Текст книги "История России. С древнейших времен до наших дней"

Войско монголов состояло из легкой и тяжелой конницы, иначе называемых лучниками и мечниками. Как показывает уже само название, главным оружием первых был лук со стрелами, сами же они и их лошади не имели вовсе или имели лишь самое легкое предохранительное вооружение. Большинство лучников имело по два лука и по два колчана – один расходный, а другой запасной. При этом запасной колчан был устроен так, чтобы предохранять стрелы от сырости. Стрелы отличались необычайной остротой, поскольку монголы были великолепными мастерами в их изготовлении и отточке. Приучаясь к стрельбе из лука уже с трехлетнего возраста, любой монгол был также превосходным стрелком. Достаточно сказать, что знаменитые английские лучники стреляли на 200 метров, при этом мощность лука была 30–35 килограммов (это сила, с которой тетива давит на пальцы в момент максимального натяжения). У монголов мощность лука была 70 килограммов, а стреляли они на 300 метров. На «Чингисовом камне», который хранится в Эрмитаже, написано, что племянник Чингисхана сделал выстрел на 335 альдов, то есть примерно на полкилометра. При этом не только мужчины, но даже и многие монгольские женщины учились стрельбе из лука, не говоря о том, что каждая умела великолепно ездить верхом. Часть лучников была вооружена и дротиками. Возможно, что у всех всадников легкой конницы были и сабли как оружие ближнего боя.

Воины тяжелой монгольской кавалерии имели кольчуги или кожаные латы; головной убор их представлял собой легкий кожаный шлем с назатыльником для предохранения шеи от сабельных ударов. Иногда монголы носили и железные шлемы. Лошади тяжелой конницы также были защищены доспехами из толстой лакированной кожи. Главным оружием мечников были кривые сабли, которыми они владели в совершенстве, и пики; кроме того, у каждого имелась боевая секира или железная палица, которая подвешивалась к поясу или к седлу. В рукопашном бою, а также при стычках в составе небольших партий монголы старались сбрасывать или стаскивать врагов с коней; для этой цели служили прикрепленные к пикам и дротикам крючья, а также арканы из конского волоса, которые накидывались на неприятеля с некоторого расстояния. Захваченный петлей аркана неприятельский всадник стаскивался с коня и волочился по земле; тот же прием применялся и против пешего противника.

Каждый воин также имел с собой пилку для острения стрел, шило, иголки, нитки, глиняный сосуд для варки пищи (хотя при нужде мясо елось и в сыром виде) и кожаную баклагу («бортохо») вместимостью около двух литров для запаса кумыса, молока или воды. В двух небольших седельных сумках («далинг») возились запасная смена белья и неприкосновенный запас пищевых продуктов, состоявший из сушеного мяса и сушеного молока, которые употребляются степными народами до настоящего времени.

Если этих запасов не хватало, то монгольский воин рассекал вену своей лошади и пил струю крови, после чего перевязывал рану ниткой. Полкилограмма крови было достаточно для насыщения человека, а для лошади такая потеря не была слишком ощутимой и за короткое время восполнялась организмом. Хлеб – тесто, раскатанное в виде тонких лепешек, – пекли под мышками у верблюдов, которые тащили в монгольских войсках обозы. Такой своеобразный способ приготовления хлеба может показаться удивительным и даже неправдоподобным, но надо иметь в виду, что у верблюда под мышкой даже зимой нормальная температура очень высокая, а во время движения она поднимается еще больше. Кроме того, в пищу использовалось мясо ослабших или раненых лошадей, которых немедленно убивали.

Одеждой монголам служила «доха» (это название перешло и в русский язык) – шуба из сложенного вдвое меха, шерстью наружу, откуда и пошла легенда, что монголы во время завоевания Европы «одевались в звериные шкуры». Доху шили такой длины, чтобы закрывала ноги ниже колена, и подпоясывали ремнем, украшенным серебром. На тело надевали шелковую рубашку, поскольку этот материал не пробивался стрелой, а вдавливался в рану вместе с наконечником, задерживая его проникновение, после чего можно было, обмотав шелк вокруг стрелы, выдернуть ее из раны вместе с наконечником (обычно при вытаскивании стрел наконечники соскакивали и оставались в ране, вызывая заражение). На голову надевали шлем, зимой – меховую шапку с наушниками. На ногах носили сапоги с войлочными чулками. Одетые таким образом монголы легко переносили зимнюю стужу.

Вообще их выносливость была изумительна. Монгольский воин был в состоянии спать, оставаясь верхом на коне, который в это время мог идти походом или пастись. Во время похода войска могли двигаться целые месяцы без специальных запасов продовольствия и фуража. Кони питались подножным кормом. Передовой отряд из двух-трех сотен воинов, предшествовавший армии, и такие же боковые отряды не только охраняли основные силы, но и давали знать, где лучше подножный корм и водопой.

Монгольские войска, если позволяли условия, задерживались на местах, богатых кормами и водой, и проходили форсированным маршем районы, где этих условий не было. Каждый конный воин, как уже говорилось, имел до трех лошадей (ездовая, вьючная и боевая) и мог менять их, что значительно увеличивало длину переходов между привалами. Поэтому неудивительна та быстрота, с которой передвигались монгольские войска. Так, во время венгерского похода в 1241 году Субудай прошел со своей армией 450 километров менее чем за трое суток.

При штурме городов монголы активно использовали осадные машины. Среди них были тараны (огромные бревна, окованные металлом), которыми выбивали ворота и разрушали стены, метательные машины, забрасывавшие в осажденные города огромные камни, а также горящую нефть. Нередко, перед тем как метать горшки с зажженной нефтью, монголы несколько часов забрасывали в город горшки с жиром, а на него уже метали нефть. Среди осадных приспособлений монголов известны огромные катапульты, пускавшие гигантского размера стрелы, а также гуляй-города – огромные башни. Их строили вровень со стенами города, подкатывали вплотную к ним, и скрывающиеся внутри башни воины по перекидным мостикам перебирались на гребень стен. Монголы употребляли и порох, применяя его преимущественно в ракетах, которыми пользовались при осадах; умели также производить наводнения, делать подкопы и подземные ходы.

Точных данных о численности русского войска в то время не существует. В случае военной опасности в назначенные сроки рати из различных городов собирались в условленных пунктах, объединялись в полки под командованием великокняжеских воевод. В одном полку могли быть отряды многих городов. Ремесленники и торговые люди составляли «городовые» полки, которые выступали в поход под командованием своих тысяцких и вливались в общерусское войско. Крестьяне выставляли ополченцев-ратников с определенного числа дворов.

Тактика русского войска отличалась от рыцарских боевых порядков Западной Европы. Рыцари обычно строились для боя по шаблону, в колонну или в линию, причем их силы равномерно распределялись по всему фронту. Русское же войско делилось на полки: большой полк, полки правой и левой руки. Это облегчало управление во время боя, позволяло маневрировать силами, применять разнообразные построения, сосредоточивать на решающем направлении ударные группировки. В зависимости от обстановки и особенностей тактики противника главные силы направлялись то в центр, то на фланги. Русский боевой порядок был расчленен по фронту и в глубину. Перед битвой вперед, навстречу противнику, заблаговременно высылались «сторожи», которые выполняли роль боевого охранения и предотвращали неожиданные нападения. Одной из задач сторож была борьба с разведкой противника.

Во время сближения главных сил впереди ставился сторожевой полк. Он первым завязывал бой, не давал отрядам конных лучников подойти к боевому строю русского войска. Под прикрытием сторожевого полка русские воеводы имели возможность произвести перестановки полков, когда уже обозначалось направление главного удара противника. Затем вступал в битву передовой полк, который сдерживал первый натиск противника, сбивал темп атаки и ослаблял удар по главным силам.

Решающая роль в сражениях отводилась большому полку, в составе которого был и «двор» великого князя; обычно в центре большого полка находился великокняжеский стяг (флаг). Плотные пехотные шеренги большого полка обладали большой устойчивостью в бою, были способны отразить вражеские атаки и перейти в наступление. Действия «пешцев» поддерживались конными дружинами, состоявшими из военных слуг великого князя и отборных отрядов других князей. Большой полк составлял основу боевого порядка.

Полки правой и левой руки, состоявшие в основном из конницы, прикрывали большой полк от фланговых ударов, стремились сами нанести удары по «крыльям» вражеского войска, а в случае успеха устремлялись в преследование. Полки были основными тактическими единицами русского войска, они объединяли под единым командованием рати разных городов и княжеств. Возглавлялись полки лучшими, наиболее опытными воеводами, которые назначались самим великим князем. Если даже во главе какого-нибудь полка оставался удельный князь, то в помощь ему назначались воеводы. Полки имели единообразную организацию, подразделялись на тысячи, сотни, десятки во главе с тысяцкими, сотниками, десятниками. Каждый полк воевал под своим стягом.

Для сражения полки выстраивались сомкнутым строем, глубина которого достигала двадцати шеренг. Прорвать такой строй атаками конницы было очень трудно, и русские военачальники часто использовали это построение в битвах с ордынцами. Прочность русского боевого строя обеспечивалась его монолитностью и взаимодействием отдельных полков.

Для рыцарской западноевропейской конницы было характерно полное отсутствие управления войсками во время сражения. Когда противники сходились врукопашную, сражение разделялось на множество рыцарских единоборств-поединков. Русские полководцы управляли своими войсками и в ходе сражения. Это управление осуществлялось подъемом или опусканием стягов, сигналами труб, заранее предусмотренными действиями отдельных полков в различных боевых ситуациях.

Русские воины всегда хорошо владели всеми видами оружия: и луком, и копьем, и мечом. Самым распространенным оружием конницы и пехоты было копье – ударное оружие, которое с одинаковым успехом применялось и для атаки, и для отражения наступавшего противника. Сомкнутый строй русских воинов, «ощетинившихся» длинными копьями, был непреодолим для вражеской конницы. Копья делали с трехгранными, четырехгранными и листовидными наконечниками. Во второй половине XIV века наибольшее распространение получили копья с узколистным наконечником удлиненно-треугольной формы, не превышавшим по ширине 2–3 см, с массивной втулкой и длинным крепким древком. Такие копья «таранного» действия легко пробивали татарские доспехи, которые обычно изготовлялись из кожи с нашитыми на нее железными и медными бляхами. Метательные копья – сулицы, короткие, легкие, с кинжаловидными наконечниками – не только бросали во врага на расстоянии, но и пользовались ими в рукопашном бою. В общей схватке, когда перемешивались ряды, такие сулицы были гораздо удобнее, чем длинные ударные копья. На вооружении пешцев (пехотинцев) находились также массивные тяжелые рогатины с наконечниками, боевые топоры, секиры-чеканы, палицы, разнообразной формы кинжалы и ножи.

Основным оружием дружинной конницы был прямой меч длиной 120–140 см, с колюще-рубящим клинком. Мечи были эффективны в сражениях с рыцарями-крестоносцами, закованными в доспехи, – они позволяли наносить очень сильные рубящие и колющие удары. Однако в схватках с быстрой и легкой ордынской конницей, не имевшей железных доспехов, сражаться мечом было не очень удобно: меч слишком тяжел, а сила ударов не имела особого значения. Поэтому в войнах со степняками русские воины применяли сабли – длинные, тонкие, с резко загнутыми к концу клинками. Обычным оружием дальнего боя в русском войске были луки, реже – самострелы (арбалеты), которые в основном использовались при обороне крепостей. В XII–XIII веках существовали специальные отряды лучников.

Для защиты в бою русские воины надевали плетенные из металлических колец кольчуги. В XIV веке получила распространение «дощаная защита» – чешуйчатая, пластинчатая или наборная броня. Она состояла из множества мелких железных пластинок, закрепленных на кожаной или матерчатой основе и находивших друг на друга наподобие черепицы (отсюда – чешуйчатая броня). Такой доспех выдерживал самые сильные удары. Обычно железные пластинки доспеха комбинировались с кольчугой. На голове носили плавно вытянутый и заостренный кверху шлем-шишак с металлическими наушиями и кольчужной сеткой – бармицей, которая прикрывала шею. Шлемы венчались пучками перьев или разноцветными маленькими флажками – яловцами.

Защитой воина также служил длинный миндалевидный щит. В XIV веке он был заменен небольшим круглым щитом, который прикрывал только лицо, плечи и грудь (стрелы не могли пробить «дощаной брони», и это позволило отказаться от больших тяжелых щитов). Щиты делались обычно из дерева, обитого кожей, и укреплялись металлическими полосами и бляхами; украшались изображениями ликов, звериных морд, звездами, розетками и другими узорами. Облик воинов дополняли яркие (синие, зеленые или красные) рубахи до колен, зеленые плащи, красные щиты, разноцветные ленты на древках копий, развевающиеся на ветру яловцы. По словам летописца, русское войско выходило на битву «цветно и доспешно».

В 1227 году Чингисхан умер, вернувшись из очередного похода. Незадолго до смерти он упал с лошади и сильно разбился. Некоторые источники сообщают, что, возможно, причиной смерти была старая рана. Тело его было погребено на горе Бурхан-Халдун (территория современной Монголии) и до настоящего времени не обнаружено. В соответствии с его завещанием обширные владения монголов были разделены на области (улусы) во главе с его сыновьями и внуками. Одному из внуков Чингисхана, Батыю, досталась часть земель от Иртыша и далее на запад до тех пределов, «до которых доходили копыта монгольских коней». Монголов не смущало, что эту территорию предстояло еще завоевать.

Новый поход монголов на запад, во главе которого оказался Батый, стал общенародным делом. Понимая его важность, монголы провели мобилизацию: из каждой семьи взяли на службу старшего сына. В походе также участвовали монгольские царевичи, опытные военачальники, в том числе Субудай, войска ряда покоренных народов. По поводу конкретного числа воинов-завоевателей у историков нет единого мнения, однако число в 150 тысяч человек, видимо, сильно завышено. Разброс мнений исследователей велик: от указанных выше 150 тысяч человек до 20–30 тысяч. Нужно помнить, что при переходе в несколько тысяч километров одной лошадью обойтись было невозможно. Каждый воин должен был иметь, кроме ездовой, еще и вьючную лошадь, а для атаки – боевого коня, ибо сражаться на усталой или необученной лошади было равносильно самоубийству. Кроме того, кони (нередко верблюды) требовались и для перевозки осадных орудий. Следовательно, на одного всадника приходилось как минимум 3–4 лошади, а значит, стопятидесятитысячный отряд должен был иметь не менее 450 тысяч лошадей. Прокормить такое поголовье при переходе через степи очень непросто. Везти же провиант для людей и фураж для большого количества животных с собой было невозможно.

В течение десяти лет, с 1227 по 1237 год, монголы вели подготовку к походу. Собирались войска, разведчики-купцы выясняли численность городов, их силы, пути, по которым можно было добраться до них. Нельзя не учитывать и тот факт, что хороших дорог, по которым могли пройти десятки тысяч воинов, было немного, и они, словно нитью, соединяли крупные русские города.

После форсирования Волги монгольское войско разделилось. Основные силы, которыми руководил волевой и умный Мункэ-хан, начали преследовать предводителя половцев – хана Котяна, оттесняя его к границам Венгрии. Другая часть войска, возглавляемая 27-летним ханом Батыем (Бату), в декабре 1237 года подошла к границам Рязанского княжества.

Батый, «став станом», направил в Рязань послов, требуя от рязанцев десятую часть «всего, что имеется в земле вашей». Рязанские князья, отказав монголам, дали лаконичный ответ: «Убьете нас – все будет ваше». Князь Федор, сын рязанского князя Юрия, отправился в ставку Батыя для переговоров, но был там зверски убит. Его супруга, красавица Евпраксея, узнав о гибели мужа, бросилась в отчаянии с младенцем на руках с высокого храма. В то же время просьба рязанцев о помощи, обращенная к великому владимирскому князю Юрию Всеволодовичу, осталась без ответа – из стольного города так никто и не пришел.

Штурм Рязани начался 16 декабря 1237 года. Несколько дней рязанцы бились, не переменяясь; погибли в схватке рязанский князь Юрий, князья пронские и муромские. Стены города были разрушены «пороками» – осадными машинами, и 21 декабря город был взят, разгромлен и сожжен, а все его население перебито. Замечательный памятник литературы «Повесть о разорении Рязани Батыем» горько свидетельствует: «А во граде многих людей, и жены, и дети мечи иссекоша. И иных в реце потопиша и весь град пожгоша, и все узорочие нарочитое, богатство резанское поимаша. Несть бо ту ни стонюща, ни плачуща – и ни отцу и матери о чадах, или чадом о отци и о матери, ни брату о брате, ни ближнему роду, но вси вкупе мертви лежаща… Сии бо град Резань и земля Резанская изменися доброта ея, и отиде слава ея, и не бе в ней ничто благо видети – токмо дым и пепел». Все имущество стало достоянием монголов. Взяв требовавшееся им продовольствие и лошадей, они покинули Рязань. Деятельный рязанский боярин Евпатий Коловрат со своей дружиной нагнал уходивших монголов, ударил им в тыл и остановил их продвижение. Батый принужден был поворачивать фронт, чтобы разгромить Евпатия Коловрата. С обеих сторон воины сражались героически, но исход боя предугадать было нетрудно: соратники Евпатия и он сам погибли, забросанные камнями из осадных машин. Батый, которому принесли тело Евпатия, очень высоко оценил мужество этого человека.

От побежденной Рязани Батый повел войска к Владимирскому княжеству. Каждый город приходилось брать силой. Под Коломной была «сеча велика», в которой погиб Кюлькан – младший сын Чингисхана, единственный Чингисид, погибший во время завоевания Северо-Восточной Руси. В январе 1238 года после недолгого и яростного штурма «взяша Москву татарове, и воеводу убиша Филиппа Нянка за православную хрестианскую веру, а князя Володимера яша руками… а люди избиша от старца до сущаго младенца, а град и церкви святые огневи предаша, и манастыри вси и села пожгоша и много имения вземше, отъидоша». Плененного, избитого и израненного князя Владимира монголы поволокли с собой к стенам Владимира, где перед штурмом показывали защитникам города.

В феврале 1238 года монголы стояли под Владимиром. «К несчастью, – пишет Л. Н. Гумилев, – владимирский князь Юрий Всеволодич был недалеким политиком и скверным полководцем. Еще в 1210-х годах он истощил силы своего княжества в распрях с собственным дядей, поддержанным новгородцами. Князю оставалось или попытаться договориться с монголами, или, оставив владимирские города и земли, отойти на север и укрепиться в труднопроходимых лесах. Однако Юрий выбрал третий вариант – самый неудачный. Он приказал оборонять Владимир, не обеспечив его достаточным гарнизоном, причем оставил в городе свою собственную семью». Сам же князь под предлогом собирания войска ушел на берега реки Мологи и остановился в месте впадения в нее маленькой речки Сити. Почти неделю штурмовали Владимир монголы, и наконец он был взят. Не будучи в состоянии прорваться через главные Золотые ворота города, монголы пробили стену и вал рядом с ними, и до настоящего времени можно видеть это понижение вала, где монголы ворвались в город. Несколько сотен жителей вместе с епископом Митрофаном укрылись в Успенском соборе, в том соборе, где стояла икона Владимирской Божией Матери. Все они погибли – часть задохнулась в дыму, часть сгорела, а часть порублена. Владимир был разграблен. В одно время с ним был взят и Суздаль, находившийся неподалеку. До настоящего времени между Владимиром и Суздалем сохранилось село Батево (Батыево), на месте которого, по преданию, находилась в то время ставка Батыя.

Сам Юрий на Сити был случайно застигнут отрядом монгольского тысячника Бурундая. Монголы наткнулись на незащищенный и неохраняемый стан русских, поскольку князь не выставил дозора и не выслал разъезды, и весь отряд, захваченный врасплох, погиб вместе со своим князем. Монголы двинулись дальше, захватывая крупные и мелкие города, и дошли до Твери, от которой предприняли поход на Новгород – северную столицу, богатейший город Древней Руси.

Скорее всего, Новгороду пришлось бы разделить участь остальных русских городов. Однако стремительно наступала весна. Огромные полутораметровые снега начали таять, лед на реках переставал держать воинов, монгольская конница тонула в грязи и бесконечных болотах. Воины устали и вымотались до предела. Кроме того, начиналась бескормица, потому что в тех местах ничего съестного для лошадей найти было нельзя. И, не дойдя до Новгорода около 100 километров, монголы повернули на юг.

Весной 1238 года крайней южной точкой их продвижения стал Козельск. Крохотный городок героически сражался с огромным монгольским войском в течение семи недель, отбивая непрерывные атаки и приступы. Часть козельской рати предприняла вылазку и погибла уже за стенами города, а когда монголы все-таки ворвались в город, горожане резали их ножами, били камнями, палками и погибли все до единого. Летопись говорит о том, что Василий, малолетний князь Козельска, утонул в крови. Монголы назвали Козельск «злым городом».

Безусловно, не все города постигла участь Владимира, Рязани или Козельска. Жители богатого торгового Углича, например, довольно быстро нашли общий язык с монголами. Выдав лошадей и провиант, угличане спасли свой город; позже подобным образом поступили почти все поволжские города. Более того, находились русские, пополнявшие ряды монгольских войск. Венгерский хронист называл их «наихудшими христианами». Население многих городов спаслось, уйдя в леса, а затем вернувшись на разоренные пепелища, которые легко восстанавливались. Кроме того, монголы физически не могли разорить все города Русской земли, поэтому еще какая-то часть городов счастливо избежала нашествия (но не его последствий).

После этого Батый покинул пределы Руси. Потери в людях и конском составе были столь значительны, что монголы вынуждены были прервать на время поход и направиться для отдыха в половецкие степи.

Примерно через полтора года завоеватели обрушились на южнорусские земли. Ими были разорены Переяславль и Чернигов. Зимой 1240 года войска Батыя осадили Киев. Летописец отмечает, что огромный 100-тысячный город обложен был так, что защитники города, находившиеся на стенах, не слышали голосов друг друга из-за «скрыпания телег, и ревения вельблюд, и во гласе труб и арганов, и от рзания стад конских, и от клича и вопля многих бесчисленных человек». Покинутый князем и защищаемый тысяцким Дмитром, город не располагал силами для борьбы – защищать стены Киева было некому. После взятия города началось избиение жителей, о масштабах которого можно судить на основании археологических раскопок: было найдено огромное количество скелетов в немыслимых позах, с отсеченными конечностями, сцепившихся друг с другом. Братскую могилу защитников города можно и сейчас видеть в Киеве рядом с фундаментами Десятинной церкви, под обрушившимися сводами которой погибли последние из тех, кто пытался отстоять столицу Руси.

Покинув Киев, через Галицко-Волынскую землю войска завоевателей вторглись в Венгрию и Польшу и в своем продвижении на запад дошли до Адриатики. Однако усталость от длительного похода, усиление борьбы за власть вокруг трона правителя Монгольской империи, а главное, непрекращающееся сопротивление разоренных, но не покоренных до конца русских земель заставили монголов прекратить дальнейшую войну в Европе.

Теперь необходимо остановиться на самом термине «монголо-татары». В советской исторической литературе можно встретить еще один термин – «золотоордынцы», изобретенный для того, чтобы не обижать ни татар, ни монголов. Однако все-таки татары или монголы? Или и те и другие?

Вопрос очень сложный, и дискуссии продолжаются и в настоящее время. Известно, что в 30-40-х годах XIII века в Европе воцарился ужас перед монгольским нашествием, заставивший вспомнить старые пророчества и легенды о таинственных племенах, которые Александр Македонский якобы запер на окраинах Азии. И вот теперь эти демонические народы, обитатели ада – тартара – вырвались из заточения и обрушились на христианский мир. Но это все, конечно, из разряда легенд.

Впервые название «татары» встречается в тюркских рунических надписях VIII века, позднее активно употребляется уже в китайских письменных памятниках (в форме «дада», «татань»). Китайцы использовали этот термин по отношению к нескольким народам, жившим к северу от Великой Китайской стены. По их классификации, были татары «черные», «белые», «степные», «лесные» и даже «водяные». Это название, видимо, имело значение «кочевники в целом», «степняки в целом».

Позднее, во время образовании империи Чингисхана, этноним «татары» приобретает военно-политический оттенок. Например, и арабы, и персы называли татарами всех кочевников, состоявших в войсках Чингисидов. Однако монголы продолжали именовать себя монголами. Это видно и из монголоязычных источников, где четко разделены монголы и татары. Поэтому-то термин «монголо-татары», который мы употребляем, не имеет исторической основы.

Известно, что татары были могущественным племенем, проживавшим на территории Монголии в XII веке. Именно татары отравили отца Чингисхана, поэтому неудивительно, что, став полководцем, Чингисхан истребил почти всех татар, а их остатки оказались в подчинении у монголов и участвовали в походе на Русь. Однако на Руси, так же как на Востоке и в Европе, монголов стали именовать татарами.