Текст книги "Печать зимы"

– Крауд сказал, что Лига… – я замолчала, пытаясь вспомнить.

– Тагнат, – подсказал Давид.

– Да, – я кивнула. – В общем, он сказал, что она расширяет границы. И, как я поняла, фактически захватывает другие планеты.

– Есть такое, – нехотя согласился мой собеседник.

– Не подумай, что это совет, но ведь на нас можно было просто напасть.

– Можно было, – Давид пожал плечами. – Вот только вы бы стали сопротивляться, не обошлось бы без ядерного оружия. Здесь невозможно было бы жить. А мёртвых миров в арсенале Хелатты более чем достаточно.

– К тому же вас слишком много, – добавил с заднего сидения Кос.

– В каком смысле, – я недоумённо посмотрела на Давида.

– Во всей Лиге жителей чуть больше миллиарда, – пояснил он.

– Ого! И это на пяти планетах?

– Шести.

– Ничего себе, – пробормотала я.

– Больше всего живёт на Ките, – снова послышался голос Коса. – Потом идёт Уак, Исна, Думсо, Хелатта, и замыкает шествие тёмная политическая лошадка Ганниотир.

Возможно, сатур рассказал бы ещё что-нибудь интересное, но бодрая мелодия моего мобильника прервала наш разговор. Звонила сестра.

– Как у тебя дела? – спросила она после обычных приветствий.

– Хорошо.

– Что делаешь?

– Еду.

– И что эта за подруга, с которой ты едешь? – ревниво выдала сестра.

– Ты её не знаешь.

– А родители знают!

– Ага.

– Откуда?!

– В Сочи познакомились.

Камила шумно выдохнула. Я тут же представила её – карие неулыбающиеся глаза на хмуром лице, обрамлённом светлыми прядками коротких волос.

– Не нужна мне твоя машина, – пробурчала она. – Хочу правду.

В этот момент недалеко от сестры кто-то гневно посигналил. Возможно, ей.

– Ясно, – я улыбнулась. – Пока.

– Я же волнуюсь, – дрогнувшим голосом сказала Камила.

Мне стало стыдно. Ею двигало не только любопытство. Я даже не подумала, как эта ситуация выглядит со стороны. И уж тем более, я не подумала посмотреть на всё глазами сестры. Ведь если бы на моём месте была она, я бы… Я невесело усмехнулась. В такой ситуации я бы позаботилась о том, чтобы она осталась дома под длительным домашним арестом.

– Поговорим, когда я вернусь, – уклончиво сказала я.

– Ладно, – протянула Камила нехотя. – Пока.

Сбросив вызов, я задумчиво посмотрела в окно. Что из всей фантастичной и неправдоподобной истории можно было рассказать сестре? Я мельком взглянула на сидящего рядом Давида. Романтическую часть можно было сразу сбросить со счетов. Закончится приключение, закончится и пребывание здесь ставшего мне очень дорогим человека. В груди сжалось, и я отвернулась, чувствуя, что могу расплакаться. За окном пролетали тоскливые пейзажи, пустые поля, деревья с редеющей листвой на фоне серого неприветливого неба. Всё вторило переживаниям, терзавшим меня, только усиливая желание плакать. Я посмотрела на Давида и встретилась с его внимательным взглядом.

– Проблемы? – спросил он, поглядывая на дорогу.

Я покачала головой. Нет смысла обсуждать скорое расставание. Не обращая внимания на сердечную боль, я с трудом сглотнула комок в горле и растянула губы в улыбке.

– Камиле нужны подробности, – как можно непринуждённее проговорила я.

– Снова?

– Она любопытна.

– И что придумаем на этот раз? – вкрадчивым голосом спросил Давид.

Я улыбнулась, вспомнив субботний вечер.

– Не знаю, – я теребила сложенную карту.

– Ну, время ещё имеется.

– Да, конечно, – пробормотала я, в отчаянии думая об обратном.

Решив отвлечься от мрачных мыслей, я развернула карту и стала изучать маршрут. Красная линия тянулась длинной змейкой с юго-запада на северо-восток.

– А не проще было воспользоваться самолётом? – задумчиво разглядывая названия попавших в линию населённых пунктов, сказала я.

– Проще. И мы бы так и сделали, если бы не Кос.

– Боится летать?

– Нет! – раздался возмущённый голос. – Просто я паспорт потерял. А новый ещё не готов.

– Он здесь нелегально, – пояснил Давид, бросив на меня весёлый взгляд, и тихо добавил. – Но я склоняюсь к твоей версии.

– Я всё слышу!

Мы засмеялись.

– И когда ты угомонишься, наконец? – заворчал Кос. – Я пытаюсь уснуть!

Он стал шумно переворачиваться, ощутимо толкнув моё кресло. Следом раздалось шипение Лимон. Потом она появилась в пространстве между сидениями, лохматая, как всегда, и царственной походкой перебралась на мои колени.

– Эй! Ты себе много позволяешь, грязный комок шерсти! – возмутился сатур, видимо, кошка поделилась некоторыми соображениями о нём.

– Не ругай Лимон, – попросила я, поглаживая её.

– Ну, вот опять! – простонал он. – Дови, хоть ты ей скажи! Урсурам не дают имён!

Давид усмехнулся. Я повернулась назад и укоризненно посмотрела на Коса. Спорить с ним расхотелось, едва я встретила взгляд, полный вселенской обиды на сам факт существования этого путешествия.

Я молча отвернулась к окну, за которым стемнело настолько, что невозможно было разглядеть унылый осенний ландшафт. Впереди простирались лишь завораживающее своей однообразностью полотно дороги и тёмные силуэты деревьев. Населённые пункты не встречались. Всё вокруг стало каким-то призрачным и зловещим, словно мы попали в фильм ужасов, и вот-вот произойдёт что-нибудь страшное.

Повисшее в машине молчание и мерный гул двигателя на фоне тихо льющихся из радио старых мелодий никак не способствовали исчезновению иллюзии. Мои глаза слипались, и на короткие мгновения я проваливалась в дрёму, резко вздрагивая от безотчётного страха, пока, наконец, не заснула, прижав к себе кошку.

Разбудила меня кипучая деятельность, происходящая на заднем сидении. Кос что-то бурчал под нос и шумно шелестел пакетами. Давида рядом не оказалось. Да и машина никуда не двигалась, а находилась недалеко от лесополосы, шоссе видно не было. Я переложила Лимон на водительское сидение, надела шапку и, выйдя наружу, приблизилась к Давиду, который стоял ко мне вполоборота и возился с мобильником. Услышав шаги, он обернулся.

– Меня срочно вызывают. Вам придётся побыть здесь. Возможно, всю ночь.

– Хорошо, – досаду в голосе скрыть не удалось, и Давид, улыбнувшись, мягко поцеловал меня.

– Я постараюсь не задерживаться.

– Дови! Чёрт возьми! – крикнул Кос из машины. – Они могли бы подождать, пока мы доедем до гостиницы! Этот спальный мешок похож на большой мусорный пакет!

Мы с Давидом улыбнулись друг другу, и в следующую секунду рядом с нами задрожал воздух – туннель готов. От этого ругань, доносившаяся из приоткрытого окна, растеряла всю заурядность. Давид погладил меня по щеке и, шагнув назад, исчез в дрожащей полоске. Оставшись в прохладе ночи напротив тёмных силуэтов деревьев, я поёжилась от неуютного чувства, что примерно также произойдёт то самое расставание. Я шумно вздохнула, вернулась к машине и не без удовольствия забралась в тёплый салон.

Кос продолжал поносить спальник, холод и громко урчащую Лимон. Предложение, просто закрыться в прогретой машине и спать на передних сидениях, было воспринято без энтузиазма, но ругань прекратилась. Пересев на водительское место, Кос с хмурым видом опустил спинку и демонстративно скрестил на груди руки, давая понять, что как минимум обиделся на меня.

– Откуда у тебя эта непереносимость холода?

– Я сплю.

– Ладно тебе, – я толкнула Коса в плечо. – Давай поболтаем.

– Нет.

– Почему?

Он поднял спинку кресла и внимательно посмотрел на меня.

– А почему ты не хотела уезжать?

– Это разные вещи.

– Я так и знал! Ха! – воскликнул Кос. – Ты не хотела уезжать! И ещё родителей приплела! Никакой совести!

Вот же чёртов сатур!

– Всё. Пора спать, – я стала искать рычаг, чтобы опустить спинку кресла.

– Ну, уж нет! – он принялся мешать мне. – Давай поболтаем.

Теперь я скрестила руки на груди.

– Значит, смотри, – приступил к диалогу Кос. – У каждого из нас есть проблема. Так?

Я не ответила.

– Будем считать, что ты согласна. Идём дальше. Мою проблему ты знаешь. А я твою нет.

– Я не буду с тобой это обсуждать.

– А если бы здесь был Дови?

Взглянув на Коса, я помотала головой.

– Интересно, – протянул сатур.

Я искренне надеялась, что на этом разговор окончен, но не тут-то было.

– У меня есть сестра Торна, – произнёс Кос, – старше меня на семь лет. Она от первого брака мамы, так что долгое время жила на два дома.

Он замолчал, и я мысленно выругалась. Ему удалось вызвать мой интерес и втянуть в разговор.

– А сейчас нет? – спросила я.

– Сейчас она живёт с мужем и детьми. Но в детстве, когда ей нужно было вернуться к отцу, мама открывала для неё туннель. А я плакал. Иногда целый день.

Я улыбнулась, представляя Коса маленьким.

– Теперь ты, – заявил он. – Расскажи предысторию… эм… проблемы.

– Так это была предыстория? – удивилась я. – Я думала, просто болтаем.

– Не просто. Рассказывай.

Я хранила молчание.

– Это останется между нами, – клятвенно заверил Кос. – Обещаю.

– Ладно! – я прочистила горло и нехотя произнесла. – Три года назад я претендовала на должность регионального директора по персоналу. Я много для этого работала и училась, так что заслужила её.

– Не сомневаюсь. Командовать ты любишь, – улыбнулся сатур. – Теперь я? Значит, однажды Торна в очередной раз уходила от нас, я был против. Как обычно. И вот я вырываюсь из рук прислуги…

– Прислуги? – я невольно перебила собеседника.

– Это всё статус маминого семейства, – отмахнулся он. – Приходится соответствовать. Так вот. Я вырвался и побежал за сестрой. В те дни были колебания ядра, что-то вроде ваших магнитных бурь, и туннель, предназначенный для прохода одного, вместо того, чтобы оттолкнуть меня, выбросил куда-то в пустошь.

– Наружу?

Кос кивнул и поёжился. Я покачала головой.

– Ужас какой. Там же такой холод, наверно.

С его губ сорвался судорожных вздох.

– Мама говорила, что меня быстро нашли. Но мне показалось, прошла целая вечность. Уверен, в тот день моя кожа истончилась, поэтому холод сразу проникает в кровь.

Я погладила его по руке. Конечно, проблема носила чисто психологический характер. События далёкого дня не померкли со временем, как это обычно бывает у детей. Возможно, сатуры по-другому устроены. Я шумно выдохнула, прежде чем приступить к своей истории.

– Около трёх лет назад в моём мозге обнаружилась опухоль.

Кос потрясённо посмотрел на меня.

– На ту должность назначили другого сотрудника. А мне намекнули, что не желают закопаться под кучей больничных листов.

– Жестоко.

– Я пригрозила судом, забрала хорошую компенсацию и ушла. Потом долго лечилась, – я поморщилась. – В прошлом году папин сослуживец согласился взять меня к себе в компанию начальником склада.

– Но уровень-то не твой.

– На самом деле, это уже не важно. Мне очень нравится коллектив и территориальная удалённость от руководства.

Сатур рассмеялся.

– Слушай, ты не проголодалась? Я бы сейчас что-нибудь пожевал.

– В багажнике только сок и разные закуски. А ещё сардельки для Лимон.

– Отлично! Где шапка? – он стал шарить по карманам. – Ага! Идём со мной.

Включив фары, Кос натянул шапку на уши и вышел из машины. Я без особого желания последовала за ним. Очень скоро у нас появились бревно-стол и небольшой костер. После короткого, но жаркого спора моё полотенце превратилось в скатерть. Кос умело выстругал из веток шпажки, насадил на них сардельки и принялся жарить. Воздух наполнился аппетитным ароматом. Моего сознания коснулась просьба Лимон покормить её. Я улыбнулась, взяла сырую сардельку и отнесла к машине.

– Слушай, я тут подумал, – произнёс Кос, когда я вернулась обратно. – Ты ведь так и не сказала, почему не хотела уезжать.

– Две недели назад начались приступы головной боли.

– Думаешь, снова опухоль?

Я открыла пакет сока и принялась разливать по пластиковым стаканчикам.

– Не знаю. Боюсь узнать.

– Но ведь придётся, – сатур положил пережаренные сардельки на полотенце.

– Да, – я протянула ему стакан с соком и вздохнула. – Родители будут сходить с ума. Они волнуются по любому поводу. Вдруг мы окажемся там, откуда начинали?

– А вдруг нет? Вдруг голова болит к дождю?

Я невесело усмехнулась. Кос передал шпажку. Я благодарно кивнула и откусила изрядный кусок от сардельки. На вкус оказалось лучше, чем на вид. Мы ели в тишине, изредка поглядывая друг на друга. Как ни странно, я чувствовала облегчение от того, что рассказала Косу о болезни.

– Сейчас Дови вернётся.

Я удивлённо посмотрела на сатура.

– Крауд предупредил, – он постучал по голове. – Не знала, что мы так умеем?

– Нет.

– А мы умеем.

Я усмехнулась. Со стороны машины к нам кто-то приближался.

– Ночной перекус? – послышался голос Давида.

Наконец, он попал в поле зрения. Я поспешила прижаться к нему, радуясь скорому возвращению.

– Угощайся, – проявил радушие Кос.

– Нет, спасибо.

Сатур пожал плечами и взял последнюю шпажку.

– Зачем тебя вызывали? – спросила я, чуть отстранившись.

– Чтобы оспорить мои действия, – Давид скривился.

– И кто же осмелился на такое? – Кос смачно откусил кусок сардельки.

– Войт.

– Ох, уж этот старина Войт. Как всегда, берёт на себя слишком много, – назидательно размахивая половиной сардельки, заметил сатур.

– Он член Севира и имеет право интересоваться ходом испытания.

– Но не указывать тебе, что делать. Он больше не твой наставник.

– Наставник? – я с удивлением посмотрела на Давида.

– Бывший.

– И что теперь?

– Ну, моя карьера наблюдателя стоит под вопросом.

– Так ты не уедешь? – тихо спросила я.

– Нет, конечно, – Давид улыбнулся и притянул меня к себе.

– Я прошу. Нет, умоляю, – Кос полил остатками сока костер, – избавьте моё нежное сердце от этой вашей грубой романтики. Двигаем дальше.

Через час монотонность поездки и урчание Лимон убаюкали меня, но сон длился недолго – настойчивый свет стал падать на лицо и вынудил открыть глаза. За окном мелькали ряды ярко горящих уличных фонарей. Недоумённо моргая, я смотрела на промышленные строения, автосервисы, заправочные станции, проносящиеся мимо, и не понимала, куда мы попали. Я попыталась это угадать, прибегнув к помощи карты и подсветки телефона. Прикинув время и скорость, с какой обычно ехал Давид, я сверилась с масштабом и принялась рассчитывать расстояние. Полусонный мозг категорически отказывался решать такие математические задачи, разве что напомнил о калькуляторе в мобильном. Правда, это не помогло. Я тяжко вздохнула.

– Что случилось? – тихий голос Давида вспорол тишину.

Я непонимающе взглянула на него:

– Ничего.

– Точно?

– Да.

– Выглядишь расстроенной.

Усмехнувшись, я покачала головой.

– Никак не могу посчитать, сколько мы проехали.

– Зачем тебе это? – удивился Давид.

– Чтобы понять, какой вокруг город, – я неопределённо махнула на лобовое окно и снова уткнулась в карту.

Его смех вызвал моё недоумение и сонное бурчание со стороны заднего сидения. Нахмурившись, я смотрела на Давида, пытаясь сообразить, что смешного сказала. Он бросил на меня искрящийся весельем взгляд и поинтересовался:

– Не хочешь у меня спросить?

– Что?

Давид выразительно поднял брови и отвернулся, посмеиваясь. В этот момент мозг, наконец, снизошёл до активности. Я со стоном зажмурилась.

– Совсем плохая стала, – пробормотала я и, открыв глаза, откинулась назад.

За окном мелькали здания и редкие в этот поздний час машины. По тротуарам ветер гонял упавшую листву.

– Указатель на въезде, – вкрадчиво проговорил Давид, – был крайне любезен сообщить мне о нашем прибытии в славный город Саратов.

– И где только таких слов нахватался, – покачала я головой.

Мы проехали по просторной улице с открытой площадью, сплошь застроенной по кругу торговыми центрами, потом мимо почты, офисных зданий, мимо цирка с яркими афишами и вычурным неработающим фонтаном на площадке напротив входа.

В конце улицы Давид свернул налево, и скоро вокруг снова замелькали лишь унылые промышленные комплексы. Решив отвлечься от созерцания надоевших рекламных щитов, я заглянула в карту. Кружок, обозначающий примерное местоположение Традис, располагался немного южнее Саратова. Мы её обогнали? Или…

Внутри у меня похолодело. Вполне вероятно, что Традис тоже где-то здесь. А это значит, что встреча может произойти в любую минуту. Я мотнула головой, складывая карту, и вздохнула, чувствуя, как ускоряет бег неумолимое время.

08. Встреча

Окна уютной комнаты гостиничного номера выходили на реку, небольшие волны таинственно блестели в свете городских огней, усиливая охватившее меня уныние. Расставание было так же неизбежно, как и наступление утра. Поморщившись от невесёлых мыслей, я прогнала их прочь и обернулась к встроенному в дверцу шкафа зеркалу, чтобы критическим взглядом осмотреть себя с ног до головы. Тёплая пижама удачно скрывала фигуру. То, что надо, чтобы не давать повода для провокационных реплик в свой адрес. Я невольно вспомнила неловкую сцену при заселении в гостиницу.

– Надеюсь, у вас в номерах широкие кровати? – лениво поинтересовался Кос, облокотившись на стойку администратора. – Я предпочитаю простор, а эта, – он небрежно кивнул в мою сторону, – сильно толкается.

За что и поплатился. Давид приобнял наглого сатура, сжав плечо так, что побелели костяшки пальцев. Ну, а я банально пнула Коса по ноге.

Шум за дверью соседней комнаты отвлёк меня. Похоже, мои попутчики не могут прийти к согласию, как поделить один диван на двоих. Я бросила взгляд на Лимон, разлегшуюся на широкой кровати, которая, в конце концов, досталась мне.

Послышался глухой удар, и я закатила глаза, представляя, как мужчины за стенкой наносят друг другу увечья. Подойдя к двери, я резко распахнула её и замерла на пороге. Давид и Кос склонились над неестественно выгнутой спинкой дивана и увлечённо рассматривали что-то за ней. Снова раздался удар. Это Кос стукнул кулаком в основание и выпрямился, отходя. Спинка с грохотом повалилась, и вид у обоих парней стал довольным. Похоже, они только что или сломали, или починили гостиничную мебель. Лично я больше склонялась к первому варианту, но говорить ничего не стала.

– Вот теперь хорошо! – сказал Кос, включив телевизор, и завалился на диван.

Судя по звукам, это был спортивный канал. Давид улыбнулся мне и расположился в кресле, вытянув ноги. От его тёплого взгляда стало так тоскливо, что я торопливо пожелала спокойной ночи, бросилась обратно в спальню и, прижавшись спиной к закрытой двери, тяжело вздохнула. Всё когда-нибудь заканчивается, уговаривала я себя.

Выключив свет, я забралась под одеяло. Лимон мерно урчала на другой стороне кровати. Сон не приходил, и меня очень быстро втянуло в водоворот мыслей. Я всё-таки позволила симпатии перерасти в нечто большее. А была ли это просто симпатия? Может, стоило признать, что я влюбилась в Давида с первого взгляда? Влюбилась в незнакомого парня в незнакомом городе, хотя всегда считала подобные порывы присущими только подросткам. Однако, вот она я, лежу и перебираю возможные варианты ближайшего будущего, один романтичней другого. И даже с лёгкостью отбрасываю вероятное возвращение болезни.

«Я здесь чужой», – не вовремя вспомнились слова, и боль полоснула по сердцу. Давид ни разу не высказал намерения здесь остаться. Он полностью принадлежал другому миру, одновременно непохожему и похожему на мой. Так что и мечтать о нём не стоило.

Перевернувшись на живот, я обняла подушку и уткнулась в неё, чувствуя, как слёзы орошают наволочку. Мягко ступая по одеялу, подошла Лимон и всем весом развалилась у меня на спине. Шмыгнув носом, я приказала себе успокоиться и стала считать урчащие вдохи кошки. Вскоре меня окутала дрёма. Правда, длилась она не долго, я вздрогнула от громкого звука телевизора. Тяжесть Лимон больше не ощущалась. Возможно, её даже не было в комнате. За окном усилился ветер, тревожа порывами опустевшие ветки деревьев. Я перекатилась на спину и с криком отскочила, чувствуя, как бешено колотящееся сердце грозится выскочить из груди. На кровати кто-то лежал.

– Извини, – прошептал Давид, лежащий поверх одеяла. – Я не хотел тебя пугать.

Облегченно выдохнув, я повалилась на подушку.

– Что ты здесь делаешь?

– Хотел удостовериться в твоей безопасности.

– Сделаю вид, что поверила, – усмехнулась я, переворачиваясь на бок.

– Почему? – поразился Давид.

– Вообще-то я знаю про завязку.

– Кос рассказал? Вот гад!

– А что в этом такого?

– Предпочитаю, чтобы объекты были не в курсе.

– Объекты?

– Это когда их двое. Мой предел, – в голосе Давида слышалось сожаление.

– Бывает больше?

– У сатуров, хелаттанов. Себелия может охранять до двенадцати одновременно, ей даже не важно, к какому виду они относятся, или где находятся.

– Она ведь Крауда охраняет, да?

– Да, и его ребят тоже.

Мы замолчали, прислушиваясь к приглушённым звукам телевизора в соседней комнате. Я разглядывала лицо Давида, в полумраке комнаты оно выглядело каким-то нереальным, и мне захотелось прикоснуться к нему, чтобы избавиться от этого ощущения. Давид поймал мои пальцы и мягко поцеловал их.

– Спать не хочешь? – прошептал он.

Я мотнула головой. О каком сне могла идти речь, когда он рядом?

– Скажи мне одну вещь. Твоё пребывание в Ханты-Мансийске три года назад имеет какое-то отношение к испытанию, о котором упомянул Кос?

– Самое прямое. Но… ты действительно хочешь об этом поговорить? – насмешливо поинтересовался Давид.

– Да.

– Ну, хорошо, – он сделал паузу. – Я мог тогда победить. Почти сразу же мне удалось выйти на след урсура. Потом появилась твоя шальная компания… К тому времени, как я покинул больницу, Кос уже забрал акири… Дальше ты знаешь.

– И ты до сих пор злишься на меня из-за провала испытания?

– Злился, – поправил Давид, – примерно пару дней.

Он помолчал.

– Остальное время я злился на себя, потому что хотел тебя найти.

– Чтобы свернуть мне шею? – поддразнила я. – Или чтобы получить назад свой джемпер?

– О, да! – он засмеялся. – По нему я особенно страдал. Всё-таки подарок матери.

– Ты не упоминал, что у тебя есть семья, – с удивлением заметила я.

– Есть. Правда, не такая многочисленная, как твоя. Нас всего двое.

– А отец?

Давид моментально напрягся. Похоже, я коснулась запретной темы.

– Извини, – шумно вздохнув, пробормотала я.

– За что? – тусклым голосом отозвался он.

– Не стоило…

Я замолчала. Теперь тяжело вздохнул он. Погладив пальцем метку, Давид нехотя проговорил:

– Меня воспитали мать и её отец. Дед был военным и довольно длительное время находился на посту Советника. Это приближённое к правителю лицо. Когда Тагирет сменился, он ушёл в отставку, – и с усмешкой добавил. – Суровый был старик.

Прижав наши ладони друг к другу, он задумчиво разглядывал внушительную разницу между пальцами. Казалось, Давид полностью погрузился в воспоминания прошлого. На лице сменяли друг друга разные эмоции, и я зачарованно наблюдала за ними.

– Отец ушёл от нас очень давно, – неожиданно продолжил он. – Мать всегда твердила, что его вины нет. Дед был слишком недоволен выбором дочери. Так что расставание стало неизбежным.

– Но ты так не думаешь.

– Он должен был бороться за меня. А объявился только после смерти деда несколько лет назад. Обрадовался, что я, как и он, военный, – в голосе Давида прозвучала горечь. – Я не захотел с ним общаться. Единственный отец, которого я знал, был мой дед. Я так ему и сказал.

– Мне очень жаль, – прошептала я.

– Мне тоже, – он повернулся на бок. – Давай поговорим о чём-нибудь другом?

– Хорошо, – с готовностью согласилась я и, немного подумав, спросила. – Какое желание ты проиграл в карты?

Он тяжко вздохнул:

– Это точно не поможет сменить тему.

– Почему?

– Потому что желанием было дать отцу ещё один шанс.

– А-а-а… Косу-то это зачем?

– Не знаю. Из вредности.

– Ладно. А по поводу чего у вас разногласия?

Давид чуть ли не простонал:

– Да нет у нас никаких разногласий!

– Ну да, конечно.

– Хорошо, они у нас есть.

– И ты всё равно его вызвал.

– Я должен был как-то защитить тебя.

– Ты говорил, что Кос не даст Тало Ри найти меня.

– Не только ему. Кос полностью закрывает акири вместе с тобой, так что никто тебя не сможет обнаружить, даже Крауд.

– Почему даже Крауд?

– Он может найти кого угодно и где угодно, конечно, из числа знакомых. Крауд – большой мастер по части туннелей. Но если работает такой спец, как Кос, даже он бессилен. Это всё равно, что самолёт вдруг исчезнет с экранов радара.

– Ясно, – я помолчала, обдумывая услышанное. – А почему Кос не умеет делать туннели?

– Нет к этому способностей, да ещё и хелаттанская кровь в четвёртом поколении.

– Это имеет значение?

– Ещё какое! Акири слабеет, когда человеческая кровь смешивается с хелаттанской. У Тало Ри, например, отец человек, а мать с Хелатты, поэтому он очень сильный сатур.

– Ну, это я прочувствовала, можно сказать, на собственной шкуре.

Давид тихо усмехнулся и погладил меня по щеке. Я затаила дыхание, не сводя с него пристального взгляда, потом молча приблизилась и приникла к губам. От неожиданности Давид замешкался всего лишь на секунду и с обжигающей страстью ответил на поцелуй, прижав к груди. Всё вокруг исчезло, испарилось, превратилось в дым. Остались только мы, кружившие в бурном вихре чувств, растворяющих нас друг в друге без остатка.

Краем сознания я уловила шум откуда-то со стороны. Давид слегка отстранился. С моих губ сорвался вздох сожаления. Восстановив дыхание, я обратила внимание на возню за дверью. Послышался стук, а за ним недовольный голос Коса, ругающегося на другом языке.

– Опять повздорили, – укоризненно пробормотал Давид. – Наверняка, урсур первая начала.

– Лимон там? С Косом? – я попыталась сесть на кровати.

– Не переживай. Он ей ничего не сделает.

Давид мягким движением уложил меня обратно и слабо улыбнулся. Его пальцы легко коснулись моего лица, словно очерчивая каждый изгиб. По спине забегали мурашки. Судорожно сглотнув, он чмокнул меня в уголок губ и отодвинулся в сторону. Мы снова замолчали, прислушиваясь к тихим шорохам комнаты и глядя друг другу в глаза. Хотелось, чтобы этот миг не заканчивался, и расставание обошло нас стороной.

– Ты заполнила мои мысли, – прошептал Давид.

Я почувствовала, как бесконечная нежность и глубокая печаль причудливо сплелись в одно целое. Дотронувшись до его щеки, я вздохнула:

– А ты в мои мысли ворвался.

Давид улыбнулся, прижавшись губами к ладони. Его дыхание согревало ледяную кожу вокруг рубцов. Такая странная особенность метки, словно зима поставила печать. И очень скоро настанет день, когда она запечатает моё сердце. День, когда Давид вернётся в свой мир.

В соседней комнате умолк телевизор, не выносящие друг друга инопланетные существа тоже успокоились. Далекие отзвуки города складывались в урбанистическую мелодию, заставляющую веки тяжелеть. Давид, тихонько посмеиваясь, пожелал спокойной ночи, и я погрузилась в сон.

Разбудил меня луч солнца, настойчиво щекотавший лицо. Голова, как ни странно, не болела. В свете дня недавние переживания не казались такими уж мрачными, я просто наслаждалась пробуждением. И это чувство не мог испортить даже Кос, который во время поздно состоявшегося завтрака бросал на нас с Давидом выразительные взгляды и ронял двусмысленные фразы. За особенно беспардонные слова пришлось заставить его поплатиться. Я озвучила желание пройтись по магазинам и получила мстительное удовлетворение, любуясь на кислое выражение его лица. Давид с напускным равнодушием пожал плечами, но от меня не скрылось, как он обменялся с Косом понимающим взглядом.

При выезде из номера состоялся очень неприятный и очень эмоциональный разговор с администратором гостиницы, обвиняющего нас в незаконном проносе в номер животного, разворотившего утром цветочные горшки на этаже. Волшебный фокус с обворожительной улыбкой Коса с администратором-мужчиной не прокатил. Поэтому Давиду ничего не оставалось, как, кинув недовольный взгляд на еле слышно урчащую сумку в руках Коса, расплатиться за причинённый ущерб и молча направиться к выходу.

Спустя час мы подъехали к небольшой площади. Я вспомнила это место, мы проезжали здесь ночью. Стало пасмурно, всё вокруг выглядело унылым, и хмурые прохожие сновали туда-сюда, спеша укрыться от холодного ветра. В кондитерской торгового центра, мимо которой я прошла, сидела пара молодых людей, с тоской поглядывая в окно на улицу, куда им вскоре предстояло выйти, и не торопились доедать заказанные блюда.

Я не понимала их плохого настроения. Меня распирало от удовольствия, которое не покидало с того момента, как я открыла глаза и увидела спящего рядом Давида, так и лежащего в одежде поверх одеяла. Неизвестно, сколько времени я разглядывала черты его лица, умиротворённого сном. Они смягчились, делая его моложе. Вот губы тронула улыбка, и тёплое чувство заполнило меня изнутри. Я тоже улыбнулась и уже потянулась к нему рукой, но вовремя остановилась. Пусть поспит ещё, подумала я и тихо выскользнула из постели.

Резко дёрнувшись, Давид проснулся, одновременно вскочив на ноги. Моргая со сна, он быстро осмотрел комнату и после заметно расслабился. Это выглядело так по-военному, что я засмеялась, чем привлекла его внимание. Взгляд Давида скользнул по мне сверху вниз и обратно, заставив моё лицо залиться краской. С лёгкостью преодолев разделявшее нас расстояние, он сжал меня в объятиях и накрыл губы бесконечно долгим пьянящим поцелуем. Порхающие в груди бабочки моментально разлетелись по телу, отдаляя меня от реальности и погружая в радужный мир. Пока на пороге комнаты не появился Кос…

– Вам что-то подсказать?

Оторвав от воспоминаний, передо мной выросла незнакомая девушка с вежливой улыбкой и вопрошающим взглядом. Как оказалось, я стояла напротив витрины с бижутерией и привлекла внимание продавщицы. Уже более осмысленно я осмотрела разноцветный товар за стеклом.

– Эээ… Покажите вот это, – указала я пальцем на короткое ожерелье с округлыми камнями насыщенного изумрудного цвета.

– Отличный выбор! Это модель очень лёгкая, прямо воздушная! Сделана во Франции! – щебетала девушка, положив ожерелье на прилавок.

– Угу, – откликнулась я, прикасаясь к камням и думая, что Камиле эта штучка должна понравиться. – Я возьму. Вы упакуете, да?

– Конечно! Конечно!

Продавщица с искренней радостью улыбнулась мне, очевидно первому покупателю, и, продолжая расхваливать товар, стала суматошно искать коробку от ожерелья.

– Красивая у Вас тату, – сказала она, поглядывая на руку, держащую кошелёк.

– Спасибо.

– Что означает? – девушка положила ожерелье в специальное углубление.

– Что? – не поняла я.

– Тату что означает? – пояснила она. – Похожа на древние руны.

– Не знаю, – задумчиво ответила я, положив деньги на прилавок. – Делала её на спор, – добавив это, я посмотрела на метку. Рубцы разгладились и потемнели, и она действительно стала похожей на татуировку древнего символа.

Девушка усмехнулась и поблагодарила меня за покупку, не забыв пожелать удачного дня. Положив коробочку с ожерельем в рюкзак, я продолжила путь вдоль витрин, получая непонятное удовольствие от разглядывания абсолютно ненужных мне зонтиков, чемоданов, ковров, торшеров, хрустальных ваз.