Текст книги "Открытое море"

Глава 25

– Сохраняй такое выражение лица, – велела Карита Борг.

– Какое?

– Которое только что у тебя было.

Нелли попыталась вспомнить, какое у нее сейчас было выражение лица. Ничего не вышло.

– Не напрягайся, – настаивала Карита. – Сядь, как сидела несколько секунд назад. Помнишь, о чем ты думала?

Конечно, Нелли помнила. Она думала о том, о чем с недавних пор думала постоянно. Что с ней будет? Куда ее отправят?

– Да.

– Вот об этом и думай!

Что будет, если Йон расскажет тете Альме правду о том, как он чуть не утонул?

– Да! Именно так!

Нелли нельзя было смотреть, как Карита рисует. Художница требовала, чтобы девочка все время сидела, потупившись, опустив глаза вниз, на куклу, изображавшую Пабло. Улыбаться тоже было нельзя.

И на картину смотреть нельзя. Пока. Только на вернисаже в сентябре, так решила Карита. Это будет сюрприз.

Правая рука затекла, пальцы кололо иголками.

– Хочешь передохнуть?

– Да, спасибо.

Нелли поднялась, отложила куклу и попыталась размять руку. Карита налила в стаканы воды из графина, стоявшего на столе у мольберта. Один стакан она протянула Нелли, другой взяла себе.

– Хочешь погулять?

Нелли покачала головой.

– Мне нравится позировать.

– Странно, – сказала Карита, – что такая девочка, как ты, оказалась в этом захолустье.

Нелли не поняла, что она имеет в виду.

– Я сразу догадалась, – продолжила Карита, – что тут не твой дом. Не только по цвету волос и глаз. Твоя аура говорит, что ты – человек другого сорта.

– Аура?

– Излучение, которое исходит от тебя, – пояснила Карита. – У тебя весьма своеобразная аура. Мне не следовало этого говорить, но именно потому я захотела нарисовать твой портрет. Зря тебя привезли сюда. Тебе нужно образованное общество, чтобы развивать свою индивидуальность.

Аура. Образование. Индивидуальность.

Нелли не поняла значения этих слов. Но уловила общий смысл. Значит, ее прежние страхи были обоснованны: она другая, она не вписывается в окружение, и Карита подтверждает это.

Нелли другая. Нелли им не подходит.

Поэтому они не хотят оставлять ее у себя.

– Хозяйка Линдберг – грубая деревенская женщина, которой не дано понять такого ребенка, как ты.

У Нелли в груди будто что-то разорвалось.

– Тетя Альма – самая хорошая! Она всегда была добра ко мне. Она… она…

Девочка зашлась слезами.

– Дружочек, – сказала Карита. – Успокойся! Я совсем не хотела критиковать госпожу Линдберг. Она по-своему хороший человек. Я просто имела в виду…

– Замолчите! – крикнула Нелли. – Замолчите, замолчите!

Карита замолчала. Она прошлась по чердаку, подняла с пола тюбик с краской, поправила ткань на стуле. Потом взяла стакан, налила в него воды и протянула Нелли.

– Попей. Сможешь посидеть еще немного?

– Да.

Нелли взяла куклу и села на стул. Прижала ее к груди. Слезы больше не текли, но печаль осталась.

– Да! – воскликнула Карита. – Именно так! Вот нужное выражение!

«Скоро приедет Штеффи».

Нелли мысленно твердила эти слова как заклинание.

Скоро приедет Штеффи. Станет легче. Она будет не одна.

Нелли чувствовала себя так, словно уже покинула остров. Словно ее тело бродит здесь, занимается привычными делами, в то время как настоящая Нелли обитает где-то далеко-далеко.

Иногда, помогая на кухне, Нелли с трудом подавляла желание обнять тетю Альму и выплакаться, как она, бывало, делала в детстве. Но теперь она не могла этого сделать.

Слишком много тайн встало между ними. Тайное решение тети Альмы отправить Нелли в детский дом. Тайна событий, происшедших в бухте у заброшенной хижины.

И самое страшное: тайные мысли Нелли о том, что если бы Йон утонул, тетя Альма с дядей Сигурдом оставили бы ее у себя. И было бы у них двое детей.

– Ну как, поедем? – спросила Соня.

– Что?

– Ты не слушаешь, – возмутилась Соня. – Что с тобой? Последнее время ты такая странная.

– Я задумалась. Что ты сказала?

– Я спросила, поедем ли мы на велосипедах в заброшенную хижину?

– Ты же не хотела туда возвращаться.

– Ерунда, – махнула рукой Соня. – Ничего ведь не случилось. И уже прошло больше недели.

– Не знаю, – ответила Нелли. – Не хочется.

– Тогда искупаемся?

– Наверное.

– Какая ты скучная! – воскликнула Соня. – Что с тобой? Ты ничего не хочешь!

– Я же сказала, давай сходим.

– «Давай сходим», – передразнила ее Соня. – Тоже мне, сделала одолжение. Я пойду с Уллой-Бритт. Или с Анни.

– Иди.

– Ах так? Ну и пойду.

– Мне все равно. Делай, как хочешь. И не надо передо мной отчитываться.

– Ладно, – сказала Соня. – Я пошла.

Она спрыгнула с забора, схватила велосипед, перекинула ногу через раму и укатила прочь.

Нелли осталась одна. Зачем было грубить Соне? Просто так, без причины!

Ведь она могла бы сказать: «Конечно, пойдем искупаемся!», и сейчас они бы уже шли на пляж. А теперь Соня отправится туда с Уллой-Бритт или с Анни. У Анни лошадиное лицо. Как Соня могла ее выбрать? А Уллу-Бритт, которая вечно сплетничает?..

Зато они обычные. Соня, Анни и Улла-Бритт. Такие как все. Только Нелли другая. У нее есть аура. Индивидуальность. Своеобразие. Свой образ. Она другого сорта. Она здесь чужая. И поэтому им не нужна.

«Скоро приедет Штеффи», – подумала Нелли.

Но легче от этой мысли ей не стало.

Глава 26

В понедельник утром, после поездки в Уддеваллу, Штеффи чувствовала себя смертельно уставшей, болел каждый мускул. Она с трудом притащилась на работу и заставила себя выполнять свои обязанности, хотя тело было тяжелым, как свинец.

Не только тело. Мысли были тоже свинцово-тяжелыми.

Умер. Умер. Папа умер.

Возвращаясь с работы, она остановилась у телефонной будки и набрала номер Свена. Послышались долгие гудки, Штеффи хотела уже положить трубку, но тут услышала знакомый голос.

– Сёдерберг у телефона.

– Это я.

– Как съездили?

– Юдит нашла сестру. А я встретила человека, который знал папу. Он не сказал прямо, но я поняла, что он…

Штеффи была не в силах произнести слово, весь день стучавшее у нее в висках. Но Свен все понял.

– Давай не по телефону, – сказал он. – Приходи ко мне.

И тут же, словно пожалев о своих словах, добавил:

– Или встретимся в парке? Может, так лучше?

– Нет, – сказала Штеффи. – Я к тебе приеду.

– У меня не убрано, – настаивал Свен. – Давай мы…

– Ничего страшного. Можно мне прийти прямо сейчас?

– Конечно. Ты найдешь?

Он продиктовал адрес и начал объяснять, как пройти.

– Знаю, – сказала Штеффи. – Ты забыл, что я два месяца жила у Хедвиг Бьёрк, всего в квартале от твоего дома.

– Тогда до встречи.

– До встречи.

Как обычно, она сделала пересадку на площади Ернторьет, но, вместо того, чтобы ехать на запад в Сандарну, села в трамвай, идущий в восточном направлении, а потом на автобусе доехала до Юханнеберга.

Свен жил в новенькой семиэтажке. Штеффи отыскала его фамилию на табличке возле подъезда и поднялась на лифте на пятый этаж.

Не успела она нажать кнопку звонка, как Свен уже открыл дверь. Словно стоял и ждал, когда остановится лифт. Он потянул Штеффи за собой и закрыл дверь.

– Стефания, милая моя Стефания, – бормотал он, прижав губы к ее волосам. – Мне так жаль.

Некоторое время они стояли, обнявшись. Затем Штеффи высвободилась из объятий Свена и осмотрелась.

Квартира была небольшая – одна комната с нишей для кровати – альковом – и крошечный кухонный отсек. Вход в комнату скрывала занавеска.

– Проходи, – пригласил Свен и отодвинул занавеску. – Не стоять же нам в прихожей. Хочешь что-нибудь выпить?

– Воды, – ответила Штеффи.

Свен принес из кухни стакан с водой.

Посреди комнаты стоял большой письменный стол, на нем – зеленая печатная машинка и нагромождение газет и бумаг, которые того и гляди посыплются на пол. Вокруг стола – горы книг, ими же заставлены высокие, во всю стену, книжные полки. Из других предметов мебели в комнате были: стул с подлокотниками, кресло и тумбочка, тоже заваленная кипами бумаг и газет. Справа еще одна занавеска закрывала альков.

– У меня ужасный беспорядок, – сказал Свен. – Надеюсь, ты меня простишь.

– Пустяки.

Свен убрал с кресла рубашку и газету и предложил Штеффи сесть. Сам он выдвинул стул и сел напротив.

– Теперь рассказывай.

Он протянул ей стакан с водой.

Штеффи рассказала все, что произошло в выходные. Умолчала лишь о разговоре в палатке.

Свен внимательно слушал.

– Ты же не знаешь точно, – наконец сказал он. – Твой папа и этот человек могли потерять друг друга. Это не значит, что папа умер.

Штеффи покачала головой.

– Ты не был там. Не слышал его. Он знает, что папа умер. Я в этом уверена.

Штеффи не заплакала. Она так долго оплакивала маму, что, казалось, слезы кончились. Для папы слез не осталось. Лишь ноющая боль в сердце, которая заглушала боль в мышцах.

– Бедняжка моя любимая, – пробормотал Свен. – За что тебе такие испытания?

Он погладил ее волосы и щеки. Штеффи взяла его руку и поцеловала ладонь. Свен вздрогнул.

– Где ты этому научилась?

– Научилась?

– Прости, – сказал Свен. – Я просто удивился.

Штеффи покрыла поцелуями его ладонь до кончиков пальцев. Ей вдруг стало очень жарко.

– Свен, – сказала она. – Поцелуй меня.

Свен придвинул свой стул ближе и поцеловал ее.

– Еще.

Штеффи обняла его и стала гладить по волосам.

Губы Свена скользнули вниз к ямочке на шее. Он коснулся амулета, висевшего на серебряной цепочке.

– Он все еще у тебя?

– Конечно, – прошептала Штеффи, вспом– нив, как однажды собиралась выкинуть его в море.

Сладостное тепло растекалось по телу. Боль отступила. Голова Свена покоилась у нее на груди.

Внезапно Свен высвободился из ее объятий. Поднялся, отошел в сторону на несколько шагов и, повернувшись, посмотрел на Штеффи в упор.

– Если бы я не знал тебя так хорошо, – сказал он, – я бы решил, что ты хочешь меня соблазнить.

– Может, и хочу.

Штеффи не знала, откуда пришли эти слова и этот тон.

– Стефания, – сказал Свен, – я понимаю, что ты взволнована. Но не делай того, о чем потом пожалеешь.

– Почему я должна жалеть об этом? Я люблю тебя.

– Ты так молода, – сказал Свен. – Так невинна. Я боюсь разрушить все это.

– Четыре года назад ты считал, что я слишком мала для поцелуев. Мне скоро восемнадцать! Сколько лет, по-твоему, мне должно исполниться, чтобы я стала достаточно взрослой?

– А вдруг у тебя будет ребенок?

– Я не настолько невежественна и знаю, как предохраняться.

Свен смотрел на нее.

– Не подумай, что я не хочу, – сказал он. – Что я этого не ждал. Нет, ждал с того самого первого вечера в Трэгорн. Но я не хочу причинить тебе вред, Стефания. Ты и так настрадалась.

– Ты не причинишь мне вред. Если любишь.

Свен присел на корточки перед креслом, в котором сидела Штеффи. Взял ее за руку.

– Да, я люблю тебя. Но, наверное, не так, как ты меня. Я не такой сильный, как ты, Стефания. Не такой цельный. Я слаб и малодушен, и потому причиняю людям боль. Тебе нужен кто-то другой. Тот, кто заслужит тебя.

– Ты заслуживаешь меня, – прошептала Штеффи. – Но, если сегодня между нами ничего не произойдет, мне будет трудно продолжать верить, что ты меня любишь.

– Ты уверена?

– Да.

– Иди ко мне.

Продолжая держать руки Штеффи в своих ладонях, Свен бережно поднял ее из кресла. Слегка коснулся губами ее губ. Подвел к алькову и отдернул драпировку в сторону.

Постель была не заправлена и смята.

Свен смахнул рукой пару газет.

– Ты уверена?

– Да.

Глава 27

Несколько часов спустя, когда за окном стало смеркаться, Штеффи приподнялась на локте и сказала:

– Мне пора уходить.

Ей давно следовало уйти. Но как можно оставить Свена, когда они так близки?

– Разве ты не можешь переночевать у меня? – пробормотал Свен, прижавшись губами к ее плечу.

– Нет. Май и ее родные будут переживать, а завтра мне на работу.

Свен сел в кровати.

– Я вызову такси.

– Не надо. Еще не так поздно.

– Тогда я провожу тебя до дома.

– Нет, оставайся.

– Нет. В таком виде тебя опасно отпускать на улицу одну – обязательно кто-нибудь пристанет.

– В таком виде я выходить не собираюсь, – пошутила Штеффи и стала одеваться.

– Я не имел в виду одежду. Я имел в виду твое лицо. Оно светится.

– Правда?

– Правда.

Свен привлек Штеффи к себе и поцеловал. Она прильнула к нему, но уже через мгновение оттолкнула.

– Вызывай такси. А то я никогда не уйду.

Пока Свен звонил, Штеффи торопливо оделась. Встав с постели, она вдруг стала стесняться своей наготы.

– Приедет через пять минут.

Свен обнял ее и крепко прижал к себе.

– Пусти меня.

– Пять минут – это много.

Он отпустил ее и смотрел, как она причесывается и поднимает воротник плаща, чтобы скрыть на шее следы от поцелуев. Завтра придется повязать шарф на работу. Может, Бриттен даст ей взаймы.

Хотя, решила Штеффи, это вряд ли поможет. Лишь взглянув на нее, все сразу поймут, что она была со Свеном. Память о нем жила в каждом уголке ее тела, в каждой клеточке кожи. Наверное, это имел в виду Свен, говоря о ее светящемся лице.

В прихожей они поцеловались еще раз.

– Я позвоню тебе завтра.

– Хорошо.

Штеффи не решилась сказать ему, что на работу звонить нельзя.

За ее спиной щелкнул дверной замок. Мгновение она стояла на лестничной площадке. Может, он тоже стоит за тяжелой деревянной дверью и ждет? Если она сейчас постучит, он откроет и впустит ее. И она уже больше никогда от него не уйдет…

Нет, пора. Семья Карлссон наверняка уже беспокоится. Если она не придет домой ночевать, что о ней подумают?

Штеффи сбежала вниз по лестнице, боясь передумать. Такси уже ждало у подъезда.

– В Сандарну.

Лучше остановить такси подальше от дома. А то народ удивится. Мало кто из жителей Сандарны приезжает домой по вечерам на такси.

Когда Штеффи пришла, родители Май, ее младшие братья и сестры уже спали. Курре и Улле посапывали на кухонном диване, но Май и Бриттен ждали Штеффи.

– Где ты была?

Голос Май звенел от возмущения.

– Могла бы предупредить, что придешь поздно!

Будь на месте Май кто-то другой, Штеффи солгала бы. Сказала, что зашла в гости к подруге с работы или навестила Юдит. Но с Май она всегда была откровенна.

– Я была у Свена.

– Заметно, – фыркнула Бриттен. – Посмотри, Май, какие у нее на шее синяки!

– А ну тихо! – рявкнула Май. – Штеффи, пойдем!

Она потащила Штеффи в коридор, надела туфли и открыла входную дверь.

– Куда мы? Уже поздно.

– Неужели? Наконец-то заметила! – поджала губы Май. – Давай выйдем, поговорим спокойно без Бриттен.

Они присели на ограду, летний вечер был теплым.

– Это правда? – спросила Май.

– Что?

– Ты спала с ним?

– Да.

– Как ты могла! – воскликнула Май. – Не ожидала от тебя такого.

Штеффи промолчала. Внезапное дуновение ветра заставило ее поежиться. Такими чужими они с Май были лишь в тот день, когда только-только познакомились.

– Ты как Вера, – продолжала Май. – Такая же легкомысленная.

Штеффи многое могла простить Май. Но сравнение с Верой – это уж слишком!

– Веру обманули, – зло сказала она. – Обманули и соблазнили. Она вышла замуж за другого, чтобы скрыть беременность. Можешь объяснить, какое отношение это имеет к нам со Свеном? Мы любим друг друга. И у меня не будет ребенка.

– Вы поженитесь? – со вздохом спросила Май.

– Мы об этом не говорили.

– Обручитесь?

– Тоже нет.

– Ты ему доверяешь?

– Полностью.

Май снова вздохнула.

– Штеффи, я не хочу, чтобы кто-то разбил тебе жизнь, – сказала она.

Почти то же самое сказал Свен. «Я не хочу причинить тебе вред, Стефания».

– Я могу о себе позаботиться.

Это прозвучало как вызов.

– Ну что ж…

Голос у Май был усталый. Она направилась обратно к подъезду. Штеффи побежала за ней.

– Май, – начала она, – не сердись на меня. Пожалуйста! Если б ты только знала…

«…какой он чудесный», – хотела сказать Штеффи. Но, увидев глаза Май, не смогла произнести ни слова.

О, если бы Май когда-нибудь почувствовала то, что она сама сейчас чувствует!

Глава 28

Штеффи хотелось чаще оставаться со Свеном наедине. И не потому, что ей не нравились его товарищи. С некоторыми из них она даже подружилась: с веселой и заботливой Лиллемур, с Моной, с худощавым поэтом Августом и стеснительным молодым писателем по имени Ларс, который уже издал свой первый сборник новелл.

Просто в компании Свен становился другим. Постоянно отстаивал свои взгляды, доказывал, что одарен и начитан не хуже остальных. Однажды вечером он обмолвился о «своем романе», который скоро будет готов.

Штеффи удивленно посмотрела на него. Никогда раньше Свен не упоминал о том, что пишет роман. Ей не хотелось спрашивать в присутствии всех, но, когда они вышли на улицу, она сказала:

– Не знала, что ты работаешь над романом.

– Он пока у меня в голове. Мне нужно время, чтобы его написать.

– Но ты ведь сейчас ничем не занят.

– Все не так просто.

– О чем роман?

– Я не могу об этом говорить. Должен сначала написать. Но, разумеется, ты будешь первым читателем.

Штеффи обрадовалась, однако ее задело, что он никогда не рассказывал ей об этом. Она бы поняла, если бы Свен вообще не желал говорить о романе, но ведь сейчас он сам о нем всем разболтал!

На кровати Штеффи лежало письмо. Конверт с американской маркой подписан от руки. Штеффи вскрыла его и достала тонкий лист бумаги.

«Плейнфилд, Нью-Джерси, 2 июля 1945

Милая Штеффи!

Наконец-то мне удалось узнать твой адрес в Швеции. Пока шла война, связаться с кем-нибудь в Европе было почти невозможно. Но теперь, надеюсь, мы сможем поддерживать контакт.

Я понимаю, ты сейчас уже большая, почти взрослая. Я помню тебя ребенком, а ты, возможно, меня не помнишь. А может, все-таки ты меня не забыла, и знаешь, что мне с дядей Артуром и Петером удалось покинуть Вену и перебраться в Америку еще в сороковом году.

Когда мы приехали, Петеру было девятнадцать, и его призвали в армию. Он погиб при высадке в Нормандии чуть больше года назад. Ты, конечно, понимаешь, как велико мое горе. Ты ведь и сама потеряла маму. Петер был нашим единственным ребенком.

О смерти Элизабет мы узнали через Всемирный еврейский конгресс. Мы просили найти твоего отца, но лишь узнали, что их с мамой депортировали в Терезиенштадт, а оттуда – вроде бы в Освенцим. Может, ты знаешь больше?

Теперь о деле. Штеффи, мы не теряем надежды, что Антон жив. Но столько людей погибло, и надо смотреть правде в глаза.

Ты – молодая девушка, а Нелли – еще совсем ребенок. Вы – дочери моего брата и единственные близкие мне люди. Я бы хотела, чтобы вы обе приехали к нам в Нью-Джерси. У нас уютный дом, у дяди Артура – свое дело, не такое крупное, как в Вене, но весьма перспективное. Если вы хотите учиться, мы в состоянии оплатить вашу учебу.

Штеффи, я понимаю, что не смогу заменить вам маму. Она была чудесной женщиной. Но мы – родственники, и я всегда любила вас, девочки.

Подумай над моим предложением и напиши мне как можно скорее.

Привет от дяди Артура.

С любовью,

твоя тетя Эмилия».

Почему это письмо пришло только теперь? Штеффи уже свыклась с мыслью, что отложит учебу на несколько лет. А как быть со Свеном?

Бросить его теперь невозможно! Но как отказаться от такого предложения и не жалеть об этом всю оставшуюся жизнь?

Штеффи рассказала обо всем Май. И Май, подруга, с которой Штеффи была неразлучна вот уже пять лет, сразу ответила:

– Конечно, надо ехать! Нельзя упускать такой шанс! Ты можешь там сразу начать учиться!

Разумеется, она права. Но Штеффи очень хотелось, чтобы Май уговаривала ее остаться. Шесть лет жизни в Швеции дали ей новый язык, новый мир. Ее детство осталось в Вене. Оно принадлежит прошлому. Настоящее здесь. А будущее? В Америке? Опять начинать жизнь с чистого листа? В новом мире, с новым языком?

Май. Тетя Марта. Дядя Эверт. Вера. Хедвиг Бьёрк. Сможет ли, захочет ли она с ними расстаться?

А Юдит? Но Юдит сама уедет. Как только ее сестра выздоровеет, они обе отправятся в Палестину.

Юдит решительная. Знает, чего хочет. Правда, ее ничто не держит в Швеции.

Если бы папа был жив, все было бы по-другому. Тогда бы, конечно, Штеффи поехала к нему, где бы он ни находился.

Нелли, безусловно, лучше уехать. Все равно тетя Альма и дядя Сигурд ее у себя не оставят. В Америке Нелли обретет новую семью, и тетя Эмилия будет ее любить и баловать.

А сама Штеффи? Она не знала, что и думать.

На работе Штеффи постаралась забыть о письме. Тщетно. Хотя письмо лежало в сумочке, запертой в раздевалке в шкафу, ей казалось, что она перечитывает его снова и снова. Она знала наизусть каждое слово, каждую фразу:

«…не теряем надежды, что Антон жив… единственные близкие мне люди…если вы захотите учиться… я всегда любила вас, девочки…»

Прошло много дней, прежде чем Штеффи отважилась рассказать о письме Свену. Она боялась причинить ему боль. Как отреагировала бы она, если бы он вдруг сказал, что едет в Париж, потому что хочет теперь, когда открыли границы, писать свой роман во Франции – об этом они много раз мечтали с друзьями. Разве не подумала бы она тогда, что он предает их любовь?

Приближалась последняя неделя июля, скоро она поедет в отпуск на остров. Нужно поговорить со Свеном до отъезда.

Когда лучше это сделать? Сразу, как только она увидит его? Но они успевали так соскучиться друг без друга, что времени на слова не оставалось. После, в постели? Но это будет как удар в спину, в такие минуты они оба очень уязвимы.

Штеффи решила рассказать о письме во время прогулки по набережной. Свен молча выслушал ее. Штеффи не могла понять, что он думает.

– Ты хочешь ехать? – спросил он после того, как Штеффи замолчала.

Именно этого вопроса она боялась. Ей хотелось, чтобы он просто сказал: «Не уезжай! Я не вынесу разлуки с тобой!»

Тогда она бы осталась.

– Не знаю.

– Что они за люди, твои тетя с дядей?

Штеффи описала веселую, разговорчивую тетю Эмилию и молчаливого дядю Артура, всегда угощавшего детей карамельками. Рассказала о кузене Петере, который давал ей читать свои книги. О том, что он, ровесник Свена, умер в двадцать три года.

Лицо Свена омрачилось, когда он узнал о гибели Петера при высадке в Нормандию. Штеффи вспомнила роман, который ей когда-то показывал Свен, роман о юноше, добровольно поехавшем воевать в Испанию и погибшем на гражданской войне. Свен знал, что сам никогда бы не отважился на такое.

– Они тебе симпатичны?

– Да, но мы давно не виделись!

– И они предлагают оплатить учебу. Это же прекрасно!

Свен говорил спокойно, словно это его не касалось. Может, он пытался скрыть свои истинные чувства?

– Считаешь, я должна поехать?

Свен повернулся к ней.

– Решать тебе.

Разумеется, он прав. Решение за ней. Это ее выбор.

На глазах у Штеффи выступили слезы, горло перехватило, и она бросилась к нему на шею:

– Как я могу уехать от тебя? О, Свен, я так люблю тебя!

Свен крепко ее поцеловал, но «я тоже тебя люблю» не ответил.

На следующий день Штеффи уехала на остров. Она опять стояла на палубе и смотрела вниз на бурлящую воду.

Письмо лежало в сумке. Теперь нужно рассказать обо всём остальным – Нелли, тете Марте, дяде Эверту.

Решение не только за ней. Нелли уже достаточно взрослая, чтобы разделить с ней ответственность. Хотя что ее здесь держит? Ее ведь все равно не оставят на острове.

«Нужно поговорить с тетей Мартой, – думала Штеффи. – Она что-нибудь посоветует».