Текст книги "Из моего окна"

54
Наблюдательный

– АРЕС ИДАЛЬГО —

Мне никогда не нравилось ходить на вечеринки в честь дня рождения.

В доме Идальго давно не отмечают дни рождения, теперь это просто ужин, который заканчивается молчанием и неловкими улыбками. Так или иначе, мой дом не стал прежним после всего, что произошло, атмосфера не такая. С друзьями мы всегда ходим в какой-нибудь клуб, чтобы отпраздновать эти особые дни, так что это тоже не вечеринки в честь дня рождения.

Несмотря на то что к такому не привык, я понимаю, что мне нравится эта вечеринка, все так знакомо и приятно. Это не длинный стол к ужину и не шумный клуб, так что все в порядке. Люди беседуют тут и там. Даниэль и Аполлон рядом со мной говорят о школе.

Честно говоря, теперь мне нравятся такие вечеринки не только из-за атмосферы, но и из-за нее, Ракель. Мой взгляд падает на девушку с неуложенными волосами и выразительными глазами, которая запала мне в душу. Она широко улыбается тому, о чем говорит Даниэла, ее лицо светится, она великолепна. Если ее так радует эта вечеринка, то я буду ходить на все и даже с удовольствием организую свою.

Никогда не думал, что она заставит меня почувствовать все это. В детстве я видел ее несколько раз через забор между нашими домами, но по-настоящему разглядел только год назад. До сих пор помню тот день, когда заметил, что она смотрит на меня из своего окна. Конечно же я сделал вид, будто не заметил. Ее любопытные глаза почему-то заинтересовали меня, и я захотел узнать о ней больше: что ей нравилось, чем она занималась, в какую школу ходила.

Ее интерес ко мне пробудил мой.

И вот однажды наши пути пересеклись, и, хотя она этого не заметила, я все хорошо запомнил.

– Давай убираться отсюда. – Даниэль зевает, когда мы ходим между стендами и прилавками на школьной ярмарке в школе его сестры Даниэлы. Я до сих пор не понимаю, почему она перешла сюда.

Школа Даниэлы организовала ярмарку по сбору средств для школьных и личных проектов учеников. Даниель потащил меня с собой, чтобы поддержать свою сестру, но Даниэла продала все, что принесла, чтобы собрать средства, и ушла. Так что нам больше не нужно было оставаться.

Но когда мы пробираемся сквозь толпу, вдалеке я замечаю несколько прилавков. Один из них привлекает мое внимание: Ракель, девушка, которая все время наблюдает за мной из своего окна.

Она стоит рядом со своим прилавком, предлагая свои браслеты ручной работы всем, кто проходит мимо, но никто не слушает ее. На ее прилавке много браслетов, сомневаюсь, что она хоть что-то продала. За ее прилавком вывеска: «Средства на оплату моих занятий по шахматам».

Шахматы?

Я останавливаюсь, почему-то не хочу, чтобы она меня увидела. Даниель встает рядом со мной.

– В чем дело?

– Можешь идти на парковку, я тебя догоню.

Он бросает на меня странный взгляд, но уходит. Проходя мимо Ракель, он здоровается с ней, и она улыбается в ответ.

У нее очень красивая улыбка.

Я использую людей в качестве щита, чтобы наблюдать за ней, у нее такое выразительное лицо, я будто могу точно узнать, о чем она думает, только лишь взглянув на нее.

Что ты делаешь, Арес? – упрекает меня моя совесть, но это просто любопытство.

Она вздыхает и с огорчением садится за прилавок. На ее губах разочарование, лицо наполняется грустью, и мне это не нравится. Мне неприятно видеть ее грустной, мы даже не общались, а она уже так влияет на меня.

Ты ничего не продала, девочка с любопытными глазами?

Я ищу среди людей кого-то знакомого, нахожу парня, который иногда приходит к нам на футбол, чтобы попрактиковаться, и даю ему деньги, чтобы он купил все браслеты с ее прилавка. Я остаюсь, чтобы увидеть издалека, как выражение лица Ракель сменяется с грусти на недоверие, а затем на счастье и радость. Она благодарит парня и передает ему пакет с браслетами.

Парень приносит мне браслеты и уходит, а я остаюсь там, с пакетом в руке, наблюдая за любопытной девушкой с прекрасной улыбкой.

– Арес?

Я прихожу в себя, и Аполлон хмурит брови, ожидая ответа на то, чего я не услышал. Он смотрит на меня, затем на Ракель и, кажется, все понимает.

– Она тебя очаровала.

Я даже не отрицаю, и Даниель качает головой, положив свою руку на плечо Аполлона.

– Мы его потеряли.

– Я знаю, но ты все равно должен поблагодарить меня, все благодаря мне.

– Тс-с-с! – Я затыкаю его, потому что не хочу, чтобы он рассказал Даниэлю о том, как все началось. В моем и без того ностальгическом разуме всплывает другое воспоминание:

– Что тебе нужно от меня? – Аполлон хмурит брови.

Я неловко вздыхаю.

– Я уже объяснил.

– Но я не понимаю, зачем тебе это нужно.

– Просто сделай это.

– И ты думаешь, она мне поверит? Арес, она знает, что у нас есть деньги.

Как она поверит в то, что у нас нет интернета и что мы крадем у нее?

– Да, она тебе поверит.

– Почему ты просто не поговоришь с ней, если так хочешь?

– Я не хочу с ней разговаривать.

Аполлон поднимает бровь.

– Серьезно? Почему ты тогда сам не пойдешь и не скажешь, что крадешь ее Wi-Fi?

– Потому что я хочу отсрочить это как можно дальше, пусть немного пострадает, она заслуживает это за то, что преследовала меня.

Входит Клаудия с корзиной свежего белья.

– О, братское совещание, это что-то новое.

Аполлон не стесняется втягивать ее в разговор, хотя я показываю ему заткнуться.

– Арес хочет использовать меня, чтобы поговорить с соседкой.

Клаудия рассмеялась.

– О, правда? Тебе нужны новые жертвы, Идальго?

Я недружелюбно смотрю на обоих.

– Не в этом дело.

Клаудия ставит корзину на кровать.

– А что тогда?

Я игнорирую ее, глядя на Аполлона.

– Ты поможешь мне или нет?

Аполлон встает.

– Хорошо, я сделаю это сегодня вечером. – И он выходит из комнаты прежде, чем я успеваю ему что-то сказать.

Клаудия молча раскладывает мою одежду на полках, на ее губах улыбка.

– Что? – спрашиваю я. – Говори.

Она продолжает улыбаться.

– Мне нечего сказать.

– Говори, что хочешь сказать.

Она заканчивает с вещами и поворачивается ко мне, прижимая пустую корзину к бедру.

– Я рада, что ты наконец-то решил поговорить с ней.

– Не понимаю, о чем ты.

Клаудия облизывает губы, улыбаясь; не понимаю, что смешного.

– Мы оба знаем, что это так. Так весело наблюдать за вашей взаимной слежкой, я всегда думала, что она заговорит с тобой первой, но, видимо, ты больше не можешь терпеть.

– Глупости. Взаимная слежка? Как будто мне нужно кого-то преследовать.

Клаудия кивает, ее насмешка немного раздражает меня.

– Как скажешь, Идальго, но то, что ты обратился за помощью к Аполлону, показывает, как тебе интересна эта девушка.

– Ты сошла с ума, Клаудия, это не то, о чем ты подумала, я просто хочу преподать ей урок.

– С каких это пор ты тратишь свое время и силы на то, чтобы преподать девушке урок? Зачем так тщательно это планировать?

Я сжимаю губы.

– Я не собираюсь с тобой об этом разговаривать.

Клаудия насмешливо кланяется.

– Как скажете, сеньор. – И она уходит, все еще улыбаясь.

Я улыбаюсь, вспоминая об этом, и снова смотрю на Ракель. Может быть, мне потребовалось так много времени, чтобы заговорить с ней, встретиться с ней, потому что я знал, что это девушка, в руках которой окажется мое сердце. Может быть, я знал это с самого начала и поэтому так сопротивлялся, но наблюдал издалека, я всегда держал пакет с браслетами ручной работы под кроватью как напоминание о девушке, которая видела меня в своем окне и в тот вечер улыбнулась благодаря мне, и эта улыбка навсегда осталась в моей памяти.

55
Танец

Арес возвращается, когда гости готовятся спеть мне песню ко дню рождения.

Я стою перед тортом, он – по другую сторону стола. Все начинают петь, а я просто смотрю на свечи, не зная, куда смотреть.

Тот неловкий момент, когда тебе поют, поздравляя с днем рождения, а ты не знаешь, что делать или куда смотреть.

Я останавливаюсь на любимых голубых глазах, и голоса вокруг исчезают. Он такой красивый в темноте, огни свечей освещают его лицо.

Я люблю тебя… – хочется сказать ему, но я знаю, что на меня все смотрят.

Я задуваю свечи, и все аплодируют, поздравляя меня. Арес делает шаг назад, исчезая среди людей. Меня обнимают, целуют и поздравляют, но я ищу глазами греческого бога и не нахожу. Куда он делся? Многие мои тетушки страдают от десертного недуга, который заключается в том, что, когда поздравляют с днем рождения и задувают свечи, это означает, что вечеринка заканчивается и пора спать.

Мои сестры пользуются этим и теперь, когда мы остаемся одни, ставят другую музыку и собирают людей на импровизированном танцполе. Камила выключает свет, оставляя нас в полутьме, и искать Ареса становится еще труднее.

Осмотрев эту часть «танцпола» и не найдя его, я прохожу между танцующих людей, трущихся плечами и спинами. Атмосфера здесь очень напряженная, почти сексуальная. Я останавливаюсь в центре, вспоминая ночь в клубе, когда Арес смотрел на меня из VIP-зоны как хищник. Я помню, как искала его после этого.

Я всегда преследовала, искала его, и, возможно, пришло время ему поискать меня.

Я начинаю танцевать в толпе подростков, в воздухе витают гормоны, и я ощущаю мягкий, но такой чувственный ритм. В песне поется о сексе, и обычно я не слушаю такую музыку, но она западает в голову, липкая и прекрасно подходящая для танцев.

Я чувствую его раньше, чем вижу.

Тепло его тела скользит по моей спине, когда я продолжаю двигаться, берусь за край платья и поднимаю его, медленно покачиваясь. Знакомый запах его одеколона доходит до меня. Хотя я знаю, что Арес позади меня, я не поворачиваюсь, а продолжаю дразнить его. Его дыхание ласкает мою шею сзади, и я прикусываю нижнюю губу.

Он кладет руки на мои, слегка поднимая и опуская платье, поглаживая бедра, прикосновения его пальцев ускоряют мое дыхание.

Он прижимает меня к себе, я чувствую его тело. Он всегда мучает меня, и мне пора взять реванш. Я прижимаюсь к нему бедрами и начинаю двигаться вверх и вниз, соблазняя его, не удивляюсь тому, что у него стоит. Арес сжимает мои руки, рыча в мою шею.

Он нежно кусает мое ухо.

– С огнем играешь, ведьма.

Да, и я хочу сгореть.

Одна из его рук скользит вверх, поглаживая мой живот, и я перестаю дышать, когда он добирается до моей груди, но не касается, а я ужасно этого хочу. Он это знает.

Он тяжело дышит над моим ухом, возбуждая мое тело. Другая рука забирается под платье, его пальцы касаются меня через трусики, и я стону.

– Арес…

Трение наших тел становится более грубым и сексуальным, я благодарю шум и темноту вокруг, которые скрывают нас ото всех. Арес отодвигает мои трусики в сторону, и я замираю, пока его палец скользит в моей влаге. Я слышу, как он стонет мне в ухо.

– Боже, ты меня убиваешь.

Его палец проникает в меня, и я чувствую, как подкашиваются мои ноги, но он прижимает меня к члену.

Это слишком.

Он облизывает мою шею, его пальцы доводят меня до безумия. Я огорчаюсь, когда он достает руку из-под платья, но хватает меня за волосы, притягивает к себе и страстно целует.

– Нам нужно выбраться отсюда, – шепчет он мне в губы. – Или, клянусь, я трахну тебя прямо здесь, на глазах у всех.

Он берет меня за руку и тащит сквозь толпу. Мы входим в темный дом, так как большинство взрослых спит, и я благодарю небеса за то, что Камила и Сесилия еще не легли спать, потому что они будут ночевать в моей комнате. Мы добираемся до комнаты, и мне с трудом удается запереть дверь на замок. Арес прижимает меня к себе и отчаянно целует.

Его руки тянутся к моей груди, и он ласкает ее, скользя большим пальцем по соскам сквозь платье. Я заглушаю стон наслаждения. Его губы оставляют мои, чтобы целовать шею и грудь. Его руки проскальзывают под платье, чтобы снять нижнее белье. Я помогаю ему и затуманенным от желания взглядом наблюдаю, как Арес встает передо мной на колени, поднимая платье.

– Арес… Что?.. Ах… – Его рот касается меня, и я откидываю голову на дверь. Арес поднимает мою ногу и кладет ее на плечо, продолжая атаковать меня, посасывать, лизать, и я затыкаю рот, пытаясь сдержать стоны.

Я не могу больше терпеть.

– Арес! – стону я на грани оргазма, а он неумолимо ведет меня к пропасти, и я падаю. Наслаждение растекается по телу, и я дрожу, закрыв глаза и глуша стоны тыльной стороной руки. Волны оргазма оставляют меня с учащенным сердцем и чувствительным телом.

Арес встает и, прежде чем я успеваю что-то сказать, ведет меня за руку к окну и разворачивает, оставаясь сзади.

– Сними платье.

Я повинуюсь, мне нравится, когда он властный.

– Наклонись.

Я кладу руки на толстое оконное стекло, прикусываю губу, наклоняясь вперед, показывая ему себя, что возбуждает меня еще больше.

Я слышу, как он расстегивает штаны, и схожу с ума от ожидания.

– С этого окна все началось, да? – говорит он, и я нахожу тот пластиковый стул во дворе его дома. – Здесь ты поругалась со мной в ту ночь, и посмотри на себя сейчас. – Его рука гладит мою задницу. – Обнаженная, мокрая, с нетерпением ожидающая, когда я трахну тебя. – Он шлепает меня, и я подпрыгиваю от неожиданности. Он хватает меня за волосы, поднимая мою голову, и я вижу свое отражение в оконном стекле – обнаженная, ранимая.

Я вижу его сзади без штанов, рубашка едва его прикрывает. Я вижу его член и облизываю губы.

Арес наклоняется надо мной, чтобы прошептать на ухо:

– Попроси меня трахнуть тебя.

Я так возбуждена, что мне не стыдно умолять его.

– Пожалуйста, трахни меня, Арес, я хоч… – Он не дает мне закончить, резко входит в меня, и я вскрикиваю.

Мои руки скользят по стеклу, когда он хватает меня за бедра, чтобы еще сильнее и глубже войти в меня.

– О боже, Арес.

Мне так хорошо, что я едва стою. Он держит руку на моем бедре, а другой гладит мою грудь, обостряя ощущения во всем теле. Я вижу свое отражение, то, как он набрасывается на меня сзади, и это самое сексуальное из того, что я когда-либо видела. Внутри, снаружи, внутри, снаружи. Соприкосновение наших тел и его горячий член ощущаются превосходно. Его пальцы впиваются в мои бедра, он двигается все более резко и неуклюже. Я понимаю, что он скоро кончит, и я приближаюсь ко второму оргазму.

Я вижу, как он закрывает глаза, и чувствую, как он становится еще тверже внутри меня, и мы кончаем, стонем и дрожим. Там, где все началось, дыхание сбилось, его глаза отражаются в моем окне.

56
Дедушка

– АРЕС ИДАЛЬГО —

Меня успокаивает наблюдение за тем, как она спит.

Я чувствую себя в безопасности, никогда не думал, что кто-то сможет дать мне это ощущение. Нежно провожу тыльной стороной пальцев по ее щеке, не хочу ее будить, хотя понимаю, что прикосновения недостаточно. Ракель устала.

Я оставил ее без сил. На моих губах появляется высокомерная улыбка, и я хочу, чтобы она увидела ее, шутила и подкалывала меня за нее.

Я знаю, что она назвала бы меня «высокомерным греческим богом».

Она выглядит такой уязвимой и красивой. Ее открытость, то, с какой легкостью я могу ее прочитать, – одно из многого, что привлекло меня в ней. Мне не нужно было беспокоиться о тайных мотивах, вранье или ложных чувствах. Она настоящая, такая ясная и уверенная в своих чувствах. Это именно то, что мне всегда было нужно.

Ясность, честность.

Только так я могу довериться, следовать за своими чувствами, показывать их и открывать свое сердце.

Целую ее лоб.

– Я люблю тебя.

Она немного шевелится, но продолжает спать. Наблюдая за тем, как она спит, немного чувствую себя преследователем, вспоминая о том, как все началось.

Моя маленькая ведьма-преследовательница.

Которая думала, что я не знаю, что она преследует меня, когда я вел себя так, будто не замечаю, что она смотрит.

Стук в дверь возвращает меня к реальности. Я укрываю Ракель, встаю и быстро одеваюсь, но не могу найти свою рубашку. Поэтому открываю дверь без нее.

Две девушки, в которых я узнаю сестер Ракель, но не могу вспомнить имена, замирают, когда видят меня.

– О… – краснеет одна из них, переглядываясь с другой. – Боже, как ты хорош.

– Сесилия! – ругает ее другая девушка.

Сесилия прикусывает губу.

– Я просто говорю правду, Камила, он знает, что он хорош, так зачем отрицать то, что он ослепительный.

Я игнорирую ее комплимент.

– Полагаю, вы те сестры, которые будут спать в комнате Ракель.

Камила кивает.

– Да, прости, что помешали.

Я улыбаюсь.

– Все в порядке, проходите. – Я отхожу в сторону. – Я уже ухожу, мне просто нужно найти свою рубашку.

Сесилия следует за мной в комнату.

– Для чего? Ты прекрасно выглядишь без рубашки.

Камила хватает ее.

– Сесилия! – Она с извинением смотрит на меня. – Прости, Сеси много выпила.

– Все в порядке.

Я поднимаю свою рубашку с пола и наклоняюсь, чтобы быстро поцеловать Ракель в щеку, надеваю рубашку и смотрю на них.

– Не будите ее, она измотана, у нее был насыщенный день.

Камила кивает.

– Хорошо.

– Спокойной ночи. – Я выхожу в коридор и направляюсь к лестнице.

– Арес.

Я останавливаюсь и поворачиваюсь, чтобы посмотреть, кто меня зовет.

Сесилия медленно идет ко мне, улыбаясь.

– Я…

Мой голос снова холодный.

– Что?

– Я не понимаю… ты и она, не складывается.

Эта девушка понятия не имеет, насколько холодным и прямолинейным я могу быть, она видела только мою хорошую сторону, которая проявляется исключительно с Ракель и ни с кем другим.

– Ты не должна понимать, это не имеет к тебе никакого отношения.

– Я знаю… – Она делает еще один шаг ко мне. – Но ты такой совершенный… а она такая…

– Прекрати, – обрываю ее я. – Будь осторожна с тем, что собираешься сказать о ней.

– Я не хотела сказать ничего плохого.

– Если честно, меня совсем не интересует, что ты скажешь. Спокойной ночи.

Я затыкаю ее и ухожу.

* * *

– Почему ты мне не сказал? – Ракель кладет руки на талию, она расстроена. – Арес?

– Не знаю.

Плохие новости пришли по-разному: электронные письма и конверты с отказами. Основная причина в том, что время подачи заявки на стипендию уже истекло и эти места заняли другие студенты, которые успели подать вовремя.

Ракель узнала от Аполлона, потому что я не сказал ей, когда начал получать письма с ответами. Я не знал, как сказать ей, я уже потерял надежду, но она – нет, и я не хотел лишать ее этого.

Не могу врать, отказ меня ужасно огорчает, моим единственным утешением остается то, что я смогу учиться в одном университете с ней. Я буду страдать, изучая то, что не нравится, но зато буду страдать рядом с ней.

– Ты злишься на меня?

Ракель вздыхает и обнимает меня за шею.

– Нет. – Она быстро целует меня. – Мне очень жаль, что не получилось, но у нас все еще есть то, что мы скопили за эти месяцы, мы что-нибудь придумаем.

– Ракель…

Ее глаза находят мои.

– Нет, даже не думай сдаваться.

– Думаешь, я хочу сдаться? Но мы не можем цепляться за несуществующие надежды.

– Ты пытался поговорить с дедушкой?

– Для чего? Он уже сказал мне, что не будет встревать между мной и моим отцом.

– Поговори с ним еще раз.

Я качаю головой.

– Нет.

– Арес, он – твоя последняя надежда, пожалуйста, попробуй еще раз.

Вздыхаю.

– Я не хочу, чтобы меня снова отвергли, – признаюсь я, опустив голову.

Ракель держит мое лицо, заставляя смотреть на нее.

– Все будет хорошо, последняя попытка.

Я нежно целую ее, мои пальцы медленно обводят ее щеки.

Когда мы перестаем обниматься, я улыбаюсь ей в ответ.

– Последняя попытка.

Я выхожу из ее дома и направляюсь к своему.

* * *

Дедушка, кажется, нисколько не удивляется, увидев меня, он сидит в кабинете моего отца, в тонкой, но обычной для него одежде: брюках и хорошо выглаженной, застегнутой рубашке.

Клаудия сидит рядом с ним, смеясь над тем, что он говорит.

– Привет, – немного нервно здороваюсь я. – Как дела, дедушка?

Он улыбается мне.

– Один день краше другого, такова старость.

Я сажусь в кресло по другую сторону стола, разделяющего небольшую гостиную зону в кабинете, перед ними.

– Клаудия, дочка, – мягко говорит дедушка. – Ты можешь сказать моему сыну и Артемису, чтобы они зашли в кабинет на минутку?

Он зовет моего отца и Артемиса? Зачем? Это хорошим не кончится.

Клаудия выходит, закрыв за собой дверь.

– Дедушка, я…

Он поднимает руку.

– Я знаю, почему ты здесь.

Открываю рот, чтобы сказать, но входит мой отец, в костюме, наверное, он только что пришел с работы, вслед за ним заходит Артемис.

– В чем дело, папа? Мы заняты. У нас видеоконференция через десять минут. – Отец бросает на меня быстрый взгляд, но ничего не говорит. Артемис растерян.

– Отмени, – приказывает дедушка с улыбкой.

Мой отец возражает:

– Папа, это важно, мы…

– Отмени! – дедушка повышает голос, удивляя нас.

Артемис и мой отец переглядываются, и папа кивает, поэтому Артемис звонит, чтобы отменить ее. Оба садятся на другой стороне, на одинаковом расстоянии от нас с дедушкой.

Отец вздыхает.

– Что теперь?

– Вы знаете, почему Арес здесь?

Отец бросает на меня холодный взгляд.

– Полагаю, чтобы снова попросить тебя о помощи.

Дедушка кивает.

– Так и есть.

Артемис говорит:

– Что, по-моему, тебя расстроило, потому что ты уже отказал ему.

Я встаю.

– В этом нет необходимости, дедушка, я понял.

– Сядь. – Не смея перечить, я сажусь.

Дедушка слегка поворачивается к моему отцу и брату.

– Этот разговор куда важнее любой глупой сделки, которую вы заключаете, семья важнее любого бизнеса, и вы, кажется, забыли об этом.

Все молчат, и дедушка продолжает:

– Но не волнуйтесь, я здесь, чтобы напомнить вам об этом. У Ареса всегда было все, ему не приходилось ни за что бороться, он никогда в жизни не работал, он обратился ко мне за помощью, и я отказал ему, чтобы посмотреть, сдастся ли он, но он превзошел мои ожидания. Этот парень работал день и ночь, вымаливая стипендии и подавая документы в течение нескольких месяцев, он боролся за то, что хочет.

Артемис и отец с удивлением смотрят на меня.

Дедушка продолжает:

– Арес не только заслужил мою поддержку, он заслужил мое уважение. – Дедушка смотрит мне прямо в глаза. – Я так горжусь тобой, Арес. – Мое сердце сжимается. – Я горжусь тем, что ты носишь мою фамилию и мою кровь.

Я не знаю, что сказать, дедушка перестает улыбаться, когда смотрит на моего отца.

– Я глубоко разочарован в тебе, Хуан. Семейное наследие? Пусть я умру на этом месте, если хоть раз считал, что семейное наследие – это что-то материальное. Семейное наследие – это верность, поддержка, любовь, из поколения в поколение. Семейное наследие – это не чертова компания.

Тишина мучительна, но дедушка находит, что сказать:

– Ты стал трудоголиком, чтобы пережить измены своей жены, но это не дает тебе права делать своих детей такими же несчастными, как ты.

Отец сжимает кулаки.

– Папа.

Дедушка качает головой.

– Какой позор, Хуан, что сын умолял тебя о поддержке и ты все равно отвернулся от него. Я никогда не ожидал, что так в тебе разочаруюсь. – Дедушка смотрит на Артемиса. – Ты заставил его изучать то, что он ненавидел, ты сделал все возможное, чтобы он стал похож на тебя, и взгляни на него. Думаешь, он счастлив?

Артемис открывает рот, но дедушка поднимает руку.

– Помолчи, внук, хотя ты всего лишь продукт плохого отцовского воспитания, я расстроен тем, что ты тоже отвернулся от брата, не поддержал его. Мне жаль вас обоих, и не хочу видеть такое в нашей семье.

Артемис и мой отец опускают головы, мнение моего дедушки имеет для них большое значение.

– Надеюсь, вы сможете чему-то научиться и стать лучше, я верю в вас.

Меня поражает печаль в выражении лица моего отца и Артемиса, они не решаются поднять головы.

Дедушка снова смотрит на меня.

– Я начал процесс зачисления в медицинский университет, о котором ты рассказывал Аполлону. – Дедушка протягивает мне белый конверт. – Это банковский счет на твое имя, там достаточно средств на твою учебу, университетские расходы, а внутри ключ от квартиры, которую я купил тебе возле кампуса. Ты можешь полностью на меня рассчитывать, и мне жаль, что тебе пришлось увидеть, как твой отец отвернулся от тебя. Хорошо, что ты понял, что такое не иметь ни гроша и работать ради мечты. Ты станешь отличным доктором, Арес.

Я не могу пошевелиться, я не знаю, что сказать. Из всех сценариев, которые я себе представлял, этот никогда не приходил мне в голову. Дедушка отряхивает руки и медленно встает.

– Ну вот и все, пойду немного отдохну.

Опустив голову, отец выходит за ним. Я все еще сижу с конвертом в руке, пытаясь осознать.

Артемис встает.

– Прости.

Я редко слышал от него это слово.

Артемис проводит рукой по лицу.

– Мне очень жаль, и я рад, что хотя бы ты можешь достичь чего хочешь. – Он с грустью улыбается. – Ты это заслужил, Арес. У тебя есть сила, которой у меня не было, когда мне навязали то, что я должен делать, дедушка совершенно прав, что восхищается тобой.

– Никогда не поздно изменить свою жизнь, Артемис.

В его грустной улыбке заметно уныние.

– Мне уже поздно. Удачи, брат.

И он уходит, оставляя меня одного.

Я не знаю, что чувствую – эмоции смешались, но в самой главной из них я узнаю счастье.

У меня получилось.

Я стану врачом.

Я буду изучать то, что хочу, я буду спасать жизни.

Лишь мысль о девушке с честными глазами омрачает мое счастье. Девушке, которая ждет, когда я позвоню и расскажу, как все прошло, которую я люблю и которая будет в милях от меня, когда начнется учеба.

Дедушка ошибся только в одном, у меня никогда не было всего, и этот раз, похоже, не исключение.