Текст книги "Деньги, магия и свадьба"

– Ты готова? – спросил отец. – Не следует опаздывать на первый вечер, обычно на нем досконально соблюдается этикет, и мы должны спуститься вниз раньше принца Уэльского.

– А принцесса Александра тоже приехала с ним? – спросила Олетта.

– Нет, зато приехала миссис Кеппел. Это значит, что принц будет в хорошем настроении, – ответил отец и, улыбнувшись, добавил: – Так оно и должно было быть. Приехали почти все ближайшие друзья его высочества – все-таки в Горе лучшая в Англии охота. Надеюсь, герцог постарается обеспечить нам соответствующее количество птиц.

Олетта промолчала, но подумала, что герцог, вероятно, считает эту охоту своей лебединой песней. Если он не сможет больше устраивать охоты в Горе, то постарается, чтобы последняя надолго запомнилась. Денег, вырученных за найденные Олеттой книги, могло хватить на срочный ремонт дома и выплату пенсий, но герцогу наверняка придется отказаться от скачек и охот, на которые его отец каждый год тратил тысячи фунтов.

«Через несколько минут он узнает, что может получить все, чего пожелает… и любовь в придачу!» – подумала Олетта.

От одной этой мысли она задрожала и пожалела, что у нее не хватило храбрости спуститься вниз сразу после приезда и попробовать встретиться с герцогом наедине. Впрочем, если бы он. был занят с принцем, Олетту бы просто попросили уйти.

Спускаясь с отцом по главной лестнице, Олетта не могла отделаться от чувства, что идет навстречу весьма и весьма неприятной ситуации. А что, если герцог так удивится ее появлению, что обвинит Олетту в обмане прямо при всех? Что, если он открыто назовет ее самозванкой и расскажет всем, как она пробралась в Гор под чужим именем? Олетта понимала, что герцог никогда так не поступит, но ничего не могла поделать со своими мыслями.

Перед ними оказалась еще одна пара, и Олетте с отцом пришлось остановиться у огромных двойных дверей, возле которых стояли два лакея в напудренных париках.

Олетта услышала, как мажордом объявил:

– Маркиз и маркиза Рипонские, ваша светлость! Олетта задумалась, вспоминая, где она слышала это имя, а потом вспомнила, как отец рассказывал, что маркиз – один из лучших стрелков Англии.

Герцог все еще приветствовал маркиза и его красивую супругу, когда Олетта с отцом появились в дверях. Мажордом помедлил.

Олетта посмотрела на герцога и почувствовала, что сердце рвется у нее из груди. Он был великолепен, когда обедал вместе с ней и Гарри Горингом, но теперь, при всех регалиях, надетых в честь принца Уэльского, он казался совсем другим человеком, не имевшим ничего общего с тем, которого знала Олетта.

Ее охватила внезапная паника. Она поняла, что упустила единственно важную вещь в жизни. Перед ней был совсем не тот человек, который обнимал ее и говорил, что она принадлежит ему и он не может жить без нее. Не тот, что целовал ее так, что она воспарила к небесам и дотронулась до звезд.

Это был другой человек, такой же холодный и равнодушный, как принц Уэльский.

– Полковник Эшерст, ваша светлость, и мисс Эшерст! – объявил мажордом.

Олетта с отцом шли к герцогу, и сердце девушки билось так сильно, что, казалось, все вокруг слышат его стук. Лицо герцога качнулось перед глазами Олетты, а потом она услышала его голос:

– Как поживаете, полковник? Рад приветствовать вас в Горе. Надеюсь, нас ждет удачная охота.

– Не сомневаюсь в этом, – ответил полковник. – Иначе зачем было бы приглашать нас сюда?

– Думаю, вы сами себя пригласили, – со смехом произнес герцог. – Вы знаете об охоте гораздо больше меня, потому что я не бывал на ней целых семь лет.

– Вы быстро догоните нас, – пошутил полковник Эшерст и, словно внезапно вспомнив об Олетте, произнес: – Позвольте представить вам мою дочь. Это ее первый большой етрием, и я надеюсь, что он произведет на нее незабываемое впечатление.

Олетта затаила дыхание. Словно марионетка, которой управлял полковник, она слегка присела.

– Я рад, что ваш первый большой прием состоится здесь, в Горе, – сказал герцог. – И надеюсь, что вы не будете разочарованы.

При этих словах Олетта подняла глаза и взглянула на него. Она протянула ему руку как утопающий, в надежде, что он не даст ей утонуть в собственных страхах.

И тут она с изумлением осознала, что на лице герцога нет ни проблеска узнавания. Ничего – кроме печальной замкнутости, прогнавшей улыбку с его губ.

Глава 7

«Я потеряла его! – повторяла про себя Олетта. – Я его потеряла!»

Она смотрела, как герцог говорит, как смеется с друзьями, и думала о том, что он ни разу не взглянул в ее сторону с того момента, как они с отцом вошли в зал.

Ее до глубины души потрясло то, что он ее не узнал; Олетта несколько минут была не в состоянии дать себе отчет, что она говорит или делает. Как могло случиться, что после всех жарких слов, после признания в любви, после уверений в том, что их соединила вечность, он не узнал ее? Значит, он сознательно вел себя так, словно никогда в жизни с ней не встречался?

Идя по зале рука об руку с отцом, Олетта увидела среди гостей знакомого человека.

– Как я рада видеть тебя, дорогая Олетта! – воскликнула леди Грейсон. – Я только что рассказывала нашему хозяину о том, что знаю тебя с самого твоего рождения.

Вот, значит, кто подготовил герцога к ее появлению.

Весь вечер он так и не сделал попытки с ней заговорить. Он вообще не смотрел на нее. Он даже ухитрился не пожелать Олетте спокойной ночи, и, беспомощно плача в темноте своей спальни, она понимала, что все ее мечты лопнули как мыльный пузырь.

Теперь ему нет нужды жениться на ней из-за денег. Она его больше не интересует – ни как любимая женщина, ни как богатая наследница.

И все же Олетта, спускаясь к завтраку, надеялась, что с утра настроение герцога изменится и он хотя бы потребует от нее объяснений по поводу ее предыдущего визита в Гор. Но герцога в столовой не оказалось, хотя там собрались абсолютно все гости, даже пожилые леди, которые могли только наблюдать за охотой.

День выдался великолепный. Небо было чистое; воздух переливался от легкого морозца. Впрочем, Олетта подумала, что скоро может упасть туман.

Теперь она видела герцога в его другой ипостаси – отличным хозяином. Она знала, что он приказал егерям организовать все в точности, как было при отце, но внес от себя кое-какие поправки, заботясь в основном о том, чтобы создать для принца наиболее выгодные условия.

Было очевидно, что его королевское высочество наслаждается происходящим. Накануне за ужином Олетта заметила, что он смеялся в ответ на все, что говорили ему две сидевшие рядом красивые леди, а на верный признак скуки – барабанящие по столу пальцы – не было и намека. Утром он уже подстрелил фазана и был полон надежды подстрелить еще по меньшей мере трех после обеда.

На первых двух поездках птиц было множество, но последняя, как объяснил Олетте отец, стала бы настоящим испытанием для самого опытного стрелка.

– Никогда не видел, чтобы фазаны летали так высоко, – с удовольствием говорил полковник, – а у меня ведь очень хорошая позиция.

Еще до рассвета охотники заняли свои места, и принц, как всегда, самое выгодное.

Полковник Эшерст и Олетта вышли на опушку, срезав угол, и заметили неподалеку помост.

– Здесь расположится наш хозяин, – пояснил полковник. – В этом месте птицы поднимаются очень высоко, так что сегодня будет известно, такой ли герцог хороший стрелок, каким был его отец.

Они прошли еще немного, и полковник указал на шест, обозначающий их позицию. Заряжающий зарядил первое ружье, вручил полковнику, потом зарядил второе. Мелькнула птица, но полковник хоть и поднял ружье, стрелять не стал, так как она пролетела слишком далеко.

Заряжающий сказал:

– Прошу прощения, сэр, но у нас маловато патронов. Я только сейчас это заметил.

Полковник нахмурился.

– Как вы невнимательны! – заметил он. – А я-то надеялся пострелять вволю!

– Еще раз прошу простить меня, сэр, – сказал заряжающий. – Если хотите, я могу попросить у его светлости еще патронов.

Поколебавшись, полковник произнес:

– Олетта, сходи к герцогу и объясни, что случилось. Я не хочу остаться с одним-единственным ружьем, когда появится дичь.

– Конечно, батюшка.

Олетта пошла назад и увидела на центральной позиции герцога. С ружьем в руке он стоял спиной к деревьям, а заряжающий расположился чуть сзади. Герцог не видел Олетты, но когда она подошла ближе, повернул голову на звук шагов, взглянул на нее и сразу же отвернулся.

На какое-то мгновение Олетта потеряла дар речи. Только невероятным усилием воли она справилась с собой и пробормотала:

– Батюшка спрашивает… не могли бы вы… дать ему немного патронов? Он… у него их недостаточно.

– Разумеется, – холодно ответил герцог и повернулся к заряжающему: – Отнесите полковнику Эшерсту мою вторую сумку, Бартон.

Заряжающий аккуратно прислонил второе ружье герцога к дереву, поднял сумку с патронами и поспешно ушел.

Олетта не двигалась. Она понимала, что настал тот самый момент, которого она ждала, чтобы поговорить с герцогом наедине. Вот только начать оказалось очень трудно.

– Позвольте… мне объяснить… – еле слышно проговорила она.

В это время высоко над деревьями пролетел фазан. Герцог вскинул ружье и выстрелил. Птица летела очень быстро, и Олетта решила, что герцог промахнулся. Но тут ей почудился какой-то хруст за спиной, и она обернулась посмотреть, не упала ли птица в лес.

К своему удивлению, она увидела торчащее из кустов ружье. Сначала она не поверила собственным глазам, но, когда герцог прицелился в другого фазана, летевшего еще выше первого, Олетта вдруг поняла, что ствол ружья направлен прямо на него!

Без раздумий и колебаний она встала у него за спиной. Герцог отступил, чтобы выстрелить, споткнулся и едва не упал.

В то же мгновение раздался выстрел, громом прогремевший в ушах Олетты. Она почувствовала, как по шляпке и плотной накидке забарабанили дробинки, а потом в шею впилась боль, от которой она закричала.

– А вы везучая девушка! – сказал доктор, прикладывая к шее Олетты корпию. – Ваша служанка сказала, что в вашей накидке и шляпке застряло дюжины три дробинок, которые, к счастью, не смогли пробить ткань.

– Мне хватило и трех! – с отвращением произнесла Олетта.

– Не сомневаюсь, – заметил доктор. – Но я не понимаю, зачем использовать такую крупную дробь на фазаньей охоте.

Он посмотрел на дробинку, извлеченную из ранки и добавил совсем другим голосом:

– Если бы полный заряд такой дроби угодил в незащищенную голову, последствия могли бы быть самые серьезные.

– Вы хотите сказать, – с легкой дрожью в голосе произнесла Олетта, – что они… могли бы… убить человека?

– Ранение в голову всегда опасно, – ответил доктор, – потому что, как правило, бывает затронут мозг.

Олетта затаила дыхание.

Она поняла, кто прятался в кустах с ружьем и от кого ей удалось спасти герцога.

– В Горе уже много лет не помнят несчастных случаев на охоте, – говорил доктор. – Как жаль, что такое случилось на первой же охоте его светлости. Но слава Богу, все обошлось.

Он улыбнулся Олетте, словно извиняясь за то, что преуменьшает ту боль, которую она вытерпела, и продолжал:

– Плотная ткань, несомненно, спасла вас от куда более серьезного ранения. Как правило, подобные случаи имеют летальный исход.

Со слов доктора Олетта уже знала, что было после того, как она упала.

Герцог подхватил ее на руки и понес к повозке, которая должна была отвезти ружья назад в Гор. Олетта была слишком потрясена, и боль была слишком сильной, чтобы она могла говорить. И все же ей было невыразимо приятно вновь чувствовать себя рядом с ним и знать, что теперь он спасен.

«Спасен, – думала она сейчас, – спасен от своего дьявольски испорченного кузена, который, потерпев неудачу с книгами, попытался его убить».

– А теперь отдыхайте, – сказал доктор. – Если вы прислушаетесь к моим словам, мисс Эшерст, я посоветовал бы вам пропустить танцы, которые, как я понимаю, намечаются сегодня вечером. Пообедайте спокойно в гостиной или, еще лучше, прямо в постели.

Он взглянул на нее добрыми глазами и добавил:

– Я знаю, как нелегко в вашем возрасте не быть царицей бала, но шея у вас будет болеть еще по меньшей мере сутки. К тому же я опасаюсь за ваши нервы.

Он поднял сумку и уже от двери добавил:

– Если же вы, как я подозреваю, пренебрежете моим советом, постарайтесь получше отдохнуть завтра. Я зайду утром, чтобы удостовериться, что ранки не воспалились.

– Благодарю вас, – произнесла Олетта. Доктор вышел, и Олетта услышала, как он отдает распоряжения Марте, которая восприняла случившееся с излишним, по мнению Олетты, драматизмом.

Олетта откинулась на подушки. Танцевать ей не хотелось. Ей хотелось только увидеть герцога, поговорить с ним, хотелось, чтобы он понял все и перестал на нее злиться. Она вспомнила слова доктора о летальном исходе; он наверняка повторит их и герцогу. Герцог обязательно поймет, что, не будь рядом Олетты, Гарри Горинг убил бы его. План был дьявольски хитрым, потому что на такой крупной охоте трудно было бы установить, чей именно выстрел был роковым. Более того, из-за того что на охоте присутствовал принц Уэльский, было бы сделано все, чтобы замять случившееся.

«Капитан Горинг поступил очень, очень разумно! – подумала Олетта. – И, потерпев неудачу, он, наверное, попытается снова».

Она испытала мучительную боль, которую всегда испытывает любой человек, зная, что тот, кого он любит, в опасности. Олетта понимала, что в следующий раз рядом не будет ее, чтобы спасти герцога.

В комнату вошла Марта.

– В жизни такого не видела! – сердито воскликнула она. – Доктор говорит, вас могло убить, и что тогда?

– Тогда ты… ничего… не смогла бы поделать, – слабо ответила Олетта.

– Всегда терпеть не могла ружья и все такое! – продолжала бушевать Марта. – Давайте-ка я уложу вас в постель, и чтобы вы не смели вставать до завтрашнего утра!

– Нет, я останусь здесь, – ответила Олетта. – Доктор вынул дробинки, и теперь все в порядке, только шея побаливает.

– Это все шок, – со знанием дела сказала Марта, – и вам бы лучше сейчас лечь в кровать.

Убедившись, что Олетта не собирается подчиняться, Марта укрыла ее плащом, отороченным горностаем, и вышла за чашечкой чая.

– От этого вам сразу же полегчает, – строго сказала она, и Олетта согласилась с ней, зная, что Марта считает чай чудодейственным лекарством от всех болезней.

Вскоре после ухода доктора к Олетте зашел отец.

– Как ты себя чувствуешь, дорогая моя? – спросил он.

– Хорошо, папа. В меня попало всего три дробинки, но, честное слово, больно было так, словно меня кусали осы!

– Не могу понять, как это произошло.

– А что сказал герцог?

– Я еще не видел его, – ответил полковник. – Но слышал разговоры о том, что егеря поймали в лесу человека, которого там не должно было быть.

У Олетты вертелась на языке тысяча вопросов, но она понимала, что отец не может ответить на них. Полковник посидел с ней еще немного, а потом сказал, что пойдет переодеваться к ужину.

– Тебе, наверное, лучше остаться здесь, – заметил он, перед тем как уйти. – Жаль только, что ты пропустишь танцы.

– Может быть, я присоединюсь к вам попозже, – ответила Олетта. – Погляжу, как буду себя чувствовать.

– Разумно, – одобрил отец. – Я еще зайду к тебе, когда буду спускаться на ужин.

Он ушел, и Олетта принялась ждать.

Она надеялась, что герцог захочет ее увидеть. Но он все не приходил – а может, считал, что у Олетты хватит храбрости присоединиться к гостям за ужином?

Горничная принесла Олетте снизу еды. Еда была очень вкусной, но Олетта почти не притронулась к ней. Она чувствовала себя разочарованной и подавленной.

Она прождала до вечера, и только узнав, что все гости соберутся в огромной столовой, исполнила пожелание Марты и легла в кровать.

Есть ли смысл, спрашивала себя Олетта, надевать новое платье и спускаться в бальную залу, если герцог все равно не станет с ней танцевать и даже не поглядит на нее, несмотря на то что она спасла ему жизнь.

«Ни один порядочный англичанин не попросит твоей руки!»

У Олетты в ушах звучал голос отца, произносящий эти слова. Они повторялись снова и снова, пока она не упала, словно дробь из ружья Гарри Горинга попала ей не в шею, а в сердце.

– Я иду ужинать, мисс Олетта. Вам что-нибудь нужно? – спросила Марта.

Олетте хотелось ответить, что ей нужно только одно: увидеть герцога, но вслух она произнесла:

– Ничего, Марта, спасибо. Я постараюсь уснуть.

– Это вам будет на пользу, – одобрительно заметила Марта.

Она выключила весь свет, кроме ночника у изголовья кровати, и Олетта осталась одна. Она легла на спину, потому что так меньше болела шея.

Олетта гадала, заметит ли герцог ее отсутствие за обеденным столом, и, отчаявшись, решила, что он слишком занят, чтобы подумать о ней хотя бы мимоходом.

– Я люблю его и буду любить всю свою жизнь! – прошептала Олетта. – Никто другой не заставит меня почувствовать, что мы с ним единое целое, что мы принадлежали друг другу с начала времен.

Она вспомнила все, что они говорили друг другу, и вновь испытала непередаваемое наслаждение, охватившее ее, когда герцог ее целовал. Да, их любовь была, как сказал герцог, величайшей на свете магией.

Олетта услышала, как открылась дверь, и подумала, что Марта вернулась на удивление рано. Потом раздался легкоузнаваемый звук поворачивающегося в замке ключа, и, скосив глаза, Олетта с изумлением увидела герцога.

Он выглядел так же блистательно, как и накануне, но Олетта смотрела только в его глаза, стараясь понять, что же он чувствует.

Герцог подошел ближе и встал у кровати. Олетта протянула к нему руки и негромко, с мольбой, дрожащим голосом произнесла:

– Простите меня… пожалуйста… простите! Я знаю, что вы… сердитесь… но я попытаюсь… попытаюсь, чтобы вы поняли…

Какое-то мгновение герцог не двигался, а потом взял ее руки в свои:

– Все, что я сейчас способен понять, – это то, что ты спасла мне жизнь. Но как тебе это удалось?

– У меня… не было времени подумать… – ответила Олетта. – Я знала… он хочет убить тебя… и я должна помешать ему… хоть как-нибудь.

– Ты так и сделала.

Не выпуская ее рук, герцог сел на кровать.

– Как ты так быстро во всем разобралась? – спросил он. – И в то же время как ты могла рисковать своей жизнью?

В его голосе и взгляде было нечто, отчего отчаяние Олетты начало таять. Крепко, словно боясь, что он уйдет, она вцепилась в его руки. Будто прочитав ее мысли, герцог сказал:

– Я не решился прийти к тебе, пока мужчины не начали пить портвейн.

– Ты хочешь сказать… что оставил их в столовой?

– Я велел одному из слуг сообщить мне, если кому-то понадобится срочно меня увидеть, и сбежал.

– Я… хотела видеть тебя… ужасно хотела!

– Я это знал, – просто ответил герцог, – и тебе, моя дорогая, придется многое объяснить.

Глаза Олетты расширились, и она неуверенно спросила:

– Ты… не будешь сердиться?

– Как я могу сердиться после того, что случилось утром?

– Но ты ведь был очень сердит… когда узнал, кто я такая?

– Невероятно сердит! – согласился он.

– Я поняла, что леди Грейсон рассказала тебе все еще до… до того, как я приехала.

– Я и раньше не мог до конца поверить, что ты всего лишь дочь эксперта. Вряд ли на свете могут существовать две девушки с таким необычным именем, одного возраста и, как мне говорили, необычайно красивые.

Олетта глубоко вздохнула.

– Я хотела посмотреть… что ты за человек. Отец сказал, что… ни один приличный англичанин никогда не женится на мне… а я не хотела, чтобы на мне женились из-за денег.

Герцог промолчал, и пальцы Олетты сжались крепче. Со сдавленным рыданием она произнесла:

– Ты… женишься на мне? Пожалуйста, женись! Если ты откажешься, я… я просто умру… потому что не могу жить без тебя!

– Это правда? – спросил герцог.

– Ты же сам знаешь, что да, – сказала Олетта. – Я люблю тебя, и… я никогда не страдала так… не чувствовала себя такой несчастной, как вчера, когда я приехала, а ты не захотел даже взглянуть на меня или заговорить со мной.

– Я был жесток, – признал герцог. – Но я невероятно, отчаянно влюбился в прекрасную девушку, которая нашла для меня книги, а стало быть, деньги, столь необходимые мне. Я думал, что позже она поможет мне вернуть Гору былое великолепие.

Наступило молчание. Наконец Олетта произнесла:

– Она все еще хочет тебе помочь… если она тебе нужна.

Ей показалось, что герцог колеблется, и тогда она с отчаянием прошептала:

– Прошу тебя… забудь, что у меня есть что-то еще, кроме сердца. Оно ведь важнее всего, правда?

– Чистая правда, – подтвердил герцог. – Сердце важнее всего, моя красавица, сердце, да еще то, что ты – моя неотделимая часть и без тебя я уже не человек.

Сказав это, он склонился к ее губам и поцеловал Олетту очень легко и нежно, словно боялся сделать ей больно.

От этого поцелуя Олетта вновь вознеслась к небесам и пережила наслаждение, уже знакомое ей. Но на этот раз оно было сильнее и гораздо прекраснее, потому что пришло тогда, когда уже казалось навеки потерянным.

Когда герцог поднял голову, Олетта спросила для пущей уверенности:

– Ты женишься на мне? Скажи, что женишься!

– Я всегда считал, что мужчины должны задавать подобный вопрос, – с улыбкой заметил герцог. – Но, дорогая моя, я думаю, мы оба понимаем, что свадьба неизбежна, потому что любовь наша слишком сильна, чтобы с нею бороться. Мы были побеждены, едва увидев друг друга.

– У окна библиотеки! – воскликнула Олетта.

– Когда ты провела меня, притворившись совсем другим человеком. Как ты могла так поступить?

– Я хотела узнать… узнать, что ты за человек, перед тем как приехать с отцом в Гор.

Герцог слегка вздохнул:

– Просто не верится, что я пытался найти способ избавиться от богатой жены.

Олетта обвила руками его шею и притянула к себе.

– Разве мы не можем… забыть о моих деньгах? – попросила она. – Мне никогда не нравилось быть богаче других, и я знаю, что мама… была такая же.

– Надеюсь, твои деньги помогут другим людям и прославят Гор по всей Англии, а тогда уж нам не придется ни о чем беспокоиться, – ответил герцог.

– Ты… уверен? – спросила Олетта, глядя ему в лицо.

Герцог ответил ей взглядом, полным любви. Он никогда еще ни на кого не смотрел таким взглядом. Прочитав его мысли, Олетта произнесла:

– Это будут не мои или твои деньги, а наши общие, потому что я – часть тебя, а ты часть меня. Ведь правда же?

– Ну конечно, драгоценная моя, – согласился герцог, – и раз мы думаем и чувствуем одно и то же, то постараемся забыть обо всем, кроме друг друга и нашего счастья.

Он усмехнулся и добавил:

– Я прослыву охотником за приданым, а о тебе скажут, что ты ловко поменяла свои миллионы на мой титул. Но мы не станем обращать внимания на людские сплетни, потому что для нас важна только наша любовь.

– Именно это я и хотела сказать! – воскликнула Олетта. – Дорогой, любимый Сэндор! Но ты должен быть осторожен. Вдруг капитан Горинг снова попытается… убить тебя?

– Так ты знала, что это был Гарри? – спросил герцог.

– Конечно, знала, – ответила Олетта. – Я его не видела, разумеется, но кто, кроме него, выиграл бы от твоей смерти?

Герцог хотел что-то сказать, но Олетта ему не дала:

– Возможно, в следующий раз меня не будет рядом… чтобы спасти тебя.

– Чтобы ты не волновалась, я сделаю так, чтобы Гарри никогда больше не повторил этой попытки.

– Как можно быть в этом уверенным?

– Егеря поймали его в лесу, и хотя он утверждал, что просто гуляет, они привели его в дом. Там я с ним поговорил.

– И что он сказал? – спросила Олетта.

– Он попытался отделаться ложью, и я предложил ему выбор.

– Какой?

– Либо он уедет в Париж или еще куда-нибудь за границу, а я буду выплачивать ему щедрое содержание, пока он там пребывает. Либо он остается в Англии, и я всем, включая принца, рассказываю, что мой кузен стрелял в меня в надежде убить.

– И он согласился уехать.

– Он знал, что в противном случае его отвергнет высшее общество, да и деньги ему тоже нужны.

Герцог невесело улыбнулся:

– Боюсь, что я предлагал ему твои деньги, дорогая.

– Да пусть заберет все до последнего пенни, лишь бы ты был в безопасности! – воскликнула Олетта.

Герцог засмеялся счастливым смехом:

– Ты думаешь обо мне, драгоценная моя?

– Ты знаешь, что да, – ответила Олетта. —

Я так боялась, что он… снова захочет тебя убить.

– Я в безопасности, потому что ты будешь приглядывать за мной. Я хочу, чтобы ты всегда была рядом, днем и ночью, дорогая моя. Тогда со мной точно ничего не случится.

– Этого мне и нужно, – хихикнула Олетта. – Я хочу быть с тобой… рядом с тобой… и пожалуйста, поцелуй меня.

Она подставила губы, и герцог поцеловал ее, страстно, властно, яростно – так же, как в ту ночь в библиотеке.

В какой-то момент он чуть сильнее прижал Олетту к себе, и она негромко вскрикнула от боли в шее. Герцог сразу же отстранился и виновато сказал:

– Прости меня, моя дорогая. Я был груб и причинил тебе боль. Но это лишь потому, что ты буквально сводишь меня с ума.

– Я… хочу всегда сводить тебя с ума, – прошептала Олетта. – Научи меня, как это делается.

– Думаю, тебе не понадобится много времени, чтобы научиться, – улыбнулся герцог. – Но теперь, драгоценнейшая моя, я должен уйти, и не только потому, что ты сводишь меня с ума, но еще потому, что я скомпрометирую тебя в глазах света, если останусь.

Олетта рассмеялась:

– Представь, как все были бы шокированы, узнав, что оба раза, когда ты меня целовал, я была только в ночной рубашке! И что я приехала в Гор без компаньонки!

– Никто не должен об этом узнать, – твердо сказал герцог. – Надеюсь, эксперту можно доверять – если он, конечно, вообще существует?

– Мистер Бэрон приедет в понедельник, – ответила Олетта. – Обещаю тебе, что он нас не выдаст. Кроме того, его не интересует ничто, кроме книг.

Она помедлила и добавила:

– Я думала, что… Если ты все же продашь Шекспира и Библию, я хотела бы их купить. Понимаешь, эти книги… соединили нас и для меня они просто бесценны.

– Позже мы вместе решим, что с ними делать, а заодно и обсудим много других вопросов, – сказал герцог. – Но мне пора, любовь моя. Бог свидетель, уходить от тебя – это мучение! Я хотел бы остаться с тобой на много часов, а лучше на ночь, рассказывая тебе, как ты красива, и целуя тебя от золотоволосой головы до крошечных ножек.

В голосе герцога зазвучала страсть, и, увидев в его глазах огонь, Олетта вновь обняла своего возлюбленного.

– Я люблю тебя! Я тебя обожаю! – воскликнула она. – Прошу тебя, женись на мне поскорее!

– Как только твой отец даст согласие, – негромко сказал герцог.

Его губы отыскали ее губы, он вновь начал ее целовать и целовал до тех пор, пока она не почувствовала, что мир вокруг кружится, а сами они улетают в небо. Внезапно, когда Олетте уже казалось, что герцог отдал ей луну и звезды и она держит их у груди, он поднялся.

– Мне надо идти, – сказал он, словно пытался уговорить себя, и опять наклонился поцеловать Олетту. Она почувствовала огонь его губ.

– Думай обо мне, мечтай обо мне, – велел он. – А завтра мы останемся наедине, и я опять обниму тебя.

Олетта не успела ответить, а герцог уже пересек комнату, открыл дверь и вышел. Она слушала его шаги, затихающие на лестнице, и, чувствуя, что переполнена счастьем его поцелуев и величием его любви, шептала снова и снова:

– Благодарю тебя, Господи, благодарю тебя… благодарю тебя!