Текст книги "Открытое море"
Автор книги: Анника Тор
Жанр: Зарубежные детские книги, Детские книги
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)
Глава 21
Нелли пошла обратно к хижине. Соня – за ней. Они расставили на столе «тарелки» и сделали вид, что разжигают в печи огонь.
Где-то вдали глухо заворчал гром. Нелли подошла к окну и выглянула на улицу. С берега стеной надвигалась свинцовая туча.
– Погода портится.
Через несколько минут хлынул дождь. Бушующая стихия заставила Нелли и Соню искать убежища в хижине. Капли гулко стучали по разбитой черепице. Струи воды стекали по голым рукам и ногам девочек.
– Ой, я промокла насквозь, – пожаловалась Соня.
Йон!
Нелли совсем про него забыла. Один в лодке, под проливным дождем!
– Йон! – воскликнула она. – Нам нужно забрать Йона!
Они выбежали под дождь и бросились к мостику, спотыкаясь в мокрой траве. Платья липли к телу, волосы – к голове.
– Йон! Йон!
Он оказался довольно далеко от берега. Волны гнали лодку к устью бухты. Йон пытался отталкиваться веслом, но не доставал до дна.
– Нелли! – кричал он. – Тут очень глубоко!
Ветер и дождь били им в лицо. Нелли бежала, прыгала, карабкалась по скалам, окружавшим бухту.
– Подожди, Йон! Я иду!
Она скользила, падала, снова поднималась. Теперь уже осталось недалеко. До лодки было десять-пятнадцать метров.
– Бросай веревку! – крикнула она.
Йон взял конец веревки и кинул его Нелли. Веревка не долетела, упала в воду.
– Еще раз!
Йон дрожал и плакал. Он снова и снова бросал веревку, но все тщетно.
– Нелли! – вдруг завопил он. – Лодка тонет!
Нелли сама это видела. Лодка погружалась все глубже. Она наполнялась и сверху, и снизу.
– Я иду! – снова крикнула она и бросилась в воду.
Одежда прилипала к телу, туфли тянули ноги вниз. Но до лодки недалеко, и вот Нелли уже ухватилась за бортик.
– Я не смогу дотянуть лодку до берега, – тяжело дыша, сказала Нелли. – Прыгай в воду, я поплыву с тобой.
– Нет! – всхлипнул Йон. – Нет! Нет!
– Прыгай! Иначе утонешь!
Йон начал медленно и неловко расстегивать пуговицы на рубашке.
– Оставь одежду! Иди ко мне!
Йон сел на край терпящей бедствие лодки и соскользнул вниз. Он оказался дальше, чем рассчитывала Нелли, и ушел под воду с головой, прежде чем она успела его подхватить. Нелли вытащила Йона. Тот кричал и отплевывался.
– Тихо! Не бойся, я тебя довезу!
Нелли с Соней тренировались в оказании первой помощи. Но гораздо легче тянуть партнера, который умеет плавать и только притворяется утопающим, чем испуганного восьмилетнего мальчугана, который в панике дергается и отчаянно лупит по воде руками.
– Тише, а то мы оба утонем!
Йон перестал брыкаться. Нелли плыла на спине, держа его над собой. До скалы рукой подать, но камни мокрые и скользкие. У нее не хватит сил затащить мальчика наверх. Нелли решила попытаться доплыть до бухты. Там уже неглубоко и можно дойти до берега.
Нелли опустила ногу вниз. Нащупала ногой камень. Оттолкнулась от него и еще немного проплыла. Снова поискала дно. Пока глубоко.
– Нелли! – крикнула с берега Соня. – Тебе помочь?
Ноги Нелли коснулись дна. Она стояла, вода доставала ей до подбородка.
– Нет! – крикнула она Соне. – Я сама!
Она шла спиной вперед и тащила за собой Йона. Скоро станет мелко, и он сможет идти сам.
Промокшие насквозь, они, шатаясь, выбрались на берег неподалеку от мостика. На поверхности воды виднелись лишь края бортов лодки.
– Лодка утонула, – сказал Йон.
– Да.
Нелли села на камень. Вода струями стекала по ее лицу. Постепенно она осознавала, что натворила. Она спасла Йону жизнь, а до этого чуть его не убила.
– Йон, – сказала она. – Ничего не говори тете Альме про лодку. Она рассердится. Понимаешь?
– А что мне ей сказать?
– Скажи, что мы играли на скалах, ты поскользнулся и упал в воду. А я тебя вытащила.
Йон кивнул.
– Обещаешь?
– Да.
Он стряхнул с колена налипшие водоросли.
– Это был немец, – сказал Йон. – Он тянул меня вниз. Я расскажу об этом маме.
– Глупости, – возразила Нелли. – Немец мертв и похоронен. Он не мог ничего сделать. Просто скажи, что поскользнулся.
Соня заплакала.
– Никогда больше сюда не пойду, – всхлипывала она. – Никогда!
– Не будь такой трусихой, – сказала Нелли. – Ничего страшного не произошло.
Йон сдержал обещание. Он рассказал тете Альме, что поскользнулся на мокрой скале – «скользкая, как мыло, мам!» – и упал в воду, а Нелли поплыла и вытащила его.
– Поплыла? Ты же упал рядом с берегом!
– Меня отнесло волнами. Ей пришлось плыть со мной в бухту, потому что на скалах было скользко.
Тетя Альма посмотрела на Нелли. Они сидели за кухонным столом и пили горячее молоко. Нелли и Йон кутались в одеяла. Их мокрая одежда сушилась у плиты.
– Нелли, я так тебе благодарна! Ты поступила смело!
– Йон мог утонуть, – сказала Эльза.
– Я знаю.
Одной рукой прижав к себе Йона, тетя Альма протянула другую и погладила по щеке девочку.
Нелли не ответила. Ей было стыдно.
Глава 22
Штеффи загорелась идеей отправиться в Уддеваллу на велосипедах. Наконец-то после долгого ожидания появилась возможность действовать. Она даже не очень расстроилась, получив телеграмму из Праги:
«Антон Штайнер не значится в наших списках. Еврейская община. Прага».
«Ну и пусть Еврейская община в Праге ничего не знает о папе. Он, может быть, находится гораздо ближе», – внушала она себе.
Свен от всей души поддержал идею с поездкой в Уддеваллу. Он предложил составить им компанию, но Штеффи отказалась.
– Юдит будет чувствовать себя лишней. Мы должны сделать это вдвоем, я и она.
Свен понял. Он научил Штеффи ставить палатку и раздобыл для Юдит еще один спальный мешок.
Тетя Марта была настроена более скептически, когда Штеффи приехала на остров за велосипедом.
– До Уддеваллы довольно далеко. А потом еще нужно возвращаться. Под силу ли вам? Не проще ли послать туда запрос?
Штеффи думала об этом. Но…
Даже если папы там нет, могут быть люди, встречавшие его и знающие, где он.
– Ладно, поступай как хочешь, – сказала тетя Марта. – Ты уже взрослая. Не то, что в прошлый раз, когда ты отправилась по льду и чуть не заблудилась.
Это случилось в ее первую зиму на острове. Штеффи тогда попыталась пройти по замерзшему морю до Гётеборга – узнать в комитете помощи, могут ли они принять в Швеции папу с мамой. Тетя Марта узнала об этом приключении лишь в прошлом году.
– Будь осторожна, – предупредила тетя Марта. – Две девушки на дороге!
Штеффи пообещала быть начеку.
Она ничего не сказала сестре. «Глупо ее обнадеживать, – подумала Штеффи. – Тем более, что она не может туда с нами поехать». Вот если Штеффи найдет папу, она возьмет с собой Нелли, и они вместе отправятся к папе на поезде.
К тому же Нелли, судя по всему, была сильно увлечена общением с художницей, которая снимала у тети Альмы дом. Нелли с гордостью сообщила, что позирует для картины.
– Позируешь?
Штеффи вспомнила, что рассказывал Свен об Ирене.
– Надеюсь, в одежде?
– С ума сошла? – ответила Нелли. – Конечно, в одежде. Я позирую в экзаменационном платье. И держу на руках куклу вместо Пабло, малыша Кариты.
Штеффи ничего не поняла.
– Увидишь картину, когда она будет готова. Я спрошу у Кариты, можно ли взять тебя на вернисаж. Ты знаешь, что такое вернисаж?
– Знаю.
Штеффи сказала и тут же пожалела. Надо было дать Нелли возможность проявить свою осведомленность.
Нелли поджала губы:
– В общем, я спрошу Кариту, но не знаю, разрешит ли она. Это только для приглашенных.
В субботу после обеда девушки отправились в путь. Палатку крепко привязали к багажнику Штеффи, спальные мешки везла Юдит. В велосипедных сумках, которые им одолжила приятельница Юдит, лежали еда, зубные щетки, мыло, теплые свитера и смена белья.
Они проехали мост через Гётаэльвен. День был теплым, ветерок приятно обдувал тело. Дорога шла под гору, дальше начинались жилые кварталы района Хисинген. Потом застройки начали редеть, и через некоторое время девушки оказались за городом.
Местность стала холмистой. Справа от дороги до берега реки простирались цветущие луга. Слева темнел лес, уступая кое-где место большим деревянным особнякам или крестьянским хуторам.
У одного из них девушки остановились и попросили воды. Дружелюбная крестьянка разговорилась с ними, одновременно продолжая кормить кур:
– Куда едете, девочки?
– В Уддеваллу, – ответила Штеффи.
– Далеко. Но я вижу, у вас есть палатка? Отпуск на берегу?
– Да, – поспешно ответила Юдит.
– А вот у нас отпуска не бывает, – вздохнула крестьянка. – Но вы же городские, да?
– Спасибо за воду, – буркнула Юдит. – Нам пора.
Они повели велосипеды к шоссе.
– Что на тебя нашло? – спросила Штеффи. – Почему ты ее так резко оборвала?
– Слишком любопытная, – ответила Юдит. – Зачем она нас расспрашивает?
Девушки поехали дальше и вскоре увидели на высоком холме каменные стены крепости Бохюс. Через некоторое время вкусно запахло с кондитерской фабрики в городке Кунгэльв.
– Неплохо бы сделать привал и перекусить, – предложила Штеффи. – Ты не проголодалась?
– Проголодалась.
Подруги занялись поиском подходящего места. Наконец они увидели впереди озеро.
– Тут?
– Да.
Девушки сели на берегу и распаковали пакет с едой. Солнце припекало, вокруг жужжали мухи. Штеффи захотелось искупаться.
– Давай окунемся?
Юдит поморщилась. Она не умела плавать.
– Тут наверняка мелко. Пошли, проверим.
У берега было неглубоко, но мешали заросли тростника. Штеффи нашла мостик, к которому была пришвартована лодка. Тростник тут не рос, а вода доходила до пояса.
Ни Штеффи, ни Юдит не взяли с собой купальники, но вокруг было пустынно, и они решили купаться голышом.
Полотенец тоже не взяли. Пришлось натягивать одежду на мокрое тело. Но в жару это было даже приятно.
Все, что лежало в пакете, который утром вручила им тетя Тюра, оказалось очень вкусным. Бутерброды с сыром, с колбасой, вареные яйца. Кофе из красного термоса, который папа Май обычно брал с собой на работу.
– Оставим немного на вечер, – сказала Штеффи, хотя в тот момент ей хотелось съесть все до крошки. – Мы ведь снова проголодаемся.
От Куде дорога шла вдоль железнодорожных путей. Мимо прогрохотал товарный поезд со множеством вагонов. С вершины холма девушки увидели вдали за деревьями море, и, когда выехали к Стенунгсунду, море раскинулось перед ними до самого горизонта. По одну сторону от шоссе была железная дорога, по другую – совсем рядом – вода.
Они ехали уже много часов, но все еще были далеко. Теперь они двигались медленнее, чем в начале пути, а в середине долгого подъема и вовсе остановились.
Свежесть после купания исчезла. Штеффи вспотела и устала.
– Пойдем пешком?
Юдит кивнула.
Подъем показался им бесконечным.
«Лучше бы поехали на поезде, – думала Штеффи. – Бог с ними, с деньгами. А вдруг у нас не хватит сил?»
Наконец они достигли вершины холма. Долгий пологий спуск стал им наградой. Девушки пересекли железную дорогу и снова стали взбираться на холм, правда, уже не такой крутой и высокий. Дальше – прямая дорога, окаймленная высокими елями, и широкая долина, где паслись коровы с телятами.
Солнце стояло еще высоко, но свежесть воздуха напоминала о приближении вечера. Дышалось легче. Неподалеку от Юнгшиле горы стали выше и круче. Девушки остановились у мелководной бухты по соседству с пляжем и немного походили по воде. Здесь было слишком людно, и они не отважились плавать без купальников.
У Штеффи болели ноги и спина. От станции Грухед до Уддеваллы было рукой подать. Штеффи определила это по карте и с облегчением увидела впереди красное кирпичное здание вокзала. Скоро финиш.
Последний отрезок пути они ехали над обрывом, дорога петляла, как альпийская тропа. На последнем повороте они увидели внизу Уддеваллу.
– Давай остановимся здесь, – предложила Штеффи. – Поставим палатку, а завтра рано утром поедем в город.
Юдит слезла с велосипеда. Она была бледна.
– Не думала, что это так далеко, – призналась она.
– Я тоже!
После того как девушки разбили палатку, у них едва хватило сил доесть то, что оставалось в пакете.
Глава 23
Только они залезли в спальные мешки, как начался дождь. Капли забарабанили по крыше, а зеленоватый свет, который еще недавно сочился через ткань палатки, померк, и стало темно.
– Теперь рассказывай, – потребовала Юдит.
– О чем?
– Начни с того, кто дал тебе палатку и спальные мешки.
– Я ведь уже говорила.
– «Старый знакомый». Так кто он?
Или она расскажет правду сейчас, или не сделает этого никогда. Полуправда только все осложнит. Штеффи хорошо помнила, как запуталась в собственной лжи, когда пыталась убедить одноклассниц – Гарриет и Лилиан – в том, что она встречается со Свеном.
Теперь они действительно встречаются – зачем это отрицать?
Да и случай для рассказа удобный. В зеленоватом полумраке они с Юдит едва различали лица друг друга.
– Его зовут Свен. Он мой старый знакомый, хотя сейчас… он гораздо больше, чем знакомый.
– Ты в него влюблена?
– Да.
– А он в тебя?
– Думаю, тоже.
Стало тихо. Штеффи скорее почувствовала, чем увидела, что Юдит подалась вперед. Ее лицо оказалось совсем рядом, когда она спросила:
– Он еврей?
– Нет. Он сын тех людей, у которых я жила, когда переехала в Гётеборг.
– Сын доктора и его ужасной жены?
– Да, но Свен совсем не такой. Он не разделяет их взглядов.
– Как ты можешь? – возмутилась Юдит. – Встречаться с гоем[11]11
Гой – в иудаизме обозначение человека, исповедующего любую религию, кроме иудейской.
[Закрыть]? После всего, что мы пережили!
– Что ты имеешь в виду?
– Немцы убили миллионы евреев. Тебе не кажется, что наш долг – позаботиться о том, чтобы наш народ жил дальше?
Это прозвучало как обвинение. Юдит села спиной к стенке палатки, согнув колени и подтянув их к груди.
– Значит, я должна выйти замуж за еврея и родить еврейских детей?
– Да, должна.
– Еврейские дети, арийские дети – какая разница?
– Как можно сохранить память, если будешь как все?
Память. Память о маме. «Она жива до тех пор, пока живы мы с Нелли, – подумала Штеффи. – А когда у меня будут дети, я покажу им ее фотографии и расскажу о бабушке. Тогда она станет жить в их памяти. Кем бы ни был их папа».
– Я люблю его, – сказала Штеффи. – Меня не волнует, откуда он. Важно, что он – Свен.
– Значит, по-твоему, неважно, откуда мы родом?
– Неважно.
– Не понимаю, – сказала Юдит. – Я бы на твоем месте чувствовала себя так, словно топчу все, что родители заложили мне в детстве.
– Ты же знаешь, наша семья не религиозна. Мои родители были бы рады, что у меня есть любимый человек, который любит меня.
– А те, кто погибли?
– Я скорблю о них так же, как и ты. Но я живу своей, а не их жизнью.
– Мы слишком разные, – сказала Юдит. – Иногда я совсем тебя не понимаю. Но все же…
Она замолчала.
– Что?
– Все же ты мне очень нравишься, Штеффи.
– И ты мне. Хотя ты самый упрямый человек из всех, кого я знаю.
Смех разрядил напряжение. Штеффи и Юдит заснули в своих мешках, тесно прижавшись друг к другу.
Утром снова светило солнце, но палатка намокла под ночным дождем. Девушки встряхнули ее и повесили на дерево сушиться, а сами пока собирали вещи. Слегка подсушив брезент, они скатали палатку и привязали к багажнику Штеффи.
– Как я хочу есть! – сказала Юдит. – Я бы даже съела две порции овсянки, хотя терпеть ее не могу.
– Остановимся и перекусим по пути в больницу. Наверняка нам встретится какое-нибудь кафе.
Они скатились с холма и въехали в город. После дождя воздух был свеж и прохладен. Людей на улицах в это раннее воскресное утро было мало.
Они отыскали кафе, где сервируют завтрак.
– У них есть овсянка, – сказала Штеффи. – Заказать тебе двойную порцию?
– Спасибо, я лучше бутерброд.
Женщина за стойкой с любопытством слушала, как подруги разговаривают между собой по-немецки.
– Вы из Маргретегерде?
Штеффи узнала название. Там была школа, служившая временным госпиталем.
– Нет, мы едем туда.
– Я так и подумала, – сказала женщина. – Их-то ведь не выпускают в город.
Девушки заказали по чашке кофе и по бутерброду и сели за столик у окна. Женщина исчезла за занавеской, отделявшей зал от кухни. Через некоторое время она вернулась, неся две чашки кофе и четыре огромных бутерброда.
– Простите, – сказала Штеффи. – Мы заказали только по одному бутерброду.
– Мне показалось, вы голодны, – ответила женщина. – А если нет, отдайте два бутерброда кому-нибудь из этих несчастных в больнице. Я угощаю.
Она не взяла плату за заказ. Штеффи с Юдит съели два бутерброда, а еще два попросили завернуть. Пригодятся на обратном пути.
– Мы очень вам благодарны.
– Не за что. На здоровье.
– Вот видишь, – сказала Штеффи Юдит, садясь на велосипед. – Есть шведы, которые умеют сочувствовать.
Юдит кивнула.
– Да, добрая женщина.
Женщина из кафе объяснила, как доехать до маргретегердской школы. Школа находилась в центре города неподалеку от парка с живописными клумбами и фонтаном в виде обнаженной женской фигуры.
Это было трехэтажное здание из коричневого кирпича. Длинный фасад, обращенный к парку, выглядел мрачно из-за высоких темных окон. Школьный двор окружала низкая кованая ограда, перед ней – выше человеческого роста забор из колючей проволоки с табличкой:
ЗАКРЫТАЯ ЗОНА.
ВХОД ЗАПРЕЩЕН.
ШТРАФ – 100 КРОН
За колючей проволокой по школьному двору, усыпанному гравием, передвигалось несколько фигур в серой одежде. Еще какие-то люди стояли в тени двух высоких деревьев – другой растительности во дворе не было. Хотя на противоположной стороне улицы щеголяли красотой цветочные клумбы на фоне ухоженного паркового газона.
– Пойдем поближе, – предложила Штеффи – Спросим, как войти.
Они прошли вдоль забора и остановились напротив группы под деревьями. Это были пятеро мужчин. Все курили. Издалека они казались дряхлыми стариками, но, подойдя ближе, Штеффи увидела молодых парней, почти своих ровесников. Их лица были желтовато-бледными и худыми, движения медленными, словно мужчины экономили силы.
Один из парней увидел девушек и что-то крикнул. Штеффи не поняла, но Юдит приблизилась к забору из колючей проволоки и что-то сказала на идише. Парень ответил ей и улыбнулся. Во рту у него не было зубов.
– Что он говорит?
– Если мы раздобудем ему пачку американских сигарет, он обещает сделать для нас все что угодно.
– Спроси его, как нам войти. Или лучше спроси, не знает ли он что-нибудь о наших родных.
Юдит повернулась к парню и снова заговорила. Штеффи расслышала имена своего папы и родителей Юдит. Лицо парня стало серьезным. Он обратился к своим товарищам. Все заговорили разом, оживленно жестикулируя.
– Эти люди прибыли из Берген-Бельзена, – перевела Юдит. – Туда свозили узников из разных лагерей. Женщин и мужчин всегда держали отдельно, они говорят, что ничего не знают о женщинах. Даже о своих матерях и сестрах. Имя твоего отца им не знакомо, моего тоже. Но они спросят у других. Может, кто-то их встречал. Они предлагают нам вернуться сюда через час, они постараются что-нибудь узнать.
– Что происходит?
Высокая женщина в халате медсестры внезапно появилась около группы мужчин.
– Разве вам неизвестно, что тут закрытая зона? Надеюсь, вы не угощали их сладостями? Они этого не вынесут, их желудки повреждены. Девушки, вам нельзя здесь оставаться. Идите домой.
– Мы ищем родных, – объяснила Штеффи.
Она чувствовала, что вот-вот заплачет. Медсестра была такой строгой.
– Пожалуйста, позвольте нам войти!
Медсестра покачала головой.
– Мне нельзя никого впускать. Тут карантин. Многие тяжело больны.
– Мы приехали на велосипедах из самого Гётеборга, – сказала Штеффи.
Ее голос дрожал.
– Кого вы ищете?
– Моего папу, Антона Штайнера. Родителей Юдит и ее сестру. Их фамилия Либерман.
Медсестра достала блокнот и карандаш из кармана фартука.
– Вот. Напишите имена, я спрошу, тут ли они.
«Антон Штайнер, – написала Штеффи. – Хаим Либерман, Ривка Либерман, Эдит Либерман».
Она протянула медсестре блокнот и карандаш через колючую проволоку.
– Спасибо.
– Подождите тут, – сказала медсестра. – Я скоро вернусь. Только ничего не давайте мальчикам. Все, что нужно, они получают.
Глава 24
Медсестра исчезла за дверью, молодые люди отошли в сторону, и Штеффи с Юдит остались в одиночестве. Сердце Штеффи колотилось. Она взяла Юдит за руку и крепко сжала ее.
Минута, две минуты, пять, десять…
Четверть часа спустя появилась медсестра. Юдит до боли сжала руку Штеффи и тихо произнесла несколько слов на идише. Или на древнееврейском? Молитва?
Медсестра остановилась напротив них.
– Я проверила наши списки, – сказала она, – и позвонила в Гётеборг в больницу Васы и в мёльндальский госпиталь, там тоже есть люди с этого корабля. Вы знаете об этом?
Штеффи покачала головой.
– Но, – продолжала медсестра, – я нашла лишь одного из тех, кого вы ищете.
Кого?
Ни Штеффи, ни Юдит не произнесли вопрос вслух. Он словно повис в воздухе между ними.
Кого?
– Должно быть, это ваша сестра, – сказала медсестра, обращаясь к Юдит. – Эдит Либерман.
Лицо Юдит засветилось от счастья.
– Она здесь?
– Да, здесь.
– Можно мне к ней?
– Я поговорила с главврачом, – сказала медсестра. – Он считает, что в данном случае мы можем сделать исключение. Ваша подруга тоже может пойти с вами. Но обещайте не дотрагиваться до сестры. У нее туберкулез. И постарайтесь не волновать ее, это ей вредно. Подойдите к воротам, я впущу вас.
Юдит бросилась к воротам. Штеффи за ней. Она была рада за подругу. Жаль, папы тут не оказалось.
Юдит подпрыгивала от нетерпения на месте, пока медсестра открывала замок. Девушки проследовали за ней в здание школы.
Изнутри школа не выглядела такой мрачной, как снаружи. Лестничные клетки и коридоры были просторными и светлыми. Но на встречных людей было больно смотреть. Парни во дворе школы оказались самыми здоровыми. Странно, что эти худые как скелеты люди еще жили. Простой подъем по лестнице причинял им невыносимые страдания.
В коридоре они увидели мальчика. На вид он был не старше двенадцати лет. Как Нелли. Лицо так исхудало, что остались одни глаза, большие и темные. Тело тонкое, как тростинка. Но, проходя мимо Штеффи, он улыбнулся ей.
Медсестра открыла дверь класса, служившего теперь больничной палатой. Двенадцать кроватей, по шесть с каждой стороны. Белые шторы. На подоконниках – цветы.
Две кровати пусты и застелены. На других лежат человеческие существа. Глядя на их бритые головы, с трудом можно поверить, что это – женщины. Их истощенные тела почти исчезли в просторных больничных сорочках.
– Вторая справа, – сказала медсестра Юдит.
Штеффи осталась у двери. Ей было не по себе. Но тут она увидела, как засветилось бледное лицо женщины, когда Юдит подошла ближе. Услышала шепот:
– Юди!
– Эди, Эди!
Голос Юдит звучал нежно и ласково. Штеффи никогда раньше не слышала, чтобы подруга так разговаривала.
Медсестра поставила стул для Юдит подальше от кровати. Сестры тихо разговаривали между собой на идише. Юдит что-то спросила. Эдит ответила. Юдит заплакала. Эдит хотела протянуть к ней руку и утешить, но медсестра опередила ее. Не прикасаться.
Через некоторое время Юдит обернулась к Штеффи.
– Иди сюда, – сказала она. – Поздоровайся с Эдит.
Штеффи знала, что Эдит – молодая девушка, всего на несколько лет старше нее. Но лицо с запавшими глазами было лицом старухи. Одновременно она напоминала птенца – бритая голова, резкие черты, кожа да кости, невесомое тело. Смотреть на нее было тяжело.
Юдит рассказала сестре, как два года назад они со Штеффи встретились в трамвае в Гётеборге. А до этого вместе учились в Еврейской школе в Вене.
– Штеффи – моя лучшая подруга, – сказала Юдит. – Это она придумала приехать сюда на велосипедах и расспросить о родственниках.
Эдит кивнула и слабо улыбнулась.
– Кого ты ищешь? – спросила она по-немецки.
– Отца.
– Больше никого?
– Мама умерла в Терезиенштадте. А младшая сестра – тут.
Подошел врач.
– Вам пора уходить, – сказал он Юдит. – Эдит нельзя утомлять. Она очень слаба.
– Можно мне прийти еще раз? – спросила Юдит. – Как часто я могу ее навещать?
– Это запрещено, – ответил доктор. – Из-за инфекций. Но я попрошу главврача выписать вам пропуск, и вы сможете ее навещать. Как знать, вдруг ваше общество пойдет ей на пользу.
– Нельзя ли перевести ее в Гётеборг? Я бы навещала ее каждый день.
– Я узнаю, – сказал врач. – Но, боюсь, ничего не выйдет. Все места там заняты. К тому же болезнь заразная.
Уже знакомая медсестра повела их назад. На лестнице девушек кто-то догнал. Это был тот парень, с которым они беседовали во дворе школы. Он с жаром заговорил на идише.
Юдит повернулась к Штеффи.
– Он сказал, что нашел человека, который видел твоего отца. Он ждет нас во дворе.
Штеффи объяснила все медсестре. Та кивнула и попрощалась.
Парень подвел их к невысокому мужчине на костылях.
– Здравствуйте, – сказала Штеффи.
– Здравствуй, – по-немецки ответил мужчина. – Меня зовут Адам Гольдшмит. Значит, ты – дочь Антона Штайнера?
Сердце Штеффи подпрыгнуло. Этот человек знает ее отца!
– Да, меня зовут Стефания.
– Твой отец был добрым человеком, – сказал мужчина.
Был? Неужели папа умер?
– Мы вместе были в Освенциме, – продолжал Адам Гольдшмит. – Не хочу рассказывать, что мы там пережили. Этого не описать. Но твой отец спас мне жизнь, когда я потерял ногу. Если бы он не помог мне, я не смог бы работать и попал в газовую камеру. Хороший человек.
Штеффи хотела спросить, что случилось дальше, когда Адам видел папу в последний раз, знает ли, где он. Но во рту у нее пересохло, а язык одеревенел. Слова застряли в горле.
– Нас перегоняли в Германию. Когда русские стали наступать, немцы срочно начали освобождать лагерь. Нам пришлось идти зимой без теплой одежды, без обуви, без еды.
Мужчина замолчал.
– Продолжайте, – прошептала Штеффи. – Продолжайте!
– Мы спали на обочине дороги, в сараях, в руинах. Утром на четвертый день я проснулся и не нашел твоего отца. С тех пор я его не видел.
– Он…?
– Не знаю. Молю Бога, чтобы он был жив. Больше ничего сказать не могу.
Как больно! Как невыносимо больно! Штеффи представила себе отца, бредущего по заснеженной дороге, в обносках, на ногах – рваные тряпки.
Зачем этот человек разбудил в ней надежду, а потом ее отнял? Зачем она очертя голову поехала сюда? Лучше бы ждала официального ответа. Лучше не знать ничего, чем потерять надежду.
Что она скажет Нелли?
Как больно!
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.