Текст книги "Помощница для миллиардера"

Глава 34

Артем смотрит на меня, потом тяжело вздыхает и тянется к чашке. Делает глоток и кривится, запоздало понимая, что в ней не чай, а кофе. Который он, к слову, ненавидит.

– Это очень плохой розыгрыш, Артем. Я тебе почти каждый день эти дурацкие договоры читала, потому что думала, что у тебя проблемы со зрением! – возмущенно соплю я.

– Это не розыгрыш. Успокойся, Саш, и присядь рядом, – устало произносит он, но я не двигаюсь с места. Выжидающе смотрю на него, всем своим видом давая понять, что об этом всем думаю.

– А что тогда? Как ты объяснишь тот факт, что у тебя все очки с нулевыми диоптриями и, я так понимаю, зрение у тебя получше моего?

Артем трет ладонями лицо, ерошит волосы. Нервничает. В чем дело? Снова соврал?

– Пообещай, что никому не скажешь об этом, – смотрит на меня серьезно, настороженно. –  Ни одной живой душе. Это очень серьезно, Саш, и, кроме членов моей семьи, никто не знает о моей… проблеме или заболевании – это с какой стороны посмотреть.

Я вмиг напрягаюсь.

Артем болен?

– Что… что с тобой?

Весь воинственный запал вмиг улетучивается. Я встревоженно вглядываюсь в мужчину передо мной, пытаясь отыскать хоть какие-то признаки болезни. Мой мозг усиленно работает, перебирая симптомы и вероятные диагнозы. Но ничего в голову не приходит. Артем выглядит немного усталым, невыспавшимся, но никак не больным.

– У меня дислексия, Саша. И я чувствую себя слепым котенком, потому что ни черта не могу прочитать. Ни договор, ни книгу, ни чертовы вывески и ценники в магазинах, – плотно сжав челюсти, шипит он.

– Что? – Мои глаза расширяются от недоверия и удивления.

Дислексия? Серьезно?

– Я не мог позволить, чтобы это хоть как-то просочилось в прессу. Для всех человек с дислексией – тупица, который не способен даже научиться читать. С таким дел серьезных вести не захотят. Если это разойдется… – Он делает паузу, сглатывает, весь в напряжении. –  Со мной перестанут считаться. Ты понимаешь, насколько серьезно это все? Кто будет уважать директора компании, который читает хуже первоклассника?

– Я не понимаю, – качаю головой и все же решаю, что мне стоит присесть.

– Здесь нечего понимать. Моим родителям говорили, что у меня проблемы в развитии, но они отмахивались от докторов, ведь  сын Полянских должен был быть гением, а не умственно отсталым. И только когда я пошел в школу, они всерьез восприняли мой диагноз. Корректировать отклонение нужно было начинать с ранних лет, они пропустили момент, учеба давалась мне безумно сложно. Все мои медицинские карты были уничтожены. Меня перевели на индивидуальное обучение домой. В школу я ни дня не ходил больше. Родители немалую сумму платили учителям за молчание. В университете я тоже обучался отдельно, чтобы никоим образом нигде не всплыла информация о моем… специфическом расстройстве. Я был преемником отца, и лишние разговоры нам не нужны были.

– Но ты не выглядишь умственно отсталым, – с сомнением произношу я и своими словами смешу Артема.

– Конечно, нет, – усмехается он, – дислексия никак не сказывается на интеллекте человека.  Много известных людей в детстве страдали ею. Лауреат Нобелевской премии Кэрол Грайдер, которая открыла теломеразы, например. Это медицинское исследование внесло серьезный вклад в развитие биохимической терапии рака. А в школе она с трудом читала даже по слогам. Генри Форд, Стивен Спилберг, Стив Джобс, Альберт Энштейн – все они страдали от расстройства способности к обучению, для которого характерны сложности с точным и быстрым распознаванием слов при чтении, а также с письмом под диктовку. Но, как видишь, приходилось подстраиваться, и как результат – люди с дислексией оказывались более смышлёными и предприимчивыми, чем обычные.

Мне понадобилось какое-то время, чтобы осознать все то, что только что рассказал мне Артем. Я внимательно рассматриваю его, словно это его отклонение можно увидеть. В его глазах я замечаю вызов. Он вроде как говорит мне: ну, давай, обзови меня отсталым, хлопни дверью и уйди. Словно все, на что я сейчас способна, – всадить ему нож в спину.

И это обидно. Я ведь ни разу не давала повода не доверять мне. Да я его задницу спасла, вообще-то!

– И как ты управляешь компанией? Как живешь? Это же… это неудобно,  – наконец-то справляюсь с удивлением я.

– Привык, – пожимает плечами Артем. – Когда не знаешь, как это по-другому, живешь, не задумываясь. Я умею хорошо делегировать полномочия, поэтому компания еще не развалилась. Отец готовил меня себе на смену много лет. Единственная сложность – окружить себя надежными людьми. Ведь под нос могут подсунуть договор, в котором все что угодно написано, а перепроверить я не смогу.

– Ну теперь, по крайней мере, ясно, почему ты в университете по индивидуальной программе занимался, – нервно усмехаюсь я. – Все думали, ты богатый сноб-вундеркинд.

– Я и в самом деле очень умный, – самодовольно заявляет он. – И у меня очень хорошая память. Пришлось натренировать. Но если серьезно, Саш, ты не представляешь, насколько сложно мне было раньше. Когда с детства тебе в голову вбивают мысль, что о твоей «особенности» нельзя никому рассказывать, что нужно с опаской относиться ко всем, когда тебе не разрешают общаться и играть со сверстниками, ты невольно принимаешь правила такой жизни. Я никогда не сближался с людьми. Исключение – Север. Он знает о моей проблеме. Догадался. Но ему я полностью доверяю. Я давно свыкся с мыслью, что буду один. Потому что когда доверяешь человеку свою тайну, а он предаёт – это сродни удару в сердце. Да и на кон слишком много поставлено. У меня нет права на промах.

– Но мне ты рассказал. Несмотря на то, что мог соврать что-нибудь, – заключаю я.

– Потому что в этот раз я хочу все сделать правильно, – расслабляется Артем, устало трет глаза. – Ты дорога мне, Саша, я всегда восхищался тобой и безумно жалел, что семь лет назад сглупил. Не смог переступить через установки, что засели в голове с детства, и потерял тебя.  У нас могла уже быть семья.

Его голос полон горечи и сожаления.

– Или же мы могли надоесть друг другу через полгода, возненавидеть и разбежаться.

Я сглатываю подступивший к горлу ком. Вспоминать прошлое неприятно. Особенно наше внезапное расставание.

– Ты никогда не сможешь надоесть мне, – улыбается он краешками губ и подаётся вперёд. – Переезжай ко мне, а? Обещаю баловать тебя, дарить бриллианты, не выпускать из постели и потакать всем капризам.

– Ты слишком быстро забегаешь вперёд, Полянский.  Я ещё даже не согласилась стать твоей девушкой, – нервно усмехаюсь я и тереблю пояс халата.

– Ты согласишься. Обязательно. Я умею быть убедительным, – самодовольно заявляет он.

– А ещё ты умеешь утром оставлять девушек, – напоминаю ему о прошлом.

– Саш, мне действительно жаль…

– Жаль? – перебиваю его и нервно усмехаюсь. – Это все, что ты можешь сказать?! – Смотрю ему прямо в глаза. – Ты лишил меня невинности  и исчез. Это определенно достойный поступок настоящего мужчины!

– Все совсем не так, – напрягается Артем, взгляда от меня не отводит.

– Хм-м, значит, я неправильно поняла твой поступок? Ты не бросал меня?

– Я… ладно, давай начистоту. Я влюбился в тебя. По-настоящему. Думал, что смогу построить с тобой отношения и хранить свою тайну. Но когда мы утром спустились в ресторан, мне дали меню и я понял, что ни черта не могу прочесть, что не получается сконцентрироваться. Я представил, какая у нас будет жизнь, побоялся, что ты можешь как-то разозлиться на меня и всем поведать о моей проблеме. Пойми, меня воспитывали с мыслью, что нельзя к себе подпускать никого из посторонних. У меня никогда не было настоящих отношений. Ты была первой и единственной, с кем я пытался. Пытался, но так и не переборол свой страх. Не смог довериться.

– Это… это больно. Я доверяла тебе, а ты не смог, – с горечью произношу я и тяжело вздыхаю.

Этот разговор для меня неприятный. Недоверие Артема разъедает.

– Я была полностью для тебя открыта, я бы никогда не предала тебя. А ты… ты воспользовался мной и сбежал, – развожу руками и поджимаю губы от досады.

Спустя долгих семь лет я узнала причину его поступка, но легче от этого почему-то не стало. Я вижу, как тяжело дается Артему признание. Он ведь привык руководить, приказывать, ни с кем не считаться, а тут я. Но это в моих глазах не прибавляет ему баллов. Я слишком обескуражена, разочарована и подавлена сейчас.

– Мне не стоило допускать того, что наши отношения зашли так далеко. Но не могу сказать, что искренне сожалею о том, что стал для тебя первым. Какое-то время я тайком за тобой наблюдал. Хотел плюнуть на все установки, сорваться и вернуть тебя. С трудом сдерживался. А когда видел вокруг тебя других парней, хотелось убивать. Но сейчас… сейчас мне плевать, если ты даже на весь мир обо мне раструбишь. Я просто хочу, чтобы ты была рядом. Только моей. Я могу дать тебе все, что ты захочешь. Тебе лишь нужно сказать «да».

Артем пристально смотрит на меня, словно пытается прочитать мысли, понять, что творится в моей голове. А я не могу произнести ни слова. Все это было так соблазнительно. Глупо отрицать, что Артем мне небезразличен. Но и в то же время обида, глубоко засевшая внутри меня, не дает покоя.

Он не сумел довериться мне в то время, когда я перед ним полностью обнажила свои чувства. Это нечестно.

– Мне нужно на работу. Дел накопилось, пока я твоими проблемами занималась. Вернусь поздно, – севшим голосом произношу я и поднимаюсь с дивана.

Мне нужно срочно сбежать из этого места, вдохнуть воздух полной грудью. Стены здесь давят на меня. В голове гудит. Это даже хуже, чем когда Полянскому предъявили обвинения.

Взгляд Артема тускнеет. Он надеялся совсем на другой исход нашего разговора.

– И не переживай, твой секрет умрет со мной. Твоей репутации финансового гения ничего не угрожает, – с насмешкой произношу я и быстрым шагом направляюсь к своей спальне.

Я могу дать волю чувствам, лишь когда дверь за моей спиной закрывается, разделяя нас с Полянским. Волшебство вчерашней ночи окончательно развеивается, но хуже всего – я не хочу уходить. Артем со мной сделал что-то такое, что я не представляю теперь, как вновь вернуться к своей прежней жизни. Без него. Без этой суеты, без колких шуточек, без подозрений, переглядываний и его идиотских поручений.

Я вновь чувствую себя наивной девочкой, которая не выдержала напора мажора. Повелась на его харизму, на искренность, на красивые ухаживания  и слова, которые казались такими искренними. Я не распознала в них лжи. Полностью расслабилась, позволив себе мечтать о совместном будущем. И падать после всего было так больно, что пережить это вновь не хочу.

Артем сейчас может говорить что угодно, но где гарантии, что через несколько месяцев он не наиграется в любовь и не вышвырнет меня, как надоевшую домашнюю зверушку? История с Линой весьма показательна в данном случае.

И все же… он выглядит искренним. Он рассказал мне то, что никто о нем не знает. Он знал, что признание сделает его уязвимым, и все же сделал это. Означает ли это, что я для него и в самом деле настолько дорога, как он говорит?

Я ничего не понимаю и не могу здраво мыслить, когда Артем находится так близко. Когда на мне все еще его запах. Когда тонкая материя его рубашки скользит по моему телу. Поэтому я быстро собираюсь и под присмотром охраны еду в свой офис.

Артема в гостиной уже нет. Я слышала  через дверь, как что-то громыхнуло, а потом послышались его тяжелые шаги в сторону выхода. Перевернутый столик так и остался посреди комнаты. Когда я вернусь обратно, его, скорее всего, уже уберут. Как и пятна кофе, что растеклись по полу.

Глава 35

В кабинете жарко. Я снимаю пальто и шарф, открываю на проветривание окно. На столе стопка неразобранных документов. У меня через неделю слушание по разделу имущества между супругами, а я абсолютно  к нему не готова.

Ни разу за свою карьеру адвоката я не относилась настолько безответственно к работе. Полянский всю почву из-под ног выбил, перевернул мой прежний мир с ног на голову. Весь прошлый месяц я была поглощена только им.

И это злило.

Потому что я чувствовала его влияние на свою жизнь.

И хотелось от этого избавиться.

Несколько часов я просидела над документами. Отвечала на письма, отправляла запросы, обзванивала клиентов, запрашивая дополнительные сведения. Уже ближе к вечеру в мою дверь постучали.

– Да, войдите, – не отрываясь от экрана ноутбука, громко произношу я.

Дверь открывается, и в мой кабинет входит Никита. Моя головная боль. И меньше всего сейчас я хотела бы видеть именно этого клиента.  Его делом я занимаюсь уже полтора года. Взяла на свою голову от юстиций заявку. Он с сестрой никак не может поделить дом. Ищет пути, как бы ее без наследства оставить. Даже в суде завещание матери предоставил, которое оказалось липовым.

Я откидываюсь на спинку кресла и устало тру глаза. Даже гадать не нужно, о чем речь пойдет.

– Как продвигается мое дело? – без приветствий спрашивает он и садится напротив меня.

Холодный взгляд скользит по моему лицу, и я ежусь.

От него исходит неприятный запах. Спирт вперемешку с горечью сигаретного дыма. Сам мужчина одет неопрятно, за собой совершенно не следит. Я бы с радостью отказалась от его дела, но это невозможно.

– Пакет документов готов, слушание назначено на декабрь, но повторю вам все то же, что и до этого: наследство будет разделено в равных долях, – нейтральным тоном говорю я.

– Но как так? – возмущается мужчина, подаваясь вперед и обдавая меня спертым запахом изо рта. – Она не была родной дочерью моей матери! А дом мамы был! Значит, он должен быть только моим!

Он пугает своей агрессией, но я стараюсь не подавать виду, что боюсь его. Когда отвечаю ему, мой голос подрагивает.

– Виктория была прописана в доме до приватизации, а еще она была официально удочерена в пятилетнем возрасте. Поэтому в данном случае имущество будет разделено пополам. Вы оба являетесь родственниками умершей по первой линии.

Никита зло рычит. Сжимает руки в кулаки. Смотрит на меня гневно, словно я собственноручно отбираю у него дом.

– Закон есть закон, к сожалению, мы не сможем ничего поделать. Разве что ваша сестра напишет отказ на вступление в наследство, – развожу руками я.

– Не ври мне! Ты просто не хочешь ничего делать! Я на тебя жалобу напишу! По всем инстанциям затаскаю. Тебе платят за то, что ты занимаешься моим делом, но ты решила деньги взять и ничего не делать? – Он резко поднимается со стула, упирается ладонями в стол и нависает надо мной.

Мне хочется рассмеяться. За то, что я представляю его интересы в суде, государство платит мне копейки. А еще я смотрю ему в глаза, вижу этот сумасшедший блеск, и мне становится страшно. Куда эта хваленая охрана Артема подевалась? Господи, да он же не  в себе!

– Никита Львович, давайте успокоимся и еще раз пройдемся по документам и законодательству. Поверьте, я сделала все, что в моих си…

– Я сотру твою идеальную улыбочку с лица, если ты не сделаешь так, что дом останется мне!

Ошарашенная его криком, я пропускаю момент, когда он хватает со стола ножницы и замахивается на меня.

Я вскрикиваю, в защитном жесте инстинктивно подношу к лицу руки, но боли не чувствую. Дверь в мой кабинет распахивается, люди Полянского вовремя приходят на помощь. Скручивают Никиту, бьют его в живот.

Меня трясет. Я все еще сижу с закрытыми глазами, так как не хочу видеть разбитый нос мужчины и кровь, что стекает по его подбородку. Лишь слышу его сдавленный стон, полный боли, удары, а в следующую минуту дверь хлопает и вокруг наступает неестественная тишина.

– Александра Сергеевна, с вами все в порядке?

Я вздрагиваю от мужского голоса. Делаю несколько глубоких вдохов, разлепляю веки. В кабинете все разбросано. На полу мои канцелярские принадлежности. Стул перевернут в углу. Вешалка с пальто упала.

– Да, все прекрасно, – сглатываю ком в горле, что так мешает мне говорить привычным голосом. – Спасибо, – киваю Виктору.

– Мы сообщили о произошедшем Артему Вячеславовичу. Он уже едет.

– Не стоило, – взволнованно произношу я. Только Артема здесь не хватало. Ему вообще лучше из дома не выходить до второго заседания суда. – Не могли бы вы принести мне кофе? На первом этаже у входа варят отличный эспрессо, – с фальшивой улыбкой прошу я.

Мне срочно нужно остаться наедине с собой. А лучше уйти в уборную. Капли крови на полу никак не располагают к тому, чтобы успокоиться и забыть о том, что всего несколько минут назад мой клиент пытался проткнуть меня моими собственными ножницами.

Господи-боже, закончу контракт с юстицией и продлевать не буду. Достаточно с меня таких вот сюрпризов.

Артем вихрем врывается в мой кабинет. Взволнованный, злой, с гневным блеском в глазах, но этот гнев направлен явно не на меня.

– Ты как? – Он присаживается на корточки рядом со мной, скользит по мне взглядом, пытаясь найти какие-либо следы нападения.

Я хочу броситься в его объятия, забыть пережитый ужас, но сдерживаю в себе этот порыв. А еще понимаю что уже не злюсь на него так сильно. У меня сегодня было много времени, чтобы обдумать и переосмыслить нашу ситуацию.

– Все в порядке. Твои парни вовремя успели. Если честно, это было настолько неожиданно, что до сих пор не могу прийти в себя. Я ведь его столько времени знаю!

– Парни ему внушили, чтобы к тебе не совался больше, но клиент твой оказался из упертых. За час успел накатать на тебя заяву в прокуратуру, полицию и еще в какие-то органы.

Я удивленно вскидываю бровь.

– Да я засужу его! – вырывается возмущенное, на что Артем искренне улыбается. Смотрит на меня с нежностью в глазах, убирает за ухо выбившуюся из моей прически прядь волос.

От его почти невесомого прикоснования в животе порхают бабочки.

Плохой знак.

Очень-очень плохой знак.

– Не сомневаюсь, – улыбается он и качает головой. –  Но я позаботился, чтобы это дело не дошло даже до рассмотрения. И отправил к нему ребят на повторное внушение.

– Только не сильно его, – морщусь я.

Сама мысль о физическом насилии мне неприятна. Особенно если кого-то покалечат из-за меня. Пусть даже это такой мерзкий человек, как Никита.

Артем тяжело вздыхает.

– Хочу, чтобы поскорее закончилась история с Линой, тогда украду тебя и улетим куда-нибудь. У моего друга есть яхта. Можем отправиться в открытый океан. Только ты и я. Ну и члены экипажа. Или можем скрыться ото всех в моем домике в горах. Как тебе идея?

Он смотрит на меня с надеждой. Знает, что уговоры и шантаж на меня не подействуют, поэтому заходит с предложением мягко.

– Слишком соблазнительно. Но ты прав: отдохнуть давно пора. И не только от работы.

Я вдруг понимаю, что не помню, когда в последний раз брала отпуск. Я вообще не представляю, как это – не работать. Я привыкла к безумной ежедневной гонке, и резко изменить ритм жизни будет сложно.

Я потираю глаза, смотрю на Артема. Он слишком близко. Это нервирует. Потому что мысли разбегаются. А еще не могу оторвать взгляд от его лица. Он, кстати, снова в своих очках.

Я тянусь к ним рукой и снимаю.

– Ты уже подыскал себе верного помощника? Срок моего контракта с тобой истекает, – как бы между прочим интересуюсь я, меняя тему разговора на более безопасную.

– После тебя сложно найти кого-то достойного, – в его голосе звучат сожаление и грусть. –  Ты задрала планку слишком высоко. А еще я не хочу расставаться с тобой. Но прекрасно понимаю, что это не то, чем ты мечтала заниматься. Хотя, если учесть сегодняшний инцидент, мои мужские инстинкты во мне орут во все горло, что я должен схватить тебя и унести в свой дом. И не разрешать тебе больше работать ни дня.

– Этому не бывать, Полянский. – Я ерошу его волосы, пропускаю сквозь пальцы. Они у него черные, будто смола.  – Но могу дать совет по поводу помощника. Мне кажется, Полине давно пора получить повышение. Она человек, который внушает доверие.

– Но у нее нет нужного образования. Она плохо подкована в юридических вопросах. Собственно, именно поэтому она просто мой секретарь. – Губы Артема сжимаются в тонкую линию.

– Жаль, – искренне произношу я. И не только потому, что Полина мне нравится, а еще она надежный человек. В первую очередь потому, что она его сестра. А это означает, что никакого флирта между ними не может быть. И это меня успокаивает. Не хочу знать почему.

А вот стоит представить, что он найдет себе помощницу вроде Лины, на душе неприятно скребут кошки.

– Вопрос с моим личным помощником решим позже. А сейчас предлагаю поехать поужинать, а потом вернуться  в квартиру и вместе пройтись по некоторым документам. Кстати, – Артем поднимается, теперь я смотрю на него снизу вверх, – ты ведь помнишь про поездку в Японию? Я включил тебя  список нашей делегации. Как мою невесту, – самодовольно улыбается он.

– Почему мне кажется, что ты специально разводишь слухи о нашей помолвке, чтобы я потом никуда не делась? – с подозрением смотрю на него. – Это даже до моих родителей дошло. Гляди, оглянуться не успеешь, а у тебя уже штамп в паспорте.

– А я и не против, – несмотря на мой шутливый тон, Артем отвечает весьма серьезно. – И, кстати, штамп в паспорте уже не ставят. Теперь выдают свидетельство о браке в двух экземплярах, – решает блеснуть умом он.

Я лишь недовольно поджимаю губы, с подозрением глядя на Артема. А он ведь может тайком все что угодно организовать. Это он в делах и перед подчиненными серьезный и грозный, а на самом деле он ни капли не изменился за семь лет. Ребятничество так и рвется из него. А еще авантюризм, азарт и склонность к импульсивным поступкам.