Текст книги "Наследник для адского волка"

Глава 15

Как только дверь зарывается, открываю глаза. На щеке горит след от ее губ. Как клеймо. Как метка. Одно прикосновение горячих губ, пробуждает призраков утраченной жизни. Согревает холодную кровь, наполняет легкие цветущими ароматами. Глупо. Но она пробуждает веру. Глупую. Слепую.

Сажусь на полу. Достаю из кармана пузырек. Редкий яд. Блохастый постарался. «Порошок безвреден», так он написал на бумажке. Поверила. Даже не усомнилась в его словах.

Когда учуял его за окном, скольких усилий мне стоило остаться за дверью. И даже этот всплеск бешенства напомнил мне себя прежнего. Того волка, что давно ушел в небытие, погиб вместе с Марго. В такие моменты слепая вера шептала мне наивным голоском: «А вдруг?».

Снова смотрю на пузырек, вторую руку держу на щеке. Деревенская пигалица с ней сразу все пошло кувырком. Что в ней особенного? Как ей удается раз за разом выбивать почву из-под ног, удивлять. Мишель – это стремительный поток жизни, ворвавшийся в мое мертвое бездвижье. Она глоток чистейшего горного воздуха, растревожившая царство мрака.

Изначально я не хотел ехать за ней. Не верил. Посчитал слова Эштана бредом умирающего. Маг указал на нее. Но что может исправить деревенская девка? Когда кровь заледенела, а сердце лишь впустую качает кровь. Последние восемь лет я существовал ради Кэрол и справедливого отмщения. А после… ничего уже не будет после…

И тут Эштан со своими старческими бреднями. Он служил Вилсонам, всегда. Был их преданным рабом. И ненавидел меня за искалеченную судьбу своей дочери. Что и говорить, я сам себе никогда не прощу ее смерти. Я сражался за свою истинную связь. Она не желала свадьбы с Дуайтом. Марго была предназначена мне судьбой. И я пошел наперекор правилам, развязал войну. За свою любовь я готов был заплатить любую цену. Только не ожидал, что любовь – выжжет все дотла, погубит все, к чему прикоснулась. Вместо счастья – холод мертвеца. Вместо сына – погребальные венки.

Поехать за ней меня подтолкнули Вилсоны. Слишком сильно блохастый крутился возле девицы. Неспроста. Я пожелал выяснить, что маг наплел им. И для себя прояснить ситуацию с пигалицей. Доверия давно уже нет ни к кому. Слова лишь пустые звуки. Даже метку, по наставлениям мага я не собирался ей ставить.

Все изменилось, когда я потерял сознание на сельской дороге. Учуял ее рядом, голова пошла кругом, и тьма забрала к себе. Пришел в себя быстро, она звала на помощь, трогала меня, проверяла пульс, а у меня впервые за восемь лет действительно билось сердце.

А еще от нее смердело меткой блохастого. Да так жутко, что я задыхался от смрада, изнывал от желания перебить проклятый запах. Жаждал ее пометить так сильно, как не хотел даже Марго. А еще я словно получил дозу жизни. Ощущал себя вором, укравшим ее энергию, чтобы на какие-то жалкие мгновения вспомнить, каково это – быть живым.

Еще в машине я убедился – маг был прав – это она. До конца его мотивы еще предстоит разгадать. Но в главном Эштан не солгал. Хотя осознаю – полоумный старик ведет свою игру. Что ж я готов к вызову. Азарт – еще одно давно забытое чувство.

Мишель – это мой взрыв адреналина. Мой вкус давно утраченной жизни. Я не должен испытывать ничего из того, что ощутил рядом с ней. Все теплое и светлое во мне погибло вместе с Марго и нашим сыном. Но Мишель раз за разом рушит устои, ломает границы, своими тонкими, хрупкими пальчиками сокрушает лед.

Ее реакция на метку – еще один сюрприз для меня. Метка особенная, по наставлениям мага я вложил в нее родовую силу. Впервые делал нечто подобное. Сомнения разрывали нутро на части. Рисунок шел из глубины, словно не я его выводил, а некие силы свыше. Я дичал, хотел выть от охвативших меня эмоций, от желания, что болью отзывалось в паху. Жажда обладать затмевала холодный разум. Она дарила блаженный огонь, и я как измученный путник грел руки у ее костра. Желая получить, хоть каплю давно забытого тепла.

Но за вожделением шел гнев. Мишель – это мое личное минное поле, по которому я блуждаю с трепетом. И чем дольше она находилась со мной, тем сильнее осознавал – моя. Не знаю, в каком качестве, что будет после рождения дитя. Но я никому ее не отдам. Странное, непонятное чувство, которого не испытывал и в лучшие годы.

Изначально не планировал ничего для нее делать. То свидание в горах – это был мой крик души. Я могу подчинить ее, могу призвать потаенные желания внутри девчушки. Только не хочу идти по такому пути. Знаю, нечто глубоко внутри нее откликается на мой зов. Скорее всего, просто желание тела, голод, что до поры до времени дремлет в ней. Или нечто большее, как говорил Эштан, резонанс души созвучный с моим.

Вчера я был опьянен жизнью. Ощущал себя мертвецом, восставшим из могилы. Целуя, в очередной раз позволил себе поверить: «А если?». Снова слепая вера проливает сладкий лживый бальзам на мое заледеневшее сердце.

Я мог отклониться от плана. Мог наплевать на все. Раскрыть ей правду, к которой она еще совсем не готова. В которую никогда не поверит. Я для нее похититель, враг. Когда покупал, меня это устраивало. Мне были не нужны ее эмоции, уважение, привязанность. Я был давно и ко всему равнодушен. Как ей удалось перевернуть все с ног на голову? До сих пор не пойму.

Она получила право выбора. Я только заменил порошок. А в остальном позволил ей решать. От этого выбора зависело многое. Мишель предпочла довериться блохастому. Сомневалась до последнего. Запах ее страха облаком витал в воздухе. И все же выбор сделан. Ни метка, ни внутренний голос, ее не остановили.

Ей придется своими глазами познать правду. Если бы я очернил Итана, то он бы выглядел для Мишель еще большим героем.

Осознаю – она сама приняла решение познать правду на своей шкуре .И все же меня съедают тяжесть, неведомое ранее беспокойство и тоска… Неужели я действительно тоскую по ней?

– Сбежала! – мои размышления прерывает сестра. Она как фурия вбегает в номер.

– Ты ожидала иного исхода? – усмехаюсь. Мысленно пинаю ногой слепую веру. Пусть более не льет сладко-ядовитую ложь, не тревожит мертвое сердце.

– Мне надо было рассказать ей про Итана! И я собиралась, но… – опускается рядом со мной на пол, в глазах стоят слезы. Только со мной Кэрол позволяет себе проявлять слабость. – Это слишком тяжело вспоминать… А теперь… мне ее жалко… – всхлипывает.

Глава 16

– Что вы узнали? – даже мысль о замужестве не тревожит так сильно, как жизнь Ди Торреса.

Почему? Скорее всего, чувство вины. Совершить убийство пусть и ненамеренно – это невозможно принять.

– Как утверждают мои люди, он при смерти. Или уже того… тут точных данных нет.

– Он уже должен был сдохнуть. Меня убедили, что яд действует быстро! – вскрикивает Итан. Его писклявый голос разрезает барабанные перепонки. Как я раньше не слышала этих жутких интонаций? – Или ты, – переводит взгляд на меня, надвигается, лицо искривлено до неузнаваемости, – не подсыпала ему? Решила меня провести вокруг пальца? – поднимает меня за ворот толстовки, так что ноги до пола не достают. – Признайся сейчас! И возможно, заслужишь мое снисхождение.

– Отпусти меня! – бью его руками по лицу. Пинаю ногами, куда попадаю. Вырываюсь как могу. И не верю, что он мог так измениться. Одномоментно.

– Итан, прекрати истерику, – Дуайт, высвобождает меня. – По ней же видно, напугана.

– А не чую ее страх! Не чую ложь! Вообще, ее не чую! – продолжает верещать. – А я должен! Почему метка не раскрыла ее для меня? – смотрит на отца, глаза налились кровью.

– Спешка хороша только при ловле блох, – на лице Дуайта сквозит презрение. Словно ему стыдно за сына, но поделать он ничего не может и несет эту непростую ношу. – А ты решил выиграть большой куш, не просчитав комбинации. Меня загнал в неприятные рамки. Девушку вон напугал.

– Ой, напугал. Выдрессирую ее, будет как шелковая, – бьет себя рукой по ноге. Поворачивается ко мне. – Все, Мишель, считай период ухаживаний можно официально закончить. Теперь я твой хозяин!

– Силенок не хватит хозяином быть. Слишком ты жалкий. Тебе не жену, а няньку надо заводить. Попроси отца, пусть наймет, а то, похоже, без него, ты вообще ни на что не способен, – с губ срывается злой смех. Вместо страха одно презрение.

– Да, ты… да я… тебя! – снова надвигается в мою сторону.

– Остынь, – отец преграждает ему путь. – На свадьбе она должна быть в надлежащем виде. И потом, я прослежу, чтобы не угробил, раньше времени. Держи себя в руках, Итан. Смотрит на меня, – Мишель, советую быть сдержанней, для твоей же безопасности. Сын у меня горячий, сорвется, и если меня рядом не будет, – разводит руками. – Свадьба состоится – это мое окончательное слово.

– Нет! Я не выйду за это ничтожество! – мотаю головой. И понимаю, что готова на самый отчаянный поступок. Кинуться в заведомо проигрышную битву, только не даться ему в руки. Никогда!

Неужели еще недавно я по доброй воле согласилась на этот брак? Позволила ему слюнявить мое плечо? Тошнота подбирается к горлу. Спазмы омерзения скручивают желудок.

– Совет старейшин никто не отменял. И теперь из-за Итана, они явно будут не на моей стороне. Брак немного поможет изменить ситуацию. Есть и другие моменты. Я бы сам тебе взял в жены, этот вариант был бы куда безопасней. Но тут уже не переиграть, на тебе метка Итана.

– Вы слышите себя? Что вы говорите? Я что вещь? Только я могу выбрать за кого мне выходить замуж! Да и зачем вам всем я?! – нервы все же дают сбой. – Отпустите меня. Немедленно! И ни секунды не хочу находиться тут!

Если я думала, что Ди Торрес безумен… я еще не видела настоящих психопатов. Их рассуждения лишают опоры. И все же почему я? Зачем эти семейства появились в моей жизни? Никого ведь не трогала. Спокойно себе жила и работала. Знать не знала этих оборотней.

– Интересно, а что с тобой сделают без нашей защиты? У Ди Торресов есть очень влиятельные союзники. Если я им выдам убийцу Артаса, как думаешь, насколько частей и как долго тебя будут разрывать? – Дуайт слащаво улыбается. В глазах блестит нечто страшное, пугающее, словно приоткрылись врата во тьму.

– Меня подставили! Я все им объясню! – увы, в моем голосе очень мало уверенности.

– Девонька, если мне придется выбирать между сыном и тобой… то ты понимаешь каков будет выбор. А кому поверят, мне или тебе? Думаю, ответа на этот вопрос не требуется, – фамильярно щелкает меня по носу.

– Хм… – отхожу к стене, вжимаюсь в нее. Ищу опору. – Насколько я поняла, я вам зачем-то нужна, так что у вас нет в планах моего растерзания! Если бы вы хотели свалить на меня убийство, то уже бы это сделали. Вам нужна свадьба! А сейчас вы меня запугиваете, – сжимаю руки в кулаки, ногти впиваются в ладони. Я должна выстоять, не прогнуться под напором двух ублюдков.

– Смышленая, деваха, – весело смеется. – Только если ты будешь и дальше артачиться, то не оставишь мне выбора, и пусть это кардинально идет вразрез моих планов, но я выполню свою угрозу.

– Ну что ты отец, – Итан скалится. – Можно для начала притащить ее калеку братца, и на ее глазах выдергивать ему кости. Да так чтоб мучился подольше. И каждый его вскрик, будет напоминать о твоем непослушании, дорогая Мишель, – самодовольно потирает руки, словно уже представил это действо и ему это безумно понравилось.

– Не смей даже упоминать моего брата! – страх смешивается с яростью. В глазах слезы, но я не позволяю им пролиться.

– А то что? Что ты мне сделаешь? – хохочет, разбрызгивая во все стороны слюну. Несколько капель долетают до меня, с омерзением стираю их. Снова к горлу подступает тошнота.

И этот ублюдок прав, что я могу ему сделать? Как могу защитить брата, если не могу даже позаботиться о себе?

– Довольно запугиваний, – Дуайт берет меня за руку и тянет вверх по ступеням. – Полагаю, Мишель ты все усвоила, – вещает приторным голосом. – Будь послушной, и я со своей стороны позабочусь, чтобы лечение твоего брата продолжалось.

На языке вертятся колкости, хочется покрыть их трехэтажным матом. Только как это поможет моему положению? Если рассуждать логически, то с Дуайтом хотя бы можно поговорить. А Итан… там нет тормозов…

Интересно, как ему столько времени удавалось играть пай-мальчика? Ведь выдержки там нет. Что-то его очень сильно мотивировало. Только все никак не могу понять, зачем оборотням устраивать такой сыр-бор из-за простой деревенской девушки? Старейшины, наследники, свадьбы? Еще понимаю, если бы просто хотели удовлетворить похоть, но я им явно нужна в долгосрочной перспективе? Почему? Загадка…

– Из этой затеи ничего не выйдет, – говорю, поднимаясь по ступеням. Ноги плохо слушаются, Дуайт заботливо помогает мне. Не торопит. Какая любезность… В рожу бы холеную плюнуть. Но боюсь, если взбешу его… то он спустит с цепи своего ублюдочного сыночка.

– Посмотрим, – отвечает миролюбиво, в голосе сомнения. – В любом случае давать заднюю уже поздно.

– Ничего не поздно, мистер Вилсон! – хватаю его за руку, заглядываю в глаза. – Я ведь не истинная твоему сыну, я исчезну, вернусь к себе и никому ни о чем не скажу! А он… – вздыхаю, – Найдет себе более выгодную партию…

Бррр… кто захочет связать свою жизнь с таким. Впрочем, мне же на определенном этапе Итан отлично запудрил мозги, так что я даже решилась на побег. Как я об этом сейчас сожалею… Стараюсь не думать, что собственными руками отравила Ди Торреса… Это слишком для моей и без того расшатанной психики.

– Мишель, ты недооцениваешь себя. Если все, что я о тебе знаю, правда, то лучшей партии Итану не найти.

Мы поднимаемся на самый верх. На чердак, где маленький, узкий коридор ведет к одной-единственной комнате. Оборотень открывает дверь, жестом приглашая меня внутрь.

– Что во мне такого? Объясните хоть это?

– Отдыхай. Я распоряжусь насчет церемонии. Да и платье тебе надо подобрать. Скоро тебе принесут поесть, – играет в гостеприимство, голос дружелюбный, мягкий. Только от всего этого воняет фальшью за версту.

– Просто отпустите меня! – выкрикиваю отчаянно, но Дуайт просто закрывает дверь. Щелчок замка. Дежавю… Я снова в клетке, только на этот раз все намного хуже.

Осматриваю тюрьму. Грубая деревянная мебель, стол, стулья, кровать, комод, шкаф, дверь в ванную комнату. Подхожу к окну. Тут высоко, пятый этаж. Вижу во дворе моих тюремщиков, они о чем-то переговариваются. Итан размахивает руками, нервничает, спорит.

Отхожу от окна. Видеть их не могу. И надежды на помощь нет. В одном Дуайт прав, если оборотни узнают, что я сотворила, то никто не будет разбираться в причинах. Меня просто разорвут. И нигде мне не укрыться. Вспомнилась Кэрол… за брата она меня со свету сживет. А ведь и без Дуайта подозрения падут на меня. Я была с Ди Торресом в номере, я подсыпала.

Только сейчас до конца осознаю всю патовость ситуации. И во многом я действительно виновата. Поверила ублюдку, своими руками подсыпала яд…Ди Торрес, живи! Просто живи… Не верю, что какой-то порошок смог тебя одолеть.

А если внутренний голос меня не обманывает и он действительно жив? Последует месть за предательство… Ди Торрес никогда этого не простит… И вместо свиданий в горах, покажет мне всю жестокость адской души… От осознания, что никогда больше я не увижу сияния в его глазах, улыбки… становится паршиво, грустно. Но ведь именно я сделала этот выбор. Я хотела вырваться от волка. Так почему сейчас такай кавардак внутри? Как понять саму себя и собственные чувства?

Впрочем, сейчас уже ничего не имеет значения. Есть реальность, в которой я загнана в ловушку со всех сторон. Выхода не вижу. Даже если я вылезу через окно. Доберусь вниз, там забор с колючей проволокой, и с этой преградой мне не справится. Но и выйти замуж за это существо я не могу.

До ночи меня терзают мысли. Кроме перепуганной девушки, которая принесла мне еду, больше никто не заходил. Прилегла на кровать. Пробую уснуть. Чтобы хоть ненадолго отключить бег грустных мыслей.

Дверь открывается. Свет луны, пробивающийся через окно, вырисовывает силуэт Итана.

– Уходи! – выкрикиваю. Стараюсь, чтобы голос звучал громко, надо чтобы услышал Дуайт. Он ведь обещал защиту! Как утопающий, хватаюсь за поломанную соломинку.

– Я тут подумал, а зачем нам ждать брачной ночи? – издает чавкающий звук. – Надо укрепить нашу связь уже сейчас.

– Пошел вон! – сажусь на постели.

Ищу глазами средство защиты, иллюзий не строю, намерения ублюдка предельно ясны. И моего согласия ему не требуется. Глаз цепляется за столовые приборы на тумбочке. Там остался стоять нетронутый ужин. Сомнительная защита против оборотня, у него же нечеловеческая сила.

– Пора преподать тебе пару уроков вежливости, – подходит к постели. Взгляд странный, то ли пьяный, то ли еще что. Это заметно даже в полумраке. – Расслабься и тебе понравится. Поверь, невестушка, – тянет ко мне руку. Отползаю назад.

– Помогите! – кричу, что есть сил.

– Если ты папашу зовешь, то его нет, – хохочет. – Мы одни и никто нам не помешает.

– Он же тебе сказал меня не трогать! – не знаю наверняка, но предполагаю. По крайней мере, Дуайт мне так обещал. А я наивная снова повелась?

– Мне как-то фиолетово, – в глазах появляется хищный блеск. Ему нравится мой страх, для него это своего рода кайф. – Что он мне сделает, – становится коленями на кровать.

Тянет меня за ногу к себе. Не торопится, наслаждается моментом.

– Отпусти меня, урод! – успеваю схватить вилку. Не теряя времени, вонзаю ему в ногу. И только потом соображаю – надо было в шею.

– О, строптивая, дааа! Меня это заводит, – даже не вздрагивает, еще больше распаляется. Понимаю – его не остановить.

Нависает надо мной. Зажимает мои руки над головой. Лицо так близко, ощущаю дыхание оборотня, от него пахнет какой-то горечью. Меня трясет от омерзения. Бью его ногами, куда придется. Только толку… Его не сдвинуть с места.

– Помогите! – снова зову на помощь, в призрачной надежде, что меня кто-то услышит. Вдруг прислуга доложит Вилсону старшему, и он придет меня спасти.

Глупо… я ему не нужна… Он просто закроет глаза на проделку сына…

– Прислуги нет, – он словно понимает направление моих мыслей. – Я их всех отпустил, чтобы нам никто не мешал.

Все… шансов на спасение нет. Ни одной идеи. Ничего. Я одна, совсем одна, наедине с палачом.

Итан ведет вонючим языком по моей шее, облизывает щеку. Градус омерзения доходит до предела. Лопатка начинает сильно жечь, что даже паника не заглушает странных ощущений.

Ублюдок перехватывает мои руки в одну свою. Второй расстегивает ширинку, и в этот момент меня словно током бьет изнутри, что-то подобно раскаленной лаве бежит по венам. Лопатка горит огнем. Он поднимает голову, и я словно ныряю в его глаза, его грязь меня поглощает. Мир меркнет, и я словно со стороны вижу… Кэрол…

Ее невозможно узнать. Страшно поверить, что это действительно она. Чувствую ликование Итана. Ощущаю раздирающую боль волчицы. Физически она готова стерпеть все, а вот морально… ее ломают, сокрушают.

Я в подвале. Тут очень сыро. Пахнет кровью и страданиями. Кэрол за руки и ноги прикована к стене. Распята. Кровь течет из ее ран. Она тут давно… Слишком давно… так что потеряла счет времени… Мучителей много… тут не только Итан.

Выныриваю на поверхность из страшного видения. Я снова под своим палачом, он странно на меня смотрит. Даже отпускает мои руки, но продолжает нависать. Словно не понимает, что происходит. А у меня перед глазами все еще тот подвал… те испытания…

Я не смогла на них смотреть… не смогла увидеть полностью. Сбежала из кошмара, который Кэрол прошла от начала до конца.

Итан хранит эти воспоминания, чувствую, как они ему дороги. Он бережет их как бесценные сокровища в своей памяти. Для него это было самое лучшее время. Он тоскует за Кэрол. Ни с кем ему не было так хорошо. Волчица в полной мере удовлетворила его темные желания.

– Ты че творишь, сука? – рычит, и почему-то приходит в бешенство. Дергает меня за толстовку. Раздается треск ткани.

Что-то очень горячее рождается внутри, бежит по рукам, глаза затмевает ярко-синее пламя. Метка словно оживает, двигается во мне, я ощущаю рисунок внутри, как он зарождает что-то новое, дикое, и оно рвется на поверхность. Я толкаю его руками в грудь, со всей силой, злобой, ненавистью.

Итан отлетает к противоположной стене. Сползает на пол. Голова повернута вправо. Не двигается. На футболке в районе удара видны обугленные отпечатки моих ладоней, сквозь них на коже проглядываются кровавые следы с черной каймой.

Как это произошло? Мотаю головой. Неважно. Об этом подумаю потом. Что он там говорил? В доме никого нет. Отлично!

Поборов омерзение, подхожу к неподвижному телу. Грудь вздымается. Ублюдок дышит. Мелькает безумная мысль… а если… Это бы очистило мир… Но я не смогу отнять жизнь… даже у такого существа.

Нельзя терять времени. Приседаю на корточки. Ширинка расстегнута. Штаны спущены. Стараюсь не смотреть на омерзительный отросток. Мне нужны ключи. Закусываю губу до крови, не дышу, обыскиваю карманы. Есть! Брелок с многочисленными кнопками. Еще нахожу какие-то странные пакетики. Но они меня не интересуют. Только ключи к свободе.

Кое-как завязываю разорванную толстовку. Бегу по лестнице вниз. Входную дверь удается открыть быстро. Двор. Оглядываюсь по сторонам. Никого нет. Тишина. Сердце гулко стучит. Страшно. Боюсь спугнуть удачу, опасаюсь верить, что выберусь.

Лихорадочно нажимаю на все кнопки подряд. Смотрю с надеждой на ворота. О да! Они разъезжаются в стороны. Неужели получилось! Выбегаю. Вдыхаю запах свободы. Воздух тут иной, свежий, чистый. Бегу, не останавливаясь. На улице темень, мы в горах. Но мне без разницы. Главное, как можно дальше от этого чудовищного места.

По дороге бежать боюсь. Сворачиваю в лес. Спотыкаюсь, падаю. Поднимаюсь и снова бегу. Только бы оторваться. Только бы убежать. Очень надеюсь, что мою пропажу скоро не обнаружат. И мне удастся добраться до города. А дальше… Проблемы буду решать по мере их поступления…

Не знаю, сколько бегу, кажется, целую вечность, и в то же время очень мало. Усталости не чувствую, страх и желание навсегда избавиться от семейства Вилсонов перекрывает все. Ветки бьют по лицу. Царапают. Я часто спотыкаюсь, немедля поднимаюсь, бегу дальше.

По мере того как отдаляюсь, становится все легче. Крепнет вера – у меня все получилось!

Только позволяю себе на секунду поверить в чудо, как за спиной раздается рык. Вздрагиваю. Оборачиваюсь. В шаге от меня стоит волк. Очень большой, серый. Бьет меня лапой, сбивает с ног. Ставит лапы мне на грудь, не давая подняться. Он не кусает. Не рычит. Просто держит меня. Я пытаюсь вырваться. Взываю к тому неизвестному, что помогло мне одолеть Итана. Но ничего не выходит. Зверь, как каменная статуя возвышается надо мной.

Лежу поверженная. Что этот волк враг, нет ни малейшего сомнения. Пытаюсь придумать, как выбраться. Прошу отпустить. Знаю, это оборотень и он меня прекрасно понимает. Пробую вырваться. Кусаться. Все бесполезно.

Сколько это продолжается сложно сказать. Когда силы совсем меня покидают, слышу шум и приближающиеся шаги.

– Набегалась, Мишель, и хватит, пора домой…