Текст книги "Доброе утро, Царь!"

Косые струи дождя хлестали в лицо. Кони мчали все быстрее, колесница вихляла рывками то вправо, то влево. Римуш громко хохотал. Иарра изо всех сил вцепилась в левый борт. Помилуйте их Двое, только бы не перевернуться! Только бы лошади не понесли! Только бы никого не убить! От тряски у нее стучали зубы.

Улицы перед ними быстро пустели: прохожие спасались бегством, другие экипажи объезжали их по широкой дуге. Иарра заметила, что никому не приходит в голову остановиться и призвать разошедшегося нахала к порядку. Это обозначало одно – всем известно, кто правит этой колесницей. И все терпят его, как терпят энсы, молясь об избавлении.

Когда лошади остановились перед тенистым внешним двором отделанного привозным белым камнем дома, Иарра не сразу смогла отдышаться.

– Где мы?

Римуш в мокром зеленом наряде казался растрепанным попугаем после драки. Плащ свалился с него и лежал на дне колесницы, прямо под ногами.

– Это мой дом. Я теперь здесь живу.

Иарра, не удержавшись, присвистнула. Римуш глядел смущенно – и это после того, как чуть не убил ее в этой бешеной скачке!

– Если хочешь домой, я тебя отвезу, – сказал он. – А если… ну, если тебе там плохо… ты уже пряталась в моем доме, помнишь? А здесь у меня много места.

Наверное, она потемнела лицом. Наверное, отшатнулась, оскорбленная и униженная, потому что он замотал головой и воскликнул:

– Нет! Ты что, думаешь, я такой же, как тот Красный?! Я к тебе даже не подошел бы, я просто хотел помочь!

Он уже подхватил вожжи, когда Иарра положила свою руку поверх его:

– Подожди, Римуш. Я неправильно тебя поняла.

Он буркнул обиженно:

– Я тебе не Высший! Бездомные не принуждают своих женщин!

– Я не «твоя женщина», Римуш. А как Бездомные поступают с женщинами Высших, знает весь Арш.

– Думай, что хочешь, – он хлестнул лошадей, и те рванулись вперед.

Иарра вцепилась в его руку. Нет, еще одной такой скачки она не переживет!

– Стой!

– Ну что?! – закричал он.

Но лошадей все-таки остановил. Даже не заглядывая в его разум, Иарра видела, что обида Римуша не наиграна, так же, как его неуклюжее гостеприимство и желание помочь. Подумалось, что бесстыдное предложение этого Бездомного на самом деле чище и достойнее расчетливого сватовства Караны.

Воспоминание о Каране вызвало у нее приступ тошноты.

– Ну? – спросил Римуш.

– Дай мне одну минуту подумать, пожалуйста.

«Лада, – позвала она, – Элетия. Если я единственная, кто может разрушить кристалл, если навредить Имиру не может никто, почему вы так испугались?»

Она представила, как прошлые личности переглядываются у нее в голове. Первой ответила Элетия:

«Нельзя позволить его найти!»

«Но что он может сделать Имиру?» – снова спросила Иарра.

«Он сам ничего не может. А если у него в руках будешь ты…»

Только теперь она поняла и задохнулась от страха. Если Карана завладеет ею, если принудит выпустить Имира, если станет угрожать ее жизни, ради ее безопасности Имир пойдет на все. Выполнит любое требование Красного энса – он, почти всемогущий даже после тысяч лет заключения. О Двое, лучше ей умереть прямо сейчас! Но зачем Каране… и откуда он…

«Подожди, – услышала она голос Сильнейшей Лады. – Успокойся. Из тебя не выйдет мага, если не научишься владеть своими чувствами. Скорее всего, он не знает про тебя и Имира. Он ищет тайну Хранителей, рассчитывает с ее помощью победить Бессмертных. И, вероятно, не только Бессмертных – он властолюбив и возьмет все, что сможет получить. Он знает, что Хранителем был твой дед. Ты избранная наследница, значит, тоже Хранитель. Вот что ему от тебя нужно. Он жаждет власти и силы, только и всего».

Лада помолчала и твердо добавила:

«Нельзя позволить ему добраться до тебя».

«Нельзя!» – горячо согласилась Элетия.

Удивительное единодушие всех трех личностей. Иарра подумала, что скорее сотрет татуировку и навсегда поселится с Бездомными, чем останется наедине с Караной.

– Если ты еще не передумал, – сказала она Римушу, – я постараюсь не слишком тебя стеснить.

Его ответ был полон восторга:

– Стесняй, сколько захочешь!

Дом, принадлежавший до этого кому-то из богатых Высших, был обставлен с настоящей роскошью. Внутренние стены покрывали разноцветные изразцы, дверные и оконные проемы занавешивали шитые золотом ткани. Выполненные с большим искусством статуи людей и животных казались живыми. Кроме самого Римуша и его сестры в доме обитали слуги – все до одного Свободные, с гордостью подчеркнул он, и некоторое количество Бессмертных, занимавших левую часть дома, куда Римуш попросил Иарру не ходить. Она горячо пообещала, что и не подумает. Соседство с этими существами пугало ее, хотя сегодня, надо признать, они пришлись очень кстати. Не будь их, разговор в Палате закончился бы совсем не так.

За ужином, поданным в небольшой уютной зале с раскрытыми окнами, выходящими в зеленый сад, они с Римушем сидели вдвоем. Таша не пришла. Римуш невесело признался, что его сестра каждый вечер уходит гулять со Свободным, работником плотницкой мастерской, где недавно еще работал и сам Римуш. Бывает, Таша остается у него на ночь. Свободный уже просил у Римуша ее руки. Римуш согласился, но…

Он сердито фыркнул в кубок с темным вином и замолчал.

– Тебе это не нравится? – спросила Иарра.

– Он на нее и не смотрел, пока она я был простым Бездомным. А как я стал Римушем из Палаты энсов, с Бессмертными, которого все боятся, так сразу – жениться!

– А что Таша?

Он снова фыркнул:

– Говорит, любит.

– И ты ей не запретишь? – он скривился, и Иарра поправилась: – Да, помню-помню, Бездомные не принуждают своих женщин. Только чужих.

Она улыбнулась, и оскорбившийся было Римуш понял шутку. Усмехнулся и погрозил ей пальцем. Иарра сказала серьезно:

– Ты же понимаешь, что это не продлится долго. Я не про Ташу, про вас всех. Тебя терпят, пока не могут справиться, но…

– Как только смогут, меня убьют, а остальных загонят обратно в рабство, – спокойно закончил за нее Римуш.

– Да.

– Я им не позволю.

– Ты не понимаешь, Римуш. Даже со своими Бессмертными, ты не справишься. Вы победили только из-за войны с Дарастаном. Когда все мужчины вернутся домой… Даже раньше, как только придут корабли…

– Нет, – сказал он. – Это ты не понимаешь. Мы лучше умрем, но не вернемся к той жизни. Мы ничем не хуже вас!

– Конечно, нет, Римуш. Вы такие же люди, я это знаю.

– А другие? – спросил он. – Тоже знают?

– Сомневаюсь в этом.

– Тогда я им докажу.

– Как? – спросила Иарра. – Не подумай, что я выведываю твои секреты, мне просто интересно. Ты умеешь превращать людей в Бессмертных. Как это может быть? Может, ты не тот, за кого себя выдаешь? Наверно, ты колдун из Эссарда?

– Нет, – он улыбался, довольный. – Я тебе не скажу, нельзя.

– Ты родился Бездомным? На ферме, как Таша мне рассказывала? Или это все ваша легенда для отвода глаз?

– Нет, не легенда. Я простой Бездомный Римуш.

– Так в чем же твой секрет?! – воскликнула Иарра. – Ну, хоть что-то ты можешь мне рассказать?

Он засмеялся, потом посерьезнел.

– Как-то раз к нам с сестрой постучали в дверь. Это было ночью, в дождь. Я открыл. Там стоял человек, весь мокрый. Он сказал впустить его, если я устал быть тем, кто я есть. Или прогнать, если я трус и мне нравится жить Бездомным. Я принял его за пьяницу.

– Но ты его впустил?

Римуш снова улыбнулся:

– Говорю же, он был весь мокрый.

– Расскажешь, что было дальше?

– Нет. Нельзя.

– Ты загадочный человек, Римуш. Я не встречала никого похожего на тебя.

И снова этот захлебывающийся восторг в его ответе:

– А ты, ты… очень красивая!

Энс Карана пытался изобразить влюбленность, и это выглядело жалко. Римушу не надо было ничего изображать. Странное дело – Иарра почувствовала себя польщенной. А ее репутация все равно уже безвозвратно погибла.

«Ты что?» – ахнула Элетия.

«Даже не думай!» – предупредила Лада.

«Я вас не спрашиваю, вы уже достаточно сегодня натворили! Мне надоело, что все решают за меня. Мать, Карана, Имир, даже вы двое, хоть и давно умерли. На этот раз я сама все решу, вам ясно?»

«Нет!» – воскликнули они хором, но Иарра не стала слушать. Улыбнулась Бездомному:

– Значит, ты не жалеешь, что в тот раз вы меня не убили?

Ему хватило одного взгляда. В следующую секунду Римуш оказался рядом. Сначала упал на колени, заглядывая ей в глаза, понял, что не ошибся, вскочил, подхватил ее на руки и понес, жадно и восторженно целуя на ходу. Лада и Элетия кричали в ее голове. Иарра отмахнулась от них, обхватив Римуша за шею и чувствуя, как, впервые со смерти деда, в ее мире появляется что-то надежное. Что-то, принадлежащее лично ей.

Что-то, в чем она не станет сомневаться.

Глава 13.
Живые и мертвые

Как непривычно и как прекрасно – спать без сновидений и просыпаться без голосов в голове. Иарра лежала, не открывая глаз, и наслаждалась этим удивительным чувством – ей ничего не приснилось. Никаких далеких миров, образов ушедшего и любовных сцен с Имиром. Где-то на задворках сознания обиженно молчали Лада и Элетия. Иарре не было до них дела.

Единственный, о ком ей хотелось думать, спал, обхватив ее руками и ногами, как будто даже во сне утверждал свое право собственности, и, свидетели Двое, она ничего не имела против. Так хорошо ей не было, кажется, целую вечность.

Вот он зашевелился, отодвинулся. Через мгновение ее щеку защекотало его куцее подобие бороды и голос прошептал в ухо:

– Ты не спишь.

– Не сплю, – призналась Иарра и открыла глаза.

День перевалил, наверное, за половину. Сквозь сон она смутно слышала пение рогов – сколько раз, два? Высокое окно заслоняли ребристые ставни снаружи и занавеси изнутри, но в комнате было светло. Можно было видеть кровать в совершенно измятых простынях, винные пятна, крошки печенья, разбросанную по полу одежду, там же опрокинутый кувшин, кубок и осколки второго – все свидетельства творимых ими ночью безумств.

О да, им было весело! Уже под утро обоих одолела жажда и Римуш отправился на поиски еды и питья в одной простыне, которую Иарра замотала на нем наподобие церемониального плаща, набросив один конец со спины на левое плечо, проведя под правой рукой и расправив спереди так, чтобы второй конец был перекинут через левую руку. Совершенно ничего такой «плащ» не скрывал, но они хохотали до слез, пока он не ушел и еще больше – когда вернулся с вином и печеньем, а сползшая простыня тащилась за ним по полу и Римуш прижимал ее локтем, чтобы не потерять. Потом они пили друг за друга, за Высших, за Бездомных, за любовь и даже, кажется, за энса Карану – чтобы он утопился с горя в хорошем, обязательно аргальском вине. Потом опять занимались любовью, пока не заснули, причем Иарре казалось, что лично она провалилась в сон раньше, чем все закончилось.

Теперь Римуш глядел опасливо, как будто за время сна она могла протрезветь и передумать.

– Ты жалеешь? – спросил он.

– Нисколько. А ты?

Ответ Римуша занял много времени и оставил обоих без сил. Позже, лежа головой у него на груди, Иарра прошептала:

– А я знаю, почему Бездомные не принуждают своих женщин.

– Почему? – Римуш гладил ее волосы, расправляя их вдоль своего тела наподобие покрывала.

– Их не приходится принуждать. Они сами на вас набрасываются, потому что знают, как с вами хорошо. У тебя, наверно, отбою от них нет?

– Теперь у меня будешь только ты.

– Это хорошо.

– А ты? – его рука замерла на ее волосах. – У тебя есть кто-то, кроме меня?

– Никого, – ответила она не столько Римушу, сколько своим внутренним молчаливым наблюдателям. – У меня есть только ты. Мне надо домой, забрать некоторые вещи, но я боюсь, что…

– Я пойду с тобой, – сразу вызвался он. – И возьмем Бессмертных. Пусть попробуют нам что-нибудь сделать!

У погубленной жизни оказалось немало хороших сторон. Иарра улыбнулась:

– Спасибо. Я надеялась, что так скажешь.

Теперь она разом ощутила голод, жажду и желание срочно принять ванну. И вспомнила, в каком виде лежит на полу ее единственная одежда.

– Как ты думаешь… – начала она и замолчала: в дверь без стука ворвалась Таша.

– Ты что, все еще спишь?! А ты знаешь… Балла! – она охнула и обеими руками зажала себе рот.

Иарра в панике потянула на себя покрывало. Римуш даже не шелохнулся.

– Выйди, – сказал он.

Таша послушалась – пятясь и все еще прижимая ладони к губам.

Иарра и Римуш посмотрели друг на друга и расхохотались. Из-за двери им в ответ раздался возмущенный вопль.

«Привыкать» – вот главное слово этого дня. Иарра пыталась подсчитать, сколько раз продиктовала его самой себе, но сбилась и махнула рукой. Ей ко всему придется привыкать. К брезгливо-любопытным взглядам, что провожали ее на улицах – подумать только, как быстро разошлись слухи! К неловкости, с которой ее встретили дома – в доме деда, ее собственном доме, где она была хозяйкой всю свою жизнь и стала чужой всего за одну ночь. К одиночеству. К презрению.

Мать не пожелала ее видеть. Серри, правда, пожелал. Его распирало от удовольствия – как же, он теперь единственный наследник Дома! Он был счастлив и желал поделиться своим счастьем с Иаррой, рассказав ей, как низко она пала и как высоко теперь вознесется он. Но пригляделся к молчаливым фигурам двух Бессмертных, который Римуш взял с собой «для уважительности», и передумал. Сказал только «мама говорит, ты больше ей не дочь», подождал ответа, не получил его и ушел.

Слуги кланялись, пряча лица, и старались быстрее исчезнуть с ее глаз. Одна только Магана, расплакавшись, долго обнимала Иарру, а потом безо всякого отвращения взяла Римуша за обе руки и не отпускала, пока не получила с него клятву «беречь деточку изо всех сил». Римуш смутился, отчего снова стал похож на мебельщика, но клятву произнес со всей торжественностью. Воспоминание об этом до сих пор вызывало у Иарры улыбку.

Еще один подарок Маганы, не столь драгоценный, как доброе отношение, но тоже очень важный, она спрятала в шкаф среди других своих вещей. Семена дикой моркови и болотная мята – самое простое и надежное средство. Может быть, когда-нибудь, ей и захочется иметь от Римуша ребенка, но пока об этом было страшно даже подумать. Хватит с нее остальных проблем.

Вещи были собраны загодя: сегодня их перевезли бы в дом ее мужа. Взглянув на аккуратно уложенные сундуки, Иарра махнула рукой и решила оставить большую часть, взяв совсем немного, одежду и самые любимые из книг. И самое опасное – манускрипт Элетии, так беспечно забытый на столе, где он мог попасться на глаза кому угодно. Счастье еще, что ни мать, ни Серри не интересовались старинными рукописями, а Видах, без всякого сомнения, подкупленный Караной, не догадался искать столь важный секрет на самом видном месте.

Теперь Иарра разбирала принесенные вещи, раскладывала их по новым местам. Огромный дом, выстроенный по последнему слову архитектуры и обставленный в соответствии с веяниями моды, чего не скажешь о родовом гнезде Самурхиль, был к ее услугам почти весь, кроме левой части. Иарра задумалась было о прежних хозяевах, убитых или просто выселенных Бездомными, но оставила эти мысли. Она свой выбор сделала. Теперь надо привыкать.

Дверь в комнату оставалась приоткрыта. Иарра не услышала шагов, лишь уловила тихий шелест вышитой занавеси. Обернулась. Перед нею с решительным видом стояла Таша.

Утром им так и не удалось поговорить – обе были слишком смущены, и присутствие Римуша не облегчало дела. Теперь Бездомная явно собиралась выяснить все и до конца. Ее прямоту Иарра ценила с самого начала, но в этот раз обида была еще свежа и сдерживаться не хотелось.

– Ты меня бросила, – сказала Иарра. – Не предупредила о нападении. Оставила погибать.

Таша помолчала. Потом ответила, как будто это что-то меняло:

– А ты спишь с моим братом.

– Да. И что?

– Он так тебе нравится? Что ты даже забыла, что он Бездомный? – она щурила глаза и смотрела недоверчиво.

Иарра вздохнула:

– Я не стану тебе ничего объяснять, Таша. Я много раз доказала, что не считаю, будто вы чем-то ниже меня, но ты ведь так мне и не поверила, правда? Поэтому даже не подумала ни предупредить, ни заступиться за меня! И верно, к чему тебе волноваться из-за какой-то Высшей!

– Нет, неправда. Я не могла предупредить. Но я волновалась и молилась Сестре, чтобы она тебя защитила. Римуш запрещает молиться, но я все равно молилась!

– Ах, вот оно что. Ну, спасибо тебе, Таша, за то, что ты молилась.

Она отвернулась и продолжила разбирать вещи. Таша осталась стоять – кажется, она даже всхлипнула, но Иарра не хотела оборачиваться и проверять. Вытащила из мешка стопку ночных рубашек, улыбнувшись, убрала их в самый низ шкафа. Римуш позволил ей занимать любую комнату, лишь бы там не было кровати, чтобы ей не захотелось спать одной. Это насмешило ее, но возражать Иарра и не подумала. Чего-чего, а домашних деспотов она не боялась нисколько. Римушу при всем желании не сравняться в этом с энсом Адаем.

За рубашками последовали прозрачные платья разных расцветок, слишком тонкие для нынешнего времени года, затем маленькая шкатулка с драгоценностями. Большую часть украшений Иарра оставила Магане, попросив раздать слугам – прощальный подарок им и крошечный вызов матери с братом. Управляющая покачала головой, но просьбу обещала выполнить.

Несколько флакончиков духов – только самые любимые. Ароматное масло для тела. Коробочка с тальком. Мыло.

– Я не могла предупредить, – всхлипнула Таша. – Балла, пожалуйста, прости меня!

Иарра обернулась. Ей не почудилось – Бездомная плакала.

– Если бы я сказала, я бы Римуша предала, все бы предала! Я не могла, балла! Мне было не все равно, нет! – Таша вытерла слезы обеими руками, но они тут же набежали снова. – Когда все началось, Римуш не вмешивался, пока не прошло три дня, так было надо, он сказал. Я сидела запертая, чтобы ни во что не ввязалась. Я никак не могла тебе помочь! Прости!

– Ладно. Забудь. Все равно все уже в прошлом.

– Я знаю, что у тебя умер дед, – сказала Таша. – Но ведь это не из-за нас?

– Нет.

– Мне жалко, что он умер.

– Мне тоже.

– И что тебя замуж отдавали за энса, тоже знаю, – Таша опять вытерла слезы. – А ты сбежала с Римушем!

– Да.

– Ты его любишь?

Ну, как же. Без этого Таша просто не могла. Иарра не стала кривить душой:

– Я пока не уверена. Но я выбрала быть с ним и не собираюсь менять своего решения – этого достаточно?

Бездомная удивленно моргнула: ей были непонятны такие сложности.

– С ним хорошо и спокойно, – от души сказала Иарра. – Я предпочла его энсу и ничуть об этом не жалею.

– Правда, балла?

– Правда. Зачем ты опять меня так называешь?

– А как мне тебя называть? – Таша прищурилась. – Сестрой?

Иарра подумала и улыбнулась:

– Ничего не имею против.

Затаившись в дальних и темных уголках ее сознания, обиженно молчали Лада и Элетия. Иарра делала вид, что не замечает их присутствия. Они знали, что это ложь, но были слишком надменны, чтобы возражать.

Привыкнуть к новой жизни оказалось проще, чем она ожидала. Бездомный Римуш был действительно тем, кем казался – заботливым и немного неловким мебельщиком, которому и в голову не приходило в чем-то ограничивать свою высокородную возлюбленную. Его дневные дела с Палатой энсов, с Бездомными и Бессмертными никак ее не касались. Иарра занималась, чем хотела. Ночи они проводили вместе, и было им так же хорошо вдвоем, как и в первый раз. В иные вечера Римуш возвращался поздно или засиживался до ночи в левой половине дома, куда ей было запрещено ходить; она не спала, коротала время за книгой, не столько тоскуя, сколько опасаясь заснуть в одиночестве. С Римушем ее не беспокоили никакие сны.

Перед нею, умершей для своего сословия, закрылись все двери, но они же распахнулись вновь перед подругой Бездомного, держащего в руках весь Арш. Никто не решился бы вызвать его неудовольствие, обидев ее хоть словом. Обида и презрение Высших жгли ее вновь обретенные магические чувства, Иарра знала, что сполна разделит с Римушем их будущую месть. Но – после.

Пока что на западе шли сражения, и энс Нерр слал гонцов, требуя от разоренного города новых солдат и новых поставок продовольствия. Городу не оставалось выбора, кроме как восполнять нужду за счет областей, оставляя поля без работников¸ рискуя вызвать, в дополнение к восстанию Бездомных, восстание селян. Каждое утро Арш с надеждой смотрел в небо, ожидая, когда утихнет западный ветер, противный для идущих от Эссарда кораблей. Тех, кого боялись и не желали видеть три месяца назад, теперь ждали, как спасителей. Но ветер все не менялся, и Римуш оставался хозяином положения.

Иарра спросила его, что он думает делать, когда корабли придут. Римуш в ответ ухмыльнулся и сказал, что у него есть еще в запасе кое-какие секреты. Больше из него ничего не удалось вытянуть, и Таша тоже молчала.

На десятый день вернувшийся с заседания Палаты Римуш рассказал, что энса Инсина официально избрала Серри своим наследником. Завещание было подписано еще вчера, и мальчик принес клятву, как положено, при двенадцати свидетелях. В Палате об этом лишь объявили, как о свершившемся деле. Другие энсы, сказал Римуш, были не рады: они боялись, что он разозлится и велит своим Бессмертным кого-нибудь убить.

– Только скажи, я так и сделаю, – предложил он Иарре. – Хочешь, заберем твой Дом, а этих прогоним. Хочешь?

Иарра ответила не сразу. Они сидели за поздним ужином втроем, и Таша вместе с Римушем ожидала ее слов. За окнами уже стемнело. Под потолком горела люстра – полтора десятка маленьких свечей в серебряных чашечках, подвешенных на цепях и качающихся от движения воздуха. У брата и сестры были одинаковые серые глаза и всегда напряженные скулы, но выражали их лица совсем разное. Римуш и вправду готов был прямо сейчас, вот только доест этот вкусный медовый пирог, пойти отнимать у энсы Самурхиль ее Дом, чтобы вручить его Иарре так же просто, как он заполучил себе место в Палате – почему нет, ведь у него же есть Бессмертные! Таша смотрела с тревогой. Она казалась намного старше своего брата.

– Я все еще Самурхиль, – сказала Иарра. – Но в Доме не осталось ничего моего. Пусть им владеет Серри.

Таша кивнула, словно с облегчением. Иарра улыбнулась ей:

– Дед говорил, никто не ускачет на двух скакунах. Если бы я хотела бороться за Дом, я не была бы здесь.

«Ты и так скачешь на двух скакунах», – хмуро заметила Элетия.

«Отстань», – отмахнулась от нее Иарра.

Лада молчала с тех самых пор, как Иарра выбрала Римуша. Такого предательства – и такого унижения тоже – Сильнейшая простить не могла. Элетия тоже молчала до сегодняшнего дня. Она не выдержала, когда Иарра нарушила собственное решение больше не заниматься магией и проникла мыслью в одного из Бессмертных.

Воспоминание об этом до сих пор вызывало у нее дрожь: Бессмертный немногим отличался от трупа. В его крови почти не было жизненной Силы – той самой, что позволяет человеку двигаться, дышать и любить, растению пробивать себе путь через камень, а яичному желтку превращаться в цыпленка. Именно ее использовали маги родного мира Лады; научившись добавлять к собственной Силе чужую, полученную из человеческой крови, они стали по-настоящему могущественны.

Иарра знала из памяти прошлых жизней, что больше всего неистраченной Силы в крови новорожденного младенца, меньше всего – в глубоком старике, но даже в очень старом и слабом человеке ее больше, чем в любом из животных. В крови Бессмертного Силы оказалось даже меньше, чем в существах, не способных согреваться собственным теплом, вроде змеи или ящерицы. Это напугало Иарру и Элетию, напомнив зловещее предостережение Имира. Даже Лада, хоть и не желала говорить, казалась встревоженной. Иарра хотела сегодня за ужином еще раз попробовать расспросить брата и сестру о Бессмертных, но история с завещанием расстроила все ее планы. Таша и Римуш, казалось, огорчились больше нее самой, как будто в случившемся была их вина. Иарра чувствовала себя пристыженной.

Уже ночью, лежа в объятиях Римуша, она все-таки спросила:

– Ты совсем не боишься своих Бессмертных?

Он рассмеялся, довольный и расслабленный после любви:

– Зачем мне бояться, раз они мои! – но замолчал, видимо, сообразив, и спросил совсем по-другому: – Ты боишься, да?

– Да, – сказала Иарра. – Не так, чтобы совсем, особенно когда ты рядом. Но у них такие глаза…

– Мертвые?

– Да.

– Но они не мертвые. У них просто… – он помолчал, подбирая слова: – их жизнь течет очень медленно. Мы с тобой состаримся и умрем, а они – нет. Они сами это выбрали. Их никто не заставлял.

– Я не верю, что ты сам их такими сделал.

– Почему это?

– Потому что ты не колдун и не жрец, у тебя нет таких способностей, – Иарра поцеловала его, стараясь смягчить сказанное. – Если бы были, я бы тебя боялась. А я не боюсь.

– Потому что ты смелая.

– Нет. Потому что ты – обычный человек. Я это знаю, Римуш. Не надо меня обманывать. А еще, – она поколебалась, но все-таки продолжила, – в ту ночь, когда на меня напали, когда Таша меня спрятала, я слышала ваш разговор. Тогда я была очень напугана и почти ничего не поняла, но потом… Кто такой Исхфан?

Римуш молчал. Иарра чувствовала его равномерное дыхание и успела уже подумать, что он заснул, когда наконец услышала:

– Я не могу тебе сказать, нельзя. Больше не спрашивай.

«Больше не спрашивай» – это был решительный отказ, но Иарра все же попробовала еще раз:

– Это он постучался к тебе тогда, в дождь?

– Я сказал – нет!

В первый раз Римуш повысил на нее голос. Иарра отодвинулась и лежала молча, глядя, как он нависает над ней в темноте. Он не выдержал первым, обнял ее, виноватый и испуганный:

– Прости меня. Не уходи!

Он был большой и теплый, надежный. Иарра прижалась к нему и закрыла глаза.

– Не уйду.

Она не была бы Самурхиль, если бы отступилась, если бы позволила себе успокоиться и ни о чем не думать. Не получив ответа у Римуша, Иарра принялась за его сестру. Надо отдать должное Таше: секреты брата она хранила преданно. Вытянуть из нее не удалось ничего, и тогда не осталось другого выхода, кроме как прибегнуть к магии.

Казалось не очень-то честным проникать в мысли той, с кем договорились считаться сестрами, подглядывать за ее сокровенным. Иарра не сразу решилась. Но холодная близость Бессмертных тревожила ее день ото дня сильнее, и все чаше вспоминалось предупреждение Имира: «ты еще не встречала настоящего зла». Какое зло могли принести Бессмертные, не считая того, что уже было сделано? Благодаря им Бездомные получили свободу, стали равноправными гражданами Арша. Что бы там ни думали остальные Высшие, это все-таки справедливо.

Но подобные рассуждения не успокаивали, наоборот. Раз проявившись, магические чувства усиливались даже вопреки ее желанию, заглушить их было не проще, чем остановить хлещущую в пробоину воду. И эти чувства кричали об опасности. В позапрошлой жизни, той, где она была Ладой, у нее был особенный дар предвидеть будущее. Может ли бы быть так, чтобы теперь эта способность вернулась? Лада молчала, но Элетия нехотя согласилась: может быть. В конце концов, если верить Имиру, они трое на самом деле были одним человеком.

Иарра заглянула в Ташин разум в тихий послеполуденный час, когда Римуша не было дома, а они вдвоем занимались самым женским из дел: перебирали наряды. Новое положение и богатство избавило Ташу от унизительных одежд Бездомной. Теперь ее шкафы ломились от дорогих одеяний всех покроев и расцветок, от удобной обуви, от шитых золотом плащей и накидок, украшений для волос и тела – Иарра не хотела даже думать, сколько из этого куплено, а сколько просто принесено ей в подарок послушными грабителями Римуша. Как и ее брат, Таша не очень-то умела все это носить. Иарра взялась научить ее. Они добрых два часа провели перед зеркалом, примеряя одно за другим, рассматривая сочетания цветов и материалов, надевая и снимая украшения, и устали так, словно все это время занимались тяжелой работой. Наконец Таша со смехом повалилась на кровать. Иарра подумала и упала рядом.

– Никогда еще не уставала одеваться, – призналась Бездомная. – А теперь еще все это убирать!

Иарра оглядела разноцветные горы одежды на стульях, на кровати и даже на полу. Пожала плечами:

– Пусть слуги убирают.

– Ох, правда, – Таша засмеялась. – Я все еще не привыкла!

Иарра улыбнулась и закрыла глаза.

– Римуш ночью спать не дает? – понимающе спросила Таша.

– Угу, – пробормотала Иарра. – Таша… помнишь, ты сказала, что Римуш запрещает молиться? Почему?

Бездомная неловко помолчала, затем предложила:

– Спроси его.

– Не могу, – Иарра улыбнулась, не открывая глаз. – Мне-то он ничего не запрещает!

– Он тебя любит.

– Наверно, – согласилась Иарра. – Но все-таки, почему?

– Ну, потому что… потому что ему помогает другой бог.

– Какой?

– Другой. Иарра, не спрашивай меня, я все равно не скажу, пока он не разрешит! Спроси его. Он для тебя что хочешь сделает!

– Я ведь почти догадалась, – прошептала Иарра. – Почти поймала, но понять не могу. Это, наверно, из богов Эссарда. Он, наверно, оттуда, ваш Исхфан. И он умеет превращать людей в Бессмертных… ну конечно! Это он, а не Римуш, да?

Таша молчала. Иарра открыла глаза как раз вовремя, чтобы поймать короткую улыбку – одобрительную, надо полагать.

– Я все равно ничего не скажу.

– Хотя бы намекни, ошибаюсь я или нет.

Теперь Таша улыбалась во весь рот:

– Нет.

– Не ошибаюсь? Или не намекнешь?

– Нет, и все.

– Ну, ладно.

Иарра опять зажмурилась и быстро, пока не замучила совесть, мысленно потянулась к Таше. Проникла в ее разум – теперь это уже не казалось трудным. Огляделась. Какое же здесь все… настоящее! Ни капли притворства, словно в разуме маленького ребенка. Таша не носила масок. Она любила Римуша и доверяла ему безоглядно, как истинно верующие доверяют своим богам. Возникни случай, и она без колебаний отдала бы за брата жизнь. И не за него одного – Иарра увидела светящийся золотом образ молодого парня с треугольной татуировкой Свободного, ничем не примечательного, но Таша любила его так чисто и искренне, что у Иарры захватило дух. Это было слишком похоже на другое сильное чувство, на то, чего она не желала ни знать, ни помнить, и она поспешно отвернулась. И увидела себя.

Таша не лгала, говоря, что молилась за нее во время восстания. Провались все к Эннугу, Таша вообще не умела лгать! Ее привязанность была такой же искренней, как и ее недоверие прежде и как ее сестринская любовь теперь, когда Иарра стала частью ее семьи. Нет, это решительно невозможно, быть настолько чистой, настолько беззащитной перед другими людьми! Иарра почувствовала, что краснеет от стыда. Казалось бы, она ни в чем не обманывала Ташу и не собиралась делать этого впредь, но… и сказать, что ее намерения всегда были чисты, положа руку на сердце, не могла.

Она двинулась глубже, от чувств и образов к воспоминаниям. В них было нелегко разобраться. У магов в мире Лады это считалось пустячным делом, и Лада могла бы помочь, если бы только бросила обижаться. Но у этого слепка памяти был на редкость упрямый характер.