Электронная библиотека » Ант Скаландис » » онлайн чтение - страница 24

Текст книги "Охота на Эльфа"


  • Текст добавлен: 11 марта 2014, 17:48


Автор книги: Ант Скаландис


Жанр: Детективная фантастика, Фантастика


сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 24 (всего у книги 25 страниц)

Шрифт:
- 100% +

Яркие картинки той ночи запомнились надолго. Рекламные вывески мерцали, вспыхивали и рассыпались на сотни сверкающих брызг во всех направлениях. В общем, света было больше, чем днем. Мы мотались из кабака в кабак, из одного секс-шоу в другое… Индивидуальные кабинки и номера с девочками нас пока не интересовали, но похоже было, что закончится все именно этим. Циркач в своей излюбленной манере приступил к тесным контактам с профессионалками и любительницами практически сразу. То есть иногда он выхватывал девушек из зала и тащил куда-нибудь в туалетную комнату, иногда после особенно эффектного танца догонял артистку за кулисами. И, по-моему, всякий раз обходился без денег. А вообще платил за все Эльф и только переживал, бедняга, ужасно, что мы до смешного мало пьем, а я так и вовсе отказываюсь от спиртного.

– Вы половину кайфа теряете, ребятки, – повторял он, принимая внутрь очередную порцию какого-нибудь коллекционного напитка.

В эту ночь Эльф пил только коньяк. Причем все время разные марки, но с выдержкой никак не меньше двадцати пяти лет.

А девчонки липли к нам все настойчивей и настойчивей. Иногда изысканно разодетые, иногда условно прикрытые лоскутками и ленточками, а иногда просто голые. Некоторые были дивно как хороши, некоторые – просто безобразны. Но даже в безобразии своем одуряюще сексапильны и многоопытны. Те же, что выступали на сценах, вертелись вокруг шестов в ресторанных залах или запрыгивали в танце к нам на стол, были всегда с прекрасной кожей, юные, гибкие, в меру спортивные, в меру упитанные и очень миловидные.

Под конец, уже ближе к рассвету, мы почувствовали себя пьяными от этой эротической чехарды, и я, наконец, позволил ребятам махнуть граммов по сто очередного потрясающего коньяка, кажется, это был «Курвуазье Эмпериаль». Хуже не будет. Было ведь ясно, что спать не придется вовсе, и небольшая доза спиртного могла их даже взбодрить. Это подтвердил и наш всеобщий персональный доктор, который сам, как выяснилось позже, уже накатил где-то граммов двести тайком от меня. Неслыханно! Но я простил ему.

А себе я заказал, понятное дело, лишь крепкого кофе и оглоушил три чашки подряд.

Эльф к этому моменту дозу набрал изрядную, он был в ударе и не очень-то считал, сколько выпил, особенно когда слизывал свой дорогущий коньяк с грудей или лобка какой-нибудь очередной и тоже не слишком дешевой красавицы. Поэтому, поглядев на мой кофе, Юра сказал:

– Нет, это уже не поможет.

И запил пепси-колой три больших голубых таблетки.

– Что это было? – спросил я.

– Неважно, – сказал он. – Жуткая, очень вредная гадость. Зато уже через час буду снова, как огурец.

– Жаль, Фила нет, ему было бы интересно, – сказал я.

Фил к тому времени нашел девушку своей мечты, радостно сообщил, что ее зовут Роксана (девушка не возражала), и «молодые» удалились в уютный номер. Доктор наш выпил больше остальных ребят, поэтому пока был свято уверен: перед ним та самая потерянная шлюшка с Савиньиплатц. Я понимал, что с ней он выпьет еще, скорее всего шампанского, и тогда обнаружит, что его сегодняшняя партнерша – это и есть его жена Роксана. Каждый сходит с ума по-своему.

Ночь катилась к финишу, и Пиндрик со Шкипером тоже отправились ставить победную точку в отношениях с женщинами. Пиндрик продекламировал, вспоминая анекдот о поручике Ржевском:

– Плывет по морю клипер, на клипере шкипер, у шкипера триппер. Не боишься?

– Ерунда! – сказал Шкипер. – Мне тут одна русская девчонка поведала. Наши так и зовут эту улицу – Триппербан. Одни болеют, другие не болеют. На все воля Божья.

– Может ты и прав, – философски заметил Пиндрик. – А давай-ка, чтоб все было по-честному, возьмем одну девочку на двоих. Уж лечиться, так вместе!

Кажется, они так и поступили. Не из экономии, а из солидарности. И ради эксперимента.

Только Циркач сидел теперь за столиком вместе со мной и Эльфом, заявив, что уже никого и ничего не хочет. Он тупо смотрел на очередное разнузданное шоу под тихую вкрадчивую музыку и удивленно бормотал:

– Не возбуждает! Ну, совсем не возбуждает.

– Все, братец, – констатировал я, – ты, наконец, объелся. Шесть партнерш за одну ночь – это все-таки перебор.

– И это, еще не считая тех, которые меня заводили, но не отдавались, – почти застонал Циркач.

– Коньячку? – предложил Эльф.

– Не хочу, – вяло отозвался Борька. – А впрочем… Давай! Вдруг поможет.

И Циркач принялся вдумчиво потягивать «Эмпериаль», вдыхая аромат и закатывая глаза от неземного блаженства, словно кто-то ему под столом делал минет.

– Хорошо погуляли, – резюмировал Эльф. – Ты-то хоть получил удовольствие, аскетище? Не пьет, не курит, женщин только щупает робко, как мальчик… Что за жизнь у тебя, Крошка? Может ты и не человек вовсе?

Я посмотрел на него долгим взглядом. На что намек? На мои алкогольные экзерсисы? Знает ведь наверняка. Этот – все знает. Но говорить о собственной феноменальности сейчас не хотелось, и я мгновенно перевел стрелку.

– Я-то человек, а вот ты, Юра… Ты так и не объяснил нам, на чьей стороне играешь.

– Хорошо! – Эльф был все-таки уже пьян и говорил хоть и четко, но с неумеренной аффектацией. – Хорошо, рассказываю. Только слушай внимательно и не переспрашивай потом. Я уже объяснял тебе, что на этой планете есть две противоборствующих силы. Если угодно, добро и зло, если угодно, демократия и тоталитаризм, если угодно, стремление к порядку и стремление к хаосу, назови, как хочешь, но силы все равно две. Конфессии, концепции, государства, партии, нации – это все лирика. Есть две силы, которым не можно победить друг друга. Победа одной из них означает конец света. В противостоянии заключено равновесие. Но проклятый технический прогресс дает все больше шансов смещать естественное равновесие в ту или иную сторону.

Он сделал паузу, хотел еще выпить, потом вспомнил, что после таблеток уже не пьет. И продолжил:

– Во все века кто-то должен был следить за борьбой титанов. Назовем этих людей третьей силой. Они всегда действовали предельно аккуратно и незаметно, но сегодня, приходится вмешиваться все активнее и активнее. Иначе – хана. Вот и все. Так что я ни на чьей стороне. Я – на стороне жизни. И против смерти. Понятно?

– Более-менее, – пробормотал я растерянно.

Потом все-таки нащупал следующий вопрос:

– И где же находится центр этой контролирующей всех организации?

– Не здесь, – серьезно сказал Эльф. – Он и не может находиться на Земле.

– А-а, – разочарованно протянул Циркач, напоминая о своем присутствии. – Ты – инопланетянин!

– Сами вы инопланетяне, – обиделся Эльф и цинично затушил сигарету в фужере с недопитым коньяком стоимостью четыреста долларов за порцию. – Я связан с Землей гораздо сильнее, чем вы. Просто вы живете здесь впервые, а я в девятнадцатый раз.

Даже Циркач не нашелся, что ответить, а я глупо спросил у этого самозванного Дункана Маклауда:

– Ты бессмертный?

– Все люди бессмертны, – скучно ответил он, – только не все знают об этом.

Я поморщился, уже готовясь спросить, какой именно из христианских церквей он отдает предпочтение, но продолжение оказалось неординарным.

– Дослушай, Крошка. Не все знают о своем бессмертии. Я – знаю. Достаточно давно и наверняка. Заметь, не верю, а знаю. Такое знание называется Посвящением. С большой буквы. А такие люди, как я, – Посвященными. Посвященных намного больше, чем принято считать. Но только некоторые из них, называемые избранными, умеют после смерти возвращаться назад, на Землю. Вот они-то и осуществляют контроль за равновесием в мире.

– Здорово, – сказал Циркач, почти увлекшийся этой байкой. – Значит все-таки центр вашего тайного общества где-нибудь на Тау Кита?

– На Тау Кита – погода не та, – задумчиво проговорил Эльф и небрежно прикурил новую сигарету от указательного пальца. Как от зажигалки.

– Браво, – апатично похлопал Борька. – Ты готовил этот номер к шестидесятилетию Советского цирка?

И мне вдруг подумалось, что он со своими девочками тоже выпил не сто граммов коньяка, а раз в пять больше. Я не мог поддержать ироничного настроя Циркача. Потому что ясно видел собственными глазами: не было никакого фокуса – просто человек прикурил сигарету от указательного пальца. Потому что он не совсем человек.

– Видите ли, других обитаемых планет в том смысле, как вы себе представляете, не существует в природе, – зачем-то начал объяснять Эльф. – Есть только разные уровни бытия. Их всего десять, но сейчас не об этом речь. С Земли, то есть с первого уровня бытия люди, умирая, переходят на второй, и вот оттуда мы умеем возвращаться обратно. Но, к сожалению, даже мы, избранные, до сих пор не научились на втором уровне бытия находить своих погибших друзей, которые не были Посвященными. Вот такая беда. Научиться бы! И можно больше не возвращаться. Честно говоря, я уже устал от этих перелетов.

Эльф говорил спокойно, буднично, словно речь шла о регулярных рейсах Москва – Берлин, а не о жизни и смерти.

– Мне кажется, я уже выполнил свою миссию. Вот только очень больно оставлять на Земле Нику…

Потом он внезапно, оборвал сам себя.

– Все, ребята, я пошел в душ. И вы собирайтесь потихонечку. Каких-нибудь два часа осталось. Надо быть в форме.


И он действительно был в форме – бодр и подтянут, когда мы, покинув утомленный, засыпающий на глазах Рипербан, поехали в офис маленькой фирмы в районе Альтона, в удобной близости от объекта.

Эльф намерен был позвонить Линдеманну часов в семь утра, когда тот, по расчетам, собирался ехать из аэропорта домой, но хитрый Димыч опередил давнего соперника и позвонил сам в половине седьмого. Не из аэропорта, а уже из дома.

– Юрка! Куда ты пропал? Быстро дуй ко мне!

– Как это, быстро? – обалдел Эльф. – Я только проснулся. Я сейчас не могу, мне ехать далеко.

Он нес какую-то мутную ахинею. Он оказался не готов. И, наконец, сообразил разорвать связь:

– Я тебе перезвоню, Димыч.

Мы посмотрели друг на друга шальными глазами, и Эльф еле слышно произнес:

– Пли!

Я нажал на кнопку дистанционника, не испытывая ни малейших угрызений совести. В тот момент мне хотелось только одного – поскорее добраться до самолета, откинуться в кресле и спать.

Но ничего не случилось.

Объект был от нас меньше, чем в полукилометре, и не услышать взрыва было просто нельзя. Значит, что-то произошло, что-то из ряда вон выходящее.

– Звони ему, – приказал я, чувствуя, что Эльф уже плохо соображает и вряд ли способен принять решение самостоятельно.

Он набрал номер.

– Ты чего трубку бросаешь, урод?! – снова заорал Линдеманн с истеричными нотками в голосе. – Ты хоть представляешь, что здесь у меня происходит?! Кто-то заминировал мой дом. Я послал вперед себя профессиональную группу антитеррора. Не обижайся Юрка, это не потому, что я тебе не доверяю, это потому, что мои аналитики предсказали возможную ловушку, засаду. Видишь ли, за время моего отсутствия в Гамбург – по агентурным данным – прибыли враги. Много врагов. Понимаешь, я ждал живых террористов под диваном, а оказалось кто-то напичкал весь мой дом тротилом. Или чем сейчас принято взрывать дома? Аммонитом?

– Си-4, – подсказал Эльф.

– Что ты говоришь? – не расслышал Дитмар.

– Си-4 – это такая американская взрывчатка, – тупо повторил Эльф.

Он вел себя как сомнамбула. Он уже ничего не соображал. И мне сделалось страшно.

– Правильно! – обрадовался Дитмар. – Мои спецы как раз и обнаружили некоторое количество Си-4. Им только не удалось найти всю взрывчатку, зато они обнаружили пару детонаторов, поняли принцип взрывного устройства и отключили его. Теперь дистанционный взрыватель не работает. Но все равно опасность сохраняется. Юрка, приезжай скорее, помоги мне разобраться с этой ерундой!

– Позови Нику. На минуточку, – выдавил Эльф тихим, бесцветным голосом.

Он словно бы и не слышал всего, что говорил ему Дитмар.

Но просьба была настолько решительной и неожиданной, что Линдеманн, конечно, подчинился и крикнул жену.

– Ника, – сказал Эльф, не меняя интонации. – Срочно приезжай ко мне. – Эльбхаусзее, четырнадцать. Ты помнишь этот дом?

– Помню, – сказал она.

– Приезжай, это вопрос жизни и смерти. Я уже девятнадцать лет не просил тебя ни о чем. Сегодня – прошу.

Он был уверен, что Ника поедет. В его голосе звучала эта уверенность. Звучала сквозь усталость и тоску и набирала силу победного клича.

– Все, – сказал нам Эльф. – Ника едет сюда. Задержите ее. Я скоро вернусь.

Он поднялся и ринулся к двери.

– Ты куда? – спросил я, жестом прося остановиться хоть на секунду. – Черт с ним, с Димычем. Пусть живет. Полетели вместе с Никой в Москву.

– Нет, – ответил он. – В Москве меня «Моссад» отыщет быстрее, чем в Берлине. Лучше мы вместе с Никой уйдем на второй уровень.

– Юра, ты бредишь, – сказал я.

Потом вспомнил недавний, а казалось, уже вчерашний разговор, сообразил, что он имеет в виду дружное самоубийство на пару с любимой, и решил уточнить:

– А разве Ника тоже Посвященная?

– Нет, в том-то и дело, что нет. Но мы должны уйти вместе, я думаю, у меня получится.

– То есть ты хочешь убить и ее?

Эльф поморщился, как от боли.

– Я хочу убить его. А с ней я хочу уйти вместе, – тупо повторил он.

– Давай ты никуда не пойдешь, – предложил я, заступая ему путь. – А мы вместо тебя закончим твою работу. Сиди здесь и жди свою Нику.

На какую-то секунду легкое колебание отразилось на лице Эльфа. Но он потряс головой и сказал упрямо:

– Нет. Я должен идти. А вы задержите ее.

Я понял, что все равно не смогу его остановить и отошел в сторону.


А Ника до нас не дошла. Люди изобрели на свою голову такую замечательную штуку, как мобильный телефон. Из-за какой-то сущей ерунды она позвонила домой с полдороги, и Дитмар, вовсе и не думавший ревновать ее к Эльфу в этот драматичный момент, невозмутимо сообщил:

– Ну, где тебя носит, родная? Сказала, на минутку… А тут уже Юрек пришел, помогает ребятам искать взрывчатку.

Ника почуяла неладное. Развернулась и побежала обратно.

А Юрек, конечно, помогал ребятам. И даже закладки искал, но с совершенно другими целями. Его, собственно, интересовала не столько взрывчатка, сколько способ рвануть ее как можно быстрее, да еще так, чтобы самому смыться. Проще всего было выпрыгнуть в окно, найти канаву поуютнее и, падая в нее, на лету выстрелить себе за спину. Только прежде, чем все это делать, стоило убедиться в исправности устройств, срабатывающих на выстрел. Вот этим наш дорогой Юрек, надо полагать, и занимался.

Достоверных сведений на сей счет не осталось. Весь нижеследующий эпизод был реконструирован исключительно по аудиозаписи. Магнитофоны ЧГУ, да и прочих служб, находились, как водится, в машинах за квартал от объекта, а видеопленки погибли в момент взрыва в доме вместе с камерами. Короче, из сохраненных для истории разговоров получается примерно следующее.

Процесс изучения всех наших закладок занял у Эльфа изрядное время. Да он еще дюже тормозной был после бессонной ночи и своих чудовищных голубых таблеток. И вот, когда уже, скорее всего, стало ясно, что оставшийся под полом заряд исправно сработает на выстрел и можно бежать, в комнату влетела переполошенная Ника.

Ника. Здравствуй, Юра! Ну, что тут у вас?

В этом месте записи очень долгая пауза. А потом – следующий диалог:

Линдеманн. Ах, Юрка-Юрек, неужели ты думаешь, что старика Линевича можно так просто перехитрить?

Семецкий. Я не думаю – знаю. Я уже перехитрил тебя. Ника, прости! Очевидно, с этими словами Эльф вынимает пистолет и приставляет его себе к виску.

Ника(истошно). Не делай этого! (Очевидно, бросается к Эльфу, а Дитмар хватает жену за руки и не пускает, дальнейшие слова явно обращены к Линдеманну). Отпусти меня, слышишь, отпусти! Что же ты делаешь, сволочь! Ты хочешь, чтобы он умер? Отпусти! Я никогда тебя не любила!

Линдеманн(глухо). Ты врешь.

Ника(почти спокойным голосом). Наверно. Наверно, я вру. Просто я хотела сказать, что с тобой мне никогда не было так хорошо в постели, как с ним. Потому что ты, Димыч, в первую очередь думаешь о себе. И только с Юркой… только он… это незабываемо …

Новая долгая пауза.

Линдеманн. Уходи. Я тебя отпускаю.

Семецкий. Спасибо, Димыч.

Линевич. На здоровье, Юрек. Посмотри, а вот это кто?

Линевич показывает Семецкому чью-то фотографию. Чью именно, установить не удалось.

Семецкий. Димыч, ты с ума сошел? Это же Ника.

Линевич.Нет, дорогой, смотри внимательно.

Ника. Юрка, что он говорит? Я ничего не понимаю.

Семецкий. Я тоже. Димыч просто сошел с ума.

Линевич. Взгляни, Ника. Разве это твоя фотография?

Пауза.

Ника. Нет. Ну и что?

Линевич. Он любит ее, а не тебя. А теперь можешь уходить.

Ника. Это какой-то бред…

Семецкий. Димыч, ты дурак. Иди ко мне, Ника…

Далее в фонограмме некий шум. Очевидно, Ника бросается к Семецкому, роняя что-то. В финале легко различимы два звука: пистолетного выстрела и взрыва. Интервал между ними строго соответствует указанному в тактико-технических данных специального взрывного устройства.

5

Линдеманн находился в непосредственной близости от закладки Си-4 весьма солидной массы, вот почему его труп ни в одном из протоколов опознания не значился. Эльфа и Нику от эпицентра взрыва отделяло несколько метров, благодаря этому изучение фрагментов тел позволило экспертам предположить: они двое в момент гибели стояли крепко обнявшись.

Ну, а результаты теракта в целом получились довольно бледненькие: погибших всего пять (с Линдеманном в комнате были двое телохранителей), пострадавших – тринадцать (десять человек из обслуги резиденции с несерьезными травмами и три случайных пешехода с легкими царапинами).

А вот стекла вылетели почти во всем квартале.


До самолета мы добрались благополучно, даже стрелять не пришлось. Документы предъявляли повсюду, где надо, держались индеферентно. И только Циркач был какой-то серый с лица.

– Ты, наверно, в Нику влюбился, которую не видел ни разу, – пошутил я более чем мрачно.

– Наверно, – сказал Циркач и гадко отпарировал: – А ты, наверно, в Эльфа влюбился.

Он был почти прав. Такие люди, как Юриуш Семецкий, мягко говоря, не часто встречаются, и отношение к ним у меня особенное. Нет, я не слишком верил его пьяному ночному монологу, заимствованному из какого-то фантастического романа, а последние слова про Нику звучали и вовсе полнейшим бредом. Но с другой стороны, я чувствовал явное раздвоение сознания, будто бы одна половинка мозга, сохраняла здоровый скепсис, а другая истово верила во всю эту романтическую чушь. Ведь была сигарета, зажженная от пальца, и был Вроцлав, где он убежал после дозы мощнейшего анестезирующего средства, и было досье на Эльфа, в котором подтверждалась его многократная гибель…Впрочем, утомленные половинки моего мозга конфликтовали между собой вяло. Главным было совсем иное ощущение – дьявольская смесь восторга и горечи утраты.

Весь опыт общения с Эльфом заставлял меня восхищаться этим человеком.

– Он был сильнее меня и так и ушел из жизни победителем. А ты говоришь, «влюбился»! Смешной ты, Циркач!..

Последние слова я, кажется, произнес вслух.

Циркач не ответил.

Мы сидели в ресторане аэропорта Фюльсбюттель в ожидании рейса на Москву, и на меня вдруг навалилась такая тоска! Вы не поверите, почудилось, что жить на этом свете больше не за чем. Что я уже все-все сделал – и хорошее, и плохое, и для своей страны, и для своей планеты, – и теперь вообще не нужен никому. Даже моим друзьям. Даже моей Шушуне, потому что теперь я стал другой, я – уже не я, потому что мир опустел без Эльфа…

Дурдом!

Я зажмурился. Помотал головой и сказал:

– А что, ребятушки, давайте закажем себе литр водки и все вместе выпьем на посошок!

– И ты? – осторожно поинтересовался Фил.

– Ну, конечно, работа-то закончена. Что я, не человек?

Я уже встал и решительно двинулся к стойке бара.

Фил догнал меня. Сгреб в охапку и потащил обратно к столу:

– Только не это!

Я подчинился, сел. Шкипер проговорил тихо:

– А может, правда, выпить? Чего такого?

– Да ты что? – зашипел на него Фил. – Чечню забыл, что ли? Или не знаешь предыстории? У Крошки с каждой дозой эффект получается все мощнее. Если он сейчас выпьет, он же до Москвы пешком пройдет быстрее самолета и живого места по пути не оставит…

Фил нес чудовищную ахинею, я даже хотел засмеяться. Но вместо этого сжал кулаки до белизны в костяшках, уронил на них голову и заплакал.

6

Генерал-майор Кулаков притащился ко мне в Бадягино, как всегда, неожиданно. Хорошая погода, как назло, закончилась, похолодало резко и противно. Зарядили дожди, посыпались в тихие заводи Жидохманки золотые листья с деревьев, а все еще зеленая трава вмиг сделалась грустно пожухшей от ночных заморозков. Впрочем, рыбачить в такое время самое оно, однако настроения не было. Мы просто побродили по скошенным полям, по проселкам и опушкам, подышали сырой сентябрьской свежестью.

Я уже успел перезабыть многое из того, что случилось летом, и начал путаться в фамилиях персонажей, точно так же, как в Берлине путался в названиях улиц. Дагестан меж тем уже полыхал вовсю. В Москве грохотали чудовищные взрывы, хоронившие под обломками домов десятки и сотни людей. Стамбульский и даже гамбургский теракты казались рядом с ними несерьезными, опереточными. Короче, полным ходом шла самая настоящая война в России, а параллельно – предвыборная компания. Одно к другому как бы не имело никакого отношения, и это было противно.

Внезапно вспомнилась давнишняя история с нашим увольнением из славных рядов легендарной и непобедимой.

– Дядя Воша, а вот скажите, я ведь так и не спрашивал ни разу, почему нас вышибли тогда из штатных бойцов «невидимого фронта»? То, что не за нарушение Устава, я и сам понимаю.

– Ты удивишься, Крошка, но ответ будет очень коротким. После знаменитой атаки под Бамутом, они там, наверху элементарно наложили в штаны. Испугались всех вас пятерых, но особенно тебя. Непредсказуемый боец спецназа – это страшное оружие.

– Мы – оружие? – удивился я.

– А кто же вы? Смири гордыню. Вы очень опасное оружие, вот и решили держать вас на некотором расстоянии от Конторы. Но уничтожать физически – это было немыслимо – слишком дорогой человеческий материал.

– Значит, вы нас – вот так, – сказал я. – Оружие, материал… Носом в дерьмо и еще повозили там. А мы–то… Верой и правдой…

– Огнем и мечом, мытьем и катаньем, в хвост и в гриву, – передразнил Кулаков. – С кем ты вздумал считаться, Крошка? С бездушной государственной машиной? Так она не способна на любовь. Ты лучше вспомни, как я к тебе в первый раз приехал.

– Сюда? – решил уточнить я.

– Ну, конечно. Ты ведь, кажется, сразу купил этот дом и решил жить тихо, гончарное дело осваивать, сына растить…

– Было такое, – вспомнил я очень отчетливо. – А вы мне тогда напомнили, что КГБ в отставку не уходит, и работенку предложили. За деньги.

– Ну, и что ты мне ответил? Историческую фразу, ядрена мать: «В гробу я видел ваше КГБ и все его новые инкарнации, но за Россию воевать пойду!»

– Да уж, – ухмыльнулся я. – Прямо политрук Клочков: «Велика Россия. А отступать некуда…»

– Между прочим, – поведал дядя Воша, – ничего такого политрук Клочков не говорил, то есть рассказать об этом было некому. Панфиловцы-то все погибли, а знаменитую фразу сочинил журналист из «Красной звезды» Александр Кривицкий.

– К чему это вы? – не понял я.

– Да так, – пожал плечами Кулаков. – Просто повсюду вранье…

– Кстати, о вранье. Вы знаете, кто заказывал и готовил взрывы в Москве и Волгодонске?

– Конечно, знаю, – кивнул дядя Воша грустно.

– И, конечно, не скажете.

– Конечно, не скажу. Зачем тебе? Чтобы окончательно жить расхотелось?

– О, как! Ну, считайте, что ответили, – покивал я задумчиво. – Неужели и это было нужно на благо России?..

– Дурак ты, Крошка, – только и сказал Кулаков.

Потом достал свой сюрреалистический «Беломор» в блестящей пачке и неторопливо закурил.

– Ладно, – сказал я, миролюбиво меняя тему. – А с экономикой-то у нас что? Разве какой-нибудь серьезный обвал случился после смерти Дмитрия Линевича?

– Да нет, конечно, – сказал Кулаков. – Во-первых, Ахман, узнав, кого взорвали, категорически отказался брать ответственность на себя. Матвеев, разумеется, тоже промолчал. Впрочем, его это не спасло – по берлинским делам Матвеев все равно угодил под суд, и вряд ли теперь избежит тюрьмы. Во-вторых, Бенжамен Харрис, узнав, что деньги из Германии в Россию поступать не будут, увеличил сумму «черного кредита» ровно вдвое. Поэтому доллар устоял. Даже когда Степашина сняли, а Путина назначили.

– Ну, а теракт-то на кого повесили в итоге? – мне было действительно интересно.

– Ни на кого, – сказал Кулаков. – Официальная версия – взрыв газа.

– Мощностью в триста килограммов тротила?

– А какая разница? Знаешь сколько всякого народа понаехало в этот Гамбург после вашего отлета? И представители «Моссада», и Павленко со своей службой безопасности, и англичане, и голландцы, и разумеется, российская внешняя разведка. Потом Мышкин лично прилетел, и даже наш любезный друг Малин из службы ИКС пожаловал. У него, оказывается, за полтора года до наших событий похожая петрушка приключилась – собственный дом в Берлине на воздух взлетел. Без единой жертвы. Тоже «взрыв газа», примерно такой же мощности. И дом, конечно, восстановили быстро. Но так уж вышло, что я случайно знаю, из-за чего этот взрыв случился и кто его готовил. Малин тогда тоже знал, но ни полицию, ни германские спецслужбы туда и близко не пустили. И точно так же теперь. Я-то видел, что Малину очень хотелось наше дело, связанное с Эльфом, побыстрее замять. И что характерно, не ему одному – абсолютно всем, кто туда приехал. А ты говоришь, триста килограммов…

– Ну а дальше что?

– Ничего. Павленко теперь баллотируется в Думу по списку «Яблока». Если не ошибаюсь, Мышкин благополучно примкнул к лужковскому «Отечеству». А Демидов – как всегда среди лидеров «Нашего Дома России», рвался чуть ли не в первую тройку, но потом решил быть скромнее. Ахман, как правильный вор в законе в выборах не участвует, но товарищи по партии его за это сильно ругают. Фарид пропал куда-то бесследно. Говорят, видели его в Австралии. Но это больше похоже на слухи… А кстати, Крошка, как у тебя дела с Австралией?

– Все-то вам расскажи, дядя Воша! – улыбнулся я. –Для начала, и не с Австралией вовсе, а с Новой Зеландией, а потом… Какие там дела? Ну, перевел нам Эльф деньги. Открыл каждому счет в Веллингтоне. А что толку-то? Мы в ближайшее время вряд ли в этакую даль поедем.

– Чудак ты человек! – сказал Кулаков. – Или прикидываешься. В наше время, чтобы деньги со счета снять, никуда ездить не надо. Интернет-то на что?

Я-то, конечно, знал об этом, только не думал, что и дядя Воша знает. Вот и промолчал на всякий случай. Теперь пришлось говорить правду.

– Знаете, в чем дело, Владимир Геннадиевич, – я вдруг назвал его по имени отчеству, как бывало в особо серьезные и ответственные моменты. – Мне не очень хочется снимать эти деньги со счета. Пусть лежат до поры. Если прижмет, воспользуюсь. А так… Слишком много загадок вокруг этого Эльфа. Я даже не уверен, что он погиб. Представляете, что он нам с Циркачом рассказал в последние часы перед смертью? Что он Посвященный. С большой буквы. Что он умирал уже восемнадцать раз. Что он избранный среди Посвященных и возвращается на землю всегда для того, чтобы восстанавливать здесь утраченное равновесие сил и спасать нашу планету от угрозы светопреставления.

Я все ждал, когда же дядя Воша перебьет меня. А он слушал очень внимательно, и кивал, словно мысленно загибал пальцы. Я выдохся и замолчал. И тогда Кулаков вдруг поведал.

– В КГБ… Да, именно в КГБ, потому что до девяносто первого года существовал специальный отдел, занимавшийся этими самыми Посвященными. По-моему, я тебе рассказывал однажды, из какой структуры выросло ЧГУ, да? Наши предшественники всерьез изучали деятельность колдунов, магов, прорицателей и других шарлатанов. А самый секретный отдел в этой лавочке разрабатывал именно Посвященных. Потом, в девяносто первом, его постигла страшная участь: людей уничтожали вместе с документами… Тебе не стоит в это лезть, Крошка. А по поводу Эльфа, я, честно говоря, догадывался, что он Посвященный. И был еще один человек, который считал так же – Игнат Никулин, но мы оба не решались доложить Форманову о своих подозрениях. Вот так, примерно… А ты думал, генералы все циники и скептики. Нет, брат. Прошли те времена. Умнеем с годами. Мудреем.

Я слушал его совершенно как пришибленный. Потом спросил:

– А кто такой Игнат Никулин.

– Это наш лучший суперагент. Он еще при Брежневе служил в ГРУ. А потом… Впрочем, это долгая песня. Как-нибудь в другой раз. Я тут на днях прочел все-таки пресловутый «апрельский отчет» Никулина. Ну, прямо, доложу тебе, «апрельские тезисы» Ильича. По значимости. И гриф секретности на нем самый верхний. Но тебе я расскажу вкратце. Потому что такой секрет разболтать невозможно. Если только в сумасшедшем доме. Там поверят. А больше – нигде. Так вот, суть отчета в следующем: Никулин, завладев секретными кодами наших врагов из Америки, попал вместе с ними в так называемую точку сингулярности. То есть в особую точку, где людям открываются вечные истины. А теперь представь себе, какую истину они все вместе открыли. Очень простую: что 31 декабря 2000 года наступит конец света.

– И все? – спросил я.

– И все.

– Что же нам теперь делать?

Кулаков пожал плечами.

– А холера его знает. Даже Форманов в полном ступоре.

– Ну, уж если Форманов в ступоре – это беда!

Мне вдруг захотелось свести все к шутке. В таком количестве чудеса уже не воспринимались.

– Форманов – это голова, ему палец в рот не клади, как сказал бы Циркач, цитируя Ильфа и Петрова. А я вот думаю, что наш дорогой генерал на самом деле Фурманов. Вы, дядя Воша, в действительности Василь Иваныч, у вас вон и усы, как у Чапаева. Петька – это, конечно, я, а вот где у нас Анка?

– Это ты, брат, спроси у Циркача, – предложил дядя Воша.

И мы оба весело захохотали на всю округу.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации