Текст книги "Возвращение Шерлока Холмса. Долина Ужаса (сборник)"

Приключение одинокой велосипедистки

{33}33
  (The Adventure of the Solitary Cyclist)
  Первая публикация – в «Кольерс уикли», декабрь 1903 г.; затем – в «Стрэнд мэгэзин», январь 1904 г.


[Закрыть]

С тысяча восемьсот девяносто четвертого по тысяча девятьсот первый год включительно мистер Шерлок Холмс был очень занят. Можно даже сказать, что за этот срок ни одно достаточно серьезное дело, получившее огласку, не обошлось без его участия; кроме того, через его руки прошли сотни дел частного характера, среди которых встречались и в высшей степени запутанные и необычные случаи. Много блестящих удач и несколько неизбежных поражений стали итогом этих восьми лет безостановочной работы. Поскольку я сохранил подробнейшие отчеты обо всех этих делах, а в некоторых из них и сам был непосредственным участником, можно представить, как непросто мне выбирать, какие из них представить на суд публики. Однако я буду придерживаться своего старого правила отдавать предпочтение тем случаям, которые интересны не жестокостью преступления, а изяществом и драматической неожиданностью его раскрытия, почему и предлагаю читателям историю мисс Вайолет Смит, одинокой велосипедистки из Чарлингтона, а также факты, связанные с неожиданной и трагической развязкой проведенного нами расследования. Не спорю, это дело не ознаменовалось какими-либо яркими проявлениями таланта, которым славен мой друг, однако некоторые обстоятельства выделяют его из тех долгих хроник преступлений, откуда я черпаю материал для этих записок.

Обращаясь к своей записной книжке за 1895 год, я вижу, что впервые мы услышали о мисс Вайолет Смит в субботу двадцать третьего апреля. Помню, ее первый приход к нам вызвал крайнее неудовольствие Холмса, поскольку в то время он был всецело занят расследованием очень сложного и запутанного случая, связанного с преследованием, которому подвергся Джон Винсент Хартен, известный табачный фабрикант и миллионер. Мой друг, которой дороже всего ценил четкость мысли и сосредоточенность, всегда с негодованием относился к тому, что отвлекало его внимание от дела, которым он был занят. И все же нужно было проявить исключительную грубость и нетактичность, совершенно чуждые его характеру, чтобы не выслушать рассказ молодой очаровательной женщины, высокой, стройной и гордой, как королева, которая пришла поздно вечером к нам на Бейкер-стрит за помощью и советом. Бесполезно было пытаться убедить ее, что мой друг очень занят и не может уделить ей время, – невероятная решимость леди изложить свое дело не позволила бы нам заставить ее покинуть нашу комнату до того, как она это сделает. С видом человека, смирившегося с непреодолимыми обстоятельствами, Холмс выдавил из себя улыбку и предложил прекрасной, но нежеланной гостье сесть и рассказать, что ее к нам привело.

– По крайней мере, дело не в здоровье, – сказал он, окинув ее цепким взглядом. – Такой заядлой велосипедистке грех жаловаться на нехватку сил.

Она удивленно посмотрела на свои туфли, и на одной из подошв я заметил шероховатость в том месте, где ее трет край педали.

– Да, я много езжу на велосипеде, мистер Холмс, и это некоторым образом связано с моим визитом к вам.

Мой друг взял прелестную ручку девушки и очень внимательно осмотрел ее, лучше сказать, подверг изучению, поскольку взгляд его оставался холодным и сосредоточенным, как у биолога, исследующего любопытный образец.

– Прошу меня простить. Такая уж у меня профессия, – сказал он, отпуская ее. – Я чуть было не принял вас за машинистку. Конечно же, сейчас для меня очевидно, что вы занимаетесь музыкой. Ватсон, вы обратили внимание на утолщения кончиков пальцев, которые характерны для обеих профессий? Однако лицо отражает одухотворенность, – он аккуратно повернул лицо гостьи к свету, чтобы получше рассмотреть, – которую печатанье на машинке не порождает. Эта леди – музыкант.

– Да, мистер Холмс, я даю уроки музыки.

– Судя по цвету лица, я полагаю, в деревне.

– Да, сэр, недалеко от Фарнема, на границе Суррея.

– Чудесное место. С ним у меня связано множество воспоминаний. Помните, Ватсон, как раз там мы взяли Арчи Стенфорда, фальшивомонетчика? Итак, мисс Вайолет, что же произошло с вами недалеко от Фарнема на границе Суррея?

И леди удивительно ясно и четко изложила нам свою интересную историю.

– Моего покойного отца, мистер Холмс, звали Джеймс Смит, он был дирижером оркестра в старом театре «Империал». После его смерти мы с матерью остались совсем одни. Из родственников у нас был только дядя, Ральф Смит, который уехал в Африку двадцать пять лет назад, и с тех пор о нем ни слуху ни духу. Жили мы на то, что зарабатывал отец, поэтому, когда его не стало, для нас начались тяжелые времена. Однажды нам сказали, что в «Таймсе» появилось объявление о том, что нас кто-то разыскивает. Можете себе представить, как мы обрадовались, когда подумали, вдруг нам кто-нибудь оставил завещание. Мы сразу же нашли юриста, адрес которого был указан в объявлении, и у него встретились с двумя господами, мистером Каррутерсом и мистером Вудли, вернувшимися после поездки в Южную Африку. Они сказали, что дядя был их другом, но несколько месяцев назад он умер в Йоганнесбурге{34}34
  …в Йоганнесбурге… – Йоганнесбург – главный промышленный и финансовый центр ЮАР.


[Закрыть] в ужасной нищете. Перед смертью он очень просил их разыскать нас и помочь нам, если мы нуждаемся. Нам показалось странным, что дядя Ральф, который ни разу не вспомнил о нас при жизни, умирая, проявил такую заботу, но мистер Каррутерс объяснил, что мой дядя узнал о смерти брата незадолго до кончины и почувствовал себя ответственным за нашу судьбу.

– Простите, – прервал рассказ Холмс. – А когда состоялся этот разговор?

– В декабре… Четыре месяца назад.

– Прошу вас, продолжайте.

– Мистер Вудли показался мне очень неприятным человеком. Пока мы разговаривали, он не сводил с меня глаз. Представьте себе: рыхлое лицо, рыжие усы, грубый и противный молодой человек, еще эти прилизанные волосы на прямой пробор. В общем, я подумала, что такого мерзкого типа я еще не встречала… Наверняка Сирил не захотел бы, чтобы я водила знакомство с таким человеком.

– О, так его зовут Сирил! – улыбнулся Холмс.

Девушка зарделась и смущенно рассмеялась.

– Да, мистер Холмс, Сирил Мортон, он электротехник, и мы собираемся пожениться в конце лета. Не пойму, почему это он мне вспомнился? Я просто хотела сказать, что мистер Вудли мне очень не понравился, а вот мистер Каррутерс, который был намного старше, производил приятное впечатление. Темноволосый, чисто выбритый, цвет лица желтоватый; говорил он не много, но вежливо и с приятной улыбкой. Сперва он поинтересовался, как нам живется, и, когда узнал, что плохо, спросил, не хочу ли я переехать к нему, чтобы обучать музыке его единственную дочь десяти лет. Я ответила, что не хотела бы оставлять мать одну, но он тогда сказал, что на выходные я могла бы уезжать домой, и предложил мне сотню фунтов в год, а это, согласитесь, вовсе не плохо. Закончилось тем, что я приняла его предложение и поехала к нему в Чилтерн-Грэйндж, это в шести милях от Фарнема. Мистер Каррутерс вдовец, у него работает экономка миссис Диксон, почтенная пожилая женщина. Дочка его умница, и все складывалось прекрасно. Сам мистер Каррутерс оказался замечательным человеком, к тому же он тоже хорошо разбирается в музыке. Мы с ним проводим чудесные вечера вместе. На выходные я езжу домой к маме.

Первое, что нарушило мою идиллию, был приезд этого рыжеусого мистера Вудли. Приехал он на неделю, но, поверите, мне показалось, что пробыл он там три месяца! Это просто ужасный человек. Он задирался ко всем слугам, а со мной вел себя и того хуже. Можно сказать, откровенно приставал, кичился своим богатством, говорил, если я выйду за него замуж, смогу носить лучшие бриллианты в Лондоне. Наконец, когда я дала понять, что не желаю иметь с ним ничего общего, дошло до того, что однажды после обеда он схватил меня за плечи (он силен как черт) и сказал, что не отпустит меня, пока я не поцелую его. К счастью, вошел мистер Каррутерс, он оторвал его от меня, и тогда этот Вудли набросился на него. На человека, в чьем доме гостил! Сбил его с ног и разбил лицо. Ну, вы понимаете, что после этого ему пришлось убраться. Мистер Каррутерс на следующий день извинился передо мной и пообещал, что больше такое не повторится. С того дня мистера Вудли я не видела.

А теперь, мистер Холмс, я наконец добралась до того, что и заставило меня сегодня обратиться к вам за советом. Во-первых, вы должны знать, что по субботам в полдень я выезжаю из дому на велосипеде, чтобы успеть на станции в Фарнеме сесть на лондонский поезд, который отправляется в двенадцать двадцать две. Дорога от Чилтерн-Грэйндж до Фарнема пустынная, а в одном месте – особенно, потому что там есть участок, длиной с милю, с одной стороны которого расположена Чарлингтонская пустошь, а с другой – парк, окружающий Чарлингтон-холл. Наверное, другого такого глухого места не сыщешь во всей Англии. Пока не выедешь на главную дорогу у Круксбери-хилл, там даже пролетку или крестьянина редко когда встретишь. Две недели назад, проезжая этот участок, я случайно обернулась и заметила, что за мной едет мужчина, тоже на велосипеде. До него было ярдов двести, поэтому я смогла рассмотреть лишь, что это мужчина средних лет с короткой черной бородой. Подъезжая к Фарнему, я снова обернулась, но его уже не было, поэтому я не стала больше о нем думать. Но представьте, как я изумилась, мистер Холмс, когда, возвращаясь в понедельник, снова увидела этого человека на том же самом участке дороги. Удивление мое возросло еще больше, когда все в точности повторилось в следующие субботу и понедельник. Он все время держался от меня на расстоянии и приставать не пытался, но все-таки это было довольно странно. Я рассказала обо всем мистеру Каррутерсу Его это, похоже, заинтересовало, и он сказал, что закажет лошадь и пролетку, чтобы в будущем я не ездила одна по таким глухим местам.

Лошадь и пролетка должны были прибыть на этой неделе, но по какой-то причине задержались, и мне опять пришлось ехать до станции на велосипеде. Это было сегодня утром. Конечно же, вы понимаете, что я, выехав на пустошь, не могла не обернуться. И что бы вы думали? Я снова увидела этого мужчину, точно как и две недели назад. Он всегда держался на расстоянии, поэтому хорошо разглядеть его лица я не могла, но все же я уверена, что раньше с ним не встречалась. Одет он был в темный костюм с матерчатой кепкой. Единственное, что я хорошо рассмотрела, – это черная борода. Знаете, сегодня я не испугалась, но меня охватило любопытство. Я решила все-таки узнать, кто он и что ему нужно, поэтому сбавила ход, но он тоже сбавил ход. Тогда я совсем остановилась, и он сделал то же самое. После этого я решила устроить ему ловушку. Там на дороге есть один резкий поворот за холм, и я нажала на педали, на всей скорости заехала за него и резко остановилась, думая, что сейчас он вылетит и проскочит мимо меня, не успев затормозить. Но я ждала, а его все не было. Тогда я немного вернулась и выглянула за поворот. Мне было видно целую милю дороги, но мужчины там не было. Что самое удивительное, на этом участке нет ни перекрестков, ни развилок, куда бы он мог свернуть.

Холмс довольно потер руки.

– Действительно, своеобразный случай, – сказал он. – Сколько времени прошло между тем, как вы свернули за поворот и увидели, что мужчина исчез?

– Две-три минуты.

– Стало быть, повернуть и скрыться в обратном направлении он бы не успел, и свернуть ему было некуда.

– Совершенно верно.

– Получается, что он остановился и пошел в сторону от дороги пешком.

– Если бы он пошел через пустошь, я бы его увидела.

– Значит, методом исключения мы приходим к выводу, что он направился в Чарлингтон-холл, который, насколько я понимаю, расположен в стороне от дороги. Что-нибудь еще?

– Ничего, мистер Холмс, кроме того, что все это меня очень удивило, и я поняла, что не успокоюсь, пока не увижусь и не посоветуюсь с вами.

Холмс ненадолго задумался.

– Где сейчас находится ваш жених? – наконец спросил он.

– В Ковентри, он там работает в компании «Мидленд Электрикал».

– Он не мог захотеть приехать к вам в гости без предупреждения?

– Что вы, мистер Холмс! Он на такое не способен, уж я-то его знаю.

– Другие поклонники у вас есть?

– До того, как я познакомилась с Сирилом, было несколько.

– А сейчас?

– Ну, этот противный тип, Вудли, если, конечно, такого можно назвать поклонником.

– Больше никого?

Наша симпатичная клиентка, похоже, несколько смутилась.

– Кто он? – прямо спросил Холмс.

– О, может быть, это просто мои фантазии, но мне показалось, будто мой хозяин, мистер Каррутерс, смотрит на меня как-то по-особенному. Мы с ним проводим вместе много времени, я по вечерам аккомпанирую ему. Но он никогда ни о чем таком и словом не обмолвился. Это настоящий джентльмен. Просто женщины такое чувствуют…

– Гм, – Холмс посерьезнел. – Скажите, а чем он зарабатывает?

– Он и так богат.

– И не имеет ни пролетки, ни лошадей?

– Ну, по крайней мере, живет он не бедно. Пару раз в неделю он уезжает в Сити. Его интересуют южноафриканские золотые акции.

– Мисс Смит, сообщите мне, как будут развиваться события. Сейчас я очень занят, но обещаю, что найду время взяться за ваше дело. Пока же ничего не предпринимайте, не посоветовавшись со мной. До свидания, и, надеюсь, в следующий раз вы придете ко мне только с хорошими новостями.

– Так уж устроена природа, что такая девушка привлекает к себе воздыхателей. – Холмс потянулся за той трубкой, которую всегда курил, когда требовалось хорошенько подумать. – Правда, это редко случается во время велосипедных прогулок по глухим проселочным дорогам. Я не сомневаюсь, что это тайный поклонник, однако в этом деле, Ватсон, есть необычные и наводящие на размышление особенности.

– Вы имеете в виду то, что он всегда появляется в одном и том же месте?

– Совершенно верно. В первую очередь мы должны выяснить все об обитателях Чарлингтон-холла. Потом нужно будет выяснить, что связывает столь разных людей, как Каррутерс и Вудли. Почему они оба так озаботились судьбой родственников Ральфа Смита? И еще одно. Что это за странный хозяин, который платит гувернантке в два раза больше обычной рыночной ставки, но даже не держит лошадей, и это несмотря на то, что до ближайшей станции шесть миль пути? Все это странно, Ватсон… Очень странно.

– Вы поедете туда?

– Нет, друг мой, туда поедете вы. Это может оказаться какой-нибудь обычной интрижкой, а я не могу оставлять другие важные дела, чтобы это выяснить. В понедельник рано утром поедете в Фарнем. Спрячетесь рядом с пустошью, посмотрите, что к чему и что делать, решите сами на месте. Потом разузнаете, кто живет в Холле, вернетесь и доложите обо всем мне. На этом все, Ватсон, ни слова больше об этом деле до тех пор, пока не раздобудете фактов, без которых ломать голову бессмысленно.

От нашей посетительницы мы узнали, что в понедельник она собиралась возвращаться поездом, который отходит от Ватерлоо в девять пятьдесят, поэтому в тот день я встал пораньше и успел на поезд в девять тринадцать. В Фарнеме на станции трудностей с тем, чтобы выяснить, как найти Чарлингтонскую пустошь, не возникло. Не узнать то место, о котором говорила юная леди, было невозможно. С одной стороны дороги широко раскинулось поросшее вереском пустынное место, с другой – заросли тиса{35}35
  …заросли тиса… – Тис (тисс) – род вечнозеленых хвойных деревьев и кустарников; используется в том числе и как декоративное растение.


[Закрыть] отгораживали живописный старый парк. На дорогу выходили поросшие лишайником каменные ворота с полустертыми гербами на пилонах. Кроме главных ворот я увидел несколько прогалин в кустах и тропинки, уходящие в них. Самого Чарлингтон-холла с дороги видно не было, но все вокруг выглядело довольно мрачно и наводило на мысли о запустении.

Пустошь была густо усеяна желтыми островками цветущего утесника, которые красиво поблескивали на ярком весеннем солнце. За одним из них я и занял позицию, с которой мог обозревать и ворота Холла, и всю дорогу по обеим сторонам. Как только я залег, на дороге, до того пустынной, со стороны, противоположной той, с которой пришел я, показался велосипедист. На нем был темный костюм, и я рассмотрел черную бороду. Подъехав к тому месту, где начинался парк поместья Чарлингтон, он спрыгнул с велосипеда, свернул на одну из тропинок и скрылся из виду за тисами.

Прошло пятнадцать минут, и на дороге с противоположной стороны показался еще один велосипед: это юная леди ехала со станции. Я заметил, что, доехав до Чарлингтонского парка, она обернулась. Сразу после этого из своего укрытия показался бородач, он вскочил на велосипед и поехал следом за ней. На всей широкой округе эти двое были единственными движущимися фигурами: девушка, грациозно выпрямившая спину в седле велосипеда, и преследующий ее мужчина, воровато припадающий к рулю. Она обернулась и стала сбавлять скорость. Он тоже притормозил, оставаясь в двух сотнях ярдов от нее. Она остановилась, он тут же сделал то же самое. Следующее ее действие было неожиданным и стремительным. Она одним движением развернула велосипед и изо всех сил ринулась в обратную сторону! Но мужчина оказался таким же проворным, он в точности повторил ее маневр и помчался назад с не меньшей скоростью. Тогда девушка остановилась, развернулась и с гордо поднятой головой продолжила путь, не желая больше обращать внимание на своего назойливого преследователя. Он тоже повернул и продолжил преследование, держась на том же расстоянии. Скоро они оба скрылись за поворотом.

Я решил еще немного подождать в своем укрытии и правильно сделал, потому что скоро на дороге снова появился мужчина в сером костюме. Он медленно выехал из-за поворота, свернул к каменным воротам Холла, остановился и слез с велосипеда. Пару минут он был виден между деревьями. Велосипедист стоял ко мне спиной и что-то делал согнутыми руками, похоже, поправлял галстук, потом снова сел на велосипед и направился к Холлу. Я перебежал через дорогу и попытался рассмотреть, что находится в глубине парка. Вдали между деревьями серели стены старинного здания в тюдоровском стиле{36}36
  …старинного здания в тюдоровском стиле… – Тюдоровский стиль (стиль поздней английской готики, деревянно-кирпичный стиль) – стиль архитектуры, характерный для эпохи правления английской королевской династии Тюдоров (1485–1603).


[Закрыть] с многочисленными трубами, но тропинка к нему шла через плотные заросли, поэтому мужчины видно не было.

Тем не менее я, посчитав, что неплохо справился с основной задачей, в приподнятом настроении пошел в Фарнем. Однако местный агент по недвижимости ничего не смог рассказать мне о Чарлингтон-холле и посоветовал обратиться за информацией в известную фирму на Пэлл-Мэлл. Туда я и заехал по пути домой, где был встречен учтивым администратором. Нет, к сожалению, я не мог снять на лето Чарлингтон-холл. Я немного опоздал. Всего месяц назад его уже сняли. Съемщика зовут мистер Вильямсон. Высокий солидный пожилой господин. Вежливый служащий был бы счастлив помочь мне еще чем-нибудь, но, увы, обсуждать дела клиентов своей фирмы права не имел.

Вечером Шерлок Холмс внимательно выслушал мой подробный отчет, но ожидаемой похвалы я от него не услышал, хотя искренне считал, что заслужил ее. Наоборот, строгое лицо его сделалось еще более суровым, когда он стал комментировать то, что я сделал и что должен был сделать.

– Место для наблюдения, мой дорогой Ватсон, вы выбрали крайне неудачно. Вам нужно было спрятаться за кустами со стороны парка, откуда вы смогли бы с близкого расстояния рассмотреть этого любопытного субъекта. А так вы находились от него в нескольких сотнях ярдов и можете рассказать мне о нем даже меньше, чем сама мисс Смит. Она считает, что не знает этого человека, я же уверен, что знает. Чем еще объяснить то, что он не подпускает ее к себе настолько близко, чтобы она могла рассмотреть его лицо? Вы говорите, что он ехал, низко наклонившись к рулю. Опять же, обычная маскировка. Плохо вы справились с задачей, очень плохо. Этот человек возвращается в дом, а вы для того, чтобы узнать, кто он, едете в Лондон!

– А что мне нужно было делать? – вскипел я.

– Пойти в ближайший паб, где знают все местные сплетни. Там об обитателях Холла вы узнали бы все, вплоть до имени судомойки. Вильямсон! Мне эта фамилия ни о чем не говорит. Если он действительно пожилой господин, он не может быть атлетичным велосипедистом, который успешно уходит от преследующей его молодой спортивной девушки. Что дала нам ваша поездка? То, что наша клиентка говорила правду? Так в этом я и так не сомневался. То, что велосипедист как-то связан с Холлом? Это тоже было понятно. То, что в Холле живет некий Вильямсон? Это ничего не значит. Ну, ничего, ничего, не вешайте нос, дружище. До следующего воскресенья мы ничего не сможем сделать, так что у меня еще будет время самому навести кое-какие справки.

На следующее утро мы получили письмо от мисс Смит с коротким и точным описанием происшествия, свидетелем которого я был, но самое интересное содержалось в постскриптуме:

«Мистер Холмс, рассчитывая на то, что Вы с уважением отнесетесь к моему доверию, я хочу сообщить, что пребывание в этом доме становится для меня затруднительным, поскольку мой хозяин сделал мне предложение. Я уверена, что его чувства глубоки и искренни, но я помолвлена с другим. Отказ мой его взволновал, но он вел себя вполне деликатно. Однако, как Вы понимаете, теперь обстановка в доме стала несколько напряженной».

– Похоже, наша юная знакомая попала в затруднительное положение, – задумчиво произнес Холмс, прочитав письмо. – Это дело оказалось более интересным и непредсказуемым, чем я думал. Что ж, есть повод провести тихий и спокойный денек в деревне. Сегодня туда съезжу, проверю одну-две версии.

Спокойный денек в деревне окончился для Холмса весьма своеобразно. На Бейкер-стрит он вернулся с разбитой губой и шишкой на лбу, не говоря уже об изодранной одежде. Вид у него был такой, что странно, как его самого не упекли в Скотленд-Ярд для выяснения личности. Однако Холмса его приключение изрядно развеселило: рассказывая, что с ним стряслось, он от души хохотал.

– Я так мало занимаюсь физическими упражнениями, что всегда радуюсь, когда мне выпадает такая возможность, – сказал он. – Вам известно, что я довольно неплохо боксирую. Мне вообще этот старый добрый английский вид спорта по душе, и иногда он мне помогает. Как вот сегодня, например. Если бы не бокс, моя поездка закончилась бы весьма плачевно.

Я стал просить, чтобы он рассказал, что с ним случилось.

– Я нашел паб, куда направлял вас, зашел, расположился у стойки и осторожно попытался добыть нужные мне сведения у трактирщика. Он оказался чрезвычайно радушным и разговорчивым человеком. Я узнал, что Вильямсон – пожилой мужчина, седобородый, в Холле живет один с небольшим штатом слуг. Ходят слухи, что он либо священник, либо раньше был им. Правда, за то короткое время, что этот старик живет в Холле, он уже успел совершить пару-тройку поступков, которые никак не сочетаются со Священным Писанием. Я навел справки в церковном управлении и выяснил, что, действительно, человек с такой фамилией числился в их списках, но с ним связана какая-то темная история. Далее трактирщик поведал мне, что каждую неделю на выходные в Холл наведываются гости, «теплая компания», как он выразился. Чаще всех там бывает человек с рыжими усами, которого зовут мистер Вудли. Но на этом наш разговор с трактирщиком прервался, и знаете почему? Потому что ко мне подошел не кто иной, как сам рыжеусый мистер Вудли, который, как оказалось, пил пиво за одним из соседних столиков и слышал каждое наше слово. Ну, и сразу же пошли вопросы. Кто я такой? Что мне нужно? Зачем это я все выпытываю? Речь этого субъекта была довольно экспрессивной, эпитеты он употреблял очень выразительные, а закончил резким хуком, от которого я не успел полностью увернуться. Следующие несколько минут были просто захватывающими. На его беспорядочные удары я ответил прямым левым. Чем это закончилось для меня, вы видите, мистера Вудли увезли домой на телеге. Так что, должен признаться, каким бы приятным ни был мой день в суррейской глубинке, пользы от него оказалось не больше, чем от вашей поездки.

Четверг принес нам очередное письмо от нашей клиентки.

«Думаю, Вас, мистер Холмс, не удивит, – говорилось в нем, – что я ухожу от мистера Каррутерса. Даже высокий оклад не может заставить меня смириться с неловкостью ситуации. В субботу я поеду в город и возвращаться не собираюсь. Мистер Каррутерс получил пролетку, так что, если на той одинокой дороге какая-то опасность мне и угрожала, теперь ее можно не бояться.

Впрочем, причина моего ухода заключается не только в мистере Каррутерсе, но и в возвращении мистера Вудли. Он и раньше казался мне неприятным человеком, а теперь выглядит и вовсе ужасно, поскольку, похоже, ввязался в какую-то драку и сильно пострадал. К счастью, я с ним не встретилась, только видела его из окна. Он о чем-то долго говорил с мистером Каррутерсом, и после этого разговора мой хозяин был очень возбужден. Очевидно, Вудли живет где-то неподалеку, потому что на ночь он у нас не остался, но сегодня утром я его снова видела, он возился в кустах аллеи, и мне показалось, что он там прятался. Если бы по двору бегал какой-нибудь дикий хищный зверь, я бы и то меньше боялась. Он у меня вызывает просто непередаваемое отвращение и страх. Почему мистер Каррутерс терпит у себя это существо? Хорошо, что в субботу мои мучения закончатся».

– Будем надеяться, Ватсон. Будем надеяться, – неуверенно произнес Холмс. – Вокруг этой девушки плетется какая-то паутина. Ватсон, мы с вами обязаны сделать так, чтобы до ее возвращения с ней ничего не случилось. Придется в субботу утром выкроить время и еще раз съездить в Фарнем, чтобы это интересное расследование все-таки закончилось благополучно.

Честно говоря, к тому времени я уже не так серьезно относился к этой истории, которая стала казаться мне скорее странной и причудливой, чем опасной. Что тут такого? Да, мужчина прячется у дороги, чтобы понаблюдать за хорошенькой девушкой, да, ездит за ней, но не такое уж это неслыханное дело, и, если он настолько робок, что не решается даже заговорить с ней, более того, бежит от нее, когда она сама направляется к нему, это говорит лишь о том, что такого преследователя можно не бояться. Но вот негодяй Вудли – другого поля ягода. Хотя он, за исключением одного случая, угрозы для нашей клиентки не представлял, а в этот свой приезд к Каррутерсу вообще, похоже, не интересовался ею. Неизвестный бородач на велосипеде – наверняка один из той компании, что собирается на выходных в Холле, о чем рассказал трактирщик. Но кто это и чего этот человек добивается, оставалось по-прежнему неясным. Однако я насторожился, когда заметил напряженное лицо Холмса и то, что, собираясь в поездку, он сунул в карман револьвер. Сердце мое наполнилось ощущением того, что эта странная цепь событий может таить в себе настоящую угрозу.

Дождливая ночь сменилась ясным утром, и сверкающие мокрые кустики цветущего утесника на заросшей вереском пустоши радовали наши привычные к тусклым краскам угрюмых лондонских улиц глаза. Мы с Холмсом шли по широкой песчаной дороге, наслаждаясь чистым утренним воздухом, пением птиц и свежим дыханием весны. С одного из холмов, куда завела нас дорога, мы заметили остроконечные крыши Чарлингтон-холла. Они возвышались над верхушками вековых дубов, и все же деревья эти были моложе, чем здание, которое они окружали. Холмс указал на длинную дорогу, желтой лентой змеящуюся между багрянцем пустоши с одной стороны и сочной зеленью парка – с другой. Вдали показалась черная точка, кто-то ехал на пролетке в нашу сторону. Холмс нетерпеливо вскрикнул.

– Я рассчитывал, что в запасе у нас будет полчаса, – сказал он. – Если это ее пролетка, значит, она хочет успеть на первый поезд. Боюсь, Ватсон, она будет у Чарлингтона раньше, чем мы.

Как только мы стали спускаться вниз, пролетка скрылась из виду. Мы шли очень быстро, но вскоре начал сказываться мой малоподвижный образ жизни, и я стал отставать. Холмс же, как всегда, был в прекрасной форме – ему помогал его неисчерпаемый запас нервной энергии. Он буквально летел вперед, не сбавляя шаг, пока, уйдя вперед ярдов на сто, вдруг не остановился и не вскинул руки жестом отчаяния. И в тот же миг из-за поворота с грохотом выехала пустая пролетка. Лошадь легким галопом быстро приближалась к нам, брошенные вожжи волочились по земле.

– Мы опоздали, Ватсон! Опоздали! – вскричал Холмс, когда я, задыхаясь, подбежал к нему. – Какой же я тупица! Как я мог не подумать о первом поезде? Это похищение, Ватсон! Похищение… Или убийство! Что угодно! Перекройте дорогу! Остановите лошадь! Так, теперь садитесь в пролетку, скорее, я должен исправить свою ошибку!

Мы оба запрыгнули в пролетку, Холмс развернул лошадь, хлестнул ее кнутом, и мы понеслись обратно по дороге. Когда мы заехали за поворот, нашим глазам открылся весь участок дороги между Холлом и пустошью. Я схватил Холмса за руку.

– Это он! – крикнул я.

Нам навстречу ехал одинокий велосипедист. Он низко наклонил голову и округлил плечи, изо всех сил крутя педали. Скорость, которую он развил, сделала бы честь и гонщику. Внезапно он поднял бородатое лицо, увидел нас, резко остановился и спрыгнул с велосипеда. Черная как уголь борода подчеркивала бледность незнакомца, глаза его горели, как в лихорадке. При виде нас брови его удивленно взлетели вверх.

– Эй, ну-ка остановитесь! – закричал он, перекрывая велосипедом дорогу. – Откуда у вас эта пролетка? Остановитесь, я говорю, или, Богом клянусь, я застрелю лошадь. – В подтверждение своих слов он выхватил из кармана револьвер.

Холмс бросил вожжи мне на колени и выпрыгнул из пролетки.

– Вы-то нам и нужны. Где мисс Вайолет Смит? – с напором выкрикнул он.

– Это я хочу узнать у вас. Вы едете в ее пролетке. Это вы скажите мне, где она.

– Мы встретили эту пролетку на дороге, и в ней никого не было. Мы развернули лошадь и поехали в обратном направлении, чтобы помочь леди.

– Боже! Боже! Что же теперь делать? – в отчаянии воскликнул незнакомец. – Теперь она в их руках! Это Вудли и мерзавец священник. Давайте, господа, если вы действительно ее друзья, поторопитесь, вместе мы спасем ее. Даже если для этого мне придется умереть в Чарлингтонском лесу.

Не помня себя от волнения, он, размахивая револьвером, побежал к одной из прогалин в кустах. Холмс метнулся за ним. Я, оставив лошадь пастись у дороги, кинулся за Холмсом.

– Здесь они прошли, – на ходу крикнул он, указывая на отпечатки нескольких ног на раскисшей тропинке. – Стойте, стойте! А что это?

В кустах лежал молодой парень лет семнадцати, судя по кожаным шнурам и крагам, конюх. Он лежал на спине, согнув в коленях ноги, на голове у него зияла страшная рана, но он дышал, хоть и был без сознания. Осмотрев рану, я сразу понял, что кость осталась целой.

– Это Питер, конюх, – воскликнул незнакомец. – Он ехал с ней. Эти звери стянули его с пролетки и ударили палкой. Пусть лежит, мы ему ничем не поможем, но мы еще можем спасти ее! Ей угрожает самое страшное, что может произойти с женщиной.