Текст книги "Московская магия. Тёмное сердце"

Размышления сверха прервал внезапно поднявшийся с пьедестала колосс. Подхватив с алтаря золотую чашу, каменный гигант брезгливым жестом очистил ее от засохшей крови. Удостоверившись, что гость внимательно наблюдает за его действиями, Пта указал в сторону лежащего на камнях Ящера, а затем легонько постучал по полированному боку бывшего головного убора. Саша скептически хмыкнул. Намек прозрачный, только вряд ли чешуйчатая рептилия захочет просто так делиться своей кровью. У обоих землян установилось резко отрицательное отношение ко всякого рода кровососущим. С другой стороны, иного выхода все равно не было.

– О-хо-хо. Надеюсь, я не пожалею, что разбудил тебя.

Обреченным жестом перехватив емкость, Стальнов побрел к строптивому фамильяру. Он даже не пытался отказать хозяину храма, прекрасно понимая, что вернуться домой получится только с его помощью. Зарождающееся чутье Странника подсказывало, что обмануть голодную сущность за стенами ему пока не под силу.

Верховный Пта Ло’пта был зооморфным божеством. То есть сперва – божеством, затем – зверем, и только потом – человеком. Найти общий язык с рептилией ему было проще, чем с изъясняющимся на тарабарском языке гостем. Единственное, что требовалось для связующей нити, – кровь этого самого животного. К тому же птицеголовый не собирался упускать возможность взглянуть на новый мир еще одной парой глаз.

Против ожиданий, Ящер охотно подставил шею под коготь Александра и терпеливо ждал, пока наберется необходимое количество алой жидкости. Избавившись от влияния демона, зверь вел себя разумней некоторых людей, одним своим присутствием ободряя и поддерживая в трудную минуту. Смерч наложил отпечаток разложения на внешность и способности зверя, но образ мышления рептилия, несомненно, унаследовала от Стальнова. И хотя в поведении Ящера нередко проявлялись черты капризного ребенка, не заметить прогресс в его развитии было сложно. Он рос и набирался опыта.

Опрокинув в себя чашу с кровью, хозяин храма осторожно коснулся головы зверя. Тот вздрогнул и отдернулся было назад, но статуя мягко удержала его. Из горла Пта вырвалось низкое змеиное шипение, в ответ на которое Ящер удивленно замер, склонив набок лобастую башку. Вид зверя говорил о том, что он внимательно прислушивался к «заморской» речи птицеголового. Надо признать, что Пта довольно быстро адаптировал змеиный язык своей супруги к земному диалекту Ящера, и их беседа начала набирать обороты.

Александр понятия не имел, о чем шел разговор, а оттого чувствовал себя вдвойне неловко. В последние дни он не единожды пытался пробить дорогу обратно, но из попыток не вышло ничего путного. Полубог, которого Саша ошибочно принимал за мощнейшее заклинание, блокировал любые попытки вырваться из храма. К счастью для гостей, проникнуть внутрь ему не позволяла аура заключенного в статуе Ло’пта.

Изучив оставшиеся на стенах рисунки, Стальнов надеялся привлечь внимание здешнего хозяина и убедить его отпереть ворота. Юноша даже не догадывался о том, что хозяин внимательно наблюдал за всеми его действиями и сам просидел в заключении больше десяти веков. Хуже того, Саша совершенно не представлял, что делать теперь, когда каменная статуя ожила и демонстративно его игнорировала. А еще эти скелеты! Растерянность Сашки достигла своих пределов, и он бессильно опустился на ступени, решив просто плыть по течению. Будь что будет. Подраться они всегда успеют.

На самом деле Пта Ло’пта никого не игнорировал, он просто мыслил другими категориями. С точки зрения Верховного ситуация была кристально ясной – судьба подкинула ему подарок и грешно было им не воспользоваться. Если нельзя превратить юного эльмеша в полезный артефакт, то следовало сделать его должником. Причем услуга должна быть серьезной, чтобы в нужный момент она качнула чашу весов в правильную сторону. Закон «око за око» работал в обе стороны.

Пта Ло’пта логично предположил, что Странник сбежит сразу после смерти змеиного стража. Поэтому перед открытием храма не помешало бы его закабалить. Птицеголовый нагло позаимствовал идею у каменного дракона, чья печать долга невидимым грузом лежала на плечах юноши. Что удивительно, Пта не наблюдал подобной печати на третьем источнике. С эльмешем тьма сотрудничала добровольно. К тому же именно Александр помог ей расплатиться по старым счетам, взломав замки на божественной темнице.

В любом случае помогая юноше, Пта рассчитывал заслужить одобрение первостихии. Интересы самого гостя божественного интересовали мало. Объяснять ему что-либо – значило просто терять время.

Закончив беседу с черной статуей, Ящер подошел к нахохлившемуся Александру и осторожно пихнул его чешуйчатой лапой. Понятно, что Саша был недоволен объявленным бойкотом и вообще терялся в загадках относительно будущего. На первый взгляд прямой угрозы не наблюдалось, но ситуация нравилась ему все меньше. Молчаливая поддержка зверя помогла сдержать раздражение. Не стоило забывать, что после всех передряг юноша все еще оставался оборотнем, а вспышка ярости в храме иномирного божества могла закончиться и чем-нибудь похуже смерти. Ящер подоспел вовремя.

– Ладно-ладно. Вижу, у тебя теперь новый друг. – В голосе Александра мелькнули едва заметные нотки обиды. Мелькнули и пропали. – Скажи ему лучше, пускай нас домой переправит. Или хотя бы снимет защитное заклятие.

Ящер вновь ткнулся, на этот раз мордой в подставленную ладонь. Сочувственно посопел и ушлепал к алтарю своей обычной, слегка вихляющей походкой. Если Саша не знал наверняка, как эта громадина превращается в едва заметную взгляду торпеду, мог бы подумать, что более неуклюжего создания на свете просто не существует.

Пта стоял возле жертвенника, флегматично ожидая, пока зверь успокоит своего хозяина. В задуманном им не было ничего предосудительного. Дважды испив из чаши, птицеголовый сложил воедино все части головоломки и набросал весьма элегантное решение.

Став оборотнем, Александр старался принять звериную половину своего «я», но получалось у него не слишком успешно. В результате он едва не заработал психическое расстройство, мысленно отделив звериную часть со всеми инстинктами и обозвав ее Ящером. В силу своей природы зооморфное божество отлично понимало суть проблемы, но в ситуации с эльмешем была одна особенность. В его отношения с собственным «я» вмешался младший демон. Вселившись в тело, он еще дальше раздвинул половинки личности. И когда Странник впервые шагнул за пределы своего мира, реальность приняла два сознания вместо одного. Неустойчивые законы едва вылупившегося мира позволяли и не такие казусы. Чего стоили одни кольца из жадного до чужой силы металла. В результате Ящер обрел тело, а эльмеш лишился равноправной половины своей личности. Рано или поздно такая половинчатость убила бы их обоих, а потому птицеголовый решил слить разделенных обратно. Пусть не в той же степени, но такая операция давала парнишке шанс.

Основная проблема заключалась в следующем: Ящер успел распробовать привкус свободы и, кроме того, был немножко Сашей, немножко собой и совсем чуть-чуть – демоном. Смерч сумасшедшей колдуньи оставил после себя грязную полосу, и даже божественный Пта Ло’пта слабо представлял, чем закончится такое слияние. Но горел желанием выяснить. Боги вообще похожи на любопытных, хоть и немного жестоких детей.

Ритуал собрал вокруг гостей все население храма. Костлявые жрецы стояли неровным кругом, выстроившись по одной им понятной системе. Однорукий верховный медленно тянул заунывную песню, раскачиваясь и поскрипывая сочленениями. Остальные не отставали. Пребывающий в полном замешательстве Александр на всякий случай нарастил броню, из последних сил удерживаясь, чтобы не выпустить когти. Прорываться с боем из кольца скелетов он не спешил по двум причинам: храм все еще опутывало неведомое заклинание, а кажущаяся хрупкость местного жречества была обманчивой. На его глазах упавшая со второго яруса колонна придавила парочку немертвых, взорвавшись облаком каменной трухи. Когда пыль осела, неуклюжие строители вполне шустро поднялись и принялись за работу. Недовольство Пта повредило им сильнее, нежели многотонный каменный столб.

В общем, Сашка здраво рассудил, что дергаться раньше срока не стоит. Ящеру он доверял, а зверь воспринимал начавшуюся суету с заметным одобрением. Разговор с птицеголовым хорошо подействовал на рептилию. Несмотря на пугающее соседство и нарастающий клекот жрецов, зверь просто светился от счастья.

В такт странному пению на полу разгорались линии гигантской пентаграммы. Как оказалось, немертвые служители Пта располагались в лучах и углах светящегося рисунка, направляя и усиливая потоки энергии. Впрочем, главную роль в таинстве исполняла статуя божества. Пернатый знал, что делал. Его сила просыпалась после десяти веков сна и будоражила не хуже молодого вина. У Пта Ло’пта руки чесались от желания поработать с уникальным материалом. Хотя именно сейчас двуногий материал откровенно дрейфил в центре пентаграммы.

Вселившийся демон оставил червоточину в разуме Ящера, а добродушная вселенная увековечила ее в подаренном теле. Смерч Эльвиры не был полностью материален, и теперь Пта Ло’пта собирался использовать эту особенность. Даже боги не способны создать что-либо из пустоты. Бессмертные – всего лишь хранители, не творцы. Но превратить песчинку в подпирающую небеса гору им вполне по силам. Тело Ящера позаимствовало несколько трюков у своего временного постояльца, и божественному оставалось только усилить их и немного видоизменить.

Едва уловимый запах тлена окутывал рептилию с момента появления в реальном мире. Ящер передвигался, оставляя за собой висящий в воздухе след из праха умерших. Резкие прыжки и вовсе размывали зверя в бесформенную кляксу. Более того, чем дольше звучала песнь жрецов, тем смазанней становились его очертания.

Александр стоял неподвижно. За последние дни на молодого в сущности парнишку навалилось слишком много всего, и не стоило винить его за некоторую растерянность. Саша просто не знал, что делать. Тем более что сейчас от него требовалось именно это – просто стоять. Не прошло и нескольких секунд, как мечущееся облако наткнулось на неподвижную фигуру сверха. Обволокло. Замерло. И нырнуло внутрь. Впиталось под кожу быстро, как удар молнии, и совершенно безболезненно.

Пение жрецов оборвалось, и храм окутала звенящая тишина.

Глава 13

Меня выкинуло в далеком замкадье, километрах в трехстах к северу от Москвы. Точнее, это я потом узнал, что от Москвы, а сперва был бултых в лесное озеро с высоты птичьего полета и паническое выгребание к берегу.

Никаких дурацких вопросов, типа «какой сейчас год?» и «где я нахожусь?» не потребовалось. Трасса, столичные номера проезжающих машин – информации достаточно. Босого и взъерошенного парнишку в драных джинсах подобрал сердобольный дальнобойщик. И надо было видеть его глаза, когда он слушал мой разговор по мобильному телефону. До сих пор не пойму, почему он сразу меня не высадил. Когда над фурой зависла четверка боевых вертолетов и парни в костюмах хим-био-и-еще-чего-то-там защиты выковыривали нас из КамАЗа, было уже поздно. Ах, это сладкое слово «ка-ран-тин». Повезло, что я больше ни с кем не общался, а то у меня была идея завернуть в сторону деревеньки, сладко пахнущей дымом и едой. Бог миловал… местных жителей.

Собственно, о богах.

После общей исповеди за меня взялись по второму кругу. Допрашивали знатно – со вкусом, толком и расстановкой. По завершении таких бесед я едва не выжимал белоснежную сверховскую спецовку над раковиной. Никаких пыток, что вы! Должен признать, что тяжко пришлось обеим сторонам. Конторским мозгоправам требовалось точечно проколоть защиту ключника, чтобы воздействовать на нужные участки мозга и расшевелить память. К тому же над ними грозным коршуном нависала Женя-Василек с требованием не помять подопытного. При этом сам подопытный то и дело заворачивался в чешую, ломая с трудом выверенные схемы.

– Мужики, я ж не специально! – говорю в сотый раз, а сам незаметно выдыхаю.

«Кладоискатели» чуть не наткнулись на Ящера. Снова. Любопытный поганец лез к зондирующим заклинаниям, будто их медом намазали, а мне приходилось контролировать обе стороны. Этих – чтоб башку не спалили, и того – чтоб из карантина все-таки выпустили. Реакция конторы на полуприрученного демона прогнозировалась с трудом. На оборотня-то Ящер теперь мало походил. Был один фрик, стало два.

Та еще работенка, одним словом. Но первый день я удачно саботировал, умотав менталистов до кровавых головных мозолей. Парни они нормальные и профессионалы хорошие, только вот беда – оказались подвержены общему шаблону. Все оборотни для них – пушечное мясо и чаще всего безмозглое. Поэтому мне без труда удалось списать «косяки» на неотключаемый защитный рефлекс. Если бы за дело взялась мастер-лекарь, пришлось бы значительно хуже. У Женьки и опыта побольше, и Сашку Стальнова она знала как облупленного. Но мне повезло, у будущего ректора очень вовремя нарисовалась дипломатическая встреча международного масштаба. Короче, сутки выиграл. Живем!

Мозговправы ушли, перебрасываясь шуточками насчет умственного развития оборотней в целом и конкретного индивида – в частности. А я, на скорую руку употребив ужин, плюхнулся на лежанку и принялся чихвостить Ящера. Сделать это в присутствии посторонних сверхов было невозможно. Не хватало практики, чтобы на три стороны равноценно мыслить. Я и сейчас умудрялся цедить ругательства на камеру, пытаясь достучаться до зверя. Глухо. Надеюсь, мою болтовню спишут на переутомление, иначе нам вовек отсюда не выбраться.

Видеонаблюдение беспокоило не на шутку. Ящер воспринимался как игривый щенок, и я совершенно не представлял, как бы его мысленно отшлепать. Сильней злился только в момент, когда осознал, что именно сотворила безмозглая статуя с птичьей головой. Ругался как боцман. Вместо того чтобы вернуть все по-старому, иномирное божество вылепило из моего тела футляр для Ящера. А он, между прочим, и раньше не отличался добродушным нравом, а потом еще от демона набрался.

Вспоминать не хочу, чего стоило удержать чешуйчатого при подлете вертолетов. Зверь же. Любую агрессию чувствует и воспринимает как вызов. И молодой как раз в той степени, когда круче нас – только яйца. То есть четыре летучие крепости с крупнокалиберными пулеметами – это для него завтрак, мать его. Магозащита, серебро – все побоку. Дайте помацать. Чувствую, поседею я с ним. В общем, или мне удастся его сразу поставить на место, или очень скоро он сведет меня в могилу. Прямо или косвенно. Эх, если б не камеры!

Я с ненавистью глянул на красный глазок. Пластиковая коробочка испуганно пискнула, заискрила и безжизненно провернулась по оси. Фига! Издохла, что ль?! Я с надеждой глянул на вторую. Изделие неизвестных мастеров невозмутимо вращалось, передавая картинку в неведомые дали. Не вышло. Буду разбираться.

Закинув руки под голову и устроившись поудобней, я принялся копаться в воспоминаниях. Раньше такого не случалось, хотя поводов и возможностей было предостаточно. Нервишки в последнее время пошаливали серьезно, но техника и не думала взрываться. После короткого мозгоштурма остановился на двух вариантах: прощальный подарок птицеголового и активация темного источника. При всем уважении к угольно-черной статуе, искрящая камера ей совершенно не по профилю. Значит, ставим на «зеро».

Равномерно пульсирующий комочек в моей груди оказался той еще темной лошадкой. Разбередил я его своими приключениями. К тому же преждевременная гибель камеры слежения весьма походила на первичный выброс новообращенного. Тем только дай возможность психануть, и что-нибудь обязательно ломалось. Но я-то при всей своей безалаберности этот этап давно миновал и силу свою держал крепко. Участие в играх Макарова – прямое тому подтверждение. Со стихийными вбросами тренер просто не выпустил бы меня на поле. Ключник все-таки.

«Твоих рук дело?» – Я толкнул свернутую в комочек мысль куда-то в сторону источника.

Тишина. И в то же время я чувствовал, что третий источник сильно отличался от двух других. Огонь и земля спали, а биение темного я ощущал постоянно. Не требовалось даже прислушиваться.

Если бы не Ящер, мне бы наверняка удалось разобраться в происходящем. Но любопытство чешуйчатого мешало почти физически, отвлекало и не давало сосредоточиться. Решено, источник – после. Сперва нужно разобраться с камерой и заставить зверя повиноваться.

И снова пришлось действовать по наитию. Отщипнув кусочек силы от пульсирующей в груди тьмы, я толкнул ее в сторону беззвучно вращающегося наблюдателя. Есть контакт! Обугленный пластик, сноп искр и ослепший на оба глаза охранник. То, что я сделал, не было заклинанием. По сути, я только использовал заложенный в источнике потенциал к разрушению и чуть-чуть направил его своей волей. Хрупкая техника сдалась, но даже неодаренному такой снаряд уже не навредит. Люди крепче, чем они думают. В прошлом, еще до Волны, ведьмакам Сердюкова случалось на кураже проламывать увесистые заклинания отступников. Не без вреда для здоровья, но до подхода священников бойцы доживали. Впрочем, камере наблюдения хватило и пучка голой силы.

Обеспокоенные эсбэшники заявились спустя минуту. Парочка крепеньких мордоворотов вытягивала шеи за бронированным стеклом, силясь рассмотреть, а не убег ли пленник? Я их озабоченность прекрасно понимал и где-то даже сочувствовал. Когда вдруг слепнут оба «глазка» – это серьезное ЧП. За такое по головке не погладят, а случись что – враз звездочки с погон полетят. Но свой интерес для меня оставался на первом месте, тем более что убегать я не собирался. Пока.

Обычным бойцам в карантин лезть не по чину, так что заходить внутрь охрана не рискнула. Но кое-что они сделать все же смогли. Тот, что подлиннее, тщательно просканировал защитную сетку истинным зрением. Причем не удовлетворился одним разом и, едва закончил, принялся осматривать по второму кругу. Педант сердюковский. Второй в это время допытывал меня через внутреннюю связь, также не жалея сканирующих заклинаний.

– Мужики, чего вам от меня нужно? Не трогал я ваши камеры и сбегать отсюда не собираюсь. – Я отмазывался, почти не кривя душой.

А что? Убегать я действительно не собирался. Камеры издалека пожег, пальцем не прикоснувшись. Не соврал, значит.

Чуть погодя немного успокоившаяся охрана двинула на пост. Чтобы ровно через полчаса снова появиться в коридоре. Заклинания – заклинаниями, но не стоило списывать чутье недооборотня со счетов. Громыхание ботинок я услышал еще на подходе. Герметизация у камеры магическая, так что звук свободно проникал в обе стороны. Вот запахи отсекало. Как я понял, ребята доложили наверх и установили дежурство до подхода специалистов. У них не было полномочий ни заходить внутрь, ни переселять меня из герметичной камеры. Пехота, блин. Царица полей.

После второго обхода я наконец выпихнул Ящера наружу – густое темное облако из центра груди, рывок и материализация. Со стороны, должно быть, смотрелось эффектно. В палате враз стало тесно, а приветственный взмах хвоста едва не проделал запасной выход в соседнюю палату. Мне повезло, что изначально комната проектировалась минимум для пятерых пациентов. Неуклюже семеня лапами и едва не смяв гармошкой металлическую кровать, Ящер вытянулся вдоль стены и успокоился. Чешуйчатый отчетливо почуял мое недовольство и насупился, искренне не понимая, где успел набедокурить.

До следующей проверки оставалось примерно двадцать минут. Не так уж много времени, чтобы втолковать любопытному зверю правила поведения. Пришлось помучиться, но он все еще воспринимал меня как старшего, а потому послушал. Тот еще цирк, честно говоря. Если бы кто-нибудь наблюдал за процессом, я бы, наверное, сгорел от стыда. Со стороны Ящера приходили неясные, иногда двусмысленные мыслеобразы, которые еще требовалось перевести на нормальный человеческий. Мышление животного накладывало свой отпечаток, и не будь я сам немного зверем – фиг бы что получилось из моей затеи. Наше общение напоминало беседу с личной шизофренией.

– Людей есть нельзя. Что значит, они вкусно пахнут?! Я, между прочим, тоже человек. Что значит, невкусный?! Когда это ты пробовал?! И что, правда невкусный?

Меня Ящер распробовал в момент, когда я поил его своей кровью, залечивая рану от упавшей скалы. Обидно, но, судя по скривившейся моське, ему действительно не понравилось. Невкусный. Гурман хренов!

– Ладно, допустим, ты меня не распробовал. Но людей все равно есть нельзя! Во-первых, у нас это не принято, а во-вторых, я расстроюсь! И сильно! Нельзя, понял?!

Ящер расстроенно вздохнул и опустил морду на скрещенные лапы. Пришедший следом образ разъяснил, что по этому вопросу мы достигли временного консенсуса.

– Умница! Будешь себя хорошо вести, сгоняем на севера и устроим тебе настоящую охоту.

Зверь оживился и глянул на меня с любопытством. Пришлось отправить ему расплывчатую картинку лося и бурого мишки. Топтыгин Ящера заинтересовал.

Переждав очередной обход, мы продолжили беседу.

Груз ответственности за безалаберного питомца сильно давил на плечи, и мне ничего не оставалось, кроме как дальше натаскивать зверя на повиновение. Объяснять, убеждать и доказывать. С вынужденными перерывами это действо растянулось до самого утра. Ограничение свобод Ящеру не нравилось, и он периодически начинал проявлять характер.

– Нельзя! Фу, выплюнь! Выплюнь, кому говорю?!

Я с трудом выдрал штатив для капельницы из пасти зверя, едва сдерживаясь, чтобы не треснуть им по кое-чьей голове. Удержало одно – голова «кое-кого» вряд ли пострадает, а вот штатив точно погнется. До сих пор удивляюсь, как мы не разнесли палату вдребезги. Чего стоила только перестановка мебели в попытке замаскировать следы от когтей на бетонной стене. Маленький заскучал, и ему захотелось глянуть, что же находится в соседней комнате. Интенсивно пульсирующая магозащита его совершенно не смущала. Слава всем богам, что я подоспел вовремя. Сдержать любопытство чешуйчатого танка эта «занавеска» не смогла бы.

Ночка выдалась адская.

Мне приходилось следить за временем, обучать и удерживать от проказ Ящера и, что самое страшное, проделывать все это одновременно. Причем под утро, когда в палату заявилась Василек и как ни в чем не бывало уселась в кресло, выяснилось, что все мои усилия оказались напрасными. Не обращая внимания на настороженно ворчащего зверя, Женька недовольно поинтересовалась:

– Ну? И что мне с вами теперь делать?

– Мм…

– Понятно. Ладно, я подожду, пока ты придешь в себя.

Оправиться от шока было нелегко. Я действительно предполагал, что учел все варианты и весьма собой гордился. Необоснованно, как выяснилось.

– Эм… а ты как узнала?

– Отключение камер безопасности – это серьезное чэпэ даже в том случае, если они не дублируются замаскированными. К тому же я лично встраивала сканирующие заклинания в барьер, и даже во сне бы не пропустила появление дополнительного объекта. Хоть и не совсем биологической природы. Саш, легенда насчет стихийных выбросов могла сработать с кем и где угодно, только не с тобой и не в тринадцатом отделе. По правде говоря, затея изначально глупая. – Женя склонила голову, рассматривая замершего в каменной неподвижности зверя. – Но я понимаю, почему ты так поступил. Такие действия по отношению к товарищу вполне вписываются в твой психопортрет. Хотя… знаешь что? Засранец ты, Сашка! Столько народу переполошил!

Я покаянно вздохнул, усиленно приказывая Ящеру убираться на место. От волнения мыслеобраз получился смазанным, и мой чешуйчатый «товарищ» продолжил буравить Василька недоверчивым взглядом. Общее настроение он улавливал четко и периодически издавал недовольное ворчание. Я уже говорил, что мой четверолапый друг оказался весьма неглупым созданием? Он прекрасно понимал, от кого именно зависела наша судьба, при этом совершенно не стараясь произвести приятное впечатление. Держался гордо и независимо. Зато меня колотило за двоих.

– Рассказывай, – коротко бросила Женя.

– Что?

– Все. С самого начала, и на этот раз без утайки.

Легенда о том, как я геройски побеждал демона, проверки не выдержала. Госпожа ректор еще вчера клещом цеплялась за мои оговорки, но тогда мне удалось списать все на провалы в памяти и последствия перехода. Теперь обстоятельства поменялись. Я понимал, что повторно поймав меня на лжи, Василек просто не выпустит нас из карантина. Разговор шел начистоту.

– Драки с демоном я не помню.

Мастер-лекарь скептически изогнула бровь.

– Честно не помню! Меня тогда серьезно переклинило. Красный туман перед глазами… обрывки бессвязные – амок, по-другому не скажешь. Потом…

Рассказ продолжался долго. Все это время Ящер старательно делал вид, что дремлет, не забывая при этом эпизодически позевывать. Широко распахнутая пасть демонстрировала начальнице внушительную коллекцию острых как бритва зубов. Эдакое ненавязчивое предупреждение, которое, впрочем, не производило на Женю никакого впечатления. Зверь сильно напоминал прежнего меня, а к моим формам Василек давно привыкла. Сложно бояться того, на ком в свое время разъезжал в полуголом виде. Это если забыть, что девушка оставалась одной из лучших чародеек на планете.

На планете… С некоторых пор я избегал употреблять в таких предложениях слово «мир». Мир оказался куда больше, чем я предполагал.

– Занятная история, – Женя задумчиво подвела итоги. – Покажи мне, где он прятался.

Здесь не было просьбы. Передо мной стояла начальница, и слова звучали приказом. Невидимая чешуя вздыбилась вдоль загривка. Ночь выдалась трудной, и сдерживаться становилось все сложней. Пусть я принимал ее право, но тон мне не нравился. Ящер поддержал меня негромким ворчанием, хотя команде подчинился. Моей, не ее. Его очертания на миг расплылись, и мне в грудь ударил напор магии. По сути, тело фамильяра не было материальным в привычном смысле этого слова, но и чистой энергией зверь не являлся. Против всех законов Ящер балансировал между двумя состояниями, не ощущая при этом никакого дискомфорта.

Чувствуя, как темное облако с показной неохотой втягивалось мне под кожу, я не сводил напряженного взгляда с Евгении. От ее поддержки зависела наша дальнейшая судьба. Я считал Василька своим другом, числился на хорошем счету в организации, но полной уверенности все равно не было.

Женя размышляла.

– И каков приговор? – Я наконец переборол себя и нарушил давящую тишину.

– Ты его контролируешь?

Я пожал плечами:

– Это сложно. Иногда он ведет себя как ребенок – такой себе игривый щенок под тонну весом. Капризничает. Но он признает меня за старшего и не представляет опасности для людей.

Женя в очередной раз скептически хмыкнула. Я поправился:

– По крайней мере, пока я рядом. Могу гарантировать, что Ящер не воспринимает двуногих как пищу, хотя на любую агрессию отреагирует как настоящий оборотень. Убить – убьет, но жрать не станет. В нем слишком много моей человечности. Хотя за остальную живность я ручаться не могу. Пока пробирался мимо деревни, это чудо настойчиво уговаривало завернуть в тамошний коровник. Собаку, думаю, может и сожрать.

Поняв, что от волнения начал нести околесицу, я взял себя в руки и заткнулся.

– Хорошо. Хотя хорошего, конечно, мало. Охрана предупреждена, и мешать вам не будет. Я, пожалуй, поприсутствую на ваших тренировках. Обследование тоже будете проходить вдвоем. Нужно оценить адекватность твоего питомца и степень контроля, поискать остаточные следы вихря. Если все пойдет нормально… – Женя мотнула головой. – Ладно, не будем загадывать. Но я постараюсь! Все. До завтра.

Евгения резко поднялась из кресла и быстрым шагом покинула палату. Мигающий огонек электронного замка оповестил, что нас снова заперли. Остаток ночи я провел в тишине, гипнотизируя потолок. Ящера выпускать не стал, мне надо было подумать.

Следующие десять дней превратились в настоящий ад. Куда-то подевалась вся доброжелательность медперсонала. Смешливых и улыбчивых медсестер сменили накачанные дядьки с каменными лицами и звенящей магозащитой. Ни одного знакомого лица, но все как один под стать боевикам Косты. Жесткий распорядок. Нас натурально дрессировали и провоцировали. С каждым днем нарастало эмоциональное давление. В какой-то момент проверяющие перешли границу. Никто и никогда не узнает, чего мне стоило загнать Ящера на место. Зверь подчинился. Не знаю, кого из нас он хотел порвать больше, но я заставил его вернуться. А потом хорошенько отделал двухметрового огневика, невзирая на его джиу-джитсу, черные пояса и заоблачную ступень магического искусства. Защитные костюмы сняли днем ранее, так что когда меня оттащили, физиономия охранника походила на отбивную. До меня только позднее дошло, что драка тоже была проверкой. Но уже для меня. Остановлюсь или нет?

На следующее утро я проснулся позже обычного. Никто меня не будил, не тянул на очередную пыточную процедуру, по странному недоразумению названную обследованием. Мне дали спокойно умыться и почистить зубы, а на столике уже ждал горячий завтрак. Впервые за последние десять дней еда не выглядела так, будто ее уже прожевали и выплюнули до меня.

Еще за столиком сидела Женя, задумчиво положив подбородок на сплетенные пальцы. Мастеру-лекарю и по совместительству ректору Высшей московской школы магии пришлось до предела ужать график, и теперь под ее глазами залегали глубокие тени. Даже магия уже не могла справиться с усталостью, и характер острой на язык девушки от этого не улучшился.

– Знаешь, Стальнов, вот нисколько не удивлена! Вот ни на полстолечка! – Василек отмерила самый кончик указательного пальца. – Столицу вовсю терроризируют отряды инопланетных монстров, а наше чешуйчатое чудо сбежало приключаться в новый мир. Ладно сбежал, ты додумался вернуться и соврать на карантине. Твое счастье, что проверка доказала вашу вменяемость. Между прочим, Власов лично пересматривал все записи.

– Нас отпускают?

– Отпускают, – улыбнулась Женька. – Дурак ты все-таки, Сашка! Такую кашу заварил.

Несмотря на усталость, девушка весело крутнулась на стульчике и элегантно переложила ножки. Она единственная рисковала заходить в палату без специального костюма и потрясающе смотрелась в своем мини. Я незаметно перевел взгляд. Заметив мою реакцию, Женька только показала язык и злодейски улыбнулась. Я давно заметил, что ей нравилось провоцировать мужскую половину медицинского комплекса. Всю неделю охрана провожала ее жадными взглядами, чуть ли не до пола вывалив языки. В подходящем настроении наша начальница могла быть сущим дьяволенком!