Текст книги "Поцелуй Иштар. Часть 3. Мятежный Сиппар"

20. Золотое море

После обеда гости Тизкара разошлись по домам и занялись сборами в дорогу. А на рассвете, едва стражники раскрыли городские ворота, они встретились в условленном месте за крепостными стенами. Их путь лежал на запад, где на расстоянии нескольких дневных переходов от Сиппара расположилось большое соленое озеро.

Иногда его называли Золотым морем, но никто не помнил, почему за этим пустынным водоемом закрепилось такое название. Вокруг него росли лишь скудные кустарники и для орошения полей вода была непригодна.

Инанна знала, что в тех местах было лишь несколько небольших селений, которые располагались на берегах мелких речушек, впадающих в озеро. Их жители промышляли рыбной ловлей, выращивали финиковые пальмы и разводили овец.

Также до Инанны доходили слухи, будто один богатый купец купил остров посреди озера и построил на нем роскошный дом для своего отца. Говорили, что старика много лет мучил тяжелый кашель и лекари посоветовали ему поселиться у Золотого моря.

Горячий пустынный воздух, смешанный с соляными испарениями оказался полезен для больного. Каждый день старик плавал в теплом, прогретом солнцем озере, рыбачил. В этом пустынном месте он почувствовал себя настолько хорошо, что не захотел никуда оттуда уезжать. Тогда сын купил для него землю и отстроил дом.

Никто из знакомых Инанны на этом острове не бывал. Отец купца настолько любил уединение, что приказал окружить дом надежными крепостными стенами. Он не принимал гостей и не поддерживал отношения с местными землевладельцами. В округе считали, что от многолетнего недуга старик тронулся умом. Но к его чудачеству относились снисходительно, поскольку никакого вреда соседям он не причинял. А в голодные годы даже помогал крестьянам, посылая продовольствие в близлежащие селения.

Когда Шамси сказал, что они направляются к Золотому морю, Инанна сразу почувствовала: их ждет встреча с этим загадочным человеком. Она нисколько не удивилась, что когда они подъехали к пристани, их уже ожидала роскошно убранная лодка. Погрузившись на нее, дружная компания отправилась к таинственному острову.

Начинало темнеть. Весь день путники провели в пути через пустыню и добрались до пристани лишь на закате. Уставшие, но счастливые, они омывали запыленные лица соленой водой. Лодка плавно скользила по гладкой, словно зеркало, поверхности озера. А на острове их ожидали стражники с зажженными факелами.

У раскрытых крепостных ворот путников встречал светловолосый, голубоглазый мужчина средних лет. По особой выправке и крепкому телосложению Инанна угадала в нем воина. Они радостно обнялись с Шамси и похлопали друг друга по спине, как было принято в армейской среде. Значит, наметенный глаз жрицы не подвел ее.

– Знакомьтесь, это Ахикар, мой давний друг, – представил его Шамси. – Остров принадлежит ему.

В переводе с ассирийского Ахикар означало «уважаемый брат».

Познакомившись со всеми гостями, хозяин пригласил их в крепость. Солнце уже спряталось за пустынные холмы, окружающие Золотое море. Остров окунулся во тьму. Яркие факелы освещали дорожку, мощеную каменными глыбами. Огонь слепил Инанне глаза, не позволяя разглядеть строения.

Ужин подавали в просторной столовой, освещенной масляными светильниками. Жрице хотелось расспросить Ахикара, правда ли, что на острове живет чудаковатый старик, слухи о котором дошли до нее. Но никак не получалось улучить подходящий момент. Мужчины оживленно беседовали о политике и нынешних успехах персидской армии. Обсуждались военные просчеты Набонита и ожидаемая реакция египтян на вторжение персов.

– Думаю, у фараона Яхмоса есть основания опасаться Куруша, – предположил Тизкар. – Завоевав Вавилонию, персы окажутся у самых границ Черной земли. И их уже ничто не остановит. Палестинцы и финикийцы подчинятся Курушу добровольно. Скорее всего, так же поступят сирийцы. Значит, вторжение в Египет – это вопрос времени. У Яхмоса не хватит сил противостоять сильной Персидской империи.

– Да откуда же взялся этот Куруш?! – в сердцах воскликнул Беллияр. – Ведь совсем недавно он был всего лишь принцем небольшого провинциального государства, находящегося в зависимости от Мидии. Несколько лет назад в Вавилонии жестоко высмеяли бы человека, предсказывающего, что персидский царь в ближайшем будущем покусится на царский престол Мардука. В такую нелепицу невозможно было поверить. Разве не так, друзья?

– Да, так, – ответил Тиглат. Остальные гости тоже утвердительно кивнули.

– Тем не менее, скоро он будет стоять у стен Вавилона, – продолжил Беллияр. – В чем же секрет персов? Как получилось, что неожиданно для всего мира этот народ вышел из тени мидийцев и победным маршем прошел по Лидии, Ликии, Карии, Ионии, Киликии, Армении? Почему же раньше мы никогда не задумывались об этой угрозе?

– Раньше не было Куруша, – ответил Ахикар. – Он научил побеждать нашу армию.

– Ты тоже перс, Ахикар? – спросил Тизкар. – Глядя на твои светлые волосы и голубые глаза, я подумал, что ты приехал с севера, со славянских земель.

– Да, мои предки пришли с севера. В Персии живет много славянских племен. И мы чувствуем себя полноценными гражданами этой страны. Я вырос в окрестностях Пасаргада.

– Ахикар воспитывался вместе с Курушем, – добавил Шамси.

– Ахикар, ты тоже принадлежишь царскому роду? – оживилась Ниневия.

– Нет, мои родители крестьяне. Но мы с Курушем ровесники и потому оказались вместе в одной школе. В Персии царские сыновья воспитываются вместе с другими детьми. В отличии от Мидии, где знатные юноши не входят из своих дворцов и дружат только с себе подобными. Возможно, поэтому малочисленным персам так легко удалось стать во главе этой страны.

– Мы не совсем понимаем, что ты имеешь в виду, Ахикар, – сказала Инанна. – Можешь подробнее рассказать, как в Персии воспитывают царских отпрысков?

– Если вам интересно, я рассажу, как учились мы с Курушем. По достижении десяти лет, родители отправили меня в военную школу в Пасаргад. Мы с царевичем попали в один класс. В Персии обучение в таких школах семьям ничего не стоит. Но отпустить сына в школу, значит лишиться мужских рабочих рук. Не все могут себе это позволить. У моего отца трое сыновей, и лишь меня одного отдали на обучение в Пасаргад.

– Сколько лет мальчики проводят в таких школах? – спросила Инанна.

– Первый этап обучения длится до 16—17 лет. Потом мальчиков переводят в группу юношей. У нас их называют эфебами. Через десять лет эфебы становятся взрослыми мужами – гомотимами. А еще через 25 лет – старейшинами – самыми уважаемыми людьми в обществе. Но если ты был нерадив или проявил себя трусливым и эгоистичным, тебе откажут в обучении и отправят домой. Это считается большим позором.

– Чему учат мальчиков в этих школах? Грамоте, воинскому искусству? – продолжала расспросы Инанна.

– Да. Но это не самое главное. Мальчиков учат справедливости.

– Каковы же у персов критерии справедливости? – спросил Тиглат.

– Закон Персии, – ответил Ахикар. – Нас учат уважать старших и защищать младших, не зариться на чужое имущество и довольствоваться необходимым. Главное богатство воина – слава, добытая в боях. Излишества, праздность и обильная еда губительны для нас. Боевое братство важнее личных интересов. Никакие сокровища не смогут заменить персу уважение товарищей. Нас с Курушем так воспитывали.

– Понятно, что по отношению к своим гражданам персы ведут себя по справедливости. Но как действует ваш закон на завоеванных землях? – спросил Тиглат. – Их жители становятся рабами?

– Если жители по своей воле переходят под нашу власть, то на них распространяются законы Персии. Мы защищаем их жизнь и имущество, творим справедливый суд. Но к врагам, воюющим против нас, мы безжалостны. Пленники, взятые в бою, становятся рабами.

– Но разве вы не отбираете из покоренных племен самых сильных мужчин, чтобы строили вам каналы, дворцы и храмы? Кому же еще выполнять эту тяжелую работу? – с недоверием спросила Ниневия.

– Куруш уверен, что рабский труд невыгоден государственной казне, – ответил Ахикар. – Его дворец в Пасаргаде строят только наемные рабочие.

– Какая странная точка зрения, – удивилась Ниневия. – Зачем платить за труд, который могут бесплатно выполнить рабы? Почему же это невыгодно?

– Я могу назвать одну из причин, – сказал Тизкар. – Рабы склонны к бунтам и другим проявлениям недовольства. Думаете, они не мечтают вернуть свободу и отомстить своим угнетателям? Уж поверьте, не упустят такой возможности.

– Конечно, не упустят, – согласилась Ниневия. – Из-за этого и мы держим дома охрану.

– Тебе приходится содержать охранников и надзирателей, кормить и заботиться о рабах, ведь они стоят недешево. И постоянно быть настороже, ожидая от них неприятностей. Так ведь, Ниневия?

– Все так живут, – ответила она. – Как же иначе?

– А теперь представьте, например, как поведут себя рабы-евреи, которых Навуходоносор в огромном количестве пригнал в Вавилонию, если Куруш пообещает им свободу? А если он, к тому же, даст слово заново отстроить разрушенный вавилонянами Храм Соломона? – продолжал Тизкар.

– Даже и думать нечего, они будут приветствовать Куруша пальмовыми ветвями, – вздохнула Ниневия.

– Вот именно, – подтвердил Инанна. – Сейчас в Вавилоне Набонит затеял ремонт зиккурата Мардука. Множество иудеев поселили внутри стен города. Наши жрецы обо всем сговорились с ними. Рабы поддержат персов во время штурма Вавилона.

– А если Набонит раскроет заговор? – спросил Тиглат.

– Это уже ничего не изменит, – ответил Шамси. – Вавилон – колосс на глиняных ногах. Ход истории предопределил его гибель. Теперь необходимо, чтобы могущество Мардука перешло Курушу. Иначе во главе империи станут дикие кочевники, накапливающие силы на задворках цивилизации. Сейчас мы бьемся не только за Вавилонию. На кону мировой порядок.

От этих слов гости немного приуныли, в столовой повисла затянувшаяся пауза. Ахикар поднял кубок с вином и произнес тост:

– Друзья, нам нет причин грустить. Мы должны радоваться. Ведь для воина нет больше печали, чем бездействие. Как только мы узнаем, кто наш враг, начинаем готовиться к битве. Никого из нас не страшит смерть в бою. Гораздо больше мы опасаемся немощной старости. Сейчас мы накапливаем силы для решительного удара. Предвкушение победы будоражит кровь.

– Победы над нами, вавилонянами, – обреченно заметил Тиглат.

– Друзья, не стоит относиться к нам, как к захватчикам, – ответил Ахикар. – Мы не стремимся никого угнетать, лишать свободы. Наша цель – построение империи с единым законом, защищающим граждан и уважающим их права.

– Будь на стороне Куруша, Тиглат, – посоветовала Инанна. – Тогда предстоящая победа станет радостью и для тебя тоже.

– Хорошо сказано, – поддержал ее Беллияр. – Давайте выпьем за нашу общую победу. Да помогут нам древние боги Вавилона: Энки, Энлиль и Иштар.

Гости с готовностью осушили кубки. Настроение у всех улучшилось. Но дневная усталость давала о себе знать. А впереди их ожидала ночь, полная любви и горячих ласк. Поэтому едва утолив голод, все поспешили разойтись по своим спальням.

21. Договор Ниневии и Беллияра

Беллияр лежал в постели и с нетерпением ожидал Табию, которой Зизи помогала с вечерним туалетом. Наконец, дверь в спальню отворилась. Но, вопреки его ожиданию, на пороге показалась Ниневия.

– Хотела поговорить, – сказала она, по-хозяйски присаживаясь к нему на ложе.

Беллияр внутренне напрягся, раздумывая, как бы скорее выпроводить жену из спальни.

– Дорогая, это можно отложить до завтра? – нерешительно предложил он. – Я очень устал.

– Нет, нельзя. Скажи, я привлекательная женщина? Почему последние годы ты не хотел со мной спать?

– Ты же сама не хотела, – удивился Беллияр. – Зачем бы я стал заставлять? Даже как-то неловко было беспокоить тебя из-за такой ерунды. Но к чему теперь этот разговор?

– Все время, пока мы ехали к Золотому морю, я много размышляла о нашей с тобой жизни. Наблюдала, как ты внимателен и нежен с этой девушкой. Почему же со мной ты вел себя иначе?

– Неужели тебе нужна была моя нежность? Ты же презирала меня. Смеялась над моей семьей, не такой знатной, как твоя. Говорила, что без твоих связей я бы всю жизнь только мелкими должностями и перебивался. Недовольно фыркала, когда хотел к тебе прикоснуться. У меня и мысли не возникало, что ты хочешь спать со мной.

– А рядом с этой безродной девчонкой ты чувствуешь себя чуть ли не царем? – разозлилась Ниневия.

– Уходи, – резко ответил он.

– Ладно, не обижайся. Мне нужен твой совет. Научишь, как Тиглата к себе в постель заманить?

– Почему я? – удивился Беллияр. – Спроси об этом Инанну?

– Спрошу. Но она не вернется с нами в Сиппар. С Золотого моря они с Шамси сразу поедут в лагерь персов на Гинде. А мне помочь больше некому. Тебе я доверяю. Все же не чужие люди друг другу.

– Не чужие, – задумчиво согласился ее муж.

– Если поможешь, я не стану мешать тебе жить с этой девчонкой. Договорились?

– Договорились, – кивнул Беллияр.

– Тогда скажи, почему Тиглат сейчас не пришел в мою спальню? После ужина ушел не со мной, а с Ахикаром и Шамси.

– Может, поговорить с ними о чем-то хотел? Пойми, ему сейчас нелегко – приходится выбирать на чьей стороне сражаться. Ниневия, ты иди к себе и жди его. Иди, дорогая.

Женщина послушно вышла из спальни. Беллияр облегченно вздохнул. Он переживал, что жена станет мешать им с Табией, издеваться над девушкой. Но сейчас по этому поводу можно было не волноваться, они заключили с Ниневией взаимовыгодный договор. Конечно, теперь придется выслушивать ее жалобы и давать советы. Но Беллияра это не только не расстраивало, но даже интриговало. Ему всегда интересно было проникнуть в закрытый внутренний мир своей жены, научиться понимать ее.

Тиглат пришел в спальню Ниневии лишь под утро. Она не спала. Ожидала его, чутко прислушиваясь к шагам в коридоре.

– Всю ночь проговорили с Шамси и Ахикаром, – раздеваясь, сказал он. – Они были очень убедительны. Но все равно не уверен, что поступаю верно, предавая Набонита. Не бесчестно ли это? Как ты думаешь, Ниневия?

– Что грозит Набониту, если персы захватят Вавилон?

– Если добровольно сложит оружие, его отправят в почетную ссылку. Скорее всего в аравийскую Тейму, его любимый город. Персы всегда так поступают с поверженными царями. Помнишь историю с Крезом?

– Помню. Вот и не переживай за этого старика. Меня гораздо больше волнует Сиппар. Не хочу, чтобы город был разрушен, а по улицам текли реки крови. Не вынесу этого. Надо отдать его персам целым и невредимым.

Слова любовницы немного успокоили Тиглата. Ее поддержка была очень кстати. Он считал правительницу Сиппара женщиной умной, умудренной житейским опытом. Общаться с ней было всегда приятно, и советам можно было доверять.

Тиглат лег рядом с ней в постель и обнял. Тело любовницы тут же вспыхнуло от желания.

– Всю ночь тебя ждала, любимый, – срывающимся голосом проговорила она. – Возьми меня.

Тиглат относился к Ниневии с уважением, но все его любовные порывы сейчас были направлены только к прекрасной Машде. Во время путешествия он украдкой любовался ею, позволяя своему нескромному взгляду скользить по упругим девичьим грудкам и мягкому животику. Но больше всего, его впечатляли ее круглые ягодицы, во время ходьбы игриво колышущиеся под тонкими одеждами. Даже от мыслей о них, плоть Тиглата наливалась страстным желанием.

Повернув правительницу на живот, он направил орудие любви в ее жаркое лоно. Ему представлялось, как он поднял тунику Машды и пальцами раздвинул пушистые сокровенные губки. Его движения становились быстрее, напряжение нарастало. Тело Ниневии трепетало, каждый миг ожидая яростной разрядки.

Оросив лоно любовницы тугой струей семени, Тиглат прилег рядом, чтобы передохнуть. Но обнаженные прелести Машды продолжали будоражить его воображение. Потому, едва отдышавшись, он снова овладел Ниневией.

Ощутив внутри себя возбужденную плоть любовника, женщина вскрикнула от восторга. Что было силы, она сжала свое лоно, прижимая желанного гостя. Расстроилась бы она, узнав, что в этот миг Тиглат думает вовсе не о ней, а представляет Машду? Нет, ее это не волновало. Чтобы ни было сейчас в его фантазиях, окрепшая от желания плоть ласкала именно ее лоно, и семя будет отдано тоже ей.

22. Священный обряд

Утром за завтраком Ахикар сказал своим гостям:

– Друзья, вам, наверное, интересно осмотреть этот остров и узнать его историю?

– Да, конечно, – дружно ответили они.

– Ахикар, я слышала, что здесь живет один нелюдимый старик, который к острову близко никого не подпускает. Это правда? – спросила Инанна.

– Почти. Старик – это я. Но я вовсе не нелюдим. А на остров никого не пускаю, потому что это священное место и не каждый имеет право на него ступать. Куруш выкупил эту землю и сейчас мы здесь строим храм Энки. К тому же, указом Набонита в Вавилонии разрешено строить храмы только Сину и Шамашу. Получается, мы вне закона.

– Разумеется, Энки, – обрадовалась Инанна. – Как же я сразу не догадалась?! Вы хотите воссоздать здесь райский остров Дильмун?

– Но почему именно Энки? – удивилась Ниневия. – У персов есть свои боги. Почему они радеют о наших?

– Да, персы почитают Священный Огонь – Ахура Мазду. Но они уважают и других древних богов. Нам, славянам, никто не мешает ходить на капища и отмечать свои праздники. В Персии считается дикостью спорить о религии.

– Не то что у нас, – вздохнула Инанна.

– Когда мы ступаем на землю, принадлежащую другим народам, в первую очередь совершаем обряд и просим богов-хранителей этих мест пропустить нас. Приносим им требы, возливаем на землю вино, бросаем в огонь хлеба, – продолжал Ахикар. – Придя в Вавилонию, Куруш просил о помощи Энки, Энлиля и Иштар, считая их исконными богами этой земли. И сейчас на реке Гинд он начал строить храм Энки.

– А здесь вы уже все построили? Покажешь? – воодушевилась Инанна.

– Обязательно. За этим вы сюда и приехали. А вечером мы проведем в нем ритуал. Если кто-то хочет участвовать, сегодня не должен пить вина.

После завтрака Ахикар предложил гостям прокатиться по озеру на лодке. А вечером, когда солнце уже приготовилось закатиться за узорчатую линию прибрежных холмов, друзей пригласили войти в храм.

Остров был совсем небольшим. Крепостные стены, защищающие его, вырастали прямо из воды. Роскошно обставленный дом Ахикара возвышался над ними, словно сторожевая башня.

Храм Энки представлял собой невысокую колоннаду с плоской крышей. Перед ним был вырыт небольшой пруд, заполненный соленой водой из озера. Ахикар называл его купелью. Омыв руки и лица, гости вошли в храм.

К удивлению Инанны, внутри него не оказалось ни изысканных скульптур, ни выразительных барельефов. Можно было бы даже подумать, что это сооружение предназначалось лишь для полуденного отдыха хозяина острова.

Уловив недоуменный взгляд Инанны, Ахикар поспешил пояснить:

– Все самое интересное под землей. Мы не стали украшать храм снаружи, чтобы не привлекать внимания. В неспокойное время живем.

Проведя гостей через колоннаду, хозяин открыл дверь, ведущую в подвал. Из мрачной темноты пахнуло сыростью и прохладой.

– Друзья, лестница узкая и довольно крутая, – предупредил он. – Идти придется в темноте. Мужчины пойдут перед своими дамами и будут помогать им. Первым пойду я. За мной Инанна – она осталась без кавалера, потому что Шамси уже в святилище.

Сказав это, Ахикар нырнул в темноту лестничного проема и подал руку жрице. За ней последовали Беллияр с Табией, Тизкар с Машдой и Тиглат с Ниневией. Последним шел один из воинов, охранявших крепость. Он закрыл на засов тяжелую входную дверь, погрузив гостей в кромешный мрак.

Инанна осторожно спускалась, придерживаясь руками за скользкие влажные стены. Холод пробирался под одежду. Ахикар предупредил, чтобы все взяли с собой теплые накидки. Но сейчас даже плащ не мог согреть ее. Руки озябли, от сырости начался кашель.

– Осталось еще немного, потерпи, – подбодрил ее Ахикар.

Инанна чувствовала, будто теряется во времени и пространстве. Голова кружилась, а перед глазами возникали смутные видения. В какой-то момент она оступилась и чуть было не упала. К счастью, Ахикар ловко подхватил ее.

Воспитываясь в храме Иштар, она часто спускалась в подвалы и блуждала по темным запутанным тоннелям, ведущим в разные концы города. Но никогда раньше ей не было в подземельях так холодно и неуютно, как сейчас. Она чувствовала, что задыхается. Сознание мутилось.

Наконец, лестница закончилась. Ахикар повел гостей по узкому коридору. Казалось, он едва протискивался между холодных влажных стен.

– Проходы такие тесные, чтобы сложно было пройти в боевой амуниции, – пояснил Ахикар. – Мы сейчас под водой, поэтому кое-где возможны протечки. Вода подтачивает камни, которыми обложен тоннель.

Увидев впереди свет, Инанна облегченно вздохнула. Она чувствовала, где-то рядом должен быть Шамси. А значит, они добрались до Святилища Энки.

И действительно, через мгновенье они покинули узкий коридор и оказались в просторном зале, тускло освещенном масляными светильниками. Здесь не было уже так сыро и душно, как в проходе. Инанне показалось, что она сразу начала согреваться.

Напрягая глаза, жрица вглядывалась в убранство зала. В полутьме она увидела Шамси. Он восседал на помосте, застеленном пятнистыми шкурами леопарда. Инанна благоговейно опустилась перед ним на колени.

– Иди ко мне, садись рядом, – шепнул он ей.

Она присела к нему на помост. Он был широким и мягким, словно ложе. Инанна никогда не бывала в храмах Энки, они были закрыты еще задолго до ее рождения. Как выглядит святилище этого бога тоже не знала. Она подумала, что раз в храмах Иштар алтарем служит ложе и все обряды совершаются на нем, то подобное могло происходить и в храмах Энки.

– Возьми Камень. Только осторожно, – сказал Шамси, вкладывая ей в руку гладкий теплый комочек. – Это изумруд – один из Ме, который Энки отдал Иштар. А мы с тобой нашли его в Кар-Дуниаше. Помнишь?

Инанна поднесла Камень к глазам. В полутьме зала он светился уютным зеленым огоньком. Внутри него жрица разглядела колышущиеся на ветру травы и цветы. Это был сакральный остров Дильмун с его раскидистыми деревьями и заснеженными вершинами гор.

Благодать райской страны выплескивалась из Камня, заполняя собой святилище Энки. Мягкий зеленый свет струился по залу, окутывая счастьем всех присутствующих.

Инанна держала изумруд в руке и любовалась этим завораживающим зрелищем. Она словно сроднилась с ним, срослась душой и телом. А зеленый свет рвался из подземелья наружу. Он легко прошел сквозь каменные своды зала и растворился в воде Золотого моря. Ночная мгла озарилась радужными сполохами.

Налетевший порыв ветра подхватил переливающиеся частички света и понес их над землей. А райская благодать все продолжала выплескиваться из Ме. Ветер собирал ее над Золотым морем и разносил по свету.

Радужное сияние окутало Сиппар, Вавилон, Киш и Борсиппу. Ветер нес зеленый свет к Ниппуру и Уруку. Инанна видела, как в древних храмах этих городов пробуждаются другие Камни Ме. Сапфиры, рубины и алмазы начинали светиться, даря Земле радужное сияние первородного рая.

– Передай Ме Беллияру, – шепнул Шамси.

Инанна вложила Камень в руку правителя Сиппара. Изумруд тут же начал менять свой цвет. Из зеленого он превратился в золотой. Разлетаясь по Вавилонии, его искры приносили богатство и благополучие.

Оказавшись в руках Табии, Камень заиграл матовым блеском мрамора. Он нес людям счастье творческого озарения. В его мягких светлых лучах было зашифровано художественное мастерство и стремление к красоте.

Попав к Тизкару, Ме заполнился пурпурным дымом. Этот свет олицетворял воинскую силу и доблесть вавилонян.

Машда взяла Камень и сделала его мягким и романтичным. В ее ручках он порозовел и стал похож на разомлевшее от нежности сердце.

Взяв в руки это сердце, Тиглат прослезился от нахлынувших чувств. Но долг требовал от него внести свою лепту в построение сильной державы. Свое предназначение он нашел в налаживании связей с другими странами. От природы ему были присущи упорство и мягкость, резкость и обходительность. В его руках Камень переливался радужным перламутром жемчужной раковины.

Ниневия взяла Ме с мыслями о сохранении мира. Она с детства не переносила войны и людских страданий. Но только сейчас, неожиданно для себя, она ощутила что больше всего в жизни ей хочется заботиться о людях. В ее сердце стерлись границы между знатными вельможами, последними бедняками и рабами. Оттаявшая душа стремилась помочь каждому из них: вылечить телесные и душевные раны, научить как вести хозяйство и заработать на хлеб. Она ощутила, что всю свою жизнь страдала без этого.

Прослезившись, она вернула Камень в руки Шамси. Он поднес его к своему сердцу, а потом положил перед собой на каменный стол-алтарь. В его руках Ме снова приобрел изначальную изумрудную окраску. Через мгновение он приподнялся над алтарем.

– Я оставляю Ме здесь. Пусть заботится и защищает Вавилонию, – торжественно сказал Шамси.

– Он висит в воздухе? – восхищенно вздохнули гости.

– Да.

Инанна не помнила, как они вышли из храма и вошли в дом Ахикара.

– Наш ритуал еще не завершен, – сказал Шамси. – Теперь Ме жаждет искупаться в вашей любви. Впереди у нас волшебная ночь. Придайтесь же ласкам и ощутите райское наслаждение, которое испытывали боги в начале времен, когда создали Землю, Небеса и мир людей.