Текст книги "Доброе утро, Царь!"

Глава 9.
Все будет по-твоему

Дворец старшей семьи Дильмун – язык не поворачивался назвать это утопающие в зелени великолепие просто домом – не пострадал от нападений. Красный квартал оказался Бездомным не по зубам. Роскошное здание, окруженное галереями и террасами, где можно было спать ночью под открытым небом, оплетенное ползучими виноградными лозами, с просторным внешним и великолепным внутренним двором, распахнуло свои двери для самых высоких гостей. Колонны с изображениями грозных вепрей у входа были украшены цветами; темно-красная черепица крыши блестела от солнца – тучи разошлись еще ночью, подарив осеннему Аршу по-настоящему светлый день.

Сегодня вечером здесь соберется Палата энсов – все, что от нее осталось. Другие гости из старших семей Высшего сословия станут свидетелями, чье присутствие придаст законность принятым решениям. Представителей младших семей и Свободных, без которых не обходится ни одно заседание Палаты, в этот раз не позвали. И без них достаточно унижения, к тому же заседание все равно пройдет не по правилам – официально это всего лишь ужин. Разговор энсам предстоял нелегкий, даже и без всего того шума, что создают низшие и оттого очень уверенные в собственной значимости наблюдатели.

Иарра с матерью вышли из носилок, и слуги в легких разноцветных одеяниях с поклонами повели их внутрь, в сладкую прохладу дома энсы. Под ногами лежали красные мраморные плиты; с обеих сторон дорожку окаймляли цветущие кусты. Двери охраняла суровая четверка стражей. Внутри тоже были стражи, буквально у каждой стены, под каждым окном – и шагу нельзя было ступить, не наткнувшись на них, вооруженных до зубов и готовых к любой неожиданности. Иарра насчитала их не меньше трех десятков. Можно было не сомневаться, что стоит сегодняшнему необычному гостю сделать всего одно неверное движение, как из дальних комнат появятся еще столько же. Никаких неожиданностей энса Амурата не допустит.

За гостем пристально наблюдали не только стражники. В прохладной, продуваемой со всех сторон зале собрались представители старших семей всех Девяти Домов. Легкие, летящие одежды самых ярких расцветок, замысловатые прически, золото, непринужденные разговоры – как будто Арш отмечал один из своих праздников, как будто он не был осажден изнутри, как будто презренный Бездомный, который в иное время не удостоился бы и единого взгляда этих людей, не держал в заложниках несколько сотен их родных. От блеска драгоценностей можно было ослепнуть, так их было много. Выросшая среди правителей города Иарра за всю жизнь не видела столько украшений в одном месте.

Стены в голубых, красных и зеленых изразцах прорезали высокие трехстворчатые окна. Ветер колыхал легкие полупрозрачные занавеси. В простенках между окон на табуретах и небольших возвышениях устроились музыканты – девушки-флейтистки, как на подбор юные и прекрасные, юноши в цветочных венках с лирами и большими арфами. Музыка звучала негромко, не мешая разговорам, лишь оттеняя их нежным очарованием. Между столов неслышно скользили слуги с подносами сладостей, виночерпии с высокими прозрачными кубками, позволявшими насладиться всей краснотой налитого в них вина – густого фиолетового из виноградников северных вилл Арша, светло-розового с юга, ароматного черного, привезенного из Эссарда и прозрачного, как слеза, что доставлялось караванным путем из далекого Аргала.

Бездомный, казалось, не понимал, что его подавляют великолепием. Захватив немалую долю городских богатств – весь Средний город вместе с казначейством, и это не считая разграбленных домов в других кварталах – он наверняка и сам мог одеться в золото с головы до ног. Но явился в гости к Высшим в обычной короткой грубой тунике, какие носят Бездомные, без оружия. Его босые ноги были покрыты грязью и пылью, и когда он шел по блестящим полам энсы Амураты, на них оставались темные следы.

Из девяти правителей Арша на этой встрече присутствовали только трое, поэтому Иарре досталось место за главным столом вместе с матерью, энсой Амуратой, ее двумя сыновьями и дочерью и Семумом – единственным оставшимся Белым энсом. Наммитар погиб, а Басема вместе с сыном, скандалистом Кадмом, держали в заложниках Бездомные.

Главарь Бездомных восседал за тем же самым столом прямо напротив Иарры.

Он не подал виду, что знаком с нею, за что Иарра была ему от души благодарна. По дороге сюда она почти не сомневалась, кого именно увидит, и мрачно гадала, какого наказания ей ожидать, когда правда откроется. До сих пор все обходилось: Таша каждый день до самого нападения приходила на работу в библиотеку, кое-кто из-за этого ворчал, но и только. После нападения про нее и думать забыли. До сих пор никто не связал давешнюю Иаррину выходку с восстанием, унесшим столько жизней. Никто не догадался спросить, кто такая была та Бездомная. Но стоит Римушу узнать ее при встрече, как выяснится все – что внучка энса Адая защитила главаря восставших Бездомных от расправы городских стражников, что поручила Красному из собственной стражи охранять его и вдобавок ввела его Бездомную сестру в дом энса. Что устроила ее работать в библиотеку Синего квартала, дав тем самым доступ к сокровенным тайнам Высшего сословия. И неважно, что Таша не умеет читать. А если вспомнить, как Иарра собственноручно показывала Таше буквы…

Да что там говорить! Если бы в тот злополучный вечер стражники забили Римуша до смерти или упрятали в темницу, скорее всего, сегодня Арш жил бы своей обычной жизнью. Скольких смертей, увечий и разрушений можно было избежать! А сколько их еще впереди, особенно, если не удастся сегодня договориться! И все это – потому, что кто-то помешал городской страже выполнить свой долг и покарать нарушившего комендантский час Бездомного!

За такое не отделаешься простой ссылкой на виллу. Деда нет, а мать и не подумает за нее вступаться. Особенно после того, как Бездомные разбили голову ее ненаглядному Серри. Даже ночные свидания с призраком Имира в сравнении с этим казались безобидным приключением.

Но Римуш посмотрел на нее с тем же нахальным любопытством, что и на других девушек и ничего не сказал. Иарра заняла свое место, еще не решаясь поверить, что опасности нет. Неужели у него хватило мозгов догадаться не навлекать на нее беду? Но какое ему дело, если она пострадает?

Энс Семум, глава священнического Дома и старший жрец Брата, вознес пространные молитвы богам. Иарра из-под склоненной головы украдкой наблюдала за Римушем. Он не молился, рассматривал тех, с кем оказался за одним столом, всех, кроме нее. На нее нарочно не смотрел. Иарра почувствовала, как где-то глубоко в душе разжимаются судорожно стиснутые кулаки. Хвала Двоим, он действительно не собирался ее выдавать!

После молитвы приступили к трапезе. Амурата, как положено хозяйке, завела ничего не значащую светскую беседу. Говорить о серьезных делах прежде третьей перемены блюд было бы верхом неприличия. Правда, соблюдалось это правило лишь на официальных обедах вроде сегодняшнего, зато уж соблюдалось неукоснительно.

Но беззаботный разговор не клеился, все взгляды были прикованы к Римушу, а взгляды сидящих за нижними столами – к энсам, которые ели за одним столом с Бездомным. Такого скандала Арш еще не видал.

Римуш даже не пытался изображать хорошие манеры. Он посидел, опираясь на подушки, как другие, потом подобрал под себя ноги – казалось, еще немного, и он взгромоздится на корточки, как обычно едят Бездомные, сидя на полу вокруг низкого столика или просто блюда с хлебом. Он залпом выпивал каждый поднесенный ему кубок, ронял капли на скатерть, утирался ладонью и улыбался во весь рот. Он удивленно крякнул, попробовав острый соус, и выплюнул его обратно в соусницу. Он цокнул языком, когда ему поднесли чашу для омовения рук, сказал «Зачем это», и вытер руки о собственную одежду. Он набивал полный рот дичины и разговаривал, роняя целые непрожеванные куски. Он громко чавкал и улыбался тем, кто к нему обращался, словно они все были его лучшими друзьями.

Чем дальше, чем больше он входил в раж. Энсы с трудом прятали гримасы отвращения. И только одна Иарра, помня, как аккуратно и скромно вела себя за столом Таша, понимала, что Римуш просто-напросто издевается.

Непонятно было, чего он хочет этим добиться, но к третьей перемене блюд ощущение общего страха немного утихло и на смену ему пришла растерянность. Этот человек восстал против богов, определивших каждому его место под солнцем в соответствии с рождением и судьбой. Он овладел силами, которых боялись даже Высшие, силами волшебников Эссарда и применил эти силы, чтобы разрушить саму природу; он убил и пленил множество людей, стоящих по праву настолько же выше него самого, насколько небо богов выше земной пыли. Никто не знал, на что еще он способен, и слухи обрастали домыслами, как шар перекати-поля обрастает мусором и сухой травой, достигая по-настоящему огромных размеров. Но сейчас перед ними сидел обыкновенный Бездомный, каких всегда было полно на улицах и рынках Арша. Их услуги обходились в мелкую монету, а жизнь и вовсе ничего не стоила. Толку в них было не больше, чем в рабах. Бояться такого было немыслимо.

И все же они боялись. Кроме самого Римуша, за столами мало кто ел, блюда уносили почти нетронутыми. Когда подошло время серьезных разговоров, гости и хозяева позабыли не то, что о еде – о дыхании.

Энса Амурата взяла самое трудное на себя.

– Скажи нам, Римуш, чего вы хотите?

Тот отозвался сразу:

– А вы?

Амурата переглянулась с другими энсами.

– Мы хотим прежде всего освободить наших людей. Хотим, чтобы в Арш вернулся мир.

– Чтобы все было, как раньше? – уточнил Римуш.

Энс Семум согнул в руках серебряную ложку. Инсина открыла рот, но не произнесла ни звука.

– Мы понимаем, что как раньше уже не будет, – сказала Амурата.

Это было произнесено. Энса признала победу Бездомных. Позже, когда сила будет на их стороне, энсы скажут, что говорила она не от имени Палаты, что у нее не было такого права. Но все, кто был в эти дни в Арше, будут знать, что это ложь.

– Чего же вы хотите, Римуш? Богатства? Ведь вы захватили все, что было в Среднем городе, разве не так?

– Захватили, – с удовольствием подтвердил Бездомный. – Там было много!

– Чего же еще вам надо?

Римуш улыбался. Он с самого начала выглядел очень довольным, а теперь и вовсе расцвел. Первым не выдержал Семум.

– Говори! – рявкнул он.

Видно было, что у энса на языке вертятся самые грубые из словечек, применявшихся обычно к Бездомным, и что он удерживает их из последних сил. Ложка в его толстых пальцах была уже вся перекручена.

Римуш ответил ему радостным оскалом. Зубы у него были в полном порядке, и лицо, если бы не эта издевательски-веселая гримаса, казалось вполне привлекательным. Если, конечно, такое можно сказать о Бездомным.

– Мы хотим все, что есть у вас, – сообщил он.

Семум задохнулся и стал раздуваться, как будто в него кузнечными мехами накачивали воздух. Даже Амурата растерянно приоткрыла рот.

Первой нашлась Инсина:

– У нас не так много есть, как ты думаешь, – поспешно сказала она. – Вы почти все уже забрали. Остались какие-то мелочи и наши дома, но…

Римуш беззаботно рассмеялся, но Иарра, на секунду поймав его взгляд, не увидела в нем никакого веселья. Ташин брат вел игру, и каждый его ход был просчитан. Кто там называл Бездомных тупыми животными?

– Нам не надо ваших домов, Высшие. Оставьте их себе. Мы хотим вашей свободы.

Ненадолго повисла такая тишина, что слышно было муху, с жужжанием бившуюся под потолком в поисках выхода. Энс Семум, цветом похожий на вареного рака и задыхающийся, завязал ложку узлом. Амурата негромко ответила:

– Вы – не рабы. Разве вы и так не свободны делать, что пожелаете?

– Я мебельщик, – сказал Римуш. – Я хочу открыть собственный магазин. Купить дом в Среднем городе. Взять себе жену… – он подумал и вдруг указал пальцем на Иарру: – вот ее!

– Что?! – Иарра не поняла, сколько голосов выдохнули это одновременно с нею. Она вскочила, не зная, запустить в него чем-нибудь тяжелым или прыгнуть через стол и попытаться задушить.

– Да как ты смеешь! – взвизгнула ее мать.

Дочь Амураты, девица с большими бархатным глазами и острым язычком, хихикнула и тут же притворилась, что на нее просто напал кашель. Иарра решила, что убьет ее следующей.

– Ты получишь все, кроме девушки, – твердо сказала Амурата. – Об этом даже не думай.

Чувствуя, что на нее смотрят буквально все, Иарра разжала кулаки и села обратно. Римуш встретился с ней взглядом и вдруг примирительно улыбнулся:

– Не бойся, балла. Я и не думал, – глаза у него были серыми и очень серьезными. Он снова обратился к энсам: – Я глупый Бездомный, не могу толком объяснить. Мы такие же люди, как вы, и хотим делать все, что можете вы. Мы не хотим быть богатыми и не работать… кое-кто хочет, но не я. Но теперь мы сами будем решать, чем нам заниматься. Не будет такого дела, которое нам нельзя. Мы будем владеть землей. Покупать себе дома, какие захотим. У нас будут лавки, и фабрики, и скот. Мы сами будем устанавливать цену своим товарам, сами распоряжаться всем. Вы не сможете больше нам указывать. Это наши условия, если хотите получить обратно ваших людей. А девушку я сам себе найду.

Он отбросил свою маску счастливого недоумка и больше не улыбался. Скулы затвердели, в глазах появился непримиримый блеск. Таким он очень походил на Ташу.

– Что, если мы откажемся? – спросила Амурата.

– Мы их всех убьем. Вас тоже потом убьем, а город разрушим.

– Не получится. Ты наверняка знаешь, что скоро вернется энс Карана с войском Красных. Если же, – Амурата тоже больше не притворялась дружелюбной, – если у тебя хватило ума допросить пленных, ты знаешь и о нашем договоре с Эссардом. Скоро у нас на службе будет пять тысяч Бессмертных… ты знаешь, кто это такие.

– А вы знаете, что у нас они тоже есть.

– Сколько? – спросила Амурата.

Римуш оскалился:

– Много.

– Ты – Бессмертный?

От такого предположения все, кто сидел с ним по одну сторону стола, отодвинулись еще дальше, насколько только могли. Но он только небрежно повел плечом:

– Нет. Мне нравится жизнь, какая она есть. Бессмертными стали, кто сам захотел.

– Поэтому, если я сейчас прикажу слугам тебя убить, ты не поднимешься снова.

– Я не поднимусь, – сказал Римуш. – А другие больше никого не слушают, кроме меня. Пленники живы, потому что я запретил их трогать. Если не веришь, энса, зови своих слуг.

Слуг не потребовалось даже звать. Стражники, все, кто был в зале, при словах Амураты, как один, подошли ближе. В дверях появились новые. Казалось, еще немного, и они не станут дожидаться приказа.

Но Амурата качнула головой, и Красные разочарованно отступили прочь.

– Поэтому ты не побоялся прийти сюда один? – спросила она.

Римуш неопределенно дернул плечом. Он успел, наверное, непроизвольно, схватить со стола и сжать в руке тупой серебряный нож для разрезания мяса – бесполезную игрушку против мечей. Теперь, с удивлением посмотрев на свою руку, вернул нож на место и откинулся на подушки.

– Нет, энса, мы уже свое отбоялись. Теперь… – Иарра ждала, что он скажет «ваша очередь», но Римуш помолчал и тихо закончил: – не боимся.

Иарра вдруг обнаружила, что задерживает дыхание, а пальцы, вцепившиеся край стола, побелели. Заставила себя откинуться на спинку дивана и принять прилично-беззаботную позу, точно так же, как только что это сделал Римуш.

Она не знала, отчего вся дрожит – гнев ли то перед наглостью Бездомного или ужас от чуть было не свершившегося на ее глазах убийства. Но была уверена – человек этот вполне заслужил смерть. На этот раз она ни за что, ни за что не стала бы за него заступаться.

Ни за что на свете!

Амурата между тем вернулась к делу:

– Итак, вы хотите, чтобы все Бездомные получили права Свободных?

– Разве Свободные принимают законы? – прищурился Римуш.

– Нет, но лучшие из них присутствуют на заседаниях Палаты, чтобы требовать от энсов мудрых и справедливых решений.

– Кто из них позаботится о Бездомных?

Энсы нахмурились, как будто до них разом дошло, к чему Римуш клонит. За другими столами шепотом возмущались.

– Чего же ты хочешь?

– О Бездомных не позаботится никто, кроме Бездомных, – торжественно изрек он.

– Ты хочешь… присутствовать в Палате? – неуверенно переспросила Амурата.

Он снова улыбался:

– Быть одним из вас.

Пока они ужинали, наступил вечер, прохладный и свежий вечер поздней осени, когда зимние дожди уже наступают на город, но капризные ветра еще нет-нет да подарят ему пару солнечных дней. Самое подходящее время, чтобы выйти в сад – великолепный тенистый сад энсы Амураты, благоухающий от цветочных клумб и гирлянд, влажный от нежно журчащих фонтанов.

Гости прогуливались по усыпанным мелким речным камнем дорожкам в раскидистой тени плодовых деревьев, скрывались в непрочном уединении украшенных беседок, чье ажурное плетение позволяло им казаться незаметными и в то же время наблюдать за всем, происходящим у фонтанов, и ждали возвращения энсов. Музыканты, тоже переместившиеся в сад, скрашивали их ожидание. Музыка теперь звучала громче и тревожней, под стать беспокойному настроению гостей: нежные задумчивые переливы сменились резким раскатом струн, ударами бубнов и пронзительными трелями флейт.

За столом, когда улыбающийся во весь рот Римуш потребовал себе места в первом ряду Палаты, уточнив, что иначе все пленные умрут и Бездомные продолжат то, что начали шесть дней назад – иными словами, станут громить, жечь и убивать, и к приходу энса Караны превратят город в руины – энсы не выдержали. Окончательно махнув рукой на законы, по которым важные для всего города решения должно принимать в присутствии свидетелей, они пообещали дать ответ позже и покинули зал. Теперь шел уже второй час, как они совещались, закрывшись во внутренних комнатах энсы Амураты.

Обязанность веселить гостей досталось ее старшему сыну. Тот справедливо счел, что для веселья не время, а тему для разговора гости найдут себе сами. Пригласил всех в сад и тоже исчез – наверняка ушел подслушивать. У себя дома Иарра сделала бы то же самое, а сейчас ей оставалось только завивать догадливому Красному и, раз уж нет возможности подслушать энсов – наблюдать за Римушем.

Он недолго оставался один – Бездомный с Бессмертными в кармане, бросивший вызов всем вплоть до самих богов. Гнев и страх Высших только подогревали их интерес. Как тут не забыть о приличиях, если сами энсы не сочли зазорным оказаться с ним за одним столом? И пока старшие, краснея от гнева и неприязни, осуждающе качали головами, гости помоложе и пониже рангом один за другим подходили к Римушу. Брезгливо кривя губы и отворачиваясь так, словно от Бездомного дурно пахло, они все-таки вступали с ним в беседу, спрашивали о чем-то, а Римуш охотно им отвечал. Затем, устыдившись, собеседники исчезали, оставляя его одного, ссутулившегося на краю окруженного мраморным парапетом бассейна. Фонтанная скульптура изображала трехголового вепря со струями, бегущими прямо из ноздрей – грубовато, но внушительно. Каждый раз, оставшись в одиночестве, Римуш замирал в такой же каменной неподвижности и оживал только, когда рядом появлялся новый любопытный собеседник.

Сидя в беседке под сенью огромного царственного кипариса, чьи ветви были увешаны разноцветными фонариками, Иарра не слышала их разговоров. Зато отлично все видела. Известно, что движения глаз и губ, непроизвольный язык жестов гораздо больше сообщат внимательному наблюдателю, чем слова, ведь словами лгать проще, нежели телом. Так и в этот раз: что бы ни говорил Римуш вслух, какую бы нахальную уверенность ни выставлял напоказ, издалека он больше походил на человека, ведущего смертельный бой, чем на того, кем хотел казаться – наглого, уверенного в себе Бездомного в окружении побежденных врагов.

Он пришел сюда один, невооруженный, без своих хваленых Бессмертных. Он знал, что его могут убить – скорее всего, убьют. Зачем ему понадобилось так рисковать?

Иарра разглядывала его, прищурив глаза и почти позабыв, где находится. В нем, как и в Таше, была некая загадка, неожиданная глубина в создании столь простом и незначительном, как Бездомный. Она не была бы Самурхиль, если бы не попыталась эту тайну разгадать.

– Можно? – спросила, приблизившись, но не заходя в беседку, дочь энсы Амураты.

Иарра улыбнулась:

– Ты же у себя дома.

– Ты казалась задумчивой. Я не хотела мешать.

Кассия была тремя годами младше Иарры и совсем не походила на свою резкую и властную мать. Подвижная, быстрая, как маленькая ящерка, она могла быть безжалостной насмешницей или всеобщей любимицей, затевающей и первой приводящей в исполнение любые шутки вплоть до самых неприличных. Между ней и Иаррой не было дружбы: в компаниях, где верховодила Кассия, внучка безумного энса Самурхиль со своей вечной задумчивостью оказывалась не ко двору. Не то, чтобы Кассия добивалась этого нарочно, скорее, так получалось само собой. Иарра даже не обижалась – так масло не обижается на воду за то, что не может с нею смешаться.

Но сейчас Кассия казалась очень приветливой и дружелюбной. К чему бы это?

– Не хочешь с ним познакомиться? – она кивнула в сторону опять окруженного любопытными Римуша.

– Нас представили.

– Да нет, – она поморщилась, досадуя на Иаррину глупость. – Лично!

– А ты хочешь? – Кассия вспыхнула румянцем, и Иарра с трудом удержалась от смеха: – Ты же дочь энсы, а он Бездомный!

– Да в том-то и дело! – досадливо воскликнула Кассия. – Стала бы я иначе тебя просить!

– Ты хочешь поближе познакомиться с Бездомным, стыдишься к нему подойти и думаешь, что двум дочерям энс это будет не так зазорно, как одной?

– Ага. А матери я, если что, скажу, что просто сопровождала тебя, чтобы…

– Чтобы эта ненормальная Самурхиль не опозорилась окончательно.

Татуировка у нее на лбу изображала красного вепря. Подобно своему семейному животному, Дильмун не искали обходных путей там, где можно пройти напролом. Кассия улыбнулась с обезоруживающей прямотой:

– Да.

– Твоя мать теперь дружит с моей. Может статься, что звать меня ненормальной уже не модно.

– Ну и ладно. Так ты хочешь с ним познакомиться? Он же, – Кассия хихикнула, – собирался взять тебя в жены.

Иарра принужденно засмеялась:

– Я как раз мечтала его убить.

– Как того Бездомного, который на тебя напал? Я слышала об этом, – впервые Кассия показала что-то похожее на уважение. – Мать тогда сказала, что тебе надо было родиться Красной. А это, кстати, ее лучший комплимент. Как тебе удалось?

– Жезл. Я же ехала из Палаты.

– Вон оно что… – Кассия подумала и вдруг предложила: – Хочешь, научу тебя пользоваться оружием? Смотри, как у меня.

Она приподняла край накидки, показав подвешенный к поясу небольшой меч. Иарра уважительно присвистнула:

– Ничего себе!

– Я же Красная! Хочешь, научу?

– Ты серьезно?

Девушка решительно кивнула. Иарра спросила на всякий случай:

– А взамен?

Кассия засмеялась и вдруг схватила ее за руку:

– Пошли!

Тройка юношей с заплетенными в косы хилыми бородками, с татуировками Белых домов, удовлетворили свое любопытство и отошли, пересмеиваясь. Римуш остался один. Кабанья морда скалилась за его плечом, извергая из ноздрей тонкие водяные струи. Дно бассейна, неглубокое у самого парапета, ближе к середине понижалось, так что вода падала с большой высоты, разлетаясь веселыми брызгами, которые нет-нет да долетали до Бездомного. У него уже намокла спина, а с коротко стриженных волос сзади падали редкие капли. Но Римуша это как будто не беспокоило.

В первую их встречу Иарра не успела толком его разглядеть, зато сегодня сполна наверстала упущенное. Он был высоким и широкоплечим, даже когда сутулился, а сутулился он почти все время. Длинные руки словно искали себе занятия, теребили край одежды, вертели, как сейчас, сорванную с дерева короткую ветку, разминали ее и завязывали узлом. Иарра вспомнила, что именно этому человеку Арш обязан не проходящей вот уже несколько лет модой на плетеную мебель.

Он вполне походил на мебельщика и нисколько – на вождя и заговорщика. И уж тем более на убийцу. Как можно быть злодеем с таким открытым лицом, с таким взглядом, который остается прямым, даже когда Римуш насмехается? С таким взглядом не убивают, а если убивают… то лишь потому, что и в правду верят в собственную правоту.

А глаза у него были серые, в точности, как у Таши. Это здорово мешало Иарре его ненавидеть.

При виде двух дочерей энс он слез с парапета и поклонился, но тут же уселся обратно. Снова завертел в руках ветку.

– Не слишком у нас весело, да? – спросила его Кассия.

Римуш отозвался так, что нельзя было понять, насмехается он или говорит всерьез:

– Этот Бездомный благодарит Высших за гостеприимство.

– Ну-ну, – если Римуш смеялся над ними, Кассия ни в чем ему не уступала. – Этот Бездомный отнял у нас воздух и доволен собой. А в другие вечера здесь бывают танцы!

– Прости меня, балла, – он снова поклонился, не вставая, с видом искреннего огорчения. – Я не знал, что лишил вас танцев!

– Ты многих лишил жизни, не только танцев, – заметила Иарра.

Он не смутился:

– Не своими руками. Зато я многих спас и еще спасу.

– Ты так в этом уверен?

Кассия толкнула ее локтем – ей не нравился суровый тон. Спросила шутливо:

– А какие танцы танцуют Бездомные?

– Никаких.

– Как! А на праздниках?

– У нас редко бывают праздники, балла, и они не похожи на ваши.

Кассия не смутилась:

– Расскажи!

Римуш нахмурился и собирался что-то сказать, но внезапно образовавшийся рядом Красный в панцире и при мече окинул его подозрительным взглядом и произнес, не глядя на Кассию:

– Балла, энса о тебе спрашивает.

– Эннуг ее подери, – шепнула та Иарре. – Не отпускай его, я еще вернусь!

И умчалась почти бегом. Энса Амурата правила своим домом железной рукой.

Красный воин исчез так же незаметно, как появился, оставив ощущение неустанного наблюдения за каждым шагом Бездомного и всех, кто окажется с ним рядом, в особенности, если это девушка из старшей семьи. Которая, между прочим, вовсе не собиралась общаться с Римушем наедине под десятками любопытных взглядов.

Темнело. Незаметные слуги зажигали развешанные повсюду фонари – красные, синие, желтые, фиолетовые. По деревьям, по одеждам и лицам гостей танцевали разноцветные блики. Невидимые в ветвях ночные птицы пробовали голоса, готовясь соперничать с песней флейт. Слабый ветер кружил ароматы цветов и духов. От фонтана тянуло свежестью. Босой Бездомный в грязной одежде смотрелся на этом фоне до ужаса чужеродно. Еще ужаснее было знать, что он здесь сегодня – главная фигура.

Выдержав паузу достаточную, чтобы это не выглядело бегством, Иарра уже собиралась уйти, когда Римуш заговорил.

– Сестра просила кланяться балле от нее, – он смотрел в сторону и почти не шевелил губами.

– Да что ты говоришь! – ей стоило усилий сохранить безразличный вид. – Лучше бы она просила не нападать на мой дом!

– Твоя семья пострадала? – не похоже было, чтобы его огорчила эта мысль.

– Нет. Но не благодаря вам. Наш дом оказался крепче многих, иначе с нами сделали бы то же самое, что с другими!

– Хорошо, что дом крепкий, – он глянул искоса и опять отвернулся. – Таша будет рада.

Иарра мысленно помянула Эннуга. Над дверями, ведущими в дом, заколыхались занавеси, и в сад потянулись Красные стражники. Иарра узнала одного из тех, кто охранял ее мать, и поняла, что это возвращаются энсы. Успела еще спросить:

– Зачем понадобился этот спектакль за столом?

– Какой? – он смотрел в ту же сторону, но не очень-то спешил выяснять, чем закончились его переговоры.

– Про женитьбу! – прошипела Иарра.

И вновь эта насмешливая ухмылка:

– Я попробовал, меня не убили. Это хорошо!

– Я сама тебя убью! – воскликнула она, но Римуш уже встал и неторопливо отправился навстречу энсам.

Иарра, делать нечего, пошла следом. Пропустить такое она не могла.

Когда энса Инсина, отыскав взглядом Бездомного, обнаружила рядом с ним собственную дочь, возмущению ее не было предела. Глядя, как мать разгневанно кусает губы, не имея возможности устроить ей выволочку прямо здесь и сейчас, Иарра немедленно ощутила в себе прилив семейного упрямства и ускорила шаги. Так и вышло, что к энсам она подошла вместе с Римушем, только что не держа его за руку, с высоко поднятой головой, как презирающая всех и вся Самурхиль. Расширенные глаза и изумленно приоткрытый рот Кассии послужили ей некоторой наградой за смелость.

Теперь уже никто не изображал светского веселья, не делал вид, что просто отдыхает в саду. Даже птицы смолкли, лишь музыканты как ни в чем не бывало продолжали играть. Гости теснились ближе, не желая пропустить ни слова. В центре круга вместе с энсами и Римушем оказалась зажата и Иарра.

Но длинных речей не было. Амурата сказала:

– Мы согласны на все твои условия, Римуш. Пожалуйста, отпустите заложников.