Текст книги "Любовь Полищук"

Судьбоносные решения

После выхода в свет кинофильма «Двенадцать стульев», на Любу буквально посыпались предложения в кино на роли роковых красавиц. Благодаря этому фильму, она исполнит в кино более сорока ролей – в фильмах «Золотая мина» (1977), «Семья Зацепиных» (1977), «31 июня» (1978), «Дуэнья» (1978), «Вавилон XX» (1979), «Приключения принца Флоризеля» (1979), «Только в мюзик-холле» (1980), «Эзоп» (1982), «Кража» (1982) и многих других.

Люба никогда и никому не признается в том, что на самом деле, ее первое появление в кадре состоялось несколькими годами раньше. Она снялась в маленьком эпизоде в последнем фильме с великой Любовью Орловой. Но по просьбе самой Орловой, фильм «Скворец и лира» никогда не выходил на экраны. Люба не попала даже в титры.

Талант Любы не заметить было просто невозможно: невероятно красивая и роковая, неунывающая и интригующая, отчаянная и азартная. Она запоминалась сразу, какую бы роль не исполняла, сразу и навсегда. Все было ей подвластно – и мюзикл, и высокая трагедия. В Голливуде биографию кинозвезды Любови Полищук экранизировали бы сразу, так как ее судьба имеет классический для успешной картины сюжет: смешная деревенская девчонка становится популярной звездой.

За ролями в актерский отдел «Мосфильма» Люба никогда не ходила, режиссеры сразу поняли, что камера ее любит. Но долгое время молодая актриса испытывала страх на съемочной площадке и боялась, что забудет текст. Однажды на съемках фильма «Золотая мина», Люба приехала на площадку, и вдруг выяснилось, что режиссер заказывал ассистентке кареглазую блондинку, а ему привезли шатенку с серыми глазами, к тому же из мюзик-холла. А тут еще и партнер – знаменитый Олег Даль и съемка самой психологически сложной сцены во всем фильме. Олег Даль моментально понял состояние Любы, подошел к ней, взял ее за руку, снял очки и очень пристально посмотрел актрисе прямо в глаза, как будто бы переливая в нее свою собственную уверенность. Люба тогда моментально успокоилась. Затем, через год, на съемках фильма «Приключения принца Флоризеля», Олег Даль уже сам лично выбрал себе в партнерши его любимую актрису – Любовь Полищук.

Олег Даль стал любимым партнером Любы по киносъемке. Для нее это была настоящая школа партнерства. Он обладал абсолютным слухом, удивительным образом реагируя даже не на жест – на движение ресниц, вздох. Каждая интонация в его реплике возникала не сама по себе, а из интонации партнера. А главное? Умение поддержать, ободрить, сказать какую-нибудь ерунду, дотронуться до руки, тем самым освобождая тебя от зажатости, защищая от равнодушной суеты съемочной площадки. Там порой так невыносимо трудно сосредоточиться.

– Подворуй! – очень часто говорят на съемках.

Это значит, что надо смотреть поверх головы партнера. Куда-то в стенку, и тогда перед камерой глаз сверкнет. Это ей – стенке – ты обязан объясняться в любви, ее обвинять в предательстве, у нее искать сочувствия. Глаз сверкнет, но исчезнет нечто нематериальное, связывающее партнеров. Исчезнет воздух. Люба не любила – стенке.

Но не только кино доставляло удовольствие молодой актрисе. Люба очень любила и театр. Возможно, именно поэтому судьба снова решила вмешаться в ее жизнь и устроила ей случайную роковую встречу с основателем Театра миниатюр – Михаилом Левитиным.

Люба сидела за столиком ресторана в старом Доме актера на Тверской. Весело проводя время в компании друзей, Люба внезапно как будто почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд. Она внимательно окинула взором присутствующих в ресторане людей, но не пересеклась взглядом ни с одним человеком. И тут ее внимание привлек лысый, с блестящими стеклами очков, сидящий за столиком напротив мужчина. Ей показалось, что именно он сверлил ее пронизывающим взглядом. Чтобы это проверить, она решила проделать с ним свой излюбленный фокус. Сначала Люба повернула голову в сторону. Мужчина, подумав, что Люба увидела там что-то интересное, повернулся туда же. Тут-то Люба и поняла, что она была права. Ей представилась возможность разглядеть этого пялящегося на нее человека. Не приметив в нем ничего необычного, она решила отомстить ему за его поведение у гардероба. Там, надевая свой плащ, она как будто бы случайно зацепила мужчину его краем. И зацепила так, что у мужчины на том месте навсегда образовался рубец.

Но в тот вечер ничего не произошло. Они не познакомились. А познакомились они позже.

Люба продолжала давать выступления в составе трупп «Мюзик-холла». В тот день она должна была выступать в Театре Советской Армии. Люба, вместе с другими длинноногими девочками в колготках, вошла в здание Театра. Люба шла впереди, в белых рейтузах и гусарском кивере. На сцене она дирижировала всей компанией. Пространство ей подчинялось абсолютно, эта гигантская сцена, на которую когда-то выезжали танки. Она редко кому из режиссеров подчинялась, а ей – подчинялась.

Люба, как всегда, с удовольствием играла на сцене свою роль. Но она и подумать не могла, что именно сейчас за ней с верхнего яруса наблюдает тот самый лысый, с блестящими стеклами очков, мужчина. И о том, что в этот момент этого мужчину она покорила, Люба тоже не знала. А Левитин был совершенно покорен ею. И это несмотря на то, что с той высоты, на которой он сидел, все девочки казались ему бактериями. Крошечными бактериями. Но Люба была самой большой бактерией.

После спектакля Михаил подошел к Любе и предложил ей перейти в труппу Московского театра миниатюр. Люба согласилась, не раздумывая. Театр был ее жизнью, ее душой. Позже Театр миниатюр будет известен как театр «Эрмитаж».

Начав работу в театре, Люба очень испугалась собственного профессионализма. Ее испугало отсутствие школы, и, по совету Михаила, она, уже будучи артисткой столичного театра, поступила на актерский факультет ГИТИСа. Предстояли репетиции спектакля по ранним рассказам Чехова, и Люба ужасно волновалась. Но ей был родственным волшебный мир игры, творимый Левитиным, бросавшим на холст сцены эксцентрику и психологическую драму, оперетту и публицистику. Любе нравилось менять лица. В «Чехонте в Эрмитаже» она выходила на сцену то модисткой, то актрисой, то кокоткой. А сквозь эти пестрые женские характеры и маски она нанизывала общую тему: попытку прорваться из круга одиночества, сквозь громаду неурядиц и невезения к простому человеческому счастью.

Работа в театре с Михаилом Левитиным не была для Любы легкой. Она пришла в его театр засыхающим растением. Побеги были черные, сухие. Левитин разрубал на репетициях на пятьсот кусочков, и все они кровоточили, шевелились, срастались. Он орал:

– Как ты вульгарна! А здесь ты – безыдейна! Силы бы тебе поменьше! Ну откуда в тебе столько ярости?

Он был как мультик – тридцать два движения в секунду. Люба плакала. А к слезам Михаил был брезглив. И постепенно Люба стала оживать. Никто не мог понять идею театра Левитина. Люба как собака – нюхом понимала.

В Московском театре миниатюр по-настоящему раскрылся драматический актерский талант Любы. Здесь она играла сразу несколько ролей в спектакле Левитина «Хармс! Чармс! Шардам!», который стал настоящим событием театральной Москвы. На сцене театра миниатюр Люба выступала семь лет, играя роли в самых популярных спектаклях: «Чехонте в Эрмитаже», «Здравствуйте, Ги де Мопассан», «Хроника широко объявленной смерти», «Принцип Питера».

Люба часто вспоминала о своей работе на эстраде, еще задолго до Театра миниатюр. Это были монологи разнохарактерных женщин. Любе уже тогда хотелось играть разные роли – лирические, трагические, комические. Это было возможно только в театре. И так случилось, что когда Любе вручили премию Всероссийского конкурса артистов эстрады, режиссер Михаил Левитин пригласил ее на главную роль в Театре миниатюр. «Чехонте в «Эрмитаже» стал первым Любиным спектаклем, безумно сложным, которого она боялась потом на протяжении всей своей жизни.

Люба была счастлива. Ее карьера интенсивно стремилась вверх. Она работала в театре, который обожала. Бесконечные предложения ролей в кино не давали ей покоя. Учеба в Гиттисе, хоть и заочная, тоже отнимала немало времени. Люба разрывалась. А дома ее по-прежнему ждал маленький Леша. И хотя ей удалось скопить немного денег и купить для них небольшую квартирку, она не могла смириться с постоянным одиночеством сына. Люба понимала, что она не может везде и всюду таскать за собой ребенка и собаку. Это было невозможно физически. И тяжело это было как для Любы, так и для мальчика. Но отказаться от успешной карьеры ради сына она тоже не могла. Потому что ей нужно было зарабатывать деньги, чтобы обеспечить себе и сыну хорошую жизнь.

Мужчины рядом с Любой не было. Точнее, мужчины были. Было много мужчин. Но не было среди них того, кому она могла отдать свое сердце, доверить своего сына и себя. Да и не многим из них это было нужно. Любин «довесок» – маленький Леша – отпугивал от Любы большинство мужчин, с которыми она пыталась построить отношения. Иными словами, поддержать Любу и помочь ей финансово было некому.

И Люба стояла на пороге принятия самого тяжелого решения в ее жизни. Решения, которое она никогда не сможет себе простить. Решения, которое никогда не сможет простить ей ее сын. Решение отдать Лешу в интернат. Другого выхода Люба не видела.

– Лешенька, не плачь, это все временно. Вот как только все устроится, как только наладится, я тебя сразу же заберу! И будем жить с тобой вместе очень счастливо. И собачку снова заведем… – успокаивала плачущего сына Люба.

Но Леша ревел навзрыд. Он не хотел в интернат. Даже на время. И собаку свою, своего друга, он тоже отдавать никому не хотел. Но выбора у него не было. Проворочавшись всю ночь, наутро Люба взяла Лешу и отвезла его в столичный интернат. Позже она будет стараться часто навещать сына. Но плотный гастрольный график будет этому очень мешать. А забрать сына насовсем у нее получится очень и очень нескоро.

Взлеты и падения

Коктебель. Студенческая группа решила организовать пикник на вершине горы Карадаг. Люба карабкается наверх по узенькой тропке, нависшей над обрывом. Вдруг начинается сильный шторм, поднимается ветер, высокие волны буквально захлестывают тропку, по которой шла Люба, сбивая с ног. Люба растерялась, с перепуга заторопилась и сорвалась со скалы в море. Конечно, сильно расшиблась. Кое-как ее доводят до поселковой поликлиники, где Любе оказывают медицинскую помощь. Люба выходит из поликлиники, и ее взор останавливается на стоящем по соседству домике, буквально утопающем в цветущем саду. Его красота мистически и загадочно манит Любу к себе. Люба приближается к дому… и просыпается.

Этот сон Люба видела очень часто. И он не был беспочвенным и необъяснимым. Эта история случилась с ней в жизни, во время одной из студенческих поездок. История была неприятная, но все обошлось. Поэтому Люба совершенно не могла понять, почему ее до сих пор беспокоят эти сны. И этот дом. Зачем она к нему идет? Что она хочет в нем найти? И существует ли он вообще в реальности? У Любы даже проскакивала мысль снова посетить это место. И если бы в ее жизни было время на что-то, кроме работы – она бы непременно так и поступила. Отправилась бы к этому месту и выяснила для себя, есть ли там этот домик и что в нем такого особенного. Но времени у Любы не было. И поэтому ей было абсолютно не до суеверий и странных снов.

Одновременно с напряженной работой в театре, Люба в 1985 году заочно заканчивает актерский факультет Государственного института театрального искусства (ГИТИС) имени А. В. Луначарского. Совершенно ее стихией оказалась «Соломенная шляпка». Настоящий канкан, пенящееся радостью зрелище. Как гостеприимная парижанка, она распахивала перед зрителями красоту Елисейских Полей, Лувра, Площади Конкорд, превращалась в светскую львицу баронессу де Шампиньи, вздыхающую по знаменитостям, в танцовщицу «Мулен Руж» и даже в караульного опереточного солдата. Любу всегда притягивали полярные характеры и типы. В обозрении «Примеры из жизни» она играла немолодую, затюканную жизнью женщину. В течение десятилетий эта женщина безуспешно обивает пороги горисполкома, прося выселить ее из дома, под которым с войны лежит неразорвавшаяся бомба. Здесь Любе надо было выключить все крайние регистры, микшировать все краски. И поймать верную интонацию, жест. Вскоре после этой роли, Люба встретила в электричке очень интересного персонажа. На сидении сидела женщина. Она держала очень большую авоську на руках и смотрела как-то тускло, в никуда. Подъезжая к Москве, чуть встрепенулась. Достала из сумочки помаду и без зеркальца стала кружить ею по губам.

Люба продолжала играть в Театре миниатюр. А вот в кино начались проблемы. И хотя Люба не очень любила себя как киноактрису, дефицит хороших ролей в кино огорчал ее. Ей предлагали только какие-то эпизодические роли или те роли, которые она совсем не хотела играть. А вскоре дело стало еще хуже. Ее, молодую, красивую, талантливую двадцатишестилетнюю актрису, отлучили от кино. И это изгнание растянется на долгие семь лет. Затем Люба вернется на большой экран. Но сейчас она об этом не знала. И эта ситуация больно и глубоко ранила ее душу.

Характер у Любы был достаточно скверный, и она об этом знала. Еще с самого детства ее бушующий темперамент не давал покоя ни ей, ни ее родителям. Но она никогда не могла подумать, что именно он, ее темперамент, сыграет с ней такую злую шутку. Немногие любили работать с Любой. Одного из режиссеров даже в дрожь бросало от одной ее фамилии – Полищук. Он краснел до кончика носа и буквально взрывался:

– Не смейте мне даже кинопробу показывать! Не хочу это видеть! У Полищук несоветское лицо! Забудьте про Полищук! Найдите мне нормальную актрису! – исходил пеной он.

И видимо, такая репутация не прибавляла Любе авторитета. Режиссеры сторонились ее. Последним случаем стал ее взрыв, когда ей не удалось получить роль. Тогда у Любы была замечательная проба, ей пообещали одну из главных ролей в фильме. Вдруг, за три дня до начала съемок, выясняется, что режиссер отдал эту роль кому-то из своих дам. А Любе – проходной эпизод. Люба не пришла на съемку принципиально. Ее вызвали в актерский отдел. Начальник так гневно смотрел на Любу, что, глядя на него, она понимала – он ее не поддержит и не поймет. Просто не поймет. Потому что Люба не собиралась ни заискивать с ним, ни трепетать перед ним. Подумать только! Ее осчастливили, дали такую возможность – сняться на «Мосфильме». А она не просто отказалась, она не явилась на съемку.

– Что Вы себе позволяете?! Что Вы из себя народную артистку строите? – не унимался начальник. – Я имею право запретить Вам сниматься не только на «Мосфильме», а вообще на всех студиях Советского Союза в течение семи лет!

Конечно, у Любы все внутри застыло. Она вообще не могла понять, почему, когда люди разговаривают с тем, от кого хоть в малейшей степени зависят, у них в глазах сразу появляется какое-то рабское выражение? Даже перед гаишником. Ну, остановил он тебя, что же сразу трястись? Особенно ее это возмущало в мужчинах. Но сама она такой не была.

– Жила без кино до двадцати шести лет и дальше проживу! – бросила в ответ она. А на душе – кошки скребут. Позже она будет рассказывать своим друзьям о том, что совершенно не осознавала, что говорит, и даже не знает, как у нее это получилось.

В кино Люба все равно продолжала сниматься, но из-за разногласий с руководством у нее были лишь небольшие эпизодические роли. Естественно, такое состояние дел обижало молодую актрису, но она не отчаивалась и продолжала пробовать. Кроме того, Люба по-прежнему имела множество блестящих ролей в театре, которыми она могла гордиться и гордилась.

К слову, Люба всегда любила театр и восхищалась им. Ее всегда удивляло, как актер, который сломал ногу и еле передвигается в жизни, на сцене вдруг начинает танцевать… Это такая профессия. На время спектакля актер всегда здоров. Сама Люба не сможет выйти на сцену только два раза в жизни. Первый раз ей помешает гипертонический криз. От болей в спине из-за очень серьезной травмы позвоночника ей дадут лекарство, от которого у нее рванет вверх давление. Но в театр Люба все равно приедет. Хотя потом не сможет даже вспомнить, как садилась за руль. Это должен был быть спектакль Трушкина «Там же, тогда же» с Костей Райкиным. Любе даже удастся накрасить один глаз, а потом она упадет в обморок. Вскоре приедет скорая, ей сделают инъекцию чего-то для понижения давления, и тогда у нее… отнимется язык. И изрекать она сможет только что-то совершенно нечленораздельное: «м-м-бяу-э». А зрители будут ждать ее еще целый час. Но Любу увезут в больницу. И спектакль «Искушение». За три недели до выпуска Люба попадет в жуткую аварию. Видимо, так глубоко войдет в образ – там ведь все тоже начинается с дорожного происшествия. Премьеру ей придется играть в «ошейнике» – в аварии она получит жуткое смещение позвонков, сотрясение мозга. Люба не сможет навести резкость, не сможет понять, где стоит партнер. После этого случая пройдет еще целых полгода, прежде чем она снова сможет играть.

Премьера пьесы Михаила Булгакова «Зойкина квартира» в левитинском «Эрмитаже» стала Любиным бенефисом. Перед зрителем предстала печальная сатира-пророчество времени нэповского угара: женщина пускается на все, чтобы спасти любимого мужчину, вывезя его туда, где возможна нормальная жизнь, то есть в Париж. Надо найти деньги, и она занимается бизнесом – создает модное ателье, плавно переходящее в притон и место «культурного разврата» для руководящих партийных товарищей. Люба играла булгаковскую Маргариту в отсутствие Мастера. Воланд тоже пока не появился, и она прикидывается чертовкой, чтобы вырваться из советского ада. К сожалению, сильно гадят китайцы с их жадностью к деньгам, продажей опиума и буддизмом. Гадят домоуправы, агенты уголовного розыска, знакомые проходимцы и партфункционеры, склонные к разврату. Мечта о заграничном рае определяет все поступки героев «Зойкиной квартиры», но из ада обыденности не убежишь. Безнадежно.

Самое главное знакомство в жизни

Люба снова проснулась от уже ставшего привычным для нее сна. Она снова падала с обрыва, снова выходила из поликлиники, снова шла к прекрасному дому… Любе было интересно, придет ли она когда-нибудь к этому дому? Откроет ли его дверь? Войдет ли внутрь? Покажет ли ей сон, что таится в этом доме, что он скрывает?

Но сильно долго она об этом не думала. Она быстро собиралась и бежала в театр. По пути к театру Люба размышляла. Недавно с ней начали происходить какие-то странные вещи. Все ее друзья как будто сговорились и начали ей нашептывать о каком-то замечательном, по их словам, таинственном мужчине, который хотел с ней познакомиться. Люба не могла понять, что такого особенного в этом неизвестном ей мужчине. И почему о нем говорят ее друзья, а не он сам? Почему он сам не ищет повода с ней познакомиться. Такого с ней раньше не случалось. И, возможно, именно поэтому Люба уже заочно заинтересовалась этим загадочным незнакомцем.

Она вспоминала настырные звонки Геннадия Хазанова и Марка Розовского, которые нараспев перечисляли ей достоинства замечательного художника и настаивали на ее знакомстве с ним. Все это очень забавляло Любу. И она была уже практически готова согласиться на встречу, но ее останавливал спортивный интерес. Ей было интересно, чем еще был способен ее удивить этот необычный человек.

Возвращаясь из театра, Люба чувствовала невероятную усталость. Придя домой, она набрала номер своей массажистки и назначила встречу. Люба любила снимать стресс после съемок при помощи массажа. Кроме того, после многочисленных падений мимо мата на злосчастных съемках кинофильма «Двенадцать стульев», Любу все чаще и чаще начинала беспокоить спина.

Люба лежала на кушетке и получала неземное удовольствие. Расслабление потихоньку полностью овладевало ее телом. Массажистка щебетала ей какую-то ненавязчивую нелепицу. Люба была в хороших отношениях с ней, но подругами назвать их было нельзя. И вдруг массажистка плавно подводит тему к живописи и произведениям искусства:

– Кстати, Вы знаете, Любовь Григорьевна, я знакома с одним просто замечательным талантливым художником, который неоднократно говорил о своей симпатии к Вам. Быть может, Вы окажете ему радость и познакомитесь с ним? – весело закончила массажистка.

Люба лишилась дара речи. Она уже смирилась с тем, что все ее богемные друзья наперебой расхваливают какого-то художника, но массажистка? Ее собственная массажистка? Люба была шокирована. Как этому мужчине удалось узнать, к какой массажистке она ходит? Связаться с ней? Это было похоже на безумие. Что еще он мог о ней знать? Любопытство взяло над Любой верх, и она согласилась на встречу.

После окончания очередного спектакля таинственный незнакомец, которым был известный художник Сергей Цигаль, пригласил Любу в ресторан. Но сначала он прокатил Любу на своем «жигуленке» по заледеневшим улицам так, что ее холодный пот прошиб. Их занесло, машина с диким визгом закрутилась, они такого штопора дали вокруг себя… А проделал он все это специально для того, чтобы посмотреть на Любину реакцию. Любая другая девушка выскочила бы из машины и сбежала от него куда подальше. Но Любе «экстрим» понравился, и именно тогда они оба поняли, что нашли друг друга.

В свое время, имея диплом биолога и хорошую работу, Сергей, вопреки логике, бросил все и поступил в Строгановское училище. Родители его были художниками, а бабушка, Мариэтта Шагинян, – писательницей. Сам Сергей стал художником-анималистом. Он рисовал животных.

Люба начала выпытывать у Сергея, откуда он ее узнал и почему так сильно хотел с ней познакомиться. Да еще и таким необычным способом. И он поведал ей увлекательную историю. Оказывается, однажды он со своими родителями пришел в кинотеатр. И в тот момент, когда на экране появилась Люба, он и его отец одновременно выкрикнули:

– Какая красивая баба!

А затем, чуть позже, Сергей увидел Любу на спектакле в театре «Эрмитаж». Он пришел на спектакль «Хармс! Чармс! Шардам!», в котором Люба исполняла несколько ролей. И в тот момент, когда Люба вышла на сцену, он точно для себя решил: «Эта женщина должна быть моей!». В тот день он приступил к «операции по захвату» сердца Любы – начал разыскивать их общих знакомых и просить их об одолжении.

– Я же понимал, что такая роскошная женщина, как ты, и не разглядит меня, обычного, в толпе своих поклонников, – говорил он Любе.

И он был прав. Его особый подход сработал. Любино внимание было полностью завоевано. Два этих разных человека с совершенно разными судьбами – девочка из омского барака и мальчик из элитной московской семьи – оказались очень похожими, буквально созданными друг для друга.

Сергей стал ее героем, потому что он стоически выносил ее скверный характер. Люба всегда была безобразно вспыльчива. Если бы не его терпение и чувство юмора, они бы разошлись сразу же. К тому же, Сергей был великолепным рассказчиком и очень нескучным человеком, что очень ценила в мужчинах Люба. Это ведь просто ужас – сколько вокруг скучных мужчин!

Люба искренне восхищалась Сергеем. Когда их, наконец, представили друг другу, она уже была о нем самого лучшего мнения. Ей понравилось, что он веселый, с чувством юмора и не пошляк. А как красиво он за ней ухаживал! Ее сердце растаяло, и Люба влюбилась. Снова.

Люба вспоминала, как сильно она любила своего бывшего мужа. Как она была готова ради него на все. Как хотела она провести рядом с ним всю свою жизнь. Она ведь действительно его любила. Когда-то. Она пыталась вспомнить это чувство и сравнить его с тем чувством, которое она сейчас испытывала к Сергею.

Нет, это были два совершенно разных чувства. С Валерой эмоции лились через край. Поэтому им было очень сложно разговаривать и понимать друг друга. И, кроме того, они были совершенно разными людьми, с разными амбициями и разными взглядами на жизнь. С Сергеем все было по-другому. С Сергеем они понимали друг друга с полуслова, с полувзгляда. С ним было спокойно и уютно, как дома. Люба понимала, что он – именно тот человек, который ей нужен, с которым она с удовольствием разделит свою нелегкую жизнь.