Текст книги "Печать зимы"

10. Между мирами

– Ни о чём не беспокойся, Сабина, ловушка всё сделает сама, – успокаивал Крауд, я даже сбилась со счёта, в который раз он произнёс эту фразу во всевозможных вариантах.

Вместо ответа я просто кивнула, пряча взгляд от хмурого Давида. Решение, принятое мной, вызвало ещё один спор. Все высказывались одновременно, по сути, просто крича друг на друга, пока Крауд громко не сказал, обращаясь к моим защитникам:

– Да поймите вы, нет никакого выбора! Севир никому не позволит обучать её, и уж, конечно, не позволит оставить акири. И я не представляю, на какие меры они пойдут… – он осёкся и, вздохнув, добавил. – Невозможно постоянно прятать Сабину. Однажды могут прислать того, кто до неё доберётся.

Теперь в освещённом фонарями с Хелатты помещении витал дух горечи, отчаяния и неизбежности. Давид расположился около широких окон и сверлил пристальным взглядом, вынуждая отвернуться от него. Ёжась от внутреннего холода, я перевела взгляд на Традис, стоявшую перед ловушкой и теребившую замок на молнии. Подойдя ближе, она ободряюще похлопала меня по плечу.

– Удачи, – всего одно слово, но я услышала в нём благодарность и уважение.

– Спасибо, – проговорила я смущённо, – и тебе удачи, Сул, – она кивнула и отступила в сторону.

– Готова? – Крауд внимательно вгляделся в лицо и твёрдым тоном произнёс. – Вы двое, снимайте каждый свою защиту.

– Нет! – одновременно отозвались Давид и Кос с разных сторон.

– Если вы этого не сделаете, могут возникнуть серьёзные проблемы.

– А, по-твоему, сейчас их нет, – съязвил сатур.

– Живо! – неожиданно прогремел Крауд, я удивлённо воззрилась на хелаттана, всегда такого доброжелательного, серое лицо которого было искажено гримасой гнева.

– Хорошо! – буркнул, сдаваясь Кос.

– Благодарю, – качнул головой Крауд и обратился к Давиду. – Теперь ты.

Я обернулась, он стоял к нам спиной, глядя в окно. Одинокая фигура причиняла боль. И я содрогнулась, но уже от ужаса. О чём я только думаю? Сейчас я сделаю шаг, и что? Что произойдёт? Я упаду бездыханная на этот чёртов рисунок? Конечно, я готова к смерти, но не к такой!

Давид вдруг оглянулся и поймал мой полный паники взгляд. Он шумно выдохнул и, сжав зубы, подошёл ко мне. Я уткнулась ему в плечо и почувствовала тёплое дыхание в волосах. Слёзы покатились из глаз, орошая куртку Давида, которую он так и не сменил.

– Не делай этого, Сабина, – от его тихих слов сердце сжалось.

Что я могла сказать? Подняв голову, я посмотрела ему в глаза, коснулась пальцами щеки и мягко поцеловала.

– Дови, – напомнил о себе Крауд.

Давид молча кивнул, глядя на меня с бесконечной грустью. Это стало своеобразным сигналом. Отстранившись, я повернулась обратно к рисунку. По другую сторону стояли Себелия и Кос. Она пристально смотрела на меня исподлобья, он созерцал кончик ботинка, ковыряющего пыльный пол. Сул и Крауд находились по бокам от ловушки, Лимон сидела на отведённом ей месте, как всегда взъерошенная, и боязливо посматривала на хелаттана.

Я осторожно подошла ближе. Пятиугольник с вытянутой вершиной словно подсказывал, как именно следует на него становиться. Перешагнув через границу рисунка, я встала лицом к кошке и с удивлением отметила, что ничего не произошло. Я бросила взгляд на Давида, улыбнулась ему и… провалилась в бездну.

Не успев толком испугаться, я через мгновение поняла, что это не бездна, а густой туман, вырвавшийся из узора ловушки и закрывший меня от остальных. Их голоса глухо доносились из-за серого занавеса. Я пыталась что-то рассмотреть сквозь него, но ничего конкретного не было видно, лишь смутные очертания Лимон по ту сторону от центра круга.

Неожиданно всё исчезло, я осталась в полном одиночестве, окружённая светло-серой мглой. Только я и ловушка в абсолютной пустоте, такой жуткой, что мне казалось, будто я оглохла, не было слышно ни единого звука. Судорожно сглотнув, я посмотрела под ноги, и в ту же секунду ловушка выстрелила вверх радужным светом. Я в восхищении разглядывала красивое мерцание вокруг, а оно стало по своеобразной спирали втягиваться обратно. В центре круга образовалась разноцветная воронка. Одновременно левая кисть похолодела, мне даже показалось, что она покрылась слоем инея. Посмотрев на тыльную сторону ладони, я увидела, что метка побледнела, – печать зимы таяла, медленно исчезая.

Пошевелив замёрзшими пальцами, я принялась заворожённо наблюдать, как радужный свет проходит сквозь меня, заворачиваясь в вихри, пока не ощутила резкую боль. Тело пронзили невидимые ледяные шипы, которыми выстрелила ловушка. Я дёрнулась, пытаясь сдвинуться с места, но у меня ничего не получилось – ноги были пригвождены намертво. Из шипов в разные стороны стали расходиться жала, и каждая клеточка заныла от боли. Я закричала и с ужасом поняла, что вокруг всё та же гнетущая тишина, а лёгкие надрываются понапрасну. Слёзы брызнули из глаз, и в момент, когда я подумала, что не переживу эту боль, жала начали втягиваться назад, а затем и ледяные шипы двинулись в обратный путь, утягивая за собой акири.

Тут произошло что-то неправильное, словно в самом процессе что-то споткнулось. Меня передёрнуло, когда акири начала бешено метаться внутри, сопротивляясь и стараясь забиться куда-нибудь вглубь, затаиться, спрятаться. Боль изменилась, превращаясь в раскалённый огненный шар, борющийся со льдом. Моё тело разрывалось на части. Я зажмурилась и закричала снова, хотя знала, что никак не нарушу окружавшее безмолвие.

Вдруг очень ясно я почувствовала присутствие Давида, сердце наполнилось теплом, и боль сразу же отошла на второй план. Он был рядом, мы слились в одно целое. В эту секунду Давид стал мне ещё ближе и роднее, словно всегда был в моей жизни, словно мы были вместе ещё до начала времён. Но также внезапно это ощущение прошло, а с ним и борьба внутри меня.

Я больше не чувствовала боли, да и тела собственного тоже. Как бесплотный призрак я брела в серой мгле и что-то искала. Что именно, не могла сказать, я просто этого не знала. Но поиски продолжала, потому что ЭТО надо было обязательно найти. Сначала я долго двигалась в одну сторону, потом резко меняла направление, но возможно мне это только казалось, ведь серая мгла была всюду одинаково бесконечной. Время от времени из пустоты выплывали смутные очертания, запутывая ещё больше, а потом исчезали, оставляя одну.

А я искала, искала, искала. Мгла постепенно темнела, становясь густой, шершавой, липкой, тёплой… разной. Так же постепенно у меня стало появляться тело, пальцы на руках и ногах слабо шевельнулись, желудок тихонько заурчал, лёгкие сделали долгий вдох, и пересохшие губы прошелестели «пить». К ним прикоснулось что-то холодное и мокрое, долгожданная влага потекла в горло, принося огромное облегчение.

Я вяло отметила, что лежу на твёрдой поверхности, под головой высокая подушка, а сверху накинуто кусачее шерстяное одеяло. Поморгав, я увидела окно с наглухо задёрнутым кремовым занавесом и испытала острое чувство дежавю. Сейчас я поверну голову вправо, а там будет стоять некто со стаканом.

Справа действительно стоял молодой человек с очень странной, но смутно знакомой, внешностью и с обычным гранёным стаканом в руке. Его зовут Крауд, подсказала память.

– Привет, – сказал он и тепло улыбнулся. – Хочешь ещё воды?

– Да, – прохрипела я и осушила весь стакан. – Спасибо.

– Как ты себя чувствуешь?

– Ммм… – неопределённо промычала я. – Словно разваливаюсь на части.

Крауд засмеялся, поставил стакан на стол рядом с допотопного вида графинчиком, а сам, придвинув один из стульев, сел рядом. Внимательно изучая моё лицо, он долго молчал, потом взял левую руку и показал мне тыльную сторону. Я уставилась на неё, не понимая, что он хочет этим сказать.

– Её больше нет.

– Кого?

– Метки.

Это слово что-то всколыхнуло в сознании, подсовывая расплывчатые очертания трёх пересекающихся волнистых линий. Метка. Да, на руке под пластырем уже несколько дней находится метка, сделанная большой лохматой кошкой. Я осмотрела ладонь с обеих сторон, на ней ничего не было.

– А где метка? – тупо спросила я.

– Похоже, нужен амарит, – пробормотал Крауд.

– Нет! – вскрикнула я, неожиданно вспомнив противный вкус напитка, и резко села. Голова куда-то стала уплывать, я рухнула обратно на подушку под тихий смех серолицего.

– Я дам тебе поесть, а потом ты ещё немного поспишь.

– А долго я спала?

– Достаточно, чтобы я вступил в активную переписку с твоей сестрой, – с улыбкой в голосе ответил Крауд, поднимаясь с места. – Но ты не беспокойся, щепетильные вопросы личной жизни я обходил очень удачно, – и он вышел из комнаты.

Я закрыла глаза и незаметно погрузилась в сон с яркими разноцветными вспышками и неясными силуэтами. Пробудившись, я поняла, что чувствую себя намного лучше. Память больше не подводила, и теперь я старательно отгоняла подальше воспоминания о кружевном узоре на полу, и особенно о ледяных шипах. Больше всего меня интересовали две вещи: где Давид, и о чём переписывался Крауд с Камилой.

За занавешенным окном, похоже, была ночь. Осторожно сев, я прислонилась к спинке дивана и оглядела себя – вроде бы не ранена, одежда на мне та же, что и вчера, утеплённые брюки цвета хаки, бледно-лимонный свитер под горло. На пододвинутом к дивану стуле лежала куртка, внизу стояли тёплые ботинки и приваленный к ножке рюкзак. Взгляд скользнул по кармашку, где я обычно держала телефон, но, потянувшись к нему, обнаружила, что мобильника там нет. Скорее всего, Крауд забрал.

Я медленно встала. На столе, освещённом тусклым светом от настольной лампы, стояли большая тарелка и высокий стакан. Подойдя ближе, я определила содержимое посуды, как овощной салат и сок. Похоже, хозяева посадили меня на диету.

После лёгкого ужина я поднялась, размяла чуть затёкшие мышцы плеч и решительно направилась к еле заметной двери с хромированной ручкой. Просторный холл показался каким-то негостеприимным, я бросила взгляд на дверь в конце длинного коридора и, ёжась от холода, направилась на капитанский мостик – единственную известную мне комнату в туннеле между мирами.

– Не понимаю, что с ней все возятся, – услышала я приглушённый голос Себелии и замерла перед приоткрытой дверью.

– Крауду она нравится, – последовал ответ, мне показалось, это был Лато.

– И не только ему, – добавил приятный баритон. Говорившего я не узнала.

– Да что в ней такого? – возмущённо поинтересовалась Себелия.

– Она человек, – отозвался незнакомец.

Себелия что-то злобно процедила, судя по тону, это была отборная ругань.

– Что она сказала? – с любопытством спросил обладатель баритона.

– Поверь, тебе лучше не знать, – хохотнул Лато.

– Напомни, пожалуйста, чтобы я добавил ваш язык в свой список.

Я решила, что больше стоять в холодном коридоре не желаю, отчётливо постучала и открыла дверь. Себелия сидела в кресле и хмуро смотрела в мою сторону, постукивая по подлокотнику пальцами, от чего на запястье позвякивал подвесками-метками браслет. У одного из боковых столов спиной к монитору сидел Лато в клетчатом батнике и потёртых джинсах, сквозь многочисленные прорези которых проглядывалось серое тело, напротив него в кресле расположился одетый в строгий тёмно-серый костюм и белоснежную рубашку светловолосый незнакомец. Поначалу сердце ухнуло куда-то вниз, мне показалось, что это Тало Ри, но он взглянул на меня, и мои опасения исчезли.

– Привет, – тихо сказала я, входя в комнату, но оставаясь у двери.

– Привет, – почти одновременно отозвались мужчины, Себелия удостоила меня лишь слабым кивком.

– Где Крауд?

– Скоро будет, – ответил Лато, я облегчённо вздохнула.

– Ты Сабина, – твёрдо произнёс незнакомец, поднимаясь с кресла и протягивая мне руку. – Михаил, можно Миша.

– Очень приятно, – я пожала руку. – А настоящее имя?

– Михаил, – широко улыбнувшись, повторил он. – Но можно Миша.

– Ты разве не с Хелатты? – смутилась я, бросив короткий взгляд на Лато.

– Нет, я вырос в посёлке Лесном.

– Я думала, что люди не знают о… – я не договорила и махнула рукой.

– Да я, в общем-то, и не человек. Правда, до семнадцати лет был не в курсе. Думал, что двигать на расстоянии ручками и карандашами – в порядке вещей.

– В прошлом кое-кто из наших тут наследил, и вот результат, – Лато усмехнулся, – бесхозный сатур.

– Присаживайся, – указал на стул Миша.

– Не хотела бы вам мешать.

– Ну, конкретно мне ты не мешаешь, – заговорщицки подмигнув светло-серыми глазами, возразил сатур.

Я покосилась на Себелию. Та наградила спину парня убийственным взглядом, поднялась с места и, плавным движением накинув на себя шубу, грациозно прошествовала мимо нас к выходу.

– Даже не попрощалась, – сокрушённо покачал головой Миша, глядя ей вслед.

– Зря ты так, – послышался незнакомый голос позади меня, я дёрнулась и, обернувшись, увидела на пороге хелаттана.

– Бисак! – вскочил Лато навстречу вошедшему.

Я почувствовала неловкость из-за того, что не узнала парня. Он понимающе улыбнулся и позволил Лато увести себя вглубь комнаты. Я подняла взгляд на Мишу, который жестом указал на освобождённое Себелией кресло.

– Ты выглядишь лучше, чем я думал, – сказал он, садясь напротив, – не такая бледная, как обычно бывают те, на ком применили ловушку.

Я невольно поморщилась, и Миша это заметил.

– Извини, тактичность никогда не была моей сильной стороной.

– Не переживай, до Коса тебе далеко.

– Это верно, – он улыбнулся и, подавшись вперёд, доверительным тоном произнёс. – Если честно, мой ящик ломится от гневных писем с требованиями его уволить.

– Уволить? – удивлённо переспросила я. – Не знала, что он работает.

– Да, гидом у меня в турфирме.

– Кем? – выдохнула я и расхохоталась, представив, как Кос рассказывает о всяких достопримечательностях группе людей, одетых в шорты, майки и нелепые шляпы.

– Что смешного? Он отлично проводит экскурсии, знает кучу интересных фактов, – тут Миша тяжко вздохнул и добавил. – Но туристы его всё равно ненавидят.

Он сказал это с таким несчастным видом, что я снова рассмеялась. Через минуту мне, наконец, удалось успокоиться, и я, вытирая выступившие на глазах слёзы, проговорила:

– Не представляю, за что можно ненавидеть Коса.

– Хамское поведение, оскорбительные шутки, расизм, сексизм, грубый флирт, – перечислял Миша, задумчиво загибая пальцы. – Так что я теперь по возможности посылаю ему сугубо мужские компании экстремалов.

– А гневные письма?

– Надёжно храню и регулярно шантажирую Коса.

– Значит, ты его шеф?

– Да, если это слово вообще применимо к нему.

Мы усмехнулись, и, вторя нам, в другом конце помещения рассмеялись Лато и Бисак.

– Моя конкуренция, – Миша кивнул в их сторону.

– Кто? – не поняла я.

– Бисак. Он тоже проводит экскурсии, но специализируется на другой клиентуре – хелаттаны, соззы, ганны и прочая не похожая на людей публика. Мне повезло больше – иснеиты, йасти, бретребы легко сходят за иностранцев, и их не надо маскировать, – Миша широко улыбнулся. – А ещё у меня полно землян.

– Слушай, а зачем всё это? – я недоумевала, мне казалось, что все здесь занимались только проходящими испытаниями.

– Ну, нужно же как-то содержать этот туннель. Особенно его земную часть. Домик с завидной регулярностью требует ремонта, а Хелатта не такая щедрая, как хотелось бы.

– Миша, тебе это понравится, – к нам подошёл Лато.

– Ты помнишь Тамита Фосса Туна? Главу торгового объединения? – Бисак сел рядом со мной.

– Вроде припоминаю, – не совсем уверенно произнёс Миша, почесав бровь.

– Ладно, не важно. В общем, вчера мы были на Великой Китайской стене. Он, казалось, внимательно меня слушал, а потом сказал, что хочет такую же.

– Ну, это нормально, – со вздохом пробормотал сатур.

– Было бы нормально, если бы он не поинтересовался, как ему найти архитектора.

Возникла пауза, а потом дружный взрыв хохота троих парней. Я улыбнулась за компанию, не считая шутку настолько удачной, и почувствовала себя лишней. И чужой. Прямо как тогда в заброшенной квартире, но только сейчас некому было развеять это ощущение полной непринадлежности их миру. Я вдруг с ошеломляющей чёткостью осознала разделявшее нас с Давидом расстояние, насчитывающее неимоверное количество световых лет. Извинившись, я встала, вышла в холл и направилась в комнату посёлка Лесного, туда, где мне было привычней. Едва успев коснуться пальцами хромированной ручки, я услышала за спиной радостный возглас:

– Сабина!

Я обернулась и увидела спешащего ко мне Крауда.

– Смотрю, ты уже проснулась. Как себя чувствуешь?

– Спасибо, гораздо лучше.

– Вот и хорошо, – широко улыбнулся он. – Утром я сделаю туннель.

– Туннель?

– Именно.

– Зачем?

– Чтобы ты вернулась домой.

Оказывается, я здесь более чем чужая. Хотя чего я, собственно, ждала? Что меня будут умолять остаться? Ради чего? То, что требовалось, я сделала и теперь могла идти на все четыре стороны. Жаль только, не было возможности попрощаться с Давидом. Но, может, так даже лучше? В глазах предательски защипало. Отвернувшись, я надавила на хромированную ручку и вошла в комнату.

– Если хочешь, можешь остаться. На неопределённый срок.

Я обернулась и встретила понимающий взгляд Крауда, стоявшего на пороге.

– Думаю, мне лучше вернуться, – покачав головой, сказала я. – Сестра ведь не под контролем Себелии.

– Ах, да! – Крауд протянул мне мобильник и усмехнулся. – Она у тебя милая.

– О чём вы с ней переписывались?

– О Сочи, о сочинских парнях и о гоблине. И если честно, третья тема была самой сложной, я не сразу понял, что она называет так одного молодого человека.

Рассмеявшись, я разулась и села на диван, подтянув под себя ноги.

– Тебе повезло, что я сообразительный, – Крауд устроился в кресле возле дивана.

– Почему?

– До общения с твоей сестрой я и не подозревал, что ты находишься в Сочи.

– А ты разве не знал? Это Себелия придумала.

Крауд улыбнулся.

– Она в тот день со мной не разговаривала. Злилась.

– За что?

– За то, что попросил о такой помощи. Себелия не любит нарушать закон.

– Да, она говорила.

– Кстати, твоя сестра заказала сувенирную тарелку.

Я горестно вздохнула.

– Попрошу Мишу помочь с этим. Очень полезный сатур, в отличие от Коса. Ты с ним уже познакомилась? Он здесь должен встретиться с Себелией.

Я не успела ничего сказать, дверь в комнату отворилась, и на пороге показался обсуждаемый нами Михаил.

– А вот и он! – взмахнул руками Крауд и широко улыбнулся парню.

– Привет и пока! Я ухожу.

– Ты уже виделся с Себелией?

– Конечно, виделся, – фыркнул Миша.

– Тогда, будь добр, объясни мне, почему её здесь нет?

– Потому что она ушла.

– Ты опять за своё?

– О чём ты? – сатур очень правдоподобно изобразил непонимание.

– Она не дождалась моего возвращения, – покачал головой Крауд. – А должна была. Значит, в том, что она ушла, виноват ты. Ну, сколько раз я просил тебя с ней не ссориться?

– Я и не ссорился. Просто она как обычно на меня обиделась.

– И когда вы уже начнёте вести себя по-взрослому?

– Тебе же самому тогда станет скучно.

Крауд одарил Михаила хмурым взглядом.

– Кажется, кто-то собирался уходить, – проговорил он строго.

– Ухожу-ухожу, – и Миша, подмигнув мне на прощание, исчез в узкой дрожащей полоске туннеля.

– Ювелирная работа, – довольным тоном сказал Крауд. – В мать пошёл. Кстати, этот статичный туннель её заслуга. Но после того, как всплыла информация о Мише, её перевели в другое место и назначили меня.

– Мать Миши с Хелатты?! – мягко говоря, я удивилась.

– Да. Родила его от местного парня и подкинула на порог с запиской и внушительной суммой денег. Родители парня, конечно же, приняли ребёнка и вполне неплохо воспитали. А спустя годы в деревне стали наблюдаться колебания акири. Миша чудил. Так и вышли на него.

– Мыльная опера какая-то, – пробормотала я.

– Есть немного, – улыбнулся Крауд и поднялся с места. – Но мне пора. Встречу с Себелией никто не отменял. Вернусь через несколько часов. А тебе советую отдохнуть, как следует, перед встречей с Камилой.

Спать не хотелось. Выключив настольную лампу, я подошла к окну. Посёлок был погружён в ночную тишину. Одинокий фонарь на другой стороне улицы освещал часть размытой после дождя дороги и невысокую кособокую лавочку возле соседских ворот. Низкое небо грозилось дождём в самое ближайшее время, после чего дорога, несомненно, превратится в чавкающую грязную жижу.

Я отвернулась, и глаза, привыкшие к темноте, сами собой отыскали хромированную ручку потайной двери, а ноги сами собой подвели меня к ней. Я вышла из комнаты и на секунду замерла, прислушиваясь к шорохам. Похоже, больше никого не было. Я прошлась по холлу.

Помимо капитанского мостика и маленькой гостиной, в которой я уже дважды приходила в сознание, тут были ещё три комнаты – две были заперты, в третьей обнаружились длинный высокий стол, окружённый барными стульями, холодильник, нечто, похожее на микроволновку, и ещё пара-тройка неизвестных предметов бытовой техники. Я не стала хозяйничать и покинула столовую. Постояв немного в холле, я побрела в сторону стеклянной комнаты.

Погода на Хелатте ничуть не изменилась – метель гоняла туда-сюда рои пушистых снежинок. Я потопталась на пороге, а потом устроилась на полу возле открытой двери. Белые вихри за стеклом завораживали хаотичностью движений. Вскоре и мои мысли так же стали бродить в лабиринтах памяти, прокручивая события последних дней. Жаль, что захватывающее приключение закончилось. Я взглянула на часы в телефоне и уныло вздохнула. Через какие-нибудь три-четыре часа я вернусь домой, к привычной жизни. Вернусь в свой мир. Скучный и однообразный.

Мир Хелатты тем временем окончательно погрузился во тьму, и неожиданно для меня где-то наверху снаружи зажглись несколько прожекторов, осветив снежную пустыню. Гипнотическое действие метели тут же пропало, но я продолжала сидеть на полу, привалившись одним плечом к открытой двери, пока не появился Лато, грациозно шагнув из пустоты. Он с удивлением взглянул на меня и усмехнулся, поправив длинный плащ цвета индиго.

– Извини, – пробормотала я, вставая с пола и отступая на несколько шагов.

– Да, ничего, – он пожал плечами.

Проходя мимо, Лато вдруг остановился и предложил:

– Если скучно, присоединяйся ко мне.

Слегка кивнув, я направилась следом.

– Кстати, ты не проголодалась? У нас есть земная еда.

– Не откажусь.

Мы зашли в столовую. Сняв плащ, Лато бросил его на ближайший стул и направился к одному из неизвестных приборов. Открылась дверца, и в руках хелаттана появился контейнер, от которого исходил пар.

– Мишина бабушка напекла пирожков. Ещё горячие.

– Пахнет вкусно, – я села за стол.

Лато поставил контейнер передо мной.

– Они с разными начинками. Мы их перемешали. Так интересней.

Мальчишки! Но трудно с ними не согласиться.

– С сыром и зеленью, – объявила я, откусив кусок.

– С картошкой, – отчитался Лато.

– И часто вас так балуют?

– Часто. Бабуля Мишу обожает.

Я улыбнулась. Мы приступили ко второй порции пирожков и вновь поделились друг с другом информацией о начинке. Неожиданно Лато встрепенулся, словно вспомнил что-то и кинулся шарить по внутренним карманам плаща.

– Вот! – и он с довольным видом продемонстрировал маленький кругляшек ярко-синего цвета, похожий на большую пуговицу без отверстий. – Под пирожки само то!

Я перевела непонимающий взгляд с предмета на Лато, и он пояснил:

– Тут запись репетиции моего друга. Хочешь взглянуть?

– Что? – засмеялась я.

– Друг участвует в одной исторической постановке, попросил посмотреть его игру, – он улыбнулся. – Волнуется.

– Это спектакль?

– Ну, да, – на секунду замешкавшись, ответил Лато.

Встав с места, он положил синюю пуговицу на пол, предварительно легонько нажав на неё пальцами. Едва его руки коснулись подлокотников стула, как перед нами возникла трёхмерная картинка высотой около полутора метров. Ахнув, я подалась вперёд, глядя на богато выряженных людей, что-то говоривших стоявшим на коленях оборвышам с зеленоватым оттенком кожи. Но очень быстро я с тихим вздохом сожаления откинулась на спинку стула. Лато с недоумением посмотрел в мою сторону.

– Не интересно?

– Я же не понимаю языка.

– Чёрт, забыл! Извини!

– Ладно, – я махнула рукой. – Потом мне перескажешь.

Лато встал, потянулся за пуговицей, и трёхмерное действо прекратилось.

– Старая модель, – с виноватой улыбкой сказал он.

– Может, посмотрим что-нибудь другое?

Хелаттан задумчиво посмотрел на меня.

– Не выдашь меня, если я помогу с переводом? – загадочным тоном произнёс он.

Я прищурилась, обдумывая его предложение, явно отдававшее нарушением правил. Любопытство к тому, что он задумал, перемешалось с желанием узнать, о чём спектакль, и я согласно кивнула. Лато со смехом встал с места.

– Хватай пирожки, – и он направился к двери.

На капитанском мостике хелаттан подошёл к громоздкому оборудованию, занимавшему половину стола.

– Иди сюда.

Я приблизилась к нему. Достав что-то маленькое из пластиковой коробки, он быстро прилепил это сначала себе, а затем и мне на лоб, попутно шлёпнув меня по ладони, невольно начавшей движение к лицу, и зашевелил пальцами правой руки, производя какие-то манипуляции. Оборудование включилось, на его узком дисплее появились незнакомые символы, и я ощутила лёгкое головокружение, которое через минуту прекратилось. Лато снял, как я поняла, датчики и торжественно посмотрел на меня.

– И что теперь? – спросила я.

– Теперь, – он сделал паузу, – ты знаешь официальный язык Лиги.

– О!

– Можешь начинать благодарить.

Лато сказал фразу на том самом смешном языке пакти, на котором разговаривали посетители космопорта, я его сразу узнала. А когда осознала, что понимаю смысл сказанного, бросилась с объятиями к незаконопослушному хелаттану. Тот со смехом напомнил об обещании молчать.

– Дай что-нибудь прочитать!

Я принялась осматривать стол. На глаза попался листок плотной бумаги, на котором я с удивлением увидела собственное имя.

– Что это? – спросила я, взяв в руки листок.

Похоже на медицинскую выписку. Лато заглянул через плечо.

– Распечатка сканирования. Бисак оставил, наверно.

– Тут моё имя, – я обернулась и непонимающе взглянула на хелаттана.

– Ну, правильно. Тебе проводили сканирование. Ловушка могла навредить физически.

– И это перечень моих заболеваний?

Глаза выхватывали знакомые слова среди заумной медицинской терминологии. Лато взял у меня листок.

– Нет. Это перечень того, от чего тебя вылечил сканер.

– Вылечил?

– Да. Вот воспаление коленных суставов, – он ткнул пальцем в список. – Что-то там в правой почке. Какая-то беда с желудком. Третий шейный позвонок. Образование в мозге.

– Опухоль? – взволнованно уточнила я.

Лато пожал плечами.

– Бисак лучше в этом разбирается.

– То есть, – медленно начала я, – у меня больше нет образования в мозге?

– Да, я же так и сказал, – усмехнулся он. – Но, если хочешь его вернуть, огорчу тебя. Сканер в обратную сторону не работает.

С губ сорвался истерический смех. Лато искренне недоумевал. Видимо, он просто не понимал разницу между заболеваниями. И для него проблемы с пищеварением и опухоль стояли в одном ряду. После того, как я успокоилась, он услышал рассказ, как бы выразился Кос, о моей проблеме. Его это поразило. А я почувствовала огромное облегчение. Неужели у меня появился шанс дожить до старости? С трудом сдерживаясь, чтобы не закричать от радости, я всё же решила сначала услышать заключение лечащего врача, а потом уже праздновать победу. Сложенная распечатка сканера скрылась в боковом кармане брюк.

– Давай смотреть спектакль, – улыбнувшись, предложила я.

Хелаттан с готовностью достал синюю пуговицу. Репетиция длилась чуть больше часа. Пирожки мы доели на пятнадцатой минуте. Непонятные моменты Лато объяснял по ходу действия. Пьеса повествовала об исторических событиях завоевания планеты Ганниотир, теперь уже колониальной. Зелёные актеры на деле оказались ганнами с бирюзовым оттенком кожи, я припомнила тощего хранителя кладовки из космопорта, а Лато в очередной раз извинился за качество записи. Его друг играл одного из мятежников. Роли захватчиков исполняли бретребы, о которых я слышала и от Давида, и от Сул. Лато же сообщил, что подавляющее большинство выходцев из этого народа царствуют в сфере искусства Лиги, поэтому людей, точнее иснеитов, во всех постановках играют именно они.

Когда в комнату вошёл Крауд, запись благополучно лежала в кармане плаща Лато, а мы бурно обсуждали земные фильмы, в основном фантастику.

– Приняли решение о наказании урсура, – заявил он, усаживаясь в кресло и с явным удовольствием вытягивая ноги.

– А без него нельзя было обойтись? – подала я голос.

– К сожалению, нет. Но я бы не считал отстранение наказанием, – он усмехнулся. – Ей повезло, что испытание состоится.

– Если уже не состоялось, – вздохнула я, подумав, что Давид уже вернулся домой.

– Нет, – уверенно сказал Крауд. – Я бы знал.

– Они ещё там?

– Да, все трое и урсур.

– Трое? Кос не вернулся в Испанию? – удивилась я.

– Навёрстывает упущенное, всё-таки три года не общался с братом.

– С каким братом?

– С Дови.

– Они братья?!

– Ты не знала? – одновременно спросили хелаттаны.

Я молча уставилась на Крауда. Давид и Кос братья? Это никак не укладывалось в голове. Человек и сатур, воин и его противник.

– Они братья по отцу, – сказал Крауд. – Странно, что Дови не сообщил тебе этого.

– Да, – согласилась я, почувствовав обиду. – Когда рассказывал о семье, сказал только, что отец их оставил.

– И переселился на Хелатту, где от сатуры Аззеи появился Кос.

– У них из-за этого разногласия?

– Почти, – встав с места, Лато перебрался на небольшой диванчик в углу.

– Дови-старший участвовал в подготовке бойцов, – стал объяснять Крауд, – и когда узнал, что сын прилетел на Хелатту, сделал так, чтобы его противником был Кос, который знал об их родстве. А три года назад и Дови об этом узнал. И очень разозлился.

– Почему?

– Решил, что все бои были с уступками со стороны Коса. Они из-за этого поссорились и, естественно, подрались, правда, уже после того, как Дови провалил испытание. За это его лишили права быть воином. А Кос получил выговор и от отца, и от Севира. И воспользовался этим, чтобы уйти в отставку.

Я виновато заёрзала, вспомнив настоящие причины провала испытания Давида.

– И Кос теперь работает здесь.

– Да, – кивнул Крауд, – Правда, работник из него не ахти.

– Хоть бы они помирились, – вздохнул Лато. – С ними трудно дружить одновременно.

– Это точно, – протянул Крауд, задумчиво глядя в пустоту.

Мы замолчали. Я теребила в руках телефон, думая о том, чем в данный момент занят Давид. Перед глазами предстала заброшенная комната, потрёпанный диван у стены, в центре небольшой костёр, бросающий блики на тёмный силуэт у окна. Он казался таким одиноким в холодном негостеприимном городе, что мне захотелось его защитить.