Текст книги "Тайная война воздушного штрафбата"

Впрочем, инцидент быстро замяли. Специальная комиссия, расследовавшая все обстоятельства трагедии, не усмотрела в действиях пилота «Сейбра» состава преступления. Случившееся объявили стечением неблагоприятных обстоятельств, кои неизбежны, когда приходится иметь дело с чем-то принципиально новым и не до конца изученным.

Имея опыт удачного применения нового оружия, Эсла теперь смотрел на все эксперименты с установкой на истребители пушек всё большего калибра как на детскую забаву. Его интересовала только «умная» ракета с автоматическим тепловым самонаведением, как оружие, которому по праву принадлежало будущее! Правда, такие ракеты ещё были недостаточно хороши в ближних манёвренных боях. Но Филипп с удовольствием бы вообще избегал «близких контактов» с лётчиками МиГов, особенно с русскими. Глупо рисковать головой, когда имеешь серьёзные суммы на банковских счетах! Те русские, с которыми ему уже пришлось иметь дело здесь, в Корее, вероятно, были самыми опасными противниками, которых он когда-либо встречал. Фанатизм и упорство пилотов японских «Зеро», которые вообще не имели бронирования, сочеталось в них с хладнокровием и мастерством «экспертов» Люфтваффе.

Эсла уже разрабатывал новую тактику, как эффективно уничтожать МиГи, не сближаясь с ними до дистанций, на которых чрезвычайно вёрткие и оснащённые мощными пушками русские истребители представляли серьёзную опасность.

А инженеры из компании-разработчика чуда-оружия навесили на его «Сейбр» кучу различной электронной аппаратуры для тестирования. И ничего, что в результате машина потяжелела почти на сто килограммов, что в манёвренном бою чревато потерей драгоценных сотых секунды в вертикальном манёвре, ведь отныне Эсла не собирался ставить на карту свою роскошную жизнь уровня «лакшери», ввязываяся в рискованные «собачьи свалки» с русскими на виражах. Не просто же так в кабине его экспериментального «Сейбра» были смонтированы сверхсекретные лазерный дальномер-целеуказатель и новейшая система наведения ракет. Эта аппаратура позволяла наносить удары с большого расстояния. Она стоила миллионы долларов и даже была снабжена системой самоликвидации на случай аварийной посадки на вражеской территории.

Образно говоря, с помощью ракетной «длинной руки» Эсла мог убивать «Иванов», не рискуя ни в малейшей степени нарваться на ответный огонь. О таком преимуществе ни один военный лётчик до него даже не мог мечтать.

Одно было плохо: ракеты из Штатов для боевого тестирования ему пока присылали буквально поштучно. Из-за этого случались досадные задержки в отработке эффективных приёмов их боевого применения.

Чтобы ускорить доставку необходимого оружия, Эсла решил использовать в своих интересах постоянно роящихся вокруг него рекламщиков. Пора было использовать одного из этих прилипал в своих интересах. А то ведь до сих пор только они донимали лётчика. Именно по их задумке к Эсле одно время прикрепили режиссёра-постановщика из Голливуда. Опытный специалист по работе с актёрами сразу дал своему протеже несколько уроков сценического мастерства: как выходить на публику, чтобы при каждом твоём появлении мужчинам инстинктивно хотелось встать, а у женщин становились мокрыми трусики, как говорить «кинематографическим» голосом, по необходимости играя импозантного Кларка Гейбла или маскулинного громилу-гангстера.

Этот хмырь везде увивался за ним, постоянно наставительно гундосил над ухом: где следует сурово поиграть желваками, а где улыбнуться во «всю пасть». Киношник учил пилота принимать эффектные позы, чтобы хорошо выглядеть в кадре. Точно следуя рекомендациям инструктора, Эсла при общении с дамочками из прибывшей в Корею делегации женской феминистской организации заявил, что нисколько не сомневается в том, что в недалёком будущем женщины смогут служить своей стране в качестве военных лётчиков и носить офицерские погоны (на самом деле Филипп придерживался традиционного мужского мнения, что нормальная женщина должна заниматься не карьерой, а домашним хозяйством, мужем и детьми). Однако сделанное им заявление вызвало бурю восторгов у делегаток. А после того, как оно появилось в газетах, чернокожий ас заполучил симпатии миллионов американок, поддерживающих политиков-феминисток. Репортёры взахлёб живописали, как прогрессивно мыслящий герой-лётчик, общаясь с «лучшими дочерьми американского народа», в какой-то момент непринуждённо снял с себя фуражку и с добродушной улыбкой надел её на голову одной из женщин, а потом взял на руки маленькую девочку другой. Потом эти кадры обошли всю Америку. На самом деле, поступая так, Эсла всего лишь чётко следовал инструкциям своего личного советника, который в момент разговора присутствовал поблизости и словно хороший тренинг у ринга выразительными взглядами и едва уловимыми со стороны жестами подсказывал, что и когда следует делать.

Так что Эсла не роптал, когда его, словно дитё малое, постоянно учили жить. Филипп прекрасно понимал, что для дела и для него лично выгодно изображать из себя понятного и приятного для широкой публики героя.

Нет, не просто так боссы Эслы наняли за огромные деньги команду «чикагских мальчиков», отвечающих за проведение предельно агрессивной маркетинговой компании по раскрутке новых технических продуктов «North American». С их помощью компания очень рассчитывала выиграть несколько многомиллионных тендеров на поставку боевой техники для ВВС, ВМФ, морской пехоты и национальной гвардии. К тому же контракты с американскими военными ведомствами практически автоматически вели к крупным заказам на поставку боевой техники зарубежным партнёрам США. То есть в случае успеха прибыль компании могла исчисляться многими миллиардами долларов. Теперь важно было обойти конкурентов из «Boing», «General Dinamic», «Gruman», – более двадцати авиастроительных фирм тоже мечтали получить доступ к колоссальному военному бюджету страны.

С расчётом на такой жирный куш «North American» и её партнёры по бизнесу вложили около трёх миллиардов долларов в проекты, объединённые в одном самолёте, доверенном мистеру Эсле. В таком ответственном деле огромное значение для заказчика имел имидж пилота. В итоге компания получала тысячу долларов в виде процентов за каждый вложенный в «промоушен» своего ведущего пилота.

Когда в 1949 году решался вопрос с принятием на вооружение ВВС Аргентины нового истребителя, Эсла представлял на конкурсе машину предыдущего поколения. И во многом именно благодаря тому, что в Южной Америке знали чернокожего лётчика не в меньшей степени, чем «звёзд» Голливуда, самолёты других фирм, в том числе британских, не дошли до последней стадии состязаний, хотя по некоторым принципиальным характеристикам они даже превосходили продукт «North American». Ведь людям, даже весьма серьёзным, свойственно поддаваться эмоциям.

О том, как высока была конкуренция на этом рынке среди компаний и ведущих лётчиков-испытателей, говорит и такой факт: одно время у Эслы был блокнот – обыкновенная дешёвая записная книжка с картонной обложкой, перетянутая резинкой. В этот блокнот Эсла заносил способных лётчиков, которых стоило выгодными контрактами переманить из ВВС на фирму. Ему постоянно требовались хорошие спарринг-партнёры. В учебных схватках с сильными противниками Филипп поддерживал высокую лётную форму, оттачивал мастерство.

Дело в том, что, помимо собственно испытательной работы, старший тест-пилот ведущей авиастроительной компании много времени уделял оттачиванию боевых приёмов. Техника воздушного боя постоянно совершенствовалась, и Эсла был обязан идти в ногу с лучшими строевиками, чтобы не погибнуть во время фронтовых испытаний экспериментальных самолётов и вооружений. За его блестящими импровизациями во время реальных схваток с МиГами, сложнейшими каскадами высокоэффективных манёвров стояли сотни лётных часов, проведённых в учебной зоне и над полигоном. Накал такой работы был столь высок, что некоторые партнёры Эслы по учебным боям психологически выгорали за 3–5 месяцев. У кого-то в результате нещадной эксплуатации начинало барахлить сердце или садилось зрение. Чудовищные нагрузки на пилотов неизбежно приводили к лётным происшествиям, в том числе со смертельными исходами. Поэтому вакансии для способных легионеров были открыты постоянно, а Эсла всегда носил с собой заветный блокнот. Он никогда никому не давал его в руки. Тем не менее стоило в блокноте появиться новой фамилии, как через несколько дней перспективного лётчика любыми способами нанимали конкуренты, которые тоже нуждались в спарринг-партнёрах для своих ведущих испытателей. Такое ожесточённое состязание на грани паранойи лишь подчёркивало высочайшую ценность суперпрофессионалов уровня Эслы.

Но даже он, старший лётчик-испытатель крупнейшей авиастроительной компании, «звезда» национального масштаба, которому фактически было доверено будущее серьёзного бизнеса, не всегда имел прямой выход на топ-менеджеров своей фирмы, чтобы убедить их активизировать поставку необходимых ему сейчас как воздух экспериментальных боеприпасов.

Но Эсла не был бы тем, кем он ныне являлся, если бы не придумал, как обойти бюрократические препоны.

Маркетологи и рекламщики не только обслуживали тех, кто зарабатывал миллиарды на войне, они имели в этом бизнесе не меньшее влияние, чем промышленники, генералы и политики. Раз в две недели рекламная фирма, работающая с «North American», обязана была, согласно контракту, предоставлять для её совета директоров небольшой текущий отчёт о ходе реализации новой программы…

Зная об этом, однажды лётчик сумел сделать так, что после окончания официального совещания сотрудник известного нью-йоркского рекламного агентства разделил с ним ланч. Правда, Филиппу была отвратительна до с трудом скрываемого омерзения манера рекламиста долго и тщательно жевать. Он делал это с выражением глубочайшей сосредоточенности, буквально священнодействуя. Но ради дела Филипп был готов один раз основательно испортить себе аппетит.

Наверное, этот сухопарый поклонник аюрведы, голодания и прочих модных систем поддержания здоровья не менее ста раз перемалывал безукоризненными челюстями каждый кусочек своего fishpie – рыбного пирога, прежде чем проглотить его. Только закончив священный для него обряд правильного поглощения пищи, рекламист возобновил разговор, начатый ещё на совещании.

Его фирма заказала известному дизайнеру разработать новый тактический знак или, как он выразился, логотип для размещения на борту истребителя Эслы и на лётном комбинезоне. На столе появились эскизы рисунка с изображением оскаленного кабана со вздыбленной шерстью на серебряном поле рыцарского щита. Рекламщик всячески пытался выудить из лётчика согласие на то, чтобы специально выписанный из Штатов фотограф провёл фотосессию лётчика и его самолёта с новым «торговым знаком». Предстояло подготовить рекламный буклет к предстоящей в конце месяца презентации машины приёмщикам из ВВС и ВМФ.

Рекламщик говорил о том, что хорошо бы снять истребитель не только на земле «в статике», но и в «динамике» – в воздухе. Он принялся рассуждать об удачных ракурсах и подходящем природном фоне; спрашивал пилота, где тут самые красивые горы, лучше с заснеженными вершинами. Ему нужно было, чтобы Эсла на своём истребителе и самолёт сопровождения с фотографом пролетели на фоне пышных шапок облаков, над вечерним торжественным морским заливом, над полями зрелой ржи…

Эсле определённо не нравился этот парень. Он чувствовал, что заносчивый выпускник Гарварда презирает его, как выскочку, нагло, по недосмотру стюардов пробравшегося из багажного отделения в бизнес-класс. Да, красавчик улыбался ему, но в его тоне чувствовалось едва уловимое превосходство англосакса над «нигером».

Впрочем, была у чернокожего лётчика и ещё одна причина для неприязни. В 15 лет он был вынужден оставить школу, чтобы начать работать, – в их семье всегда не хватало денег на самое необходимое. По большому счёту Эсла оставался способным самоучкой. Он так и не закончил военную академию, не получил диплом инженера. Хотя постоянно и много читал – его интересы были всесторонними, – но при этом в его докладных записках, когда нужно было что-то написать по работе, встречались грамматические ошибки. Впрочем, никто не обращал на это внимания: асу платили за уникальное лётное искусство, природное понимание механики полёта, наконец, за громкое имя.

Однако, сам не всегда это осознавая, Филипп, как и многие недоучки, испытывал комплекс неполноценности, оказываясь в обществе людей с университетскими дипломами и учёной степенью. Оттого-то Эсла и злился, с удовольствием отыскивая изъяны в облике и поведении собеседника.

Даже в жару за тысячи миль от своей конторы на Медисон-авеню (расположенной на знаменитом «Мидтаунском» отрезке, давно ставшем синонимом крупнейших рекламных агентств мира) этот аккуратно причёсанный бойскаут-переросток продолжал по офисной привычке носить тёмный строгий костюм в сочетании со светлой рубашкой, неярким дресс-кодовским галстуком и обязательным атрибутом униформы любого клерка – штиблетами «экзекьютив шуз». Да и был ли он так хорош, то есть умён? Тоже не факт. Чтобы считаться интеллектуалом, порой достаточно иметь серьёзное выражение глаз и престижный диплом. Ведь только законченный придурок мог всерьёз разглагольствовать об идеальном фоне для воздушной фотосессии на войне, где из любого облака на тебя внезапно мог выскочить МиГ!

Впрочем, дурака в таком солидном рекламном агентстве держать не стали бы. Эсла вспомнил, как кто-то рассказал ему про то, как разбогатело рекламное агентство, в котором этот парень занимал далеко не последнее место. Они поднялись на социальной рекламе, снимая за небольшие деньги по заказу министерства здравоохранения девяностосекундные ролики, от которых у заядлых курильщиков мурашки бежали по спинам. Их ролики действительно шокировали и запоминались надолго. Сделав себе имя на предельно жёсткой рекламе про связь курения и рака, парни начали сочинять плакаты уже для табачных компаний. Причём им удавалось делать действительно эффективную рекламу.

В это время табачные компании терпели колоссальные убытки: их стали брать за горло, угрожая многомиллионными исками за потерянное здоровье. Под давлением общественных настроений в Вашингтоне принимались драконовские законопроекты против производителей сигарет, и даже высокооплачиваемые лоббисты в сенате были бессильны их провалить. Новые законы буквально связывали бизнесменам руки, не позволяя им нормально продвигать производимый товар на рынок.

Но команде молодых креативных мальчиков удалось изобрести для своих новых заказчиков новый жанр абстрактной рекламы, без использования классических образов курящих людей, аппетитно вьющегося над сигаретой синеватого дымка. Ребятки доказали табачным баронам, что полезнее для них самых дорогих адвокатов. А ещё они доказали всему миру, что могут продать что угодно, и потому быстро стали зарабатывать так много, словно втихаря толкали крупные партии героина. И вряд ли их мучили угрызения совести, ведь реклама – это бизнес, впрочем, такой же, как и продажа оружия… Хотя насчёт совести… трудно что-то утверждать наверняка, ведь человеческая душа – загадка. Но говорят, что у одного из владельцев данной рекламной конторы в кабинете под стеклом хранилась смятая пачка сигарет, которую племянничек вытащил из руки скончавшегося от рака дядюшки…

Но факт есть факт – ребята стали миллионерами именно благодаря заказам сигаретных баронов. А со временем талантливым рекламщикам стали платить не только корпорации, но и партии. Благодаря их помощи политики стали садиться в губернаторские кресла и получать заветные мандаты сенаторов и конгрессменов.

Нет, Эсла погорячился, когда назвал про себя этого парня идиотом. Его и его коллег по команде определённо было за что уважать. Фактически эти рекламщики были одного поля ягоды с ним. Эсла также относился к своему делу, как к бизнесу. Когда-то он вместе с русскими бил парней из Люфтваффе. Сегодня же в связке с бывшим гитлеровским асом охотился на пилотов МиГов.

В гангстерской Америке в 20-х годах автомат Томмиган, из которого бандитские киллеры обычно расстреливали конкурентов и несговорчивых бизнесменов, называли «машинкой для улучшения бизнеса». Точно такой же машиной для Эслы был его самолёт.

Но как бы этот головастик ни был ему сейчас нужен, Филипп не мог отказать себе в удовольствии немного покуражиться над нетерпеливо ждущим от него ответа рекламистом. К явному раздражению рекламиста, лётчик вдруг завёл разговор с соседями.

Помимо сухопарого молодого джентльмена в штатском за столом присутствовали также интендант воздушной армии в чине бригадного генерала и (о американская демократия!) простой мастер-сержант из службы технического обеспечения. Правда, будь на его месте обыкновенный чернокожий парень, не такой известный и популярный в Белом доме и Пентагоне, как Эсла, и «черномазую обезьяну» даже на порог не пустили бы, несмотря на его сержантские нашивки. В лучшем случае кто-то из добродушных сослуживцев вынес бы парню кружку хорошего пива, которое в столовой для белых было на порядок лучше того, что завозили для цветных…

Эсла вспомнил, как во время войны с бошами[21]21
  Прозвище, которое американские солдаты во время Второй мировой войны дали немцам.


[Закрыть] чернокожих лётчиков тоже после возвращения с заданий не пускали в бары для белых. В лучшем случае им выносили пиво пилоты бомбардировщиков, которых они спасали от убийственных атак «Мессеров» и «Фоккеров» во время дальних рейдов над оккупированной Францией и гитлеровским Рейхом. Эсла был единственным, кто всегда входил в бар, наплевав на запреты. Тогда он ещё не обладал статусом суперзвезды. Поэтому каждое его появление на запретной территории приводило к скандалу. Дело всегда заканчивалось дракой или арестом наглеца нарядом военной полиции с заключением его на гауптвахту, назначением штрафа и разными неприятностями по службе, к которым смутьян всегда относился с удивительной беспечностью. Эсла чувствовал себя тогда без пяти минут висельником, которому в любом случае уготована пеньковая удавка, а потому нельзя терять время даром и надо торопиться ухватить от жизни столько удовольствий, сколько успеешь…

Наблюдая краем глаза за нетерпеливо ёрзающим на стуле в ожидании его ответа насчёт предложенного логотипа рекламщиком, Эсла лениво пожаловался генералу, что у него опять украли потную майку в раздевалке после вылета:

– Выхожу из душа, а её нет. Ума не приложу, кому понадобилось моё нижнее бельё!

Крутой с виду интендант явно смутился. Эсле смешно было видеть, как мужик с лицом ковбоя, в кожаной экипажной куртке образца А-2 для военно-воздушных сил (такая куртка была мечтой каждого военного, и далёкие от авиации офицеры шли на любые ухищрения, чтобы достать себе такую через неофициальные каналы, чем всегда славилась интендантская служба), словно красна девица опустил глаза в тарелку и помалкивает.

Да, внешность часто бывает обманчива. Иногда груды мышц, впечатляющие татуировки и прочие атрибуты мужественности служат ширмой для чересчур нежной души. Примером тому мог служить этот обладатель пилотки с окантовкой золотого цвета и серебряной генеральской звездой, надевший с фронтовым шиком вместо официального кителя тёмно-оливковый свитер поверх шерстяной рубашки защитного цвета. Он тоже на поверку оказался обыкновенным ханжой-кладовщиком, который наверняка на ночь читает Библию и уже лет двадцать как хранит верность своей жене.

После некоторого замешательства смущённый снабженец наконец выдавил из себя:

– Если хотите, я могу выписать вам несколько запасных комплектов белья.

При этом на его щеках под лёгкой мужественной небритостью выступили красные пятна. Удивительная застенчивость для человека, сделавшего карьеру в армии! Эсла усмехнулся про себя: «Наверняка он решил, что душа у меня такая же чёрная, как и я сам».

Зато сержант неожиданно ехидно хмыкнул, явно имея что сказать по поводу приключившегося с лётчиком загадочного случая. Однако он не решался озвучить собственную версию в присутствии старших офицеров. Эсла с удовольствием обратился в его сторону:

– Мне один приятель в Нью-Йорке как-то рассказал, что его друг, профессор из Стэнфорда недавно в ходе экспериментов открыл, что леди просто не способны устоять перед запахом пота доминирующего альфа-самца. Причём даже различия в расе в период овуляции женским организмом в расчёт не принимаются. К тому же, как выясняется, у чёрных мужчин «белых» генов примерно столько же, сколько и «оригинальных». Видимо, какая-то из работающих на аэродроме баб увидела во мне первоклассного производителя и не смогла устоять… Интересно было бы узнать, кого это я так привлекаю…

– А это только офицерам такая радость грозит? – не сдержавшись, поинтересовался сержант.

– Социальное положение – статус, в стае свою роль, конечно, играющий, но не всегда, – охотно пояснил Эсла. В качестве анекдота он рассказал, что одна из коллег стэндфордского профессора, солидная дама, тоже профессор и преподаватель, однажды как учёный учёному призналась знакомому знакомого Эслы, что украла трусы одного своего студента – капитана университетской футбольной команды и заводилы курса, с которыми потом долго спала, вынимала из-под подушки и нюхала, получала от этого острые ощущения, близкие с оргазменными.

В конце концов слушавший эти откровения генерал, не доев заказанный бифштекс, буркнул: «Спасибо» и чуть ли не выскочил из-за стола.

Эсла проводил его ироничным взглядом, будучи весьма довольным собой. Пребывая в превосходном расположении духа, он вдруг совершенно неожиданно для приунывшего рекламиста ответил на его вопрос:

– Да, кабан на серебряном поле – неплохо придумано. Мне нравится. Но, на мой взгляд, чтобы идея не выглядела высосанной из пальца, надо подкрепить её делом. А то вы, рекламисты, любите выдумывать не связанные с реальной жизнью фантастические образы.

Понимая всю важность и ценность рекламы, как инструмента продвижения на рынок нужных товаров, Эсла одновременно относился к ней как к легально разрешённому мошенничеству. И у него были на то основания. Во время Второй мировой войны ему, как асу, однажды предложили облетать в бою новую модификацию истребителя «Аэрокобра». Согласно официальному коммюнике фирмы-производителя, истребитель обладал просто выдающимися пилотажными характеристиками. Поэтому Эсла с удовольствием временно пересел со своего проверенного в боях «Тандерболта» P-47 на экспериментальную машину и чуть не погиб в первой же схватке с немцами, не сумев оторваться от преследовавшего его «Фоккера».

Когда же после посадки он высказал представителю фирмы свои претензии, тот был вынужден признать, что для рекламного проспекта самолёт тестировался в максимально облегчённом виде. Это означало, что для того, чтобы зафиксировать нужные характеристики, с него сняли всё вооружение, бронезащиту и большую часть пилотажного оборудования, а также оснастили особым двигателем с мощной форсажной камерой – «гоночным» вариантом обычного двигателя, который жил всего один рекордный полёт.

Неудивительно, что такой опыт заразил лётчика скепсисом в отношении рекламщиков, который он, впрочем, редко демонстрировал, понимая, что сам во многом является мыльным пузырём, раздутым с помощью талантливо организованного пиара.

– Почему фантастические? – обиженно выпучил на Эслу нейлоновые глаза (наверняка с вставленными линзами красивого светло-голубого цвета) рекламист. Он заносчиво вскинул подбородок и уже открыл рот, собираясь возразить, но тут же спохватился: – Впрочем, я готов выслушать, если у вас есть к нам деловое предложение.

– Есть.

Эсла стал рассказывать о «серебряной пуле». Так он представил собеседнику новую ракету, которую тестировал здесь, в Корее. Это название Филипп специально придумал для падких на эффектные образы журналюг и их собратьев из рекламных агентств. В процессе разговора лётчик также пафосно именовал новую боевую систему «оружием для уничтожения русских асов». При всех своих недостатках всё-таки удобная штука – эта реклама, ибо позволяет придать любой вещи нужную с точки зрения текущей конъюнктуры форму! Эсла видел, как загорелись глаза его слушателя. Рекламщик стал говорить, что хорошо бы устроить грандиозный воздушный бой с участием какого-нибудь известного русского аса. После этого продукция фирмы точно будет принята на вооружение.

Желая усилить впечатление, Эсла обмолвился, что, мол, скоро на его самолёт обещали подвесить вообще нечто потрясающее – ракету, которую можно будет, не разворачиваясь, пускать назад – прямо в лоб висящему у тебя на хвосте противнику. Работы над особым прицельным радаром, дающим возможность пуска ракеты по целям в задней полусфере, действительно велись в лабораториях многих компаний, но говорить о создании реального прототипа было рано. Но Эсла бил рекламщика его же оружием, придумав притягательный образ, чтобы поймать на него собеседника, заполучив в его лице убеждённого союзника своего дела и фаната ракетных технологий.

Рекламщик заинтригованно поинтересовался:

– Неужели такое оружие можно создать?

– Инженеры гарантировали.

– Но как будет происходить захват цели?! Я, конечно, не специалист, но, насколько мне известно из популярных научных журналов, головка самонаведения ракеты наводится по тепловому излучению из сопел двигателей реактивного самолёта, а они всегда расположены в задней части самолёта.

– Речь идёт о «чёрной» – особо секретной – программе, сэр, – сухо пояснил лётчик, – так что в детали я вдаваться не могу. Любопытство гражданских часто не знает границ…

Эсла напомнил собеседнику недавнюю скандальную историю про презентацию нового бомбардировщика. Компания-производитель перед передачей первой машины военным, несмотря на секретность программы, всё-таки пошла на то, чтобы провести торжественную выкатку самолёта. На первые смотрины нового бомбардировщика пригласили вашингтонских политиков, дипломатов некоторых дружественных стран, специально отобранных представителей общественности и журналистов.

Но в интересах соблюдения секретности компания-производитель обставила церемонию выкатки таким образом, чтобы максимально скрыть некоторые детали конструкции машины от зрителей. Поэтому почти 600 гостей, приглашённых на шоу, имели очень ограниченное поле обзора.

И вот нашёлся некий предприимчивый фотограф-фрилансер, который обнаружил, что авиастроительная компания не закрыла небо над своим испытательным аэродромом. Проныра арендовал лёгкий самолёт «Beech» и, вооружившись мощной фотопушкой, отправился зарабатывать высокий гонорар.

Поднялся грандиозный переполох, когда над местом презентации появился неизвестный самолёт, который начал кружить на небольшой высоте над секретным бомбардировщиком. В это время на испытательном аэродроме находился готовый к взлёту перехватчик (правда, без оружия). Его срочно подняли в небо, чтобы отогнать шпионский аэроплан. Но пока реактивный истребитель выруливал на старт, взлетал и разворачивался для предупредительной атаки, лёгкий «Beech» с папарацци на борту сделал своё чёрное дело и упорхнул в сторону ближайшего городка. А вскоре во многих газетах и журналах появились детальные фотографии секретной машины.

Впрочем, рекламщика не смутило, что лётчик-испытатель фактически щёлкнул его по носу, дав понять, чтобы он не совал его, куда не следует. Его уже захватила перспектива участия в раскрутке грандиозного проекта, который станет сенсацией на международном рынке вооружений и, вне всякого сомнения, принесёт всем, кому посчастливится иметь к нему отношение, миллионы.

– О, это будет сенсационное оружие! – взволнованно проговорил он и мечтательно произнёс: – Ракета, которой можно будет производить «парфянский выстрел», как лучник колесницы парфянского царя с тысячелетних барельефов.

В душе лётчик потирал руки, будучи уверенным, что теперь рекламисты все уши прожужжат его боссам, чтобы они активизировали работы по ракетной теме и в том числе в больших объёмах обеспечивали ведущего тест-пилота, проводящего фронтовые испытания их продукции самыми новейшими комплексами вооружения.

Авиационные ракеты и в самом деле стремительно меняли характер воздушной войны. Тот, кто первый подвешивал их под крыло своего истребителя, получал громадное преимущество над противником.

Происходило примерно то же самое, что и с военным флотом. Тактика морского боя не менялась веками. Несовершенная морская артиллерия не позволяла вести бой на больших расстояниях. Вплоть до середины XIX века адмиралы были вынуждены сводить свои эскадры вплотную. После обмена орудийными залпами с расстояния «пистолетного выстрела» корабли «сваливались» в абордажные схватки. В век паруса даже появился устойчивый термин, обозначавший морское сражение, – «свалка». Морские державы, первыми принявшие на вооружение своих флотов накануне «броненосной лихорадки» 1880-х годов новейшие дальнобойные «бомбические» орудия системы полковника Анри Жозефа Пексана, получили громадное преимущество над своими противниками. Именно этими орудиями, сеявшими смерть и разрушение на средних и дальних дистанциях, русская эскадра адмирала Нахимова за 4 часа с расстояния 3–4 кабельтовых уничтожила береговые батареи и буквально превратила в пепел и щепки многочисленный турецкий флот в Синопском сражении 18 ноября 1853 года. Потери русских составили всего несколько десятков человек убитыми (ни один корабль под Андреевским флагом потоплен не был). Турки же потеряли почти все свои корабли и более трёх тысяч матросов и офицеров.

В том разговоре Эсла, что называется, сглазил себя. Разные неприятности, в том числе с ракетами, начали происходить буквально в каждом вылете. Через два дня Эсла, как обычно, отправился на своём «Сейбре» на «свободную охоту» за линию фронта. В небе творилось что-то невообразимое. Такого светопреставления налетавшему тысячи часов авиатору ещё не приходилось видеть. Необычное для этих широт бледное солнце испускало загадочный серебристый свет, в котором переливались изумрудным сиянием нитевидные облака. Огромным водоворотом они закручивались вокруг невидимой оси на высоте восьми километров, образовывая гигантскую зону высокой турбулентности. Радиус этой мельницы достигал десятков километров. Одинокий самолёт выглядел серебристой песчинкой в этом грандиозном природном действе. Видимо, приближался циклон. Но даже это обстоятельство не остановило боевые действия. Каждая из враждующих сторон готова была использовать последние часы перед штормом для завоевания господства в воздухе. И северяне, и южане надеялись на то, что противник не рискнёт поднимать в небо авиацию и подставить свои аэродромы и прочие важные наземные объекты под удар.