Текст книги "История России. С древнейших времен до наших дней"

Во второй половине XVII века в России развивается тенденция перехода от сословной монархии к абсолютной. В стране усиливается власть царя. Это выразилось в появлении слова «самодержец» в царской титулатуре, в изменении социального состава Боярской думы в сторону усиления там представительства дворянства. Характерно, что в число думных дьяков стали входить и выходцы из «торговых людей», то есть купцов. Для усиления власти царя, централизации и преодоления раздробленности в управлении в 1654 году был образован Приказ великого государя тайных дел, в ведение которого был передан из Боярской думы ряд важных государственных дел. В 1682 году было отменено местничество, что явилось сильнейшим ударом по боярству и стало началом его заката.

Тенденция к усилению самодержавной власти проявилась и в том, что начиная с 1653 года практически прекратился созыв Земских соборов, приказы сливались и реорганизовывались, после чего оказывались подчиненными одному лицу. Так, например, тесть царя И. Д. Милославский руководил работой пяти приказов, а Посольскому приказу были подчинены девять приказов, ведавших присоединенными территориями. Правительство пыталось реорганизовать и управление на местах. Россия делилась на 250 уездов, во главе которых стояли воеводы. Во второй половине XVII века некоторые уезды стали объединять под властью одного воеводы в так называемые разряды: Рязанский, Украинский, Новгородский и т. д. В руках воевод, назначаемых правительством, была сосредоточена административная, судебная и военная власть, надзор за сбором налогов и податей.

Стрелецкие бунты. В 1682 году умер царь Федор Алексеевич, сын Алексея Михайловича, после чего между различными группировками знати разгорелась ожесточенная борьба за власть, связанная с тем, что встала проблема избрания царя. Царя приходилось избирать, потому что не было законом установленного престолонаследия. По действовавшему обычаю, отцу наследовал сын, но у Федора не было детей, и претендентами на престол оказались два его брата – Иван (от первой жены Алексея Михайловича – Марии Милославской) и Петр (от второй – Натальи Нарышкиной).

Патриарх Иоаким, многие бояре и семейство Нарышкиных хотели видеть на престоле Петра. Десятилетний здоровый Петр и в самом деле, даже на первый взгляд, казался более способным занять престол, чем 15-летний Иван, и поэтому он и был избран в цари. Как встарь, спросили толпу, и та криком решила, что желает в цари Петра, после чего избрание утвердили Боярской думой. Однако положение продолжало оставаться очень неустойчивым. Милославские не могли примириться с проигрышем и готовили реванш, часть стрельцов была готова открыто поддержать Ивана, во дворце царила гнетущая атмосфера подозрительности, бояре на всякий случай носили кольчуги под одеждой.

Случай для реванша вскоре представился. Правительство Нарышкиных было откровенно слабым, его глава, Наталья Кирилловна, по отзыву князя Куракина, была «ума малого», в связи с чем к кормилу власти потянулись косяком всякие люди, единственным достоинством которых нередко была близость к царице. Первый из них, князь Б. А. Голицын, был человек умный и образованный, говорил по-латыни, но «пил непрестанно» и своим правлением почти разорил Поволжье. За ним шли брат царицы Лев Нарышкин, человек очень недалекий и пьющий, взбалмошный, и Тихон Стрешнев, человек недалекий, лукавый и злой, «интригант дворовый». Неудивительно, что вскоре началось «мздоимство великое и кража государственная». Этим и воспользовалась сторона Милославских.

Главным представителем этой партии была царевна Софья, умная, энергичная и образованная женщина, ненавидевшая Нарышкиных, как обидчиков ее и ее родных. В поражении Петра и его родни она видела не просто возможность отомстить, но и в случае воцарения слабосильного Ивана стать во главе государства опекуншей неспособного брата, заменить ему мать, управлять государством. Кроме Софьи, у Милославских был другой способный человек, И. М. Милославский, падкий на интригу и изворотливый. За ним стоял родовитый князь И. А. Хованский, который не столько дружил с Милославскими, сколько не любил их противников.

Движение стрельцов, получившее название «Стрелецкий бунт», началось незадолго до кончины Федора Алексеевича и в первые недели пребывания на престоле Петра. Стрелецкое войско делилось на полки, носившие названия по фамилиям полковников. Жило оно отдельно от прочего населения Москвы, в особых «стрелецких слободах» в разных частях города. И сами стрельцы, и их семьи помимо службы занимались промыслами и мелкой торговлей. Поэтому стрельцы, будучи формально военными, в то же время не были замкнуто живущим военным сословием, а сохраняли живые связи с остальным московским населением.

В начале 1682 года главным начальником стрелецкого войска был князь Ю. А. Долгорукий, «развалина от старости и паралича», по словам историка С. М. Соловьева, который не мог поддержать должной дисциплины. Вследствие этого начались притеснения простых стрельцов со стороны полковников, что вызвало в ответ поток ругательных челобитных и рукопашные схватки, в которых отбивались арестованные полковниками стрельцы. Очень быстро дело дошло до того, что дисциплины не стало вовсе, в слободах царила анархия, стрельцы делали что хотели, и когда на престоле воцарился маленький мальчик, они почувствовали, что являются силой, которую боятся даже во дворце.

Всеми этими обстоятельствами воспользовалась партия Милославских, сделав все, чтобы склонить стрельцов на свою сторону и восстановить их против Петра и правительства Нарышкиных. Стрельцам рассказывали, что за малолетним Петром стоят бояре-«изменники», которые не хотят ему добра и государством управляют в свою пользу, а другим во вред; эти изменники злоумышляют на царскую семью, то есть на царевича Ивана и на Милославских. Семена пали на подготовленную почву – все чаще из стрелецких слобод стали раздаваться угрозы «свернуть шею» боярам из окружения Петра. В довершение всего по стрелецким рукам пошел список изменников, которых следовало истребить. Для взрыва достаточно было лишь малой искры.

Бунт вспыхнул 15 мая 1682 года. Утром этого дня Милославские дали знать в стрелецкие слободы, что изменники задушили царевича Ивана, и звали стрельцов в Кремль. Через несколько часов Кремль был заполнен стрелецкими полками, окружившими дворец. Собравшиеся во дворце бояре и патриарх, узнав, что стрельцы считают Ивана убитым, решили показать им обоих наследников, чтобы сразу убедить их в полном отсутствии всякой измены и смуты во дворце. Царица Наталья вывела братьев на Красное крыльцо, и стрельцы, вступив в разговор с самим Иваном, услышали от него, что «его никто не изводит и жаловаться ему не на кого». Возбужденная толпа стала стихать, успокоенная также умелой и сдержанной речью боярина Матвеева, и собиралась разойтись. Однако в последний момент все испортил Долгорукий, набросившись с бранью на стрельцов и грубо приказывая им расходиться. Через мгновение от мирного настроя толпы не осталось и следа. Стрельцы, подстрекаемые людьми из партии Милославских, бросились на него, убили и, опьяненные первой кровью, бросились во дворец искать других «изменников». Первым на их пути оказался Матвеев, которого они схватили на глазах царицы Натальи и Петра. Следом за ним было убито еще несколько бояр. Убийства совершались и вне дворца. Над трупами убитых стрельцы глумились до позднего вечера, после чего, оставив караул в Кремле, разошлись по домам.

На следующий день убийства возобновились. Стрельцы истребили всех, кого сторона Милославских считала изменниками. Но главного виновника, И. К. Нарышкина, брата царицы, яркого и талантливого человека, которого искали накануне, не нашли и в этот день – он искусно прятался во дворце. Бунт не затихал. 17 мая утром стрельцы настоятельно потребовали его выдачи, как последнего уцелевшего изменника. Чтобы прекратить мятеж, во дворце нашли необходимым выдать Ивана Кирилловича. Он причастился и вышел к стрельцам, его долго пытали и убили, после чего стрелецкая мстительность была удовлетворена и мятеж завершился.

Петр и его мать были потрясены смертью родных, ужасами резни, которая произошла на их глазах, и оскорблениями, полученными от стрельцов. Около них не осталось ни одного помощника и советника: все их сторонники были истреблены, а уцелевшие попрятались. Хозяевами положения стали Милославские. Места, занятые прежде в высшей московской администрации людьми, близкими к Нарышкиным, еще до окончания бунта перешли к сторонникам Софьи. Однако главного дела еще не было сделано – Иван по-прежнему оставался не признан царем, над ним не было учреждено опеки, а без этого вся затея со стрельцами не стоила ровно ничего. И вскоре по наущению сторонников Софьи стрельцы уже били челом о том, чтобы царствовал не один Петр, а оба брата. Запуганная недавними событиями Боярская дума и высшее духовенство 26 мая провозгласили первым царем Ивана, а Петра – вторым. Затем была удовлетворена и вторая челобитная – о поручении правления Софье, поскольку оба наследника были малолетними. Милославские официально начали властвовать.

Однако это был еще не конец. Поняв, что стрельцы являются серьезной силой, этим решили воспользоваться старообрядцы и, надавив на стрелецкого начальника Хованского, организовали диспут в Кремле между православной иерархией и сторонниками старой веры. Хотя стороны не пришли ни к какому результату, Софье стало ясно, что для стрельцов не существует авторитетов и в любую минуту она может оказаться на месте Нарышкиных. Тем временем Хованский, оценив силу своего влияния, вел себя все более независимо.

Вскоре пошли тревожные слухи о том, что он грозил устранить Милославских от власти; во дворце даже заговорили, что Хованский хочет завладеть царством для себя и для сына. Страх перед ним оказался настолько силен, что 20 августа вся царская семья уехала из Москвы, считая небезопасным пребывание в Кремле. В одном из подмосковных сел, Воздвиженском, Боярская дума вынесла решение – Хованский был обвинен в преступлениях по службе и в умысле на жизнь государей, после чего Дума приговорила Хованского и сына его Андрея к смертной казни. Вскоре их арестовали, доставили в Воздвиженское и в тот же день казнили. Стрельцов же известили грамотой, что Хованские казнены и на самих стрельцах царского гнева нет.

Но стрельцы не поверили. Испугавшись, что кара постигнет и их, они подняли бунт. Ожидая нападения на Москву царских войск, они привели город в осадное положение и приготовились к вооруженной защите. Дело принимало серьезный оборот. Правительство удалилось в Троицкую лавру и начало собирать дворянское ополчение из городов. Тем временем, трезво оценив собственные возможности и серьезность военных приготовлений правительства, стрельцы через посредство оставшегося в Москве патриарха попросили прощения у Софьи и были прощены с условием повиноваться начальству и не мешаться не в свои дела. В начале ноября царский двор возвратился в Москву, и началось правление царевны Софьи (1682–1689).

При ней главными деятелями стали боярин князь В. В. Голицын и думный дьяк Шакловитый. Первый был начальником Посольского приказа и ее любовником, второй – начальником стрелецкого войска и главным стражем интересов Софьи. Без сомнения, В. В. Голицын был одним из самых ярких людей своего времени. Очень образованный человек, он следовал во всех мелочах жизни западноевропейским образцам, и его дом был устроен на европейский лад. По характеру он был подлинным гуманистом – не случайно ему приписывали широкие проекты освобождения крестьян от частной зависимости. Возможно, именно благодаря ему при Софье было смягчено законодательство о несостоятельных должниках, ослаблены некоторые уголовные кары, отменена варварская казнь через закапывание в землю живьем. Главным поприщем Голицына была дипломатическая деятельность. Благодаря ему заключен в 1686 году Вечный мир с поляками. Менее удачлив он был как полководец, и его два крымских похода оказались провальными.

Однако огонь семейной вражды продолжал тлеть. Софья по-прежнему испытывала сильное беспокойство, догадываясь, что ее власть недолговечна и падет с совершеннолетием Петра, и всеми силами желала отсрочить это. В свою очередь, Наталья Кирилловна, лишенная власти и находящаяся в опале, несомненно, знала, что скоро сын возвратит ей надлежащее место во дворце, и жила надеждой на будущее.

Решающий момент настал в 1689 году, когда Петру минуло 17 лет и он мог уже, как взрослый, упразднить регентство Софьи. Неудача крымских походов Голицына 1689 года вызвала общее недовольство и дала удобный повод к действиям против нее. Тем временем и Софья, понимая, что дело близится к развязке, решив любой ценой оставить за собой власть, пошла на отчаянный шаг. Еще с 1687 года она собиралась венчаться на царство и рассчитывала на стрельцов, но, видя, что поддержки не получить, отказалась от мысли о венчании и стала самозванно именовать себя «самодержицей» в официальных актах. Это вызвало громкий протест не только Нарышкиных, но и народа. Софья стремилась восстановить против Нарышкиных народ и стрельцов, однако ряды ее сторонников таяли с каждым днем. Отношения двух сторон с часу на час обострялись.

Летом 1689 года Петр решил наконец показать Софье, кто в доме хозяин. В июле он запретил ей участвовать в крестном ходе, а когда она не послушалась, сам уехал. В конце июля он едва согласился на выдачу наград участникам крымского похода и не принял московских военачальников, явившихся к нему благодарить за награды. Софья, напуганная выходками Петра, стала в очередной раз настраивать стрельцов против него с надеждой найти в них поддержку и защиту, и тот, не задумываясь, арестовал стрелецкого начальника Шакловитого.

Окончательный разрыв произошел 7 августа. Напуганная слухами о том, что Петр замыслил явиться в Кремль и арестовать ее, Софья собрала в Кремле значительные вооруженные силы. Видя военные приготовления в Кремле и слыша зажигательные речи против Петра, сторонники царя (в числе их были и стрельцы) дали ему знать об опасности. Но они преувеличили опасность и сообщили Петру, что на него с матерью стрельцы «идут бунтом» и замышляют «смертное убийство». Петр прямо с постели вскочил на лошадь и с тремя провожатыми ускакал из Преображенского в Троицкую лавру. В следующие дни, начиная с 8 августа, в лавру съехались все Нарышкины, все бывшие на стороне Петра знатные и чиновные лица, явилась и вооруженная сила – потешные полки и Сухарев стрелецкий полк.

Из лавры Петр и руководящие им лица потребовали от Софьи присылки депутаций от всех стрелецких полков. Не отпустив стрельцов, Софья отправила к Петру патриарха Иоакима как посредника для перемирия. Но преданный Петру патриарх не вернулся в Москву. Видя, что сопротивляться Петру невозможно и от стрельцов нет поддержки, Софья сама поехала к Петру мириться. Однако Петр оказался не готов к этому и заставил ее вернуться в Москву, угрожая, что, если она приедет в монастырь, с ней обойдутся «нечестно». Вслед за Софьей в столицу вернулся и Петр. Начались ссылки и казни ее сторонников. Сама же Софья получила от Петра прямое приказание – идти в монастырь, и, повинуясь необходимости, она переехала на житье в Новодевичий монастырь и позже была пострижена в монахини. Примечательно, что память о Софье среди обычных людей живет в Москве до сих пор. Хотя Софья никогда не была канонизирована, среди москвичей она получила славу заступницы. В наши дни сотни людей приходят к Напрудной (Софьиной) башне Новодевичьего монастыря, где она якобы жила, и пишут на стенах обращения к ней с различными просьбами. Так осенью 1689 года кончилось правление Софьи. Россия вступила в эпоху Петра I.

XVII век стал временем больших территориальных приобретений России. В состав России входит Украина. Помимо этого важнейшего события, продолжается процесс включения в состав России новых территорий на севере и на юге. В XVII веке один за другим многие правители княжеств, расположенных на территории Дагестана и населенных кумыками, даргинцами, аварцами, чеченцами, лакцами, кайтагайцами, обращаются к российскому государю с просьбами принять их в подданство. В 1632 году в состав России вошла Якутия (был построен город Якутск), четыре года спустя кодские ханты попросили царя взять их под свою «высокую руку». В 1643 году российской территорией стало Приамурье. Сибирский приказ требовал от воевод «во всем их (местное население) беречь и льготить, чтобы им мангазейским и енисейским людем ни в чем нужи не было. И они бы мангазейская и енисейская самоедь всякие люди жили в царском жалованье в покое и тишине, безовсякого сумления… а царское их величество во всем их пожалует своим царским жалованьем». В 1644 году Россия вошла на Чукотку, которая была окончательно присоединена столетием позже, и в 1650 году Россия вышла на Тихий океан, присоединив Сахалин. Теперь движение продолжалось в сторону Монголии и Китая: в 1666 году по Кяхтинскому договору в состав России вошла Бурятия. Еще через 20 с небольшим лет по Нерчинскому договору Россия получила от Китая часть территории севернее Амура (граница по Аргуни и Горбице).

XVII век стал временем ломки российских средневековых культурных ценностей и традиций, их пересмотра, с одной стороны, и страстной защиты – с другой, быстрых и не всем понятных перемен, эпохой споров о сущности и задачах культуры. На смену единству и цельности классического времени Средневековья пришла раздвоенность противоположных тенденций. Раскол произошел не только в Церкви, но и во всей жизни – от быта до литературы, иконописи и архитектуры.

Одной из характерных черт культуры XVII века явилось ее обмирщение. Оно выражалось в распространении светских знаний, отходе от православных канонов в литературе, зодчестве, живописи, усилении внимания к человеческой личности, росте национального самосознания. Что касается литературы, то XVII век стал веком постепенного перехода от древней литературы к новой, от средневековой культуры – к культуре Нового времени.

Образование. Развитие городской жизни, ремесла, торговли, мануфактур, развитие государственного аппарата и связей с зарубежными странами содействовало распространению грамотности и просвещения. В 1672 году в Москве открылась первая книжная лавка. Азбука В. Бурцева тиражом 2400 экземпляров разошлась в один день.

В 40-х годах Ф. М. Ртищев устроил школу для молодых дворян. Имелось еще несколько частных школ. В 1687 году была открыта в Москве Славяно-греко-латинская академия во главе с греками братьями Лихудами. Это было учебное заведение для людей «всякого чина и возраста», где готовили духовенство и чиновников. Росла грамотность москвичей, появлялись школы и училища при церквях и монастырях, где учили не только родному языку, но греческому и латинскому. Такая школа существовала при Заиконоспасском монастыре на Никольской. Рядом, на Печатном дворе, было открыто одно из первых профессионально-технических училищ, которое готовило печатников и работников Посольского приказа. О росте образованности говорит и тот факт, что только за вторую половину XVII века Печатный двор в Москве издал более 450 тысяч букварей и других учебных книг, не считая духовной литературы. Самым популярным и дешевым был уже упоминавшийся букварь Василия Бурцова – он стоил копейку, а самым интересным – «Азбуковник» Кариона Истомина, с картинками, что было большой редкостью. В 1682 году напечатали и таблицу умножения.

В XVII веке умели извлекать кубические и квадратные корни, решать уравнения, измерять площади. Потребности в изготовлении лекарств, развитие артиллерийского дела способствовали изучению свойств многих веществ. На русский язык был переведен труд Андрея Везалия о строении человеческого тела. В 1676–1678 годах Николай Спафарий совершил путешествие в Китай, описание которого дало массу новых сведений. Наряду с астрологическими знаниями в России была известна гелиоцентрическая система Николая Коперника.

Литература. Характерной чертой литературы данного столетия стало личностное начало в произведении, личностное творчество. Не случайно в литературе XVII века появляется большое количество произведений автобиографического жанра – автобиографии Епифания, Аввакума, игумена Игнатия Иевлевича. Ярким выражением личностного начала в литературе стали «Повести об Иулиании Осорьиной», «Повесть о Марфе и Марии», «Житие протопопа Аввакума, им самим написанное» и другие. Для литературы XVII века характерен особый, детализированный взгляд на человека, рассматриваемого в конкретной обстановке быта и общества. Совершенно новыми для русской литературы стали сатирические и пародийные произведения. Сатиру можно видеть в поэзии Симеона Полоцкого, появляются пародии на челобитные, лечебники, азбуки, дорожники, росписи о приданом и даже богослужение.

«Житие протопопа Аввакума», без сомнения, является одной из самых замечательных книг XVII века. Написанное великолепным языком, оно и в наши дни не переводится на современный русский язык, поскольку в этом нет нужды. Аввакум является необыкновенно сложной фигурой, вместивший в себя все противоречия того неспокойного и смятенного времени, личностью, которая в истории рождается, возможно, раз в полвека. С одной стороны, можно видеть у Аввакума ненависть и отвращение к патриарху Никону и никонианам, доходящие до желания «начетверо рассечь» Никона, с другой – добрая жалость к своим гонителям, проявление терпения и смирения. Своих врагов он часто называет полушутливо «горюны», «бедные», «дурачки», «миленькие» и предлагает: «Потужити надобно о них, о бедных. Увы, бедные… погибаете от своего злого и непокоривого нрава».

Язык Аввакума, о котором упоминалось выше, по-своему уникален. Отойдя от обычных величественных, византийских, благоговейно-возвышенных фраз, которыми обычно описываются священные понятия и события, Аввакум пишет обычными словами, которыми он говорит в повседневности, подчас с юмором и сарказмом. В качестве примера можно привести описание Аввакумом грехопадения первых людей: «…Оне упиваются, а дьявол смеется в то время. Увы невоздержания, увы небрежения Господни заповеди! Оттоле и доднесь творится так же лесть в слабоумных человеках. Потчивают друг друга зелием не растворенным, сиречь зеленым вином процеженным и прочиими питии и сладкими брашны. А опосле и посмехают друг друга, упившегося до пьяна, – слово в слово, что в раю бывает при дьяволе и при Адаме. Бытия паки: „и вкусиста Адам и Ева от древа, от него же Бог заповеда, и обнажистася“. О, миленькие! одеть стало некому; ввел дьявол в беду, а сам и в сторону. Лукавый хозяин накормил и напоил, да и с двора спехнул. Пьяной валяется на улице, ограблен, а никто не помилует. Увы безумия и тогдашнева и нынешнева!»

Аввакум одновременно смиренный подвижник и яростный гонитель, юродивый и мессия. Его «Житие» исполнено необыкновенного духовного вдохновения, оно горит изнутри пророческим огнем, воспламеняя сердца многих последователей.

К «Житию» Аввакума примыкает целый ряд произведений, написанных защитниками старой веры: «Письма и послания дьякона Федора Иванова», сочинения инока Авраамия, челобитная попа Лазаря и прочие. И конечно же, именно этому неспокойному времени, этим спорам может быть обязан своим рождением один из самых замечательных литературных памятников этого времени – «Сказание о невидимом Граде Китеже». Легенда о Граде Китеже получила очень широкое и многогранное отражение в самых различных областях русского искусства – в музыке и живописи, поэзии и прозе.

Ответом на рост грамотности провинциальных дворян, служилых и посадских людей было появление бытовой повести, которая обращалась к обыденной жизни, пыталась проникнуть в психологию личности, отойти от средневекового шаблона, делившего персонажей на идеальных героев и абсолютных злодеев. Основная тематика таких произведений – столкновение молодого и старшего поколений, вопросы нравственности, человек с его личными переживаниями. Среди них – «Повесть о Горе-Злочастии» (середина XVII века), «Повесть о Савве Грудцыне» (60-е годы XVII века), «Повесть о Фроле Скобееве» (1680).

В XVII веке в литературе возникает стиль барокко, пришедший из Польши, Украины, Белоруссии. Барокко развивало веру в человеческий разум, в науку, впервые после Средневековья создавало в России представления о социальном прогрессе и вызывало надежды на реформы в государственной и социальной жизни. Одним из наиболее ярких представителей барокко в литературе XVII века стал Симеон Полоцкий, известный поэт и создатель придворных пьес. Именно Симеон Полоцкий считается основоположником русской рифмованной поэзии. Ему принадлежат «Букварь», два больших рукописных сборника «Рифмологион» и «Вертоград многоцветный».

В этот же период возникает целый пласт пародийной литературы, в который входили «Повесть о Шемякином суде», «Служба кабаку», «Повесть о крестьянском сыне», «Колязинская челобитная», «Повесть о Ерше Ершовиче».

Сюжетная историческая повесть публицистического характера активно вытесняла традиционную летопись. Осмысление собственного исторического пути ставило на повестку дня вопрос о создании труда по истории Российского государства. Для этого было необходимо систематическое собирание исторических материалов. Этим с 1657 по 1659 год занимался Записной приказ. Попытка собрать широкий круг исторических источников была предпринята дьяком Ф. Грибоедовым, типографским справщиком Поликарповым и автором «Скифской истории» Андреем Лызловым. Монахом Киевско-Печерского монастыря Иннокентием Гизелем был создан «Синопсис» (описание), где была изложена история Руси с древнейших времен.