Текст книги "Измена. Вернуть жену"

Глава 6

– Здравствуйте, – поясняет женщина, – я Софья Михайловна Иванова, я главная по дому. По всем вопросам вы можете обращаться ко мне.

– Благодарю, – отвечаю скупо и решаю все же отметить границы: – Я так понимаю, вам известно, кто я, и в представлении я не нуждаюсь?

Женщина немного растягивает губы в улыбке, словно ей эта самая улыбка дается ценой собственной крови.

– Нет, госпожа Юсупова, все в доме предупреждены о вашем прибытии.

Надо же… Удивляюсь, но вида не подаю. Особенно не акцентирую внимание на том, что меня называют по фамилии Игната.

Хитрый ход. Я оценила. Он не вернул мне прежнюю фамилию, не оставил и новую. Присвоил свою. Это в стиле Игната.

Только вот задуматься стоит: «Зачем он это сделал?!»

Ответ сам приходит, и он весьма прагматичен и рационален, как и мой бывший-нынешний муж.

Старую фамилию он мне не вернул, чтобы, скажем, не было доступа к трастовому фонду, или, скажем, чтобы не было проблем с дипломом… ведь та Юля училась на архитектурном, а эта закончила совсем другой вуз… Да и ведь принято, чтобы жены брали фамилии мужей…

Опасен Игнат. Самый настоящий хищник, который своего не упускает.

– Хотите, я покажу вам особняк? – нарушает повисшее молчание Софья Михайловна. – Или, возможно, вы с дороги устали, и вам стоит показать спальню?

На этих словах Морковка подает голос, и я понимаю, что моя животинка устала от своей временной клетки, хочет на волю, поэтому я киваю женщине.

– Да, покажите мою спальню, пожалуйста. С домом ознакомлюсь позже.

– Отлично. – Вновь улыбка, которая не касается глаз. – Прошу, следуйте за мной на второй этаж.

Женщина разворачивается и марширует в сторону лестницы, а я иду за ней, между делом обращая внимание на интерьер и оценивая фронт работ, который мне предстоит. Уже сейчас понимаю, что ломать буду все.

Особенно пару не несущих стен, которые буквально выламывают пространство и гнобят всю обтекаемость линий.

Взгляд цепляется за красные вазы с вычурными цветами, они стоят на лестницах. Этакий привет из девяностых, когда олигархи, насмотревшись бандитских западных фильмов, решили, что цветы на лестницах – самое то.

– Простите, а кто здесь флорист и почему вазы на лестницах? – задаю вопрос домоправительнице Игната, и женщина оборачивается на меня.

– Я приказала расставить, – отвечает высокомерно, затем спустя паузу спрашивает: – Вас что-то не устраивает?

При этом в голосе нет ни уважения, ни самого вопроса. Мне сейчас говорят, что повелевают в этом доме.

– Определенно, – выговариваю, копирую холодную улыбку женщины, – позолоченные вазы в стиле рококо не ставят на лестницы, более того, поздняя эпоха барокко не соответствует стилю модерн, в котором построен этот дом.

Домоправительница Юсупова чуть не спотыкается и выдает с нажимом:

– Игнат Маратович делегировал права по управлению дома мне, так что…

– Так что, как понимаете, я его жена и дизайнер, который будет с сегодняшнего дня реформировать этот дом. И чуть позже я вам сообщу, что делать с этими вазами… Но, скорее всего, придется прятать в коробки, так как я планирую глобальный ремонт дома…

София Михайловна взвизгивает:

– Но хозяин только купил этот дом, о каком ремонте может идти речь?!

Вскидываю бровь и выдаю холодно:

– Я думаю, что мнения на этот счет я не спрашивала. На все воля, как вы выразились, вашего хозяина…

Что-то в глазах женщины проскальзывает нехорошее, и мне это не нравится. На загривке даже волоски поднимаются, но по моему лицу ничего не считать. Работа с клиентами обязывает “держать фейс”, как говорит моя коллега Оля.

– Буду ждать ваших распоряжений, – выдыхает женщина и идет вперед так, будто швабру проглотила, а я уже понимаю, что друзей у меня в этом доме, кажется, нет.

Наконец мы выходим в просторный коридор, где в центре стоит овальный столик все с теми же приторными розами. Алыми. А рядом с ними замечаю девушку в форме горничной, которая пытается впихнуть невпихуемое в вазу.

– Альбина, деточка, можешь не стараться, – заявляет Софья Михайловна, – хозяйка решила убрать вазы…

На этих словах девица разворачивается и упирает в меня пристальный взгляд. Отмечаю, что эта горничная с вычурным именем весьма хороша собой, однако, как дизайнер, я вижу, что эта красота искусственная, вылепленная пластическим хирургом, но профессиональным. Вмешательства практически незаметные, но губы немного перекачены, и нос узковат, в природе редко встретишь такое соотношение…

Вопрос «Откуда у простой горничной такие финансы на хирургов такого уровня?» остается открытым. Вряд ли она на окладе.

Да и слух режет обращение Софьи Михайловны “деточка”…

Интуиция что-то стремительно нашептывает, и я на мгновение замираю, пытаясь не спугнуть мысль.

Догадка неожиданно осеняет: «А что, если Альбина и Софья Михайловна – родственницы?!»

– То есть мне не ставить в вазу цветы? – переспрашивает девица, но отчего-то смотрит на Софью Михайловну, а не на меня, спрашивая дозволение у последней.

– Именно так.

Влезаю до того, как экономка ответит, акцентирую на том, что решение в этом доме принимаю именно я. Прежняя Юля бы так не поступила, но я повзрослела и уже имею опыт общения с людьми. Делаю себе пометку, чтобы уточнить у Игната, имею ли я право отбирать персонал в его дом. Как жена имею. Если бы я ему, действительно, была женой…

Но все же полномочия хозяйки мне необходимы, потому что персонал я весь сменю. Уж Альбиночку и ее маман точно. Если Игнату наплевать, кто у него работает, лишь бы рекомендации были приемлемыми и опыт работы, то для меня важен сам человек.

И возьму я, скажем, простую девушку, которая подрабатывает после университета, чем вот такое вот, или же пожилую женщину с добрым сердцем, которая будет скорее как член семьи, чем вот такая вот Софья Михайловна…

Не нравится мне то, что я вижу. В принципе Юсупов – трудоголик, всегда был таким. В дом заваливается только для того, чтобы поспать. Зная его нрав, могу понять: прислугу он не замечает. Сноб все же, выросший в именитой семье, внук знаменитого деда, почти легенды, человека, на которого я бы равнялась…

Если бы…

– Будут какие-нибудь распоряжения? – влезает экономка и смотрит на меня, едва скрывая свою неприязнь.

– Непременно, чуть позже, – улыбаюсь фальшиво, давая понять, кто тут главный, и вновь гляжу на Альбину.

Догадка проскальзывает очень неприятная.

А что если Игнат спит с этой горничной?! Может, отсюда и деньги на хирургов?!

Неприятная мысль жалит в самое сердце. Что, его Константиновская перестала устраивать?!

Не хочу думать о таком. Просто решаю, что когда муженек придет на ужин, я ему в лоб задам накопившиеся вопросы.

– Кстати, про ужин…

– Я слушаю, – отвечает Софья Михайловна.

Вспоминаю слова Игната, и в голове щелкает. План рождается сам по себе. Раз Юсупов решил поиграть со мной в свои игры, то я включусь. Еще посмотрим, кто из нас первым взвоет.

– Сегодня у нас с мужем праздничный ужин. Приготовьте рыбу и салат, а также подходящее вино, – даю четкие распоряжения экономке.

– Хорошо, – выдает женщина.

– Организуйте столик на двоих на веранде, освещение приглушенное, свечи…

– Я не уверенна, что мы сможем…

Вскидываю бровь и улыбаюсь.

– Не беспокойтесь, Софья Михайловна, я проконтролирую. И через час соберите весь персонал внизу, хочу лично познакомиться со всеми.

Мои слова вызывают у мамочки с дочуркой явное недовольство, Альбина кривит пухлые губы, и это выглядит настолько комично и вульгарно, что я сжимаю зубы.

От одной мысли о том, что, возможно, этими самыми губами она Игнату…

Вздрагиваю и заставляю себя не думать об этом. Не хочу вспоминать измену и предательство, не хочу знать, что все эти годы Юсупов жил себе припеваючи, пока ему вдруг вновь не понадобилась ширма в виде жены, чтобы достичь каких-то новых целей.

– Но… у сотрудников плотный график и… господин Юсупов не давал таких распоряжений…

– Госпожа Юсупова дает это распоряжение. В отсутствие мужа я тут главная.

Наверное, так бы сказала первоклассная стерва. Ну что ж, я могу ею побыть, отстаивая свои границы и личную свободу. Раз уж я тут, то играть буду по-своему, и Игнату придется с этим считаться.

– Я… да… хорошо, – Софья Михайловна начинает мямлить, теряет весь свой пафос и высокомерие, – пройдемте, я покажу спальню…

Киваю, прохожу рядом с прибалдевшей Альбиной, и меня обдает сладковатыми духами. Если бы девица не передушилась ими, то было бы даже приятно. Однако возникает ощущение, что она полбутылки французского парфюма на себя вылила.

И вновь несоответствие, и вновь звоночек относительно того, что, возможно, эта мамзель исполняет еще и другую работу по ублажению хозяина в свободное от уборки время.

Отчего-то желудок сводит спазмом, и меня начинает тошнить, но я не позволяю себе проявить слабость и ступаю за экономкой, которая распахивает двухстворчатые двери и демонстрирует мне спальню королевских размеров с кроватью, где может уместиться человек десять…

– Вот спальня… – выговаривает Софья Михайловна, – господин Юсупов велел освободить часть гардеробной к вашему приезду…

Делаю несколько шагов и столбенею. Этот запах… энергетика пространства… все слишком знакомо… слишком пропитано… им…

Рассматриваю эту комнату, и глаз сразу же цепляется за мужские часы, небрежно оставленные на прикроватной тумбочке. Смутное сомнение рождается в душе, и я разворачиваюсь к женщине и спрашиваю с нажимом:

– Это что, спальня Игната?!

– Конечно. Хозяйская спальня, господин Юсупов распорядился… – подтверждает мои самые страшные предположения Софья Михайловна, и я прикладываю все мыслимые и немыслимые усилия, чтобы удержать лицо.

– Вам показать комнату, рассказать, что где лежит? – не унимается экономка.

Но я быстро выпроваживаю женщину из комнаты и, как только захлопываю дверь перед ее носом, прислоняюсь лбом к теплому дереву.

«Игнат поселил меня в собственной спальне…»

Перевариваю эту мысль. Пытаюсь с ней свыкнуться. Хотя, его логика ясна – для всех я его жена, а значит, и проживание не может быть раздельным.

«Интересно, он и супружеский долг заставит меня исполнять?!»

Задаюсь внутренним вопросом и содрогаюсь. Разворачиваюсь и иду в гардеробную. С одной стороны лежат мужские вещи, выложенные в строгой цветовой гамме. В отдельной нише с подсветкой разложена коллекция баснословно дорогих ручных часов.

А вот напротив все свободно. Действительно, гардеробная разделена на мужскую и женскую, в моей части уже лежат некоторые гигиенические принадлежности, но вешалки пусты.

Качаю головой. У меня столько мыслей, и все они сводятся к постели, на которую я опускаюсь без сил. Мне не верится, что Игнат заставит меня спать с собой в одной кровати, про кое-что другое я вообще молчу.

Не знаю, сколько времени у меня уходит на осознание всей плачевности моей ситуации. С финансами Игната, с его возможностями… сколько бы я ни царапалась и ни пыталась защитить себя, это все равно игра котейки против огромного хищника.

Порываюсь взять телефон и набрать подругу, рассказать, во что именно я вляпалась, но … все же останавливаю себя. Мои коллеги в один миг стали подчиненными моего мужа, и я не знаю, как они отнесутся к этой новости. Возможно, я перестану быть для них другом…

Мысли душат, хочется с кем-то поговорить, поплакаться, рассказать. Хочется набрать маму, но я вновь останавливаю себя, не хочу волновать ее, потому что родные люди только переживать будут, а управы на олигарха не найдут.

Наконец без сил падаю на спину, ощущая шелк покрывала разгоряченной кожей, и незабытый запах Юсупова проникает в легкие.

Прикрываю веки и прислушиваюсь к себе, меня от его аромата мутить должно, но это не так, и это безумно злит.

Надеюсь, мой муж не стал моральным уродом и не посмеет перейти грань и прикоснуться ко мне, иначе… я за себя не ручаюсь…

Не знаю, сколько так лежу, на мгновение, вообще, кажется, что измотанная и усталая от переживаний, я ненадолго засыпаю. Однако будит меня мой котик, который мяукает и наконец привлекает к себе мое внимание, начинает бить хвостом, явно демонстрируя свое нетерпение, и на моих губах рождается злорадная ухмылка…

Вспоминаю, что вытворял этот охламон, когда впервые оказался у меня в квартире. Тогда моим любимым красным туфелькам пришел капитальный трындец.

Что-то в душе вспыхивает, и, кажется, я знаю, что именно сделаю, чтобы господин-сноб сам меня отселил из своей спальни!

С этими мыслями я поднимаюсь с кровати, на которую даже смотреть не хочу, и иду к своему Морковке.

Распахиваю дверцу, и котяра выходит наружу. Явно заинтересованный происходящим окидывает пространство внимательными зеленющими глазами.

Почему-то меня не удивляет, что, обнюхивая новую для себя территорию, мой рыжуля первым делом направляется в гардеробную.

– Ни в чем себе не отказывай, малыш, – даю совет своему котику, тот уже нацеливается на дорогостоящую итальянскую обувь Игната…

Я же беру свой планшет и альбом из сумки и выхожу из спальни, прикрываю за собой дверь.

Пусть резвится мой Котейка, и никто ему в этом не помешает.

Начинаю обход дома, делая в альбоме зарисовки и пометки. Привычка рисовать на листах и приписывать к зарисовкам свои мысли никуда не делась, только теперь я свой альбом берегу и посторонним в руки не даю. Хватило истории с воровством моих идей Константиновской.

Рассматриваю этаж, на котором расположена спальня. Отмечаю, что добавлю, что уберу. Прохожусь по другим комнатам.

Ну что же… Если миллиардер захочет, он у себя в доме без проблем футбольную команду разместит.

Постепенно спускаюсь по лестницам и замечаю, что, как я и велела, экономка собирает сотрудников в холле, которые выстроились в ряд.

Спускаюсь к ним и знакомлюсь с каждым, отмечаю для себя добродушную пухленькую повариху и ее помощников, также привлекает внимание личный водитель, приставленный ко мне.

Мужчина средних лет, с отсутствующим лицом и явной армейской выправкой.

Среди горничных ото всех отличается Альбина, она сверлит меня недовольным взглядом.

Подтверждая все мои сомнения. У нее даже форма отличается от остальных, более короткая юбочка, более приталенная, и в груди явно маломерит.

Подозрения все больше закрадываются в душу, особенно после того, как замечаю, что остальные девушки смотрят на Софью Михайловну явно с опаской.

По душе приходится одна из горничных, полненькая с толстой русой косой и добрыми голубыми глазами.

Перезнакомившись со всеми, я отпускаю персонал. Делаю для себя мысленные пометки. Скорее всего, большинство из них придется сменить, потому что даже сейчас общая масса показала свою лояльность и страх перед экономкой.

Они не ушли после того, как я их отпустила, а двинулись только после кивка экономки…

Для них хозяйка дома – это она со своей Альбиночкой, а я человек новый и непонятный. Жена, взявшаяся из воздуха, права которой под сомнением, в отличие от власти, что есть у Софьи Михайловны…

И это серьезная проблема.

Глава 7

Чтобы хоть как-то отвлечься от гнетущих мыслей, я спасаюсь работой, устраиваюсь на удобной белоснежной софе в холле и открываю свой альбом, обращаю внимание на пометки, которые сделала на краях. И уже затем берусь за планшет.

У меня так бывает. Мысли сами приходит, и рука будто сама рисует. На основании того, что уже успела заметить, у меня рождается идея, которую я зарисовываю.

Как всегда, в такие мгновения я забываю обращать внимание на время и прихожу в себя только от холодного голоса экономки.

– Ужин уже готов.

Вздрагиваю и поднимаю голову от планшета, замечаю, как жадно Софья Михайловна смотрит на то, что я делала, а я уже не глупышка, кем была раньше. Блокирую планшет, который теперь на коде, и его разблокировать можно только за три попытки. Превысишь лимит, и дальше я набиваю дополнительный код именно для этого случая, а вот злоумышленник не пробьется…

Пришлось показать планшет знакомым программистам. Толковые ребята, они сами пишут программы и вот такую вот наиинтереснейшую штуковину придумали, а я в свою очередь познакомила программщика Сергея с моим клиентом, которому оформляла загородный особняк. Между прочим, одним из главных бизнесменов в сфере IT и новых технологий, так что скоро, думаю, программа Сереги будет доступна если не в массах, то уж в сфере бизнеса точно. Промышленный шпионаж нынче распространен.

И не промышленный тоже.

Мне ли не знать…

– Хозяин звонил. Будет через двадцать минут, – рапортует женщина, а у меня неприятные мурашки по спине проходятся, потому что он не меня в известность о своем прибытии ставит, а непонятно кого…

Триумф, который я читаю в глазах экономки, мне также говорит, что и она придерживается этого мнения. И мне не нужен звонок от Игната вообще-то, я бы и рада его в глаза не видеть и не слышать, но здесь – другое.

Здесь явная демонстрация того, что ставят в известность кого угодно, но не жену.

– Прекрасно, – отвечаю, сжимая зубы, – мне как раз хватит времени, чтобы подготовиться.

Встаю с места и забираю свои вещи. Больше никогда ошибки в виде оставленного незакрытым альбома я совершать не буду.

Константиновской этого хватило, чтобы разрушить всю мою жизнь и украсть мой проект, выдав за свой.

Одергиваю себя. Не хочу думать об этой воровке, но… не могу… обида осталась, рана не зажила и, думаю, не заживет, потому что у меня украли не вещественную вещь. У меня отняли веру в лучшее…

Принимаю скупую улыбку Софьи Михайловны, в чьих глазах плещется триумф, и понимаю, что для мести мне надо бы переодеться…

Направляюсь в гардеробную комнату, распахиваю свой чемодан, не обращаю внимания на подозрительную тишину, которая царит здесь. Мне сейчас не до проказ котика, вытягиваю из своего скарба маленькое черное платье и радуюсь, что по инерции забросила и его.

Обычно я его надеваю с приталенным пиджаком, и смотрится эффектно, платье чуть прикрывает колено и в целом выглядит строго… если верхнюю часть прикрыть…

Но сегодня я не намерена прикрываться!

Подбираю белье, натягиваю чулки и наконец поправляю бретели платья, наблюдая за собой в зеркале. Злость кипит в крови. Адреналин бьет ключом, провожу расческой по волосам и оставляю локоны распущенными.

Я решаю идти до конца и выхватываю косметичку из сумки, замечая, как в зеркале постепенно появляется какая-то незнакомая мне женщина. У нее пухлые губы, намазанные блеском, и подведенные карандашом глаза, которые горят отчаянным пламенем мести…

Слышу, как снаружи раздаются звуки подъезжающей машины, и понимаю, что время пришло.

Надеваю шпильки, которые мне запретил носить Игнат, и выхожу из спальни…

Цепляюсь за перила, так как поврежденная нога на шпильке начинает ныть, но меня вперед ведет месть. Слышу, как внизу хлопает входная дверь, и адреналин у меня в крови вновь подпрыгивает, однако я заставляю себя ступать ровно, с отведенными назад плечами.

Замечаю внизу Игната, он забрасывает папку с документами на стол и принимается растягивать галстук.

Все его движения четкие, ровные, будто накачанные раздражением, муж стоит ко мне спиной, и я вновь созерцаю его широченные плечи.

Наконец он расправляется с галстуком и, видно, слышит раздающийся цокот моих каблучков. Игнат медленно оборачивается, и у меня почему-то сердце в груди начинает стучать быстро-быстро.

Я будто в прошлое возвращаюсь, когда вот так же спускалась по лестнице и внизу меня ждал любимый мужчина, который вот так же, как и в прошлом, замирает и бросает на меня свой внимательный взгляд, проходится по всей моей фигуре. И когда он вновь заглядывает мне в лицо, то в карих глазах с золотистыми вкраплениями будто рождается самое настоящее пламя…

Игнат будто каменеет, его рука сжимается на галстуке, он теперь мне кажется петлей, которую мой бывший-нынешний муж забросит мне на шею.

Воспоминания рассеиваются, и остается лютая обида и желание отомстить Юсупову за все, что он натворил!

– Добрый вечер, – выговариваю скупо, в то время как Игнат будто в себя приходит.

– Ты все же спустилась к ужину? – вскидывает бровь, кажется, что даже сам удивлен.

– К праздничному ужину, дорогой супруг, – растягиваю губы в улыбке, – нам многое надо обсудить.

Юсупов прищуривается, чует подвох и правильно делает. Остается последняя ступенька, которую я почти преодолеваю, но ушибленная нога подводит, и я лечу вперед.

Не знаю, как так получается, но я вновь оказываюсь в руках своего мужа, тот хмурит свои брови многозначительно, но ничего не говорит относительно моих каблуков, которые намедни запретил мне надевать.

Отдаляю от себя его загребущие руки и ступаю в сторону веранды, где действительно накрыт столик на двоих, стоят свечи и в целом атмосфера слишком интимная.

Игнат не позволяет мне отодвинуть для себя стул, подобно галантному кавалеру, сам помогает сесть.

Откупоривает бутылку и наливает по бокалам напиток. При этом смотрит на меня и глаз не отводит. Я узнаю этот взгляд… и мурашки начинают ползти по спине…

У Юсупова природная агрессивная сексуальность, сложно такому противостоять, но все же… Я в душе ликую, потому что он не может спрятать от меня свои чувства. И я вижу, что ему нравится то, что он видит…

Наконец Игнат садится напротив меня и упирает в меня свой янтарный взгляд.

– Ты потрясающе выглядишь.

Не комплимент это, скорее констатация факта, но от этого не менее приятно.

– Благодарю. У нас же сегодня такой день… семья воссоединилась…

– Ты сейчас иронизируешь? – спрашивает, приподняв бровь, и стаскивает белоснежную салфетку, небрежным жестом бросает ее себе на колени.

– В какой-то мере, дорогой супруг. – Повторяю его движение и кажется, что мы рапирами схлестнулись, напряжение между нами нарастает, накаляется, становится буквально физически осязаемым.

– Чего ты хочешь, Юля?

Прямой вопрос. Игната не обмануть, не провести. Слишком расчетливый и прямолинейный.

– Для начал я хочу власти.

Приподнимает брови.

– Мощно, – отвечает, растянув губы в белоснежной улыбке, и берет столовые приборы, принимается нарезать рыбу, – мировое господство в планах или что-то поскромнее?

Улыбаюсь. Игнат умеет шутить с серьезным лицом.

– Поскромнее.

– Хорошо, готов выслушать, только для начала как насчет тоста?

Теперь уже время приподнять брови мне от удивления, а Игнат цепляет бокал за тонкую ножку и поднимает его.

– За нас, Юля. За воссоединение.

Качаю головой и поднимаю свой.

– За то, чтобы оно не было долгим. Все же фарс тебе для чего-то нужен, а дальше разойдемся, оставшись каждый при своем.

Что-то в глазах моего мужа проскальзывает на этих моих словах, опасное, острое, словно бритвой проскальзывает, и исчезает бесследно.

– Деловой разговор. Чего же ты хочешь за свои услуги в роли моей жены?

– Свободы.

– Вроде бы ты не в тюрьме, – усмехается.

– Свободы. От тебя, Юсупов.

Выстреливаю контрольным, и Игнат на мгновение меняется в лице, будто тени ходят, желваки на щеках дергаются.

– Ясно, – выдает с нажимом, – что-нибудь еще?!

– Восстановления в архитектурном под твоей фамилией, чтобы не терять свой основной диплом и продолжить обучение…

– Еще что-то?

Делает еще один глоток из бокала, ведет себя так, будто мы ведем непринужденную беседу.

– Ну и еще… надеюсь, что после того, как тебе больше не нужны будут мои фиктивные услуги, мы разведемся и больше никогда не свидимся…

– Интересные у тебя требования, – снова произносит с нажимом, в ответ я пожимаю плечами.

– Все логично, Юсупов. Я ведь тебе и в первый раз была нужна в роли фиктивной жены, чтобы условие завещания выполнить. Подозреваю, что и сейчас господин миллиардер преследует свои меркантильные цели… для которых у тебя должна быть жена на бумажке…

Прищуривается и чуть подается вперед.

– Ты изменилась, Юлия.

Улыбаюсь в ответ на заявление моего мужа по бумажке.

– Будет слишком банально, если скажу, что учителя хорошими были?

Игнат фыркает и оставляет мои слова без ответа, делает глоток, и я следую его примеру. Откладываю бокал и цепляю приборы, ощущаю, что голодна…

Пытаюсь едой заглушить свои воспоминания.

Свечи, вечер, аромат цветов…

Все это действует и погружает в прошлое, в то самое, когда я была влюблена, а сейчас… сейчас я бросаю украдкой взгляд на Игната и понимаю, что за годы, что мы не виделись, бизнесмен лишь возмужал, стал сильнее, мощнее, опаснее…

Наконец, немного утолив свой голод, Игнат откидывается на спинку высокого стула и вновь обращает на меня свой янтарный взгляд.

Он так смотрит…

Алчно. Жадно. Будто прицеливаясь, чтобы затем наброситься.

– Ну допустим, я соглашусь на твою сделку…

– В твоих словах мне слышится подвох, – улыбаюсь обольстительно, нравится чувствовать напряжение мужчины, чуть подаюсь вперед, демонстрируя декольте своего платья, и замечаю, как взгляд Игната темнеет, почти обжигает, когда скользит по моей коже…

Игнат дублирует мое движение, также подается вперед и сцепляется со мной взглядом. В его янтарных глазах будто что-то вспыхивает, когда мой так называемый муж заявляет с жаром:

– Только и у меня в таком случае будут свои требования для сделки, дорогая моя женушка…

– И какие же у тебя требования, Юсупов?

Приподнимаю бровь, принимаю правила его игры, фактически иду на торг, но я осознаю, что от Игната мне не избавиться. Он сделает так, как решил. Я его, что называется, изучила за то время, когда мы били вместе, и я действительно любила…

Жесткий. Жестокий. Стойкий. Выдержанный. Он идет к своей цели и рушит любую преграду на своем пути. И сейчас, раз он уже щелкнул пальцами и вычеркнул из всех возможных источников факт нашего развода, ясно, что меня муж из своего захвата не выпустит.

– Ну для начала ты будешь выходить со мной в свет и на публике играть трепетную влюбленную женщину. Ты ведь это умеешь? – приподнимает вопросительно бровь, и мне что-то слышится в его вопросе, словно там какая-то боль потаенная, но я отмахиваюсь от этой мысли.

Для того чтобы испытывать боль, для начала нужно иметь сердце, а вот у Игната его точно нет. Там банковский счетчик, отсчитывающий лишь выгоду.

– Если нужно поиграть на публике, то я могу и попробовать. Только вот все эти годы ты жил себе спокойно, необремененный любимой женой, вряд ли держал целибат. И скажи мне, дорогой мой муж, не будет ли это выглядеть как минимум глупо?

Режу без ножа собственные воспоминания, и отчего-то упоминание того, что Игнат спал со всеми, пока я не могла от своей обиды избавиться, причиняет боль…

– Резонный вопрос, но свою личную жизнь я не афишировал, так что о том, кто и что может подумать, не беспокойся, – отвечает в своей коронной манере, не дающей даже возможности на сомнение.

Смертников нет, чтобы лезть к Юсупову. Особенно с вопросами относительно его личной жизни.

– Мы обговорим временные рамки? – спрашиваю конкретно. – В прошлый раз было пять лет, но, как видишь, столько мы друг друга точно не перенесем, мой предел – это несколько месяцев, как раз к этому сроку и закончу оформление твоего особняка.

Ничего не отвечает на мою речь, вновь цепляет бокал и делает глоток. Юсупов выглядит задумчиво, будто обдумывает что-то свое, а я сдаваться не собираюсь.

У меня ощущение, словно я попала в какую-то ловушку или же капкан, поэтому в стремлении обезопасить себя я проговариваю четко:

– Я хочу договор, Юсупов. Мы все зафиксируем, чтобы после того, как я выполню свою часть сделки, ты исполнил свою и исчез из моей жизни, на пушечный выстрел ко мне не подходил!

Игнат смотрит на меня своими янтарными глазами, и у меня словно душа переворачивается, сердце пропускает удары.

Красивый он. С неприевшейся красотой мальчиков с обложки. В Игнате чувствуется мощь, власть, и энергетика у него тяжелая, но когда-то я чувствовала себя с ним комфортно, сердечко билось в груди сильно-сильно, а когда он меня впервые поцеловал – ноги ослабли…

Тоже цепляю бокал. Не хочу думать о том, что было… заставляю себя вернуться в реальность и задаю очередной вопрос:

– Так тебе жена нужна для того, чтобы на публике появляться, или еще будут какие-то пожелания?

Язвлю, но Юсупов мою шпильку пропускает мимо ушей. Вновь прикладывается к бокалу.

– Я поручу своим адвокатам расписать по пунктам обязанности моей жены, раз уж на то пошло.

– Фиктивной жены, – поправляю с нажимом, и Игнат прищуривается, принимает мою поправку.

– Фиктивной жены. Ты уже приступила к работе?

Переводит тему, подается вперед, становясь работодателем, перед которым предстоит держать ответ.

– Да. Уже набросала несколько мыслей, – отвечаю спокойно.

– Хорошо, прежде чем приступишь к работе, я бы хотел просмотреть эскизы.

Слова Игната вызывают на моем лице едкую улыбку:

– Боишься, что я тебе дом в сине-оранжевый выкрашу?

– Предпочитаю увидеть эскизы, – произносит с нажимом.

– Будут эскизы, – соглашаюсь, потому что всегда заказчикам предоставляю возможность увидеть то, что я планирую сделать.

– Отлично. Значит, решили.

– Вообще-то нет. Вернее, не совсем.

– Ты сегодня разговорчива, – выдает с сомнением, – как-то я думал, что будешь себя иначе вести…

– Думал, что буду истерику устраивать?

Игнат не отвечает, окидывает меня внимательным взглядом мужчины, который хочет женщину.

– Определенно. Ожидал другого…

– Так я выросла, господин Юсупов, нет больше наивной девочки-студенточки…

– Вопрос: была ли она когда-то…

И вновь делает глоток, глядит так, что жарко становится. На мгновение кажется, что Юсупов сейчас разделяющий нас стол перевернет и приблизится, но вместо этого мой муж резко встает и отходит к перилам, кладет руки в карманы, а я наблюдаю, как пиджак натягивается на его широких плечах.

Ощущение такое, что этот человек мир держит в своих руках…

– Что-нибудь еще, Юля? – раздается его бархатный баритон, и мне становится некомфортно разговаривать с его “спиной”, поднимаюсь со своего места и иду к Игнату.

Останавливаюсь на расстоянии вытянутой руки, чтобы минимизировать любой контакт с моим бывшим-нынешним мужем.

Бросает на меня с высоты своего роста внимательный взгляд.

– Смотри, снова не упади со своих каблуков, отсюда можно и насмерть разбиться, – язвит, напоминает про мою неуклюжесть, вновь скользит взглядом по моим ногам. Я же сжимаю губы, поворачиваю голову и предпочитаю рассматривать красоту, сотворенную ландшафтным дизайнером.

Наконец собираюсь с мыслями и говорю отстраненно:

– Я также хотела поговорить относительно своих прав.

– Все интереснее становится наш разговор.

Поворачиваюсь к Игнату. Меня не оставляет чувство, что он потешается надо мной, изучает, смотрит мои реакции…

– Ты ввел меня в свой дом в качестве своей супруги, говоришь, что для всех я настоящая, но в твоем особняке я таковой не являюсь. Здесь уже есть хозяйка…

Резко оборачивается, настолько стремительно, что мне даже страшно становится на подсознательном уровне. Все же мы с Игнатом в слишком разных весовых категориях. Я рядом с ним пушинка.