тот неуверенно. – Но лучше – не уходите. Вам так везет сегодня, надо обязательно продолжить игру, – голос его все креп, хотя в нем звучали истерично-умоляющие нотки.

– Нет, спасибо. – Ольга собирала жетоны. – Я чувствую, мне сегодня больше не нужно играть.

– Вот и напрасно, – пытался настаивать крупье. – Вам очень везет, сегодня ваш вечер.

– Кончай, мужик, – сурово произнес Гриша. – Видишь, дама устала. – Крупье метнул на него взгляд, полный бессильной злобы.

Злобься-злобься, подумал про себя Гриша. Еще бы – такие бабки без отыгрыша отпустить – да тебя начальство заживо съест. А Ольга-то молодец. Встала и ушла от такой игры – не каждый мужик сумеет. Он приобнял ее за плечи, как бы прикрывая рукой от ненавидящего взгляда крупье, и повел в сторону кассы.

Девушка поражала его все больше. Любая из его знакомых, независимо от воспитания и статуса, визжала бы в такой ситуации от счастья и прыгала до потолка. В кассе выяснилось, что Ольга выиграла сумму, достаточную не то что для ремонта – для покупки другой, небольшой, правда, но новой машинки. Кассир, меняющий жетоны на деньги, был очень недоволен, и тоже все уговаривал Ольгу вернуться к игре. Та молча качала головой. За спиной уже начинали маячить мальчики из охраны. Вечер, как говорится, переставал быть томным. Надо было собираться на выход. Гриша прямо там же, у кассы, попросил принести счет за еду, не пожлобился на чаевые – и они, наконец, снова оказались на улице.

Продолжая придерживать за плечо, Гриша не бегом, с достоинством, но достаточно быстро повел девушку к своей машине. На всякий случай – место, конечно, тут приличное, но – чем черт не шутит, лучше не подставляться лишнего. Ольга слушалась, следовала за ним, глупых вопросов не задавала. Сторого говоря, она вообще все время молчала – и сейчас Гриша, пожалуй, мог это оценить.

Только выехав с парковки и откатившись на Гоголевский бульвар, Гриша ткнулся к обочине и тормознул.

– Фу, ну – погуляли! Класс, а? Тебя куда отвезти-то?

– Домой. – Ольга назвала адрес. Выходило – где-то на Соколе.

– Сейчас подброшу. Но классно ты им вмазала. Теперь на машину новую хватит.

– Кстати, машина. Я как раз хотела спросить – может, мне лучше за ней вернуться? Другая фара-то ведь работает, я бы доехала.

– Да брось ты. Не будет ничего с твоей машиной. Завтра разберешься. А хочешь – дай мне ключи, я тебя отвезу – и вернусь, гляну, что можно сделать.

– Спасибо. Наверное, не стоит. Вы и так со мной целый вечер возитесь. И, вот еще – девушка полезла в сумку и протянула Грише его три сотенные долларовые бумажки. – Мне же теперь хватит на ремонт, это ваши.

– С ума сошла? – Гриша искренне обиделся. Он уже напрочь забыл, как орал на нее после аварии, желая сэкономить эти самые три сотни. – При чем тут? Это одно, это другое. Я виноват был. Да хрен с ним, лучше скажи – как это у тебя получилось, в рулетку-то?

– Нельзя ничего сказать, – улыбнулась Ольга. – Получилось, и получилось. Удача.

– Ну да – удача. – не поверил Гриша. – Удача – когда один раз угадаешь, ну – пару, но чтобы так… Не верю я тебе.

Ольга промолчала.

– Но ты мне все равно нравишься. Телефончик оставишь?

Он довез ее до дому, проводил до подъезда. Зайти она не пригласила. Гриша и не набивался, почему-то ему самому было ясно, что пока – не стоит. Пока.

Он не ушел сразу же, постоял у подъезда еще какое-то время, сам не понимая – зачем. И лишь потом, увидев, как вспыхнул свет в окне третьего этажа, понял. Теперь он знает ее окна.

С утра на работе Гриша первым делом вызвал мальчика-шофера – был у них такой в конторе, для представительности в основном, потому что и Гриша, и Саня предпочитали ездить на своих машинах, – и велел ему срочно ехать на Калининский, забрать там маленький вишневый «Опель» с разбитой фарой, сгонять его живым духом на сервис, починить, что нужно – и к обеду чтоб стоял перед офисом. Мальчик кивнул, взял ключи и отбыл. Толковый был мальчик, шустрый – Гриша даже не сомневался, что с опельком все теперь будет, как надо.

Уйдя с работы непоздним вечером, Гриша с кряхтением втиснулся в опелек – и как только люди на таких крошках ездят, не машина, а чемодан – и поехал по вчерашнему адресу. Припарковал аккуратненько машинку под нужным окном, чтоб сразу видно было, поднялся на третий этаж, позвонил.

Дома никого не было. Гриша подождал, позвонил для проверки еще раз – то же. Спустился вниз и сел на лавочку перед подъездом.

Он был в легкой растерянности. Как-то неожиданно получилось. Хотя – времени только-только семь часов, по-московски – еще даже не вечер, ничего удивительного. Но он-то так хорошо все придумал: как придет, позвонит, скажет: «Хозяйка, машину заказывали?» И Ольга обрадуется, засмеется, зазвучит серебряный голос. Может, и чайку бы попили. Ну, и вообще. А тут вот. И что теперь делать?

Гриша вытащил трубу, набрал номер. Противно запикали длинные гудки. Ясен пень – номер-то домашний. Дурак, ругал себя Гриша, что не записал вчера ее мобилу. Она сказала домашний, он и обрадовался. А что толку – раз ее все равно дома нет. Хоть обзвонись.

Ждать перед подъездом на лавочке было глупо. Он, в конце концов, не мальчик, а серьезный бизнесмен. Это – не по понятиям. А уходить – куда? И с машиной тоже все по-дурацки вышло. Он без своей, а опелек тоже так не бросишь. И потом – куда девать ключи?

– Вы ко мне? – раздался над ним перелив колокольчика.

Гриша поднял глаза. Ольга стояла рядом, и откуда только взялась. Причем – он заметил – не в пальто, а в одном платьице, будто только что выскочила на минутку из дому. Но он-то точно знал, что пять минут назад ее там не было. Впрочем, он так обрадовался, что не стал заморачиваться на эти мелочи.

– Хозяйка, – вытащил он из кармана ключи от опелька. – Машину ждете?

Ольга и впрямь обрадовалась, и засмеялась – как он и надеялся. И в дом пригласила, и чаю обещала налить.

Квартира у нее была… Странная. Небольшая – две комнатки, кухонька. Мебель вся какая-то старая, шторы неказистые. Не то что евроремонт, тут и обычного-то явно сто лет не было. Даже обои кое-где от стен отставали. В общем, бедненько. Но…

Отчего-то здесь было хорошо. Не просто уютно, а именно хорошо. Хотелось войти, сесть на продавленный диванчик, и остаться навсегда. Этот дом был каким-то… добрым, что ли. Как в детстве, если у кого такое было. Гриша в таких понятиях был не силен. Он вспомнил свою квартиру. В евроремонт деньжищи вгроханы – вспомнить страшно. Дизайнера нанимал, тот ему все перепланировал. Свет, игра пространств… Получилось, конечно, стильно и пафосно, все знакомые, кто видел, были в отпаде – но как-то безжизненно. Голые стены, жалюзи на окнах, металлическая мебель, стеклянный стол. Чуть коснешься рукой – и пятно, оттирать надо – домработница МарьИванна вся изругалась. А жить все равно не очень-то уютно, как в гостинице. Здесь вот – совсем другое дело, сразу видно, что дом.

И Ольге этот дом как-то ужасно подходил. Или она ему. Так все вокруг нее было ловко – и чайник закипал на плите, свистя, и чашки были удобные – толстые, красные, и чай с немудреным, но самодельным кексом – Гриша давно ничего вкуснее не пробовал. В общем, уходить не хотелось.

Хотя, конечно, потом все равно пришлось. Часов в десять Гриша неохотно поднялся и стал прощаться. Приличия требовали, и вообще. Еще мотор ловить, в контору скакать за своим-то джипом, то, се… Но, прощаясь, он почти вытребовал себе новое приглашение в гости. Ольга засмеялась – и пригласила.

Гриша стал к ней приходить. Не каждый день, конечно, тем более, что и дел по работе в связи с давешним крризисом теперь было невпроворот, но достаточно часто. Нет, они не все только пили чай, они и куда-то в более парадные места выбирались – клубы, рестораны, – но Ольга, чудная, похоже, в большом восторге от светской жизни все-таки не была. А что до самого Гриши, то лучше, чем на продавленном диванчике в Ольгиной кухне, ему нигде не было. И они наконец перешли на ты. То есть Гриша-то с ней сразу был на «ты» – а Ольга нет. Она его еще примерно с неделю на «вы» звала, только потом привыкла. Странная, вообще, девушка. Но с ней было хорошо.

И разговаривать она стала больше. Сперва все молчала, молчала – тоже ничего, Гриша уже и привык почти, но как-то не выдержал.

– Оль, ты бы рассказала что-нибудь о себе, что ли? А то мы сколько знакомы, а что я про тебя, кроме имени, знаю? Никогда не скажешь, не спросишь сама ничего. Нехорошо даже.

Ольга призадумалась будто немного, голову наклонила – была у нее такая манера – и согласилась.

– Да, наверное. Ты прав. Нехорошо. Только ты мне тоже что-нибудь расскажи.

– Типа? – не понял Гриша. В рассказах он был не силен.

– Ну, о работе своей, например. Или о себе. Вот – что ты сегодня делал?

Гриша сперва замялся, а потом стал вспоминать, что он, собственно, сегодня делал – и постепенно разговорился. Про завал на работе, про новых клиентов, которых, во-первых, хрен найдешь, а потом еще фиг уломаешь, про секретаршу тоже. Все-таки хочет уходить, старая стерва, никак не уломаешь. А некстати – ну просто ни в какую.

Ольга слушала, в основном молча, конечно – но иногда что-то такое замечала, и ясно было, что слушает, даже больше того, что все понимает. Про секретаршу так просто сказала:

– Она не хочет уходить, Гриш, ты не переживай так.

– А что ж она тогда, зараза, хочет? – завелся Гриша. – Все нервы измотала, каждый день ее уговариваю.

– Она покоя хочет, – тихонько сказала Ольга. И повторила: – Покоя.

– Какого еще покоя? – не понял Гриша.

– Ну, стабильности. Она же, как я поняла, не молодая совсем. Сам говоришь – внуки.

– Ну да.

– Вот. А должность у нее – девчачья. И с той, того гляди, выгонят.

– Да кто ее гонит? Я без нее, как без рук. Она же сама…

– Она боится. Ты на нее кричишь, ей кажется – недоволен, сейчас выгонишь. А ей страшно – возраст, да еще если выгонят – кто ее потом на работу возьмет? Ну и обидно, конечно. Вот она и говорит, что сама уйдет.

– И чего делать?

– А ты скажи, что без нее – никуда. Что на ней – вся контора. И должность как-нибудь по другому назови.

– Как еще по-другому?

– Я не знаю, как это тут называется. Начальник канцелярии там, или менеджер по оргработе. Что-нибудь, чтобы звучало солидно. Все и будет у вас хорошо.

Гриша, не веря, а скорей от отчаяния, но все же послушался совета. Прочтя очередное заявление об уходе, он не стал орать, умолять и приказывать, а спокойным голосом изложил ольгину программу. Случилось чудо. Непреклонная секретарша вдруг всхлипнула, достала платочек и со слезой призналась, что работу свою любит, лично к Грише очень привязана, уходить никуда по своей воле не хотела, а только боялась, что не справляется, и что Гриша ее уволит без рекомендаций. Конфликт, к обоюдному удовольствию, исчерпался, секретарша с удвоенным рвением накинулась на работу, и Гриша хоть тут вздохнул спокойно.

Точно так же, в другой беседе, Ольга несколькими словами ухитрилась разрулить его ситуацию с Саней. Гриша пришел, взмыленный после очередной разборки, кто из них главнее, попросил вместо чая водки, и начал изливать душу. Водки у Ольги не оказалось, она просто заварила чаю покрепче, и тихо, как всегда, спросила:

– А почему ты решил, что ты главнее?

– Как то есть, почему? – взвился Гриша. – Потому что!

– ?

– Ну, когда мы начинали, у меня доля была больше, и идея моя, и контакты… Ну вообще все.

– А Саня об этом знает?

– Знает он все прекрасно! Он, скотина, нарочно выставляется.

– А он и правда твой заместитель?

– Да нет, – слегка выдохнул Гриша. – Вообще-то, конечно, мы партнеры. Только я – как бы – старший. Значит – главнее. А он – второй. Значит, зам. Все ясно. А как до дела доходит – начинается выпендреж. Ненавижу!

– А этот твой Саня – он дурак?

– Почему? Вовсе нет, – опешил Гриша. – Санька – совсем не дурак, он толковый мужик. Скотина просто, а так – нет.

– Вот ты умный, Гриш, – Ольга ласково посмотрела на него, и Гриша с ней согласился. – А простую вещь как будто не видишь. Саня – он же знает, что он второй. Если он не дурак. Правильно?

– Ну да, – опять согласился Гриша, толком, впрочем, не понимая, в чем дело.

– Он знает, и ты знаешь.

– Угу.

– Ты знаешь, что ты – главный.

– Угу.

– И он это знает, твой Саня.

– А фиглишь он тогда всякий раз вылезает?

– А это потому, Гриш, – Ольга говорила ласково-ласково. – Это потому, что ты все время говоришь, что ты – первый.

– Ну и что? Это ж так и есть!

– А если есть, и все об этом знают – то чего разговаривать?

– Не понял! – не понял Гриша.

– Саня согласен с тем, что ты первый. Он боится, что ты решишь стать единственным. Теперь понял?

– Ну, вроде, – неуверенно протянул Гриша. На самом деле он понял как-то не очень, но признаваться не хотелось. – И чего делать-то?

– А ты просто скажи при случае, что вы – равные. Вот и все.

Грише идея не понравилась. Как это, на хрен, равные, если он первый. Но доверие к Ольгиным идеям после случая с секретаршей у него было довольно высоким, и поэтому на следующий день в разговоре с Саней (с глазу на глаз, без свидетелей, на всякий случай – а то наговоришь лишнего, потом не отмажешься) он по ходу дела ввернул ненавязчиво фразочку, что, дескать, мы с тобой, Санек, как равные партнеры… Эффект был потрясный.

Саня покраснел, сбился с фразы, и стал мямлить что-то невнятное.

– Да я… Гришань, да ты… Мы, конечно, партнеры, но разве я без тебя… Я только если с тобой, это ты у нас – глава фирмы. – И еще минут пять распинался, запинаясь, в таком духе. Куда только все амбиции делись. Фантастика.

Грише и самому стало неловко. Одно дело ругаться, раздирая на груди рубаху с майкой, кто тут старший, а совсем другое – когда тот же Саня тебе чуть руки не целует из благодарности. Он попытался его унять – вышло еще хуже. В конце концов они оба расплылись, обнялись, побратались – и все равно пришлось идти выпивать для успокоения нервов.

Но Ольга-то какова!

Гриша привязывался к ней все больше. Если несколько дней подряд встретиться не получалось – а бывало, то дела в конторе закрутят, то еще что – Грише начинало словно чего-то недоставать. Поселялось внутри какое-то неуютное чувство, вроде как ты голодный, но не в животе, а где-то выше. И свербело, и нудело, и подсасывало. И только если он находил минутку, и брал телефон, и дозванивался, и слышал в трубке журчащее: «Конечно, хорошо. Приходи вечером. Я буду дома.» – немножечко отпускало. А уж вечером, в ольгиной кухоньке, и совсем проходило. До следующего раза.

На новогоднюю пьянку в конторе Гриша пришел вместе с Ольгой. Она имела среди сотрудников и подчиненных бешеный успех. Можно сказать, произвела фурор. И опять непонятно – чем.

Платьице на ней, как и всегда, было самое вроде простенькое. Не длинное, так, чтоб в пол. Не короткое, когда мини до выше некуда. Без вырезов и декольте. Разве что чуть более голубое, в отличие от обычных сереньких. Остальные девушки в конторе были гораздо выразительнее и ярче. И это не говоря о косметике и прическах.

И вела она себя, как всегда. То есть тихо, практически молча. Сколько Гриша ни находил ее взглядом в толпе – в праздничной суете им, естественно, приходилось временами разделяться – она явно не была вовлечена ни в какие оживленные беседы. Нет, конечно, она не стояла букой в углу, и тем более – как девушке босса, естественно, по паре слов ей пришлось, наверное, каждому сказать, тут уж ноблесс, что называется, оближ, но все равно…

Потому что контора гудела на эту тему даже после всех длинных выходных. Какая, дескать, у шефа на этот раз очаровательная, милая, замечательная девушка. Даже всем девицам, и то понравилась. Саня, уж на что критикан, ни одна гришина девушка его никогда не устраивала, хотя какое его вообще дело, но и тот был в полном восторге. А секретарша гришина, та и вовсе чуть не слезами потом обливалась, все рассказывала Грише, как ему необыкновенно повезло.

Он, конечно, и сам боль-менее понимал, в том смысле, что Ольга ему и самому нравилась, но чтобы уж что-то такое сверх-замечательное и необыкновенное… Тем более – на новогоднем вечере. Когда там чего разглядеть-то успеешь… Хотя, что ни говори, пустяк – а приятно.

После Нового года гришино желание – остаться в ольгиной квартире на диване и больше не уходить – отчасти реализовалось. Не вдруг, конечно, не единым махом. Просто как-то однажды он остался на ночь. Потом – еще раз, потом – на пару дней. Потом еще. Зубную щетку и тапочки Ольга ему организовала, но бритвы и прочих удобных мелочей продолжало недоставать. Немного поразмышляв на эту тему, Гриша понял, что абсолютного счастья в мире нет, совместить все – уютность продавленного диванчика на кухне и свой привычный холостяцкий обиход – невозможно, и… Предложил Ольге собрать вещи и перебраться на его территорию. Формальным поводом было наличие там большей площади. Ольга подумала, потом молча кивнула, достала откуда-то средних размеров сумку и стала укладывать вещи.

После ее переезда гришина стильная квартира стала все больше и больше терять свой холодный гостиничный лоск и приобретать уютный жилой вид. Стеклянный стол Ольга накрыла яркой скатертью в цветах, на металлической мебели откуда-то возникли разные подушки и валики, очень удачно смягчающие торчащие углы, с окон исчезли плоские жалюзи, их место заняли плотные шторы. По углам и на подоконниках появились растения в пестрых вазах и горшках. Домработница МарьИванна влюбилась в новую хозяйку через полчаса после знакомства. В общем, дом согрелся и задышал. В кухне пахло ванилью, а может, корицей, а может, чем-то еще, но запах был домашним и вкусным. И если рабочие совещания, даже очень нужные, вдруг затягивались допоздна, Гришу это почему-то теперь раздражало. И он сидел на своем главном месте, и сурово кивал, делая вид, что вникает в производственные проблемы, а сам думал тихонько: «Интересно, чем Ольга там занимается без меня?»

Мысли эти носили скорее отвлеченный, чисто умозрительный характер. Несмотря на новую близость и совместную жизнь, Гриша все равно не знал про свою подругу практически ничего. То есть он знал, конечно, как она улыбается, хмурится, ходит и говорит, и все это ему очень нравилось, он знал, какие цветы она любит, а точнее – что она не любит срезанные, неживые, цветы, он узнавал «в лицо» ее платья, которых было совсем немного, любовался ее смешными голубыми домашними туфельками на шелковых завязках и помнил, что в ее опеле надо бы сменить масло – но чем Ольга занимается в то время, когда его не рядом, он знал не больше, чем в момент их первого знакомства. И почему-то, когда она рядом была, это казалось совсем не важным.

Но все-таки он как-то спросил. Уже вечером, перед сном, когда они пили чай с кексом в уютной кухне, и вокруг пахло ванилью (или корицей), и все было так просто и ясно. И он спросил.