Текст книги "Человек книги. Записки главного редактора"

Интуитивно я полагал, что помочь редакторам расти профессионально могут прежде всего и главным образом сами редакторы, если будут обобщать и осмысливать свой опыт. А нужно это не только им самим, но и авторам и литературе всех видов. Ведь того, что по разным причинам не смогли сделать сегодняшние авторы, можно потребовать от авторов завтрашних, обосновав эти требования анализом и критикой тех рукописей, над которыми редакторы трудятся сегодня.

Такого же мнения придерживались и некоторые редакторы в ответах на вопросы. Так, не назвавший себя редактор из Барнаула писал:

Опыт лучших редакторов – в живой, непосредственной форме рассказ о практике работы. Такие брошюры или книги должны не только (и, может быть, не столько) раскрывать приемы анализа текста и правки его, но и показать методику работы с авторами, если можно так выразиться, с педагогической точки зрения. Это можно сделать даже в художественной форме – нечто вроде «Золотой розы» Паустовского. Скажем, «Записки редактора».

Итак, литературу о редактировании и работе редактора надо было создавать. Но для того, чтобы делать это не в потемках, повинуясь только интуиции, а осмысленно, надо было руководствоваться точным и ясным теоретическим пониманием того, что такое редактирование, что общего в работе редакторов, имеющих дело с произведениями самых разных видов литературы, в чем зерно, предмет редактирования, что делает его необходимым и важным. Утверждения, что от редактора один только вред, я уже слышал. В то же время читал я и признания писателей, благодарных редактору, который помог им улучшить произведение, избавить от промахов и неточностей, отыскать способ его усовершенствовать. Без верного теоретического представления о сути редакторской деятельности не отделить важное от второстепенного, не выбрать темы книг, которые требуется создать, не оценить полученные рукописи.

Результатом усиленных размышлений на эти темы стала написанная мною в 1960–1961 годах статья «О предмете редактирования», опубликованная в сборнике «Книга. Исследования и материалы» (М., 1962. Вып. 7. С. 354–362) в разделе «Материалы, сообщения, заметки» (о ней я подробнее рассказываю в главе «Мое авторство»). Ей было предпослано уведомление, что она печатается в порядке обсуждения (оговорка, возможно сделанная по моей просьбе). Любопытно, что в третьем издании БСЭ в статье «Редактирование» упомянута именно эта заметка, которую справедливее было бы назвать статьей. Думаю, что в какой-то мере она вобрала в себя то, что писала о редактировании Лидия Чуковская. Впоследствии схожие мысли высказывал в своих статьях Б. Кобрин.

Сначала я задумывал книги, нужные редакционно-издательским работникам, и подыскивал для них авторов, а затем, когда почувствовал, что мой опыт может быть полезен другим, и сам взялся за их сочинение. Полагая при этом, как уже упоминалось, что сверхзадача руководимой мною редакционной группы – повышение качества книг в стране, я четко осознавал, что качество это в первую очередь зависит от авторов и что, значит, наши книги должны содержать рекомендации и советы, полезные и нужные не только редакторам, но и авторам.

Именно такой была книга «Редактирование таблиц», написанная мною в соавторстве с М.Д. Штейнгартом (М., 1958). В ней я делился опытом работы над таблицами, который помогал бы авторам и редакторам делать их наглядными и выразительными, понятными с первого взгляда.

Вообще идея, что редакторам и авторам нужен прежде всего конкретный опыт, а не общие слова и призывы, была главной движущей силой в моей редакторской работе. Именно она породила замысел выпуска продолжающегося сборника статей о редакторском опыте. Для него сначала было выбрано неудачное и скучное лобовое заглавие «Редакторы книги об опыте своей работы». С 3-го выпуска мы заменили его более лаконичным и более выразительным заглавием «Редактор и книга». Кроме того, в сборник с таким заглавием могли писать не только редакторы, но и авторы.

Получив в МПИ специальное редакторское образование и диплом профессионального редактора политической и художественной литературы, я, приступив к работе редактора, не мог не сознавать, что в принципе был брошен в воду не обученным по-настоящему плавать. В какие-то азы редакторской работы нас, конечно, посвятили, но это были всего лишь начала литературного редактирования. Нас научили соблюдать нормы практической, грамматической стилистики главным образом на уровне фраз: уже немало, но явно недостаточно.

Практика в «Молодой гвардии» тоже не дала всего того, что требуется знать и уметь делать ведущему редактору книги: как наладить взаимоотношения с художественным и техническим редакторами, с корректорами и машинистками, с сотрудниками производственного отдела и бухгалтерии. Редакционно-издательский процесс достаточно сложен из-за участия в нем многих специалистов и требует от ведущего редактора дипломатических ухищрений, чтобы его работа не лежала без движения, не попала к худшему исполнителю и т. д. и т. п. Всему этому приходится обучаться на ходу, и работа над каждой новой книгой наделяла бесценным практическим опытом. Немало дала и работа в корректорской, позволившая освоить и традиционные редакционно-технические правила, принятые в данном издательстве, и общие, закрепившиеся в практике большинства издательств.

Однако главной школой редактора были авторы. Редактор растет, прежде всего общаясь с авторами (как и автор обогащается в работе с толковым редактором). Так я ответил И. Рахманиной, которая по поручению журнала «Книжное дело» готовила беседу со мной (она опубликована в № 1 этого журнала за 1994 год). Так оно и было и есть на самом деле. Я повторил уроки профессора Я.М. Катушева, о которых уже писал выше.

Для меня учеба у авторов была двойной: одной – как у всех, другой – такой, какая могла быть только у редактора книг по редакционно-издательскому делу.

Так, редактируя книгу А.И. Ваксберга «Издательство и автор», я познавал основы авторского права и юридические нормы взаимоотношений с авторами.

Редактируя книги К.И. Былинского и Д.Э. Розенталя по литературному редактированию и пунктуации, грамматической стилистике, я становился во сто раз «подкованнее» в знании этих предметов.

«Основы оформления советской книги» и «Книжное искусство» В.В. Пахомова вооружили меня художественно-оформительскими знаниями, без которых не обойтись редактору и издателю.

Книги по экономике издательского дела В.В. Лемана, Н.Г. Пельтиновича помогали понимать, как влияет на результаты издательской деятельности ее хозяйственно-финансовая сторона.

Книги и статьи о своем опыте редакторов (Л.К. Чуковской, Г.Д. Каплана, Кл. Рождественской, Г. Померанцевой, Б. Кобрина и др.) учили, как важно бережно относиться к автору, прислушиваться к его возражениям, не считать, что только твоя точка зрения единственно верная, что могут быть разные подходы к одному предмету, показывали, что не всегда правомерно оценивать стиль строго по нормам грамматической стилистики и т. д.

На собственном опыте я убедился, что если придирчиво посмотреть на рукописи глазами читателей, то станет ясно, что они страдают изъянами не только индивидуальными, присущими данному автору, но и повторяющимися, свойственными многим авторам. Все это нащупывалось только в процессе самой практики, скорее интуитивно, чем сознательно и целенаправленно. Ведь книга – сложный организм, а между тем в МПИ никто ни разу даже не упомянул ни о композиции и рубрикации книги, ни о рабочем оглавлении и его роли для разбора и оценки произведения, предназначенного к изданию, ни о работе с иллюстрациями.

Каждый неточный шаг, каждую свою ошибку я не только переживал как неудачу, но и старался осмыслить, найти причину, чтобы в дальнейшем не повторять ничего подобного. Именно поэтому я взял за правило выводить на основе опыта полезные рекомендации.

Один из таких уроков гласил, что не каждому автору можно полностью доверять, и, значит, необходимо соблюдать все меры предосторожности, чтобы не попасть впросак и не поплатиться ничем не оправданными затратами.

Одно судебное дело было в этом отношении более чем поучительным. Мы затеяли ленинградский выпуск сборника «Редактор и книга». Для того чтобы упростить работу, организовали общественную редколлегию из ленинградских редакторов, которая подбирала авторов, обсуждала их предложения или планы-проспекты статей и предлагала издательству заключить договоры с авторами, чье предложение или план она одобрила. Один из таких авторов на основе договора прислал в издательство статью. Она не вполне соответствовала плану и, по нашему мнению, требовала от автора дополнительной работы, чтобы можно было ее с пользой для читателя опубликовать в сборнике. Свои замечания мы послали председателю общественной редколлегии, чтобы он переговорил с автором и попросил его еще поработать над статьей. Тот предложил автору ее переделать в соответствии с требованиями издательства. Автор без возражений забрал статью. Но подошло время сдавать рукопись сборника в набор, а переделанную статью автор не возвращал. Мы послали ему письмо с просьбой сделать это, а в ответ получили повестку в суд с иском на 60 % причитавшегося ему гонорара. Поскольку издательство в срок, установленный для оценки произведения, письменно не известило его о своем решении, он получил право на 60 % гонорара. Мы же послали письмо не ему, а председателю редколлегии для устной передачи замечаний автору, исходя из его порядочности, которой он не проявил. Судья, выслушав наши возражения, принял самое мудрое решение: выплатить автору 25 % гонорара, а не 60 %, которые тот требовал. Именно такую сумму составлял по типовому договору аванс, и он этот аванс заработал: все же статью написал, а редакция не отклонила ее полностью, значит, в недобросовестности его обвинить было нельзя. Вот пусть и получит 25 %. Больше с этим автором мы постарались дела не иметь. А вся эта история убедила в том, как важно строго соблюдать юридические нормы взаимоотношений издательства с автором.

Извлечь уроки я старался и из ошибок, допущенных другими издательскими работниками.

Так, на всю жизнь я запомнил грубую ошибку технического редактора Алексея Николаевича Чичерина. О нем говорили, что он в прошлом известный в узком кругу поэт-конструктивист. Внешний вид и поведение бывшего поэта, правда, внушали большие сомнения в этом. Но в 2000 году, читая книгу М.Л. Гаспарова «Записи и выписки», я убедился, что это не выдумка, а факт биографии Алексея Николаевича. В «Воспоминаниях о Сергее Боброве», включенных в эту книгу, М.Л. Гаспаров воспроизводит бобровские рассказы об Алексее Николаевиче:

Говоря о стиховедении, случилось упомянуть о декламации, говоря о декламации – вспомнить конструктивиста Алексея Чьи!черина, писавшего фонетической транскрипцией. У него была поэма без слов «Звонок к дворнику» – почему? «Потому что очень страшно. Ворота на ночь запирались, пришел поздно – звони дворнику, плати двугривенный, ничего особенного. Но если всматриваться в дощечку с надписью, и только в нее, то смысл пропадет, и она залязгает чем-то жутким: “ЗъваноГГ – дворньку!” Это как у Сартра: смотришь на дерево – и ничего, смотришь отдельно на корень – он вдруг непонятен и страшен; и готово – ля нозé. Чичерин анонсировал какие-то свои вещи с пометкой “пряничное издание”. «Да, мы с женой получаем посылочку, в ней большой квадратный пряник, на нем неудобочитаемые буквы и фигуры, а сысподу приклеен ярлычок: “Последнее сочинение Алексея Чьи!черина”. Через день встречаю его на Тверской: “Ну, как?” – “Спасибо, – говорю, – очень вкусно было”. – “ Это что! – говорит, – самое трудное было найти булочную, чтобы с такой доски печатать: ни одна не бралась!”»

Когда он о ком-нибудь говорил хорошо, это запоминалось по необычности. Однажды он вдруг заступился за Демьяна Бедного: «Он очень многое умел, просто он вправду верил, что писать надо только так, разлюли-малина» (с. 389).

В 1950-е годы, когда я сталкивался с Алексеем Николаевичем по работе как с техническим редактором полиграфических книг, которые я готовил к изданию, ничего не говорило о бывших или нынешних его поэтических занятиях. Как он стал техническим редактором, не знаю. Работать с ним было трудно. Всегда мрачный, он требовал от редакторов (часто в резкой, чтобы не сказать грубой, форме) делать многое из того, что должен был делать сам. Поэтому нередко возникали свары, кончавшиеся в лучшем случае его брюзжанием, в худшем – хлопаньем дверью.

Ему поручали вести главным образом технические книги нашей редакции и редакции литературы по фото– и кинотехнике. Но первое мое близкое знакомство с Чичериным состоялось, когда я еще работал в корректорской, и было связано с ЧП – перепечаткой то ли всего тиража, то ли одного печатного листа отдельного издания пьесы Чехова или Островского. При читке в корректорской чистых листов выяснилось, что в нескольких случаях строка, которая должна была начинать полосу, почему-то ее завершала. Техническим редактором был Алексей Николаевич. Стали исследовать, почему это случилось и кто виноват: издательство или типография, и если издательство, то кто конкретно – корректор или технический редактор. Оказалось, что во внутренней сверке Алексей Николаевич, чтобы избежать висячей строки (начальной строки абзаца, завершающей полосу), на нескольких полосах дал указание перенести висячую строку на следующую полосу, но не указал на ней, куда именно надо поставить переносимую строку – в верх или в низ полосы. И верстальщик бездумно засадил ее в низ полосы, т. е. не туда, куда было нужно. Конечно, только сдуру можно было при переносе строки на следующую полосу поставить ее не в начало полосы, но, с другой стороны, издательство обязано было указать, куда именно надо поставить переносимую строку, а оно этого не сделало. Типография стояла на своем: рабочему, мол, некогда думать. Затраты на перепечатку пришлось нести издательству.

На Алексея Николаевича был сделан начет. И это было серьезным уроком не только для него. Вывод, который я сделал для себя: давая указание о правке, непременно поставь себя на место правщика, проверь, правильно ли он поймет словесное или графическое указание.

На всю жизнь я запомнил беду, постигшую Алексея Николаевича Чичерина, и с тех пор никогда не забываю при переносе строк пометить на другой полосе, куда именно надо поставить переносимую строку или строки.

Так что собственная практика убедительно доказывала, что нет учителя лучше, чем опыт, а значит, упор нужно делать на литературу об опыте.

Одна из идей, которыми я руководствовался, замышляя и планируя книги для редакционно-издательских работников, – необходимость создания справочников и справочных пособий для редакторов, корректоров и авторов. По нескольким причинам.

Во-первых, выше вероятность того, что справочные издания, в отличие от монографий и практических пособий, будут прочитаны хотя бы выборочно, потому что читатели-профессионалы будут искать в них ответы на свои вопросы. И, значит, такие справочники могут реально повысить квалификацию работников и качество издаваемых книг. Другие виды изданий все же привлекают внимание значительно меньшего числа читателей.

Во-вторых, справочная литература, как наиболее практически полезная, пользуется бóльшим спросом у читателей-покупателей, и ее тиражи превышают тиражи других видов изданий.

Например, тираж «Справочника нормативных материалов для издательских работников» В.А. Маркуса (М., 1958) равнялся 15 тыс. экз., в то время как тираж других книг с тем же читательским адресом не превышал 5 тыс. экз.

А если справочное издание для издательских работников нужно не только им, но и другим категориям читателей (авторам книг и статей, учителям языка и литературы), его тираж может возместить убытки по малотиражным полиграфическим учебникам.

Так, тираж «Справочника по орфографии и пунктуации для работников печати» К.И. Былинского и Н.Н. Никольского, выпущенного нашей редакцией в 1957 году 3-м изданием, составлял 100 тыс. экз.

В-третьих, у справочных изданий было еще одно преимущество – более высокий, чем у других видов изданий, номинал одного авторского листа. Так что цена справочных изданий была выше, чем у ряда других видов изданий, что немаловажно для экономики редакции.

В-четвертых, в редакционно-техническом оформлении книг разных издательств царил разнобой. Каждое издательство изобретало для своих книг собственные правила и рекомендации. И когда я выше сокрушался о том, как мало выпускается книг по редакционно-издательскому делу, то я имел в виду книги, выпущенные нашей редакцией полиграфической литературы. Если же взглянуть на списки книг по редакционно-издательскому делу, выпущенных другими издательствами, то их было не так уж и мало. Но основную массу их составляли инструкции по подготовке рукописи для авторов, редакторов и корректоров. Они содержали доморощенные рекомендации и правила, опиравшиеся на местную традицию, обоснованность которой ничем не подтверждалась. С 1948 по 1961 год включительно около 20 издательств выпустили более 30 инструктивных изданий. Напрашивалось создание справочника, который бы предложил и обосновал одинаковые правила и рекомендации для всех издательств, независимо от их ведомственной подчиненности.

Именно поэтому я уговорил Владимира Александровича Маркуса составить «Справочник нормативных материалов для издательских работников», который был выпущен в 1958 году (см. об этом ниже, в главке «Редактор и издатель книг своих преподавателей»).

В том же 1958 году вышло еще одно справочное издание – «Справочник автора книги» И.Я. Данилова, пользовавшийся большой популярностью среди редакторов и авторов технических издательств и несколько раз переиздававшийся (в 1962 и 1966 годах). И.Я. Данилов, однако, поступил безнравственно: большую часть своей книги он списал с книги П.И. Орлова «Справочник автора технической книги» (М.: Оборонгиз, 1940). Я это обнаружил, когда готовил книгу к изданию. Что было делать? А нужно сказать, что представил Данилов рукопись в образцовом виде: ее приятно было взять в руки, удобно читать. Оригиналы иллюстраций можно было сразу посылать в цинкографию. Да к тому же книга объявлена в тематическом плане. И я взял грех на душу: стал, не меняя смысла, переписывать текст так, чтобы он не совпадал с текстом Орлова, только для того, чтобы нас вместе с Даниловым не обвинили в плагиате.

Безусловно, справочным изданием была и книга «Трудные случаи пунктуации» (М., 1959), которую я заказал своим бывшим преподавателям К.И. Былинскому и Д.Э. Розенталю. Она вышла тиражом 50 тыс. экз. Вслед за нею вышла «Справочная книга корректора» К.И. Былинского и А.Н. Жилина (М., 1960) тиражом 25 тыс. экз.

В 1965 году появилось задуманное мною и заказанное О.В. Риссу справочное пособие «Что нужно знать о корректуре», выдержавшее три издания.

В 1966 году по предложению одного слушателя моих лекций на факультете повышения квалификации МПИ вышла составленная мною «Памятная книжка редактора». Тогда это было нечто вроде записной книжки, но ее продолжением стали уже солидные справочные издания на ту же тему: «Памятная книжка редактора» (М., 1980) и «Памятная книга редактора» (М., 1988).

Особенно я горжусь тем, что придумал «Справочник по правописанию и литературной правке», заказанный мною Д.Э. Розенталю и впервые вышедший в 1967 году, когда редакция уже вошла в состав издательства «Книга». Справочник этот переиздавался бесчисленное множество раз даже после смерти Д.Э. Розенталя. Об этой книге я более подробно рассказываю в части, посвященной издательству «Книга».

Хотя все мои мысли в реорганизованной редакции были заняты литературой по редакционно-издательским проблемам, среди 10 книг, которые вышли в 1956 году с моим именем как ведущего редактора, 8 относились к полиграфической технике и технологии. Объяснялось это прежде всего тем, что работа над ними началась еще до реорганизации.

Одна из двух книг редакционно-издательской тематики выделялась объемом и значением. Эта книга – «Основы оформления советской книги» коллектива авторов, подготовленная ВНИИ полиграфии под редакцией А.А. Сидорова и В.А. Истрина.

Ее показатели: объем – свыше 36 учетно-издательских листов, 22 главы, 15 авторов. Одно это говорило о большой сложности работы редактора над нею. Но главная сложность состояла в том, что это была первая в стране книга о художественном оформлении и художественном редактировании книги, что повышало ответственность редакции.

Из-за большого числа авторов тексты глав различались по стилю, и это разрушало цельность книги. Некоторые главы приходилось сильно править.

Большое число иллюстраций, среди которых вклейки и наклейки, требовало больших технических усилий редактора при подготовке их к производству.

Но я работал над этой книгой с большим воодушевлением. Во многих своих частях она была новаторской. Особенно это касалось глав, написанных Виктором Васильевичем Пахомовым. Их отличала продуманность, четкость и ясность формулировок. Впервые написал он о том, что такое художественное редактирование и какова методика этой деятельности. Никто до него так обоснованно не раскрыл тему композиции внутренних элементов книги. Мне было ясно, что эта книга подводит если не научную, то близкую к ней базу под практическую деятельность издательских работников. Осознавал я и то, что благодаря этой книге ощутимо повысилась моя квалификация как редактора.

Из остальных книг не могу не выделить книгу директора издательства и типографии газеты «Правда» Б.А. Фельдмана «Технология производства массовых иллюстрированных журналов». Номинально в надвыпускных данных книги стоит фамилия другого редактора – Е.М. Незнамовой – или, кажется, фамилии нас двоих, точно не помню. В сущности, я был не редактором, а помощником автора. На эту роль меня рекомендовал Борису Александровичу Фельдману Василий Васильевич Попов, который был с ним в дружеских отношениях, но предпочел отказаться от роли редактора: он предложил ее мне, не сомневаясь, что я его не подведу. Борис Александрович прислал за мной машину в какой-то из выходных дней, мы познакомились, и с этого дня начались мои поездки к нему. На встречах мы обсуждали, как поступить с тем или иным материалом, который он предлагал включить в книгу. Мне предстояло выстроить книгу из довольно разнородных материалов так, чтобы они органично входили в нее, не выпадая и не выпирая из общей структуры. Кроме того, я литературно правил текст.

Прежде чем я приступил к этой работе, Борис Александрович справедливо посчитал нужным организовать для меня экскурсию по цехам типографии, чтобы я предметно познакомился с оборудованием и технологией, о которых написана книга.

Оплачивал он эту мою работу из своего кармана, и это дополнение к моей зарплате было совсем не лишним для тощего бюджета моей семьи. Кроме того, когда книга вышла, Б.А. преподнес мне «Спидолу» с выгравированной надписью.

Не могу, однако, не признаться, что некоторый не совсем приятный осадок от этой работы у меня остался. Все же Б.А. Фельдман пользовался для своей книги теми материалами, которые были написаны или разработаны не им лично, а лишь под его руководством. Я ездил к нему и от него на служебных машинах «Правды». Этически все это было не совсем чисто, но так поступали многие руководители НИИ и предприятий. Так или иначе, книга вышла, и я утешал себя тем, что ее недостатки компенсировались той пользой, которую могли извлечь читатели из описанного в ней опыта типографии газеты «Правда».