Текст книги "Доброе утро, Царь!"

Глава 15.
Жрецы и демоны

Корабли из Эссарда приходили один за другим. Каждый нес двести Бессмертных воинов и одного жреца, которому воины повиновались, как богу – ровно до того момента, пока жрец не падал замертво к ногам Исхфана. Тогда покорность Бессмертных переходила к новому хозяину, в точности, как если бы он приобрел на рынке партию рабов.

Арш замер, безмолвно ожидая конца. Фабрики и мастерские затихли, рынок опустел. Средний город как будто вымер. Салоны и театры закрыли свои двери. Время от времени двери открывались, чтобы пропустить молчаливую группку Высших траурного вида; те проскальзывали внутрь, озираясь, чтобы убедиться в отсутствии преследования, и двери запирались снова. Какие разговоры звучали внутри, Иарра легко могла догадаться. Никакой надежды эти разговоры не несли и даже самим говорящим не могли дать облегчения: так звучит поражение. Она ничуть не сожалела, что для нее самой эти двери закрыты накрепко.

Единственный раз она расплакалась – когда стражники с почтением, но бесповоротно отказались пропустить ее в дом смотрителя главной городской обсерватории. К Саттии, которая все еще пребывала между жизнью и смертью и которой Иарра теперь могла бы помочь.

У нее было утешение понадежней того, что приносили Высшим их печальные встречи – магия. В ночь нападения рухнула последняя преграда между ней и ее сущностью. Иарра познала ценность Силы, и чем дальше, тем меньше в ее глазах стоило все остальное.

У нее получалось с каждым днем все лучше, да и Лада отлично справлялась с ролью наставницы. Это было странное обучение – себя нынешней у себя прошлой, отчасти познание нового, отчасти проявляющееся воспоминание. С каждым занятием ее разум наливался Силой, умения из прежних жизней возвращались. Теперь она знала, что может стать Сильной, обрести власть над духом и материей, над стихиями и пространством, если только у нее будет достаточно времени.

Практические занятия давались легко. Хуже обстояло дело со смежными дисциплинами, без которых невозможно полноценно овладеть магией: только узнав все о сущности вещей и явлений, можно научиться ими управлять. Теперь Иарра увидела, насколько отстала и полна заблуждений наука Арша, города мудрецов и ученых. Вдобавок очень мешало разделение знаний между Домами: будучи Самурхиль, Иарра лишь немного изучала арифметику и астрологию, геометрию и архитектуру, ибо это все было уделом других Синих Домов, и совсем не знала анатомии и медицины – для этого ей пришлось бы родиться Белой. Лада считала этот обычай невежественным, и понятно, ведь в ее мире любой маг имел столько знаний, сколько был способен усвоить и применить.

Но именно невежество и заблуждения помогли в конце концов разрешить основное их затруднение – как заниматься полноценной магией, никого не убивая. И первой, как ни странно, догадалась Элетия.

В ее время, сказала она, лекари нередко прибегали к процедуре кровопускания. Имир называл это глупостью, но не запрещал – по большей части ему не было до этого дела. Его собственные приближенные отличались завидным здоровьем, но прочие подданные лишь в особых случаях могли удостоиться исцеляющего прикосновения Царя или его учеников. Лекарская наука процветала, хотя далеко не все врачебные приемы приносили пользу, а не вред. Среди этих последних было и кровопускание.

Ладу такое напрасное расходование жизненной Силы привело в ужас. «Глупцы», – сказала она. «Дикари, – добавила она, подумав, – вы хуже наших рабов. И зачем Имир потратил на вас столько времени? И чем вы отплатили ему за это?»

После таких заявлений Иарре нелегко было признаться, что современные аршские врачи рекомендуют регулярно пускать кровь для очищения организма, причем стоит такая процедура весьма недешево. Но теперь выход был найден, дальнейшее – выбрать подходящего целителя из младших Белых и подчинить его разум своей воле – стало просто небольшой тренировкой для мага. Если она и казалась самой себе чудовищем, являясь к бедняге за свежей порцией человеческой крови, жажда Силы перевешивала все.

Для занятий Иарра облюбовала одно из подземных хранилищ главной городской библиотеки. Узнай кто-нибудь, чем она занята… Но подземные комнаты, где содержался архив, были многочисленными и пустыми, заглядывали сюда редко, разве что увлеченные исследователи вроде энса Адая или нее самой. И кому, как не внучке главного летописца знать все их входы и выходы? Лучшего убежища она не нашла. Заниматься сильной магией в доме, где жил Исхфан со своими кристаллами, было бы слишком опасно.

В мирное время здесь в любой день можно было встретить целую команду уборщиков, но ныне архив оказался в таком же небрежении, что и весь остальной город. Ее прикосновения оставляли следы в густеющем слое пыли на полках и ящиках.

Лишь один раз ее чуть не обнаружили. Только магия да еще быстрота помогли Иарре успеть спрятаться между ящиков с разбитыми глиняными таблицами, когда в зал хранилища вошел не кто-нибудь, а энс Карана собственной персоной.

Он был один. Зажатая твердыми боками ящиков Иарра с раздражением подумала, что даже нынешние времена не научили энса водить за собой охрану. После ночного нападения на Римуша это было попросту глупо. И что ему понадобилось здесь, в архиве?

Ее бывший жених проследовал через зал с зажженной лампой в руках. Даже сейчас его сопровождал аромат духов – мирт и корица, самоуверенность и сладострастие. Его кошачьи шаги звучали не громче шелестения одежд. Иарра невольно задержала дыхание. Энс пристроил лампу на краю стола в дальнем конце зала и принялся не спеша рыться в одном из ящиков. До Иарры доносился лишь шорох перекладываемых таблиц да изредка негромкий глиняный стук. Не найдя того, что искал, Карана переставил лампу и занялся другим ящиком, затем, оставив и его, взялся за третий.

Он никуда не спешил. Иарра не знала, сколько прошло времени. У нее затекла спина, край рейки, которой был сколочен ящик, больно упирался в ребра, но пошевелиться она не решалась. Когда же он наконец уйдет?

Устав ждать, мысленно потянулась к энсу. Тот что-то нашел: он выпрямился, обернувшись так, чтобы свет падал на древний манускрипт в его руках, и погрузился в чтение. От него исходило ощущение отчаянной, какой-то остервенелой решимости и жажды, радость и еще что-то – чувство, которое было хорошо знакомо в последнее время ей самой. Ощущение почти пойманной догадки, ускользающей тайны, которую надо только прижать покрепче, и она раскроется. Холодея от недобрых предчувствий, Иарра проникла в его сознание.

В вихре образов, что обрушился на нее, немудрено было потеряться – там были и Римуш, и Исхфан, и Бессмертные, она сама и ее дед, легенды и слухи, свитки и манускрипты в таком количестве, что сделало бы честь любому Синему. Энс Карана всерьез увлекся исследованиями, и искал он…

– Энс! Энс Карана! – в дверях появились двое запыхавшихся молодых Красных.

Энс вздрогнул, задев и уронив на пол глиняную таблицу. От таблицы откололся кусок.

– Прости, энс, – извинился Красный. – Ты велел позвать тебя, как прибудет балла.

Все еще оставаясь в его разуме, Иарра увидела, о какой балле идет речь – то была незнакомая ей старуха с татуировкой Синего дома Эбратхиль. Карана рассчитывал на ее помощь, но сейчас испытал лишь раздражение. Документ, который он держал в руках, оказался подлинным сокровищем, и конец его поисков был близок. Нужда в старой летописице почти отпала.

Но все же энс сам пригласил ее и теперь должен был к ней выйти.

– Иду, – сказал он.

Нехотя свернул манускрипт и убрал его на дно ящика, затем принялся укладывать поверх него другие свитки, пока ящик не оказался полон. Энс Карана постарался придать ему нетронутый вид, даже подумал, не присыпать ли сверху пылью. Никто не должен был заглянуть сюда до тех пор, пока он не вернется и заберет свою добычу. Тайна была слишком велика и слишком опасна, чтобы позволить кому-то еще в нее проникнуть.

Иарра покинула его разум и еле дождалась, когда стихнут вдалеке его шаги. Оставшись одна, выбралась из своего убежища и бегом кинулась к оставленному энсом ящику.

Карана унес лампу, и она почти не думая зажгла над головой белый магический свет. Затем вытаскивала старинные свитки, заглядывала в них и без всякого почтения кидала прямо на пол, пока наконец не нашла его – на самом дне. Она знала, что именно обнаружит, но по пальцам пробежала дрожь, когда они нащупали и извлекли наружу манускрипт.

Большая редкость для Красного – владеть древним языком. Карана им владел. От волнения сводило скулы, когда Иарра медленно разворачивала хрупкий пергамент. Могла бы и не разворачивать, она знала текст наизусть. В конце концов, именно она когда-то давно была женщиной, написавшей его.

«Я расскажу всю правду о том, что видела, о том что сделала и что сделали со мной. Пусть ее запишут на глине и на коже; я хотела бы высечь ее в камне, чтобы когда под солнцем истает даже память о нас, люди все еще сторожили его, но теперь не осталось уже никого, кто был бы способен это воплотить…»

Иарра подняла глаза от древних полустершихся букв. Кожа, на которой они были начертаны, высохла и грозила рассыпаться в пальцах. Сколько столетий эта копия пролежала здесь, в темноте? Как ускользнула от бдительного ока Хранителей?

«Ты говорил, что остались всего два экземпляра, дед. Как же ты мог ошибиться?»

Энс Адай не отозвался, он навсегда ушел в темноту, доверив тайну своей единственной наследнице. Ей ответила Лада:

«Никогда нельзя знать, что сокрытое действительно сокрыто. Читай дальше, Иарра».

Там не могло быть ничего нового – ни единой буквы, но в голосе Сильнейшей прозвучало нетерпение и тревога и такой же тревогой отозвалась молчавшая Элетия. Иарра опустила взгляд к знакомому тексту.

«Я, Элетия, до сегодняшнего дня называемая Царицей мира, клянусь Молчащими богами, клянусь своей кровью и проклятой Силой, что все это правда.

Я родилась в городе Арше под сенью всемилостивого Имира, Царя царей. Его слава превосходила славу солнца и звезд. Правители всех земель в страхе преклонялись перед Имиром и называли его богом, и никто, до самых краев земли, не смел перечить его воле. В незапамятные времена он явился из-за пределов мира, от края великой тьмы. Земля тогда была во власти ночных созданий, которых люди называли хладными демонами, пожирающими человеческие души…»

Они вздрогнули, наверно, все трое. Лада мрачно проговорила:

«Вот оно что!»

Иарра мысленно повторила последнюю строчку. Элетия только вздохнула.

– Ты знала? – прошептала Иарра вслух. – Ты догадалась уже давно, правда? Почему ты молчала?

«Извини. Я до сих пор надеялась, что ошиблась».

«А ведь ты единственная из нас, кто мог понять все сразу! Ты знаешь все об этих существах!»

«Ошибаешься, – возразила Элетия. – В мое время хладные демоны уже были легендой».

Давней и страшной легендой – поняла Иарра по ее недоброму молчанию. Достаточно страшной, чтобы пережить тысячелетия и сохраниться, когда само имя Имира превратилось в сказку. Прижимая свиток к груди, она развернулась и прошла в передний конец зала хранилища, к стеллажам с разбитыми таблицами. В отличие от содержимого ящиков, они не представляли особой ценности – сюда попадало лишь то, что сохранилось во множестве экземпляров, как, например, предназначенные для изучения списки закона или эта легенда, самая известная из легенд доисторического Арша. Иарра легко нашла ее. От таблицы откололся край, часть текста была уничтожена трещиной, но для того, кто привык разбирать древние надписи, в этом не было ничего невозможного. Она провела по буквам ладонью, стряхивая пыль. И прочла:

 
О днях, когда мир был иссохшей пустыней,
Поведаю ныне.
Как тучи светила его затмевали,
И тени вставали.
Как люди в щелях и ветвях хоронились,
Подняться страшились.
И звери в расщелины гор убежали,
От страха дрожали.
Ни люди, ни звери с душою живою,
Не знали покоя…
 

Элетия в ее сознании вздохнула, но на сей раз это был вздох нежности. Иарру захлестнуло ее воспоминание: царская ладья скользит по течению Ксара, на увитой цветами палубе накрыты столы для пира. Полуобнаженный арфист перебирает струны, его по-детски высокий голос возносит хвалебную песнь подвигам царя. Десятки огней отражаются в воде, драгоценности сияют ярче свечей. Множество глаз ловят каждое движение Царя, но Царь их не замечает. Его взгляд прикован к Элетии. Их руки сплетены так крепко, что, кажется, стали единым целым. Царь смущен и взволнован, как юноша – за тысячи лет его божественной власти никто не видел его таким, об этом не повествует ни одна легенда. Они знакомы всего два дня, два дня и одну ночь, и всю ее они провели за разговорами – едва ли кто поверит, что повелитель тысячи жен даже не прикоснулся к своей новой подруге.

Уже утром она узнала, что царский гарем опустел, жены отпущены с богатым приданным. Что случилось с рабынями-наложницами, Элетия не спрашивала, ей не хотелось этого знать. Довольно с нее и той, чья тень вечно будет стоять между ними, той, о ком Царь поведал ей, ничего не утаивая – Лады, его умершей возлюбленной из другого мира. Они с Элетией были похожи душой и телом, так что Царь даже полагал, будто они один человек – Элетия не понимала этого и старалась об этом не думать.

Она не станет ревновать к прошлому. Не станет беспокоиться ни из-за мертвых, ни из-за живых, что выстроились длинной очередью к отведенным ей во дворце покоям, неся дары, просьбы и заверения покорности к ногам той, что еще вчера была никому не нужна и не интересна.

Все это пустое, потому что Царь царей смотрит на нее, и в глазах его вечность. И музыка звучит – только для них двоих:

 
«Посеяна смерть от пустыни до моря,
Взошла нам на горе,
Чужие пришли, урожай собирали,
Потом пировали,
От неба до самого нижнего ада,
То демоны хлада.
Едой и питьем на пиру послужили
Им души живые.
Испита душа, а тела еще жили,
Их нуждам служили.
Ворота для них разверзались повсюду —
Скажу, не забуду,
Как хладные демоны землю терзали,
А боги молчали.
Земля опустела и тленом покрылась,
Во мрак погрузилась…»
Резкий, почти на грани истерики, всхлип струн. И дальше:
«Поведаю правду о прошлом далеком,
Для каждого ока,
Записана повесть о горьких страданьях,
О славных деяньях,
О том, кто нигде на земле не родился —
Из тьмы появился,
От края земли он пришел, не скрывался,
Имиром назвался.
Он богу подобен, силен и отважен,
И лик его страшен.
Как демоны в злобе навстречу слетались,
На битву сбирались.
От звука той битвы земля разверзалась
И небо качалось,
Как все, что живет, от нее убегало,
От страха дрожало.
Огнем воспылала великая сила,
Героя Имира,
Создания мрака в огне том сгорали,
И прочь отступали.
Имир их сразил, навсегда победил он,
Ворота закрыл он.
Очистилось небо, земля пробудилась,
И жизнь возродилась».
 

Музыка смеялась и ликовала. Губы Элетии зашевелились, повторяя за голосом певца:

 
«Восславьте Имира, он тьмы победитель,
Он мира властитель!
Восславьте…»
 

– Хватит, Элетия! – Иарра вернула таблицу на полку. – Прекрати! Нашла время для воспоминаний!

«Воспоминания – все, что у меня есть», – печально возразила Элетия.

«Если мы правы, у нас есть хладные демоны – может быть, подумаем об этом? Испита душа, а тела еще жили, их нуждам служили – разве это не то самое?»

Ее прошлая личность помолчала, возвращаясь от грез к настоящему. Ответила виновато:

«Я в этом не уверена, Иарра. Судя по рассказам Имира, жертвы демонов должны быть… более мертвыми, что ли. Эти слишком уж похожи на людей».

«Но и их хозяева не свободные демоны, а пленники кристаллов. Может быть, они, как Имир, ограничены в возможностях? Лада, почему ты молчишь?»

«Потому что ты и без меня знаешь ответ. Единственная надежда этого мира – Имир. Он сам сказал тебе об этом».

«Имир победил хладных демонов, – прошептала Элетия. – Кроме него никому не под силу…»

– Вы обе сошли с ума, – громкий Иаррин шепот потревожил зал хранилища, напомнил, что сюда в любой момент могут войти. – По-вашему, есть только два выбора – демоны или Имир? Смерть или магия? Лада – понятно, но ты, Элетия! Разве за это ты умерла?!

«Я боюсь… – прошептала Элетия, и Иарра ощутила всю черноту ее отчаяния. Замерла, дожидаясь, пока Сильная решится договорить до конца: – Я боюсь, что я ошиблась».

– Он убил твоего отца. Он убил твоих друзей, – Иарра бросала ей в лицо ее собственные воспоминания, – он убил многих и многих. Ты не ошиблась, Элетия! Ты сделала то, что была должна!

«Я все еще люблю его», – беспомощно ответила Элетия.

Лада молчала. Минуту назад она почти поверила в то, что освобождение Имира близко, она почти была счастлива. Иаррин ответ отнял эту надежду. Если бы Лада могла, она завладела бы их общим телом и сделала бы все сама, но она не могла. Иарра чувствовала ее боль и ее отчаяние, как свои.

«Разве мне хватило бы Силы? – прошептала она мысленно. – Ты сама говорила, Лада…»

«Еще немного, и ты будешь готова. Ты быстро учишься, и ты…»

«Но не затем, чтобы выпустить в Арш Имира! Прости, если ты неправильно меня поняла!»

«Ты готова отдать его врагам?! – такой ненависти от Лады она еще не получала. – Позволить им до него добраться?»

«О чем ты? Карана до него не…»

Иарра остановилась. Теперь она вспомнила. И испугалась так, как не пугалась до сих пор ни разу, даже при встрече с кристаллами, даже там, в подземелье. Как она могла забыть?

По договору с Эссардом жрецы в обмен на армию Бессмертных получают храм Непознаваемого.

Потом она бежала прочь из библиотеки, оставив разбросанные по полу свитки, вверх по лестницам, провожаемая удивленными и неприязненными взглядами, минуя арки и аллеи, к дороге. Размахивала руками – в правой свернутый манускрипт, – подзывая экипаж. Торопила возницу, и кони неслись, а колеса подпрыгивали на поворотах, грозя крушением – такую скорость оценил бы даже Римуш. Еще быстрее коней скакали, разбегаясь, Иаррины мысли.

Она знала о договоре, знала, что эссардские жрецы пожелали храм Непознаваемого и получили его. С тех пор случилось столько событий, что она успела об этом позабыть, к тому же Исхфан день за днем разрушал планы жрецов, отнимая их Бессмертных и убивая их самих. Его же храм Непознаваемого вроде бы не интересовал, потому у Иарры не было особых причин беспокоиться. Куда больше ее тревожили настойчивые поиски Караны и тайны эссардских жрецов. Но только пока она не узнала, что за богам служат эти жрецы. Теперь ей стало ясно, что в кристаллах заключены хладные демоны, те самые, что в незапамятные времена владели миром и едва не погубили его, высосав из него жизнь и Силу. Имир сражался с ними и одолел, изгнал их навсегда – так утверждала легенда и так утверждал он сам. Как получилось, что некоторые из них оказались в Эссарде, построенном через тысячи лет после той битвы? Кто заключил их в кристаллы, и что за Сила позволяет жрецам владеть и использовать их в своих целях?

Ответов на эти вопросы не знала ни Иарра, ни Лада с Элетией. Сейчас они трое действительно были одним существом, напуганным до полусмерти, спешащим что есть сил к храму Непознаваемого – убедиться, что подземный ход не тронут, что древние враги и их слуги не добрались до Имира. А если так, если случилось самое страшное, что они станут делать?! Иарра тихо зарычала – страх и любовь прошлых личностей рвали ее сердце на части.

– Быстрее, пожалуйста! – воскликнула она, и возница взмахнул хлыстом над лошадиными спинами.

– Что за спешка, балла? – крикнул он беззлобно.

Ветер унес его голос прочь. Иарра не ответила. Экипаж вновь повернул, удаляясь от Белого квартала. Уже был виден заросший тамариском холм и венчавшее его грубое строение. Вскоре ей придется оставить экипаж и идти пешком.

Расплатившись с возницей, Иарра бегом помчалась вверх по дорожке. Сандалии громко щелкали по влажным камням. Облетевшие деревья высились собранием хрупких скелетов, трясли мокрыми ветвями, роняя капли. Было тихо, и она уже почти поверила, что испугалась напрасно. Но там, где заканчивалась дорожка и начинался запущенный сад, бесшумно появились из кустов и заступили ей путь Бессмертные.

Иарра остановилась, тяжело дыша. Перед ней были не Бессмертные Римуша, но мрачные воины из Эссарда – невысокие, с широкими скулами и раскосыми темными глазами. Их кожа была ноздреватой, нездорового желтого оттенка. Короткие кожаные одеяния оставляли открытыми руки и ноги. Ни обуви, ни доспехов эссардцы не носили, только гребенчатые шлемы на головах, но никому бы и в голову не пришло назвать их плохо защищенными.

Их было много – не меньше десятка здесь и еще неизвестно сколько среди деревьев до самого храма. Страшно было смотреть, как они стоят, спокойнее камней, как даже не касаются своих огромных боевых топоров, прикрепленных кольцами к широким поясам. Пройти мимо не было никакой надежды. Стоило сделать шаг, как ей преградили дорогу.

«Мы можем убить их всех?» – спросила она Ладу.

«Нет. Мы не знаем, сколько их, а твоя Сила не бесконечна».

Иарра ощущала свою Силу, как огонь, бегущий по венам и пылающий в мозгу, но в словах Сильнейшей не усомнилась.

«Что же нам делать?» – и, если бы Лада велела ей вернуться в город и убить кого-нибудь ради крови, Иарра, скорее всего, подчинилась бы.

Но Лада сказала:

«Ждать. Сюда идут. Спрячь свою магию».

Она едва успела послушаться, как из-за деревьев появились трое в одинаковых одеяниях, скрывавших лицо, с накрытыми тканью кристаллами в руках. Жрецы Эссарда.

– Так-так, – просипел один, и Иарра узнала голос Исхфана. – Царица заблудилась? Сюда нельзя ходить!

– Я не знала, – она удивилась, до чего спокойно прозвучал ее голос. – Я собиралась помолиться в храме. Раньше мне никто этого не запрещал.

– Молиться, нет-нет, царица, молиться здесь больше нет! Богов нет, больше нет. Здесь наше место.

– Ваше? Я думала, ты друг Римуша, а не этих людей. Я ошибалась?

Даже сквозь покров, заслонявший ее магические чувства, на нее дохнуло угрозой от молчавших жрецов. Но Исхфан не обиделся.

– Да-да, царица, друг! Друг Римуша, друг Бездомных! – он помолчал и тряхнул капюшоном: – Царица идти домой. Друзья Римуша провожать.

Двое Бессмертных тут же шагнули к ней. Иарра попятилась от таких «друзей».

– Не надо, я сама найду дорогу!

Исхфан снова затряс головой:

– Не бояться, царица! Друзья! Сама опасно, очень опасно! Идти домой, царица, к Римушу!

Иарра шарахнулась, но холодные руки Бессмертных схватили ее под локти. Ей ничего не оставалось, как подчиниться.

– Отпустите! – огрызнулась она и быстро зашагала по дорожке, вниз по склону холма.

Бессмертные молча пошли следом, отставая не больше, чем на шаг.

«Этих двух я убью, – сказала она своим прошлым личностям, – Затем невидимость и обратно…»

«Подожди, – оборвала ее Лада. – Оглядись вокруг».

Иарра послушалась – ей следовало сделать это много раньше, а не подниматься прямо в ловушку. Ее магическое зрение было ясным, напоенный человеческой кровью разум дышал Силой. Почти не напрягаясь, она оглядела далекую вершину холма и участок перед храмом, буквально кишащий Бессмертными и эссардскими жрецами – вместе с теми, кто отправил ее прочь, она насчитала по меньшей мере восьмерых. От них исходило ощущение Силы, не похожей на ее собственную, но именно Силы. Нечего было и думать спрятаться за невидимостью. Иарра спросила:

«Что они делают? Как будто ищут, но ведь подземелье… Что, Элетия?» – потому что та вдруг вскрикнула, тревожно и в то же время с облегчением:

«Я поняла, вспомнила! Они ищут не Имира!»

Иарра остановилась, и Бессмертные тут же попытались схватить ее за локти. Она вырвалась и зашагала дальше.

«Говори!»

«Этот храм – в мое время его не было. Здесь стоял дворец Имира».

«Знаю», – сказала Иарра, вспоминая свой сон, звезды над крышей дворца и обнаженного Имира рядом с ней.

«Когда Имир изгнал хладных демонов, он разрушил Врата в иные миры и поставил сверху свой дворец. На месте этих Врат. В камнях фундамента было заклятие, чтобы никто не мог их восстановить».

«Этого нет в легендах», – сказала Иарра.

«Но я помню. Непокорные этого не знали. Когда я умерла, – Элетия запнулась, – после моей смерти, наверно, они разрушили дворец и поставили этот храм, ради памяти и в назидание. Не знаю, зачем они сохранили подземелье. А Врата… кажется, они были на том самом месте, где ищут жрецы. Иарра, они ищут Врата!»

Иарра молчала, молчала и Лада. Обе обдумывали услышанное. Им заметно полегчало от мысли, что демоны заявились сюда не на поиски Имира, хотя опасность, что его обнаружат, никуда не делась. Он был так близко, беспомощный, заточенный в камне, а вокруг его древние враги – и Врата, ведущие прямиком в обиталище этих врагов. По коже пробежали ледяные шарики мурашек. Даже если опасность пока не грозит самому Имиру, Арш, без сомнения, в великой опасности.

«Как думаешь, – спросила Иарра Элетию, – они смогут их открыть?»

Ей ответила Лада – ответила за всех троих:

«Мы это скоро узнаем».