Текст книги "Лифтовичок"

Вверх по лестнице

⠀

Последние дни в ФПС творилось что-то невероятное – почти на всех этажах потоками лилась вода, затапливая все помещения и коридоры. Васнецова срочно вызвала специальные службы, но они никак не могли найти причину аварии. Стоило им починить протечку в одном месте, как тут же лопались трубы на другом этаже огромного здания.

– Надо избавляться от этого ножа, – ворчал Болтин, – а то утонем все.

– Спокойно, – улыбнулся Шорин. – Скоро мы усмирим этого духа водной стихии.

– Меня никто не остановит! – По коридорам здания ещё сильнее хлынула вода, а на одной из лестничных клеток появилось нечто огромного роста, напоминающее мощный фонтан. Оно бушевало, периодически выбрасывая мощные струи воды в разные стороны. – Я самый сильный!!!

– Ох матушки мои, батюшки, – на подоконнике тут же появился домовой, который почувствовал неладное, когда все три лифта без его ведома вдруг вышли из строя. – Это ты тут хулиганишь?

– Я Дух воды! – загремело нечто. – А ты кто такой?!

– Я хозяин этого дома! – гордо продудел Лифтовичок.

– Ты?! – громко захохотал Дух. – Такая маленькая козявка?! Это я тут хозяин!!! – загремел он. – Я всех уничтожу! И тебя, и ничтожных людишек, которые суетятся постоянно. Меня никто не остановит!!!

– Не остановит, говоришь? – домовой резко подпрыгнул и закружился в воздухе, превращаясь в большой песчаный вихрь. – Не люблю, когда моих друзей обижают, – сердито продудел он.

– Ну, давай, – засмеялся Дух, – посмотрим, кто сильнее.

Васнецова услышала непонятный шум в коридоре; она вышла из кабинета, не забыв закрыть дверь поплотнее, и осторожно пошла в направлении источника шума. На лестнице она заметила, что, вопреки всем законам физики, вода не стекает вниз, а поднимается наверх. И Галина стала осторожно подниматься по ступенькам.

На одном из лестничных пролётов она обнаружила молоденькую сотрудницу, которая стояла, сжавшись в комок и с ужасом глядя куда-то вперёд.

– Что случилось? – Галина приобняла девушку за плечи.

– Кажется, я схожу с ума, – тихо пролепетала та. – Я хотела спуститься на пару этажей ниже, может там туалет нормально работает. И вдруг на меня налетели два вихря.

– Ну, Дивов всегда быстро бегает, – пыталась пошутить Васнецова.

– Настоящие вихри. – Девушка испуганно посмотрела на неё. – Они чуть не сбили меня с ног. И ушли наверх, – еле слышно закончила она.

– Ничего, ничего, – погладила девушку по плечу полковник. – Мы все с ума сходим на этой работе. Ты иди вниз, только аккуратно. Там диван есть хороший. Ложись и поспи хотя бы пару часов. Если будут ругаться, скажи – приказ полковника. Иди, моя хорошая. – Сверху раздался грохот, и Галина, оставив девушку, поспешила дальше.

– Я пытался в щиток заглянуть, – оправдывался молодой сотрудник, держась за спину, – лифты же стоят. А меня как в спину волной ударит! Ещё и током шибануло. Ну я и… – Васнецова лишь махнула рукой и пошла дальше.

Несколько раз ей попадались сотрудники с переломанными конечностями, с электротравмами. И почти все говорили про какие-то два вихря. Галина только хмыкала, но при этом у неё нарастало чувство тревоги. Она подошла к подоконнику и чуть поскребла по нему пальцем, но ответа не услышала. Хотя, может быть, домового тоже напугал этот мощный потоп. Приглядевшись, Васнецова заметила на поручнях небольшие комочки белой глины и маленькие ручейки, которые стекали вниз, в то время как основной поток воды по-прежнему лился наверх.

Галина ускорила шаг; она и сама не понимала, что с ней происходит. Почему она так сильно переживает? Ведь никто же не поверит, что она просто привязалась к этому маленькому чуду. Такому шкодливому и немного беззащитному. А с другой стороны, мудрому и заботливому.

Когда Васнецова добралась до верхнего этажа, она прислушалась. С чердака доносились шум, треск и грохот, а когда Галина попыталась открыть дверь, та была заперта. Хотя полковник точно знала, что замка на двери нет. Кажется, и она тоже начинает сходить с ума; Галина потрогала свой лоб; и зачем она тащилась сюда, непонятно.

Изрядно потрёпанные и уже уставшие, две стихии – воды и песка – залетели на чердак и с шумом захлопнули за собой дверь.

– Теперь нам никто не помешает! – снова загремел Дух воды. – И никто тебе не поможет!

– Зато ты больше никого не тронешь! – продудел домовой.

– А тут уютненько. – Дух облетел помещение, затем огромный столб воды превратился в кулак и со свистом полетел в сторону соперника. Песчаный вихрь отлетел в противоположную сторону, и водяной кулак врезался в стену, рассыпавшись на сотни капель.

– Не ломай мебель, – сердито продудел домовой и вихрем закружился в сторону Духа, но чуть промахнулся и врезался в стену под громкий смех соперника.

Два вихря носились по чердачному помещению, круша всё на своём пути, пытаясь поймать друг друга, прижать к полу, зажать в «тиски». Они рычали, принимали формы различных предметов. Несколько раз чердак заливало водой, которая потом снова собиралась в мощный вихрь.

Наконец уже не песочной, а глиняной чаше удалось, словно пылесосу, втянуть в себя бо́льшую часть воды, продолжая при этом кружиться.

– Всё, всё, – захрипел Дух, – твоя взяла, отпусти. Я уйду, слово Духа.

Огромный фонтан воды превратился в маленький ручеёк и исчез с чердака. Глиняная чаша, продолжая кружиться, тоже стала уменьшаться, пока не превратилась в маленького лохматого старичка с длинным носом. Часть волос на голове у него была выдрана, один глаз заплыл – видимо, от неудачного удара о стену. Лифтовичок с трудом добрёл до своей крапивной перины и упал на неё, тяжело дыша.

Когда внезапно на чердаке наступила тишина, Васнецова испугалась. Она снова дёрнула ручку двери, и та внезапно открылась. Если пару часов назад чердак был завален старой мебелью, бумагами, то сейчас всё это превратилось в мусор и покрывало пол ровными слоями. В воздухе ещё летали мелкие обрывки бумаги и стояла пыль от древесины. Галина подбежала к Лифтовичку и села рядом с ним прямо на этот получившийся ковёр.

– И тебя наводнение достало. – Она погладила его по седым волосам, только сейчас услышав, как трезвонит её мобильный. – Да, Коля, – достала она трубку из кармана, так и оставшись сидеть рядом с домовым.

– Галь, ты где? – послышался чуть взволнованный голос. – Представляешь, этот нож вдруг упал у Шурика со стола и разломался. И вода моментально куда-то исчезла.

– Так вот оно что, – улыбнулась Галина, легонько сжав маленькие пальчики. – Коля, – быстро заговорила она в трубку, – пусть Саша аккуратно завернёт обломки ножа в какое-нибудь полотенце или платок и спрячет в самый дальний угол одного из холодильников в морге. А ты возьми в буфете кусок торта и поднимись на чердак. И Никиту попроси подойти.

– Понял, Галь, – хмыкнул майор. – Сделаем. – В трубке послышались гудки.

– Спасибо тебе, мой хороший, – спрятав телефон, Васнецова осторожно взяла домового на руки. – Сейчас мы тебя вылечим.

– О, какая красота! – Первым на чердаке появился Воронцов. – И уборку делать не надо. Это что же тут такое было?

– Битва тут была, Никит, – улыбнулась Галина, держа Лифтовичка на руках. – А вот и победитель.

– Ну-ка, – Воронцов тоже опустился на пол, – посмотрим. Ничего, это пройдёт, – рассмеялся он. – Шрамы украшают мужчину. А вот и лекарство. – Он указал на появившегося Шорина.

– Для кого лекарство? Держи, Галь, – протянул тот ей блюдечко с тортом и устроился рядом.

Трое взрослых, учёных людей с детским восторгом наблюдали, как домовой уплетает торт, иногда косясь в их сторону хитрым глазом.

Художник художника не обидит

Домовой не любил этажа, на котором располагалась большая гардеробная; он старался всегда делать так, чтобы лифт проскакивал мимо, – больно уж ему не нравились костюмы, в которых появлялись жильцы его дома около лифта, выходя из этой огромной комнаты. Это были бомжи, алкоголики, дворники, другие непонятные личности. Несколько раз появлялись и уголовники, которых вполне можно было принять за настоящих.

Одного из них, пожилого седого мужчину с разрисованным телом, домовой сначала испугался, но внимательно приглядевшись, узнал знакомый прищур Шорина.

– Это зачем это? – недовольно продудел Лифтовичок, с опаской разглядывая непонятные фигуры.

– Всё для работы, – кивнул майор. – По своей воле я не стал бы таким заниматься.

– И кто это тебя так? – Домовой осторожно провёл сухими пальцами по «живописи».

– Серёга, конечно, – ухмыльнулся Шорин. – Он у нас обожает такие штучки. И это самые невинные. Смотри, что он мне приготовил. – Майор достал листок с карандашным рисунком обнажённой женщины. – Говорил, на Васнецову похожа.

– Матушке бы это дюже не понравилось, – сердито проворчал Лифтовичок. – Поговорю я с ним.

– Ты Серёгу уж сильно не пугай, – улыбнулся Николай Иванович, погладив приятеля по вихрам. – У этого парня душа нежная, несмотря на его грозный внешний вид.

– Посмотрим-посмотрим, – задумчиво продудел домовой.

Черепов, который провёл достаточно бурные выходные, загрузился в лифт и прислонился к стене, закрыв глаза и пытаясь прийти в чувство.

– Серый, это ты Шорина разрисовал? – услышал он тихий вкрадчивый голос у себя над ухом.

– Ты кто?! – дёрнулся Черепов, треснувшись головой о кабинку; лифт остановился.

– Ох матушки, батюшки, – заохал сидящий у него на плече, – что ж вы пугливые-то такие все, а? Домовой я, Черепов! Лифтовичком меня кличут.

– А хвост у тебя где? – Сергей немного с опаской повернул голову, пытаясь разглядеть источник звука.

– Эх ты, – послышалось обиженное дудение, – такой большой, а в сказки не веришь. Я не белочка, Череп, а домовой. В зеркало посмотри, если не веришь.

Сергей осторожно взглянул на своё отражение и увидел, что на плече у него сидит нечто лохматое с длинным носом, болтая ногами и корча рожи.

– Я вроде столько не пил, – отмахнулся от зеркала Черепов. – Уйди!

– Держи, болезный, – протянул ему домовой кружку без ручки с приятно пахнущим напитком, – авось полегчает.

Сергей послушно сделал пару глотков и облегчённо вздохнул: в голове прояснилось да и ломота в теле куда-то делась. Он снова взглянул в зеркало: домовой уже не корчил рожи, а довольно улыбался.

– Это что такое вкусное? – поинтересовался Черепов, возвращая кружку, которая моментально растворилась в воздухе.

– Чай из одуванчиков, – деловито продудел Лифтовичок. – Помог ведь?

– И правда помог, – улыбнулся Сергей, беря домового в руки. – А что ты там про Иваныча спрашивал?

– Я говорю, разрисовал его зачем? – недовольно продудел домовой. – Некрасиво же.

– Так это всё временно, – кивнул Черепов. – Вот пройдёт пара дней, и увидишь: станет наш Иваныч снова чистенький, как и раньше.

– А мне нарисуешь? – хитро посмотрел на Сергея Лифтовичок.

– А тебе зачем? – удивился тот. – Ты же только что был против!

– Так пужать народ интереснее будет, – довольно продудел домовой. – Ну Серёжа, – обиженно надулся он.

– Послушай, – покачал головой Черепов, – это же не простые рисунки, не детские шалости. Каждый из них имеет своё значение, свою историю.

– Нарисуй. – Домовой больно дёрнул майора за ещё не собранные длинные волосы. – Нарисуй, нарисуй! – требовательно продудел он, дёрнув Черепова за волосы ещё пару раз.

– Ну ты ещё заплачь, как девчонка, – рассмеялся Сергей. – Ладно, снимай свою кольчугу. – Он поставил Лифтовичка на поручень. – Но, сам понимаешь, это будут не настоящие татушки. Ого! – присвистнул он, когда в его руках появились баночка с чернилами и кисточка.

Домовой снял кожаную клетчатую курточку, которой очень гордился, аккуратно сложил её и повесил Сергею на плечо, затем повернулся к художнику спиной. Черепов окунул кисточку в чернила и тут же понял, что она явно непростая, потому что едва он коснулся спины домового, как сами собой стали появляться купола, кресты, звёзды, какие-то надписи. По рукам завились драконы и змеи; возникли обнажённые женщины.

– Серый, а тебе нравится кто из девчат? – поинтересовался домовой, когда художник попросил его развернуться.

– Есть одна, – кивнул Черепов, – Мариной зовут, работает тут, в одном из технических отделов. Хорошая девчонка, но что я буду ей жизнь ломать, – он вздохнул, – с нашей собачьей работой.

– А ты ей нравишься? – улыбнулся Лифтовичок.

– Я всем нравлюсь, – снова вздохнул Сергей. – Но как только они узнаю́т, что я работаю и день и ночь, они тут же убегают.

– Дома у тебя нет, Серёженька, – ласково произнёс Лифтовичок, – одна работа.

– Это ты прав, – кивнул Сергей. – Но я не домашний, я не умею лежать на диване. Хотя уже так всё надоело! Бегаешь сутками, иногда только на пару часов приходишь поспать и пожрать. Никто не ждёт, не встречает. Может, я поэтому и… расслабляюсь. – Он грустно усмехнулся. – Всё, можешь одеваться.

Баночка с чернилами и кисточка исчезли; Лифтовичок покрутился перед зеркалом, довольно поцокал языком и надел свою любимую курточку.

– Слушай, Серёг, – внимательно посмотрел он на Черепова, – а хочешь, я нарисую твоё будущее?

– Да знаю я его! – отмахнулся тот. – Похоронят под каким-нибудь кустом, если только соберут по частям, – поморщился он.

– Глупости ты говоришь, – покачал головой домовой. – Нельзя жить с таким настроем.

– А ты другое предлагаешь? – недоверчиво хмыкнул Сергей. – Ну, давай. – Он вытащил футболку из брюк. – Чем не холст! – похлопал он себя по толстому животу. – Рисуй!

– Только не подглядывай, – попросил Лифтовичок, вручая Черепову баночку с водой и кисточкой и коробку с красками.

– Лады, – кивнул Сергей. – А кроме нас с Иванычем с тобой кто ещё общается? – Он улыбался, чувствуя, как кисточка приятно щекочет живот, и слыша тихое бормотание Лифтовичка.

– Не скажу, – хитро продудел домовой. – Готово. – Он подмигнул Черепову.

Тот взглянул на себя в зеркало и обнаружил настоящую картину. Луна за окном, включённый торшер, мягкое кресло с уютно свернувшейся в клубочек кошкой, рядом детская кроватка с малышом. И стоящие у окна мужчина и женщина.

– Знаешь, – задумчиво произнёс Сергей, – а ты прав. Сделаю Маринке предложение, приведу её хозяйкой в дом, а работать буду реже, чтобы форму не терять только. Спасибо, дружище. – Он протянул огромный сжатый кулак, и об него тут же стукнулся маленький суховатый кулачок.

– А покажи мне свою Маринку, – попросил Лифтовичок. – Ну чтобы я не напугал её ненароком.

– Это можно. – Сергей достал телефон и вывел фото симпатичной миниатюрной брюнетки с короткими волосами. – Хорошенькая?

– Хороша! – кивнул домовой. – Замётано!

– О! Меня уже ищут. – Черепов засуетился, услышав телефонный звонок и увидев на дисплее фото Васнецовой. – Пора мне.

– Иди, Серёг, – кивнул домовой. – А если вдруг станет худо, просто подойди к зеркалу.

Новый год

Домовой очень любил зиму, особенно когда она была снежной. Тогда на крыше образовывались большие сугробы, в которых можно было покувыркаться, и можно было покидать снежки в стоящие около здания машины. Но последние два года снега практически нет, на крыше образуется ледяная корка, на которой домовому приходится вытворять такие пируэты, которые не снились и самым лучшим фигуристам мира.

А ещё домовой любил предновогоднюю суету, когда идёт украшение дома и можно побегать по гирляндам, погонять мандарины по чердаку, пошуршать мишурой.

Если офисный этаж украшался примерно за неделю до праздника, то во всём остальном здании подготовка к Новому году начиналась чуть ли не в первых числах декабря. Начальство не обращало на это внимания, Васнецовой важнее было сдать все незаконченные дела и отчёты. Все суетились, бегали между этажами; пахло конфетами и мандаринами. На окна наклеивали снежинки и звёздочки, развешивали гирлянды и серпантин. На одном из этажей рядом с лифтами поставили небольшую искусственную ёлочку, украсив её лишь мишурой.

И разговоры велись тоже больше о празднике, чем о работе.

– Ириш, – две девочки-лаборантки встретились на лестничной клетке, в руках у одной был поднос с конфетами и орехами, у другой – ваза с фруктами, – у нас там химия сплошная, я у вас сладости оставлю пока. – Она поставила поднос на подоконник.

– Ух ты! – восхитилась её подруга. – Ленусь, а можно я парочку повешу в качестве игрушек? Порадую нашего домового.

– Ой, Ирка! – рассмеялась Елена. – Ты ещё для инопланетян подарки оставь!!! Ну уморила!!!

Внезапно перед девушками возникло нечто лохматое, похожее на огромного кенгуру, только с ушами и хоботом, как у слона. Оно схватило с подоконника поднос, высыпало его содержимое в свою сумку, туда же засыпало и фрукты, отобранные у Лены, и ускакало наверх.

– Мама! – Девушки испуганно переглянулись и с визгом бросились в сторону туалета.

Лохматое чудовище проскакало пару этажей, выгрузило свою добычу на подоконник и превратилось в маленького домового.

– Ой, смотри! – Следующим вечером на этот развал обратила внимание подружка одного из сотрудников, которую он привёл специально перед праздниками знакомиться с коллегами. – Это кто у вас такой обжора? – весело рассмеялась она.

– Надо бы убрать, – покачал головой молодой человек. – Видимо, кто-то не донёс до машины. – Он весело рассмеялся.

– Подожди, – развеселилась девушка, а затем начала выкладывать из конфет фигурку Деда Мороза в полный рост. Орехи пошли на лицо и мешок с подарками.

Посмотрев на «народное творчество», молодой человек скрылся в коридоре, а затем вернулся с бутылкой шампанского и парой блюд. Конфетно-ореховую инсталляцию завершили посох из фруктов и сани в виде селёдочницы с шампанским.

– Прикольно, – хихикнула девушка. – Новый год к нам мчится… скоро будет ёлка, – весело запела она, вызывая лифт.

Тридцатого декабря в ФПС проходили новогодние корпоративы, было шумно и весело. Почти на каждом этаже гремела музыка, летал серпантин, громыхали хлопушки. Удивительно, но в такой кутерьме на конфетно-орехового Деда Мороза никто не обращал внимания – видимо, и без него было достаточно еды и закуски. Про домового в этот день никто не разу не вспомнил, поэтому он спокойно занимался ревизией своих запасов. Кое-что летело на крышу, чтобы потом оказаться на тротуаре или на припаркованных не в том месте машинах, другое летело в котелок на переработку, а остальное убиралось на хранение, для угощения дорогих гостей.

Тридцать первого декабря здание опустело, в нём не осталось ни одного человека. Даже охрана разошлась по домам, доверив ответственность за здание электронике.

Домовой проснулся утром в тишине, сладко потянулся и отправился исследовать свои владения.

– Вот фулюганьё, – недовольно ворчал он, заметив на одном из подоконников брошенные окурки, не догоревшие до конца спички, бенгальские огни. – Ох я им устрою!

Он взял одну из спичек, отломил серную головку и изобразил на наклеенной на стекле снежинке череп с костями, а мусор просто выбросил в окно, оставив форточку открытой.

И уносят меня три железных коня,

И на них я лечу прямо в Новый год.

Распевая песни, домовой обследовал все этажи, пока не обнаружил ёлочку и сладкого Деда Мороза на подоконнике. Он тут же сгрёб все конфеты и орехи в кучу и принялся за трапезу, шурша фантиками и раскалывая орехи прямо в кулаке. Затем он решил искупаться в селёдочнице, но форма сытого колобка позволила только чуть намочить ноги.

А я беременна, но это временно.

А это временно, что я беременна, —

развалившись на подоконнике среди фантиков и битой скорлупы, сыто икая, громко пел Лифтовичок.

– Ох, – наконец вздохнул он, – что-то не то.

Всё для меня – конфеты, апельсины,

Для меня – орехи, мандарины,

Для меня – шампанское и шокола-а-ад.

У-у-у-у-у!!!

По зданию пронёсся такой громкий и протяжный вой, что сработала охранная сигнализация. Домовой кубарем скатился с подоконника, по пути свалив ёлку и запутавшись в мишуре и серебряном дождике. Получившийся кокон не дал Лифтовичку возможности телепортироваться к себе на чердак, поэтому домовой просто… заснул прямо под ёлкой.

Шорину пришлось прервать подготовку к встрече Нового года, так как его срочно вызвали в ФПС – там сработала охранная сигнализация. Когда он подъехал, около здания уже находился отряд спецназа и стоял огромный джип, рядом с которым нервно расхаживал Черепов, с кем-то ругаясь по телефону.

– Что, – стукнул по подставленному кулаку Николай, – личную жизнь обломали?

– Да какая она жизнь, с этой работой? – отмахнулся Сергей. – Пошли посмотрим, что там такое.

Здание пришлось обследовать долго, но везде было тихо и спокойно. Лишь на одной из лестничных клеток валялась ёлка и на подоконнике была куча мусора. Шорин знаком показал напарнику, чтобы тот поднялся на пару этажей наверх, а сам присел на корточки. Заглянув под ёлку, он ухмыльнулся и покачал головой.

– Отбой, мужики, – поднялся он. – Спасибо, дальше мы сами. Серёга, иди сюда!

– Иваныч, какой отбой! – послышался зычный голос сверху. – Тут форточка открыта!

– Иди сюда, говорю, – рассмеялся Шорин, доставая из-под ёлки нарушителя порядка.

– О, мужики! – обрадовался Лифтовичок, открывая один глаз. – А чё это вы тут делаете?

– Тебя пришли поздравить, чудо ты гороховое, – проворчал Черепов. – И что теперь делать? Домой уже нет смысла возвращаться, там всё равно никого. – Он поставил ёлку на место.

– Серёга, а это идея! – Шорин распутал домового, посадил его на подоконник. – Мы тут будем праздновать. Давай тащи из холодильника всё, что там осталось.

Сам он нашёл у коллег с этажа плед, расстелил его на полу и стал расставлять одноразовую посуду, позаимствовав её опять же у коллег. Домовому же Шорин принёс целый пакет молока.

– Маленькой ёлочке холодно зимой, – тихо напевал Сергей, расставляя принесённые тарелки с салатами, нарезками, фруктами, заливным.

Домовой прокрутился два раза, хлопнул в ладоши, и вместо невысокой синтетической ёлочки на лестничной площадке появилась живая двухметровая красавица, украшенная игрушками, шарами и разноцветными гирляндами. Макушку украшала огромная золотая звезда.

– А пахнет как вкусно! – Черепов подошёл ближе. – Лесом, природой. Ой, смотри, Коль, мой любимый мотоцикл! – Он снял с пушистой ветки одну игрушку. – У меня в детстве был такой.

– А это наш с сестрой снеговичок, – довольно хмыкнул Шорин, заметив смешную ватную игрушку без глаза и с отгрызенным носом. – Юлька решила, что морковка настоящая, и откусила, – рассмеялся он. – Рёву было!!!

Мужчины забыли о еде и выпивке, рассматривая игрушки и вспоминая различные истории. Они то смеялись, шутливо толкая друг друга, а то вдруг грустили, иногда даже пуская слезу.

– А это от меня, – протянул два небольших стеклянных шара домовой, – чтобы следующий Новый год вы встретили уже дома, со своими семьями. Это тебе, Серёженька. – На украшенном мелким стеклом шаре были нарисованы две маленькие туфельки – розовая и голубая. Черепов покрутил шар в руках и повесил его на ёлку.

На подарке Шорину была изображена женщина с крыльями – то ли птица, то ли ангел.

– Любишь ты загадки, Лифтовичок, – усмехнулся майор.

– Вот за него и выпьем, – вспомнил наконец о шампанском Сергей. – Чтобы ты в следующем году хулиганил не так сильно, не пугал больше нашу электронику, – рассмеялся он.

После двух или трёх рюмок-стаканчиков друзья-майоры крепко заснули, прислонившись к тёплой батарее. Черепову снилась орава ребятишек разных возрастов. Они носились по дворам, играли в войнушку и прятки. Потом он посадил всех их в мотоциклетную коляску и с грохотом и визгом возил их по городу до самого утра. И был при этом абсолютно счастлив. Шорин же не понял намёка домового, поэтому ему ничего не снилось. Он просто спал, периодически вздрагивая от внешних шумов.

Когда майоры проснулись, то не сразу сообразили, почему сидят на полу рядом с огромной живой ёлкой, мигающей разноцветными огнями. Вокруг был порядок, а в руках каждый из мужчин держал огромный пакет с подарками. Николай заглянул в свой и обнаружил в нём несколько банок с вареньями, соленьями, засушенные травы, а ещё маленький стеклянный шарик. На нём помимо изображения женщины с крыльями появилась и надпись: «Ника».