Текст книги "Лето с Бодлером"
Автор книги: Антуан Компаньон
Жанр: Языкознание, Наука и Образование
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)
20
1848 год
До 1848 года Бодлер вращался в богемных кругах, публиковался в небольших газетах вроде Корсар-Сатана [97]97
Газета Le Corsaire-Satan, появившаяся в 1844 году в результате слияния газет Le Corsaire и Le Satan, была одним из самых известных сатирических изданий времен Июльской монархии.
[Закрыть] и разделял романтические и социалистические идеи передовой части общества. Мысль о единстве и гармонии мира, об аналогиях и соответствиях, внушенная Шарлем Фурье и утопическим социализмом, шла бок о бок с негодованием по поводу народной нищеты.
Эти взгляды идеалистической философии отразились в некоторых ранних стихотворениях Цветов зла, например в Соответствиях, во всяком случае в некоторых строках этого сонета – скажем, в его втором катрене:
Тогда как в Душе вина и других стихотворениях о вине видна озабоченность отдыхом труженика:
Бодлер с друзьями участвовал в революции 1848 года. Двадцать четвертого февраля на парижской улице он даже сделал свой выстрел, но не столько во имя Республики, сколько от жажды бунта и разрушения. Во всяком случае, так он писал позднее, в Моем обнаженном сердце:
Мое упоение в 1848 году.
Какой природы было это упоение?
Жажда мести. Врожденная страсть к разрушению.
Литературное упоение; воспоминания о прочитанном.
15 мая. – Всё та же тяга к разрушению. Тяга вполне законная, коль скоро то, что дано нам от природы, – законно.
Ужасы июня. Безумие толпы и безумие буржуазии. Врожденная любовь к кровопролитию. [100]100
Бодлер Ш. Мое обнаженное сердце / пер. Е. Баевской // Бодлер Ш. Цветы зла. М.: Высшая школа, 1993. С. 291.
[Закрыть]
Сделавшись читателем теоретика контрреволюции Жозефа де Местра и увлекшись после 1851 года реакционной риторикой, Бодлер задним числом осуждает свои увлечения молодости, приписывая их природе – то есть злобе человека, развращенного первородным грехом, – и прочитанным в юности книгам. Он подразумевает труды о революционном насилии и классовой борьбе, в частности Что такое собственность? и Философия нищеты социал-анархиста Прудона. Бодлер встречался с ним в 1848 году, и свое юношеское пристрастие к филантропическим сочинениям он опровергнет жестким уроком, преподанным нищему (стихотворение в прозе Бейте бедняков!).
После того как установление всеобщего избирательного права (мужского) привело к появлению умеренного большинства в Учредительном собрании, избранном в апреле 1848 года, Бодлер участвовал в майских народных демонстрациях против Временного правительства, которое едва не было свергнуто. В июньские дни он был активным, «нервным, беспокойным, возбужденным и лихорадочным», по словам его друга Гюстава Ле Вавассёра. Он рвался принести себя в жертву: «В тот день он был отчаянным и был готов умереть». В ряды бунтарей он больше не вернулся, но еще писал для бланкистской прессы, сотрудничал с газетами социалистического толка, такими как Le Salut public и La Tribune nationale, а осенью даже успел побывать главным редактором консервативной газеты Le Représentant de l’Indre.
Президентские выборы в декабре 1848 года с приходом к власти Луи-Наполеона Бонапарта, затем выборы в Законодательное собрание в мае 1849 года охладили революционные порывы Бодлера и его веру в народ. А свою реакцию на государственный переворот 2 декабря 1851 года он позднее выразил в духе Жозефа де Местра в Моем обнаженном сердце:
Ярость, охватившая меня во время государственного переворота. Сколько раз я лез под выстрелы! Тоже мне Бонапарт выискался! Какой стыд!
И всё же настало умиротворение. Разве президент не имеет права взывать к народу?
Что представляет собой император Наполеон III. Чего он стоит. Отыскать объяснение его сути и его провиденциальной роли. [101]101
Там же.
[Закрыть]
Франция заслуживала Наполеона III как наказания, посланного Провидением. И в период Империи Бодлер уже не занимался политикой. Однако в мае 1859 года он писал своему другу Надару: «Я себя двадцать раз убеждал, что не интересуюсь политикой, но при каждом важном вопросе меня вновь и вновь охватывают любопытство и страсть» [102]102
Бодлер Ш. Надару, 16 мая 1859 г. / пер. под ред. С. Фокина // Бодлер Ш. Избранные письма. СПб.: Machina, 2011. С. 124.
[Закрыть]. В данном случае речь шла об итальянском вопросе, о поддержке Наполеоном III Сардинского королевства против Австрии и о первых французских победах: «Вот Император и чист. Ты увидишь, дорогой мой, что ужасы, совершенные в декабре, скоро забудутся» [103]103
Там же.
[Закрыть]. Наполеон III, защитник свобод в Италии, искупил свою вину и затушевал государственный переворот, что, по всей видимости, порадовало Бодлера.
Впрочем, стало общепринятым вслед за Вальтером Беньямином видеть в Бодлере времен Империи революционера-конспиратора, «тайного агента – агента тайного неудовлетворения своего класса в отношении собственной гегемонии». Но если он и сохранял неприязнь к буржуазному обществу, всё же с симпатиями к социализму расстался. В нашей нынешней терминологии, молодой Бодлер был левым анархистом, а открыв для себя Жозефа де Местра, стал анархистом правого толка.
21
Социалист
В рыжем зареве газа, где злобным крылом
Ветер бьет фонари и грохочет стеклом,
И на грязных окраинах корни пуская,
Закипает грозой мешанина людская,
Ходит мусорщик старый, в лохмотья одет,
Не глядит на людей и совсем как поэт
За столбы задевает и что-то бормочет,
И поет, и плевать на полицию хочет.
Ибо замыслов гордых полна голова:
Он бесправным, униженным дарит права,
Он злодеев казнит и под злым небосклоном
Человечество учит высоким законам. [104]104
Бодлер Ш. Вино мусорщика / пер. В. Левика // Бодлер Ш. Стихотворения. Харьков: Фолио, 2001. С. 389–390 (в других переводах – Вино тряпичников).
[Закрыть]
Вот одно из стихотворений Цветов зла, написанных до 1848 года, Вино тряпичников, отмеченное социальной и гуманитарной озабоченностью. До работ барона Османа по перестройке Парижа старое предместье еще не освещалось газовыми фонарями, и пламя фонарей трепетало на ветру, как в Вечерних сумерках:
Тряпичник со своей заплечной корзиной и крюком для сбора отбросов – это легендарный персонаж старого Парижа и предместья Тампль, простонародного квартала, который по воле барона Османа пошел под снос. Он возникает в многотомных Картинах Парижа Луи-Себастьяна Мерсье и неизменно присутствует в многочисленных «физиологиях» [106]106
Бытописательные очерки из жизни представителей разных социальных слоев и профессий.
[Закрыть], модных при Июльской монархии. Встречается он и в карикатуре, буйно расцветшей в ту эпоху, например, на гравюрах Домье для журнала Шаривари (кстати, Бодлер подарил Домье одну из копий этого стихотворения).
Дурманящее действие вина (и гашиша) Бодлер воспевает в сборнике статей Искусственный рай. Молодые представители богемы братаются в пригородных забегаловках с парижским простонародьем. Из-за городской ввозной пошлины в парижских кабачках вино дороже, и вот, чтобы выпить и предаться мечтам, беднота тянется за городскую заставу. И вино подталкивает к бунту, хотя социалисты и филантропы клеймят алкоголизм.
Существование тряпичника шатко, и этот представитель народа благодаря выпивке забывает о своей участи и мечтами уносится в героическую солдатскую жизнь; он видит себя Наполеоном:
А кругом – триумфальные арки и флаги,
И толпа, и цветы – ослепительный сон!
И в сверкающей оргии труб и знамен,
Криков, песен и солнца, под гром барабанный
Их народ прославляет, победою пьяный.
Так – пускай человек обездолен и гол —
Есть вино, драгоценный и добрый Пактол,
Зажигающий кровь героическим жаром,
Покоряющий нас этим царственным даром.
Тем, кто жизнью затравлен, судьбой оскорблен,
Бог послал в запоздалом раскаянье сон,
А потом – это детище Солнца святое —
Подарили им люди вино золотое. [107]107
Бодлер Ш. Вино мусорщика / пер. В. Левика // Бодлер Ш. Стихотворения. Харьков: Фолио, 2001. С. 389–390.
[Закрыть]
В этом бунтарском финальном вопле, обвиняющем Бога в сотворении мира скорби, мира без вина, слышится проклятие. Как пишет Бодлер в Искусственном рае: «Есть на земном шаре несметные безымянные толпища людей, страдания которых не могут быть утолены сном. Для них вино слагает свои песни и поэмы» [108]108
Бодлер Ш. Искусственный рай / пер. В. Лихтенштадта // Бодлер Ш. Проза. Харьков: Фолио, 2001. С. 12.
[Закрыть]. И потому поэт клеймить пьянство не решается.
Добавим, что тряпичник – это воплощение самого поэта, который в мечте и в бунте отождествляет себя с ним, например в другом раннем стихотворении, Солнце, действие которого тоже разворачивается в старом предместье, ведь именно на его улицах поэт шлифует свое искусство:
Современный городской разочарованный поэт – тоже своего рода тряпичник.
22
Денди
Бодлер был оригиналом. Его имя всегда окружали легенды. Когда друзья его богемной молодости начали публиковать свои воспоминания, все они подчеркивали резкость его высказываний, дерзкую элегантность и бесконечные провокации. Бодлер приковывал к себе внимание; в нем была «своеобразная странность», по словам Шанфлери, который вспоминал среди прочего его зеленые волосы.
Позднее сам Бодлер назовет свою особость дендизмом, имея в виду книгу Барбе д’Оревильи Дендизм и Джордж Браммелл, опубликованную в 1845 году. Начиная с Салона 1846 года Бодлер определяет дендизм как современное явление и называет двух рисовальщиков элегантной жизни, Эжена Лами и Гаварни, «поэтами дендизма».
Кто такой денди? Это праздный молодой человек, довольный собой, надменный, элегантный и непринужденный; его можно встретить на террасах Бульвара и в саду Тюильри; он болтун и острослов. Свое видение дендизма Бодлер кратко резюмирует в Моем обнаженном сердце:
Денди – это реакция на демократию, последний наследник порядочного человека, старорежимного придворного; он дилетант, и современный утилитаризм его ужасает. «Быть полезным человеком всегда казалось мне ужасной гадостью» [111]111
Там же. С. 292.
[Закрыть], – признавался Бодлер.
Дендизм подробно представлен в Поэте современной жизни как строгая дисциплина внутри отсутствия дисциплины:
У денди должна быть возможность не заботиться о деньгах, чтобы посвящать всё свое время туалетам и любовным делам, но ни деньги, ни туалеты, ни любовные дела нельзя назвать главными атрибутами денди (наделав в юности долгов, Бодлер нуждался всю жизнь). Достаток, туалеты и любовные заботы – это всего лишь отличительные признаки денди, нечто вроде «символа аристократического превосходства его духа». Вот почему его элегантность характеризуется «крайней простотой» (Бодлер заботился о своем наряде – но одевался всегда более или менее одинаково).
Денди – это непримиримые индивидуалисты на заре эпохи массовости, они объединяются, чтобы сохранить высшее сословие общества, элиту духа:
Что же это за страсть, которая, став доктриной, снискала таких властных последователей, что это за неписаное установление, породившее столь надменную касту? Прежде всего это непреодолимое тяготение к оригинальности, доводящее человека до крайнего предела принятых условностей. Это нечто вроде культа собственной личности, способного возобладать над стремлением обрести счастье в другом, например в женщине; возобладать даже над тем, что именуется иллюзией. Это горделивое удовольствие удивлять, никогда не выказывая удивления. Денди может быть пресыщен, может быть болен; но и в этом последнем случае он будет улыбаться, как улыбался маленький спартанец, в то время как лисенок грыз его внутренности. [113]113
Бодлер Ш. Поэт современной жизни / пер. Н. Столяровой и Л. Липман // Бодлер Ш. Об искусстве. М.: Искусство, 1986. С. 304.
[Закрыть]
Денди стремится владеть своими чувствами и быть абсолютно невозмутимым.
Эта новая аристократия праздных деклассированных людей ностальгически противостоит приливу демократии:
Холодный, решительный и пресыщенный, денди вырабатывает приемы, помогающие ему держаться на расстоянии от природы. «Денди должен непрерывно стремиться к совершенству. Он должен жить и спать перед зеркалом»[116]116
Бодлер Ш. Мое обнаженное сердце / пер. Е. Баевской // Бодлер Ш. Цветы зла. М.: Высшая школа, 1993. С. 290.
[Закрыть]. Так в Моем обнаженном сердце названа другая черта денди, несвойственная женщине, «противоположности денди».
Денди находится одновременно внутри и вне ситуации, он вечный чужак. Как герой стихотворения в прозе Чужак, он местный – и космополит, он учтив – и дерзок, он наблюдатель, враг домашней жизни, бунтарь без причины:
Жить вне дома и при этом чувствовать себя дома повсюду, видеть мир, быть в самой его гуще и остаться от него скрытым – вот некоторые из радостей этих независимых, страстных и самобытных натур, которые наш язык бессилен исчерпывающе описать. [117]117
Бодлер Ш. Поэт современной жизни / пер. Н. Столяровой и Л. Липман // Бодлер Ш. Об искусстве. М.: Искусство, 1986. С. 290.
[Закрыть]
Так денди вкушает и радости, и дискомфорт своей вечной двойной игры.
23
Женщины
Дитя, сестра моя!
Уедем в те края,
Где мы с тобой не разлучаться сможем,
Где для любви – века,
Где даже смерть легка,
В краю желанном, на тебя похожем.
И солнца влажный луч
Среди ненастных туч
Усталого ума легко коснется
Твоих неверных глаз
Таинственный приказ —
В соленой пелене два черных солнца.
Там красота, там гармоничный строй,
Там сладострастье, роскошь и покой. [118]118
Бодлер Ш. Приглашение к путешествию / пер. И. Озеровой // Бодлер Ш. Цветы зла. М.: Наука, 1970. С. 354.
[Закрыть]
О женщинах и о любви ни один поэт не сказал лучше Бодлера; среди его возвышенных стихотворений на эту тему – Волосы и Приглашение к путешествию. В Цветах зла принято различать несколько циклов, посвященных любимым женщинам – Жанне Дюваль, госпоже Сабатье и Мари Добрен. Но он же высказал о женщинах чудовищные мысли, из-за которых сегодня Бодлера называют женоненавистником, и умолчать об этих высказываниях невозможно. И верно, некоторые пассажи из Моего обнаженного сердца – хоть и не предназначенные в этом виде для публикации – ранят, и притом они еще не самые ужасные:
Меня всегда удивляло, как это женщинам дозволено входить в церковь. О чем им толковать с Богом? <…>
Женщина не умеет отделить душу от тела. Она примитивна, как животные. Сатирик объяснил бы это тем, что у нее нет ничего, кроме тела. [119]119
Бодлер Ш. Мое обнаженное сердце / пер. Е. Баевской // Бодлер Ш. Цветы зла. М.: Высшая школа, 1993. С. 302.
[Закрыть]
Женщина – противоположность Денди.
Следовательно, она должна внушать отвращение.
Женщина испытывает голод – и хочет есть. Испытывает жажду – и хочет пить.
Она в течке, и хочет, чтоб ее …
Великая заслуга!
Женщина естественна, то есть омерзительна.
К тому же она всегда вульгарна и, значит, полная противоположность Денди. [120]120
Там же. С. 290.
[Закрыть]
Всё же такие суждения похожи на ребяческое поддразнивание, на мальчишеские выходки. Бодлер полагает, что женщины лишены духовного начала, поскольку они ближе, чем мужчины, к природе, то есть к злу. В новелле Фанфарло описывается Самюэль Крамер, альтер эго поэта: «деторождение почитал он пороком любви, беременность – не то болезнью, не то ловушкой. Где-то он написал: ангелы – гермафродиты, они бесплодны»[121]121
Бодлер Ш. Фанфарло / пер. Е. Баевской // Бодлер Ш. Стихотворения в прозе. СПб.: Наука (Библиотека зарубежного поэта), 2011. С. 135.
[Закрыть]. И куртизанка, уклоняясь от деторождения, становится женщиной высшей пробы.
В главе о любовницах в Советах молодым литераторам молодой (двадцатипятилетний) Бодлер приравнивал их к вещам:
Оттого-то, что истинные литераторы в определенные моменты испытывают ужас перед литературой, я и предлагаю им – вольным и гордым душам, утомленным умам, неизменно ощущающим потребность отдохнуть в свой день седьмой, – лишь два возможных разряда женщин: девок или дур – любовь или домашний уют. [122]122
Бодлер Ш. Советы молодым литераторам / пер. Л. Цывьяна // Бодлер Ш. Проза. Харьков: Фолио, 2001. С. 278.
[Закрыть]
Эта мысль как нельзя лучше резюмирована в шокирующем афоризме из Фейерверков: «Любить высокоумных женщин – утеха педераста» [123]123
Бодлер Ш. Фейерверки / пер. Е. Баевской // Бодлер Ш. Цветы зла. М.: Высшая школа, 1993. С. 267.
[Закрыть]. А в более позднем Поэте современной жизни глава о женщинах и девках тоже полна презрения:
Существо, в котором большинство мужчин находят источник самых сильных и даже, скажем это в укор высоким радостям философии, самых длительных наслаждений; <…> существо, в котором Жозеф де Местр видел прекрасное животное, чья грация украшала и облегчала напряженную политическую игру. [124]124
Бодлер Ш. Поэт современной жизни / пер. Н. Столяровой и Л. Липман // Бодлер Ш. Об искусстве. М.: Искусство, 1986. С. 306.
[Закрыть]
И лишь ухищрения макияжа отдаляют притворщиц от природы и позволяют им снискать милость Бодлера.
Подобные разглагольствования – самое первостатейное хамство, и бесполезно в оправдание Бодлера вспоминать, что можно отыскать подобные гнусные строки у массы его современников, в том числе у Барбе д’Оревильи, Флобера и Гонкуров.
Самое чудовищное читаем в Моем обнаженном сердце о Жорж Санд:
Санд, даром что женщина, – сущий Прюдом по части безнравственности.<…>
Она владеет хваленым текучим слогом, который мил сердцам буржуа.
Она глупа, она тяжела, она болтлива, в ее суждениях о нравственности столько же глубины и столько же тонкости чувств, сколько у консьержек и содержанок. <…>
То, что в эту клоаку ухитрились втюриться несколько мужчин, как нельзя лучше доказывает, сколь низко пали мужчины в нынешнем веке. [125]125
Бодлер Ш. Мое обнаженное сердце / пер. Е. Баевской // Бодлер Ш. Цветы зла. М.: Высшая школа, 1993. С. 296.
[Закрыть]
Бодлер – «желчный тип», по его же самоопределению: он сердится на женщин, заставивших его страдать, но не меньше сердится и на мужчин; в адрес женщин он произносит много горьких и злобных слов. Однако не будем на этом задерживаться и лучше вспомним другое проявление его нрава – идеализацию женщины, например в Балконе:
Воспоминаний мать, возлюбленных царица,
Ты – всё, чем я живу, что я люблю и чту.
Ты помнишь свой камин, тебе твой дом не снится,
Тех вечеров и ласк ты помнишь красоту,
Воспоминаний мать, возлюбленных царица? [126]126
Бодлер Ш. Балкон / пер. В. Левика // Бодлер Ш. Стихотворения. Харьков: Фолио, 2001. С. 59.
[Закрыть]
24
Католик
А бог – не сердится, что гул богохулений
В благую высь идет из наших грешных стран?
Он, как пресыщенный, упившийся тиран,
Спокойно спит под шум проклятий и молений.<…>
– Ты помнишь, Иисус, тот сад, где в смертной муке
Молил ты, ниц упав, доверчив, как дитя,
Того, кто над тобой смеялся день спустя,
Когда палач гвоздем пробил святые руки? [127]127
Бодлер Ш. Отречение святого Петра / пер. В. Левика // Бодлер Ш. Цветы зла. М.: Наука, 1970. С. 199.
[Закрыть]
Во время процесса над Цветами зла в 1857 году Отречение святого Петра было сначала привлечено к делу против Бодлера за «покушение на религиозную мораль». Но позднее его стали называть христианским поэтом, и Полю Клоделю пришлось сказать о языке Цветов такие слова: «это необыкновенное смешение двух стилей: расиновского – и журналистики своего времени».
Что касается журналистики, Клодель имел в виду обиходные слова и обороты речи, но еще больше городской дух, неологизмы индустриальной цивилизации, такие как вагон, дорожно-транспортная сеть, омнибус, уличный фонарь, баланс.
Сопоставление с Расином уже в начале XX века стало общим местом. Анатоль Франс и Пруст не разделяли в Бодлере классического и христианского поэта. «Бодлер не певец порока, он певец греха, а это совсем другое», – говорил Франс. Сравнивая его стиль с расиновским, Клодель подразумевал янсенизм Федры. Ведь эпитет христианский плохо истолковывает теологию Бодлера; она отсылает к идеалам социалистов и утопистов 1848 года, к солидарности с беднотой как разновидности милосердия и причащения святых тайн. Подле Бодлера-христианина – в смысле баррикадного братства – мы видим Бодлера столь же несомненного, хоть и более глубинного: Бодлера-католика, в более догматическом смысле.
Бог Бодлера – вовсе не искупитель грехов, а поборник справедливости и мститель, и в Цветах зла образ Христа возникает нечасто, разве что в Отречении святого Петра, и лишь для того, чтобы его попрать: «От Иисуса Петр отрекся… Он был прав»[128]128
Там же. С. 200.
[Закрыть]. Бодлер обращается к Богу и Сатане, чтобы подтвердить первородный грех и провозгласить проклятие, однако к искуплению он равнодушен. Потому-то Пруст и назовет его «самым безутешным из пророков со времен пророков Израиля».
«Для объяснения зла нужно снова вспомнить де Сада, то есть „естественного человека“», – говорил Бодлер. Мы видели, что после увлечения Эдгаром По Бодлер зачитывался Жозефом де Местром; то были годы формирования эстетики и метафизики Цветов зла: «Рассуждать меня научили де Местр и Эдгар По»[129]129
Бодлер Ш. Гигиена / пер. Е. Баевской // Бодлер Ш. Цветы зла. М.: Высшая школа, 1993. С. 282.
[Закрыть], читаем в Фейерверках. Первоначальные варианты названия бодлеровского сборника стихов, Лесбиянки, затем Лимбы, колебались между реализмом, сатанизмом и социализмом. Однако в отчете о Всемирной выставке 1855 года доктрина Бодлера уже обретает чеканную форму: это нравоучительное опровержение идеи прогресса. И с тех пор мы могли бы отнести к нему высказывание Эрнеста Лависса о Шарле Пеги: «католический анархист, который в свой керосин плеснул святой воды».
Проникшись идеями де Местра, Бодлер уверился в универсальности Зла. Единственным возможным для человека прогрессом было бы «сглаживание следов первородного греха»[130]130
Бодлер Ш. Мое обнаженное сердце / пер. Е. Баевской // Бодлер Ш. Цветы зла. М.: Высшая школа, 1993. С. 305.
[Закрыть], то есть «осознание Зла».
Эту же мысль Бодлер повторяет по поводу де Сада, в противовес добрым чувствам Жорж Санд: «Сознающее себя зло не столь отвратительно, как зло неосознанное, и оно ближе к исцелению».
В Цветах зла стихотворение Неисцелимое, которое напрямую касается этой безутешной теологии, начинается с картины сотворения мира как падения Бога:
Идея, Форма, Существо,
Слетев с лазури к жизни новой,
Вдруг упадают в Стикс свинцовый,
и заканчивается утверждением неизбывности зла:
То дух, своим зерцалом ставший,
Колодезь правды, навсегда
И свет, и сумрак сочетавший <…>
Маяк в мирах, где властна мгла,
Покой, и слава, и отрада —
Восторг сознанья в бездне зла! [131]131
Бодлер Ш. Неисцелимое / пер. Эллиса // Бодлер Ш. Стихотворения и проза. М.: Рипол Классик, 1997. С. 84–85.
[Закрыть]
Сегодня нам нелегко понять такого Бодлера, приверженца де Сада и де Местра или еще «католика наоборот», как его называл Леон Блуа, – но это один из его ликов.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.
