Текст книги "Долина Ужаса. Записки о Шерлоке Холмсе (сборник)"

– Сейчас объясню. Он вышел из вагона в Гобсоне и зашел в телеграфное отделение.

«Мне кажется, – заметил телеграфист, едва за моим спутником затворилась дверь, – нам следовало бы брать двойную плату за такие вещи». Я посмотрел и подтвердил: «Мне тоже кажется». Действительно, телеграфный бланк был заполнен непонятным шифром. «И каждый день он отправляет такой листок», – продолжал телеграфист. «Это корреспонденции в его газету, – объяснил ему я, – и журналист боится, чтобы другие не перехватывали их». Телеграфист разделял мое тогдашнее убеждение, но теперь оно изменилось.

– Ей-богу, мне кажется, вы правы, – произнес Мак-Гинти. – Но что делать?

– Почему бы теперь же и не покончить с ним? – предложил один Чистильщик.

– И чем скорее, тем лучше.

– Если бы знать, где можно захватить его, я поехал бы немедленно, – сказал Мак-Мурдо. – Конечно, он в Гобсоне, но я не знаю, где его дом. Тем не менее у меня есть план.

– Какой?

– Завтра утром я отправлюсь в Гобсон и с помощью телеграфиста разыщу его. Эдвардсу я скажу, что сам масон, и предложу за известную цену открыть ему все тайны ложи. Можете быть уверены, что он попадется на удочку. Дальше я говорю ему, что все бумаги в моем доме, что если бы я привел его к себе, когда кругом много народа, это стоило бы мне жизни. Я предложу ему прийти в десять часов вечера и пообещаю, что тогда он увидит все. Так мы его поймаем.

– А дальше?

– Остальное придумайте сами. Дом, где я живу, стоит уединенно. Ирландка верна, как сталь, и глуха, как колода. Кроме меня и Сканлена, в доме нет ни души. Если я выманю у него обещание побывать здесь, вы соберетесь у меня к десяти часам. Мы его впустим и, если сыщик живым выйдет из дома ирландки, он будет иметь право весь остаток жизни хвалиться своим необыкновенным счастьем.

– Полагаю, в компании «Пинкертон» появится вакансия, – заметил Мак-Гинти. – На этом и порешим, Мак-Мурдо. Завтра в десять часов мы соберемся в вашем доме.

Мак-Мурдо сказал правду. Дом, в котором он жил, стоял очень уединенно и был удобен для задуманного преступления. Он помещался на самой окраине города. В обыкновенном случае заговорщики просто выпустили бы заряды своих револьверов в тело осужденного, теперь же они считали необходимым выпытать у жертвы, многое ли известно агенту Пинкертона, откуда он получил сведения и какие факты сообщил своим начальникам. Могло случиться, что они опоздали, и Эдвардс уже успел написать о них, но все же Чистильщики надеялись, что ничего особенно важного он не разведал.

Во всяком случае, они решили все узнать от него лично.

Захватив Бэрди Эдвардса в свои руки, они придумают способ заставить его говорить.

Мак-Мурдо поехал в Гобсон. По-видимому, в это утро полиция очень интересовалась Джоном. Капитан Мервин, который в самом начале заявил, что он помнит его еще по Чикаго, сам подошел к нему на станции. Мак-Мурдо отвернулся и отказался разговаривать с ним. Вернувшись из поездки, Джон зашел в Дом Союза и сказал мастеру:

– Он придет.

– Отлично, – кивнул Мак-Гинти. – А как вы думаете, он много знает? – тревожно спросил мастер.

Мак-Мурдо мрачно покачал головой.

– Он довольно долго прожил здесь. По крайней мере, недель шесть, и я не думаю, что он приехал с целью любоваться природой. Если все это время сыщик работал с помощью железнодорожных денег, он, вероятно, добился известных результатов и уже сообщил их по назначению. Мне кажется, я нащупал его слабость. По-видимому, если бы он мог напасть на хороший след Чистильщиков, он пошел бы в их собрание. Я взял его деньги. – Джон с усмешкой вынул из кармана пачку кредитных бумажек. – Он обещал мне дать столько же, когда я покажу ему бумаги.

– Какие бумаги?

– Никаких. Но я наговорил ему разных разностей о постановлениях, книгах, правилах и формах братства. Он надеется решительно все разузнать раньше, чем выйдет из моего дома.

– В этом отношении он прав, – мрачно произнес Мак-Гинти.

– А не спросил он вас, почему вы не принесли к нему бумаг?

– Разве я мог взять их с собой, когда меня подозревают? И еще сегодня капитан Мервин разговаривал со мной на станции.

– Я слышал об этом, – заметил Мак-Гинти. – Сдается мне, что вся тяжесть этого дела ляжет на вас. Конечно, покончив с Эдвардсом, мы можем бросить его в старую шахту, но как бы то ни было, нельзя будет отрицать, что он жил в Гобсоне и что вы сегодня ездили туда.

Мак-Мурдо пожал плечами.

– Если мы будем действовать правильно, убийства не докажут, – заметил он. – В темноте никто не заметит, как он войдет в мой дом, и никто не увидит, как он выйдет из моих дверей. Вот что, советник! Я объясню вам мой план и попрошу вас сообщить его остальным. Вы все придете в девять. Он явится в десять и три раза постучит в дверь. Я впущу его, потом стану позади и закрою дверь. Тогда он наш.

– Легко и просто.

– Да, но следующий шаг требует осмотрительности. Бэрди Эдвардс не из слабых, хорошо вооружен и, вероятно, будет настороже. Подумайте, он войдет в комнату, в которой он ждет одного, а увидит семерых. Будут выстрелы, кто-нибудь может быть ранен.

– Конечно.

– А шум привлечет к нам всех ищеек города.

– Думаю, вы правы.

– Вот что я предлагаю сделать. Вы все соберетесь в большой комнате, в той самой, где однажды разговаривали со мной. Я открою ему дверь, проведу в маленькую комнату, а сам отправлюсь якобы за бумагами. Это даст мне возможность сказать вам, как обстоит дело. Потом вернусь к нему с какими-нибудь фальшивыми документами. Он станет просматривать их, а я кинусь на него и обезоружу. Когда вы услышите мой зов, торопитесь. Чем скорее придете вы, тем лучше. Он силен, и, может быть, мне не совладать с ним.

– Это хороший план, – заметил Мак-Гинти. – Ложа будет у вас в долгу. Я думаю, когда я покину кафедру председателя, у меня будет хороший преемник.

– Советник, я только новичок, – ответил Мак-Мурдо, но на его лице отразилось, что комплимент великого человека обрадовал его.

Вернувшись домой, Джон приготовился к страшному вечеру. Прежде всего вычистил, смазал и зарядил свой револьвер «смит и вессон», потом внимательно осмотрел комнату, предназначенную для ловушки.

Мак-Мурдо потолковал со Сканленом о предстоящем событии. Хотя Мик принадлежал к страшному братству, но был безобидным человеком, по слабости характера не способным противиться мнению товарищей, но в душе возмущенный кровавыми деяниями.

Мак-Мурдо вкратце рассказал ему о задуманном и прибавил:

– На вашем месте, Мик Сканлен, я ушел бы и не принимал участия в этом деле.

– Конечно, Мак, – ответил Сканлен. – Но знайте, у меня не хватает только смелости, а не желания действовать. Когда я увидел, как убили директора Денна, там, подле угольных копей, я еле вынес это. Я не создан для подобного, как вы или Мак-Гинти.

Избранные в комитет Чистильщики пришли вовремя. Внешне они походили на почтенных, прилично одетых граждан, но физиономист прочитал бы мало надежды для Бэрди Эдвардса в линиях этих жестких губ и безжалостных глазах. В комнату не вошло ни одного человека, руки которого не были бы окрашены кровью. Они так же привыкли убивать людей, как мясники резать овец. Конечно, самым заметным как по наружности, так и по жестокости, был мастер. Секретарь Гаравей, худой желчный человек с длинной морщинистой шеей и нервными дергающимися руками и ногами, безупречно честный по отношению к финансам ордена, не имел ни малейшего понятия о справедливости или порядочности во всех других вопросах. На лице казначея Картера, человека средних лет, всегда лежало бесстрастно-мрачное выражение, а его желтоватая кожа напоминала пергамент. Он был отличным организатором, и механизм почти всех преступлений рождался в его мозгу. Братья Вильбай, высокие, стройные юноши, с лицами, полными энергии, давно доказали, что они принадлежат к числу людей дела, а не слова. Их товарищ, Тигр Кормак, плотный смуглый молодой человек, своей свирепостью и жестокостью вселял страх даже в Чистильщиков.

Вот какие «братья» собрались в этот вечер под крышей Мак-Мурдо с надеждой убить сыщика Пинкертона.

Джон поставил на стол виски, и все поспешили подкрепить свои силы для предстоящей работы. Бальдвин и Кормак скоро слегка опьянели, и это пробудило всю их жестокость. Кормак дотронулся рукой до печи. Она топилась, потому что стояли еще холодные весенние ночи.

– Годится, – сказал он с проклятием.

– Да, да, – согласился Бальдвин, уловив скрытое значение этого слова. – Если мы притянем к ней молодчика, нам быстро удастся выудить из него всю правду.

– Не бойтесь, мы узнаем правду, – сказал Мак-Мурдо. У этого человека были положительно стальные нервы. Вся тяжесть дела лежала на его плечах, а между тем он держался хладнокровно и спокойно.

– Вы покончите с ним, – сказал Мак-Гинти. – Никто не двинется раньше, чем вы схватите его за горло. Только жалко, что здесь нет ставен.

– Никто не станет следить за нами. Время приближается.

– Может быть, он не придет? Может быть, он почувствовал опасность? – заметил секретарь.

– Не бойтесь, придет, – ответил Мак-Мурдо. – Он так же жаждет прийти, как вы увидеть его. Слушайте.

Все застыли, как восковые фигуры. Послышалось три громких удара в дверь.

– Тише!

Во всех глазах блеснуло ликование. Руки легли на спрятанное оружие.

– Ни звука! – шепнул Мак-Мурдо, вышел из комнаты и запер за собою дверь.

Напряженно вслушиваясь, убийцы ждали.

Они считали шаги. Вот он отпер наружную дверь. Прозвучало несколько слов, вероятно, приветственных. Послышались чужие шаги и звук незнакомого голоса. Дверь стукнула, и ключ, лязгнув, повернулся в замке. Жертва вошла в ловушку. Тигр Кормак было засмеялся, но Мак-Гинти прижал свою большую руку к его рту.

– Тише, безумный, – шепнул мастер, – вы погубите всех нас.

Из соседней комнаты слышался разговор. Наконец дверь отворилась, и появился Мак-Мурдо, прижимающий палец к губам. Джон подошел к концу стола, остановился и каким-то странным взглядом обвел всех присутствующих. В нем произошла легкая перемена. Его осанка и манеры говорили, что ему предстоит выполнение важной задачи, лицо приняло твердость гранита. Глаза горели волнением. Он превратился в вожака. Все с любопытством смотрели на него, но он молчал, только снова окинул общество странным взглядом.

– Ну, – наконец не выдержал Мак-Гинти. – Здесь он? Здесь Бэрди Эдвардс?

– Да, – медленно произнес Мак-Мурдо. – Бэрди Эдвардс здесь. Это я.

Около десяти секунд можно было бы подумать, что в комнате нет ни души – воцарилось глубокое молчание. Шипение котелка на плите казалось резким и пронзительным. Семь бледных лиц, поднятых к человеку, который господствовал над ними, окаменели от ужаса. Внезапно зазвенели разбитые стекла, и блестящие ружейные стволы проникли в окна. Занавески были сорваны.

При виде этого Мак-Гинти заревел, как раненый медведь, и кинулся к полуоткрытой двери. Там его встретил револьвер и суровый взгляд синих глаз капитана Мервина. Исполин отступил и снова упал в кресло.

– Здесь безопаснее, советник, – сказал человек, которого они знали под именем Мак-Мурдо. – А если вы, Бальдвин, не уберете револьвера, то лишитесь жизни. Вокруг этого дома сорок вооруженных людей. Судите сами, есть ли у вас возможность спасения. Возьмите их револьверы, Мервин.

Под угрозой винчестеров возможности сопротивляться не было. Чистильщиков обезоружили. В мрачном тупом недоумении они по-прежнему сидели вокруг стола.

– На прощание мне хочется сказать вам два слова, – обратился к Чистильщикам поймавший их человек. – Вероятно, мы встретимся до суда и я дам вам тему для размышлений. Вы теперь знаете, кто я такой, и я могу положить карты на стол. Я Бэрди Эдвардс из агентства Пинкертона, и меня послали, чтобы уничтожить вашу шайку. Мне предстояло сыграть опасную игру. Ни одна душа, никто, даже самые близкие, самые любимые мной люди, не знали правды. Никто не знал, кроме капитана Мервина и моих начальников. Но, слава богу, теперь все кончено, и я выиграл.

Семь бледных лиц были обращены к нему, во всех глазах горела ненависть, и он читал в них угрозу.

– Может быть, вы думаете, что игра еще не окончена? Что делать, я учитываю и это. Во всяком случае, некоторым из вас не придется больше действовать. Шестьдесят человек сегодня вечером увидит тюрьма. Сознаюсь, когда в мои руки передали это дело, я не верил в существование вашего общества. Мне казалось, что это газетная болтовня, и я докажу ее несостоятельность. Мне было сказано, что ваше общество связано с масонами, и я поехал в Чикаго и вступил в братство.

Внезапно зазвенели разбитые стекла, и блестящие ружейные стволы проникли в окна.

Скоро я еще тверже решил, что все это газетные басни, потому что в масонских ложах не увидал ничего дурного, напротив, они делали много добра. Тем не менее я должен был выполнить мою задачу и отправился в угольные долины. Приехав в Вермису, я понял, что рассказы о Чистильщиках – не бульварные романы. Я никого не убил в Чикаго, никогда не подделал ни одного доллара. Монеты, которые я давал вам, – настоящие, тем не менее эти деньги мной были истрачены самым полезным образом. Зная, каким путем можно приобрести ваше расположение, я делал вид, будто меня преследует правосудие. Это подействовало.

Я присоединился к вашей адской ложе и стал принимать участие в советах. Может быть, скажут, что я был не лучше вас? Пусть говорят, что желают, раз мне удалось выследить вас. Но что было в действительности? В ночь моего вступления в ложу вы избили старика Стенджера. Я не успел предупредить его, но остановил вас, Бальдвин, когда вы хотели убить его. Если я предлагал что-нибудь с целью поддержать мой вес в вашей среде, то лишь такие вещи, которые мог предотвратить. Не было возможности спасти Денна и Мензиса, так как я знал слишком мало, зато я постараюсь, чтобы их убийцы были повешены. Я предупредил Честера Вилькокса, когда взорвал его дом, и он с семьей был в безопасности. Многих преступлений мне не удалось остановить, но если вы оглянетесь на прошлое и вспомните, как часто намеченная вами жертва возвращалась домой другой дорогой, или оказывалась в городе, когда вы отправлялись за ней за город, или сидела взаперти, когда вы предполагали, что она выйдет наружу, – вы увидите дело моих рук.

– Проклятый предатель, – сквозь зубы прошипел Мак-Гинти.

– Называйте меня так, если это вам приятно, Мак-Гинти. Вы и вам подобные были врагами Бога и человека в этих долинах. Кому-нибудь надлежало стать между вами и бедными людьми, которых вы терзали. Существовал только один способ, и я воспользовался им. Вы называете меня предателем, но многие тысячи человеческих существ дадут мне имя «избавитель», который погрузился в ад, чтобы спасти их. Три месяца я жил этой жизнью и не согласился бы провести еще три таких месяца, даже если бы мне отдали все казначейство Вашингтона. Я видел необходимость оставаться с вами, пока не заполучу в свои руки сведения о каждом из вас и все ваши секреты. Я выждал бы еще немного, если бы мне не удалось узнать, что моя тайна начинает обнаруживаться. В город пришло письмо, которое открыло бы вам все. Значит, мне следовало действовать, и действовать быстро. Прибавлю только, что, когда наступит время моей смерти, я умру спокойнее, думая о деле, сделанном в этой долине. Ну, Мервин, я не буду больше задерживать вас. Берите их, и конец.

Остается рассказать немногое. Днем Джон поручил Сканлену доставить в дом мисс Этти Шефтер записку, и Мик согласился отнести ее, подмигивая и многозначительно улыбаясь. На следующее утро очень красивая девушка и закутанный в плащ мужчина вошли в вагон экстренного поезда, присланного железнодорожной компанией, который быстро унес их из долины, полной опасностей. Через десять дней они обвенчались в Чикаго.

Чистильщиков судили далеко от того места, в котором их сторонники могли терроризировать служителей закона. Напрасно деньги ложи – деньги, выжатые шантажом из округи Вермисы, – лились, как вода, во имя их спасения. Холодных, ясных, бесстрастных показаний человека, который знал все подробности жизни «братьев», не могли поколебать никакие уловки защитников. После долгих лет шайка, наконец, была рассеяна. Туча перестала давить долину. Мак-Гинти перед казнью хныкал и унижался. Восемь главных последователей мастера разделили его участь, около пятидесяти бывших масонов получили различные сроки тюремного заключения.

Однако, как и предвидел Эдвардс, игра еще не окончилась. Ему предстояло кочевать с места на место. Тед Бальдвин избежал виселицы, и с ним братья Вильбайи и еще несколько неукротимых из шайки. На десять лет они были скрыты от мира, но потом их освободили, и наступил конец мирной жизни Эдвардса. Убийцы поклялись всем, что считали для себя святым, пролить его кровь. Эдвардса вынудили покинуть Чикаго после двух покушений, до того близких к удаче, что третье, конечно, повлекло бы его смерть. Под новым именем он отправился в Калифорнию, где на время свет его жизни потух. Когда умерла Этти, его снова чуть не убили. Под именем Дугласа он работал в затерянном горном каньоне и там, вместе со своим компаньоном, англичанином Баркером, приобрел состояние. Узнав, что кровожадные убийцы снова напали на его след, он бежал в Англию. В Англии Джон Дуглас вторично женился на достойной девушке, прожил пять лет в Суссексе как помещик, и это пребывание окончилось уже известными событиями.

Эпилог

Состоялось полицейское расследование, и дело Джона Дугласа было передано в высшую инстанцию. Суд оправдал его как человека, действовавшего ради самозащиты.

«Во что бы то ни стало увезите его из Англии, – написал Холмс жене Дугласа. – Здесь пущены в ход силы, может быть, более опасные, чем те, от которых он ускользнул. В Англии ваш муж в опасности».

Прошло два месяца, и мы немного забыли о недавних событиях. Но вот однажды утром в нашем ящике оказалась загадочная записка. «Боже мой, мистер Холмс! Боже мой!» – гласило странное послание. Мы не нашли ни адреса, ни подписи. Странное письмо меня рассмешило, но Холмс отнесся к непонятному посланию необычайно серьезно.

– Дьявольские шутки, Уотсон, – заметил он и долго сидел с мрачным лицом.

Довольно поздно в этот вечер наша квартирная хозяйка, миссис Хадсон, сказала нам, что какой-то джентльмен желает видеть мистера Холмса по очень важному делу. Тотчас вслед за нею вошел Сесиль Баркер с осунувшимся помертвевшим лицом.

– Я получил дурные, ужасные вести, мистер Холмс, – сказал он.

– Я этого боялся, – ответил Холмс.

– Вы не получили телеграммы?

– Ко мне пришла странная записка.

– Бедный Дуглас! Мне говорят, его фамилия Эдвардс, но для меня он навсегда останется Джеком Дугласом из каньона Бенито. Три недели тому назад он с женой отправился в Южную Африку на пароходе «Пальмира». Вчера вечером пароход дошел до Капштадта, а сегодня утром я получил вот эту телеграмму.

«Джек упал за борт и погиб во время бури близ острова Св. Елены. Никто не знает, как случилось несчастье. Иви Дуглас».

– Ага! – задумчиво протянул Холмс. – Конечно, сцену хорошо обставили.

– Вы полагаете, что это не случайность?

– Конечно.

– Убийство?

– Без сомнения.

– Я тоже так думаю. Эти адские Чистильщики, это проклятое гнездо мстительных преступников…

– Нет, нет, дорогой сэр, – заметил Холмс. – В данном случае действовала более искусная рука. Теперь вы не услышите о спиленных двустволках или неуклюжих револьверах. Опытного художника узнают по мазкам. Я узнаю Мориарти по его методам. Это преступление совершено из Лондона, а не из Америки.

– Но во имя чего?

– Оно совершено человеком, который не может терпеть неудачи, человеком с положением, зависящим от прочности успеха. Великий ум и огромная организация ополчились на одного человека.

– Но как этот человек мог стать помощником американских убийц?

– Могу только сказать, что первое известие пришло к нам от одного из его помощников. Американцам дали хороший совет. Желая совершить дело в Англии, они обратились к искусному консультанту по преступлениям, и с этой минуты их жертва была обречена. Сначала он удовольствовался тем, что с помощью своих осведомителей отыскал намеченную личность, затем указал, как следует поступать. В конце концов, узнав о неудаче своего агента, он выступил сам. Помните, я предупреждал Дугласа в Бирльстоне, что предстоящая опасность страшнее прошедшей?

В порыве бессильной злобы Баркер ударил кулаком по столу.

– И вы хотите сказать, что мы должны спокойно сидеть? Что никто не может справиться с этим дьяволом?

– Я не говорю этого, – задумчиво ответил Холмс, и глаза его словно устремились куда-то вдаль. – Но на это требуется время, дайте мне только время!..

Мы несколько минут молчали, а эти глаза, казалось, всё силились пронзить густую завесу будущего…