Текст книги "Охота на Эльфа"

Бородатые явно не сегодня родились, воевали где-нибудь в Курдистане, Афгане или других горячих точках, поэтому уже в следующую секунду не меньше пяти стволов было направлено в нашу сторону, а Семнадцатый хрипло приказал:

– Бросить оружие!

И добавил зачем-то:

– Почему вы пришли с оружием? Мы так не договаривались.

Как будто у нас было время обсуждать договоренности в такой предельно острой ситуации. Впрочем, если Семнадцатый хочет обсудить…

– У нас нет денег, – сказал я. – Платите вы. И вот об этом мы точно договаривались. Матвеев подтвердит.

– Конечно, – удивительно легко согласился Семнадцатый. – Я просто пошутил. У вас нет денег. Зато у вас есть оружие. И я приказываю бросить его.

Ну ни хрена себе шуточки! Хотя, надо отдать ему должное, проверка была придумана остроумная, и мы таки попались на этот трюк. Теперь либо придет неожиданное подкрепление в лице каких-нибудь третьих сил, либо перестрелка станет неизбежной. Бросить оружие – это не вариант. При таком численном перевесе они нас, разумеется, повяжут. И дальше события станут непредсказуемыми. А мы слишком перед многими держали ответ и за этот дурацкий теракт в Берлине-Гамбурге, и за судьбу неведомого Навигатора, спасающего рыночную экономику России от бандитов и коммунистов.

«Хрен тебе, товарищ связной», – подумал я про себя, еле заметно кося глазами по сторонам в поисках поддержки.

Но солдаты возле «хаммера» были безучастны, из «ауди» так никто и не вышел, а Шкипер с Пиндриком… Что бы они не предприняли, изменить расстановку сил принципиально было за пределами их возможностей.

– Считаю до трех, – угрюмо и буднично объявил Семнадцатый, словно каждый день занимался расстрелами (а может, так оно и было?).

И на счете «два» я понял, что эти бородатые не моргнув глазом откроют стрельбу на поражение. Всех сразу укладывать не будут, но одного из нас как минимум, ранят. Обязательно, хотя бы для острастки. Их отношения с полицией подобная мелочь никоим образом не осложнит, а что касается совести, так у них были на этот счет свои, революционно-мусульманские представления.

В общем, новая диспозиция получилась не самой простой, но в сущности понятной. Минимальное расстояние до целей, численный перевес противника, угроза оружием, множественные помехи в виде лиц, которых категорически зацеплять нельзя, и крайне ограниченное время на все. Надо же еще успеть скрыться до прибытия полиции и всяких прочих незваных участников мероприятия.

– Хорошо, – сказал я.

В такие минуты все решает темп. Не только стрельбы. Вообще движений.

Чтобы бросить оружие, его тоже надо достать. Семнадцатый дал нам не совсем правильный приказ. Впрочем, скомандовать «Руки вверх!» и приблизиться вплотную для обыска было для них куда опасней. В общем, пока мы лезли в карманы, стрельба не начиналась. Я даже повторил еще раз:

– Хорошо.

А в следующее мгновение открывать огонь с их стороны было уже некому. Четверо хватались за отсушенные руки после точных выстрелов прямо в стволы пистолетов, пятый лежал на земле с прострелянным запястьем, а с шестым и седьмым было хуже – они так неудачно держали свои пушки, что нарвались на смертельные попадания. Особенно с седьмым печально вышло: он вздумал стрелять в прыжке и в момент падения на линии огня оказалась его шея. А шея – место тонкое, пули девятого калибра из «Хеклера и Коха» пробивают ее насквозь, как лист бумаги, и застревают где-нибудь еще. На этот раз не повезло ослу. Ранило его в бок, не насмерть, но животное вмиг сделалось более чем подвижным, а главное шумным, и кровища из раны хлестала. Хоть фильм ужасов снимай! Не иначе какую-то артерию бедолаге зацепило.

Вы спросите, каким образом три человека ухитрились враз вывести из строя семерых? Ну, так, во-первых, нас было уже не трое: Пиндрик и Шкипер, как выяснилось, достаточно давно переместились из неприметного «фольксвагена» в цитадель крестьянского двора – в амбар и бойницы там себе приглядели весьма удобные. А во-вторых, я же говорю, в таких делах все решает темп. В том числе и темп стрельбы. Очевидно, немецкие «хеклеры» оказались лучше австрийских «штайров» в руках у бородатых, а еще вернее, руки у них росли все-таки не совсем оттуда.

Но их было много. Слишком много. Поэтому мы сразу залегли – кто где сумел. Ответный залп не заставил бы себя ждать, прозвучи только приказ. Да и кто ж мог знать наверняка, как поведут себя неизвестно кому подчиненные ребята возле «хаммера»!

Мы залегли и снова чего-то ждали.

Очуметь! Как долго я все это рассказываю! А ведь на деле-то все произошло в считанные секунды. Я потом часто пытался анализировать, где мы ошиблись.

Мог ли я, например, что-то сделать, когда русский мальчик, вырвавшись из маминых объятий, с плачем кинулся к раненому ослику?

Мог ли я что-то, сделать, когда связной с мрачной рожей по кличке Семнадцатый кинулся на перерез?

Если честно, я просто не понял, что происходит, а когда понял, было уже поздно.

О самых гнусных, о самых подлых вариантах почему-то забываешь в последний момент. Привычка мерить по себе неистребима, особенно в бою. Как правило, чтобы победить ты должен считать противника сильнее себя, и это правильно: зазнайство – плохой помощник. Но как учесть, что иногда противник оказывается просто трусом?..

Семнадцатый держал мальчишку левой рукой за горло, прижимая к себе изо всех сил – так и удушить можно, а к виску несчастного вплотную придвинул пистолет.

Требование его оставалось прежним:

– Бросьте оружие!

Только голос стал тоньше, истеричнее.

Двое еще не подстреленных грубо оттолкнули мать, в отчаянии ринувшуюся к сыну. Понять ее было можно, но глупость она совершала ужасную. Я успел натерпеться страху, глядя на эту сцену – от подобных придурков вполне естественно ожидать чего угодно, и вероятность случайного или неслучайного выстрела росла с каждой секундой.

Шум стоял несусветный, кричало сразу несколько человек, плюс один раненый осел, плюс козлы и еще утки с курями – Содом и Гоморра!

«Когда приедет полиция – а она в Берлине приезжает быстро, тут вам не Москва – хуже станет сразу всем, – смекнул я и тихо скомандовал ребятам:

– Бросайте оружие.

А потом добавил зачем-то:

– Убьет же он мальчишку.

Как будто и так непонятно было…

Курды работали вполне профессионально. Обыскали каждого, обезоружили, браслетки защелкнули за спиной, сцепили меня с Филом, а Циркача – почему-то со Шкипером и Пиндриком. Не били, хотя и могли – некоторые за своих погибших друзей начинают мстить сразу.

И мерзкий Семнадцатый продолжал держать мальчонку до тех самых пор, пока нас не затолкали в красные «бээмвухи». Вот тут и подъехал господин Матвеев. Попозже. Как и обещал. На двух машинах.

И сразу началась торопливая перегрузка. Голубой каблучок «ситроен-берлинго» не задействовали – некогда было, да и схема действий со всей очевидностью изменилась кардинально. За какую-нибудь минуту все пачки перекидали из одного броневика в другой, машины были поставлены открытыми задними дверями друг к другу. А момент передачи денег как-то ускользнул от нашего внимания. То есть, похоже, никто и никому денег вообще не передавал.

Потом нас не слишком грубо, но резко выдернули из салонов «БМВ» и затолкали в кузов бронированного «ивеко», где покоилась теперь взрывчатка. Сопровождающих не посадили ни одного. Оно и понятно: убить такого охранника в темноте, с тем чтобы отобрать его оружие – в общем, не проблема для профи, даже в наручниках, а вот удрать из броневика, когда задвинут внешний засов – задача практически нереальная.

Короче, все машины рванули с места аккурат в тот момент, когда вдалеке послышалась полицейская сирена. Впрочем, насчет всех машин, это я погорячился, конечно. Во-первых, мы ничего не видели и могли догадываться об обстановке лишь по звуку моторов. Во-вторых, «ауди» отъехала раньше, так и не проявив никаких признаков активной реакции на происходящее. И, наконец, принадлежащие нам машины вряд ли вообще куда-то уехали без хозяев. Подозреваю, что убитых и раненых курды забрали с собой, а осла скорее всего пристрелили, чтоб не мучился, во всяком случае, кричать он в какой-то момент перестал.

Ехали мы совсем недолго. Очевидно, даже из Кройцберга не выбрались. От двери машины до двери подвала, у которого остановился броневик, было буквально меньше метра, и за короткие два шага, верти головой или не верти, а понять где мы, не представлялось возможным. Да это было и не важно. Важнее было разобраться, с кем мы.

Подвал оказался слабо освещенным, пыльным, но сухим. Больше всего он походил на склад, с которого недавно вывезли весь товар, а нового еще не доставили. У той стены, где была дверь и выключатель, стоял еще и стол с единственным стулом. На столе громоздились какие-то папки, и прилепился на краешке телефонный аппарат. Судя по проводу, тянувшемуся от розетки, исправный. Больше в помещении не было ничего.

Нас посадили на пол под противоположной стеной. Семнадцатый велел не вставать без крайней надобности, точнее без приказа. Других пожеланий не озвучил и быстро покинул помещение. Вместо него появились два бородача с автоматами, один остановился у двери, другой занял позицию у стола. Лица у обоих были предельно равнодушными.

И очень быстро выяснилось, кто здесь главный.

В дверь стремительно влетел господин Матвеев и притворил ее за собой. Сел к столу, закурил, предложил и нам. Фил не отказался, тем более, что это были его любимые – «Кент», белые, самые легкие. Фил в последнее время на почти безникотиновые перешел, о здоровье начал задумываться.

– Как-то все у нас пошло наперекосяк, ребята. Вам не кажется? – произнес наконец Матвеев.

– Кажется, – согласился я. – Мы собирались работать вместе. А работаем почему-то друг против друга. Это кому-то нужно?

– Это кому-то нужно, – повторил Матвеев с утвердительной интонацией, но раздумчиво и печально. – А кто, как говорят дети, первый начал? – вскинулся он вдруг. – Кто?!

Тогда и я разозлился:

– Как говорят дети, западло приставлять пушку к виску десятилетнего пацана на глазах у его матери!

– Ах, оставьте, Большаков, – жеманно поморщился Матвеев. – О чем вы говорите? При совершении массовых убийств погибают дети какого угодно возраста вплоть до внутриутробных эмбрионов. Или вам до сих пор удавалось исполнять теракты, в результате которых люди вообще не умирали? Поделитесь опытом, милейший!

Я прикусил язык. Вот черт, забыл в какой роли мы здесь выступаем! На Циркача тянул, а сам несу хрен знает что!

– Терпеть не могу трусов, – пробурчал я, чтобы как-то закрыть эту тему.

– Это не трусость, дружище. Это тонкий расчет. Семнадцатый не видел иного способа остановить вас. Я, честно говоря, тоже не увидал бы. Ну, ладно, я ведь задал вполне серьезный вопрос. Кто первый начал? Вы пришли с оружием, которого мы вам не выдавали. Это очень плохо, ребята. Вы затеяли двойную игру. Считайте, не получилась.

– Чего вы хотите? – спросил я.

– Ну, во-первых, выполнения обязательств, взятых на себя каждой из сторон. Точнее, нет, это как раз во-вторых. А во-первых, я хочу знать, откуда у вас оружие.

– Купили, – заявил я внаглую. – Нам не понравились ваши люди, мы решили подстраховаться.

– Ай-ай-ай! Как нехорошо врать. Семнадцатый предупреждал вас насчет оружия. Какая, к черту, могла быть подстраховка?! Это просто двойная игра. И второе. Может, это в России сегодня продают спецназовские пистолеты на рынке рядом с картошкой, а здесь, в Германии подобное оружие на очень строгом учете. И не вздумайте рассказывать мне, что вы протащили эти немецкие стволы через границу, когда прилетели сюда по обычным красным паспортам!

– Нет, мы купили их здесь, – упрямо повторил я.

– У кого?

– А это так важно?

Обычно подобные вопросы с милой улыбкой на лице задавал Циркач, но сегодня я взял на себя его роль. Циркач мрачно молчал. Он готов был, по-моему, только материться и проклинать всех вокруг.

– Значит, так, ребята, – объявил Матвеев, демонстративно игнорируя мой риторический вопрос, – я человек интеллигентный. Я вас ногами по лицу бить не буду. Просто сейчас позвоню, и через десять минут мне принесут пару ампул и шприц. Все что мне нужно узнать, я узнаю. Всегда и ото всех. Понятно?

– Понятно, – сказал я. – А что за препарат? На меня не все действуют.

– А на других? – похоже он воспринял всерьез мою последнюю импровизацию.

На самом деле я просто тянул время. Помолчал немного, потом сказал:

– А другие ничего не знают.

– Предлагаете проверить? – он протянул руку к телефону и взял трубку.

– Еще я все знаю, – неожиданно заговорил Циркач. – Но не успею сказать. Крошка убьет меня. Он умеет. Он обязательно найдет способ даже со связанными руками…

Циркач нес чудовищную ахинею, и я был благодарен ему. У меня появлялась дополнительная возможность подумать. Но время таяло.

Матвеев тоже не слишком-то слушал Циркача, он уже набрал номер и теперь отдавал кому-то распоряжения по-немецки. Серьезный мужик. Слов на ветер не бросает.

О том, чтобы говорить правду, не могло быть и речи. Оставалось несколько вариантов. Первый. Сослаться на убитую Монику. Но это легко и быстро проверялось – слишком много общих знакомых. Вариант второй. Сказать, что оружие обеспечили нам люди Мышкина. Если даже Матвеев знает, кто такой Мышкин, проверка займет достаточно долгое время, но в итоге Мышкин (при всем уважении к Циркачу и его осведомленности в делах «Сферы») вряд ли примет нашу сторону. Опять плохо. Третий вариант. Приплести Павленко (обещавшего помочь) и его людей в Бонне. Опасный блеф. Ведь мы так и не поняли: они сидели в «хаммере», или в «ауди», или их вообще там не было? Наконец, оставалась возможность назвать Эльфа. Вариант представлялся самым рисковым, но и самым многообещающим.

До прихода ассистента со шприцом еще оставалось время. Циркач нес все более вдохновенную ахинею, а я лихорадочно просчитывал вероятные последствия, страдая от невозможности обсудить проблему с Филом. По его глазам я видел: он тоже размышляет над ситуацией.

– Циркач, ну что ты орешь, как резаный?! – рявкнул я, перекрикивая его.

Борька понял и заорал еще истошнее. А я успел под шумок спросить Фила:

– Сказать ему про Эльфа?

Фил молча кивнул.

Вот тут и появился отвратительный тип в белом халате и с чемоданчиком. Действительно рожа еще противнее матвеевской. Если сотрудник посольства был похож не столько на фашиста, сколько на партсекретаря большого оборонного завода, то вошедший теперь выглядел как типичный гестаповский врач-садист из советских фильмов про Великую Отечественную.

– Не надо уколов, – громко объявил я. – Мы получили оружие от Клауса Штайнера.

Эффект превзошел все ожидания.

Матвеев уронил на рычаг телефонную трубку, которую держал, чтобы позвонить еще куда-то, резко поднялся, потушил в пепельнице сигарету и сделал знак безумному доктору удалиться. Потом зашагал по комнате от стены к стене, не приближаясь к нам и даже не глядя в нашу сторону.

Наконец, быстро набрал еще один номер, вкрадчиво спросил:

– Клаус?

И заговорил по-немецки.

Беседа была короткой, новых слов немного, и Фил сумел догадаться о ее смысле. А вообще лаконичность фраз по телефону всегда предполагает серьезное продолжение при встрече.

– Он едет сюда? – спросил Фил с таким видом, будто понял все до последнего слова.

– Да, он будет здесь очень скоро, – кивнул Матвеев.

Тон его в общении с нами явно переменился. Причем весьма радикально, из чего следовало: Эльф взял на себя передачу нам оружия. Что дальше?

Юриуш Семецкий появился раньше, чем можно было представить. Уж не его ли «ауди» стояла рядом с нашим «фольксвагеном»? Ворвался в подвал, как всегда, без охраны и вместо «здрасте» вопросил нарочито по-русски, надо думать, из уважения к нам:

– Мы будем снимать кино, или мы не будем снимать кино?

– Не понял, – растерялся Матвеев.

– Так говорил режиссер в каком-то хорошем французском фильме. Там еще играл Бельмондо, а название я не помню. Так мы будем делать теракт? Или теракт отменяется?

– Это ты у меня спрашиваешь? – решил возмутиться Матвеев.

Но еще сильнее возмутился Эльф.

– А у кого же мне спрашивать?! Вы чуть не убили моих людей, теперь держите их в каком-то подвале. Работать-то кто будет? Скажи мне: кто будет работать?!

– Погоди, Ахман уверял, что это его люди.

– Все люди Ахмана уже давно стали моими.

– Не очень-то верится…

– Это твои проблемы!

– Ладно, Клаус, успокойся. И вообще, выясняй это с Ахманом, а я просто не привык работать с исполнителями, которые разворачивают стволы в любую сторону.

– Не в любую. Ты просто не понимаешь разницы между тупыми послушными бойцами и настоящими профи, – подколол его Эльф. – В нашем случае приходится работать именно со спецами высшей квалификации. Давай лучше рассказывай, что ты задумал.

– Теперь уже неважно, – махнул рукой Матвеев.

– То есть как? – удивился Эльф.

– А так. После этой перестрелки в центре Берлина ничего нельзя организовывать. Даже в предместьях не стоит. Засвечены все, кто только мог засветиться. А вообще-то, твои ребята еще утром забраковали наш вариант.

– Вот как. И что же они предложили?

– Гамбург.

– Интересно, – оценил Эльф. – О конкретном месте шла речь?

– Пока нет, – сказал Матвеев, и Эльф переключился на нас.

– Так и что, ребятишки, какие есть идеи?

Я понял, что сейчас наш выход. Нельзя ударить лицом в грязь. Назвать ратушу? Главное полицейское управление? Порт? Да нет. Нужно что-то более конкретное. Но я был в Гамбурге столь мимолетно! Потом вспомнил: там же есть знаменитая улица красных фонарей, вроде розового квартала в Амстердаме. И мы еще с Филом по ней среди дня носились, когда потеряли Малина, и потом, по пути в порт. Рипербан. Ну, конечно. Весьма подходящий вариант.

– Улица красных фонарей, – предложил я.

– Рипербан, – согласно кивнул Фил и добавил, поясняя, как для идиотов: – Очень людное место по ночам.

– Да, но там и полиции – пруд пруди, – возразил Матвеев. – А впрочем, мысль интересная.

– У нас еще будет время для обсуждения, – решительно подвел черту Эльф. – Для КРП безразлично, где прогремит взрыв? Ты подтверждаешь это?

– Подтверждаю, – кивнул Матвеев.

– Тогда снимай с них наручники, возвращай пистолеты, и мы поехали. Сюда ведь тоже могут нагрянуть?

– Нагрянуть могут куда угодно, в том числе и в Гамбург, – улыбнулся Матвеев.

Под занавес он выдал какую-то шутку на немецком, оба засмеялись, и мы поняли, что на этот раз угроза миновала.

Мы с Эльфом вышли через другую дверь. У подъезда на улице стоял просторный джип «опель-фронтера», куда нам и было предложено сесть.

– Мы больше не вернемся в Берлин? –спросил я

– Скорее всего, нет, – кивнул Эльф.

– Тогда придется заехать в «Кауфхоф».

– В какой еще «Кауфхоф»? При наличии денег в Гамбурге есть все, что необходимо.

– Вот именно, – подхватил я, – при наличии денег. Они-то и остались в «Кауфхофе» на Александерплатц.

– Крошка, – Эльф неожиданно назвал меня коротким прозвищем, как друг и перешел на «ты». – Ты абсолютно уверен, что нам стоит туда возвращаться?

– Абсолютно, – сказал я. – Потому что там остались все наши деньги.

Эльф понял. Надо думать, он еще не забыл, какую сумму выдавал нам совсем недавно. А я, когда получали оружие, сразу смекнул, что деньги следует держать в более надежном месте, чем полуконспиративная квартира Моники. Служебное помещение в универмаге контролировали люди Кулакова и это был наилучший вариант. Идти же в бой с полными мешками денег можно во владимирской глуши, но не в Берлине. И я не ошибся. Вряд ли товарищ Матвеев отдал бы нам миллион баксов с той же легкостью, с какой вернул оружие.

– Хорошо, – кивнул Эльф. – Заедем.

– Только наверх я пойду один. Договорились, Юра?

Я впервые назвал его так. Ну а как еще? Клаусом, что ли? Или может быть Эльфом?

Семецкий улыбнулся.

– Хорошо, – повторил он еще раз. – Я понял.

И тут встрепенулся Фил, который, по-видимому, тоже анализировал все нюансы этого необратимого отъезда из Берлина.

– А наши машины останутся там, где мы их бросили?

– Ну, зачем же? Я успел отогнать их подальше от нехорошего места. Вы же не случайно побросали их с ключами в замках.

– Это из стратегических соображений, – пояснил я.

– Понятно, – кивнул Эльф. – Но все получилось правильно. И теперь добрые люди помогут вернуть транспорт фирме. Поехали.

Картина только что отгремевших событий потихонечку вырисовывалась. И я все-таки решился задать уже давно мучивший меня вопрос.

– Так это ты сидел в той «ауди»?

– Да. Только не спрашивай, почему я не вмешался сразу.

– Не буду. Я о другом спрошу. Кто приехал на армейском «хаммере»?

– Некие господа из Бонна, – уклончиво ответил Эльф.

– «Корпорация Феникс», – решил уточнить я.

– А! Так это вы их и пригласили! – мигом догадался он. – Удачный ход.

– Почему удачный?

– Потому что это для вас – «Корпорация Феникс», а для берлинской полиции они – военная разведка. И одним только фактом своего появления ребята надолго отвлекут оперативников. Это важно, если, конечно, предположить, что полицейские вдруг вздумают нас с вами искать.

– Так мы куда едем? – полюбопытствовал Циркач, словно только что проснулся.

– Сначала за вашими деньгами, потом – в Гамбург, разумеется.

– А как же взрывчатка?

Во, какие вопросы интересуют, оказывается, ветеранов советского цирка!

– Взрывчатку мы, к сожалению, забрать не можем. В Берлине свои курды, в Гамбурге – свои. За эту платил Семнадцатый, так что, считайте, мы ее подарили российскому посольству в лице господина Матвеева. Приедем и на месте разберемся… Да, слушайте! – вспомнил вдруг Эльф что-то очень важное. – Почему вы назвали Матвееву именно Гамбург?

Я так долго мучился тогда, выуживая из собственной памяти, с чем еще связан у нас Гамбург, а теперь оно вспомнилось мгновенно. Так иной раз пытаешься вытряхнуть патрон из заклинившего затвора, а потом устало махнешь рукой, и он вдруг выкатывается сам собою. Ну конечно! Вчерашняя ночь, кнайпе, начало разговора с Эльфом… Это он сам и упомянул Гамбург.

Но вначале я решил сказать о другом:

– Видишь ли, Юра, с этого города я начинал свое знакомство с Германией. Там остались люди, с которыми я могу выйти на связь и в случае чего попросить о помощи.

– Вот как, – Эльф почувствовал некоторую недоговоренность. – А если не секрет, с каким заданием вы туда ездили?

– Думаю, что теперь уже не секрет.

Я еще накануне решил, что про историю девяносто седьмого года можно и даже нужно рассказать Эльфу, не упоминая, разумеется, заказчика.

– Это было два года назад. И мы должны были встретиться в порту с человеком по имени Сергей Малин.

Эльф даже притормозил и смерил меня долгим пристальным взглядом.

– Вот это да! Большаков, неужели вы и на его организацию успели поработать?

– Нет, – честно признался я, – встреча тогда не состоялась.

– Жаль, – резюмировал он. – Ну, да ладно! Какие ваши годы!

Я улыбнулся и предложил:

– А давай-ка откровенность за откровенность. Мы ведь тоже не лаптем щи хлебаем. Учимся думать потихонечку. Вот например, тогда, в кнайпе ты сказал нам, мол, для курдов ты в Гамбурге. Ну, я и решил, что это не просто так, что это намек. Я прав?

– Ты даже вообразить себе не можешь, Крошка, насколько ты прав! Только в Гамбурге есть смысл что-то организовывать сегодня. И то, что там есть ваши люди – прекрасное совпадение. Они могут нам пригодиться. Но для начала мы сделаем ставку как раз на людей Сергея Малина.

Вот, черт! Если б я еще знал, кто такой этот загадочный Малин! Но вопросы задавать было негоже, тем более, что через пару секунд, Эльф сказал:

– Обратите внимание на «трабант» в правом ряду. Он уже довольно долго едет за нами.

– На таком музейном экспонате заниматься слежкой?

– Вот и я думаю, – согласился Эльф, – ерунда какая-то!

Подозрительный «трабант» «вел» нас до Большой Звезды, то есть круговой развязки с триумфальной колонной в центре, а по улице Семнадцатого июня мы ехали уже со спокойной душой. Знаете, кстати в честь чего она так названа? Я специально поинтересовался, и оказалось, что в 1953 году в этот день было жестоко подавлено восстание рабочих в гэдээровской части Берлина. Это было одно из первых (после Гданьска) выступлений в завоеванных Советским Союзом странах. Немцы так и говорили: оккупационные власти Москвы. А мы тогда ничего об этом и не слыхали. Дружба-фройндшафт и никаких проблем.

В «Кауфхофе» на Александерплатц тоже все прошло на удивление нормально. И дальше в городе хвоста за нами вроде не обнаружилось. А вот когда уже порядочно отъехали от Берлина по автобану, на одном из постов дорожной полиции нас ждал некий сюрприз. Освещение на трассе отличное, видно лучше, чем днем, и мы разглядели издалека некоторую избыточную активность на дороге. Один из полицейских выбрел аж на середину крайней полосы движения, видно, полученное от начальства распоряжение носило особо важный характер.

Лично мне очень не понравился этот пост. И Эльфу, как я понял, тоже. Даже еще сильнее. Он все ворчал сердито:

– Никогда здесь никакого поста не было. Откуда взялась полиция? Что за ерунда?..

Наконец, по каким-то только ему понятным признакам, Эльф окончательно определился и произнес вслух:

– Это не полиция.

И уже начав тормозить, он внезапно ускорился и все-таки сшиб золоченым кенгурятником неправильного человека в форме дорожного полицейского, который за какую-нибудь долю секунды до этого попытался выстрелить в лобовое стекло нашего автомобиля и отпрыгнуть. Не удалось бедняге ни то, ни другое.

Неприятный эпизод. Во всех отношениях.

После такого инцидента мы дружно молчали минут пятнадцать. Потом Эльф процедил сквозь зубы:

– Если это действительно была полиция, на следующем посту нас всех повяжут.

– Понимаю, – сказал я.

Следующий пост довелось увидеть очень скоро. Но там на нас даже внимания не обратили.