Текст книги "Философическая история Человеческого рода или Человека, рассмотренная в социальном состоянии в своих политических и религиозных взаимоотношениях, во все эпохи и у разных народов земли"

Нации похожи на индивидов, о чем я уже неоднократно повторял, и целые Расы ведут себя, как Нации. Они имеют свое начало, свой средний возраст и свой конец. Они проходят все ступени отрочества, возмужалости и старости. Но подобно тому, как среди индивидов большинство умирает детьми, не достигнув даже отрочества, то же самое происходит и у наций. Так, в своей сущности поглощаются одни другими, увеличиваясь за счет завоевания и объединения. Но редко доживают они до своей предельной старости.

В своей предшествующей книге я показал торжество Гиперборейской расы, отметившее ее отрочество, когда была основана Ламаистская Теократия, по-новому прославившая Индийскую Империю. Азия свергла с престола Африку, взяв в свои руки скипетр мирового господства. Однако, Европа, которой было дано движение, оставалась на прежнем уровне, по ясно указанным мной причинам – вместо того, чтобы присоединиться к Провиденциальному действию, она попыталась его заглушить.

В Третьей книге я изучу итоги этого первого торжества, проследив его наиболее значимые фазы и отметив важные события, решившие судьбу Европы.

Европейские Кельты, упорствовавшие в своем культе Тора, несмотря на противодействие Рама, продолжали творить человеческие жертвоприношения своим свирепым Божествам. Поначалу раскол, имевший место в их среде, они посчитали не столь значимым, даже дав имя сторонникам Рама, говорившее скорее о жалости, чем о злости. Для них они являлись Народом, введенным в заблуждение, Эсквандером (67). Это имя, удачно прославленное и со временем передавшееся со всего Народа на вождя, в частности, стало родовым именем всех героев, отмеченных громкими подвигами. Имеется мало Наций, которые не восхваляли бы Скандера. Рам, первый из всех, был назван Скандером с двумя рогами из-за того, что взял в качестве своего знака Агнца. Эти два рога стали затем особенно знаменитыми. Их помещали на голове всех теократических особ. Они дали форму тиаре и митре. Примечательно, наконец, что Александр Великий, последний из Скандеров, носил имя, которым наречен был древний герой Рам (68).

В священных книгах Индусов, называемых Пуранами (Pouranas), находятся наиболее мельчайшие подробности, касающиеся завоеваний Рама. Эти завоевания распространились на всю обитаемую землю. Кажется невероятным, что одной человеческой жизни достаточно для стольких дел, и вполне возможно, исходя из того, как писалась история в ту отдаленную эпоху, когда к заслугам первого основателя культа прибавили все совершенное его заместителями и преемниками. Тем не менее, обнаруживается в этих книгах, что Рам под именем Дева-нахуша (Deva-nahousha) (69), Божественного духа, убедившись в обладании священным островом Ланкой, вернулся в северные пределы Азии, овладев ими. Святые города Балк и Бамийян (70) ему открыли ворота, покорившись его культу. Оттуда, пройдя Иран, он перенесся в Аравию, где ему были даны клятвенные обещания в верности. Затем посетив ему принадлежавшую Халдею, он продолжил свой путь, оказавшись на границах Египта. Правящий им Фараон, рассудив, что сопротивление будет бесполезным против силы, ставшей столь могущественной, объявил себя данником Рама. Эфиопия последовала его примеру. Итак, от берегов Нила до берегов Ганга, от острова Ланка до гор Кавказа, все подпало под его законы.

Западная часть Европы, которую индусские книги называют Варахой (Varaha), и восточная ее часть, называемая Куру (Коигои), также удостоились посещения войсками Рама, где он основал колонии. Автохтонные Кельты, вынужденные отступать в северные страны, в них встретили еще кочевые народности, с которыми нужно было бороться за территорию. Вспыхнула смертельная схватка. Сжатые с обеих сторон Кельты оказались в очень мучительном положении. Будучи порой побеждаемы, а порой победителями, они прожили многие столетия, сражаясь за свое существование. Почти всегда выталкиваемые из южных краев, бесконечно преследуемые татарскими ордами, уже привыкшими переходить через Борисфен, они не знали ни мгновения покоя. Они убегали, превратившись в игрушки безжалостной Судьбы, вместо того, чтобы продвигаться по пути цивилизации. Все их учреждения пришли в упадок. Пряча в ужасе лесов свой кровавый культ, они становились свирепыми и жестокими. Даже их добродетели восприняли суровый характер. Нетерпимые к любому виду подчинения, раздражаемые малейшим принуждением, они сотворили из своей свободы определенный вид дикого идола, которому жертвовали все, в том числе себя самих. Их смелость обратилась в кровожадность, ибо они всегда были готовы расстаться с жизнью, или похитить ее у других. Одно почитание женщин, которых они продолжали рассматривать как божественных, смягчало, на самом деле, суровость их нравов, но это поклонение не оставалось долгое время всеобщим. Неизбежное событие раскололо их воззрения и на сей предмет.

С незапамятных времен, о чем я говорил, женщины не только состояли в духовенстве, но и господствовали в нем, поскольку из их уст исходили все прорицания; Друидессы, как и их мужья, возглавляли культовые церемонии и даже жертвоприношения, их также приносили в жертву, но не было еще случая, чтобы женщину возвели на трон. До тех пор, пока военные вожди являлись избранными, это было невозможно, поскольку избрание почти всегда влекло за собой боевое испытание, но случай выглядел совершенно по-иному, когда вожди стали наследственными, заняв место гражданских руководителей.

Случалось, что Канх, умирая без наследников мужского пола, оставлял лишь дочь. Вопрос заключался в том, сможет ли его дочь унаследовать корону. Одни полагали, что это должно быть именно так; другие – думали с точностью наоборот. Нация разделилась. Примечательно, что в этой распре жители плодородных долин, обитавшие на берегах рек и морей, поддерживали абсолютную законность наследного права на престол по рождению, в то время как горцы, вынужденные противостоять более дикой природе, желали, чтобы право на престол по рождению распространялось только на наследников мужского пола. Это отличие и стало причиной тому, что первые стали называться Рипуарскими кельтами, вторые – салическими. Рипуарские кельты сделавшись изнеженными и мягкими, получили из-за своих болот кличку Лягушек. Салические, наоборот, оставались твердыми от неотесанности и недостатка ума; их обозначили эпитетом Журавлей, поскольку они занимались земледелием на горных высотах. Две части нации, ухватившись за свои клички, взяли в качестве символов этих разных существ, так что телец уже одним не появлялся на кельтских знаменах, но только сопровождаемый лягушками у своего подножия, или журавлями на своей шее. Лягушки выражали принадлежность к Рипуарским кельтам; журавли обозначали Салических кельтов. Сам телец исчез и прекратил свое существование, оставив одних лягушек и журавлей. Противостоя друг другу, Кельты долгое время боролись между собой. Сторонники различных убеждений предавались безжалостной ненависти к своим противникам (71). Несчастные Кельты, оставив пути Провидения, шли лишь от раскола к расколу, от несчастья к несчастью. Собственно говоря, кельтской нации уже больше не существовало. Можно было видеть в северных областях Европы лишь осколки этого некогда великого целого, разделенные между собой как по убеждению, так и по интересу. Каждая часть желала повелевать, никто не хотел подчиняться. Анархия, постигшая каждую из них, также вселилась в каждый индивид. Имена, которые эти осколки себе давали, выражали всегда их независимость. Это были Аланы (les Alains), Аллеманы (Allemands), Вандалы (les Vandales), Фризы (les Frisons), Квады (les Quades), Кимвры (Cimbres), Швабы (les Swabes), Аллоброги (les Allobroges), Скандинавы (les Scandinaves), Франки (les Francs), Саксы (les Saxons) и т. д. Значение их имен можно увидеть в заметке (72).

Провиденциальное движение вершилось тогда в Азии, куда Гиперборейская раса перенесла свою силу. Туда мы перенесемся сами на весьма продолжительное время перед тем, как возвратиться в Европу.

В эпоху, когда Рам завоевал Индостан, эта страна так еще не называлась. И поныне, хотя оно здесь принято, Брахманы используют его лишь с отвращением. Это название означает жилище Черного народа. Оно было дано первыми иранскими народностями по слову, содержавшемуся в их наречии и означавшему черное (73). Но в нашу отдаленную эпоху вся Индия носила имя Бхарат-Хант (Bharat-Khant) или Бхарат-Верш (Bharat-Versh). На одном из африканских наречий оно выражало владение или дарохранительницу Бхарата (74). Итак, этот Бхарат, будучи личностью очень знаменитой среди Индусов, прослыл одним из первых их законодателей, от которого они получили свой культ и свои законы, свои науки и искусства перед приходом Рама. Бог, которому Бхарат привел к поклонению народы, назывался Водха (Wodha), то есть Вечность, или скорее образ того, что вечно – вечное благо, вечная мудрость, вечная сила. Индусы его по сей день знают под именем Будха (de Boudh), сильно выродившегося в своем древнем величии из-за значительного числа новаторов, присвоивших его имя. Имя этого древнего Водха содержится во всех культах и во всех мифологиях земли. Его самое обычное прозвище, данное Бхаратом, было Исвара (Iswara), то есть Высшее существо.

Значит, перед завоеванием Индии Рамом божественное единство здесь было изучено и признано. Наш могущественный Теократ его не разрушал, но поскольку явно казалось, что оно было представлено в своей неизъяснимой безмерности, он соединил его с культом Предков, который он рассматривал в качестве срединной иерархии, необходимой для связи Человека с Божеством, проведя, таким образом, разум своего народа от знания Частной вещи к знанию Абсолютной вещи. Он назвал этих срединных гениев Ассурами, слив два слова своего языка, которые могли означать одновременно либо Предка, либо Князя (75). Что же касается внешних предметов Сабеизма, таких как солнце, луна и другие планеты, он их изгнал из своего культа, не пожелав брать для него ничего ощутимого, лишив его идолов, образов и всего, что могло вызывать определенную форму тому, что ее не имело.

Когда Рам прибыл в Индию, эта страна подчинялась двум Династиям, правившим сообща под именами Солнечной или Лунной династий и установленным, несомненно, здесь Атлантами. К первой относились дети Солнца, наследники Икшауку (d'lkshaukou), ко второй – дети Луны, потомки первого Будхи (Bodha). Брахманы говорят, что этот Икшауку, Глава Солнечной династии, являлся сыном седьмого Мену (Menou), сына Вайвасуаты (de Vaivasouata), спасшегося от Всемирного Потопа (76). Равхон, низложенный Рамом и именовавшийся Дасаратой (Dacaratha), был пятьдесят пятым солнечным монархом, начиная от Икшауку.

Престол Солнечной династии был учрежден в священном городе Айодхья (A'Ayodhya), ныне Аудх (Audh), а престол Лунной династии в городе Пратиштана (de Pratishtana), сегодня Витора. Рам, желая, как я уже говорил, удалить из своего культа все, что ему могло напомнить об идолах сабеизма, объединил эти две Династии в одну. Вот почему в хронологии Индусов не обнаруживается никакого упоминания Лунной династии, начиная от Рама вплоть до Кришны, который ее восстановил после многочисленных поколений.

Первый Канх, посвященный Рамом в суверенные Цари Мира, звался Кушей (Kousha). Он повелевал большим количеством царей, зависевших от него, среди которых правители Ирана, Аравии, Халдеи, Египта, Эфиопии, Ливии (de Libye) и даже Европы. Центр его огромной империи располагался в городе Айодхья. Рам учредил свое высшее священство на горе вблизи Балка и Бамийяна. Поскольку он обрел бессмертие, в соответствии с ламаистской системой, о которой я уже говорил, не было известно имя любого из его наследников. Брахманы дали долгому промежутку времени между Рамом и Кришной (Krishnen) имя Йюдхистир (Youdhistir) (77), что означает не что иное, как Божественного представителя.

Так же как верховный Царь правил над целым рядом подвассальных себе царей, Высший Понтифик господствовал над целым рядом суверенных Понтификов. Обычное звание суверенных Понтификов было звание отца или папы. Верховный Понтифик носил титул Отца отцов – Па-зи-па (Pa-zi-pa). Повсюду, где имелся царь, имелся и суверенный Понтифик, и место, в котором он пребывал, считалось священным. Подобно тому, как Балк и Бамийян стали в высшей степени священным местом, поскольку здесь учредил свою столицу Высший Понтифик, и область, окружавшая эти два города, была названа обожествленной землей – Пара-дезой (Para-desa). Разыскивая на древнем континенте места, посвященные традиции, можно распознать в них черты Ламаистского культа и сделать вывод об огромном пространстве Индийской Империи (78).

Мне остается увлечься историческими подробностями, которые, быть может, станут неуместными. Но прежде чем завершить эту главу, я не могу удержаться от того, чтобы не донести одну гипотезу, которая, как я думаю, не лишена основания.

Как я выше сообщал, Кельты уже достигли достаточного прогресса в Астрономии, чтобы иметь свой правильный календарь. Но не представлялось, что они смогли бы упорядочить небесные звезды в группы, называемые астеризмами (asterismes), образовав из них Зодиак и известную нам сегодня систему созвездий. Кур де Жебелен говорит, что регулярностью своего года европейские народы обязаны, главным образом, наблюдению отливов и приливов Северного океана. Когда Рам окончательно завоевал Индию и когда его духовная власть была признана по всей земле, он изучил Календарь Атлантических народов, увидев его во многих отношениях более совершенным, нежели Календарь Кельтов. Посему он решил принять этот Календарь, особенно то из него, что имело отношение к форме небесной сферы, но пользуясь своим правом Высшего Понтифика, он удалил из него по большей части фигуры, которые предшествующие народы применяли к различным созвездиям, заменив их новыми, чтобы с редкой проницательностью и талантом отразить через какие зодиакальные созвездия проходит солнце в течение года, представив их затем символическими фигурами, относящимися к трем совершенно различным значениям. Первое значение сообщало о ходе солнца и его влиянии на времена года; второе рассказывало об истории собственных странствий Рама, его трудов и успехов. Третье скрывало в очень замысловатых иероглифах средства, взятые им у Провидения для достижения столь необыкновенной и возвышенной цели.

Эта небесная сфера, таким образом изложенная, была воспринята всеми народами, покорными власти Рама, передав для их размышлений восхитительную книгу, которая, пройдя долгую вереницу столетий, еще и в наши дни вызывает удивление, становясь целью исследования многих ученых.

В мою задачу никак не входит распространяться о сокровенных таинствах, которые может содержать эта книга, открытая любознательности каждого; мне достаточно было показать, что она не являлась ни плодом случайности, ни легкомысленного воображения, но, наоборот, исходила от человеческого разума в мощи его первоначального развития (79).

Итак, Гиперборейская раса решительно обрела свое господство над судэйской расой, осколки которой, изгнанные со всех сторон к пустыням Африки, должны были исчезнуть, там угаснув. Индийская империя простиралась по всей обитаемой земле. За исключением некоторых народов, отброшенных в пределы Юга и Севера, для всех людей существовал лишь один культ, догмы которого поддерживал, руководя церемониями, Высший Понтифик; существовало лишь одно Правительство, ведомства которого приводил в действие суверенный Царь. Высший Понтифик и суверенный Царь, связанные между собой крепчайшими узами, свободные, не будучи независимыми, служили друг другу взаимной опорой, без противостояния соревнуясь в своих различных делах и во всем сохраняя замечательное единство.

Столь величественное здание никак не являлось произведением случайности, оно имело свои основания в естестве вещей, восприняв свои принципы, формы и развития от одновременного действия трех великих сил, правящих Вселенной. Подобно тому, как металлы укрепляются, сплавляясь воедино, две Расы придали материалам здания больше прочности, смешиваясь одна с другой.

Бесполезно говорить, сколь явила славы эта эпоха человеческой цивилизации и доставила счастья. Брахманы, обозначая ее третьим периодом, не утомляются ей возносить хвалу; их Пураны звучат завистью к наиболее великолепным описаниям. Значительное число столетий минуло, не оставив и малейшего следа. Счастье человека походит на морской штиль, оно показывает меньше изображений и оставляет меньше воспоминаний, нежели бедствие и буря.

Впрочем, тогда шла только юность Расы. Хоть в юности этой все являло блеск и роскошь, но ничего не было еще поистине прекрасным. Страсти пока внушали страх, они приходили. Человек еще нуждался в уроках, он их получал.

В другом произведении я отметил единственную причину, потревожившую гармонию, царившую в наиболее великой и прекрасной империи, некогда и до сих пор существовавшей на земле, из-за чего мне пришлось уделить внимание весьма разнообразным подробностям, которые здесь мне запрещены. Казалось, что эта причина берет свое шаткое начало в музыке. Чтобы понять это, необходимо на мгновение примириться с предрассудками нашего детства, уразумев сказанное Пифагором, Зороастром, Конг-тзее,

Платоном и всеми мудрецами античности о том, что музыка есть универсальное знание, знание, без которого нельзя проникнуть во внутреннюю сущность любой вещи. Тем не менее, это знание здесь являлось лишь предлогом наступившего потрясения. Истинная причина его коренилась в естестве Человека, всегда увлекающем его вперед по пути, которым он идет, и оставляющем ему мало устойчивых мгновений даже в самих опорах. Его разум, однажды поколебленный, не может остановиться: глубокая истина его приводит в движение, даже без его ведома; он ощущает, что не на своем месте, которое он обязан занять. Интеллектуальные люди не преминут стать созерцательными; они желают познать причины всего. И в зависимости от того, как Вселенная связана с их исследованием, можно ощутить, совершат ли они многое, или случайно во многом ошибутся.

Я уже говорил, что в эпоху, когда Кельты завоевали Индию, они там нашли установившуюся полную систему метафизических и физических знаний. Тогда кажется определенным, что атлантическая космогония все возводило к Абсолютному единству, делая все исходящим или зависимым от одного Принципа. Этот единственный принцип, воспринимаясь чисто духовно, назывался Исвара. Нельзя отрицать, что эта доктрина не представляет больших преимуществ; также нужно признать, что она вызывает некоторые неудобства, особенно когда народ, которому она дана, оказывается не в состоянии ее принять. Дабы догма Абсолютного единства пребывала в чистом спиритуализме, не увлекая народ, культ которого образуется из материализма и мерзкого антропоморфизма, необходимо, чтобы этот народ либо был достаточно просвещенным и подготовленным к правильному суждению, либо народа было весьма мало, чтобы не рассуждать, вообще. Если же он наполовину умственно просвещен, и физические познания его делают вывод о действительных следствиях определенных принципов, из которых он не может извлечь ложь, то он неизбежно извратится, став безбожным или изменив догму.

Поскольку было доказано, что Атланты приняли догму единого принципа, и этот принцип находился до тех пор в гармонии с их обстановкой, нельзя не верить в то, что они достигли более высокой ступени Социального состояния. Их империя охватывала землю, но, несомненно, после того, как миновал их великий расцвет, когда Кельты совершали ее завоевание, знания у них начали угасать. Индусы, наследовавшие им на другой части земли, хотя и являлись их наиболее просвещенными учениками, все же были далеки от обладания самими средствами. Правление Атлантов еще продолжалось, благодаря полученному толчку, но движущие силы уже были использованы, и принципы жизни, их воодушевлявшие, более не восстанавливались.

Таковым было состояние вещей за несколько столетий до прихода Рама. Вполне очевидно, что если бы наш Теократ не нашел империю Атлантов в упадке и колеблемой в своей основе, то он не только не смог бы ею так легко овладеть, но и не пытался бы это делать, потому что Провидение ему бы этого не судило. Он принял, как я уже говорил, Божественное единство, к которому присоединил культ Предков, и, найдя все знания, основанными на Едином принципе, он их передал для обучения народов.

Но после более или менее продолжительного промежутка времени, когда один из суверенных Понтификов, изучая музыкальную систему Бхарата и полагая, будто она, как и все остальное, основана на едином принципе, заметил, что это не так, стало необходимым принять два принципа в возникновении звуков (80).

Но только признанное свойство, заключенное в возможности легко служить средством передачи от физического к интеллектуальному, сделало из музыки науку, столь важную для древних. Итак, перенося идеи от одного естества к другому, музыка снабжала ими, и казалось позволительным доносить по аналогии от известного к неизвестному. Значит, музыка являлась в их руках видом пропорционального размера, который они применяли к духовным сущностям.

Открытие в музыкальной системе, совершенное этим суверенным Понтификом, стало известным по всей Империи. Созерцательные ученые не преминули им овладеть и воспользоваться, разъяснив, как водится, посредством него космогонические законы Вселенной. Вскоре они с удивлением увидели, что все до сих пор рассматриваемое ими, как произведение Абсолютного единства, являлось таковым из сочетаемой Двойственности. Они могли, несомненно, не ужасаясь этой идее, поставить все на свое место, рассматривая два принципа, существование которых были вынуждены признать, не в качестве образующих (principiants), а образуемых (principles). Так сделал несколько столетий спустя первый Зороастр. Но для этого нужно было воспарить к высотам, которых не мог еще достигнуть их разум. Привыкшие все видеть в Исваре, они не имели силы лишать его главенства, пожелав его удвоить и присоединив, если можно так выразиться, к нему новый принцип, названный ими Пракриты (Pracriti), то есть Естество. Этот новый принцип обладал воспринимающей силой или сакти (sakti), тогда как древний Исвара имел только биджья (bidja) или силу порождающую и оживляющую.

Результат этого первого весьма широкого шага заключался в том, что Вселенную рассматривали, как произведение двух имеющихся принципов, каждого в своей самости: одного мужского свойства, другого – женского. Данная система, простота которой поначалу прельщала, была повсеместно в ходу. У большей части народов обнаруживаются эти два принципа, обозначенные множеством имен. Так, Санхониатон (Sanchoniaton) называл Всевышнего Гипсистос (Hipsystos), а его жену Берут (Berouth), Творение или Естество. Индусы дают им одним более тысячи имен, которые получили в разные времена эти два космогонических принципа. Египтяне, Греки, Римляне для их обозначения имели бесконечное количество эпитетов. Обычно мы используем их сегодня в поэзии под мифологическими именами Сатурна и Реи (Rhea), которые соответствуют именам Исвары и Пракрити (81).