Текст книги "Затерянный мир / The Lost World"

Так нам показалось; и всё же мы ошибались. Едва мы закрыли ворота своего убежища, как услышали быстрые шаги, а затем тихий плач у входа. Лорд Рокстон ринулся вперед с винтовкой в руке и распахнул ворота. Там лежали четыре небольшие красные фигуры выживших индейцев, дрожавших от страха перед нами и всё-таки просивших нашей защиты. Один из них указал на окружающие леса и дал понять, что они полны опасности. Потом он бросился вниз, обхватил руками ноги лорда Джона и уткнулся в них лицом.

– О боже! – воскликнул наш друг. – Что нам делать с этими людьми? Встань, дружок, оставь мои ботинки в покое.

Саммерли сидел и набивал табаком свою старую трубку.

– Итак, – сказал он, – вы вырвали всех нас из когтей смерти. Мой Бог! Это было очень храбро!

– Изумительно! – вскричал Челленджер. – Изумительно! Не только мы лично, но и весь европейский научный мир многим вам обязан за то, что вы сделали. Скажу, не колеблясь, что исчезновение профессора Саммерли и мое собственное стало бы ощутимой утратой для современной зоологии. Наш юный друг и вы заслуживаете всяческой похвалы.

Европейский научный мир был бы поражен, если бы мог сейчас видеть Челленджера, свою надежду, – его всклокоченные волосы, голую грудь и разодранную одежду.

Индеец взглянул на него, а затем, издав короткий визг, прильнул к ноге лорда Джона.

– Не бойся, мой мальчик, – сказал лорд Джон, гладя его по голове. – Ваш вид пугает его, Челленджер! И я не удивляюсь. Ну всё, дружок, он всего лишь человек, такой же, как все мы.

– Однако, сэр! – вскричал профессор.

– Ну, тем лучше для вас, Челленджер, что у вас не совсем обычная внешность. Если бы вы не были так похожи на царя…

– Послушайте, лорд Джон, вы слишком много себя позволяете!

– Однако это факт.

– Прошу вас, сэр, переменить тему. Ваши замечания неуместны и не относятся к делу. Нам надо решить, что делать с этими индейцами. Очевидно, нужно проводить их домой, если бы мы только знали, где они живут.

– Никаких проблем, – сказал я. – Они живут в пещерах по другую сторону центрального озера.

– Наш юный друг знает, где они живут…

Вдруг мы услышали вдалеке крики человекообезьян. Индейцы задрожали от страха.

– Мы должны уходить, и как можно быстрее! – сказал лорд Джон. – Вы поможете Саммерли, мой друг. Эти индейцы понесут вещи. Ну, пошли, пока они нас не увидели.

Меньше чем за полчаса мы добрались до своего убежища в кустах и спрятались там. Весь день мы слышали взволнованные крики человекообезьян в районе нашего прежнего лагеря, но ни одна из них не добралась до нас, и усталые беглецы, красные и белые, погрузились в долгий глубокий сон. Вечером я почувствовал сквозь дремоту, как кто-то тянет меня за рукав, и увидел около себя Челленджера.

– Вы ведете дневник событий и рассчитываете со временем его издать, мистер Мелоун, – сказал он торжественно.

– Я здесь как представитель прессы, – ответил я.

– Именно так. Вы, вероятно, слышали некоторые глупые замечания лорда Рокстона, который, намекал на некоторое… сходство…

– Да, слышал.

– Нет нужды говорить, что любая огласка… была бы очень оскорбительной для меня.

– Я буду придерживаться фактов.

– Наблюдения лорда Джона частенько очень странные, а высказывания довольно абсурдные. Вы понимаете меня?

– Полностью.

– Я оставляю данный вопрос на ваше усмотрение. – Потом, после долгой паузы, он добавил: – Царь человекообезьян был поистине весьма примечательным существом… необычайно привлекательная и разумная личность. Это вас не поразило?

– Воистину примечательное существо, – сказал я.

И профессор, заметно успокоившись, отправился спать.

Глава 14
Это была настоящая победа

Мы воображали, что наши преследователи человекообезьяны ничего не знают о нашем убежище, но скоро мы поняли свою ошибку. В лесу стояла мертвая тишина, вокруг нас царило умиротворение… но наш первый опыт должен был нам подсказать, как хитро и терпеливо эти существа могут наблюдать и выжидать, пока не предоставится шанс. Я уверен, что никогда не был настолько близок к смерти, как в то утро. Но расскажу вам всё по порядку.

Мы все проснулись изнуренными после страшных вчерашних переживаний. Саммерли был еще настолько слаб, что с трудом держался на ногах; но мужество не позволяло ему сдаваться. Мы решили подождать тут в тишине еще час или два, позавтракать, а затем пробраться через плато, обойдя центральное озеро, к пещерам, где жили индейцы. Мы надеялись, что они тепло примут нас. Тогда, выполнив свою миссию, мы вернемся к насущной проблеме нашего возвращения. Даже Челленджер признал такой план.

Теперь мы могли внимательнее рассмотреть индейцев, которых спасли. Это были низкорослые люди, мускулистые, ловкие и хорошо сложенные, с темными волосами, связанными на затылке. На их лицах не было растительности, сами лица были правильной формы и выглядели добродушно. Их речь, хотя и неразборчивая для нас, была весьма быстрой, и когда они, показывая друг на друга, произнесли много раз слово «аккала», мы заключили, что это было названием их племени. Иногда они грозили сжатыми кулаками лесу, а их лица содрогались от страха и ненависти, они кричали: «Дода! Дода!» Так они, конечно, называли своих врагов.

– Что вы о них думаете, Челленджер? – спросил лорд Джон. – Одно мне определенно ясно: этот маленький человек с выбритым лбом является их вожаком.

Действительно, этот человек явно выделялся среди остальных, они никогда не обращались к нему без знаков глубокого почтения. Он был самым молодым из всех и, несмотря на это, таким гордым и независимым, что когда Челленджер положил свою большую руку ему на голову, он весь задрожал, глаза его на мгновение вспыхнули, и он отошел от профессора. Тогда профессор схватил ближайшего индейца за плечо и начал читать по нему лекцию, как будто тот был наглядным пособием в классе.

– Тип этих людей, – сказал он, – мы должны определить как превосходящий многие южноамериканские племена. Не существует подходящей гипотезы, на основании которой мы можем объяснить развитие здесь подобной расы. Огромная пропасть отделяет человекообезьян от первобытных животных, которые выжили на этом плато, и недопустимо считать, что они могли эволюционировать там, где мы их нашли.

– Тогда откуда они свалились? – спросил лорд Джон.

– Это вопрос, который будет, без сомнения, обсуждаться на заседании каждого научного общества в Европе и Америке, – ответил профессор. – Мое собственное толкование таково: эволюция проходит в специфических условиях этой страны, старые типы выжили и сосуществуют вместе с более новыми. Поэтому мы встречаем здесь таких современных нам существ, как тапир, крупный олень и муравьед, наряду с формами рептилий юрского периода. А что насчет человекообезьян и индейцев? Я могу объяснить это только вторжением извне. Индейцы, я не сомневаюсь, относительно недавно иммигрировали с равнины. Они добрались сюда под влиянием голода или войн. Столкнувшись с невиданными прежде ужасными существами, они нашли убежище в пещерах, которые описал наш юный друг. Они вели беспощадную войну с дикими животными и особенно с человекообезьянами, которые сочли их захватчиками. Вот почему их племя столь малочисленно.

Тут я заметил, что один из индейцев исчез.

– Он пошел за водой, – сказал лорд Рокстон.

– К старому лагерю? – спросил я.

– Нет, к ручью. Это вон там, за деревьями.

– Пойду поищу его, – сказал я.

Я поднял свою винтовку и отправился к ручью. Я слышал журчанье ручья где-то перед собой, но нас разделяла стена деревьев и кустарников. Когда я подошел ближе, то был потрясен: на земле лежал труп пропавшего индейца. Он лежал на боку, шея была вывернута под неестественным углом. Я крикнул, предупреждая своих друзей об опасности. Внезапно я посмотрел наверх – и увидел две длинные мускулистые руки, покрытые рыжеватой шерстью, они медленно опускались. Еще миг – и огромные жадные руки стиснули мое горло. Я увидел жуткое лицо со светящимися голубыми глазами, которые смотрели на меня. В этих жутких глазах было что-то гипнотическое. Где-то вдали послышался глухой выстрел из винтовки, я упал на землю и потерял сознание.

Я очнулся, лежа на траве. Лорд Джон смачивал мою голову водой, в то время как Челленджер и Саммерли поддерживали меня, на их лицах читалось беспокойство. На мгновение я увидел за их учеными масками нечто человеческое. Обморок был вызван скорее шоком, чем раной, – и через минуту я уже был готов действовать.

– Мой друг, – сказал лорд Рокстон. – Когда я услышал ваш крик, то побежал вперед и увидел, как вам откручивают голову; я подумал, что вам конец. О боже! Жаль, что со мной нет человек пятидесяти с винтовками. Мы бы очистили эту местность – и следа бы не осталось.

Теперь стало ясно, что с нас не спускают глаз. Нам не следовало особо бояться, что на нас нападут днем, но они, весьма вероятно, нападут ночью; поэтому, чем скорее мы уберемся подальше от такого соседства, тем лучше.

Единственное, о чем мы сожалели, – это о том, что придется покинуть свой старый лагерь, и не столько из-за брошенных там запасов, сколько из-за Самбо, нашей связи с внешним миром. Впрочем, винтовки были при нас, патронов было достаточно, так что мы могли о себе позаботиться и надеялись, что скоро представится шанс вернуться.

После полудня мы двинулись в путь. Молодой вождь шел первым и вел нас. За ним шли двое выживших индейцев с нашими вещами на спинах. Мы, четверо белых, шли с заряженными винтовками. Мы не замечали признаков погони и вскоре вышли на более открытое место.

Я шел последним и не мог удержаться от улыбки, глядя на трех своих товарищей, шедших впереди. Мы провели на вершине плато около недели. Трое моих спутников лишились своих шляп и теперь повязали вокруг головы носовые платки, их одежда была порвана, а их небритые грязные лица меняли их внешность почти до неузнаваемости. Мы выглядели поистине жалко, и меня не удивляло, что наши спутники-индейцы иногда оглядываются на нас с ужасом и изумлением на своих лицах.

Было далеко за полдень, когда мы добрались до озера, и наши друзья-аборигены закричали от радости, показывая перед собой. Перед нами открывалось поистине замечательное зрелище. Прямо к берегу, на котором мы стояли, по гладкой поверхности к нам неслась огромная флотилия каноэ. Мы увидели, как индейцы вскочили со своих мест, начали махать веслами и копьями, громкими криками приветствуя молодого вождя. Наконец один из них, пожилой человек с ожерельем и браслетом из крупных блестящих стекляшек, очень нежно обнял юношу, которого мы спасли. Затем он взглянул на нас и что-то спросил, после чего подошел к нам и с большим достоинством всех по очереди обнял. Потом, по его приказу, всё племя склонилось перед нами до земли в знак почтения. Лично я смутился, мне стало не по себе от подобного поклонения, то же самое чувство я прочитал на лицах Рокстона и Саммерли, но Челленджер расцвел.

– Может, они и недалеко ушли в своем развитии, – сказал он, поглаживая свою бороду и оглядывая индейцев, – но их отношению к высшим существам следовало бы поучиться некоторым нашим более продвинутым европейцам. Удивительно, до чего безошибочен инстинкт первобытного человека!

Было ясно, что аборигены выступили в боевой поход, потому что каждый из них нес копье, лук, стрелы, а также какую-нибудь дубину или каменный топор. Их мрачные, сердитые взгляды на лес, из которого мы прибыли, и частое повторение слова «дода» достаточно ясно говорили о том, что это был спасательный поход, нацеленный на вызволение сына старого вождя или месть за него. Наконец наш юный друг произнес энергичную речь, используя такие выразительные жесты, что мы всё поняли, как будто знали их язык.

– Что толку возвращаться? – говорил он. – Рано или поздно это нужно сделать. Ваши друзья убиты. Никто из нас не в безопасности. Сейчас мы все в сборе и готовы.

Потом он указал на нас.

– Эти пришлые люди – наши друзья. Они великие воины, и они ненавидят человекообезьян, как и мы. Они повелевают, – здесь он показал на небеса, – громом и молнией. Когда у нас снова появится такая возможность? Давайте же пойдем вперед и либо умрем, либо будем спокойно жить в будущем. Тогда нам не стыдно будет вернуться к нашим женщинам.

Когда он закончил, маленькие красные воины разразились восторженным ревом, размахивая своим оружием. Старый вождь вышел к нам и задал несколько вопросов, одновременно указывая на леса. Лорд Джон сделал ему знак немного подождать, а потом обернулся к нам.

– Что ж, вам решать, – сказал он, – я же собираюсь свести счеты с этим обезьяньим народцем. Я отправляюсь с нашими маленькими красными друзьями. Что скажете, юноша?

– Конечно, я тоже пойду.

– А вы, Челленджер?

– Можете на меня рассчитывать.

– А вы, Саммерли?

– Если вы все пойдете, то и я отправлюсь с вами.

– Значит, решено, – сказал лорд Джон, и, поворачиваясь к вождю, он кивнул и похлопал по винтовке.

Старик по очереди всем нам пожал руки, его соплеменники громко и радостно кричали. В тот вечер двигаться в поход было уже слишком поздно, поэтому индейцы разбили лагерь. Мы узнали, что игуанодоны являются своего рода их частной собственностью, как у нас стада скота, а эти асфальтовые метки, которые нас так изумили, были ничем иным, как клеймом хозяина. Эти тупые травоядные существа с массивным телом и маленьким мозгом настолько беспомощны, что с ними справится и ребенок. Через несколько минут одно из огромных животных было освежевано, куски мяса уже жарились на костре вместе с огромной рыбиной из озера.

Саммерли улегся и заснул на песке, а мы пошли по берегу, стремясь узнать побольше об этой диковинной стране. Дважды мы находили ямы с голубой глиной, какую видели на болоте птеродактилей. Это были старые вулканические кратеры, которые – по каким-то причинам – вызвали величайший интерес у лорда Джона. Челленджера же привлек пузырящийся грязевой гейзер, в котором непонятный газ образовывал большие пузыри, лопающиеся на поверхности.

Мне же самым примечательным показалась огромная гладь воды перед нами. Наш шум распугал всех живых существ, вокруг лагеря всё было тихо. Но в окрашенных в розовый цвет водах центрального озера всё было иначе. Вода кишела собственной жизнью. Показывались огромные аспидно-черные спины и большие плавники, которые снова исчезали в глубине. То тут, то там из воды появлялись змеиные головы. Одно из таких существ вылезло на песчаную отмель в нескольких сотнях ярдов от нас, и мы увидели длинную змеиную шею с бочкообразным телом и огромными плавниками. Челленджер и Саммерли, присоединившийся к нам, хором выражали удивление и восхищение.

– Плезиозавр! Пресноводный плезиозавр! – воскликнул Саммерли. – Стоило прожить жизнь, чтобы увидеть подобное! Мы благословенны, мой дорогой Челленджер, среди всех зоологов на свете!

На рассвете наш лагерь проснулся, и через час мы выступили в свой незабываемый поход. За ночь наши силы пополнились индейцами, и нас насчитывалось четыреста или пятьсот человек. Рокстон и Саммерли заняли места на правом фланге, в то время как Челленджер и я находились слева.

Мы недолго ждали своего врага. С края леса донесся дикий вой, и человекообезьяны внезапно выбежали с палками и камнями, ринувшись в самый центр наступающих индейцев. Это был смелый, но глупый маневр, потому что наши друзья были ловкими, как кошки. Страшно было видеть бросавшихся на нас разъяренных обезьян с открытыми ртами и сверкающими глазами, в то время как в их тела вонзалась одна стрела за другой. Одно огромное чудище пронеслось мимо меня, ревя от боли, из его груди и боков торчала дюжина стрел. Сжалившись, я всадил ему пулю в череп – и он упал. Но это был единственный выстрел. Атака была направлена в самый центр цепи, и индейцам там не требовалась наша помощь.

Но дело приняло гораздо более серьезный оборот, когда мы вошли в лес. Человекообезьяны выскакивали из чащи настолько быстро, что у индейцев часто не было времени пустить в ход копья. Одна из обезьян разломала ружье Саммерли на кусочки и собиралась снова напасть на профессора. Индейское копье пронзило ее сердце. Другие человекообезьяны с деревьев швыряли в нас камни и сучья. Саммерли был безоружен, но я стрелял так быстро, как мог, и на другом фланге мы тоже слышали непрерывную пальбу из винтовок.

В конце концов, человек утвердил свое превосходство, а человекозверь должен был раз и навсегда занять подобающее ему место. Индейцы преследовали человекообезьян, со всех сторон в лесу мы слышали вопли, когда человекообезьян вытаскивали из их убежищ на деревьях.

Я бежал за остальными, когда обнаружил, что лорд Джон и Челленджер присоединились к нам.

– Всё кончено, – сказал лорд Джон. – Думаю, что уборку мы можем оставить им. Чем меньше мы увидим, тем лучше будем спать.

– Нам посчастливилось, – крикнул Челленджер, – присутствовать при одном из тех решающих сражений в истории, которые определяют судьбу мира. Отныне будущее этого плато закреплено за человеком.

Когда мы вместе шли по лесу, то повсюду находили тела человекообезьян. Всюду перед собой мы слышали вопли и рев, который указывал направление погони. Человекообезьяны были загнаны обратно в свой город, они были разбиты, и мы подоспели как раз вовремя, чтобы увидеть ужасную заключительную сцену. Около восьмидесяти или ста обезьян, последних из оставшихся в живых, подвели к краю утеса. Вокруг них сжалось кольцо из копий – и через минуту всё было кончено. Тридцать или сорок особей полегли тут же на месте. Другие кричали и отбивались, но были сброшены в пропасть. Случилось так, как сказал Челленджер, и человек навсегда утвердил свое превосходство в Стране Мэйпл-Уайта. Самцы были убиты, город обезьян разрушен, а самки с детенышами угнаны в неволю; долгая война пришла к своему кровавому завершению.

Победа дала нам преимущество. Мы смогли посетить свой лагерь и добраться до своих вещей. Мы смогли также снова пообщаться с Самбо, который был напуган видом обезьян, падающих с обрыва.

– Уходите, масса, уходите! – кричал он, и его глаза лезли на лоб. – Если вы там останетесь, вас заграбастает дьявол.

– Вот голос разума! – сказал Саммерли. – Довольно с нас приключений, они не подобают людям нашего положения. Я напоминаю вам ваши слова, Челленджер. Отныне вы думаете только о том, как вызволить нас из этой ужасной страны и вернуть к цивилизации.

Глава 15
Наши глаза видели величайшие чудеса

Мы застряли здесь, понятия не имея, как выбраться, и очень сердиты. И всё же я представляю, что наступит день, когда мы будем рады, что остались – хоть и вопреки своему желанию, – и увидели еще больше чудес этого уникального места и существ, которые его населяют.

Победа индейцев и гибель человекообезьян знаменовали поворотный момент нашего положения. С этого момента мы стали хозяевами плато, и аборигены смотрели на нас со смесью страха и благодарности. Ради своего же собственного блага они, быть может, и предпочли, чтобы такие всесильные люди их покинули, но даже они не могли предложить нам способа, как добраться до равнины внизу. Насколько мы могли понять по их знакам, когда-то существовал туннель, по которому можно было подобраться к нужному нам месту. В разное временя им, без сомнения, воспользовались и человекообезьяны, и индейцы, когда поднялись наверх, а также Мэйпл-Уайт со своим спутником. Но год назад случилось страшное землетрясение, и верхний конец туннеля обрушился. Индейцы только качали своими головами и пожимали плечами, когда мы знаками выражали свое желание спуститься вниз.

Мы разбили лагерь у подножия скал. Индейцы предлагали разделить с нами свои пещеры, но лорд Джон решительно отказался от их предложения. Он думал, что если мы его примем, то окажемся в их власти. Мы сохранили независимость, наши ружья были готовы к любой чрезвычайной ситуации, но с индейцами мы поддерживали самые дружественные отношения. Мы также часто бывали в их пещерах.

Пещеры находились приблизительно на высоте восьмидесяти футов от земли, таким образом, в них не могло подняться ни одно большое животное. Внутри пещеры были теплыми и сухими, они уходили в толщу кряжа на различную глубину, гладкие серые стены были украшены превосходными рисунками, изображавшими различных животных плато.

Поскольку мы узнали, что огромные игуанодоны содержались как домашний скот и были вроде мясных кладовых, мы решили, что человек, даже с таким примитивным оружием, установил свое господство на плато. Однако вскоре нам было суждено убедиться, что это не так.

На третий день около индейских пещер разыгралась трагедия. Челленджер и Саммерли вместе отправились к озеру, где туземцы вылавливали для них больших ящериц. Лорд Джон и я остались в лагере. Вдруг раздался пронзительный тревожный крик. Со всех сторон к убежищам бросились мужчины, женщины и дети, дико выкрикивая слово «стоа!»

Посмотрев наверх, мы увидели, что они машут нам руками со скал и зовут нас присоединиться к ним. Мы схватили винтовки и побежали посмотреть, что случилось. Внезапно из ближайшей рощи выскочила группа из двенадцати или пятнадцати индейцев, бежавших что было сил. По пятам за ними гнались два ужасных чудовища, похожих на жутких гигантских жаб, как то, которое вторглось в наш лагерь и преследовало меня во время моей вылазки. Мы никогда раньше не видели их днем. Мы стояли, пораженные их видом, но времени любоваться особо не было, ибо через секунду они настигли туземцев и убивали их. Бедные индейцы кричали от ужаса, но ничего не могли сделать. Они гибли один за другим, и к тому моменту, как мы с товарищем подоспели на помощь, оставалось около пяти-шести человек. Мы выпускали по страшилищам пуля за пулей, но эффекта было не больше, чем если бы мы бросались в них бумажными шарами. Мы не могли их поранить, разве что только отвлечь их внимание вспышками огня и звуком выстрелов. Так мы выиграли для аборигенов и для себя время, чтобы добежать до ступенек, которые вели в безопасное место. Но там, где пули были бесполезны, могли сработать отравленные стрелы туземцев. Через минуту чудовища были покрыты ими, но, не ощущая боли, они пытались добраться до ступенек, которые бы привели их к своим жертвам. Наконец яд начал действовать. Одно чудище издало глухой стон и опустило свою огромную голову к земле. Другое с ревом бегало по кругу, а затем повалилось на землю, корчась в муках в течение нескольких минут, прежде чем тоже затихло. С ликующими криками индейцы спустились из своих пещер и станцевали вокруг трупов победный танец. Они безумно радовались, что еще двое из числа их самых опасных врагов убиты. В ту ночь они разрубили тела на куски, но не ели, потому что яд еще действовал. Аборигены унесли трупы чудовищ, чтобы не отравлять воздух. Там до сих пор лежат огромные сердца рептилий, каждое размером с подушку, и бьются медленно и ритмично, живя жуткой собственной жизнью. Лишь на третий день отвратительные сердца перестали биться.

Когда-нибудь, когда у меня будет стол получше, а письменные принадлежности поудобнее, я представлю более полный отчет об индейцах аккала и о нашей жизни среди них в удивительной Стране Мэйпл-Уайта. Память не подведет меня, и до последнего вздоха я сохраню воспоминания о каждом часе, проведенном там, и о каждом поступке. Когда настанет время, я опишу ту поразительную лунную ночь на большом озере, когда молодой ихтиозавр – странное существо, наполовину тюлень, наполовину рыба, с тремя глазами на макушке – запутался в индейской сети и чуть было не перевернул наше каноэ. В ту же самую ночь зеленая водяная змея стрелой метнулась из зарослей и унесла с собой индейца с каноэ Челленджера. Я расскажу также об огромной белой твари, – мы не знаем, животное это или рептилия, – которая жила в болоте в восточной части озера. Индейцы были так ею напуганы, что обходили это место стороной, а мы дважды совершали вылазку и каждый раз видели ее. Я могу только сказать, что она вроде бы была больше коровы и издавала престранный запах. Я расскажу также об огромной птице, которая один раз преследовала Челленджера до самого убежища в скалах – это громадная птица, выше страуса, с безобразной головой, словно сама ходячая смерть. На сей раз современное оружие победило, и огромное существо двенадцати футов от головы до пят – его называют фороракос, согласно нашему профессору, – свалилось от выстрела винтовки лорда Рокстона. Наконец я упомяну о токсодоне, гигантской десятифутовой морской свинке, с выступающими вперед острыми зубами, которую мы убили, когда она пила из озера.

Всё это я однажды расскажу как можно подробнее. Я любовно опишу те прекрасные летние вечера, когда мы все лежали под темно-голубым небом в высокой лесной траве; ветки деревьев над нами сгибались под тяжестью плодов, а под ними росли неведомые и прекрасные цветы. Или же долгие лунные ночи, когда мы лежали и наблюдали с удивлением и трепетом исполинские круги на озере, расходившиеся от внезапного всплеска фантастического чудища.

Но, спросите вы, к чему все это, когда я со своими товарищами должен был день и ночь заниматься поиском способа вернуться во внешний мир? Я отвечу, что всё было напрасно. Одно мы выяснили наверняка: индейцы не будут нам помогать. Они были нашими друзьями во всём остальном, но когда мы предлагали помочь нам сделать и перетащить доску, которая могла стать мостом через пропасть, или сплести из лиан канаты, нам отвечали вежливым отказом. Они улыбались, качали головами – и всё. Даже старый вождь встретил нас тем же упрямым отказом, и только Маретас, юноша, которого мы спасли, сказал нам жестами, что очень сожалеет. Они считали, что пока мы остаемся с ними, удача на их стороне. Нам предлагали обзавестись маленькими краснокожими женами и пещерами для жилья, если мы забудем свой народ и навсегда останемся жить на плато. Поэтому мы знали, что наши планы следует держать в тайне, иначе индейцы могут попытаться удержать нас силой.

Несмотря на опасность встречи с динозаврами, я дважды за прошедшие три недели ходил к нашему старому лагерю, чтобы повидать нашего негра, который всё еще нес свой пост у подножия утеса. Мои глаза нетерпеливо вглядывались в огромную равнину в надежде увидеть помощь, о которой мы молились.

– Они скоро придут, масса Мелоун. Вернутся, принесут веревку и спустят вас вниз, – так кричал мне наш чудесный Самбо.

Когда я совершал вторую вылазку, со мной случилось странное приключение. Я возвращался по хорошо знакомому маршруту и достиг места примерно в одной миле от болота птеродактилей, когда увидел, как ко мне приближается необычный объект. Это был человек, который шел в клетке, сделанной из тростника. Я был еще более поражен, когда увидел, что это лорд Рокстон. Когда же он заметил меня, то снял свою диковинную защиту и подошел ко мне, смеясь и, как мне показалось, несколько смущаясь.

– Вот как, мой друг, – сказал он, – не ожидал встретить вас здесь!

– Что же вы такое делаете? – спросил я.

– Навещаю своих друзей птеродактилей, – сказал он.

– Но зачем?

– Интересные животные, вы так не думаете? Но необщительные! Грубы с незнакомцами, как вы помните. Поэтому я построил эту клетку.

– Но что вам нужно в болоте?

Он посмотрел на меня, и я прочитал на его лице сомнение.

– Вы не думаете, что и другие люди, помимо профессоров, могут быть любознательны? – сказал он наконец. – Я их изучаю. Этого для вас достаточно.

Но потом его добродушие вернулось, и он рассмеялся.

– Без обид, мой друг. Я собираюсь заполучить молодого дьявольского птенца для Челленджера. Это моя задача. Нет, мне не нужна ваша компания. Я в безопасности в этой клетке, а вы нет. Ну, пока, я вернусь в лагерь к вечеру.

Он отвернулся и побрел через лес в своей клетке.

Если поведение лорда Джона в это время было странным, то что уж говорить о Челленджере. Он, по-видимому, был очень привлекателен для индейских женщин и поэтому всегда носил с собой большую пальмовую ветку, которой отгонял их, словно мух, когда их внимание становилось чересчур навязчивым. Какое это было зрелище, смотреть, как он вышагивает, словно султан, а за ним тянется свита восторженных индейских девушек. Это одна из самых гротескных картин, воспоминания о которой я привезу обратно. Что касается Саммерли, то он был поглощен жизнью насекомых и птиц плато и проводил всё свое время, препарируя их (не считая тех часов, которые уходили на перебранку с Челленджером по поводу того, что тот не вызволяет нас из беды).

Каждое утро Челленджер куда-то уходил и возвращался подчас с очень торжественным видом. Однажды с пальмовой ветвью в руке и свитой поклонниц позади он повел нас к своему укромному месту и посвятил в свои тайные планы.

Это была маленькая полянка, где бурлил один из грязевых гейзеров, которые я раньше уже описывал. Кругом мы увидели многочисленные кожаные ремни из шкур игуанодонов и большую мембрану, которая оказалась высушенным и выскобленным желудком огромного рыбоящера. У этого огромного мешка было только одно маленькое отверстие, в которое были вставлены несколько бамбуковых тростинок. Другие концы этих тростинок соединялись с глиняными воронками, собиравшими газ от гейзера. Вскоре пленка начала медленно расширяться, и Челленджер закрепил пояса, которые удерживали ее привязанной к стволам окружающих деревьев. За полчаса она превратилась в настоящий воздушный шар. Челленджер, как довольный отец, любующийся первенцем, стоял, улыбаясь и поглаживая бороду. Саммерли прервал молчание первым.

– Вы ведь не собираетесь поднять нас вверх на этой штуковине, Челленджер? – спросил он желчно.

– Я собираюсь, мой дорогой Саммерли, продемонстрировать вам ее возможности, чтобы у вас не было никаких сомнений.

– Я хотел бы посмотреть, как это работает, – сказал лорд Джон.

– Посмотрите, – сказал Челленджер. – Мы убедились, что не можем спуститься вниз, а туннеля никакого нет. Мы также не можем построить какой-нибудь мост. Как же нам тогда спастись? Я как-то говорил нашему юному другу, что этот гейзер выделяет свободный водород. Естественно, это натолкнуло на мысль о воздушном шаре. Сознаюсь, меня беспокоила трудность найти оболочку для газа, но осмотр внутренностей этих рептилий подсказал мне решение проблемы. И вот результат!

– Безумие! – фыркнул Саммерли.

Лорд Джон обрадовался этой идее.

– Умный старикан, да? – шепнул он мне, а затем громче Челленджеру: – А как насчет корзины?

– Корзина будет моей следующей заботой. Я уже спроектировал, как ее нужно сделать и привязать. Тем временем я просто покажу вам, что мой аппарат способен выдерживать вес каждого из нас.

– Всех нас, разумеется?

– Нет, мой план предполагает, что каждый по очереди спустится, как на парашюте. Если шар выдержит вес одного человека и обеспечит ему мягкую посадку, значит, всё в порядке. Я продемонстрирую вам силу моего воздушного шара. – Сказав это, он перерезал ножом веревки, которые удерживали шар.