Текст книги "Ведьма на работе"

– Эй, малышка! – радостно осклабился какой-то дядька, больно сжав мой локоть, стоило мне подобрать свои вещи. – Иди к нам!

Меня беспардонно потащили вглубь зала. Локоть прострелило болью, я сдавленно вскрикнула и попыталась высвободиться.

– Простите, но я здесь со знакомыми, – как можно громче сказала я.

– Ага, – хмыкнул мужик, – скоро и мы станем достаточно близко знакомы.

Он подмигнул и довольно мне улыбнулся. Я вновь попыталась освободиться, но мне лишь больнее сдавили руку и, не замечая моих попыток сопротивляться, поволокли сквозь толпу дальше.

– Мужчина, я не хочу с вами куда-либо идти! Отпустите! – выкрикнула я и дернулась, наконец избавив свой многострадальный локоть от жестких горячих пальцев. На коже тут же проступили красные следы пальцев. – Я не хочу!

– Ага, – ухмыльнулся мужик, сцапал меня за запястье и вновь потащил вперед.

Я всхлипнула и в панике задергалась, осознавая, что мои слова не воспринимают серьезно. А рост и комплекция мужика не позволят мне вырваться. Уж очень высокий и сильный. Не страшный, даже зубы хорошие, но как же неприятно, когда тебя без твоего желания куда-то волокут! И больно!

Я заплакала, попыталась упереться каблуками в пол, но меня лишь сильнее дернули вперед, от чего я взвыла еще громче, чувствуя дикую боль в руке от запястья и до плеча.

Внезапно рука на моем запястье исчезла. Подняв голову и взглянув на мужика сквозь слезы, я увидела, как Шарад с совершенно невозмутимым видом выворачивает тому руку, а незнакомец верещит как свинья.

– Засранец! – выдавил мужик и попытался оттолкнуть блондина, но тот лишь еще выше задрал вывернутую назад руку с неестественно согнутыми пальцами незнакомца.

В наступившей гробовой тишине слышалось лишь прерывистое дыхание дядьки и шепотки посетителей:

– Это охотники. Охотники. Девка же с ними вошла. Он не видел разве? Он дурак с ними связываться?

– Это моя девушка, – шагнув к мужику и заломив ему руку, так что тот вновь заверещал, сухо и спокойно сообщил Шарад. Они были одного роста, а незнакомец еще и значительно массивнее блондина, но сейчас мужик казался беззащитным и жалким. – А ты сделал ей больно.

Я моргнула и охнула, когда в таверне тихо, но отчетливо хрустнули ломаемые кости. Мужик замычал, а Шарад, поджав губы, коленом толкнул его вперед, на пол. Люди расступились, не пытаясь помочь незнакомцу, а тот с шипением прижал к груди кисть со сломанными пальцами.

– Прости, – взглянув на меня, так же спокойно сказал Шарад и подошел ближе, пользуясь тем, что зрители безропотно перед ним расступились. – Ты как?

Взгляд блондина упал на мою руку, на которой от запястья и до локтя красовались ярко-алые отпечатки. Чуть сдвинув брови, Шарад вновь взглянул на сидящего на полу мужика, и тот, сообразив, быстро уполз прочь.

– Пойдем, – осторожно приобняв меня за плечи, сказал блондин.

Я тихо всхлипнула и уткнулась Шараду в бок, сотрясаясь всем телом от взявшей свое истерики.

– Это все я виноват! – воскликнул Мэй, появившись справа от нас. – Я как-то не подумал предупредить, чтобы ты не отходила далеко. Это Фиолетовый мир. Здесь свои законы, и если девушка заходит в трактир, то девушка эта… определенного сорта.

Я вздохнула и взглянула на брюнета. На лице того явственно читалось раскаяние.

– Да оба мы хороши, – покачал головой Шарад.

Мне хотелось разозлиться на них, что не предупредили, но не получалось. Да и сложно винить ребят в том, что этот конкретный мир именно такой. Я уже приноровилась к тому, что сами парни – из мира, в сущности, похожего на мой, и для них все особенности миров Семимирья тоже не норма.

– Ничего, – пробормотала я, продолжая всхлипывать. Остановиться не получалось.

Парни выбрали один из столиков, и Мэй тут же умчался делать заказ, а Шарад молча опустился на лавку и, будто так и надо, усадил меня к себе на колени. Я хотела возразить, но душевных сил на такое простое действие не осталось. К тому же, хоть блондин и выглядел спокойным, от него исходила такая волна сдерживаемой злости, что на миг мне даже показалось – встанет и пойдет доламывать мужику оставшиеся целые кости.

– Дай посмотрю, – пробормотал Шарад и бережно приподнял мою руку, разглядывая красные следы. – Больно?

Я рассматривала свою руку вместе с ним, чувствуя, что боль меня беспокоит в последнюю очередь, хотя рука пылала до самого плеча, а локоть то и дело простреливало ноющей болью.

– Боль – ладно, – призналась я. – Я перепугалась. Дома тоже порой встречались неадекватные личности, особенно среди тех, кто успел выпить, но там было совершенно иное отношение людей вообще. А тут… Никто даже не вмешался, будто всем все равно.

– Это такой мир, – ответил Шарад и, на миг задумавшись, встряхнул рукой. Татуировка на его руке засветилась, едва заметно виднеясь даже сквозь плотную ткань куртки. Выждав секунду, Шарад медленно приложил ладонь к моему локтю, стараясь не надавливать. От его руки исходила прохлада, а через несколько секунд ладонь и вовсе стала ледяной. Я вздохнула и едва не замычала от облегчения.

– Как ты это сделал? – не в силах не улыбаться, спросила я.

– Одна из особенностей защитной магии, – пожал плечами Шарад.

Блондин поднял мою руку повыше и деловито подышал на запястье. На миг мне показалось, что я сунула руку в холодильник, где ее обдало прохладой.

– Эй, Шарад, все решат, что вы парочка, – заметил Мэй, выставляя на стол тарелки.

– Именно этого я и хочу, – пожал плечами блондин. – Клиентура таверн в этой части Фиолетового мира одна, так что через пару дней все будут знать, как выглядит девушка, которую лучше не трогать, даже если она зайдет в самое злачное место без сопровождения.

Я улыбнулась. «Холодный компресс» Шарада сделал свое дело, и руку уже не так дергало болью. И даже покраснения стали не такими алыми. Слова парня дошли до меня с запозданием, но мне удалось сохранить все то же выражение лица, хотя в душе дрогнула и оборвалась какая-то струна.

Хотелось повернуть голову и посмотреть на Шарада. Хотелось увидеть, что скрывается за его словами. Хотелось увериться, что я обманулась и на самом деле в словах, произнесенных сегодня, было что-то еще, кроме попытки уберечь меня.

Но я сдержалась. Еще и прикрикнула мысленно на себя: «Федька, очнись. Ты что думаешь, в сказку попала?»

– А Доре это надо? – с сомнением уточнил Мэй.

– Я не против, – медленно выговорила я, отгораживаясь от эмоций. – Лучше так, чем подобное. – Я подняла руку, демонстрируя Мэю следы на коже, которые к утру обещали превратиться в синяки, если я как-нибудь не заговорю саму себя. – И уж лучше пусть меня считают девушкой Шарада, чем опять чувствовать себя такой же беспомощной.

Я взглянула на блондина и с благодарностью ему улыбнулась. Он внимательно на меня посмотрел, даже чуть прищурился, выжидая, но я только еще шире улыбнулась.

Совсем не хотелось думать, что́ между нами происходит и происходит ли вообще. Не хотелось мучить себя догадками. Не хотелось придумывать. И не хотелось мечтать.

«Правильно, – похвалила я себя. – Ты взрослая девочка и не витаешь в облаках. Совершенно. Ты не будешь искать какие-то двойные смыслы в словах мужчины. Обычно это заканчивается разочарованием, ведь до момента, как мечты будут разбиты, успеваешь напридумывать себе неземную вечную любовь, дорогу к горизонту за ручку и выбор имен предполагаемым детям. Нет. Нет. Нет. И еще раз нет. Не раскисай. Ты сильная. Современная. С широкими взглядами. Если прямо сейчас вас связывает дружба и, судя по словам Шарада, только из дружеских чувств он назвал тебя своей девушкой, то и не думай о чем-то ином. Держись! Будь сильной».

– А если наш магол загуляет и заведет себе девицу? – спросил Мэй, притащив остальную снедь.

– А мне должно быть до этого дело? – очень спокойно спросила я и едва не погладила себя по голове за то, что голос прозвучал спокойно и искренне удивленно. – Мы ведь друзья, и только.

– Прямо сейчас ты у него на коленях сидишь, – явно насмехаясь и ведя какую-то свою игру, напомнил брюнет.

– И что? – пожала я плечами. – В этом нет ничего такого.

Я взглянула на Шарада, демонстрируя ему явное недоумение на слова Мэя. Блондин опять прищурился, внимательно на меня глядя.

«Если все не так, то тебе самому придется мне об этом сказать, – мысленно произнесла я, отведя взгляд. – Я девушка. Я не хочу нести ответственность и что-то решать. Я хочу на ручки и быть любимой. И при этом не чувствовать себя глупышкой, которая увидела то, чего нет».

Мэй пожал плечами и деловито разлил по кружкам холодное темное пиво. Я постаралась сделать вид, что меня заинтересовала принесенная парнем еда, и попыталась сползти с коленей Шарада на лавку. Но он, до этого молча следивший за нашим разговором с Мэем и продолжавший холодить мне руку, придержал меня за талию и, наклонясь к самому уху, вдруг тихо уточнил:

– «Друзья, и только»?

Я сглотнула, на миг прикрыла глаза, ощущая, как от прохладного дыхания по шее и спине пробегает волна мурашек, и медленно пересела на лавку, не представляя, что делать и куда смотреть. Очень хотелось поддаться порыву и взглянуть на блондина, чтобы по его глазам понять подтекст. В секунду моя убежденность вылетела в трубу. Черт!

С одной стороны, можно и прямо сейчас разобраться, но… не при Мэе же! А с другой – если я поняла совсем не так, как показалось, то выставлю себя дурехой.

Черт!

Неловкий момент, полный молчания, разбавил брюнет, шумно выхлебав полкружки и довольно крякнув. Пары секунд передышки мне хватило, чтобы взять себя в руки. После чего я вопросительно взглянула на Шарада, как бы предлагая объяснить свою реплику. Он в ответ вздернул бровь.

Да… Беда…

Два не слишком болтливых нашли друг друга!

Отвернувшись, я принялась за еду, делая вид, что очень голодна. В руки я себя взяла, но вот самой поднимать тему отношений совсем не хотелось.

«Я подумаю об этом потом, – решила про себя. – И поговорю позже. И наедине».

* * *

Домой мы вернулись тогда, когда над семью мирами уже начали сгущаться вечерние сумерки. Я шагала впереди, игнорируя тот факт, что Шарад задумчиво просверливает дырку у меня меж лопаток. Это была небольшая плата за то, что я смогу немного побыть наедине со своими мыслями, прежде чем начать разговор по душам.

В конце концов, у меня было не так много опыта каких-либо объяснений с парнями. Сложно подготовиться к разговору, если все, что ты знаешь о выяснении взаимоотношений, сложилось либо из весьма скудного жизненного опыта, либо из книг и фильмов. Как жительница большого города, я, естественно, люблю романтику и признания в окружении роз, музыки и тонн блесток, но все это хорошо на экране, когда в любой момент можно остановить пленку и пофыркать или запить приторную сладость суровым чаем без сахара.

В жизни мне никто в любви не признавался. Да и я, собственно, тоже. А за влюбленность я принимала симпатию к какому-нибудь конкретному парню. За симпатией, если таковая была взаимна, следовали прогулки, кино, кафе, звонки и эсэмэски. Болтовня в социальных сетях. В этом всегда была какая-то четкая определенность, потому что изначально, еще при знакомстве, я знала, что пробую устроить свою личную жизнь.

А как воспринимать отношения, когда в твоей жизни возникает человек, который тебе помогает, тебя защищает и все время находится рядом, а через время ты осознаешь, что что-то к нему испытываешь? Прежде обо мне заботились лишь родные. Вот только Шарад мне не отец, не дядя и не брат. Он мне вообще не родственник!

«Тихо, Федька, дыши!» – приказала я себе, почти вбегая в дом.

Не глядя на парней, схватила пискнувшего Ваську и утопала в свою комнату.

– И что случилось? – спросил кроль, стоило мне захлопнуть дверь.

Я хмуро прошла вместе с Васей в ванную комнату, заперлась на задвижку, усадила кролика на край раковины, а сама присела на деревянную подставку для тазика и уже с пола тихо провыла:

– Бли-и-и-ин!

– Чего ты? – пристроив свой зад понадежнее, спросил ушастый и вытаращил на меня глазки.

– Ты ж говорил, что все знаешь? – напомнила я. – Тогда должен знать и то, что меня сейчас тревожит.

Вася фыркнул и уточнил:

– Ну я бы мог тебя просветить по поводу любого вопроса, который тебя беспокоит, но я пока не могу разобраться в той мешанине, что происходит в твоей голове.

– Эх, Вася, Вася…

Я спрятала лицо в ладони и тихо всхлипнула.

– Да чего ты? – не выдержав, вновь спросил кроль.

– Как мне понять, что делать дальше? – выдавила я, с надеждой посмотрев на зеленого пушистика.

Да, спрашивать совета у плюшевого кролика – полная дурость, но сейчас я согласна на любое стороннее мнение.

– Ты по поводу Шарада? – догадался Вася.

– Что вообще происходит, и как мне это все воспринимать? – спросила я. – До этого он молчал, а сегодня практически прямо намекнул… Если я правильно поняла, конечно.

– Ты странная, – сказал Вася, подавшись вперед и едва не навернувшись с края. – Парень с тобой как с писаной торбой носится, а ты ничего не понимаешь?

– И ничего не с писаной! – тут же обиделась я.

– Да? – ехидно уточнил кроль. – А кто с тебя пылинки сдувает, защищает и при любом удобном случае на ручках таскает?

– Последнее было только раз! – воскликнула я, но тут же поправилась, сообразив, что сегодня тоже можно считать: – Ну… два.

– Вот! Я ж говорил, – не смутился кролик.

– Но разве… – запнулась я. – Разве ухаживания выглядят не как-то иначе?

Кролик уставился на меня, и, хотя у него плохо получалось выражать эмоции, я все равно уловила явный скепсис в Васином молчании.

– Федора, ты в этом… – начал кролик и повел вокруг себя лапками, – семидырье. Тут тебе не дом, где ухаживания и намеки – это цветы, стишки и что-то подобное. А Шарад тебе не томный офисный мальчик, который вскочит на стул при виде мышки или затрясется от страха, если его остановят за нарушение правил дорожного движения.

Представив нарисованный кроликом образ, я не удержалась и хихикнула, а потом рассмеялась в голос. Моментально стало легче и спокойнее.

– Черт! Ты прав, – с улыбкой согласилась я. – Просто…

– Просто он тоже воспринимает свое к тебе поведение ровно так, как привык дома или здесь, и считает, что проявляет достаточно явный интерес, – сказал кроль. – А с учетом характера блондинчика… Да он прям очень недвусмысленно о тебе печется, и это явно выходит за рамки простой дружеской симпатии.

– Но ведь бывает же дружба между мужчиной и женщиной, когда они беспокоятся друг о друге, – напомнила я Васе.

– Все может быть, – пожал ушами кроль, – но это не ваш случай.

– И как мне быть?

– Ты хочешь, чтобы я тебе сказал, как быть? – с сомнением уточнил зеленый.

– Ну хоть мнение выскажи, – взмолилась я.

– Пусть все идет своим чередом, – ответил Вася.

– Но ведь пройдет время, и, вполне вероятно, я перенесусь обратно в свой мир или найду способ туда отправиться!

– Если жить только завтрашним днем, пропустишь все важное, что происходит прямо сейчас, – философски отозвался ушастик.

* * *

Из комнаты до утра я так и не вышла. Не из-за страха или смущения. Просто разговор с Васей окончательно меня вымотал, и я без задних ног задрыхла поперек кровати, не замечая ворчания клыкастого приятеля. А проснулась лишь утром под душераздирающий треск и хруст.

– Вася! – завопила я спустя несколько секунд, когда сердце прекратило попытки сбежать в пятки, а до меня дошло, что же происходит. – Опять? Что тебе сделала эта разнесчастная кровать?

– Я постигаю суть жизни, – возвышенно изрек кроль и отчетливо сплюнул. – Ищу ответ на главный вопрос!

– Сорок два, – прохрипела я и накрыла голову подушкой. – Ты не кролик, ты дятел, а в прошлой жизни был соседом с дрелью!

– Утро уже, – снова сплюнув, просветил Вася, – труба зовет!

– Ты не труба, – проворчала я из-под подушки, – но я с радостью сделаю из тебя муфту!

После того как ушастик сплюнул третий раз, я с опаской свесилась с кровати и заглянула под нее, ожидая увидеть на полу труху. Из-под кровати на меня уставились глаза над зубастой пастью. Ножка кровати оказалась цела, но кролю таки удалось оставить на резном лакированном куске дерева несколько мелких царапин.

– Ты портишь мое имущество! – возмутилась я. – Нет. Казенное! Казенное имущество портишь, негодник!

– Я не негодник, – строго погрозил мне ухом, как пальцем, Вася. – Я Великий Мудрец, Равный Небу!

– Кролик ты толстопопый, – вздохнула я, но все же поднялась и отправилась в ванную, напевая себе под нос, немного коверкая стихи: – Ни капли вины и ни капли сомнения, ножка кровати искусана гением.

Но стоило мне взглянуть на себя в зеркало, как я умолкла на полуслове, захрипела от ужаса, а потом завопила так, что в считанные секунды парни сбежались ко мне, вооруженные, будто собирались воевать с полчищем монстров.

Собственно… полчище было. Оно взирало на меня с моего лица.

– Катастрофа! – раз десятый за три секунды выкрикнула я и опять уставилась на свою чуть опухшую физиономию, на которой радостно сияли красные пятна. – Что это? Что это? Что это?

– Хм… – только и смог выдавить Мэй, опуская кинжалы.

– Катастрофа! Я мухомор! Что это?! – не в силах остановиться, хныча выкрикнула я, глядя на себя в зеркало.

Мэй отвел взгляд, а вот Шарад стоял и внимательно рассматривал мое отражение в шаге за моей спиной. От стыда и ужаса я покраснела и теперь вся была неровного красного цвета.

Мамочки! Вчера мы так и не поговорили, ночью я решила не противиться отношениям, если таковые здесь со мной случатся, а теперь я стою в ванной в мятой одежде с всклокоченной шевелюрой и таким Пикассо на лице, что впору собирать манатки и уходить жить в какую-нибудь пещеру в горах Зеленого мира. Только драконов я и не распугаю! А если и распугаю, то они мне об этом не сообщат. Да и плевать, что обо мне подумают какие-то драконы!

– Это аллергия, – не подозревая о том, что я уже мысленно составила список необходимых вещей и готова через четверть часа сбежать из дому, изрек Шарад. – Интересно, что ее вызвало?

Я села на край ванны и спрятала лицо в ладонях.

– Мне все равно-о-о-о, – простонала я. – Мне все равно!

– Ну мы вчера много чего съели, – вздохнул Мэй.

Я застонала еще громче, припомнив, что до загула по Фиолетовому миру я налопалась шоколада и сняла пробу с кролика. Если составить список продуктов, которые я вчера попробовала впервые, то этим свитком меня можно будет обмотать, как мумию бинтами!

– Если это шоколад, то я самая невезучая девушка в целом ми-и-ире! Во всех мира-а-а-а-ах, – выдохнула я, глянув на парней, и опять уткнулась лицом в ладони, чувствуя, как обидные горячие капли скользят по пальцам и плюхаются на мятую фиолетовую юбку. – Только мне могло так повезти, что я ко всем несчастьям обзавелась еще и аллергией на единственное лакомство, способное утешить и развести тучи серой безнадеги-и-и-и.

– Эй! – окликнул меня Шарад, присев на корточки и сложив на пол оружие. – Да чего ты? Это пройдет. Не плачь. Не плачь, Дора.

Я разрыдалась еще горше, а потом шумно хлюпнула носом.

– Да, Дор, – поддержал Мэй, – чего ты? Все не так плохо!

– Все не плохо! – провыла я, мечтая скрыться в темноте, чтобы никто не видел моей опухшей мордахи. – Все ужасно!

– Так, – шумно сглотнув, предупреждающе произнес Мэй. – Федора, быстро успокойся, а то ты, похоже, неосознанно колдуешь.

Я обиженно всхлипнула и зло взглянула на брюнета.

Да как он не понимает?! Разве не ясно, что у меня тут катастрофа случилась? Я и так не эталон красоты, элегантности и воспитания! А теперь я еще мухоморище! Самое настоящее! Ни в одном лесу такой грибочек не сыщешь!

На миг показалось, что все кругом плывет и цвет от лампы какой-то блеклый, чуть зеленоватый.

– Дор, – тронув меня за плечо, мягко сказал Шарад, – не переживай. Давай, дыши. Ну? Дыши и перестань плакать.

Блондин стянул с крючка полотенце, осторожно промокнул мои щеки и почти силком заставил высморкаться.

Да… Падать ниже просто некуда!

– Надо что-то сделать, а то сейчас стены плесенью зарастут! – где-то вне зоны моей видимости изрек Мэй.

– Не преувеличивай, – отмахнулся Шарад. – Давай, Дора, вдох-выдох.

Я послушно глубоко вздохнула, наконец сумев нормально посмотреть прямо перед собой. На лицо сидевшего на корточках Шарада падали болотно-зеленые тени, а к его ногам медленно подбиралась какая-то гелеобразная зеленая жижа. Моргнув, я подняла взгляд и в ужасе осознала, что зелень эта кругом: в ванне полно илистого налета, в раковине будто водяной купался, на плитках островками разрастается плесень, и всюду эта липкая зеленая дрянь.

– Вот, – не обращая внимания на обстановку, спокойно продолжал говорить мне блондин. – Дыши. Медленно. Спокойно.

– Что происходит? – Шок от внезапного озеленения моей чистенькой ванной комнаты вытеснил ужас перед внезапными изменениями во внешности. – Что это такое?

– А ты сама это накликала, – соизволил просветить меня Вася, сидя на пороге и задумчиво протягивая лапку к шевелящемуся островку плесени на уровне его мордочки. – Сказала, что все плохо, – и все стало ровно так, как заказывала.

– А почему так быстро?! – возмутилась я. – Хорошее ждать нужно, а тут за несколько минут.

– Ломать – не строить, – отозвался кроль.

– Ну как? Успокоилась? – уточнил Шарад, и я со вздохом кивнула. По щекам все еще текли редкие слезы, но первая истерика миновала, и я начала здраво соображать.

– Надеюсь, вот это все… – Я повела рукой вокруг себя. – Это ведь не во всем доме?

Не хватало, чтобы мне из-за моей секундной слабости пришлось перемывать весь дом!

– Неа, – сказал Мэй, появляясь на пороге ванной с тарелкой в руке, и пальцами отправил в рот кусок кролика, – дальше ты не начудила.

– Я тут страдаю, а ты за едой утопал? – возмутилась я.

– Да я просто пошел вниз, чтобы проверить остальную часть дома, а потом нашел эту вкуснятину! – с самым честным видом признался брюнет. – Кстати, нужно снаружи дом осмотреть. Мне или показалось, или я видел ветки в окне кабинета.

Похолодев от плохого предчувствия, я выпроводила парней из своей комнаты, быстро стащила с себя мятые тряпки, наскоро вытерла зеленый беспредел и влезла под душ. Вниз я спустилась уже в джинсах и свеженайденной толстовке с изображением черепа. Мокрые волосы я собрала в хвост, а о лице просто старалась не думать.

– Так что там? – как можно спокойнее спросила у парней, найдя их на кухне.

– Тебе лучше самой взглянуть, – уклончиво ответил Шарад, стоя над большой медной туркой. – Тебе кофе сделать?

– Да, и побольше, – хмуро сказала я и отправилась в противоположную часть нашего странного домика.

В окно и правда виднелись какие-то ветки, и это мигом отодвинуло на задний план все треволнения этого утра. Глубоко вдохнув, как перед нырком, я распахнула дверь и осмотрела стену дома.

– Ого! – спустя несколько секунд смогла произнести я.

Спустившись по ступенькам, я отошла на пару шагов и с трепетом осмотрела здание. Всю стену, в которую были врезаны окна кабинета, покрывали заросли изменивших своей природе и переродившихся в лианы яблонь и персиковых деревьев. Плющом они стелились по серо-фиолетовому камню до самой крыши. От земли и чуть выше моего роста ветви украшали яркие созревшие плоды. То тут, то там в этих зарослях встречались нерешительные отростки кого-то из цитрусовой братии. Среди крупных лаковых листьев мелькали пышные белые цветы, наполняя воздух вокруг дома моим любимым ароматом.

– Да… – пробормотала я. – Осторожнее надо быть в своих желаниях, Федька. Осторожнее.

Я обошла дом, убеждаясь, что изменения затронули только одну стену домика.

– А если обитатели миров заметят? – встревоженно спросила я вслух, срывая крупное розово-красное яблоко. – Блин! Ну и утречко!

Открыв дверь в кладовку, я вернулась к зарослям с несколькими ящиками и быстро посрывала внезапный урожай. Явившиеся на зов парни быстро затащили емкости в дом и сгрузили их мне на стол в кабинете.

– И куда мне столько яблок и персиков? – спросила я себя, прикидывая, сколько весит внеплановый урожай. – Я яблоки и персики люблю, но даже если питаться только ими… и засадить Мэя на новую диету… Нет, столько мы все равно не осилим!

Из кабинета ящики перекочевали на кухню и штабелями встали у стены, навевая воспоминания о маме, бабушках и неделе Вилли Вонки, когда слабая половина моих старших родственников с безумным видом колдунствовала над тазиками с будущим вареньем. Каким-то невероятным образом, наверняка не без помощи таинственных домовых эльфов, яблоки, ведра вишни, остро пахнущая на весь дом клубника с рынка, примятая малина и мешки алычи превращались в стройные ряды трех-, двух– и однолитровых банок и целую армию полулитровых баночек.

– Нет, я к такому подвигу не готова, – хмуро проворчала я, но одно яблоко натерла на терке, заправила сахаром и задумчиво подцепила ложкой, решив, что стоит хотя бы попытаться схомячить фруктовую гору.

Яблочко, вызревшее за одну ночь, оказалось на удивление вкусным. Я незаметно для себя съела половину получившегося пюре, слушая болтовню Мэя, и не сразу услышала стук в дверь.

– И кого нелегкая принесла на наш порог в это чудесатое утро? – спросила я в пространство, зачерпнула полную ложку пюре и отправила его в рот. – Я не пойду дверь открывать. Мне в таком виде нельзя на людях появляться.

В итоге на разведку ушел Мэй, а мы с Шарадом прислушались. Через десяток секунд стало ясно, что с ранним визитом к нам наведалась какая-то женщина, но в разговоре с брюнетом она так мялась и вздыхала, что до нашего слуха доносилось лишь каждое третье слово. Понадеявшись, что Мэй ее как-нибудь выпроводит, я вернулась к пюре.

– Слушай, Дор, – тихо позвал брюнет, вернувшись к нам. – Я не знаю, как быть.

– А что случилось? Твари? – уточнил Шарад.

– Да нет, – отмахнулся его приятель, устраиваясь на стуле напротив и склоняясь к нам через стол. – Там… совершенно иной вопрос. Никак не связанный с нашей работой.

Я хмыкнула, ожидая продолжения.

– В общем, у нее там какое-то личное дело к ведьме, – продолжил Мэй. – Я попытался расспросить, но эта женщина, Марика, отмалчивается, юлит и краснеет. Еще и расплакалась. Говорит, что не собирается обсуждать свой вопрос с мужчиной.

Я закашлялась, а моя фантазия тут же подбросила мне пару десятков вариантов тем, которые ни одна женщина с посторонним парнем обсуждать не станет.

– Мэй, я все понимаю, но не пойду же я к ней в таком виде, – напомнила я другу, недвусмысленно указав на собственное лицо. – При всем уважении, я сейчас и в таком образе даже на девушку похожа с трудом. Грибочек я! Мухоморчик румяный.

– Ты преувеличиваешь, – не без улыбки произнес Шарад.

– Ну не могу же я ее выгнать, – возмутился Мэй.

Да. Безвыходное положение.

Я обвела взглядом кухню, пытаясь придумать хоть какой-то выход. Если бы у меня под рукой была маска… Я со вздохом взглянула на пюре, из бледно-розового ставшее коричневатым.

– Так! – решила я. – Мэй, скажи этой Марике, чтобы подождала меня на диванчике. И найди ей стул, чтобы потом мы могли за столом в кабинете поговорить. Шарад, можешь сделать еще кофе? Две чашки! – Я строго перевела взгляд с одного парня на второго, дожидаясь кивков. – А мне нужно войти в образ!

Через четверть часа к разнесчастной жительнице Рыжего мира вышла я во все той же одежде, но с плотно нанесенной на лицо маской из свежей яблочной мякоти. Мэй при моем появлении умудрился не ругнуться и ничем не выдать своего удивления. Я же как можно аккуратнее улыбнулась Марике – яблочная масса в любой момент грозила сползти в декольте – и поставила на стол поднос с кофейными чашками, сахарницей, молочником и вазочкой с тончайшим песочным печеньем.

– Присаживайтесь. – Я указала женщине на стул напротив полюбившегося мне кресла и подавила тихий вскрик, когда неудачно приложилась о стол многострадальным локтем. – Вы уж простите за внешний вид. Я никого не ждала, вот и решила сделать кое-какие косметические процедуры и… не могу прерваться.

Женщина с явным ужасом воззрилась на рисунок на кофте, потом переместила взгляд на мое лицо, но не сбежала с криками, а медленно прошла к столу и села на предложенный мягкий стул.

– Так по какому вопросу вы хотели меня видеть? – сделав знак Мэю, вежливо спросила я и принялась разливать молоко по чашкам.

Сначала Марика мялась и вздыхала, но после начала рассказывать и настолько увлеклась, что за каких-то полчаса выболтала мне все о своей жизни. Не самой легкой, собственно, жизни.

Так бывает, и бывает гораздо чаще, чем хотелось бы. И миры тут ни при чем. Просто люди всюду одинаковы.

Марика родилась и выросла в самой обычной семье, каких много в любом из миров. Рано вышла замуж, жила домом и детьми. Всю себя отдала другим, а потом на пороге сорокалетия узнала, что муж обзавелся любовницей.

Обычная история.

Мужику захотелось иной жизни, где нет примелькавшейся супруги, великовозрастных оболтусов-детей и быта. Захотелось снова стать вольным птахом. Марика, естественно, находилась в уверенности, что это любовница сбила мужчину с пути праведного, а переживания довели женщину до того, что к ведьме она заявилась с надеждой от любовницы избавиться.

Просьбу я выслушала спокойно, даже не вздрогнула, когда бледная, какая-то вся серая женщина, выглядевшая гораздо старше своих лет, упомянула яды, проклятия и травлю собаками. Лишь сломавшееся в дрожащих пальцах печенье выдало весь мой ужас. Марика озвучила еще несколько вариантов расправы и разрыдалась в голос.

– Пожалуйста, успокойтесь, – как можно добрее сказала я и пододвинула к ней чашку, к которой женщина за все время разговора так и не притронулась. – Я постараюсь вам помочь.

Марика подняла на меня полный надежды взгляд.

– Но… видите ли… Я не могу причинять вред другим, – чуть виновато сообщила я, подозревая, что мои гневные речи о том, что членовредительство не выход, женщине покажутся странными. Мы не в моем родном мире, здесь порядки другие. – Я связана по рукам и ногам правилами.

Марика вздохнула. Похоже, оправдание я выбрала верно.

– Я понимаю, что вы очень расстроены, – продолжила я и со всем участием улыбнулась женщине. – Мне жаль, что я не могу исполнить то, из-за чего вы здесь, именно так, как вы хотите. Но я постараюсь вам помочь.

Марика дрожащими руками взяла чашку, принюхалась и осторожно пригубила неизвестный в Рыжем мире напиток.

– Знаю, что мои слова могут вас смутить, но вам стоит побеспокоиться о себе, – воодушевленная тем, что женщина слушает меня молча и смотрит с надеждой, сказала я. – Переживая из-за измен мужа, вы измотали себя. А ведь любовница вас должна волновать меньше всего. Вы у себя одна, другой не будет. Как и не будет второй жизни.

Марика вздохнула и со слезами отпила еще немного кофе.

– Вам не обязательно брать на себя грех и вредить этой женщине, – продолжила я. – Как и мужу. Вы ведь добрая, честная горожанка. – Марика печально кивнула. – Если вы что-то сделаете, то потом себя же загрызете переживаниями.