Текст книги "Молот Времени: Право сильного"

Глава шестая. Великая польза любовной магии

Течет без конца и начала река под названием Время,

И в кладези жизней людских ее сочатся воды,

Пусть каждый из них неглубок, и дно уже видно,

Но мы забываем об этом в объятьях любовных…

Бо-Карай, «О любви к прекрасному»

– Коней можете привязать к ограде, – сообщила нам горгулья густым и сочным мужским басом. – Никто не тронет. А к дому идите по белой аллее, и ни шагу в сторону. Тогда тоже никто не тронет.

Ворота сами собой нешироко приоткрылись, пропуская нашу троицу, и тут же захлопнулись. Прочие, жаждущие косметики и привораживающих эликсиров, остались за оградой. Но, похоже, были настроены ждать до победного конца.

Мы пошли к дому по аллее, засыпанной белой мраморной крошкой, хорошо утрамбованной. Никуда не сворачивая, естественно. Хотя любопытно бы глянуть, какие зачарованные страшилища бродят по парку алхимика, выполняя роль охранников. После общения с крылатыми питомцами Ларинтиона мой интерес к разделу магии, занимающемуся боевыми животными, значительно вырос.

И тут одно из пресловутых боевых животных длинным прыжком вымахнуло из кустов и понеслось в нашу сторону. И тут же за ним – второе! Бьерсард словно сам собой выпрыгнул из перевязи и прилип к моей руке. Наемница выдернула саблю долей секунды позже.

Потому что к нам мчались псы Кронга! Эх, зачем я в качестве фигуры речи так часто призывал их разодрать мою задницу… Накликал.

Гаэларих, по-моему, тоже изготовился швырнуть какое-то боевое заклятие. Хоть нам и обещали безопасность на аллее, однако у любых магов случаются осечки и ошибки.

Но нет, зубастые бестии застыли в нескольких шагах от нас. Я рассматривал их с немалым интересом. До сих пор мне приходилось видеть псов Кронга или мертвыми, сильно изуродованными (не так-то легко прикончить этих милых зверюшек), или стремительно движущимися, атакующими, – а уж тогда всматриваться в детали некогда.

В общем-то, собаки как собаки, разве что чересчур громадные – пасть на уровне глотки взрослого мужчины. Но любой, знакомый не понаслышке с их силой, быстротой и живучестью, предпочтет в одиночку сойтись в схватке с оравой троллей, только что осушивших бочонок винного зелья. Или с драконихой, охраняющей кладку своих яиц.

Поворачиваться спиной к псам не хотелось, но не стоять же посреди парка тремя статуями? Да и приближаться к дому, пятясь, – несолидно. И мы пошагали дальше. Клыкастые стражи мага-алхимика следовали сзади, четко соблюдая дистанцию, заставляя меня держать голову вполоборота и не выпускать Бьерсард из руки.

Наконец, дошли до особняка, и высоченные двустворчатые двери распахнулись при нашем приближении.

– Как вам мои собачки? – поинтересовался магистр Вьивьи, едва отзвучали приветствия. – Ничего, они у меня ручные, таки да. На своих не набрасываются. Зато чужих, клянусь Семью Царями, рвут не то что в клочья – в мелкие клочки!

Его безалаберно растущая седеющая борода живо напомнила мне недоброй памяти Ларинтиона, но волосяной покров верхней части головы проигрывал заочное соревнование магу из Каэр-ла-Рэ: хотелось обмакнуть палец в чернила и намалевать на обширной лысине алхимика какое-нибудь душеспасительное выражение. «Не пугай гостей псами Кронга!», например.

– Повезло вашим песикам, что хорошо натасканы, – ответил я с видимым равнодушием. – Не то могло бы быть так…

Вынул из кармана небольшую тряпицу, подбросил. Бьерсард, до сих пор не вернувшийся в перевязь, рассек воздух невидимой молнией. Еще раз, еще, еще… В воздухе закружились крохотные кусочки материи с идеально ровными краями-срезами. Нечего тут… в мелкие клочки мы и сами умеем.

– Я вас таки умоляю, молодой человек: не имейте привычку размахивать острым железом в помещении с живыми людьми, – возмутился алхимик. – А то, неровен час…

– Ничего, он у меня ручной, – сказал я мрачно, убирая Бьерсард. – Своим головы не рубит. Разве что иногда с руки сорвется.

* * *

После первых же минут общения с магом-алхимиком Вьивьи Т΄манном я сделал вывод: его, мага, слишком много.

Он и сам-то оказался мужчиной весьма крупным, высоким и полным, так еще и громкий голос его, казалось, стремился заполнить весь доступный объем пространства, полностью заглушив и подавив прочие голоса.

Причем, надо сказать, густой бас бронзового «свиномордия» ни в малейшей мере не походил на голос его создателя, – высокий, почти женский. Неприятный…

Гостиная мага-алхимика была сплошь увешана картинами, гравюрами и гобеленами, посвященными одной-единственной теме. Самым безобидным оказался гобелен, на котором великий Элвес удовлетворял дочь царя Гензекриса (а сорок девять единокровных сестер удовлетворяемой девушки поджидали своей очереди). Безобидным и целомудренным – все-таки классика, к тому же полсотни обнаженных царевен разместились крайне удачно (или наоборот, неудачно), прикрывая руками или ногами куда более интересные части тел… Но хватало и весьма откровенных изображений.

Мы сидели в мягких удобных креслах, и не спешили перейти к цели своего визита, вели светскую беседу. Вернее, в основном слушали хозяина, редко позволявшего кому-то вставить хоть слово в его речи.

И рассказывал-то он вещи, достаточно интересные и мне незнакомые, но… Но очень уж его было много.

За разговорами не забыл и об угощении. Почти не забыл… Плеснул на самое донце изящных хрустальных бокалов чуточку вина – якобы шестидесятилетней выдержки, дорогого не то что как жидкое золото, но как жидкий бриллиант. Заветная амфора, дескать, пожалована благодарным императорским семейством к юбилею магистра Т΄манна. Неплохие, однако, знакомства у провинциального алхимика…

На вкус жидкий бриллиант оказался… нет, не хочу сказать ничего дурного, более чем приличное вино. Но эрладийское красное мне больше по душе. Да и пить в таких мизерных количествах – лишь растравлять жажду. Но плеснуть по второй порции Т΄манн не пожелал, и не только гостям, свой бокал тоже весь разговор так и катал в ладонях, изредка макая в вино губы.

Речь шла в основном о магических штудиях алхимика, и о великой пользе, доставляемой оными штудиями страждущему человечеству Лаара (между слов подразумевалось: кошельку Вьивьи Т΄манна тоже кое-какая польза перепадает). Причем ряды страждущих в немалой мере состояли из особ знатных, влиятельных или, по меньшей мере, весьма богатых. Мелькали имена членов императорской фамилии и королевских сановников, владетельных сайэров и придворных красавиц…

Я не мог взять в толк: отчего же столь популярный чудодей живет не в столице, при дворе, но в провинциальной глухомани? Тем более теперь, когда эрладийцам климат Вальгеро стал не очень-то полезен для здоровья?

Гаэларих же заинтересовался другой стороной вопроса. И спросил, быстренько вклинившись в крохотную паузу:

– Я не понимаю, коллега, как вы все успеваете? С одной стороны, выполняете многочисленные эксклюзивные заказы из столиц, а с другой – работаете на поток, на толпу? – он махнул в сторону окна, за которым упомянутая толпа вежливо осаждала ворота. – Ведь не только в Вальгеро, но в любой парфюмерной лавке любого города одна полка, а то и целый шкаф отведены под «Магическую косметику Т΄манна»…

Алхимик рассмеялся. Смех у него был, как и голос, – высокий, неприятный.

– Мне просто смешно с вас, молодой человек! И если кто-то спросит старого Т΄манна: а что этот вьюнош имеет знать за коммерцию? – я печально вздохну: он таки ничего за нее не знает!

И речь его вновь полилась полноводным потоком. Дескать, он, алхимик Вьивьи Т΄манн, – не цеховой ремесленник, без устали варящий, дистиллирующий и разливающий по флакончикам магические притирания и приворотные духи! Он творец, таки да. Он артист в своем деле, а не ярмарочный фигляр. Он крупный ученый, наконец! Как вам, вьюнош, такая научная проблемка: некий принц (не будем называть имен), наследник престола (не будем называть державу), отправляет свой портрет в подарок принцессе другого государства. Подарочек, как говорится, с намеком, таки да. Но есть одна тонкость: брак тот позарез нужен именно принцу, но семье потенциальной невесты в общем-то все равно, куда сплавить дочку, – а соискателей ее руки несколько… Естественно, предпочтение самой принцессы в такой ситуации решит многое, если не всё.

И принц ставит задачу: портрет должен быть обработан так, чтобы принцесса влюбилась. Страстно, горячо, самозабвенно… Не в кого-нибудь, не в пажа, принесшего портрет в ее покои, – но в него, в принца. Причем именно принцесса – не королева-мать, буде та решит первой оценить внешность женишка, и не любопытная фрейлина… Дополнительное условие: замок, куда отправлен портрет, естественно, напичкан антимагической защитой всех возможных видов. Вот вам вьюнош, прикладная задачка по курсу любовной магии, попробуйте-ка решить. Что, в магистратуре таких не задавали? Ну да, там же сидят высоколобые болваны, считающие любовную магию ерундой и шарлатанством… А он, Вьивьи Т΄манн, решил! Три ночи не спал, но решил! Ерунда, говорите? Однако брак таки состоялся, и держава принца спасена от смены династии, мятежа и смуты.

И какой-то наивный вьюнош имеет предложить, чтобы вместо того старый Т΄манн эти три ночи варил магический лосьон от прыщей? Просто-таки смешно…

Всё проще. Всё гораздо проще. Весь ширпотреб варят и дистиллируют ремесленники парфюмерных цехов по всему Лаару – для него, для Вьивьи Т΄манна. А он разливает по своим фирменным флаконам и лишь для самых богатых и знатных клиентов добавляет по нескольку капель секретных эликсиров.

Вот ведь жулик, подумал я. Если бы лигисты не стригли всех эрладийцев под одну гребенку, а разбирались конкретно и выборочно с такими вот навозными жуками, – мне лично их бритоголовая братия стала бы куда симпатичнее…

Казалось, алхимик услышал мою недоброжелательную мысль. А может и в самом деле услышал, никогда не известно, чего именно стоит ожидать от мага. В любом случае, заговорил он как раз о жульничестве.

Обман, говорите? А вот и нет… В разговоре всплыл лосьон от прыщей, – так вот, с тем лосьоном имел место смешной случай. Ученик Т΄манна – весьма безалаберный вьюнош, надо сказать, и уже переставший быть учеником, – ошибся. Залил в фирменные флакончики обычную воду, – и партия такого лосьона ушла к получателям. И что вы думаете? Скандал, возврат товара? Ха! Благодарственные письма, как и обычно! Прыщи исчезали, таки да! Магия заключена уже в имени, в торговой марке!

* * *

Дошло дело и до главного. До ингредиента, заказанного у алхимика Гаэларихом. Хозяин ненадолго удалился и вернулся с крохотной амфорой – на ней (кто бы сомневался!) изгибалась надпись на трех языках: «Магическая любовная косметика Вьивьи Т΄манна» и красовалось изображение: стилизованное алое сердце, заключенное в алхимическую реторту.

Гаэларих потянулся было к амфоре, но не закончил движение: алхимик демонстративно поставил сосуд на самый дальний от коллеги край стола.

– Имейте минутку терпения, я вас умоляю! Ай-ай-ай, нынешние вьюноши ну совсем разучились делать гешефт, таки да. Пришел, отдал деньги, взял товар, ушел… Разве так поступают люди, понимающие свой профит?

При этом улыбка алхимика оказалась адресована отчего-то мне… И мне же он вручил зачем-то сафьяновый ларчик с серебряной оковкой.

– Моя последняя разработка. И я вам скажу, майгер Хигарт, как родной матери: такого мир еще не видел! Опытный образец, и настроен пока на меня, но я вас уверяю – действие бесподобное, прямо-таки бесподобное!

Я открыл ларчик, внутри оказался маленький граненый пузырек с плотно притертой пробкой, а в нем перекатывалась какая-то маслянистая жидкость. Пришлось осторожно намекнуть, что афродизиями я не пользуюсь, равно как и косметикой, и парфюмерией. Не привык как-то с юности, что уж теперь начинать.

Алхимик пояснил, что пользоваться и не надо. Вообще ничего делать мне не надо, только иметь свой процент дохода от нового изобретения. Как так? А вот так: он, магистр Т΄манн, задумал новую серию чудодейственных средств с добавлением магического эликсира, малую толику которого я имею счастье вертеть сейчас в руках. Эксклюзивную серию, предназначенную для весьма состоятельных мужчин… Нужно достойное название. И мое имя, дескать, очень подойдет. Туалетная вода «Великий Хигарт» и гель «Герой Тул-Багара», – разве плохо? Беда в том, что многие мужчины считают парфюмерию исключительно женским атрибутом, но коли уж ходячая легенда и живое знамя пользуется, стало быть…

Я понял, что паузы мне не дождаться, и решительно перебил алхимика. Отказался.

Весьма опрометчиво отказался, как тут же выяснилось. Надо было попросить время на раздумья, пообещать принять решение по возвращении из похода… Потому что Т΄манн теперь заболтает меня до смерти. И посмертно воспользуется именем героя.

Тот флакончик, что я верчу в руках, – поосторожнее с ним, кстати, вьюнош! – выдан мне, оказывается, не просто так. Но дабы продемонстрировать великую силу любовной магии магистра Т΄манна. Поставьте опыт, не пожалеете! Капните из пузырька на любую женщину – на молодую или на старуху, на красавицу или уродину, на благородную сайрис или простолюдинку, – и вы увидите много интересного, таки да! Да хоть вот прямо сейчас, за воротами. И увидите, как женщина полезет на ограду, – да-да, немедленно, тут же полезет, не в силах ждать ни секунды, сгорая от желания оказаться в объятиях алхимика.

Естественно, конечный продукт для богатых мужчин будет содержать эликсир в менее концентрированном виде, а объектом пламенной страсти станет не маг, но сам покупатель. Причем Вьивьи Т΄манн учел, что у высокородных сайэров встречаются в делах любовных самые разные причуды и предпочтения, – и эликсир сработает без различия пола, он вообще пригоден для любого живого существа… И вы, наивный вьюнош, отказываетесь дать своё имя такому чуду? Таки глупо и смешно, смешно и глупо!

Алхимик набрал полную грудь воздуха, готовый выдать новый залп аргументов. Я торопливо сказал:

– Хорошо. Непременно поставлю опыт. Посмотрю на результат и потом приму решение.

– Пробуйте! Хоть на другом конце света пробуйте! Побрызгайте в Уорлоге на троллиху – и, клянусь Семью Царями, вы таки увидите, как она опрометью понесется в Вальгеро! Давно, кстати, имел желание притравить своих песиков по троллю…

– Может быть, теперь, когда предварительная договоренность о названии новой серии достигнута, вернемся к нашему делу? – встрял Гаэларих, кивнув на амфорку.

– Вернемся, – сказал алхимик сухо и неприязненно; еще бы, такую песню оборвали. – Все выполнено согласно заказу. Сработает без осечки. С вас восемьдесят содаров. Двойных, разумеется.

– Что-о-о-о? – Гаэларих подскочил на кресле. – Четыре тысячи флорианов? Да вы…

Он аж задохнулся от возмущения.

– Не учите меня делать гешефт, я вас умоляю! – возопил алхимик. – Дорого – так поищите дешевле, как говорил один мой знакомый, умнейший человек, торговавший водой в самом центре Каррахской пустыни. Или вы думаете, что я таки не слышал, как вы обобрали этих глупых вьюношей у моих ворот? Или же вы думаете, что в том вашем профите старый Вьивьи Т΄манн не имеет своей доли? Мне просто смешно. Ну ладно, если вы так уж хотите вырвать хлеб изо рта моих детей, – извольте: семьдесят пять. И ни туллом меньше.

Наверное, до хрипоты поторговавшись, можно было сбросить цену еще на пять содаров, а то и на все десять. Но Гаэларих не стал. Гордый… Выложил на стол холщовую суму, тяжело звякнувшую серебром, достал из-под мантии туго набитый кошель, отсчитал недостающую сумму золотыми – новенькими, свежеотчеканенными, с четким, не стершимся профилем императора Содара.

– Вы переплатили восемь туллов, – негромко сказала Хлада, внимательно следившая за его манипуляциями. Первая и последняя ее реплика за весь разговор.

– За выпитое вино, – сказал Гаэларих, не скрывая неприязни. – Не хочу остаться должным.

– Этот вьюнош имеет мысль меня оскорбить, майфрау, таки да, – скорбно покивал алхимик. – Но если он доживет до моих лет, то поймет: отдать восемь туллов и получить восемь туллов, – разница уже в шестнадцать туллов. И такие деньги на дорогах не валяются, а если валяются, – покажите мне ту дорогу, я буду пешком гулять по ней для моциона… Не смею больше вас утомлять своим обществом, молодые люди. И имейте в виду мое предложение, майгер Хигарт. Хорошенько имейте.

Я пообещал иметь. Хорошенько. Напоследок не удержался, спросил:

– Почему вы не переедете в столицу, мэтр Т΄манн? Эти кожаные ребята очень не любят эрладийцев-кровососов, как они выражаются. Придут ночью большой толпой, вместо камней возьмут пики и арбалеты, – даже псы Кронга не помогут.

Маг объяснил, что, во-первых, я могу звать его не мэтром, а сайэром. Удостоен два года назад, таки да. Во-вторых, в какую столицу ему переезжать, скажите-ка? В Туллен? Чтобы аккенийский двор считал, что алхимик служит Адрелиану и от его средств можно ждать любого подвоха, сделанного по велению лорда-регента? Переехать в Аккению – те же проблемы встанут с тулленской знатью. А «кожаных ребят» бояться ему смешно. Почему? А вы вот поразмыслите на обратном пути, откуда лигисты имеют столько денег, ага? Поразмыслите, а он, Вьивьи Т΄манн, на сем раскланивается. Клиенты ждут.

– Он сам финансирует кожаную банду!? – изумленно спросил я у Гаэлариха, когда мы шагали обратно к воротам. – Он, эрладиец?! Но зачем?!

– Не только он… Т΄манн лишь один из многих влиятельных и богатых эрладийцев, которые считают, что их народ, рассеявшийся по Лаару после Катаклизма, должен вернуться в Эрладу и возродить ее величие времен Семицарствия или негусов. Их идеи раньше популярностью не пользовались, мало находилось желающих восстанавливать былые сады и виноградники на месте нынешней пустыни, в постоянных стычках с дикими племенами, переселившимися в те места. А «Лига Тугарда» своей нетерпимостью, в общем-то, работает на идеи Т΄манна и ему подобных…

Тьфу… Спятивший Ларинтион теперь мне казался даже симпатичнее своего коллеги-алхимика.

– Вы уверены, что он не всучил вам какой-нибудь лосьон от прыщей? – показал я на амфору. – От такого, мягко говоря, прохиндея всего можно ждать.

Маг несколько секунд молчал, лишь мраморная крошка похрустывала под его подошвами. Наконец ответил:

– Уверен. Заказ делал не кто иной, как епископ, а работу для людей значимых, таких, как Хильдис Коот, магистр Т΄манн всегда выполняет в срок и с изумительной точностью… Он вообще талантлив, безмерно талантлив во всем, за что ни возьмется. Только вот берется почему-то всегда за такое…

Он не договорил. Все еще радеет за честь Братства? Похоже на то… Хотя наше путешествие, невзирая на его краткосрочность, встречами с магами изобиловало, и уже могло бы избавить от кое-каких иллюзий…

Гаэларих спросил у Хлады, явно желая сменить тему разговора:

– Майфрау Сельми, вы ведь, кажется, желали приобрести здесь кое-что для личных надобностей? Отчего же не приобрели?

Хлада скривила лицо, как будто хватанула ложку исключительно горького лекарства.

– Чтоб я еще раз хоть что-то с маркой этого индюка купила… – наемница сделала резкий жест рукой, словно стряхивала с пальцев что-то невидимое, но липкое и мерзкое.

Наверное, при этом кисть ее руки невзначай оказалась за пределами аллеи. Потому что в то же мгновение к нам подскочил громадный пес. Только что не было – и подскочил. Но на сей раз не застыл в десятке шагов безмолвной косматой смертью, надвинулся почти вплотную на Хладу, шерсть на затылке вздыблена, пасть оскалена. Рычал вроде и не громко, но от такого рычания мне обычно хочется забраться на самое высокое дерево в лесах Кронга…

Однако не бросался. Пока не бросался… В невеликом песьем разуме наверняка боролись две вложенные алхимиком установки: «Чужак покинул аллею – разорви в клочья!» и «Чужак на аллее – не тронь!», – и какая победит, предсказать было невозможно.

Мы застыли, не делая резких движений. Рука наемницы медленно-медленно тянулась к рукояти сабли. Моя, столь же осторожно, – к Бьерсарду. И лишь когда я коснулся пальцами рукояти топора, почувствовал, что до сих пор сжимаю в руке граненый флакончик мага. Постыдился выкинуть сразу, у дома.

На любое живое существо, говорите? Проверим…

Оставив топор в покое, я двумя пальцами вытянул притертую пробку и крутанул флакончик быстрым, но почти незаметным движением кисти. Несколько капель эликсира угодили на морду пса.

Подействовало! Рычание смолкло. Мгновенно. Мимика у животных вообще довольно богатая, а у псов особенно, но такого выражения я ни у одной взрослой собаки не видел. Разве что у сытых кутят, нежащихся под ласками хозяина…

Долго любоваться метаморфозами свирепой твари не пришлось. Мохнатая молния стремглав метнулась к дому. Дверь, на свою беду, маг не запер. Впрочем, подозреваю, в противном случае живой таран ее попросту бы вышиб.

Как бы то ни было, пес исчез в доме. Мгновением спустя мы услышали отчаянный вопль мага. Наемница расхохоталась.

– Вы не заметили, кобель это или сука? – только и смогла сквозь смех выдавить из себя Хлада.

– Кобель, – просветил я. – Пошли отсюда быстрее. Грех мешать влюбленным…