Текст книги "Наследник для адского волка"

Глава 38

Осторожно спускаюсь по ступеням. Замираю на полпути. Артас смотрит на меня, прошивает темно-синим пламенем. Одним взглядом до костей пробирает.

– П… п… пошли на кухню… – голос дрожит. Близость будоражит. Все вопросы, слова, растворились в сапфировом мареве.

– Или в спальню? – порочный изгиб губ, шаловливый блеск в глазах.

– Даже не надейся, – все еще цепляюсь за остатки самообладания.

Ноги плохо слушаются. Держу спину ровно, натянута, как струна. Больше не смотрю на него. Прохожу мимо и направляюсь в сторону кухни. Мы обязаны все выяснить. Нельзя поддаваться чарам!

Настигает меня у входа. Прижимает к стене, зарывается руками мне в волосы.

– Мишель, – прижимается, вжимает меня в стену, – Неужели ты рядом, твоя запах… родной… никогда не отпущу… Мишель… – словно в бреду, одержимый, горячий.

– Нам надо все обсудить, – мой голос похож на жалобный лепет. Кожа под одеждой горит, желание затуманивает взгляд. Он слишком близко.

– Зачем слова, я покажу все, – сминает мои губы, исследует рот, ничего не пропускает.

В клочья разрывает мое платье. Движения жадные, нетерпеливые.

– Как ты прекрасна… твой образ всегда был со мной… Я держался за него и выгрызал дорогу к вам, – слова льются в горло, опаляют внутренности, клеймят.

– Я не могу… – кладу руки ему на грудь и вместо того, чтобы оттолкнуть, провожу пальцами по смуглой загорелой груди. Она в кровавых потеках, огрубевшая, он пахнет диким хищником, и я хочу вобрать в себя этот аромат. – Надо остановиться… – слова идут вразрез с моими действиями.

Проводит языком по моей шее, повторяет каждый изгиб, вбирает пульсирующую вену губами, рычит. Руки блуждают по спине, спускаются ниже, сминают ягодицы. Он умудряется ласкать меня так, словно у него не две руки, а по меньшей мере десять, и столько же языков. Не прекращающиеся поцелуи, жадные, иступленные. Он срывает все барьеры. Заставляет меня нарушить все обещания данные самой себе. Окунает в пучину порока, и я хочу остаться там навсегда. Только с ним. Навечно.

– Не было измен. Ничего не было… без тебя… Только ты в сердце и помыслах… – слова с разрядами тока проникают под кожу, прошивают нутро. Опутывают сердце сладкими судорогами, уничтожают боль.

– Не верю… – хриплый стон вырывается из горла, лифчик летит вниз, груди оказываются в его власти. Но он уже держит не тело, уже пробрался намного глубже.

– Ты моя жизнь, Мишель, – губы захватывают в плен мой сосок, выбивают искры из глаз, заставляют жадно глотать раскаленный воздух. Впиваюсь ногтями в его спину. Растворяюсь в водовороте эмоций.

– Как же было хреново без тебя, – всхлипываю. Сдаюсь. Сопротивление бессмысленно. Он мой волк, и я ему верю. Он ведь прав, не в словах дело, а в сплетении душ, в воздухе, который пропитан чувствами, и там нет места лжи.

Ложь… она всегда отдает горечью… а искренность возрождает. И мы возрождаемся сейчас, в этот самый миг, вылезаем из ада мучений, из пыток сомнениями, сплетаемся в танце страсти, признаемся ласками и поцелуями в том, на что никогда не хватит слов.

– Моя… Мишель… родная, – жадно облизывает мое тело, руки пробираются к сокровенному, там, где пульсирует и изнывает от желания маленький и ненасытный бугорок. Его дыхание оставляет волдыри, прожигает кожу, превращает кровь и огненную лаву, хочу сгореть, раствориться, забыться в торжестве чувств.

Разрывает на себе шорты, выпускает на волю огромный орган. Он нетерпеливо покачивается между стройных ног. Обхватываю член руками, сжимаю у основания, кричу ему в губы, очень тихо, и до одури громко, так чтобы стон пронзил его, пропитал насквозь. Чтобы знал, всю силу моего голода. Клочки моих трусиков присоединяются к ошметкам его шорт.

Разворачивает меня спиной к себе. Прижимает, дает прочувствовать силу желания. Трусь о член ягодицами, неистово, ноги не держат, дрожат, тело как оголенный нерв, подчинено голоду, опутавшему нас.

Волк врывается один резким толчком, нанизывает на себя. Кусаю его за руку, чтобы подавить истошные вопли. Жидкая ртуть разливается по телу, спазмы удовольствия сковывают мышцы. Держусь за стену двумя руками, прогибаюсь в спине, раскрываюсь для него, пусть войдет, сильнее, глубже, заполнит собой до отказа. Пусть проткнет насквозь.

– Мой порочный ангел, мой наркотик, моя жизнь… – рычит, покрывая мою спину жадными поцелуями, прикусывая кожу, и тут же лаская губами, языком. Первые толчки, медленно, слишком медленно… Пытка, испытание, моя агония, мой триумф счастья. Артас во мне, душа ликует, тело плавится пот требовательными пальцами, под ненасытной плотью.

Стенки лона сжимаются, обхватывают его так сильно, что ощущаю, как каждая вена отпечатывается во мне, как кипящая кровь желания, сочится из него в меня и обратно. Ускоряет ритм, вонзается еще глубже, быстрее, жестче, до сладкой боли, до одури, что отрывает нас от земли. Рука Артаса пробирается к клитору, надавливает, ласкает, наслаждение, настолько запредельное, что, кажется, я не выдержу, разорвусь на тысячу частей. Огненные искры струятся под кожей, пламя высвобождающее и порабощающее нас, связывающее навек. Царапаю ногтями стену, до крови ломаю их, стремлюсь навстречу яростным движениям. Мне все мало, хочу еще и еще, никогда не насытится, никогда не утолить жажду по волку, истинному, единственному.

Разум заполняет осознание единства, безраздельное удовольствие, единение, дарованное небесами. Это сплетение судеб, спаривание душ, порабощающая животная страсть, этому нет конца… Это и есть слово «семья» едины во всем, спаяны навек.

Артас вжимает меня в себя. Оставляет синяки и отметины, контроль утерян, его зверь ликует, и я покорно принимаю его, отдаю себя во власть истинного. Вбираю его боль, в сознании обрывками проносится остров, гвозди, ток, и его мысли, в которых он зовет меня… Я исцелю, сотру из памяти его страдания. Боль… от нее одно неизменное лекарство – любовь. Мое сердце переполнено ей до краев, любовь сотрет все шрамы, не оставит от страданий и следа. Всегда рядом с Артасом, рука об руку по дороге к счастью, день за днем открывать новые горизонты, до скончания веков.

Поворачиваю голову. А не сказала ни слова, но в сапфировой бездне благодарность, они блестят от непролитых слез, нежности и любви. Он услышал разумом, принял душой. Наши сердца сказали друг другу все, и даже больше, того, что мы еще сами не осознали. У любви нет границ, нет предела, и впереди у нас новые высоты, каждый раз выше, сильнее, крепче.

– Люблю тебя, – рычит мне в губы, пробираясь языком в мой рот. Вонзаясь на полной скорости, пронзая душу, забирая себе мое сердце.

«Люблю», выписывает мой язык на его губах. Мы взрываемся единым фейерверком удовольствия, содрогаемся в сладкой агонии. Расправляем крылья и навсегда покидаем ад, и летим в наш персональный рай, сотканный из чувств, пропитанный истинной любовью.

Лучи солнца безжалостно бьют по глазам. Вытаскивают из сладких объятий сна. В груди разливается тепло, впервые просыпаюсь с улыбкой. Рука Артаса покоится на моей талии, я плотно прижата к волку. Вот оно счастье.

Сколько мы проспали? Часа два от силы. Заснули только на рассвете. И при этом так и не поговорили. Точнее, мы говорили, неистово признавались в чувствах, пили стоны друг друга. Мы осваивали язык любви, хотели наверстать все за четыре года разлуки. Сколько времени упущено… сколько слез и боли… и этого не изменить…

Я больше не хочу терять ни минуты. Не хочу тратить время на ненужные распри. Но понимаю, что в данный момент этого не избежать мы должны расставить многое по полчкам. Пройти финальный путь испытаний, чтобы холода и вьюги навсегда остались в прошлом. Хочу, чтобы каждый день для нас светило наше солнце, чтобы мы согревали друг друга лучами любви.

– Только ради этого момента можно пройти все круги ада, – над ухом раздается довольное воркование Артаса. – Доброе утро, родная.

– Доброе, – поворачиваюсь. В сапфировых глазах отражаются все сокровища мира.

Мгновенно вспоминаю нашу ночь. Мы спаривались как звери, ванная комната, снова кухня, пол в спальне, подоконник, и только потом добрались до кровати. Мой волк не знал усталости, как голодный зверь набросился на меня, и я отдавала всю нерастраченную страсть, все, что накопилось в душе за долгие годы ожидания. А желание оно не утихает, становится все сильнее, нам никогда не насытиться друг другом. Один взгляд на смуглое тело, и между ног все горит.

– Артас, ты ведь приехал, чтобы остаться? – озвучиваю свой страх. Понимаю, что больше не смогу пережить разлуку.

– Думаешь, я смогу тебя отпустить, – проводит рукой по моей щеке, нежно поглаживает ушную раковину.

– Когда ты… уехал… ты не был так решительно настроен. А истинной связи не чувствовал, – вздыхаю, тени прошлого все еще стоят между нами.

– Пелена спала с глаз, когда родился наш сын, я был с вами… Марго… это магия, которая опутывала мой разум. Мираж. Иллюзия, ничего не имеющая с настоящими чувствами.

– Я хочу знать все… все подробности, – очерчиваю языком его губы. – Вчера во время… нашей близости, – щеки заливает румянцем, – я видела кадры, цепи, ток, остров… Ты был в заточении? Кто это сделал?

– Больше никаких тайн, родная. Начну с тех фотографий. Я не был монахом. Не знал, что моя истинная рядом. Оплакивал ту, что разрушила наши жизни. Иногда чтобы заглушить боль, я пил до беспамятства. Искал женской ласки на стороне, хоте как-то заглушить горе. В те периоды кто-то и мог сделать эти снимки.

– Я тоже собиралась замуж за другого, – грустно усмехаюсь. – Никто не безгрешен, все мы совершаем ошибки. Но главное – вынести урок, сделать выводы, и более в будущем их не совершать. Ошибки помогают нам осознать ценность многих вещей, избавляют от заблуждений.

– Когда я обрел истинную связь, прозрел, осознал все сои прегрешения. А все особи женского пола перестали для меня существовать. Даже намного раньше, едва тебя увидел, потерял голову. Сердце учуяло сразу – моя, а разум, он, увы, был затуманен. Прости меня за испытания, через которые тебе довелось пройти из-за меня. Я год за годом буду вымаливать твое прощение.

– Просто будь с нами рядом… всегда, – провожу рукой по его груди, задыхаюсь от нежности. А ведь и мне есть за что попросить у тебя прощения…

Вопросительно выгибает бровь.

– Мне уже стоит ревновать? Я сотру любого самца, что посмел пробраться к тебе в мысли.

– О, нет, – заливаюсь счастливым смехом. – Ты так прочно там засел, что ни у кого не было ни малейшего шанса. Но я виновата. Когда носила нашего сына, ко мне приезжала Кэрол, в то время я гостила у родителей, – волк мгновенно напрягся.

– Что с ней?

– Тогда она была полна сил и желания найти тебя. Говорила, что на тебя это не похоже, что ты не мог так исчезнуть. Предлагала вместе с ней отправиться на твои поиски. Хотела найти Эштана и расспросить мага, где ты. Думала, что его магия поможет… – горький ком застревает в горле. – А я была так на тебя обижена. Перед глазами стояли те фотографии… Не поверила… отказала… Прости меня… ведь… если бы согласилась… все могло быть иначе…

– Ты ни в чем не виновата, родная. Здоровье нашего сына превыше всего, – грудная клетка ходит ходуном. – А потом? Куда она отправилась? Что ты о ней слышала? – в темно-синих омутах плещется тревога.

– Больше ничего. Она никак не давала о себе знать. И Аманда о ней ничего не слышала.

– Значит, пришло время наведаться к Эштану. Кэрол упрямая, она бы не сдалась, пока его не нашла.

– Его не смогли найти старейшины, думаешь, это получилось у волчицы в изгнании?

– Уверен, – притягивает меня еще ближе, проводит руками по спине, движения быстры нервные.

Не будет на сердце Артаса покоя, пока он не найдет сестру. И я никогда себя не прощу, если с ней что-то случилось.

Глава 39

– Не надо со мной ехать, – мой волк задумчиво вертит в руках кружку с чаем.

– Артас, нет! Хватит уже этих разлук! И тебе не кажется… что и мне пора уже увидеть биологического отца…

Эти два дня были волшебными. Мы проводили время вместе, много гуляли. С лица Кая не сходит счастливая улыбка. Вечно серьезный, рассудительный, он рядом с отцом наконец-то вспомнил, что он ребенок. И эти перемены, они греют сердце, и приходит осознание, что все правильно, именно так все и должно быть.

Но счастье все же неполное. Ни мне, ни Артасу не дает покоя Кэрол. Она искала брата, и кто знает, в какую передрягу попала.

Срок изгнания закончен, она уже давно должна было объявиться. Я чувствую, что тревога грызет его сердце. Для волка сестра очень близкий и дорогой человек. Он до сих пор не простил себе, что позволил случиться тому кошмару. Не защитил ее от Итана.

Чувство вины съедает и меня. Мне нельзя было тогда от нее отворачиваться. Я должна была быть мудрее, а не закутываться в кокон из своих обид.

Артас наведался к старейшинам. Но с Норбертом так и не удалось поговорить, он отлучился по делам, и должен был вернуться только через три дня. А ждать… Мой волк не мог. Тем более нет никаких гарантий, что старейшина что-то знает про Кэрол.

Потому как никто в окружении ничего про нее не слышал. Артас созвонился с отцом, но тот просто заверил его, что волчица скоро объявится. Мать же убеждала, что ее сердце непременно бы учуяло, если с ее дочерью приключилась беда.

Все были слишком спокойны и равнодушны насчет судьбы Кэрол. Но высказывали явную заинтересованность магом. Эштана по-прежнему все искали. Потому Артас никому не рассказал о наших планах.

Также оставался открытым вопрос, кто похитил Артаса? Кто обрек его на четырехлетние пытки. И этот ублюдок ведь не успокоится. Он может снова нанести удар. Его надо найти, пока гад вновь не активизировался. Но этим Артас решил заняться после поездки к Эштану. Были зацепки, мысли и идеи в каком направлении рыть. Но тревога за сестру вышла на первое место.

Планов очень много. Надо расчищать наш путь к счастью. Чтобы не оглядываться по сторонам, в ожидании очередного удара.

И тут возник вопрос, как нам поступить? Отпустить Артаса одного – даже не рассматриваю такой вариант. А мой волк очень переживал за нас с Каем. Но и оставлять тут одних больше не хотел.

– Увидишь отца. Но вначале я хочу разузнать все ли безопасно. Вдруг, тот, кто меня похитил, добрался и до Эштана… и до Кэрол. Рисковать вами я не могу!

– Мы же будем с тобой. А так он может добраться пока ты в отъезде. Артас! – подхожу, опускаю руки на его плечи. – Я больше не выдержу без тебя! С ума сойду, дожидаясь тебя! Если… если снова… какой-то остров. Нет! Нет! И нет, одного не отпущу! – мотаю головой из стороны в сторону.

– А я не переживу, если с вами что-то случится, – накрывает мои руки своими ладонями.

– Но вот насчет Кая… – в груди кольнуло, – Я сомневаюсь, что его стоит брать с собой. Он непростой ребенок…

– Тут его оставлять тоже нельзя. Слишком много оборотней.

– Я поеду с вами! – Кай вбегает на кухню.

– Подслушивать взрослые разговоры нехорошо, – не могу сдержать улыбки, хоть и пытаюсь сохранить серьезное выражение лица.

– А я и не подслушивал, – невинно пожимает плечами. – Вы просто громко разговариваете, а мои ушки все улавливают. Тем более, какие могут быть секреты в семье, – разводит ручки в стороны.

У Артаса улыбка до ушей. Мгновенно преобразился. Сын скоро будет из него веревки вить… хотя о чем я… уже…

– И все же некоторые вещи не для твоих маленьких ушек, – вздыхаю.

Малыш, мы не должны допустить, чтобы с ним что-то случилось. Нельзя подвергать его опасности. Но с какой стороны ни посмотри, риск есть. А как его исключить?

– Мне надо поехать с вами, – снова в нем пропадает ребенок, голос меняется, становится слишком серьезным. – Чувствую…

– Что ты чувствуешь, Кай?

– Не знаю… – хмурит бровки, – Пока сложно разобрать. Просто я должен быть с вами, чтобы предотвратить беду, – от его слов мороз по коже. Слишком пророчески, слишком пугающе.

– Ну что ты, – подбегаю, прижимаю сына к груди. – Все будет хорошо…

– Чернота, мам… пятно у тебя черное… – сейчас и вовсе бессвязно говорит, словно находится в какой-то прострации.

Артас подходит к нам. Присаживается на корточки рядом.

– Кай, какая в маме может быть чернота? Ты что?

– Не в ней… и в ней… чужая… и близкая… – трясет головой, словно прогоняя морок. – Мама, ты у меня самая лучшая. Я люблю тебя! И тебя папочка!

– Мы тоже тебя любим, – гладит сына по голове. В воздухе витает тревога.

– А как прогнать эту черноту?

– Не знаю…

Больше мы ничего от него не добились. Но страх за сына у нас многократно вырос. Его нельзя брать с нами. Слишком опасно. Мы не имеем права рисковать нашим сокровищем. Артас придумал, как спрятать сына так, чтоб ни одна волчья морда до него не добралась. Только я еще слабо представляю, как выдержу разлуку с сыном. И ведь не могу оставить Артаса одного. Малышу ничего не угрожает. А любимого под пули одного не отпущу.

– Мамочка, только не плачь, – Кай вытирает крохотными ручками слезы с моих щек. – Со мной все будет отлично. Меня никто не обидит. Смотрит в сторону мужчины плотного телосложения и приветливо ему улыбается. – Кевин хороший.

Хмурюсь, и снова придирчиво изучаю мужчину. Мы покинули городок оборотней в горах. Для всех мы поехали путешествовать все вместе. Никто не должен знать истинной цели нашей поездки.

Этот Кевин встретил нас в соседней стране. С огромным количеством охраны. Поселил нас в огромном доме, на берегу моря. Вечером Артас закрылся с ним в кабинете и долго беседовал.

После меня убедили, что нашего сына спрячут так, что ни одна живая душа не найдет. Передо мной снова встал сложный выбор, оставить сына, чего я с рождения никогда не делала. Разве что Аманде на день, и то сходила с ума от тоски. А тут… уехать…

С другой стороны, я могу остаться, но как отпустить Артаса одного? Я так боюсь потерять моих мужчин.

Смотрю внимательно на Кая, на его реакцию. Если этот Кевин что-то замышляет, то сын почувствует. Но нет, он настроен дружелюбно. Даже заверяет меня, что ему будет очень весело. И Артас доверяет человеку, спасшему его с того кошмарного острова. Тут нет правильного решения. Как бы ни поступила, все равно буду себя корить.

Но чувство вины перед Кэрол перевешивает чашу весов в сторону поездки. Не могу я сидеть в тепле и уюте, когда с волчицей могла приключиться беда. И мне кажется, так называемый мой настоящий отец, сможет пролить свет на многое. Пора расставить все точки. Надо ехать.

– Сыночка мы постараемся вернуться как можно скорее. А потом будем рядом с тобой, всегда-всегда!

– Мам, – серьезно смотрит на меня, – Если темнота тебя позовет, не иди за ней. Мы всегда с тобой, – вздыхает.

–Ты что-то видишь? – у меня ощущение, что сын мне что-то недоговаривает.

– Я не могу понять… сложно разобрать… Но тьму надо уничтожить, иначе не будет счастья, – крепко-крепко меня обнимает. Ощущение, что он сказал далеко не все, так и не пропало.

– Кай, ты меня пугаешь. Я переживаю за тебя!

– За меня не стоит! – машет рукой, словно отмахиваясь от глупостей.

А потом он снова замкнулся в себе. Порой пугают вот такие ментальные путешествия сына. Он уходит в себя. Взгляд не по годам тяжелый, словно он видит так много, что еще не в состоянии с этим справиться, осознать все. И как ему помочь? Возможно, разговор с Эштаном поможет. По рассказам, ведь он заключил в меня какую-то магию, которую, как я понимаю, унаследовал мой сын.

Прощание с сыном было долгим. Все никак не могла отпустить малыша. Артасу тоже было тяжело. Но он держался лучше. Поддерживал меня и заверял, то все будет хорошо. В сотый раз повторял об идеальном укрытии для нашего сокровища. А по глазам вижу у самого душа не на месте.

Уезжали мы с ощущением опустошения и разорванного сердца. С момента возвращения Артаса прошла неделя. За этот короткий период мы стали настоящей семьей, намертво приросли друг к другу. Но также есть осознание, что нам необходимо пройти этот путь. Расставить все по местам. Как сказал Кай, если не прогнать черноту, то и счастья не будет.

Во время путешествия мы с Артасом много говорили, исступленно отдавались во власть истинной связи, исцеляли друг друга нежностью и страстью. Это помогало не сойти с ума от тоски.

Логово Эштана находилось далеко. Артас постарался замести следы, так чтобы ни один волк не учуял. И я очень надеялась, что маг все еще там, в укрытии, и не сменил места жительства.

Целый день мы добирались пешком, пробирались сквозь чащу леса. Пока не пришли к двум каменным глыбам. И прежде чем Артас успел что-то сделать, камни разъехались в разные стороны, и к нам выбежала Кэрол.

– О, явились! Я уже думала, ты братец забил на меня! – выглядит хорошо, свежо, улыбается.

– А ты чего пропала? Могла весточку о себе дать? – спрашиваю, пристально разглядывая волчицу.

– Эштан сказал, что мне небезопасно появляться, меня могут сцапать и шантажировать брата. А тут рядом с ним я в безопасности дождусь вас.

– И ты так просто согласилась? – Артас приподнимает бровь.

– Непросто, – морщит нос. – А ты, смотрю, изменился, постарел. Неужели так жизнь потрепала? – она вроде бы такая же, как всегда, но что-то в ней настораживает. Перевожу взгляд на Артаса, и понимаю, что у него аналогичные мысли.

– Дети мои… уж думал… не доживу… – к нам опираясь на огромную палку, идет старик с седой бородой по пояс. Он весь сморщен, руки дрожат, передвигается с трудом. Только глаза живые, цепкие. Это мой отец… Разглядываю его и не могу понять своих эмоций…

– Здравствуйте… – чувствую себя неловко. Не знаю даже как начать разговор.

– У тебя есть, то, что принадлежит мне! – кряхтя, подходит ближе.

– Вы о чем? – моргаю, сбитая с толку.

– Маленькая вещица, – тонкие испещренные морщинами губы трогает улыбка.

–Ааа это, – достаю из рюкзака связку ключей. Аманда просила всегда носить эту вещицу с собой. Я и использовала ее в качестве брелока. Мне несложно исполнить маленькую просьбу. Отцепляю пулю от ключей и протягиваю старику.

Он тянет трясущуюся руку к предмету. Глаза вспыхивают мрачным огнем. Вмиг когда он дотрагивается до пули, предмет взрывается у меня в руках. Ослепляет ярким светом. Успеваю услышать надсадные вопли Артаса и Кэрол и дикий хохот старика. А дальше черные щупальца опутывают меня и утягивают в царство промозглой сырости и тьмы.