Текст книги "Московская магия. Тёмное сердце"

Отключив диктофон, Салех небрежным движением вынул сердце из распластанной грудной клетки и не глядя швырнул за спину. Кровавая гончая, казалось, все время мирно дремавшая в дальнем углу, прыгнула моментально. На лету подхватив подачку, псина в два глотка сожрала окровавленный кусок мяса.

Четвероногие творения Салеха получились как побочный продукт исследования нежити и во всем зависели от своего хозяина. Без его помощи псам грозила неминуемая смерть от истощения. Смесь органической пищи и крови вампиров поддерживала в гомункулах странное подобие жизни. Гончие не были мертвы, а потому им не грозило солнце. Их преданность не знала границ. Псы с одинаковой радостью умирали и убивали по приказу господина. Идеальные помощники для одинокого убийцы, которому работа заменила общение с внешним миром.

Вот и сейчас, наблюдая, как подопытный медленно рассыпается пеплом, вампир мысленно планировал дальнейшие опыты. Правду сказать, он сожалел, что несколько затянул с казнью, но сожаление было крайне мимолетным. Пациент продержался трое суток, и хотя при жизни был редкостной падалью, стойкостью заслужил некоторое уважение.

– Хорошо держался. Может, и зачтется на небесах, – сказал Салех и окончательно выбросил умершего из головы.

Сейчас его больше заботили результаты эксперимента. Будучи еще человеком, Эльвира нередко пользовалась услугами вампирского племени. И хотя достать образцы печатей оказалось нелегко, гончие пока справлялись. Прочесывая город сутками напролет, они искали сходные фрагменты заклятий. Магический нюх четвероногих ищеек оставлял далеко позади даже сверхъестественное чутье вампира. Салех не раз в том убеждался.

Вот и сейчас раздавшийся из угла скулеж предупредил хозяина дома о приближение гостей. Гостьи, если говорить точнее.

В полной мере оценив подлость наложенного ошейника, вампир проникся к Хозяйке поистине глубинной ненавистью. С каждым днем он все дальше уходил от прежней человечности, меняясь с каждым умершим на операционном столе. Узнав колдунью получше, Салех признал, что сильно недооценил ее. Эльвира оказалась очень далека от любимого ею образа заигравшейся девчонки, но глубина ее коварства не уставала поражать бывшего ключника.

В последние дни гончим все чаще попадались новые игрушки безумной Эль. Суть измененных даже у Салеха вызывала внутреннюю дрожь. Притом что он не отличался малодушием и брезгливостью и спокойно относился к чужим страданиям. Что говорить, только за последние дни вампир успел разделать больше двадцати собратьев. Пусть он по возможности старался выбирать из стада самых паршивых овец, но и в ином случае недолго бы колебался. Личная свобода стала для вампира целью номер один.

Или ты, или тебя – первый закон вампиров, и Салех принял его всем своим небьющимся сердцем. Хотя как раз ему стоило бы и задуматься.

Право сильнейшего – свято, но даже у него должны быть границы. В плане магии с Эльвирой не мог сравниться никто, но ее действия выходили за всякие рамки. Вампир посчитал, что колдунья переступила черту. Собственное бессмертие в обмен на миллионы чужих жизней – это близко и понятно. Извращенная логика Салеха могла принять уничтожение столицы. Превращение в бесправного раба – нет.

Приняв паразита, падшие переставали быть личностями. Своим существованием они оскорбляли вампира даже больше, чем ошейник на собственной шее. Салех не хотел признавать, что при виде измененных в нем панически верещал ужас. Убей! Убей ее! Убей их всех! Пока она не додумалась сотворить из тебя ЭТО!

К сожалению, в нынешнем состоянии добраться до колдуньи не представлялось возможным. Эльвира набирала силу, а ее армия росла с каждым днем. Даже дома вампир не чувствовал себя в безопасности. Тонкий слой серебра покрывал стены операционной, ослабляя воздействие печатей Графа и укрывая подвал от всевидящего ока колдуньи. Аура сильного одаренного, вкрапления благородного металла и защитные арканы тринадцатого отдела блокировали попытки заглянуть в замочную скважину. Сил Салеха хватало, чтобы не отражаться в информационном поле столицы, но полной уверенности не было даже у него. Никто не знал всех способностей самозваной богини. К тому же вампир оказался совершенно беззащитен перед прямым воздействием. Не в его силах было ослушаться приказов Эль. Приходилось действовать тоньше и многослойней, скрывать планы внутри планов. Перестраховываться.

Раньше, сейчас и впредь.

Короткое заклинание очистило комнату, уничтожив все следы преступной операции. Салех логично полагал, что колдунья не оценит его стремление вырваться из рабства, и прилагал все усилия, чтобы исследования оставались в секрете как можно дольше. Магия вихрем пронеслась по подвалу, в хаотичной последовательности скручивая и выгибая потоки. Из угла донеслось недовольное ворчание. Острое чутье кровавой гончей с трудом выдерживало варварские методы хозяина, но Салех только отмахнулся от животного. В этот раз он тоже учуял колдунью и поспешил наверх, испытывая странное ощущение неправильности. Что-то изменилось, а с недавних пор вампир не любил сюрпризов.

Обычно Эльвира являлась медленно и величаво, старательно соответствуя присвоенному статусу. Боги не торопятся! Реальность несколько отличалась от ее мечтаний, но колдунью это не смущало, а Салех давно перестал ее поддразнивать. В присутствии Эль ненависть вытесняла из вампира немногочисленные оставшиеся чувства.

Впрочем, сегодня колдунье удалось пробудить любопытство немертвого. Никакого неторопливого проявления, спецэффектов и пафоса. Эль ломилась в реальность, сминая защиту дома как пластиковый стаканчик. Возмущение расходилось в стороны как круги по воде. Кровавая гончая – храброе и в меру благородное создание – забилась под стол и тихонько скулила, будто обычная дворняга.

Салеху хватило одного взгляда на грозовое облако тьмы, чтобы понять – все вопросы лучше отложить на потом. Вместо фигуры соблазнительной женщины в воздухе соткалась грязно-черная клякса, в которой лишь изредка проступали знакомые и такие ненавистные черты. Ненадолго задерживаясь, они очень скоро растворялись, растекались в глубине.

Вампир всматривался в сущность Эль и с удивлением отмечал рваные прорехи в ее всегда безупречной защите. Местами аура колдуньи выглядела так, словно из нее вырывали целые куски. Сквозь спешно налепленные заплаты из облака не переставая сочилась меченная тьмой энергия города. Потрепанный вид Эльвиры прямо указывал, что ведьма побывала в серьезной переделке. И судя по периодически проступающим глазам – не она вышла победительницей. Облако полыхало ненавистью.

Вампир сориентировался мгновенно.

– Моя госпожа, – он переломился в глубоком поклоне, – что произошло?

Гордому Салеху нелегко далось такое подобострастие, но он справился. И справился неплохо. Эльвира списала внезапно прорезавшуюся почтительность на страх, но вопрос все равно проигнорировала.

– Ты нашел мальчишку?

– Да, моя госпожа. Его квартиру охраняют бойцы из конторы, и моих сил пока недостаточно для гарантированной ликвидации. Требуется время.

– Это неважно. Главное, что мы знаем, где он живет. Неразумно выпускать смерч, пока мы не завладеем ключом.

– Ключом? – непонимающе переспросил вампир.

– Да. Кинжал Графа – это ключ к его убежищу. Проникнуть за барьеры печати можно только с его помощью. Он недаром замкнул на себя первый ритуал. Он в центре управления, и у меня не получается выкурить его оттуда. Стоит нарушить баланс, и сеть убьет нас обоих.

Колдунья не упомянула, что вслед за ними последует весь город, но вампир догадался и сам. В защиту Салеха следовало упомянуть, что мыслей сровнять Москву с землей ради обретения свободы у него не возникло.

– Подлец! – Колдунья пыхнула тьмой в стороны, гася оставшиеся светильники. – Он заранее просчитал, что его попытаются вытащить из убежища. Но ключ остался цел, а это – лазейка. Ритуал не закончен.

– Собираешься прикончить Ящера и отправить смерч вслед за Графом? – Вампир сложил воедино частицы головоломки. – Я думал, ты хочешь отомстить.

– Ты обещал не держать меня за дуру, нежить! – В облаке мелькнули сузившиеся глаза. Кажется, Эль была недовольна, что сболтнула лишнее. И все же она продолжила: – Я все равно получу этот город! Так какая мне разница, каким образом умрет мальчишка?! Мне нужен смерч!

Тьма недовольно вздохнула, и по комнате прокатился очередной магический ураган. Салех и без того чувствовал себя неуютно, а сейчас ему показалось, что потолок начал опускаться, прижимая к земле. Сила разбушевавшейся ведьмы давила на него многотонным прессом. Вампир едва удержался, чтобы не вжать голову в плечи как испуганный ребенок.

– Ты нашел ключ?

Разгневанное облако нависло над вампиром, подавляя волю. Печать на шее предупреждающе усилила хватку. Эльвира без зазрения совести задействовала удавку, и теперь ошейник по капле выдавливал из Салеха жизнь.

– Да, моя госпожа, – прохрипел вампир. В этот раз обращение звучало очень правдоподобно. – Но…

– Я довольна, – своеобразно похвалила колдунья. Заклятие отпустило мгновенно, и вампир смог договорить:

– В одиночку его не достать. Территория академии круглосуточно охраняется «чертями».

– Справишься. Через неделю-другую у тебя будет достаточно помощников, чтобы отвлечь любую охрану. Готовься!

– К чему такая спешка, госпожа?

После недавнего унижения Салеху приходилось буквально по капле выдавливать из себя подхалимство. Вампира разрывало от ярости, но на лице и в проблесках ауры отражалось лишь искреннее беспокойство. Ради свободы бывший ключник был готов нырнуть в чан с дерьмом. При условии, что после этого удастся утопить в нем Эльвиру.

Самое странное, что ведьма повелась на в общем-то нехитрую уловку. Возможно, колдунья просто устала от одиночества, и ей впервые захотелось выговориться. Кто знает?

– Граф! – Облако вновь налилось опасной чернотой. – Ублюдок придумал, как использовать против меня саму сеть. Центральный узел позволил ему перенастроить печати, и теперь Москва фонит как мешок навоза. Не знаю, откуда взялась эта крылатая мерзость, но она слетается на «запах» со всех сторон. И без материальной оболочки я для них слишком легкая добыча.

– Какие твари?

Ответа не последовало. К тому времени как Салех рискнул поднять голову, облако уже медленно рассеивалось в пространстве. Напоследок колдунья болезненно сдавила шею раба, напоминая, что время пошло, и покинула резиденцию высшего вампира.

Глава 10

После бойни в парке события для меня развивались самым будничным образом – офис, кипы бумаг и отчетов, вопросы аналитиков. Последние – самые страшные. Умники яйцеголовые. Единожды попав к ним в руки, было практически невозможно вырваться живым. Причем эта каста сверхов привыкла работать с магами, а потому относились ко мне с изрядным пренебрежением. Что не могло не раздражать.

Общение оборотня с магией происходит на низком уровне, о чем наши умники не уставали напоминать. Я не мог визуализировать параметры аур летающих тварей, не мог передать оттенки запахов и выявить уязвимости к стихиям. С точки зрения магической науки оборотни считались бесполезным материалом, но работа оставалась работой, и аналитический отдел честно пытался выжать из меня крупицы информации.

Потому что второй объект был еще хуже.

По словам аналитиков, священники – это вообще тупиковая ветвь магоэволюции. Отец Илларион в ответ лишь кротко улыбался, что неимоверно раздражало наших умников. Промаявшись до вечера, мы так ни к чему и не пришли.

Домой я добрался совершенно измотанным и сразу завалился спать. Несмотря на общую усталость, обидней всего было за пропущенную тренировку. Время поджимало, и хотелось использовать каждую минуту с максимальной эффективностью. После случившегося в парке Игорь не смог отказать мне в помощи, но взял с меня обещание, что перед этим я посоветуюсь с Макаровым.

– Зря ты его недооцениваешь! Грамотный мужик. Лютый!

Спорить я не собирался, хотя мое мнение о бывшем диверсанте несколько отличалось. Упертостью тренера можно было забивать гвозди. Решения принимались раз и навсегда, что в нашем зыбком и постоянно меняющемся мире казалось совершенно неправильным. Макаров оставался человеком старой закалки.

В любом случае разговор с ним пришлось отложить до утра. После наших мозгоправов голова совершенно не соображала.

Дверь в кабинет тренера оказалась не заперта – постучал и вошел.

– Петр Игнатьич, мне нужно с вами поговорить.

– Ну говори, раз пришел, – с извечным дружелюбием буркнул Макаров, не отрывая взгляда от документов.

Откровенно говоря, я не знал с чего начать. Слишком все зыбко, на одних ощущениях. Никаких доказательств у меня не было, но я нутром чуял, что наше с Ящером время подходило к концу. Еще немного, и никакие тренировки зверю уже не помогут.

– Ну! Чего застыл? Начинай.

– Ящер погибает, – тихо произнес я, опускаясь в кресло.

– В смысле? – Тренер отложил бумаги и несколько удивленно глянул в мою сторону.

Занятия в группе пошли мне на пользу. Раньше я бы не почувствовал мастерское заклинание, а сейчас только поморщился от холодной щекотки. Стерпел. Пусть смотрит.

– Все с тобой в порядке, – констатировал тренер. – Жив-здоров.

– Я не про себя говорю. Моя звериная часть осталась в каменной пустыне наедине с демоном. Хреново ей, не мне.

– Сны не прекращаются?

– Кошмары, – поправил я. – Повторяются каждую ночь. Зверь слабеет и не сможет долго сопротивляться. В одиночку ему не справиться. У меня такое чувство, что демон давно мог бы убить оборотня, но смерть не входит в его планы. Он… питается, что ли. Растет. Эволюционирует. Ваши тренировки помогают. Я вижу, что становлюсь сильнее, и все равно с каждым днем слышу Ящера все хуже. Он умирает. Мне нужно туда. – Я постучал указательным пальцем по виску. – Сюда.

– Ты хочешь, чтобы Василек провела еще один сеанс медитации?

– Да. В прошлый раз это сработало. Думаю, я смогу пробиться через завесу и помочь ему.

Макаров молчал.

Я видел, что он всерьез воспринял мои слова и теперь обдумывал ситуацию.

– Знаешь, Саша, – задумчиво начал он, – твоя звериная сущность выигрывает время, и наша задача – использовать его по максимуму. Нужно подготовить тебя к схватке за собственное тело. Пока ты не готов.

– Пока вы сочтете меня готовым, Ящер умрет. Оборотень во мне умрет.

– Значит, он пожертвовал собой ради нас. А ты сделай так, чтобы жертва не оказалась напрасной. Тренируйся!

– Но…

– Саша! – Макаров смягчил голос, но слова все равно звучали приговором. – Для меня важно, чтобы смерч не вырвался на волю. Ты же предлагаешь авантюру. Я не вижу в тебе ни силы, ни уверенности. Контора за тебя отвечает, и даже Василек не станет участвовать в таких глупостях. Тяжелое решение, но я его принял. Все. Разговор окончен.

Я поднялся и молча вышел из кабинета.

Мелкая, недостойная грубость, но я ничего не мог с собой поделать. Во мне кипела злость, и хотелось что-нибудь сломать. Пусть я понимал решение Макарова, но не принимал его. А еще я предвидел и подготовился.

– Да? – В трубке раздался усталый голос священника.

– Здравствуй, Игорь. Наш уговор еще в силе?

И пусть будет что будет. Нельзя бросать своих.

Следовало торопиться, пока Макаров не пронюхал о нашей затее. Чутье старого разведчика не стоило недооценивать. Удивляюсь, как он вообще выпустил меня из виду.

Через полчаса я был на месте.

Игорь уже приехал и теперь махал рукой, привлекая внимание. Чуть поодаль, не сводя с машины пристальных взглядов, стояла колоритная троица в рясах. Даже на таком расстоянии их богатырское телосложение бросалось в глаза. В Церковь попадали разными путями, и не всегда после мирной жизни. Кажется, Игорь здесь не единственный, кто знает, с какой стороны брать в руки автомат.

– Ну что, одержимый, готов к сеансу экзорцизма?

– Да черт его знает.

– Не поминай лукавого, беду накличешь, – поморщился Игорь. – Едем.

– Куда? Разве не здесь?

– Успокойся, Саша. Доверься мне. Монастырь за городом, и для твоей просьбы он подходит лучше любого другого места. Подальше от мирных жителей. Стены святого места помогут, если что-то пойдет не так.

– Пуля надежней, – буркнул я и уточнил: – Серебряная.

Игорь промолчал, но я не сомневался, что в его арсенале найдутся вещи и посерьезней. После боя со скатами прочитанное в досье уже не казалось выдумкой.

Мой напарник стоял у истоков создания отдела, регулировавшего взаимоотношения магии и Церкви. Кроме того, архиерей Илларион, которого я знал под мирским именем Игорь, оказался не последней шишкой Священного синода. И чем глубже магия проникала в повседневную церковную жизнь, тем быстрей росло его влияние. Специальную папку, посвященную внутрицерковным интригам, я пропустил. Знаю только, что моего напарника не раз пытались сместить, но всегда безуспешно. Как и в случае с Власовым, время было упущено. Священник стал незаменимым. По крайней мере, его уход грозил Церкви серьезными осложнениями. Возможно, чуть позже, когда все устаканится, с ним произойдет какая-нибудь неприятная случайность с летальным исходом. Недаром Игорь заранее готовил себе место декана богословия в Высшей московской школе магии. Припрятанный козырь в лице Власова сильно осложнит любые интриги, и думается мне, что это было взаимовыгодное сотрудничество. Свалить тандем генерал – архиерей будет очень непросто.

Оставалось загадкой, почему такой человек терял время на поиски виновных в жертвоприношениях. По масштабам возможностей получалась стрельба из пушки по воробьям.

Личный мотив или предчувствие глобальных последствий? Скорей второе. У меня было достаточно времени, чтобы понять – чутье священника не уступало звериному. А, может, и превосходило! Интересно, что могло встревожить настолько хладнокровного человека?

Вчера Игорь без колебаний принял бой со скатами, хотя не мог не видеть угрозы для себя лично. Нападения летающего монстра он бы не пережил.

Я машинально потер центр груди. Именно сюда пришелся основной удар. И Игорь и Женя в голос твердили, что обошлось без последствий, но периодические короткие спазмы настораживали. Они становились все реже и незаметней, но вместе с тем не спешили пропадать. Как и здоровенный ожог размером с две мои ладони. Если бы чешуя не ослабила удар, то мне пришлось бы туго.

– Эх! Будь со мной Ящер… – тихо пробурчал я, усаживаясь в машину. – Ехать-то далеко?

– Часа за три доберемся, если без пробок. Хочешь – подремли. Разбужу, как подъезжать будем.

– Чуть позже. Просто спросить у тебя хотел. – Я замялся. – Объясни, пожалуйста, вот то, что мы делаем, как это с точки зрения веры? Магия – это инструмент. Оружие. Или вот я, например – фрик по любым меркам. Да еще и убийца. Ведь не убий – это же главная заповедь?

– Нет заповедей неглавных. Они все равно важны, но я понял твой вопрос. Библия запрещает человеку лишать жизни другого, руководствуясь личными мотивами. Большей частью они субъективны. Никто, кроме Бога, не может дать жизнь и никто, кроме Него, не вправе отбирать ее.

– Но…

– Дослушай. Защита близких, защита Родины и даже защита незнакомых тебе людей – это не личный мотив. Это подвиг. По велению души рисковать жизнью ради спасения другого – благо. Нет больше любви, чем положить душу за други своя.

– А как же подставь другую щеку?

Игорь усмехнулся:

– Буквализм без понимания очень опасен. Особенно по отношению к заповедям. Иисус Христос был непримирим по отношению к злу. Понимай так, что нельзя платить злом в ответ на зло, нельзя ему уподобляться. А насчет «подставь» – я понимаю, что ты хотел сказать. Православие никогда не было рабской религией, Саша. Кто бы что ни говорил.

Обычно спокойный на дороге священник вдруг поддал газу и лихо обошел потертую, но весьма шуструю иномарку.

– Знаешь, кто такой Александр Невский? – Дождавшись моего кивка, Игорь продолжил: – Князь, воин и полководец. Считай, руки по локоть в крови, а причислен к лику святых. И таких примеров множество. Не мир пришел я принести, но меч, – по памяти процитировал Игорь. – Я сделаю все ради мира, но не ради мира добра со злом, а чтобы отсечь и отделить одно от другого, чтобы не было смешения.

Проповедь отца Иллариона окончательно заклинила мне мозги. Одно я понял – Церковь стояла против убийц, но всех воинов поголовно к ним не причисляла. Мотнув головой, я попытался закруглиться и свести все к шутке.

– Глядя, как ты шушуришь от бедра с «калаша», я так и понял… насчет «отсечь».

– Когда это я стрелял от бедра? Классическая стойка – руки держат, бедра водят. Как по учебнику.

Игорь поддержал шутку, и на душе стало легче. В преддверье схватки со смерчем начали сдавать нервы.

– И еще. – Игорь цыкнул зубом. – Насчет твоей человечности. Даже не думай сомневаться в себе. Ты хороший человек, Саша. Молодой, импульсивный, но хороший. Ты поступаешь, как велит тебе сердце, и это главное. Неважно, что о тебе говорят – брань на воротах не виснет, важно по совести жить.

– Или умереть.

– На все воля Господа, но мы тебя подстрахуем. Без дураков и подлостей подстрахуем, слово даю. И все же постарайся справиться. Не хочу брать грех на душу. Мне еще епитимья за «стрельбу от бедра» полагается. Вторая будет лишней.

На этом наш разговор о Боге закончился. Оставшуюся часть пути мы общались на отвлеченные темы, а мою самоубийственную авантюру по молчаливому уговору не обсуждали. Священник проявил себя на удивление чутким собеседником и не стал подливать масла в костер моих сомнений.

По большому счету Макаров сказал правильно – я абсолютно не чувствовал уверенности в победе. Решил ввязаться в бой, а там – куда кривая вывезет. Решение далось нелегко. В глубине души еще таился панический ужас. Воспоминания о тюрьме без времени и без чувств оставались со мной, все чаще всплывая ночными кошмарами. После них я рывком просыпался и долго лежал на мокрой от пота простыне. Бездумно таращился в потолок, пытаясь успокоить скачущее в груди сердце и не разбудить Юльку. Как сегодня, например.

Ехать не хотелось совсем.

Но чутье подсказывало, что времени остается все меньше. Демон слабел, но вместе с ним слабел и Ящер, а принести его в жертву я не мог. Нельзя жертвовать куском себя, даже не попытавшись сопротивляться. Совру, если скажу, что у меня не было искушения поступить, как советовал тренер. Потянуть время, набраться сил и ударить чуть погодя. В обмен на жизнь Ящера.

Подлость! Истинное значение которой не понять даже самому сильному магу и на которую не согласится последний перевертыш. Будь рядом Волков, он бы молча покрутил пальцем у виска и заставил действовать. Образ майора так живо восстал в памяти, что я на секунду почувствовал его присутствие. И одобрительное похлопывание по плечу – «Все верно, брат!».

– Все верно! – эхом повторил я и, расслабившись, откинулся на сиденье.

Неважно, что ждет меня по ту сторону барьера. Там Ящер, ему нужна моя помощь, и это – главное.

Надежно запечатанный конверт хранится у Игоря. Если случится худшее, то семья узнает об этом от меня, пусть и слегка запоздало. Надеюсь, все пройдет как надо, и я самолично сожгу его по возвращении. Ну а с Макаровым и остальными объяснюсь после. Победителей не судят, а проиграю – будет уже все равно.

– Чего замолчал?

– Думаю, – односложно ответил я и добавил с улыбкой: – Хочешь анекдот?

– Про монашку?

– Типа того, – ответил я, слегка удивившись такой проницательности. – Откуда узнал?

– Да у тебя аура ехидством так и полыхает. Не впервой. Рассказывай давай.

– Значит, так. У православного священника спрашивают: «Святой отец, почему у католиков хор поет в сопровождении органа, а у нас – никакого инструмента». Поп, значится, пузо почесал и говорит: «Вишь какое дело, сын мой, талант – его ж не пропьешь, а вот орган там или дудку какую – это как не хрен делать».

Не самый смешной анекдот, да и Игорь его, похоже, слышал, но из вежливости улыбнулся. Уже хорошо.

– В Европе сейчас похлеще нашего проблемы, – подумав, сказал напарник. – Как вся эта катавасия на свет божий всплыла, народ в церковь повалил втрое против прежнего. Да и фанатиков опять же прибавилось. У них же там интрига на интриге, в их загнивающем Западе. Вот кто-то из шишек и решил ситуацией воспользоваться.

– Братва рвется к власти?

– Хуже. – Игорь не поддержал шутки. – Церковь на грани раскола. Одни радеют за возрождение инквизиции, и, надо сказать, после сезона охоты на вампиров эта идея вызывает у мирян нездоровый ажиотаж. Сжигать кровососов на костре – это ж так весело. Никто не думает, что следующими туда отправятся неугодные сверхи. Вторая группа товарищей разумней, но с осторожностью и дипломатией слегка перебарщивают. Такими темпами их самих могут зажарить.

– Толерантность. – Я пожал плечами. – Бич нашего времени.

– Да нет. Там по обе стороны баррикад такие акулы плавают. В сто раз хлеще наших. Расслабились. Момент упустили. Боюсь, без крови теперь не обойдется. Господи, спаси и сохрани!

– А наши что? – Я с интересом уставился на священника. Вести с христовых полей меня заинтересовали. Не каждый день выдается порыться в грязном белье матушки-Церкви.

– Договариваемся пока.

А вот это – сильная оговорочка. Прокол, как есть прокол! Хотя досье я уже просмотрел и иллюзий своих лишился. Рядом со мной сидела акула из той же стаи. С той лишь разницей, что этот пока не отстранился от полевой работы. Хотя почему пока? Последние недели Игорь почти не появлялся у сердюковцев, свалив на меня все дела по жертвоприношениям. Работа декана богословия завалила его до черных мешков под глазами. Неудивительно, что он с тоски за автомат схватился. Да и помочь мне больно легко согласился. Впрочем, это уже моя паранойя заговорила. Было заметно, что Игорь переживал от чистого сердца.

– Долго ехать? – спросил я, поглядывая на часы.

Обещанные священником три часа подходили к концу, а мы только-только съехали на проселочную дорогу. Вместо ответа Игорь несколько раз крутанул допотопное «весло» отечественного автопрома, защищаясь от вездесущей пыли, и кивнул на показавшийся из-за поворота указатель. Движущийся в авангарде автомобиль сопровождения поднимал плотные серые облака, и, чтобы не задохнуться, мне пришлось последовать примеру моего спутника. Духота в наглухо запечатанной машине мгновенно достигла пределов, за которыми уже не спасала никакая магия, и если указатель, гласивший «Монастырь Святителя Николая архиепископа Мирликийского, Чудотворца. 80 км», не обманывал, наслаждаться поездкой нам предстояло еще минимум час.

Я тоскливо вздохнул.

Минуты хватило, чтобы рубаха намокла и прилипла в самых разных местах, а спустя полчаса я был готов схватиться с сотней демонов, лишь бы вырваться из четырехколесной газовой камеры. Хуже того, я совершенно точно знал, что едущая впереди иномарка с братьями даже в базовой комплектации оборудовалась кондиционером. И я откровенно не понимал, почему бы им не пристроиться сзади. Вялые шутки Игоря насчет епитимьи меня не устраивали. Класть поклоны алтарю можно и в одиночку, а страдать за компанию я не подписывался. Сеанс коллективного самоистязания меня откровенно вымотал, и к концу пути я поглядывал на попутчика с легкой неприязнью. Изверг. Чистый изверг!

– Приехали!

Автомобиль плавно притормозил у ворот. Выбравшись наружу, я высвободил рубаху и стянул ее через голову одним слитным движением. Расстегивать пуговицы было свыше моих сил, хотелось скорей подставить бока свежему ветру. Благо воспалением легких оборотни не болеют.

– Садюга! – протянул я в сторону Игоря, постанывая от удовольствия.

Все это время священник стоял, облокотившись о распахнутую дверцу машины, и с улыбкой глядел в сторону монастыря. Мои упреки его мало беспокоили.

– Хорошее место. Давно здесь не был. Соскучился. – В голосе Игоря слышалась легкая грусть и сожаление.

– Церковный иерарх устал от столичной суеты? – поинтересовался я с соответствующей случаю ехидцей.

– Есть немного. – И, опережая мою следующую фразу, добавил: – Рано мне на покой. Время перемен упускать не должно, потом локти кусать придется. Только-только выпал шанс болото расшевелить.

В голосе священнослужителя прорезалась тоска, но только на секунду. Мгновением спустя он уже говорил с наигранной бодростью:

– Ну что ж, отрок, добро пожаловать в божью обитель.

Монастырь и впрямь оказался хорошим местом. Свежий воздух, прохлада, деревья кругом. И чистота, не только и не столько внешняя, хотя проложенная от ворот дорожка и блестела как полированное лезвие меча, сколько внутренняя, простому взгляду недоступная. В Москве стояло немало церквей, и только сейчас я понял, почему с приходом Волны люди потянулись под их святые купола. Спокойно под ними, защищенность чувствуешь. В городе магия хлещет, эмоции чужие гуляют и проклятия, случайные и не очень. А здесь умиротворение. Раскрыться можно, отдохнуть. Церковь магию на отдалении держит, и броня без надобности.

Откуда броня, спрашивается? Ее каждый инстинктивно воздвиг, чтобы от чужого подальше держаться. Неизвестно, чего прихватишь от улыбчивой старушки в вагоне метро. Чужая душа – потемки.

Попытка взглянуть на монастырь истинным взглядом кончилась плачевно. Здесь не любили чужой магии, и сияние надвратного храма с высокой звонницей ударило в глаза, надолго отбив охоту подглядывать за чужими секретами.

– Игорь, кажется, мы напрасно приехали, – неуверенно сказал я, утирая выступившие слезы. – Не думаю, что у меня получится пробиться отсюда.

– Не переживай. Придет время, храм поможет. Идем.

Несмотря на железную уверенность напарника, меня одолевали сомнения. С другой стороны, иного выхода все равно не было. Машина осталась в городе, о чем я не единожды успел пожалеть.

Оставив оба автомобиля за воротами, мы двинулись к основному храму в сопровождении дюжей троицы монахов. С момента нашего знакомства они так и не произнесли ни слова, и сейчас бодро шагали впереди, показывая дорогу. До Игоря молодцы не дотягивали, но судя по энергетике – ребята они непростые. Церковный спецназ, что работал в спайке с сердюковцами, не иначе. Потому же и молчат – не любят церковники «чертей». Сторонятся, а то и за предателей держат. До Волны существовали две проблемы: удержать магию в секрете и удавить отступников, пока серьезной силы не набрали. В то время тринадцатый отдел с вампирами нейтралитет поддерживал и занимался в основном одиночками. Кремль задачу ясно поставил – чтобы ни одна живая душа о магии до срока не пронюхала. Глобальная задача, и на кровососов наших сил просто не хватало. Никифор уже тогда собрал свою братию в единый кулак – с наскоку не взять. Звон бы на весь мир пошел, как в итоге и получилось. Столица вдоволь умылась кровью, и «занавес» сорвало к такой-то матери. Правда, «черти» к тому времени стали сильнее и удержали все в рамках. Если бы не Эльвира, вообще хорошо бы было.