Текст книги "Из моего окна"

41
Другое утро

Чувство тепла и целостности вторгается в меня, когда я открываю глаза, и вижу спящего Ареса. Он первый, кого я вижу, когда просыпаюсь, и от этого я вздыхаю и улыбаюсь, как идиотка.

Он лежит на спине, его лицо слегка повернуто ко мне. Его черные волосы спутаны, длинные ресницы ласкают скулы. Он такой красивый, но я понимаю, что за личность скрывается за такой прекрасной внешностью. Парень, который не умеет управлять своими эмоциями, ни перед кем не показывает слабость, строит из себя шутника, когда не знает, что делать, и бессердечного, когда чувствует, что его могут ранить.

Любой, кто впервые встретит Ареса, скажет, что он идеальный. В то время как для меня он как лук.

Знаю, странное сравнение, но все же подходит. У Ареса несколько слоев, прямо как у лука, и я долго и терпеливо снимала их, пока не добралась до нежного парня, который прошлой ночью сказал, что любит меня.

Я не смогла сказать ему, что тоже люблю его. Почему? Бесконечная борьба за сердце Ареса принесла мне много боли.

С каждым слоем я теряла часть себя, своих убеждений, любви к себе. Не все раны пока затянулись. И отчасти я очень расстроена, но не из-за Ареса, а из-за себя, потому что многое потеряла с ним.

Он не должен быть здесь, давно надо было послать его к черту. И все же я не могу приказывать своему сердцу, не могу лгать и говорить, что больше ничего не чувствую к нему, что не чувствую бабочек в животе и перестаю дышать, когда он смотрит на меня своими умопомрачительными глазами. Я не могу сказать, что не чувствую себя абсолютно счастливой, просыпаясь рядом с ним.

Глупая любовь.

Татуировка дракона так хорошо смотрится на его мягкой коже. Взволнованно поднимаю руку и провожу пальцем по рисунку. Мои глаза спускаются по его руке, и я не могу не посмотреть на его пресс. Видимо, Арес снял халат ночью и остался в одних боксерах, и, если честно, я не жалуюсь. Простыня прикрывает его только отчасти, и я чувствую себя извращенкой, облизывая губы.

Мои гормоны витают в воздухе, и если бы Арес не выглядел таким подавленным прошлой ночью, я бы не позволила ему остаться, потому что слишком много соблазнов для моего жалкого существа. Смотрю на его губы и вспоминаю ту ночь, когда он делал мне куннилингус в своей постели, как я сжимала простыню и стонала.

Хватит, Ракель! Ты его изнасилуешь.

1… 2… 3.

Давай, самоконтроль, перезагружайся.

Мысленно давая пощечины своим гормонам, я убираю руку и вздыхаю. Это оказывается сложнее, чем я думала. Арес слишком сексуальный, даже во сне. Устраиваюсь поудобнее, опираясь на руку, чтобы наблюдать за ним, как настоящая преследовательница.

И тогда он открывает глаза, удивляя меня. Боже, какие у него глаза, дневной свет отражается в них, и вблизи я могу рассмотреть их глубину и красоту.

Замираю, ожидая его реакции. У Ареса были определенные сложности с тем, чтобы просыпаться вместе, и мы никогда не просыпались рядом друг с другом. Поэтому я готовлюсь к худшему.

Мама говорит, что пессимистам живется лучше, потому что они всегда готовы к худшему и, когда худшее не случается, радуются вдвойне. Я не соглашалась с ней, но сегодня могу сказать, что рассмотрю ее точку зрения. Я уже приготовилась к тому, что Арес начнет оправдываться. Он встает, сердце начинает биться быстрее.

И тогда идиот греческий бог делает то, чего я меньше всего ожидаю.

Улыбается.

Будто мало того, что он так красив, сонный, с торчащими в разные стороны волосами, и такой уязвимый, так этот дурачок еще и дарит мне такую искреннюю улыбку, что я чувствую, что меня вот-вот хватит удар.

Радуюсь вдвойне.

– Доброе утро, ведьма, – шепчет он мне, потягиваясь.

Я смотрю, как дура, как сгибаются мускулы его рук и груди.

Святая покровительница пресса, творец этого создания, сжалься надо мной.

Арес откидывает покрывало и встает; на нем только боксеры, и потому я вижу гораздо больше, чем нужно.

Он поворачивается ко мне, взъерошивая волосы.

– Могу воспользоваться туалетом?

Ты можешь воспользоваться мной, красавчик.

Ракель, соберись!

Киваю, и когда мои неугомонные глаза опускаются на его боксеры, замечаю, что у него стоит.

– Боже. – Я краснею и отвожу взгляд.

Арес смеется.

– Это утренний стояк, спокойно.

Сглатываю.

– Все в порядке.

– Почему ты покраснела?

– Ты серьезно? – Я смотрю на него, но не опускаю глаза.

Он пожимает плечами.

– Да, ты его уже видела, чувствовала внутри себя.

Я так часто сглатываю, что останусь без слюны.

– Арес, не начинай.

Он усмехается.

– Почему? Тебя возбуждает, когда я с тобой так разговариваю?

Да.

– Конечно нет, это просто… неприлично.

Его пальцы играют с поясом боксеров на талии.

– Неприлично? – Он облизывает нижнюю губу. – Неприлично то, что я хочу с тобой сделать, я соскучился по тому, как ты стонешь мое имя.

– Арес!

Он поднимает руки.

– Ладно, я в туалет.

Когда он уходит в ванную и закрывает дверь, я, наконец, могу дышать. Воспользовавшись ванной в коридоре и попытавшись привести в порядок тот кошмар, в который превратились мои волосы за ночь, возвращаюсь в свою комнату с сухой одеждой Ареса и вижу, что он сидит на моей кровати. Я отдаю ему одежду и стараюсь не смотреть, как он одевается, но, когда он надевает штаны, замечаю его задницу и прикусываю нижнюю губу.

– Мне нравится заставлять тебя краснеть, ты выглядишь хрупкой.

Я краснею еще больше.

– До сих пор удивляюсь, какой ты неуравновешенный.

– Неуравновешенный? Снова так меня называешь.

– Да.

– А можно узнать, что я сделал сегодня?

Я перечисляю по пальцам.

– Вчера вечером – романтичный. Сегодня утром – сексуальный, шутливый, а теперь – нежный.

Он смеется и садится на кровать, чтобы обуться.

– Понимаю, но ты сама виновата, из-за тебя я чувствую все сразу. Поэтому каждый раз реагирую по-разному, ты делаешь меня неуравновешенным.

Я поднимаю бровь, указывая на себя.

– Как всегда, я виновата.

Он обувается и встает.

– У тебя есть планы на сегодня?

– Нужно проверить мое расписание.

– Ну конечно.

– Правда, я очень занятая девушка.

Он идет ко мне, и я отступаю.

– Ну да?

– Да. – Он проводит рукой по моей спине и прижимает к себе, его запах окутывает меня. – Я не приму отказ: если ты скажешь мне нет, я соблазню тебя прямо здесь, и мы окажемся там. – Он показывает на кровать.

– Какая наглость. Ты слишком уверен в своих чарах.

– Нет, просто знаю, что ты хочешь меня так же сильно, как я тебя.

Я облизываю губы.

– Отпусти, у меня нет планов.

Он победно улыбается.

– Заеду вечером. – Он целует меня в лоб и разворачивается.

Вздыхаю, наблюдая за тем, как он исчезает в окне.

* * *

Свидание…

Романтический ужин, кино и прощальный поцелуй?

Классика, думаю, что это нормально для первого свидания. Так их показывают по телевизору и так о них рассказывает Дани, моя энциклопедия по свиданиям.

Поэтому я удивляюсь, когда Арес останавливает машину на больничной парковке. Я вижу, как он снимает ремень, и делаю то же самое.

В больнице?

Мое первое свидание будет в больнице, как романтично, греческий бог.

Замираю, наблюдая за тем, как Арес пытается мне что-то сказать. Он одет в черную рубашку, которая прекрасно смотрится с его черными растрепанными волосами. Мне нравится, как ему идет черный, белый, вообще все цвета. Он всегда прекрасно выглядит без особых усилий. Арес облизывает губы и поднимает на меня свои голубые глаза.

– Я…забронировал столик в хорошем ресторане, купил билеты в кино и запомнил одно местечко с вкусным мороженым.

Типичное свидание, да?

Я ничего не говорю, он продолжает:

– Когда я вышел из дома, мне позвонили: дедушка проснулся. Не хотел заставлять тебя ждать или отменять свидание, не хотел снова облажаться, поэтому привез тебя сюда. Знаю, что это не идеально и ужасно не романтично, но…

Я кладу палец на его губы.

– Замолчи. – Я искренне улыбаюсь. – Между нами никогда не было ничего обычного, поэтому это идеально.

В его глазах появляется нежность.

– Ты уверена?

– Абсолютно.

Я не лгу, это действительно идеально для нас; честно говоря, я не хотела типичного свидания с ним, я хотела большего… Большего с ним. И это большее. Арес открылся мне, он показывает мне свои слабости, и то, что он хочет, чтобы в такой сложный и важный момент я была рядом, очень много для меня значит.

Потому что я знаю, что ему сложно показать свои чувства, особенно если это связано с его слабостями.

Я опускаю руку и открываю дверь машины, в больницу мы идем в тишине, я чувствую страх и надежду Ареса. Он засовывает руки в карманы брюк, вытаскивает их, проводит рукой по волосам, засовывает руки обратно в карманы.

Волнуется.

Не могу представить, что он чувствует. Когда он снова вытаскивает руки, я беру его за одну, и он смотрит на меня.

– Все будет хорошо.

Держась за руки, мы входим в белый мир больницы. Освещение такое яркое, что видно каждую деталь на стенах и полу. Медсестры, врачи в белых халатах ходят повсюду. Одни несут кофе, другие – папки. Несмотря на то что моя мама медсестра, я редко бывала в больнице, потому что, как она объясняла, – ей не нравилось водить меня в такие места. Я смотрю на свою руку, переплетенную с рукой Ареса, и меня наполняет тепло.

Так хорошо просто идти с ним, держась за руки. После того как Арес называет свое имя в лифте человеку, похожему на швейцара, мы поднимаемся наверх.

На четвертом этаже тихо и пусто, я вижу только медсестер на посту, мимо которого мы проходим в длинный коридор, где уже не такое яркое освещение. Интересно, почему в отделении интенсивной терапии тусклее, чем на первом этаже, как будто специально. Я уверена, что этот этаж был свидетелем многих печальных событий, прощаний и боли.

В конце коридора три человека, и когда мы подходим ближе, я вижу Артемиса, Аполлона и сеньора Хуана Идальго, отца Ареса. Я очень волнуюсь, это касается только его семьи… Что, если я помешаю?

Сеньор Хуан стоит, прислонившись к стене, скрестив руки на груди и опустив голову.

Артемис сидит на металлическом стуле, откинувшись назад, галстук развязан, верхние пуговицы рубашки расстегнуты. Его волосы, обычно идеально уложенные, спутаны. Я замечаю, что у него повязка на костяшках правой руки.

Аполлон сидит на полу, сложив локти на коленях, держась за голову. На его щеке свежий синяк. Он с кем-то подрался?

При звуке наших шагов они смотрят на нас. Я сглатываю, когда вижу в их глазах непонимание, почему я здесь, но когда они замечают наши переплетенные руки, что-то меняется, и они, кажется, успокаиваются.

Арес бросается к отцу, а я отпускаю его руку.

– Как он?

Сеньор Хуан вздыхает.

– Очнулся, его осматривает невролог, проверяет перед другими обследованиями.

– Мы сможем навестить его сегодня? – Арес не пытается скрыть беспокойство и неуверенность в своем голосе, он хочет знать, как сильно инсульт повлиял на его дедушку.

– Думаю, да, – отвечает отец и опускает плечи.

Я стою, не зная, что сказать или сделать. Арес поворачивается ко мне, глаза отца следят за ним и останавливаются на мне.

– Папа, это Ракель, моя девушка.

Девушка…

Он так спокойно об этом говорит, и я замечаю, что он вспоминает о том, что мы общаемся как друзья, но я тут же улыбаюсь сеньору Хуану.

– Очень приятно, сеньор. Надеюсь, дедушка Идальго скоро поправится.

Он улыбается мне в ответ.

– Очень приятно. Ты дочь Розы, да?

– Да, сеньор.

– Сеньор? Ты заставляешь меня чувствовать себя старым. – Он улыбается, но в его глазах нет ни намека на радость. – Зови меня Хуан.

– Хорошо. – Он кажется очень приятным человеком, я ожидала встретить озлобленного и высокомерного старика. Хотя я могла догадаться, судя по рассказу Ареса.

Мой отец был единственным, кто решил не жить на деньги моего дедушки, он просто занял у него денег, чтобы начать свой бизнес, и, когда добился успеха, все вернул. Я думаю, поэтому дедушка всегда был ближе к нам; в каком-то смысле он восхищался моим отцом.

Хуан изо всех сил упорно трудился, чтобы стать тем, кем является сейчас, думаю, это положительно его характеризует. Интересно, что должно было произойти, чтобы мать Ареса изменила ему и так некрасиво допустила, чтобы Арес это увидел.

Я всегда думала, что только мужчины разрушают семьи, знаю, это ужасное обобщение, но теперь понимаю, что все иначе, что и мужчины, и женщины совершают судьбоносные ошибки.

Я машу рукой Артемису и Аполлону, которые улыбаются мне в ответ. Артемис не похож на человека, который стал бы с кем-то драться, он всегда выглядит таким властным, взрослым и равнодушным. Или, может быть, я делаю поверхностные выводы.

Из палаты, поправляя очки, выходит высокий пожилой седой доктор. Я делаю шаг назад, позволяя Аполлону и Артемису встать рядом с Аресом, чтобы послушать, что скажет доктор.

– Хорошие новости. – Вздохи эхом раздаются в коридоре.

Доктор продолжает объяснять кучу вещей медицинскими терминами, но из того, что мне удается уловить, понимаю, что, хотя необходимо провести обследования, последствия инсульта минимальные и с дедушкой все будет хорошо. Доктор говорит им, что они уже могут зайти к нему, и уходит.

Я вижу, как трое мужчин пытаются обняться, но не могут, и это грустно. Почему так трудно понять, что можно обниматься, когда вы хотите плакать от радости, потому что с вашим дедушкой все будет в порядке?

На их лицах радость, облегчение, чувство вины.

Я уверенно разворачиваю Ареса и, прежде чем он успевает что-либо сказать, крепко обнимаю его. Я вижу через плечо Ареса, как Аполлон обнимает своего отца, и Артемис нерешительно присоединяется к ним.

После объятий я подбадриваю Ареса, и затем он исчезает в двери палаты. Я туда, конечно, не пойду, не думаю, что дедушка захочет увидеть незнакомого человека после того, как очнулся.

Я сижу на металлическом стуле, где раньше сидел Артемис, погруженная в свои мысли, когда по коридору раздаются шаги. Поднимаю глаза и вижу, как ко мне идет девушка, я не сразу узнаю ее без формы, – Клаудия.

Она здоровается со мной, и мы немного болтаем. Я спрашиваю ее о чем-то, и когда она собирается ответить, раздается отчетливый стук каблуков, направляющихся к нам. Клаудия поворачивается, а я следую за ее взглядом.

София Идальго идет модельной походкой на своих пятидюймовых красных каблуках с узким носом, в белой юбке ниже колена и в такой же рубашке с красным принтом. В ее руках небольшой клатч красного цвета. На ее лице безупречный макияж, волосы собраны в высокий хвост.

Этой даме, наверное, за сорок, почти за пятьдесят, а она выглядит на тридцать и так элегантна, что любой скажет, что это у нее в крови. Она очень красива. Голубые глаза, которые унаследовал мой греческий бог, замечают меня, и прекрасная бровь изгибается.

– А ты кто?

42
Парень

Люди не такие, какими кажутся.

Никогда не судите о книге по ее обложке.

Все поговорки о том, что никогда нельзя думать, что знаешь человека, только взглянув на него, воплощаются перед моими глазами. В ком? В Клаудии.

Когда я впервые увидела Клаудию, она показалась мне покорной и скромной, домработницей, привыкшей опускать голову перед хозяевами, которая застала лучшие и худшие моменты семьи, в которой работает, но ничего не говорит об этом.

Я была неправа?

Да, абсолютно неправа.

Мать Ареса ждет моего ответа, даже не скрывая пренебрежительного взгляда. Я не могу произнести ни слова, мне не стыдно признаться, что эта сеньора меня очень пугает.

Донья София скрещивает руки на груди.

– Я задала тебе вопрос.

Я прочищаю горло.

– Меня зовут Ра-Ракель. – Я вежливо протягиваю ей руку.

Она бросает взгляд на мою руку, а затем снова смотрит на меня.

– Хорошо, Ра… Ракель. – Она передразнивает меня. – Что ты здесь делаешь?

Клаудия встает рядом со мной и твердым голосом отвечает ей:

– Он пришла с Аресом.

Слыша имя Ареса, сеньора приподнимает бровь.

– Ты шутишь? Зачем Аресу приводить такую девушку, как она?

Клаудия отводит взгляд:

– Почему бы вам не спросить у него? Ах да, вы же не умеете общаться со своими детьми.

Донья София сжимает губы.

– Не говори таким тоном, Клаудия. Поверь, лучше тебе меня не провоцировать.

– Тогда перестаньте так смотреть на нее, вы ее даже не знаете.

Сеньора бросает на нас усталый взгляд.

– Не хочется тратить свое время на вас. Где мой муж?

Клаудия не отвечает, только указывает на дверь, сеньора уходит, оставляя нас наедине, и я чувствую, что наконец могу дышать.

Я хватаюсь за грудь.

– Какая неприятная женщина.

Клаудия улыбается мне.

– Ты даже не представляешь.

– Но, похоже, ты ее не боишься.

– Я выросла в этом доме, думаю, я научилась общаться с такими людьми.

Она права, я вспоминаю Артемиса и даже Ареса до того, как узнала его получше, а теперь эта женщина… Без сомнений, Клаудия невосприимчива к таким сильным личностям после того, как выросла среди них.

– Понимаю, я просто думала, что раз она твоя начальница, ты…

– Позволила бы ей запугать меня и плохо со мной обращаться? – она договаривает за меня. – Сеньор Хуан мой начальник, и он всегда защищает меня от этой ведьмы, особенно после… – Клаудия замолкает. – Думаю, я слишком много говорю о себе, расскажи ты.

Я вздыхаю, и мы садимся.

– Мне нечего рассказывать, я попала под чары Идальго.

– Понимаю, но ты уже заставила этого идиота признаться в своих чувствах.

– Откуда ты знаешь?

– Потому что ты здесь, – отвечает она. – Дедушка Идальго очень важен для них, то, что ты здесь, говорит о многом.

– Я столько о нем слышала, что хотела бы с ним познакомиться.

– Надеюсь, ты скоро с ним познакомишься, это замечательный человек.

Мы еще немного болтаем, и я понимаю, как мне нравится Клаудия. Это веселая девушка с сильным характером. Думаю, мы могли бы подружиться. Мне хорошо рядом с ней. Есть люди, с которыми чувствуешь себя на одной волне даже после одного разговора.

Наконец Арес выходит из палаты вслед за Артемисом и Аполлоном. Мы с Клаудией встаем. Глаза Артемиса находят глаза Клаудии, он сжимает губы, разворачивается и уходит.

Аполлон улыбается нам, избегая взгляда Клаудии.

– Пойдем за кофе, дедушка спросил о тебе, Клаудия, и ты должна зайти, когда выйдут родители. – С этими словами младший Идальго ушел за Артемисом.

Арес подходит ко мне, в его голубых глазах волнение, облегчение и спокойствие. Не могу представить, как он беспокоился все это время о своем дедушке, с которым, по-видимому, теперь все в порядке.

Греческий бог берет меня за руку, и я замечаю, что он не здоровается с Клаудией.

– Пойдем, ведьма.

Я бросаю взгляд на Клаудию, которая стоит с опущенной головой, и с ее губ срывается бормотание:

– Прости.

Арес смотрит на нее.

– Это не твоя вина. – Его голос звучит искренне. – Его импульсивность никогда не будет твоей виной, Клаудия.

Она только кивает, а я ничего не понимаю.

Я прощаюсь с Клаудией и следую за Аресом. Смотрю, как его сильная рука держит мою, затем поднимаюсь к плечу и профилю его прекрасного лица. Я не верю в то, что держусь с ним за руки.

Папа, это Ракель, моя девушка.

Его девушка…

От этих слов мое сердце восторженно бьется, я и представить не могла, что стану его девушкой. Я девушка парня, за которым следила и мечтала, что когда-то буду рядом с ним, но я и подумать не могла, что моя мечта исполнится.

Арес смотрит на меня, на его милых губах появляется улыбка, и, клянусь, мое сердце вот-вот выпрыгнет из груди.

Я хочу поцеловать его.

Сжимаю свою свободную руку, чтобы сдержаться в желании прижать его к себе и впиться в его губы. Мы заходим в больничную столовую, и Арес оставляет меня за столом, спросив, чего я хочу, чтобы сделать заказ. Положив руки на колени, я оглядываюсь.

Вижу, что Артемис с Аполлоном сидят за разными столами, и хмурюсь. Что случилось?

Постепенно начинаю догадываться: перевязанная рука Артемиса, синяк Аполлона, неловкий взгляд и напряжение между Артемисом и Клаудией. Может, они поссорились из-за нее? Не может быть. Аполлону нравится Дани – или нет? И не похоже, что Артемису нравится Клаудия, или да?

Что, черт возьми, происходит?

Арес возвращается и ставит передо мной мой любимый карамель маккиато.

– Спасибо, – говорю я с улыбкой.

Он садится, вытянув длинные ноги, не могу не представлять, как выглядят его бедра под штанами и то, что находится между ними.

Ракель, ради бога, ты в больнице.

Ставя под сомнение свои моральные принципы, делаю глоток кофе, закрыв глаза: как вкусно. Когда открываю глаза, Арес смотрит на меня, приподняв бровь. Облизываю губы, чтобы не упустить ни капли этого удовольствия.

– Что?

– Ничего.

Я щурюсь.

– Что?

– Твое выражение лица напомнило мне о том, как ты выглядишь, когда я довожу тебя до оргазма.

Мои глаза распахиваются так сильно, что больно, щеки покрываются румянцем.

– Арес, мы в больнице.

– Ты спросила.

– Стыда у тебя нет.

От его ухмылки я перестаю дышать.

– Нет, но есть факт того, что я тебя хочу.

Я прочищаю горло и делаю еще глоток кофе. Арес протягивает руку над столом, ладонью вверх, предлагая ее мне.

Я без сомнения беру ее.

– Знаю, что не должен был говорить, что ты моя девушка, не хочу давить на тебя. Я знаю, что должен заслужить это.

– Все в порядке, правда.

Арес убирает руку, он тоже заказал кофе, и мне интересно, какой ему нравится больше всего.

– Что ты взял?

Он отвечает мне насмешливым тоном:

– Кофе.

– Я знаю, я имею в виду какой.

Арес наклоняется над столом, его лицо очень близко.

– Почему бы тебе не узнать самой? – он указывает на свои губы.

Мы так близко, что я вижу, какие влажные и мягкие у него губы, но я слегка отталкиваю его.

– Хорошая попытка.

– До каких пор ты будешь мучить меня, ведьма?

– Я тебя не мучаю.

– Мучаешь, но все в порядке, я это заслужил.

Поговорив немного с ним, понимаю, что его настроение резко изменилось: он доволен, и ему стало легче, мне нравится видеть его таким. Меня одолевает любопытство.

– Что случилось между этими двумя? – Я указываю на Артемиса и Аполлона.

– Они поссорились.

– Из-за Клаудии?

Арес бросает на меня удивленный взгляд.

– Откуда ты знаешь?

– Догадалась. Что с ней?

– Не могу говорить об этом.

– Эх, зануда.

Арес скрещивает руки на груди.

– Я не старая сплетница, я твой парень.

Он так спокойно это сказал, что даже не понял, пока не заметил мое удивление и почесал затылок.

– Ты превратила меня в дурака.

– Дурака, который мне нравится.

Арес одаривает меня торжествующей улыбкой.

– Я тебе нравлюсь, подруга?

Краснею и хихикаю, как дура.

– Немного.

Навестив дедушку еще раз, Арес подвез меня к дому, припарковав машину напротив. Он выключает фары, но не глушит мотор. В воздухе витает такое сексуальное напряжение, что мне трудно дышать. Он снимает ремень и поворачивается ко мне.

– Знаю, что это было не самое романтичное свидание в мире, но я прекрасно провел время, спасибо, что была рядом сегодня.

– Это было прекрасно, – честно говорю я. – Рада, что с твоим дедушкой все в порядке.

Арес опирается локтем на руль и проводит большим пальцем по нижней губе.

– Настало время для важного вопроса.

– Какого?

Он наклоняется, заставляя меня упереться спиной в спинку сиденья, его лицо так близко, что дыхание ласкает мои губы.

– Ты целуешься на первом свидании?

Я вообще не думала об этом, я не так много знаю о мире свиданий, но помню, как Дани говорила, что она целуется на первом свидании, чтобы узнать, есть ли химия, чтобы не тратить время на другие свидания.

Однако тут все иначе, я знаю, что химия есть, я бы сказала, ее слишком много, а он восхитительно целуется, и в этом проблема. Не знаю, смогу ли я контролировать себя, если поцелую его, у моего самоконтроля есть предел.

Арес облизывает губы.

– Ты мне не ответишь?

Взволнованно дышу, сердце вот-вот остановится, не могу не сказать ни слова. Арес разочарованно вздыхает и возвращается на свое место.

– Прости, я снова давлю на тебя.

Не в силах удержаться, я снимаю ремень, хватаю его за воротник рубашки и притягиваю к себе, его губы находят мои, и я стону от этих ощущений.

Арес рычит, хватая меня за волосы, и страстно двигает губами. Это не романтичный поцелуй, и я не хочу, чтобы он был таким, мы оба слишком скучали, это плотский поцелуй, страстный, полный взрывных и сильных эмоций. Наши горячие вдохи смешиваются, наши мокрые губы касаются, прижимаются, посасывают друг друга, с легкостью разжигая этот неуправляемый костер между нами.

Его язык следует по моим губам, а затем проникает в мой рот, усиливая поцелуй. Я не могу не стонать от его губ. Арес проводит свободной рукой по моей талии, чтобы прижать меня к себе. Мое тело пронизано ощущениями, я реагирую на любое прикосновение, каким бы легким оно ни было.

Арес набрасывается на меня, заставляя вернуться на свое место, не отрываясь от моего рта. Он использует рычаг, чтобы откинуть мое сиденье назад, и перелезает со своего места на мое, оказываясь полностью на мне. Я удивлена тому, как быстро он это делает. Его ноги раздвигают мои, и я рада, что надела легинсы под осеннее платье, потому что оно задирается и обнажает мои бедра.

Он прижимается ко мне, и я чувствую через штаны, как сильно у него стоит. С моих губ он переходит на шею. Я смотрю в потолок, пока он пожирает губами мою шею и опускается к груди, его грубые руки снимают лямки платья.

Вопреки всему, что сейчас чувствую, я кладу руки ему на плечи.

– Арес, нет.

Он поднимает голову, его голубые глаза, полные желания, находят мои, и мое самообладание колеблется. Он быстро дышит.

На мгновение мне кажется, что он разозлится за то, что я так себя повела, а потом отказала, но он удивляет меня теплой улыбкой.

– Хорошо.

Его рот снова находит мой, но на этот раз поцелуй мягкий и нежный. Я улыбаюсь в его губы и шепчу:

– Ванильный латте.

Он немного отстраняется.

– Что?

– Кофе, который ты пил.

Арес улыбается мне в ответ, и он так чертовски красив в полутьме автомобиля

Он показывает на свои штаны.

– Ты все еще думаешь, что это не мучение?

– Немного.

– Ну конечно, хотя все в порядке. – Он проводит тыльной стороной руки по моей щеке. – Это только усилит момент, когда ты снова отдашься мне.

– Ты так уверен, что это произойдет.

– Да, уверен. – Его уверенность всегда казалась мне сексуальной. – Думаешь, я не знаю, какая ты сейчас мокрая?

– Арес…

– Помнишь, как сладко, когда я внутри? Касания и движения, что доводят тебя до безумия и заставляют просить еще.

– Боже… – Я кладу руки ему на грудь. – Перестань так говорить.

– Ты вся красная. – Арес улыбается, садясь на свое место. – Я тоже имею право мучить тебя.

– Идиот, – бормочу я, собираясь с силами. – Мне пора. – Открываю дверь и не удивляюсь тому, как дрожит моя рука. Выхожу из машины. – Спокойной ночи. – Закрываю за собой дверь.

Арес опускает стекло, положив руку на руль.

– Эй, ведьма. – Я смотрю на него. – Когда будешь касаться себя сегодня, громко стони мое имя. – Я перестаю дышать, он подмигивает мне. – Я сделаю то же самое, думая о тебе.

Он поднимает стекло и уезжает, оставляя меня с открытым ртом.

Идиот, извращенец, греческий бог!