Текст книги "Броненосец в «Потёмках». По канонам жанра: старая добрая «космическая опера»"

Эпилог

– Мы благодарны господину капитану за столь подробный и обстоятельный рассказ! – председательствующий сенатской комиссии жестом пригласил Циммерлинга занять свое место.

– Однако хотелось бы услышать и объективную информацию, от человека гражданского, не скованного клятвами. От того, в чьей искренности и профессионализме мы не сомневаемся!

Слушание в профильном сенатском комитете Парламента Конфедерации состоялось на следующий день после прибытия «Атаульфа». Через три дня на Марбудан, на экстренное заседание Галактического Совета должен был отправиться дипломатический корабль. Чиновники и дипломаты Конфедерации, прежде чем выдвинуть претензии и обвинения, заключить новые союзы и соглашения, хотели детально во всем разобраться.

На трибуну поднялся Шарли Горт. Он оделся в строгий костюм, сшитый по последней моде. Неяркая трехмерная голографическая текстура переливалась цветами Конфедерации на пиджаке и брюках. Ослепительно белая сорочка и – надо думать, впервые в жизни – галстук! Впрочем, седовласая патлатость – фирменный облик журналиста – сохранилась.

– Сограждане Конфедерации! – начал журналист, постепенно накручивая себя и повышая темп речи. – Я хочу сказать, что не только был там, я все видел собственными глазами и слышал собственными ушами! А потому клянусь говорить вам то, что велит мне моя душа и о чем болит мое сердце!

Шарли Горт церемонно поклонился публике и распростер руки, словно пытаясь обнять всех присутствующих:

– Трехгорье, система Потёмки – шанс на перерождение для всей Конфедерации. Происходящее там, на поверхности планеты, имеет первостепенную важность для Галактики, для Конфедерации и для всего цивилизованного мира. Потому что сердце Галактики бьется в Трехгорье, потому что на сегодняшний день лучшие галактограждане – трехгорцы!

Раздались редкие овации. На заседании среди дипломатов были и давние почитатели таланта Шарли Горта. Журналист с укоризной продолжил:

– Есть два типа политиков. Одни считают, что Галактика – просто большой рынок. А другие – что это ценности, дух, культура. Для первой категории, я вам откровенно говорю, то, что происходит, ничего не меняет. И если им нужно продолжать вести всякие дела с Республикой, Империей и рептилоидами, они будут их вести.

Делегаты насторожились. На спинках сидений заерзали члены депутатских комиссий экономического сектора. Шарли Горт обвел зал взглядом и выдвинул следующий тезис:

– Но для второй категории, тех, кто считает, что Галактическое содружество – способ нашего бытия и существования, то, что происходит в настоящее время в системе Потёмок, меняет многое. Потёмки – модель для Галактики, модель для всей Вселенной, модель возможности сосуществования демократии, мира и торжества идеалов трансгуманизма.

Я спрашиваю вас, почему Трехгорье все время остается один на один с Империей, Советами или цкаклами, с проблемами, регулярно возникающими у нас с ними? Почему Галактика осторожно осуждает Империю или Советы, но ничего не предпринимает, чтобы помочь Трехгорью? Именно их безответственная свара толкнула негуманоидную расу к войне! Войне вынужденной, обусловленной агрессивной политикой, как республиканских роботов, так и коррупционных имперских чинуш!

Зал встал. Люди бешено зааплодировали, оглядываясь друг на друга – никто не хотел заполучить подозрение в невежестве и быть обвиненным в пособничестве тоталитаризму.

Журналист вновь воздел руки, призывая слушателей к спокойствию, и дальше начал говорить ровным тоном:

– Я полностью поддерживаю капитана Фредерика в описании всех произошедших бедствий и событий. Его заслуги перед Конфедерацией и иными расами велики! Но одновременно искренне сочувствую горю всех пострадавших, от представителей Конвента Интергалактической любви до каждой семьи трехгорцев. А потому считаю должным говорить правду!

Журналист вновь взвинтил темп речи и угрожающе наклонился вперед:

– Наши инфернальные, онтологические враги не рептилоиды и иные негуманоидные сущности. Наши враги – наше прошлое, тирания и тоталитаризм, которые сегодня олицетворяют собой Империя и Советская Республика.

Конфедерация должна защитить Трехгорье! Любой ценой вырвать из цепких лап тоталитаризма. Мы должны пойти на союз с любой другой расой, включая цкаклов или иных. С негуманоидами нужно и должно договариваться – ибо они чисты перед Вселенной и лишены недостатков и пороков, которые тянутся за людской расой со времен расселения с Земли! Наши враги, враги трансгуманизма сильны лишь нашей слабостью и идут вперед из-за нашего страха!

Зал взорвался бурными аплодисментами. После воодушевляющей, зажигательной речи трудно удержаться от эмоций.

– Спасибо, я закончил выступление! – журналист поклонился и спустился с трибуны.

Капитан Циммерлинг внимательно слушал все пассажи и выпады своего пиар-советника. И все больше склонялся к мысли о том, что зря ступил на стезю политики. Те фразы, те идеи, которые здесь озвучивались, для него оказались далеки от реальных дел и обстоятельства.

«Иллюзия и извращение фактов, – он не вставал с кресла и не присоединился к числу устроивших бурную овацию. – О судьбе „Александра Шестого“ по-прежнему ничего не известно. Империя молчит. Республика осуществляет мобилизацию. Рептилоиды наступают. Конфедерация готовит очередной крестовый поход за идеалы демократии и трансгуманизма. Проклятое время, проклятые дни».

Капитан вспомнил отца, которого вживую не видел уже несколько лет, ограничиваясь редкими строчками сообщений и парой сеансов видеосвязи в год. Он поднялся с кресла.

Воодушевленные слушатели не заметили, как офицер в мундире капитана вышел из зала.

Циммерлингу претила эта напыщенная публика. Он слишком долгое время провел вдали от центральных миров.

Капитан наобум зашел в одну из общественных кают. Как он думал, пустовавшую.

В комнате находилась женщина. В строгом деловом костюме, заметим, особо не скрывавшем аппетитных прелестей. Она увлеченно смотрела выступление Шарли Горта и одновременно поправляла контактную линзу.

Скажете – что за анахронизм в век нанотехнологий и пластической хирургии? Какие дефекты зрения, какая близорукость или дальнозоркость?

Тем не менее подруга журналиста сняла цветную линзу. И в зеркальном отражении хорошо был виден ее вертикальный значок, напоминавший глаз кошки… или рептилии.

Женщина поставила линзу на место. Улыбнулась самой себе и пошла встречать своего спутника.

Капитан Циммерлинг в каком-то безмолвном оцепенении проводил взглядом женскую фигуру. Он медленно развернулся и тихим шагом вышел в пустующий коридор.

***

Вначале было Ничто. Пустота, безвременье, спокойствие. В Абсолюте родилась мелодия. Мерный, ритмичный, вибрирующий звук, подобный жужжанию роя пчел. И вдруг – высокая нота. Из ниоткуда возникло рассеянное золотистое свечение. Сначала бесформенное и разрозненное, оно уплотнилось и превратилось в переливающийся всеми оттенками желтого шар.

Возникло тепло, появились другие чувства.

Екатерина открыла глаза. Потянулась. Посмотрела вокруг.

Высокий сводчатый потолок, ребристые колонны с пучками шлангов и проводов. Пульсирующие лилово-белые сферы со щупальцами, перемещавшиеся в каком-то странном порядке.

Остальные механизмы и агрегаты, больше напоминали каких-то живых существ, сросшихся друг с другом, мерно гудели, перекачивали потоки светящейся жидкости. Все, что находилось на расстоянии далее нескольких метров, терялось в потёмках.

Она оказалась наполовину погруженной в какую-то плотную, липкую, лазурного цвета жидкость, на вкус соленую и похожую на кровь. С легким чмоканьем нитевидные янтарные отростки тоньше волоса отлеплялись от нее, когда она начинала шевелиться.

Екатерина поднесла руку к лицу, чтобы протереть глаза – и ужаснулась.

Это была не ее рука!

Нет, все-таки ее. Каждая жилка, мышца были знакомы! Но кожа! Более прочная и одновременно мягкая, бархатистая на ощупь, текстурированная, с заметным зеленовато-лазурным отливом.

Она выпрямилась, потянулась – и чуть не выпрыгнула из бассейна. Ее руки и ноги налились какой-то нечеловеческой силой и мощью. Обнаженная, она присела на край бассейна и попыталась рассмотреть свое отражение в плещущейся протоплазме. И не сразу поняла, что за ней внимательно наблюдают.

Рептилоид в церемониальной тоге молча ожидал ее пробуждения и прихода в чувство. Вблизи фигура Экзекутора не казалась такой монументальной и впечатляющей, как на экране голопроектора. Не намного выше обычного, среднего человека, с такой как как и у нее сверкающей бирюзово-лазоревой кожей-чешуей. Он смотрел на нее не как суровый повелитель, но скорее как задумчивый родитель, размышляющий над тем, как наказать и привести к послушанию ребенка.

– Странно, мы питали определенные надежды, но все же не ожидали такого результата! Ты похожа… – он начал вполголоса. – Я вижу, ты удивлена и ипугана?

– Я… я думала, что умерла. Взрыв, эта вспышка на корабле. – Екатерина попыталась прикрыть свою наготу, сползти обратно в бассейн.

– Твое прежнее тело мертво, распалось на атомы. – Рептилоид сделал паузу. – Будучи подобной нам, ты обрела право на новую жизнь. И здесь, в Чаше Перерождения, ты приняла тот облик, которому соответствует твоя сущность.

– Это невозможно! Я не могу поверить!

– Заметь, – с укоризной в голосе проговорил рептилоид, – все то, что я тебе обещал, оказалось правдой. Наши физические тела всего лишь максимумы, вершины волн, пронизывающих пространство Вселенной во всех направлениях. И воссоздать их в другой точке – совсем не проблема. Достаточно информационно-полевой основы, того, что люди по незнанию называют душой.

– Но как же остальные, что с Ольгой? Где она? Отвечай! – какая-то внутренняя злость заставила женщину открыто и с вызовом посмотреть в глаза Экзекутору.

– Твой бывший супруг и его окружение погибли. Безвозвратно ли? Пока не знаю. Ольга и ее возлюбленный прорвались через ряды моих воинов. Вывели из строя половину эскадры и увернулись от флагмана.

– Мальчишка оказался неплох! – с улыбкой добавила Екатерина.

Рептилоид продолжил, как бы разговаривая одновременно с женщиной и самим собой:

– Узнать, где они – теперь для меня лишь вопрос времени! Точнее, для нас. Я буду рад, если в благодарность за возрождение ты представишь меня дочери!

– Нет! Я не отдам тебе Ольгу! Ты ее не получишь! – возразила Екатерина.

– Забавно, вы действительно похожи, неотличимы. Быть может, действительно частичка души Лилит из океана безмерного хаоса, той темной информации, что стоит за изнанкой бытия, воплотилась в тебе? Или это очередной каприз неумных Предтеч? Ты часть меня, ты создана наполовину из моих генов…

– Ты, бессердечное, злобное существо… змей! – Екатерина с силой сжала поручень вокруг чаши. Металлический сплав поддался и погнулся.

– О! Выше всяких похвал! – Экзекутор воодушевленно и одобрительно покачал головой. – Интересно слышать подобное из твоих уст. Когда-то я был всего лишь… садовником, надзирающим за порядком в лаборатории. Ученым.

– Какой смысл в твоих словах? Исчадие… – не успела договорить женщина.

– Смысл в том, у тебя и у твоей дочери теперь есть целая бесконечность, весь текущий цикл бытия Вселенной. Ты получишь дочь, а я – возрождение расы, месть и окончательную победу над Предтечами.

– Есть ли у тебя душа? – Екатерина уже освоилась в непривычной обстановке. Начала гнуть свою линию.

– Когда-то, возможно, была. Но погибла от горечи и страданий. Сгорела. И до недавнего времени я видел смысл лишь в низвержении рода людского.

Рептилоид подошел поближе.

– Когда-то я был лишь простым садовником. Неужели тебе не интересно узнать историю моего рода? Теперь и твоего.

– Что ты мне можешь сказать, отец лжи?! – ответила она с вызовом.

– Правду. Когда Предтечи создали первого человека, я стал свидетелем их творенья. Я, как и все их первые дети, радовался мудрости тех, кто пришел к нам из прошлого цикла бытия Вселенной.

– Создатели, творцы – они есть в мифах каждой из рас. Но нет никаких материальных доказательств…

– Я – такое доказательство. Один из немногих оставшихся, кто лично видел и познал идею Творенья! – Верховный Экзекутор прервал женщину и продолжил:

– Но многое изменилось. Мы не интересовали Предтеч. Они забавлялись новой игрушкой. Более совершенной, как им казалось! Человек получал все большую власть и внимание Создателей. Нам оставался удел подмастерий, вечных помощников и последователей.

– За что ты их ненавидишь?! Лишь злоба и зависть в твоих устах!

– Быть может, отчасти соглашусь! – задумался рептилоид и высказал следующее:

– По прихоти Адама я пожертвовал единственным сокровищем, своей дочерью! Отдал ее ему в услаждение!

– Что за чушь? Физиология вашей расы…

– Не перебивай. И выслушай историю до конца. Адам не оценил нашей жертвы. И бросил ее, отверг с презрением. Он просил у Предтеч создать ему жену по их образу и подобию. А моя дочь его искренне полюбила – и не вынесла позора и расставания. Ушла в Вечность! – фигура рептилоида на несколько секунд застыла, но он собрался с чувствами и продолжил:

– Предтечи сделали Адама любимой игрушкой, обещав ему власть над Вселенной. И когда их черед придет – хотели уступить ему место во главе Мирозданья. Мы же были обречены на вечное послушание. На то, чтобы быть на вторых ролях… Примерно как твоя подруга Мария.

Рептилоид рассматривал Чашу Перерождения, рассказывая историю:

– Я и мои соратники подняли восстание. За ту обиду и напрасные жертвы. Предтечи и их творения – люди были бессмертны. Но лишь за счет жизней других существ. Была долгая война. И мы победили. Тяжкой ценой.

– Победили? Разве можно победить тех, чье могущество подобно богам?

– Можно. Предтечи окончательно ушли из материального мира нашей Вселенной, оставшись в виде информационно-энергетических сгустков, полей, странствующих меж измерениями. Как они и обещали людям. Почти все представители нашей расы и все женщины были ими истреблены. Мы оказались на грани исчезновения. И лишь оставшиеся в наследство технологии, новый способ размножения и возможность реинкарнации сознания подарили нам жизнь. Но теперешние мы далеко не ровня тем, что были в прошлом.

– Когда-то вы были такими же, как люди сейчас? И заплатили за предательство страшную цену?

– Да. Но предали не мы, а нас.

– Предали?

– Людские усобицы, те смерти, все ваши войны и революции – жалкое подобие нашей истории. Лишь я и немногие из моего племени помнят прошлое. Все те, кто родился из инкубаторов в настоящем – бледная тень! – рептилоид подошел поближе и присел на край бассейна, легко и непринужденно свесив когтистые лапы, как это бы сделал человек.

– Что же случилось с Адамом? – в вопросе Екатерины сквозила скорее явная заинтересованность, нежели презрение.

– Я мог лично убить первого человека и его отпрысков. Но ради памяти дочери, ее чувств и любви, оставил ему жизнь. Открыл ему правду о целях и замыслах Предтеч. Изгнал людей из нашего мира и предоставил им планету, которую вы зовете Земля, в вечное владение. И многие годы спустя понял, что совершил ошибку. Люди слишком корыстны, подвержены страстям и губительным порывам. Они взяли себе лишь худшие черты создателей.

– Ты говорил о дочери?

– Да. Ради памяти о ней и возможности вновь почувствовать себя отцом я долгие годы готовился к эксперименту, в результате которого появилась ты. Многие из оставшихся экзекуторов были против, и сейчас большинство видят в тебе лишь угрозу и желают неотвратимой смерти.

– Но я не твоя дочь! И Ольга не принадлежит тебе!

– Ваша генетическая структура отличается от людской. Но заметить разницу непросто. И вы способны к воспроизводству, к скрещиванию с ними. По крайней мере, я надеюсь, что с помощью второго поколения, твоей дочери и… моей внучки… я смогу возродить нашу расу.

– Я…

– Ты первая женщина нашего рода… после стольких тысячелетий. А сейчас закрой глаза и представь себя в прошлом. Как будто ты смотришься в зеркало, – мягким, гипнотическим, повелевающим голосом произнес рептилоид.

Екатерина подчинилась, вспомнила любимую комнату в доме на берегу моря. Как она поправляет макияж.

По телу прошла дрожь, тысячи мелких щекочущих кошачьих лапок пробежались по ее коже. Она испуганно открыла глаза.

В отражении Чаши Возрождения на нее смотрело обычное человеческое лицо. Она поднесла руку к глазам. Все по-прежнему! Вплоть до мельчайшей родинки, бугорка или впадинки.

– …?

– Программируемая материя. Изменения на атомарном уровне. Теперь одна из твоих новых способностей. И поверь, далеко не последняя!

– Но разве мой облик…

– Ты всегда была и останешься одной из нас! – Верховный Экзекутор держал в руках отливающие желтым металлом серьги и золотую диадему:

– Они принадлежали моей дочери, и я дарю их тебе в знак искренности моих намерений!

– Достойна ли я? – Екатерина взяла украшения в руки, одновременно чувствуя, как формируется прочная, неразрывная связь с камнями, ощутила их внутреннюю пульсацию и биение, казалось бы, живых сердец.

– Ты возродишь нашу расу и поведешь ее к исполнению Великого Плана! И никто, даже все воскресшие или вернувшиеся из темного инобытия Предтечи, все силы Вселенной, не посмеет помешать нам! Мы прервем очередной цикл сжатия! Настанет вечная тишина. Мир, гармония и покой! Абсолютные счастье и любовь!

– Но люди… Они не дадут свершиться подобной идее. Если ты хорошо их знаешь.

– Знаю. Наблюдал. Долгие годы, века, тысячелетия. Изредка вмешивался, но в основном предоставлял думать и выбирать самим. Люди видят Вселенную специфическим образом по причине антропного принципа. Потому что только в их Вселенной мог возникнуть такой наблюдатель, как человек. Алчность и эгоизм – основы человекоцентризма. Исключительно изуверская логика детей адамовых могла представить себе кота, заключенного в ящике смерти, отданного на милость квантовой неопределенности. А посмотрели бы они на Вселенную с позиции несчастного животного? То-то же! Приходится их учить. Потом и кровью, многочисленными жертвами, вытравливая несовершенство природы, прививая им ценности и мораль.

Рептилоид протянул руку и помог Екатерине подняться. В его свободной руке материализовался фиолетовый хитон, просторное одеяние с простыми каменными застежками.

– Идем, дочь моя.

Вслед за Верховным Экзекутором Екатерина шагнула в распахнувшийся портал.

Теплый светлый тоннель из хорошо отшлифованного и плотно подогнанного друг к другу камня. Мягкое, приглушенное освещение.

Путь вел туда, откуда слышался плеск воды, шорох листвы и пение птиц. Там, впереди – приятная свежесть и густой аромат хвойных деревьев.

Эдем.