Текст книги "Молот Времени: Право сильного"

И я распустил военный совет, объявив, что за ночь тщательно обдумаю все их предложения. А затем отозвал в сторонку Гаэлариха.

– Мне завтра потребуется кое-какой ваш магический инвентарь, мэтр магистр, – без обиняков заявил я.

У мага глаза полезли на лоб.

– Какой же? – только и смог он спросить.

Я перечислил, какой. Не уверен, что называл все термины правильно. По крайней мере, когда я поименовал большим гонгом металлическую штуковину, издававшую при ударах громкие и протяжные, долго не смолкающие звуки, – магистр скривился весьма-таки презрительно.

– Да, большой гонг, – повторил я, ничуть не смущаясь. – Без него ритуал осуществить не удастся.

– Какой ритуал?! – возопил Гаэларих. Его глаза уже стоило придерживать пальцами, – не ровен час, совсем выскочат.

Я проигнорировал вопрос и добавил:

– А еще, возможно, мне понадобится ваша помощь.

– Помощь?! Моя?! Вам?! Хигарт, вы бредите? Не выветрились последствия вашей дурацкой подземной наркомании?

– Вы свою магию уже попробовали, и без малейшего успеха. Теперь моя очередь, – с великолепным апломбом заявил я.

И удалился в свою палатку, покинув оцепеневшую статую с выпученными глазами, очень напоминавшую карикатурное изображение магистра Гаэлариха.

Это ему за профана и невежду.

* * *

Весь следующий день мы трудились – готовились воплотить в жизнь мою великую идею. Готовились под заунывный бубнеж мэтра Гаэлариха:

– Хигарт, вы полный неуч. Мохноноги, которых тащит наш уважаемый великан, и те больше понимают в магии! Кроме того, вы сами говорили, что абсолютно не имеете магических способностей!

И так далее, и тому подобное… Стенания мага мне ничем не мешали, но раздражали, как жужжание надоедливой мухи.

На очередной пассаж я ответил сурово и веско:

– Отстаньте, мэтр магистр! Что вы привязались ко мне с отсутствием каких-то дурацких способностей? Многие люди не имеют музыкального слуха, так? И ничего, поют. Вполне даже громко.

Оставив Гаэлариха медитировать над моей многомудрой сентенцией, я отправился проверить, как идет на месте подготовка к смелому эксперименту.

Все шло как надо. Десяток носильщиков под командой Ламмо и Ломмо вырубили на выбранной площадке кусты и отложили в качестве топлива для костров. Убрали мелкие каменные обломки, большие оттащил в сторону Афилей. Еще пятеро синекожих заканчивали копать неглубокую канавку по периметру большой фигуры, начертанной мною на земле, – шестиугольника, чем-то напоминающего знак Хаалы.

– Ну зачем тут гексаграмма? Зачем?! – стонал притащившийся следом Гаэларих.

– Не мешайте, – отмахивался я. – Это, знаете ли, Древняя Тайная Эрладийская Магия. Вас такой не учили.

Он начал подвывать без слов, словно от приступа сильной зубной боли.

– Если болят зубы, – осчастливил я его мудрым магическим советом, – обернитесь курицей, сразу полегчает.

– Какой еще курицей?! – прорезались в вое слова.

– Любой. У них зубов нет, и болеть нечему. А потом сядьте на насест и не путайтесь под ногами.

И я отдал новые приказания: хворост сложили в три огромные кучи на трех вершинах гексаграммы. Афилей притащил и установил на трех свободных вершинах внушительные каменные обломки, примерно одинаковые по размеру и весу.

Затем я обратился к магу, вопреки моему совету продолжавшему сохранять человеческий облик:

– Мэтр магистр, пожалуйста, когда Великая Гексаграмма будет готова, установите на этих вот постаментах кристаллы, – и я указал на обломки.

– Какие и в каком порядке? – ядовито спросил маг.

– Совершенно все равно, – пренебрежительно махнул я рукой.

– Простите? Как вы сказали? Все равно?! – маг кипел от едва сдерживаемого бешенства.

– Конечно. Расположение кристаллов в моей Гексаграмме может быть самым разным. Но выберите кристаллы большие, яркие, издалека заметные. Это важно

Гаэларих воздел руки к темнеющему небу и безмолвно потряс, – видимо, призывая обитателей небесных чертогов в свидетели поругания святых основ магических наук. Но я-то знал, что делаю…

Наконец Великая Гексаграмма Хигарта была закончена. Запасы возмущения у Гаэлариха тоже закончились. Стоял, молча и сумрачно наблюдал за происходящим, но наверняка готовился излить новый поток желчи, едва станет очевидным неизбежный, по его разумению, провал.

Правда, когда я подтащил к одному из готовых вспыхнуть костров так называемый гонг, маг возмутился:

– Металл магического камертона деформируется от сильного жара! Он же звук потеряет!

– А-а, так это камертон… Кто бы мог подумать… – удивился я и приказал вбить несколько подальше кол с перекладиной, служащий для подвешивания гонга-камертона.

Стемнело… Самое время начинать Великий Ритуал Хигарта.

…Носильщиков, всех без исключения, я выстроил вокруг своей Гексаграммы. М΄гану стояли не с пустыми руками: у некоторых небольшие барабаны, у других – погремушки из высушенных тыкв, у остальных – трещотки, прикрепляемые обычно к древкам копий: дабы потрясая ими, наводить ужас на врагов. Мооруну была доверена почетная роль ударника при гонге-камертоне.

Отбивая ладонями ритм на коленях, я показал, какой именно незамысловатый мотив надлежит изобразить. Что-что, а лупить в барабаны и чувствовать ритм великие воины болот умели замечательно.

Затем, по моей команде, три человека одновременно подожгли костры. Сырой хворост поначалу занялся неохотно, – трещал, дымил, языки пламени возникали то тут, то там, затем пропадали…

Наконец, демонстративно стоявший в стороне Гаэларих не выдержал, что-то прошептал и протянул руку в сторону костров. Пламя тут же заревело и взметнулось к вечернему темному небу тремя огромными столбами, словно пищей ему служили не сырые ветки, а хорошо просушенные смолистые поленья.

Я дал сигнал Мооруну. Он размахнулся и со всей силы врезал билом по гонгу.

Бам-м-м-м-м… – поплыл над болотами долгий и громкий, но чистый-чистый звук. Становился все тоньше, все прозрачнее… Наконец смолк, и тут же вступили, загрохотали барабаны синекожих.

Там-та-там, там-та-там, там-та-там, – рокот разносился над равниной, заполнял все вокруг, уносился вверх, к невидимому краю скального обрыва.

Повинуясь взмаху моей руки, зазвучали погремушки и трещотки.

Бам-м-м-м-м… – старый вождь вновь пустил в ход било.

Я обхватил за плечи стоявших рядом Тигара и Калрэйна, и затянул:

– Хэ-э-эй, хо! Хэ-э-эй, хо!

Тигар посмотрел на меня, как на умалишенного, но я чувствительно тряхнул его, и он начал подпевать неуверенным тонким голоском. Калрэйн же сразу присоединился к ритуалу своим приятным баритоном… Следом заголосили м΄гану, на редкость слаженно и громко.

Вскоре вокруг ревущих костров раскачивалось из стороны в сторону кольцо людей, орущих что есть мочи «Хэ-э-эй, хо!» в такт «там-та-там» барабанов, треску трещоток и погремушек, и могучему «Бам-м-м-м-м…» магического камертона.

Замечательно… Но это еще не всё… Это только начало… Я сделал условный знак Афилею. И великан запел! Запел так, что стало ясно: все эти дни, общаясь с нами, от старательно сдерживал исполинскую мощь своей глотки. А теперь использовал ее в полную силу!

Не стану утверждать, что его сольную партию услышали в Туллене или хотя бы в Вальгеро. Но ни одно существо, обитающее на плато и имеющее уши, спать сегодня не сможет, гарантирую.

Вечер перешел в ночь. М΄гану явно впадали в раж, в некое подобие экстаза. Их лица, освещенные языками пламени, превратились в жуткие, искаженные синие маски, исторгающими надрывное, переходящее в визг «Хэ-э-эй, хо!». Барабаны грохотали, звук все нарастал и нарастал, тощая фигура Мооруна дергалась, било ударялось о металл в полную силу, пронзительный звон камертона наливался зловещей силой… И, казалось, все гуще делалась темнота.

Звук на уровне… Теперь займемся светом.

Я достал несколько кожаных мешочков, полученных от Гаэлариха, развязал один из них и бросил щепотку красноватого порошка в ближайший костер. С тихим «пух-х-х» пламя взметнулось еще выше и приобрело ярко-зеленый цвет. Носильщики взвыли громче, хоть это и казалось невозможным, и к их хору добавился голос передохнувшего после первой песни Афилея.

Перебежав к следующему костру, я кинул в него щепотку из другого кисета, – огненный столб посинел.

В третьем костре пламя превратилось в поток жидкого золота, возносящегося к непроглядно черным небесам…

Ритмичный восторженный вой впавших в транс м΄гану казался способным поднять из земли мертвых. Синие тела, потные и полуголые, извивались в пляске, хоровод кружил то в одну, то в другую сторону; кристаллы, установленные в трех углах шестиугольника, вспыхивали разноцветными отблесками…

Краем глаза взглянув на Гаэлариха, я увидел, что и он, помимо воли, притопывает ногой. Все-таки увлекся общим безумием… Ну что же, хватит ему бездельничать. Пусть внесет свою лепту.

Я подскочил к магу и проорал ему в самое ухо:

– Творите заклинания!

– Какие?! – ответ я скорее угадал, чем услышал.

Чтобы растолковать, какие, пришлось дождаться, пока Афилей закончит очередную песню и сделает паузу.

– Любые! Хоть на увеличение опороса у свиноматок! Лишь бы чувствовались возмущения в магической ауре!

Во взгляде Гаэлариха загорелся огонек понимания… Ну наконец-то…

И маг, сообразивший, что к чему, расстарался. На результаты заклинаний он не обращал внимания, сосредоточившись на побочных эффектах, звуковых и световых, – и они у мэтра магистра получались выше всяких похвал…

Теперь я окончательно уверился: все у меня сработает, как задумано…

Глава четвертая. Что бывает, если разозлить великана

Медаль «За взятие Тул-Багара» является одним из наиболее раритетных наградных знаков описываемого периода, поскольку была отчеканена и вручена к сорокалетию (согласно другим источникам – к полувековому юбилею) события, когда в живых осталось никак не более трехсот ветеранов легендарного штурма.

Ис Магрерри, «Монеты и медали Темных Веков»

Да… Той ночью все маловеры и скептики убедились: не обязательно обладать способностями к магии, чтобы задумать и провести удачный магический ритуал. Великая Гексаграмма Хигарта сработала… И еще как сработала!

Хотя признаюсь, что не смог предвидеть все последствия Великого Ритуала имени себя… Сказалась неопытность.

В частности, слегка ошибся с расчетами срока достижения результата. Отчего-то мне казалось, что всё произойдет незадолго до рассвета… В соответствии с этим расчетом я и действовал.

Ритуал в полную свою мощь и в полном составе длился часа два. Когда же его участники стали выдыхаться, я изменил тактику. Отправил отдохнуть Афилея, глотка его потрудилась сегодня достаточно. Подозвал Мооруна, распорядился, чтобы он разделил своих великих воинов на смены: костры должны непрерывно гореть, а гонг, барабаны и погремушки звучать… Пусть и не с прежней яростью. Гаэлариха я попросил еще некоторое время продолжать свои экзерциции, но не слишком напрягаясь и утомляясь… Позже, дескать, его сменит Афилей со своими громогласными песнями.

Не угодившие в первую смену м΄гану – измотанные танцем, но страшно довольные – разбредались, отыскивая местечки посуше и поудобнее, и засыпали. Утомились они так, что звуки продолжавшегося ритуала ничуть не помешали их сну.

Тигару я приказал пойти к моей палатке. Калрэйну велел отыскать и отправить туда же Хладу – а если она по обыкновению воркует сейчас где-нибудь в сторонке с Афилеем, пусть приходят оба. Предстоит новый военный совет.

Сам же отправился выдать инструкции Мооруну, наедине, без свидетелей. Да и Гаэлариху надо было сказать пару слов… Хотя о многом он, похоже, и сам догадался.

Вот тогда-то Великая Гексаграмма и сработала, – ожидаемо и в то же время неожиданно… Звучит странно, но никакого парадокса нет: сработала ожидаемо по действию и неожиданно по времени…

Одним из последствий неожиданности стало то, что отряд наш не своею волей разделился. И стать свидетелем многих событий мне не довелось. Однако же о некоторых из них я попробую рассказать со слов моих спутников; как происходили другие – никто и никогда рассказать уже не сможет.

Итак, Гексаграмма сработала.

Ладно, чтобы не нагнетать таинственность, скажем проще: на нас напали. Одновременно и физическим, и магическим способами.

Хлада в это время…

* * *

…пыталась, но не могла уснуть. В ритуале она не участвовала, да и не стремилась. Возможно, отец-командир все равно бы заставил, нимало не интересуясь желаниями подчиненной, но весьма помогли предрассудки носильщиков-м΄гану: боевые танцы с боевыми песнопениями, дескать, дело для мужчин и воинов, а женщин и близко подпускать нельзя, неважно, что в штанах и с саблей.

Короче говоря, Хлада попыталась следовать мудрому солдатскому правилу: используй любую возможность, чтобы лишний раз поесть и поспать.

Да не тут-то было… Перекусила наемница весьма плотно, но сон… Она, наивная, считала, что способна задремать хоть в седле, под мерную иноходь коня, хоть под грохот сражения. Но что такое шум любой битвы по сравнению со звуками, сопровождавшими Великий Ритуал Хигарта?

После пары часов бесплодных попыток уснуть показалось, что стало потише. Хлада откинула полог своей маленькой палатки, которую всегда ставила сама, никого не подпуская, никому не доверяя. Высунула голову в ночную темноту. Палатку она старалась разбивать на отшибе, подальше от костров и роящихся вокруг них великих воинов болот, – вечно храпящих, вскрикивающих во сне, к тому же от постоянного потребления вареной м΄гойлы страдающих хроническим скоплением газов… Весьма шумно и пахуче страдающих, надо заметить.

…И впрямь, звуки, доносящиеся от Великой Гексаграммы, поумерились. Смолк трубный глас Афилея; барабаны, трещотки и вопли м΄гану звучали теперь значительно тише. Наемница ворчливо высказала всё, что она думает об авторах и исполнителях дурацких ритуалов, улеглась снова, поворочалась с боку на бок и наконец-то стала проваливаться в дремоту…

Из забытья ее вырвал чей-то жуткий вопль. Хлада машинально потянулась к сабле – вспомнила про ритуал, снова ругнулась – но тут вопль повторился, причем закончился булькающим клекотом. Тут же послышались новые вопли, звон оружия… Сомнений не осталось: рядом шла драка, рядом убивали.

Наемница, не мешкая, натянула сапоги. Как всегда в походе, спала она не раздеваясь и не снимая бригантины, – и, прихватив саблю, вылетела из палатки. Эта поспешность спасла ей жизнь.

У костров шел не бой – резня. Оттуда доносились крики перепуганных носильщиков, в отсветах пламени метались жуткие рогатые тени, падали и гибли люди. Но и про Хладу нападавшие не позабыли…

Зеленоватая струя магического пламени прошелестела совсем рядом и ударила в палатку. Через огромную прореху, прожженную в плотной ткани, можно было разглядеть, как внутри ярко вспыхнуло одеяло, занялись прочие пожитки. Но наемница не присматривалась и не пыталась спасти имущество. Не дожидаясь новой атаки, Хлада рванула в темноту…

На освещенной части лагеря продолжалась сосредоточенная резня. Хлада пыталась отыскать взглядом кого-нибудь из своих, но в неверном свете костров видны были только перекошенные от ужаса лица носильщиков, даже не пытавшихся пустить в ход хлипкие копья, да жуткие нечеловеческие рыла нападавших, рассыпавших удары направо и налево.

Новый сгусток магического огня пронесся сквозь темноту и выжег место, где разбили свою палатку братья-близнецы. Полетели в стороны пылающие клочья ткани, ошметки одежды, какие-то вещи. Успели братья проснуться и выскочить, или так и сгорели, не поняв, в чем дело? Хлада не знала. Но на этот раз ей показалось, что пламя прилетело откуда-то сверху. Не с края ли плато? Вполне возможно…

Больше всего наемницу тревожило молчание ее товарищей. Где Хигарт? Почему не слышно его команд? Где Гаэларих? Где Афилей?

Раздумывать дальше ей не дали: налетело двуногое существо с нечеловеческой, звериной рожей, – оскалив кривые клыки, завывая, размахивая громадной палицей. Хлада скользнула в сторону, пропустила нападавшего мимо себя, рубанула по шее. Вой оборвался, увенчанная рогами звериная башка покатилась по камням.

А из темноты уже лезли новые, такие же красавчики – сразу трое: один тоже с палицей, двое со здоровенными секирами. Эти оказались несколько более опытными. Сразу взяли ее в клещи, зайдя с боков, осыпали ударами. Ладно хоть их тяжеленное оружие двигалось не слишком быстро. Хлада уворачивалась, не пытаясь парировать удары легким клинком, но понимала – долго не выдержать… Зарубить одного из противников, не подставившись под удар других, казалось невозможным.

Помощь пришла со стороны. Из темноты вылетела стрела, вошла в глаз того, что нападал слева. Воспользовавшись секундным замешательством, Хлада свалила правого ударом в шею.

Последний хлопот уже не доставил. Проскользнув под размашистым боковым ударом секиры, наемница черканула самым кончиком клинка по бедру звероголового. Кровь хлынула потоком из рассеченной артерии, движения противника тут же замедлились, и вскоре он рухнул, получив саблей по виску.

Хлада обернулась – близнецов не видно. Во всяком случае, хотя бы один из них был жив. Совсем недавно был…

Хаос нарастал. Пылала подожженная палатка Гаэлариха, в ней что-то шипело, булькало, лопалось со стеклянным звоном… Затем из горящего жилища мага повалила непонятная студенистая масса, расползалась по земле, источая отвратную вонь, – и Хлада предпочла отбежать подальше.

По-прежнему никто из боевых товарищей не подавал признаков жизни и, плюнув на осторожность Хлада заорала во весь голос:

– Хигарт! Калрэйн! Гаэларих!

Ее услышали.

Но не те, кого она звала. Не меньше десятка звероголовых тварей с жутким воем бросились в ее сторону. У наемницы мелькнула крохотная надежда: может, смертоносные стрелы лучников-близнецов вновь прилетят на помощь? Не прилетели.

Повезло – самый прыткий из атакующих споткнулся о камень и на мгновение сбился с шага. Этого хватило – прямым выпадом Хлада вогнала клинок ему в грудь. Но остальные приближались плотной кучей.

Хлада отступила поближе к плато, к нагромождению здоровенных скальных обломков. Какое-никакое, но прикрытие…

Теперь нападающим приходилось пробираться в узких щелях между каменными глыбами, многие из которых превышали рост человека. И численное преимущество звероголовых уже не могло сыграть им на руку. Троих наемница зарубила в схватках один на один в тесных проходах, однако вынуждена была отступать все дальше от лагеря – твари норовили обойти, зайти за спину…

Каменный лабиринт был невелик по размерам, и Хладу постепенно из него вытесняли… Загоняли, как хищного зверя, отсекали от возможной подмоги, гнали в темноту, к отвесным склонам Сердца Уорлога. Еще немного, и ее заставят выйти на открытое место, прижмут к холодной каменной стене, навалятся всем скопом. И прикончат.

Необходимо было что-то предпринять… И она предприняла. Набрала полную грудь воздуха и завопила во всю глотку:

– Афиле-е-е-е-е-й!!!

Вновь глубоко вдохнула, и:

– На помо-о-о-о-щь!!!

И тут ее вытеснили из лабиринта.

Дальнейшее наемница воспринимала смутно… Удары, прыжки, финты и парирования слились, словно в бешено вращающемся калейдоскопе.

Потом Хлада не так и не смогла вспомнить, как в ее левой руке оказался чужой, трофейный клинок – широкий, изогнутый, с черненым лезвием… Но как-то оказался. Не помнила, как пробилась сквозь толпу наседавших врагов к отвесному обрыву, прижалась к нему спиной… Но как-то пробилась.

На долю мгновения в схватке наступил перерыв, и Хлада успела удивиться: она до сих пор оставалась не просто жива, но и не получила ни единой царапины… С ног до головы забрызганная чужой кровью, она, словно заговоренная, уходила от вражеских ударов… Но никакое везение бесконечным не бывает.

Затем на нее бросились снова.

Выпады, удары, мгновенные уходы в защиту, снова выпады, то одним клинком, то другим… Пару раз ее удары достигали цели, но врагов было слишком много, а Хлада уставала. Летящую слева дубину с торчащими клыками какого-то зверя она заметила слишком поздно… Все-таки заметила, подставила саблю, уклонилась… Сгоряча даже не почувствовала, как один клык вспорол запястье. Но по руке потекло теплое, сабля налилась неподъемной тяжестью, двигалась все медленнее…

Хлада поняла: всё кончено. Рана не слишком глубока, но очень скоро это не будет иметь никакого значения…

Противники сообразили всё не хуже ее. Их тугое кольцо разжалось, они отступили на шаг-другой, не желая подставляться под последние удары… Словно стая шакалов поджидала, когда обессилеет от ран тигр.

Откуда взялся Афилей, наемница не поняла. Не подбегал, не подходил… Просто возник за спиной у звероголовых, навис над ними, сразу показавшимися пусть и свирепыми, но очень мелкими хищниками… И тут же пустил в ход свою чудовищную кирку.

Хлада стояла у скальной стены, не вмешиваясь. Не помогая. Нет смысла помогать урагану, играючи сносящему ветхие лачуги. Или степному пожару, слизывающему иссохшие травинки. Или разъяренному великану, убивающему врагов.

Немногие звероголовые рискнули вступить в схватку, и они умерли первыми. Очень быстро. Другие, пытавшиеся бежать, прожили на пару мгновений дольше… Столкнувшись с телами, громадное оружие великана не почти не замедляло свое стремительное движение, лишь поверженные враги отлетали в сторону, – уже не в виде тел, но их частей, на совесть отточенный широкий конец кирки рубил получше иного меча или секиры…

Закончилось всё почти мгновенно. Словно мальчишке надоела игра, и он небрежно смахнул со стола фигурки оловянных солдатиков.

На ногах остался Афилей. И Хлада, привалившаяся спиной к скале. Прочие лежали – мертвыми и умирающими.

– Где остальные? – прохрипела наемница.

В виде исключения великан ответил почти без паузы:

– Не знаю. Этих много… Очень много. Всех не успел убить.

Торопливо бинтуя руку оторванным от рубашки куском ткани, Хлада уверенно сказала:

– Надо искать. Хигарт не дал бы себя так просто зарезать.

Она была права, потому что…

* * *

…нападение я ожидал. Но отчего-то вбил себе в голову, что состоится оно ближе к рассвету. Нормальные люди тогда бы и напали – когда предутренний сон наиболее сладок, а уставшие часовые клюют носом. Но мы имели дело с не совсем… впрочем, не буду забегать вперед.

План мой основывался на простой и здравой мысли: если на плато и в самом деле обитают людоеды, питающиеся забредающими сюда путниками, то как-то же они спускаются за своими жертвами? И, соответственно, поднимаются с трофеями обратно.

Значит, есть ход наверх, но очень хорошо замаскированный. Либо же сверху спускают веревочные лестницы или даже некое подъемное устройство. Второй вариант я считал менее вероятным. Тащить пленников и тела убитых по длинной раскачивающейся лестнице ой как трудно, а люди, способные изобрести подъемник, редко опускаются до пожирания себе подобных.

Последующие события подтвердили, что мыслил я вполне логично.

И еще одно допущение подсказывала логика: людоедов, обитающих наверху, не должно быть слишком много. Случайные путники тут не изобилуют, и человечина, надо полагать, – деликатес, праздничное блюдо. Никаких иных следов того, что жители плато добывают еду внизу, на болотах, нет, – ни характерных ямок от выкопанных клубней м΄гойлы, ни следов охоты на грязерухов… Само же плато не настолько велико, чтобы прокормить многочисленное племя.

Потенциальные убийцы, считал я, наверняка будут рассчитывать не на численное превосходство, а на неожиданность своей атаки. И выждут, когда мы крепко уснем, утомленные ритуалом.

Однако подстраховаться никогда не мешает… И для страховки я отправил в секреты Ламмо и Ломмо, – засветло, еще до начала псевдомагического действа. Их хорошо замаскированные засады располагались поодаль от лагеря, справа и слева. С какой стороны от нас ни

находился бы секретный лаз, один из лучников-близнецов заметил бы выбравшихся из него убийц, поднял бы тревогу…

Не поднял. Не смог. И напали на нас неожиданно… Скорее всего, близнец был уже мертв. А я даже не знал, какой из двух.

Я только-только отвел Мооруна подальше, в сторонку от остальных синекожих, и собрался растолковать ту часть плана, что касалась его и остальных м΄гану, как началось…

Крики, вопли, паника… И огненные подарочки, летящие откуда-то сверху, выжигающие палатки одна за другой… Йухабб зей… Просчитался.

Слишком долго каяться в просчетах и ошибках мне не позволили. Полтора десятка людоедов, словно выскочивших из-под земли, навалились на Мооруна и меня. Они и впрямь напоминали демонов, синекожие не ошибались и не привирали…

Но лишь напоминали – те твари с Темной Стороны, которых мы зовем демонами, куда более живучи и искусны в бою. С этих же Бьерсард каждым взмахом собирал обильную кровавую жатву. Страшные и клыкастые «демонские» рожи оказались фальшивкой – не то масками, не то шлемами. Причем шлемами, плохо защищавшими своих владельцев…

Моорун удивил, и приятно. Я подозревал, что великий вождь и воин сейчас драпанет во все лопатки, но нет: дрался плечом к плечу со мной, – яростно, пусть и не слишком умело. И даже сумел проткнуть костяным наконечником своего копьишка не то двух, не то трех нападавших… Хотя, конечно, я прикрывал его от ударов, как мог. И все равно: наверняка не все клыки в его украшении выковыряны из челюстей падали…

Наверное, стоило оставить кого-то из нападавших в живых… В конце концов, главной задачей было не перебить убийц, а узнать, как они спускаются с плато.

Но в горячке боя порой забываются все логичные и рациональные планы. Да и Бьерсард, когда давненько не пробовал крови, ведет себя своевольно, и сдержать его удар ой как трудно… Фальшивые демоны полегли все.

…Красный туман перед глазами медленно рассеивался. Трупы, трупы, трупы… Словно и не прошли все эти годы, словно мне снова двадцать лет, а впереди Тул-Багар… И в голове свербит один вопрос: зачем? Зачем?? Зачем всё это???

Известно, что пролитая кровь пьянит не хуже выпитого вина. А Моорун хлебнул сегодня полной чашей. Приплясывал и выкрикивал слова дикой песни на двух языках, я понимал немногое: Моорун, дескать, великий воин, он бился, как болотный хугар (кто такой? не знаю…), он убивал один, два, три… пять врагов, сай-саг΄гана Хигарт тоже великий воин, почти как Моорун… Ладно хоть старый хвастун не бросился тут же выламывать зубы у мертвецов.

Мне его песнопение помогло прийти в себя, сообразить: еще ничто не кончено, нападение продолжается, врагов слишком много, куда больше, чем я рассчитывал, и они попросту давят числом… Ничего, уже стало меньше. Сейчас станет еще меньше.

Но броситься к кострам мы не успели.

Из темноты выскочил один из братьев-лучников: лицо перекошено, глаза дикие… В колчане осталась едва половина стрел. Ты хотел подвигов, мальчик? Ты хотел крови? Ну и как оно?

– Там, они… – выкрикнул близнец. Ламмо, наверное.

Он мялся, приплясывал на месте, – рядом не было брата, готового закончить фразу.

– Ну?! Говори же!

Ламмо (?) все же смог одолеть многолетнюю привычку, договорил:

– Уносят! Наших!

– Где?

Он молча показал рукой.

Я бросил взгляд на лагерь. Похоже, резня заканчивалась, частично нападавшие и самом деле отступили с пленными, предоставив сотоварищам довершить дело. Лишь в темноте, у скального обрыва с другой стороны лагеря, продолжалась яростная драка, но подробностей было не разглядеть. Туда пронесся Афилей – и те «демоны», что не убрались с его пути, даже не успевали пожалеть о своей глупости и нерасторопности…

Справятся, закончат без меня.

– Веди! – приказал я близнецу.

Он устремился в темноту, мы с Мооруном едва поспевали за ним.

Но вскоре он замедлил бег, потом остановился, завертел головой. Потерял направление. Слишком долго разыскивал меня, вместо того чтобы самому проследить за отступившими. Впрочем, для попреков не место и не время. Я и сам мог бы куда лучше подготовиться к нападению, а не тыкаться сейчас слепым котенком…

– Куда они пошли? Найти сможешь? – спросил я Мооруна.

– Да! Моорун показать! Моорун убивать много людоед! Большой сай-саг΄гана Хигарт тоже убивать людоед! – завел он свою песню.

– После, старик! Не время! Давай!

Он согнулся к самой земле, тут же выпрямился, вытянул руку:

– Там ходить! Туда носить! Кровь капать!

Смешной болотный хвастун на наших глазах превратился в опытного охотника, в убийцу, готового бесшумно возникнуть из темноты и оборвать вашу жизнь тихо и незаметно… По-моему, он держал след, повинуясь исключительно обонянию, без помощи зрения…