Текст книги "Доброе утро, Царь!"

Глава 8.
Высшие и низшие

Беспорядки в городе продолжались всю ночь и следующий день. Теперь уже не было сомнений – это восстание. Не было и речи о том, чтобы отправить кого-то на виллу или даже выйти из дома. Внутри, за окружавшими здания высокими стенами, их обитатели были в безопасности. Восставшие швыряли камни в ворота, но сломать их не смогли и отступили. Если когда-то семейный дворец Самурхиль казался Иарре устаревшим и нелепым, в отличие от изящных новых домов, то сейчас она благословляла старинных зодчих.

Издалека доносились шум и крики. О том, что там происходит, можно было только гадать. По счастью, из Красных, служивших энсу Адаю, участвовать в дарастанской войне не ушел ни один. На них сейчас с надеждой смотрели все – начиная от энсы и заканчивая последней рабыней. Они вооружили всех мужчин дома, даже рабы носили при себе утыканные гвоздями дубины, а старый управляющий Скад разыскал и очистил от ржавчины боевой топор времен молодости энса Адая, когда дарастанцы входили в Арш и оружие в руки брал каждый, кто способен его удержать.

К вечеру, когда шум поутих, Симуги вызвался пойти на разведку. Инсина согласилась, настрого запретив ввязываться во что бы то ни было – у запертых в доме людей было слишком мало защитников, чтобы рисковать хоть одним. Красный исчез за воротами, которые тут же заперли снова.

Вести, принесенные им несколько часов спустя, оказались хуже некуда – по Синему кварталу как будто пронесся разрушительный смерч. Восставшие врывались в дома, вытаскивали на улицу жителей, убивали и насиловали. То тут, то там вспыхивали пожары. Всюду кипели драки. Бездомные превосходили числом и совсем не имели страха, словно были пьяны или одурманены наркотиками. На улицах валялись трупы, среди них были люди всех сословий, но в основном – Высшего.

Средний город был охвачен войной. Симуги уклонился от одной схватки, не смог избежать другой, отделался синяками и вернулся обратно.

Иарра вместе с Маганой тем временем пересчитывали запасы на кухне и в кладовых; получалось, что они продержатся четыре дня, если не станут себя ограничивать или неделю – затянув потуже пояса. О свежих продуктах в любом случае придется забыть.

Хуже всего пришлось тем из слуг, у кого в городе оставались семьи. Инсина разрешила им уйти или остаться на выбор, но тем, кто просил разрешения вернуться вместе с родными, отвечала – нет. Иарре это казалось слишком жестоким. Она попробовала спорить. Мать резко напомнила ей недавнее обещание слушаться – пришлось замолчать. Смягчившись, Инсина пояснила: «Я забочусь прежде всего о вас с Серри. Остальные получат столько, сколько мы сможем дать, не больше».

Иарра нехотя признала, что мать, с виду взбалмошная и истеричная, теперь, взяв все в свои руки, оказалась командиром не худшим, чем был дед. Даже Магана и старые слуги глядели на нее с уважением, а ведь еще вчера на их лицах читалось совсем другое чувство. Что бы ни думал по этому поводу покойный энс, его дочь была настоящей Самурхиль.

Потянулись часы и дни ожидания в полной неизвестности. Бездомные продолжали бесчинствовать на улицах. Время от времени они пытались вломиться в дом, но каждый раз отступали, чтобы позже вернуться вновь. Красные в один голос клялись, что Амурата – она единственная из энсов военных Домов оставалась в Арше – непременно отправила весть к армии, а значит, помощь обязательно придет. Даже один-единственный полк, вернувшись, быстро наведет в городе порядок, уверяли они. Лишь на один вопрос не могли ответить – что, если дела на западе обстоят так, что Нерр с Караной попросту не смогут отправить помощь? Если там в разгаре сражения? Но ответить на этот вопрос не мог никто, и задавать его не было никакого смысла. Оставалось ждать. Больше всего Иарра сожалела, что не успела наведаться в библиотеку, пока еще оставался шанс встретить там Ташу и вытрясти из нее всю душу.

С каждым часом обитатели дома все больше погружались в уныние. Поначалу они испугались, и только; потом дружно укрепляли двери и окна, рассчитывали запасы и готовились пересиживать осаду в ожидании помощи, которая, конечно же, скоро придет. Тогда все станет, как прежде, преступники получат по заслугам и можно будет с гордостью вспоминать, как не растерялись и выдержали настоящую войну. Но вечером третьего дня, когда восставшие опять ломились в ворота и пытались, приставив лестницы, взобраться на стену, происходящее никому уже не казалось приключением. Помощи не было, и чем дальше, тем меньше на нее надеялись.

– Боги покинули Арш, – говорили слуги. – Боги разгневались.

Инсина поклялась выкинуть за дверь любого, кто это повторит. Слуги замолчали, но принялись бормотать и шептаться – еще хуже. Хотелось зажмуриться и заткнуть уши.

– Иарра, – спросил Серри, улучив минутку, когда рядом не было матери. – Ты думаешь, правда, что боги на нас сердятся?

– Разве мы сделали им что-то плохое? – возразила она.

Серри пожал плечами:

– Я – нет.

«Нет, конечно, это не ты. Ведь это я разбудила Имира!»

– Я думаю, боги просто испытывают нас, – сказала она мальчику. – Если мы будем сильными и смелыми, они обязательно пошлют помощь.

Серри прищурился, как будто видел насквозь всю ее ложь. Но тут его позвала мать, и Иарра с облегчением сбежала к себе.

Но и в своих комнатах ей не было покоя. Вскоре зашла Магана. Принесла ворох одежд, как будто они сейчас были зачем-то нужны. Оставила на постели. Иарра молча кивнула – она пыталась забыться за книгой, правда, без особого успеха. Магана пошла обратно, становилась у двери и вдруг разрыдалась.

Иарра вскочила:

– Ты что?!

Старая управляющая замотала головой, вытирая слезы обеими руками. Иарра никогда ее такой не видела.

– Все, все уже! Прости меня, деточка. Страшно мне…

Магана всхлипнула, и Иарра обняла ее.

– Мне тоже.

Они стояли, обнявшись, ища друг у друга поддержки. Магана прошептала:

– Все думаю, был бы жив наш энс…

– Ну что бы он сделал? – ее и саму не оставляли такие мысли. – Даже он ничего не смог бы, Магана! Только ждать.

– Еды осталось…

– Знаю.

– Я все думаю о знамениях, – сказала управляющая чуть позже. Отпустила Иарру, вытерла ладонью слезы. – О них всюду судачили. Знаки предвещали великую беду. Все говорили, это Дарастан…

– Мой дед думал иначе, ты же знаешь. Он считал, что беда придет от Бездомных, но его никто не захотел слушать. Даже когда его слова уже начали сбываться, все равно!

– Я все думаю, деточка, что же теперь? Знаки предвещали беду, она пришла. На что же нам надеяться?

«На богов», – должна была ответить Иарра. Но сказала:

– Не знаю.

Наверно, она выглядела очень несчастной. Магана снова обняла ее и погладила по голове:

– Прости старуху, деточка. Ты так хорошо держишься, лучше нас всех!

– Ну конечно, – Иарра через силу улыбнулась. – Ведь я Самурхиль!

Принадлежа к одной из младших семей их Дома, Магана носила ту же самую фамилию, но она поняла и кивнула:

– Энс тобой очень гордился.

На пятый день воцарилась тишина. Время шло, но никто не ломился в ворота и не швырял камней через стену. Синий квартал затих. Красные один за другим вызывались отправиться на разведку, но Инсина велела им ждать до вечера. Если к закату ничего не произойдет, можно будет выйти в город.

Теперь время потянулось медленнее прежнего, почти совсем остановилось. Надежда, страх и голод – худшая смесь, какую можно себе представить. Обитатели дома в тот день вкусили ее в полной мере. Но за час до установленного Инсиной срока перед воротами опустились отделанные золотом и багрянцем носилки, за которыми следовала запряженная мулами повозка. Из носилок вышла улыбающаяся энса Дома Дильмун и, не дожидаясь помощи слуг, принялась стучаться.

– Эй, Самурхиль, открывайте же! – кричала она. – Я привезла вам еду!

Ее рабы тем временем доставали из повозки и ставили на землю корзины с яйцами, хлебами, медовыми финиками и виноградом, большие глиняные кувшины с вином. Когда перед энсой наконец открыли ворота, повозка уже опустела и рабы готовились вносить продукты в дом. Им навстречу поспешили обрадованные слуги Самурхиль.

Инсина первой встретила дорогую гостью. Амурата бросилась ее обнимать.

– Бедняжка моя, только вернулась и сразу такое испытание! – воскликнула она. – Ну ничего, все закончилось. Нам столько нужно обсудить!

Инсина обняла ее столь же горячо. Иарра поняла это так, что общая нелюбовь к ее деду не распространяется на новую энсу Самурхиль, и даже наоборот. Неудивительно, учитывая, что дед ее изгнал.

«Меня ведь должно это радовать, разве нет?»

Мать провела гостью во внутренние комнаты и велела готовить трапезу. Иарра присоединилась к ним, и Серри тоже. Он, впрочем, быстро заскучал и убежал. Зато Иарре было не до скуки.

– Они убили Хариту, – рассказывала Амурата, вытирая слезы. – Ворвались в дом, перебили слуг, надругались над ней и дочерью. Не сжалились даже над старостью! Настоящие животные! Наммитар сражался. Его тоже убили. Два энса за один день, великие боги! Басема вместе с сыном захватили и держат в плену. Но это еще не самое худшее…

Она замолчала. Инсина, сидевшая напротив, кивнула на чашу с вином. Иарра взяла чашу двумя руками и подала гостье. Та благодарно кивнула, отпила, а затем схватила Иаррину руку и сжала ее.

– Милая девочка, – сказала она, – прости нас. Нам надо было послушать твоего деда!

Иарра, удивленная, кивнула. Вернувшись на свое место, украдкой глянула на мать. Ее взгляд не предвещал ничего хорошего.

– Энс Адай предвидел ужасное, – продолжила Амурата, – но разве мы могли подумать? Такого не случалось никогда в жизни. Боги действительно прогневались на Арш, друзья мои! Бездомные стали Бессмертными.

– Что?! – дружно воскликнули Иарра с матерью.

Амурата с жаром кивнула:

– Да-да, это правда. Кое-кто подозревал еще с первого их нападения, когда исчезали трупы. Мы тогда посмеялись, а он оказался прав, так же, как энс Адай.

– Ты не думаешь, что они просто наловчились выкрадывать трупы своих? – недоверчиво переспросила Инсина.

– Увы. Я видела это сама. Они встают перед рассветом, как ни в чем не бывало, и… – Амурата, энса военного Дома, содрогнулась от ужаса, – сражаются после этого вдвое яростнее, а ран как будто не замечают.

– О, Двое… – прошептала Инсина.

На этот раз Иарра от души согласилась с ней. Бессмертные! Не живые, не мертвые, непобедимые! И Таша?!

– Они… все стали такими?

– О, нет, благодарение богам! Иначе нам всем бы осталось только бежать из города.

Бежать! Иарра содрогнулась. Куда бежать из Арша? Этот город – сердце мира, если он погибнет, все на свете превратится в осколки. Этот город вечен, он древнее всех на земле, его…

Его основал Имир.

Она передернула плечами и вернулась к разговору. Мать спрашивала про Белых, но Амурата ничем не могла утешить. В священнических умах такой же разброд, как и во всех остальных, сказала она. Боги молчат – «Молчащие боги», вспомнила Иарра слова манускрипта и опять вздрогнула, – вдобавок один из Белых энсов в плену, другой убит, а вместе с ним его младший сын, избранный наследник. Старшие сын и дочь, близнецы, теперь имеют равные права на Дом, и пока один из них не одержит верх, Дом Ишшадар не имеет ни мнения, ни голоса в Палате.

– Да и что говорить про Палату! Средний Город захвачен. Дурм уехал, бежал, никто не знает, куда, – этими словами Амурата внесла последний штрих у угнетающую картину. – Я отправила гонцов к Каране, он вернется и приедет воинов, но пока у города есть только мы. Нас осталось трое, мы с тобой, Инсина, и один Белый. Он страшно напуган, от него никакого толку. Мы с тобой…

Она сделала многозначительную паузу. Иарра увидела, как, несмотря на весь страх происходящего, лицо матери озарилось. Наконец-то. После всех лет изгнания – настоящая власть, какой не было даже у энса Адая. Амурата, похоже, испытывала те же чувства. Из них двоих получатся настоящие подруги, подумала Иарра, изо всех сил пытаясь скрыть свою непрошенную враждебность. О, дед, если бы ты только был жив!

«Ты Самурхиль, Иарра».

Да, дед.

– Мы позаботимся о нашем городе, – торжественно произнесла Инсина.

Амурата кивнула:

– Мы с тобой понимаем друг друга. Теперь я расскажу остальное. Бездомные захватили город, кроме Красного квартала – там мы их отбросили. Но теперь Синий и Белый кварталы тоже свободны. Сегодня утром Бездомные освободили их, сами. Они называют это предложением мира, представь себе! У них появился главарь, который теперь всем заправляет. Он предлагает нам свои условия. Нам! Если мы примем эти условия, они освободят остальной город и отпустят пленных – а пленных у них много! В первый день убивали всех подряд, потом придумали брать в заложники знатных, женщин и детей… благодарение богам уже за это, конечно! Правда, многие женщины предпочли бы умереть, чем попасть к ним в руки. Этот их главарь…

Иарра схватила со стола чашу с вином и спрятала за нею лицо. Напиток с трудом шел в горло. Руки дрожали. Она боялась, что энсы заметят ее волнение, что прогонят ее прочь. Имя этого главаря. Амурата, назови имя!

– Чего же ему нужно? – спросила мать.

Амурата неестественно рассмеялась:

– Понятия не имею, учитывая, что они уже захватили казначейство! Этот их главарь хочет видеть всех правителей, так он нас называет. Он ни много ни мало желает говорить с Палатой энсов! Вот только здание Палаты в Среднем городе, и провалиться мне к Эннугу, если я отправлюсь в эту ловушку! Со слов их посыльного, этот человек все так и понимает. Он готов явиться к нам сам, полагаясь – она насмешливо хмыкнула – на нашу честность.

– И это слова Бездомного?

Амурата кивнула:

– Представь себе. Ты бы не поверила, что он Бездомный, этот человек. Умный и расчетливый, настоящий вожак – сперва дал своей орде порезвиться, сделал нас беспомощными, а теперь будет диктовать условия нашей сдачи. Ему следовало бы родиться Красным!

В устах энсы Красного дома это была высшая похвала. Инсина удивленно округлила рот. Иарра стиснула зубы, чтобы удержаться от глупого, совершенно неуместного вопроса – как же все-таки зовут этого славного малого?

– Когда вернется энс Карана… – начала ее мать.

– Надейся! Он приведет от силы пять сотен. Бездомных тысячи, и одни боги знают, сколько среди них Бессмертных. Их уже не усмирить. К тому же не забывай про Дарастан, у нас война. Через месяц мы ждем прихода Бессмертных из Эссарда, но до тех пор…

– Ты собираешься принять его условия?

– Для начала я собираюсь их услышать. Но, Инсина, имей в виду, выбора особого нет. У них в заложниках женщины и дети.

– И что же потом?

– Потом – проучим их так, чтобы помнили даже внуки!

Это обещание не очень-то утешило погрустневшую Инсину – Иарра даже ей посочувствовала. Столько лет ждать места в первом ряду Палаты, получить больше, чем мечтала, а вместо удовольствия – необходимость сдаться! И даже не врагу, превосходящему силой, а Бездомным. Хуже просто ничего нельзя представить. И пусть это ненадолго, вернется Карана, подойдет помощь из Эссарда, наконец, закончится война и жизнь вернется в свое русло, как возвращается река после сезона дождей – но они, энсы Дильмун и Самурхиль, в памяти и в летописях Арша так и останутся проигравшими.

– Мне это нравится не больше, чем тебе, – сказала Амурата. – Но, если не согласимся, на нашей совести будут новые смерти и разрушения. Это еще хуже!

– Лично – нет.

– Есть же у него слабые места? У всех они есть.

– Я Красная, – сказала Амурата. – По мне сражаться лицом к лицу или отступать, если не можешь выиграть. Самурхиль славятся хитростью. Помоги мне найти его слабые места, и я в них ударю.

Все мысли матери немедленно отражались у нее на лице. Иарра сидела так тихо, что у нее затекли мышцы, но сейчас не выдержала:

– Дед говорил…

Энсы резко обернулись к ней.

– Продолжай, девочка, – кивнула Амурата.

Тоже своего рода издевательство, это «девочка» по отношению к ней, которая должна была стать новой энсой Самурхиль. Наверняка чтобы сделать приятное Инсине. Иарра решила не обращать внимания.

– Дед говорил, врага надо держать очень близко, желательно за пазухой.

Амурата задумчиво хмыкнула. Инсина припомнила:

– Да, мне он тоже такое говорил.

– Мы дважды его не послушали и дважды об этом пожалели. Пора нам уже выучить урок, – теперь Амурата улыбалась решительной неженской улыбкой. – Друзья мои, я приглашаю вас обеих на торжественный ужин завтра вечером в моем доме. Одевайтесь получше, вы познакомитесь с нашим новым другом.

Она так и не назвала его имени.

Осада закончилась, и в дом энсов Самурхиль, а с ним и в весь Синий квартал возвращалась жизнь. С улиц убирали мертвые тела. Звук плача не смолкал ни на минуту. Восставшие действовали со звериным неистовством: некоторые дома были полуразрушены, от других оставались обгоревшие остовы. Дождь размывал пепелища, мокрый воздух пах горьким дымом и горелой плотью. Оставшихся без крыши над головой приютили соседи; лишившиеся жизни завистливо взирали на них из царства Эннуга. В основном пострадали небогатые жилища, куда было легче проникнуть, но досталось и домам старших семей. Энса Харита погибла ужасной смертью. Ее стражники убили несколько десятков Бездомных, но тех было больше, и Красные погибли все до одного. Чудо ли то и вмешательство богов или просто удача, старшая семья Самурхиль отчетливо понимала, что едва избежала такой же участи. Даже Серри, выведав подробности, притих и весь вечер ходил испуганный.

В Доме Эбратхиль никто не знал, где их собственный энс. Он уехал в первый вечер беспорядков, еще до того, как квартал заполнили Бездомные: приказал запрячь лучших лошадей в экипаж и умчался, взяв с собою Красного стражника, одного слугу и ящик с фамильными драгоценностями. Его домашние слышали, как энс приказывал вознице гнать к ближайшим городским воротам – вот и все, что им было известно. Наследовавший энсу сын во время нападений был в одном из увеселительных заведений Среднего города и то ли погиб, то ли попал в число заложников. От дочери, примчавшейся из Белого квартала, где она жила с мужем, священником из старших Рууз, не удалось добиться ничего, кроме рыданий.

Что было хуже всех смертей и исчезновений – страх и смятение, которые становились все сильнее по мере того, как люди осознавали произошедшее. Ничего подобного вечный город еще не переживал. Даже во время войны семидесятилетней давности, когда дарастанцы разрушили городскую стену и убивали людей на улицах Арша, страх был не так велик. Жестокость врагов была такой же естественной частью мирового устройства, как жар солнца и наступление сезона дождей вслед за засухой. Почти две тысячи лет хранят летописи вечного города; все это время мировой порядок оставался неизменным. В нем были рождение и смерть, доблесть Красных, святость Белых и знание Синих, мастерство Свободных и покорность Бездомных. Войны и неурядицы, болезни, землетрясения и засухи, длившиеся иногда по многу лет – ничто не могло поколебать этого порядка, установленного самими богами. Как вдруг он рухнул в одночасье, и Арш остался беспомощным внутри своих стен, в то время как сильнейшие из его защитников отсутствовали. Это было страшнее моровой язвы. Как будто основы мира зашатались и грозят обрушиться, как будто боги отвергли Арш и обрекли его на гибель, как будто начертанное на звездах означало, что народ Арша отжил свой срок и должен уступить место другому, как это уже случилось однажды, как будто…

Предположения возникали одно за другим, тут же подхватывались и распространялись дальше. От них буквально раскалывалась голова. Среди них были и простые, и совершенно безумные, не было только одного. Сколько ни ждала, Иарра ни от кого так и не услышала этих слов:

Как будто проснулся Имир.

Она спрятала в надежном месте архив Хранителей. Пусть мать и получила все остальное, наследницей этой тайны энс Адай выбрал ее, Иарру Самурхиль, и с нее взял клятву молчать. Она не собиралась делиться этой тайной ни с кем, а уж с матерью – в последнюю очередь.

Остался один свиток, тот, что бы написан Элетией. Расстаться с ним не хватило сил. Еще остался ключ от потайной двери. Иарра пыталась спрятать его вместе с остальным архивом, но обнаружила, что не находит себе места от страха, что кто-нибудь до него доберется, и в конце концов сдалась. Продела в кольцо тонкую серебряную цепочку и повесила ключ на шею, под одежду, как носят посвященные богам амулеты.

Имир присутствовал в ее мыслях постоянно, минутами он казался реальнее всего, что происходило наяву. Закрой глаза – и вот он, негодует, умоляет, хмурится или смеется.

С той ночи, когда они впервые говорили лицом к лицу, Иарра больше не просыпалась с криком. Напротив, слугам с трудом удавалось разбудить ее по утрам. Каждый раз во сне она была в чужом теле и не помнила, что она – Иарра из Дома Самурхиль. Она была Элетией в Арше, настолько древнем, что даже храм Непознаваемого еще не был в нем построен. Она была Ладой в ином мире, мире скалистых гор и суровых ветров, бесконечных зеленых лесов и холодных зим, укрывавших леса белым пухом и сковывающих реки прозрачным льдом. Она приручила огромного зверя, похожего одновременно на льва и на орла, зверя, для которого в ее родном языке не было даже названия и который говорил с нею прямо у нее в голове. Она принимала дары жаждущих ее милости подданных, упивалась их поклонением, веселилась под жарким солнцем и училась магии в глубоких подземельях Арша. Она праздновала и пела, танцевала на ветру под чужими морозными звездами и читала книги на чужом языке, среди магов с темной, как у нее самой, кожей и их рабов, чья кожа была почти одного цвета с укрывавшим поля снегом. Эти люди были для своих хозяев-магов живыми вещами, бесправными, лишенными даже подобия человеческого достоинства. Их тела использовались для любых услуг, какие только можно придумать. Их кровь служила источником магической Силы. Их жизнь ничего не стоила, жестокость к ним не вообще считалась жестокостью. Пробуждаясь, Иарра приходила в ужас от этих воспоминаний, но во сне, будучи Ладой, не видела в таком положении дел ничего особенного.

И всегда, в каждом ее сне, был Имир. Порою они были так близки, что Иарра просыпалась в поту, задыхаясь от чужого наслаждения; порою не касались друг друга или даже не были рядом, но говорили сердцами и мыслями, проникая друг в друга глубже, чем может представить кто-либо из людей.

Утром сны исчезали, но Лада и Элетия все равно жили где-то в уголках ее сознания. Они трое были похожи, как близнецы, если не сильнее. Лада закаляла себя тренировками, приучала свое тело подолгу обходиться без пищи и сна, отчего была худой, жилистой и очень выносливой. Элетия красила губы и ногти в ярко-красный цвет и носила очень много золота, любила вкусно поесть и выпить вина. У Иарры была татуировка на лбу и длинные волосы, и она любила книги гораздо больше, чем людей. Они трое различались мыслями и характерами, но даже эти различия казались внешними, связанными с разными обычаями и воспитанием. Внутри они были, как один человек.

Их непонятная связь доводила Иарру до отчаяния, как будто ей против воли приходилось делить свою личность на троих. Как будто ее лишили целостности, и все, чего она хотела – снова стать собой.

Она взывала о помощи к богам, но те не отвечали. «Молчащие боги», так называла их Элетия. В ее Арше не было места богам – их победил и изгнал Имир, и Имир был единственным владыкой всего мира. Миром Лады правил Совет Сильнейших магов. Он был немного похож на Палату энсов, правда, в Совете никто не позволял себе кричать и спорить с его членами: их решения были непререкаемы, ибо входили туда праву колдовского могущества, а не рождения. Лада была одной из членов этого совета, одной из могущественнейших особ в своем мире. Были и меньшие Советы, Советы Сильных, решавшие дела разных городов и обращавшиеся к высшему Совету только в самых важных случаях. Имир был Сильным, и это неравенство заставляло его тайно ревновать Ладу к ее власти. Богов в мире Лады не знали вовсе.

Все это казалось совершенным безумием, и Иарра даже верила, что так и есть, что наследственное безумие старших Самурхиль обернулось у нее настоящей болезнью рассудка. Разубеждали ее в этом не сны, а явь. Наяву Бездомные насиловали энс и убивали сотни ни в чем не повинных людей, наяву они разгромили половину Арша и диктовали свои условия Высшим. Наяву их убитые оживали и отправлялись вновь творить разрушения, словно они были не низшим сословием, а могучими колдунами далекого Эссарда. Если Иарра и была безумна, то все же не в такой степени, как весь остальной свихнувшийся мир.