Текст книги "Месть графа"

Рания развернулась к генералу.

– Расскажите мне о том, чем занимался Чарльз на войне, – попросила она. – Мне бывает нелегко заставить его говорить о себе самом, тогда как тема эта, вполне естественно, крайне меня интересует.

– Разумеется, она не может вас не интересовать, дорогая моя. Он был выдающимся солдатом. На него всегда можно было положиться, и, если мы оказывались в трудном или даже безвыходном положении, Чарльз неизменно приходил на выручку! Каким-то невероятным способом он всегда находил выход или умудрялся сделать так, что мы наносили поражение противнику.

– Именно об этом я и хотела узнать, поэтому прошу вас, генерал, расскажите мне подробнее.

Едва он неспешно, глубоким голосом приступил к повествованию, как их прервал резкий звук, очень похожий на жалобный собачий вой.

Он донесся с другой стороны ограждения, установленного в конце террасы, но прутья располагались так близко друг к другу, что сквозь них почти ничего нельзя было разглядеть.

Собака заскулила вновь, и Рания услышала, как какой-то мужчина сказал:

– Вы не могли бы помочь нам, леди? Сдается мне, бедное животное застряло.

Рания решила, что собака, скорее всего, попала в капкан, а она знала, как освободить ее оттуда.

Во время войны, когда люди голодали, в лесах, принадлежащих ее брату, чуть ли не на каждом шагу попадались силки и капканы.

И, если животное попадало в ловушку лапой, она предпочитала выпустить его, чтобы его не убили, пустив на ужин.

Позже она нередко терзалась угрызениями совести, но при этом страдания животного были ей невыносимы.

Когда слуга предложил генералу напитки, она поднялась.

– Как можно отсюда выйти на поле? – обратилась она к слуге с вопросом.

– Через вон ту дверь, мадам, а потом повернуть налево.

Рания наклонилась к генералу:

– Я ненадолго. Когда Чарльз вернется, передайте ему, пусть разыщет меня. Я буду на лужайке по другую сторону ограды, где, по-моему, какая-то собака попала в беду.

Не став дожидаться ответа генерала, она поспешила наружу и оказалась в каком-то коридоре.

Чуть впереди проход сворачивал налево, как и говорил ей слуга.

Она подбежала к двери в самом его конце, распахнула ее и вышла наружу.

Перед нею оказались двое мужчин.

В следующий миг из-за спины кто-то набросил ей на голову мешок.

Она почувствовала, как запястья ее обвила веревка.

Затем ее подхватили на руки.

Рания попыталась закричать, но почувствовала, что это невозможно.

Мешок, наброшенный ей на голову, был сшит из очень толстой ткани, которая к тому же плотно прилегала к лицу.

Она понимала, что ее несут, но понятия не имела, куда именно.

Как только она сообразила, что ее похитили, от ужаса у нее перехватило дыхание.

Мужчины быстро шагали по неровной местности.

Веревки на запястьях не давали ей возможности пошевелить руками, но, когда ее похитители на мгновение приостановились, она сумела стянуть с пальца обручальное кольцо.

Оно упало на землю.

Быть может, подумала она, по счастливой случайности Чарльз заметит его.

Затем ее на что-то опустили и уже другие мужчины приняли ее у тех двоих, которые ее несли.

Ее грубо швырнули, как ей показалось, на твердый пол.

«Пол» дрогнул и пришел в движение.

Ее увозили прочь.

Она с отчаянием подумала, что больше никогда не увидит Чарльза.

* * *

Чарльз подошел к Сильвер.

– Мне нужно поговорить с вами, Чарльз, – заявила она.

– Нам с вами говорить не о чем.

– Я требую, чтобы вы меня выслушали!

Чарльз расправил плечи и заговорил, чеканя слова:

– Я совершенно недвусмысленно заявляю вам, Сильвер, что нам нечего сказать друг другу и нечего обсуждать. Если помните, вы сами сказали мне, что не имеете ни малейшего желания выходить за меня замуж, и вернули мне обручальное кольцо. Насколько я понимаю, на этом наши отношения закончились раз и навсегда!

С этими словами Чарльз развернулся, намереваясь вернуться туда, откуда пришел.

Сильвер придержала его за локоть:

– Подождите, Чарльз, вы должны выслушать меня!

– Нет, Сильвер! С этого момента нам более нечего сказать друг другу. Это все, конец.

– Ничего, совсем скоро вы передумаете, – выпалила она.

Чарльзу ее ответ показался очень странным, но он не стал ее слушать.

Он просто вернулся туда, где оставил Ранию и генерала, и, к своему удивлению, обнаружил, что стул, на котором она сидела, опустел.

– А где же моя невеста? – спросил он у генерала.

– Она оставила меня, – ответил старик, – потому что какая-то собака угодила в капкан или что-то в этом роде, и Рания просила передать, чтобы вы присоединились к ней.

– Собака угодила в капкан?

Генерал ткнул большим пальцем в сторону:

– Вон на том поле.

– Я должен пойти туда и посмотреть, что случилось.

Чарльзу не раз доводилось бывать в палате лордов, поэтому он без труда нашел дорогу.

Распахнув дверь, он оказался на поле, которое представляло собой пустырь с несколькими деревьями. Больше ничего заслуживающего внимания здесь не было.

К его удивлению, Рании нигде не было видно, и он удивился, не понимая, куда же она подевалась.

Почти безотчетно он направился к реке, над которой возвышалась терраса, где они сидели с генералом.

И вдруг он заметил, как в лучах заходящего солнца что-то блеснуло в траве.

Не отдавая себе отчета в том, что делает, он подошел к тому месту и наклонился, чтобы поднять блеснувший предмет.

Это было обручальное кольцо Рании!

Он долго смотрел на него, после чего медленно перевел взгляд на реку.

К своему облегчению, Чарльз заметил, что под одним из деревьев неподалеку сидит пожилая женщина со спаниелем на поводке.

Он поспешил к ней.

– Вы, случайно, не видели здесь молодую леди? – спросил он у нее. – На ней было белое платье, и я только что нашел там, у реки, ее кольцо.

– Да, я видела ее, – ответила старуха. – Я и подумать не могла, что такое может случиться!

– Что произошло? – нетерпеливо спросил Чарльз.

– Она вышла из той двери, – женщина указала пальцем в сторону дома. – Там стояли двое мужчин, поджидая ее. Один накинул ей на голову мешок. Еще двое связали ее и подхватили на руки.

У Чарльза перехватило дыхание.

– Они понесли ее к лодке?

– Да, сэр, к большой лодке.

– Сколько в ней было гребцов?

– Не знаю, но много. Может, человек десять или даже двенадцать.

– Спасибо! Спасибо вам! – воскликнул Чарльз.

Развернувшись, он побежал изо всех сил, так быстро, как не бегал никогда ранее.

Выбравшись на дорогу, тянувшуюся вдоль набережной, он еще прибавил в скорости.

Пробежав немногим более ста ярдов, он наконец увидел то, что искал.

«Русалка» стояла на якоре в том месте, где он и приказал капитану поставить ее, чтобы принять их с Ранией на борт завтра утром.

Он сошел с дороги и ринулся по направлению к яхте, оказавшись рядом с нею в тот самый миг, когда экипаж уже собирался убрать сходни.

Чарльз прыгнул на палубу.

Капитан, который как раз проверял свой состав на борту, в изумлении уставился на него.

– Отдать концы! – тут же выкрикнул Чарльз. – Быстрее! Нельзя терять ни минуты!

Матросы бросились к вантам, а Чарльз обернулся к капитану:

– Мою невесту только что похитили люди с вельбота. Шлюпка наверняка пошла вниз по течению, и мы должны непременно догнать ее.

Капитан побежал к штурвалу, и Чарльз последовал за ним.

Оба знали, что для контрабандистов во время войны вельботы служили самым эффективным средством транспортировки.

Своей конструкцией эти суда были обязаны мастерству, ловкости и удальству контрабандистов, но ходить на них зимой было сущим наказанием.

Они были настолько быстрыми, что за один день на них можно было сходить во Францию и вернуться обратно.

И только когда «Русалка» отошла от набережной, капитан коротко поинтересовался:

– Сколько у них весел?

– Женщина, которая видела момент похищения мисс Темпл, полагает, что десять или двенадцать.

При этом Чарльз вспомнил капитана одного тендера, во время войны преследовавшего вельботы, и его слова:

– Гоняться за ними – все равно что отправить корову за зайцем!

К огромному его облегчению, им сопутствовал сильный ветер, и, подняв все паруса, «Русалка» стала быстро набирать ход.

Чарльза охватил неведомый ему доселе страх.

Едва ли они смогут догнать вельбот, намного опередивший яхту.

Он решил, что Ранию поместят в крохотную каюту, которую иногда пристраивали на корме лодки.

На самом деле размерами каюта не превышала платяного шкафа и сооружалась с целью перевозки наиболее деликатных вещей, для которых контрабандисты находили в Англии реальных покупателей. Шелк, кружева, бархатные и атласные ленты – о них мечтала практически каждая женщина.

Весила Рания совсем немного, так что едва ли могла тормозить судно.

Легкость и длина вельботов, благодаря чему во время войны они обгоняли даже тендеры, идущие под парусом, давали им огромное преимущество.

«Русалка» целиком и полностью зависела от ветра, тогда как вельбот мог идти с высокой скоростью даже в полный штиль.

Военно-морские власти пытались бороться с вельботами и их торговлей, запрещая на близлежащем к Франции побережье строить лодки с более чем шестью веслами.

Но этот закон почти всегда игнорировался.

Теперь, когда война закончилась, контрабандисты уже не могли так легко наживать себе состояние, просто переплыв Ла-Манш.

И потому шайка, которую явно наняла Сильвер, чтобы избавиться от Рании, наверняка пришла в восторг оттого, что может снова воспользоваться своей быстроходной посудиной.

Стоя на носу «Русалки», Чарльз поднес к глазам бинокль и принялся всматриваться вдаль.

К счастью, стояло лето, солнце опускалось медленно и долго, и потому он мог видеть большой участок Темзы.

«Русалка» держалась середины реки, где течение было самым быстрым, а ветер, дующий с кормы, еще сильнее подгонял ее.

Чарльз с отчаянием подумал, что если вельбот выйдет в открытое море, то с наступлением темноты найти его станет невозможно.

Он понятия не имел, куда держат курс похитители, но при этом не мог забыть жуткой истории, которую услышал в клубе «Уайт».

Речь в ней шла о новом способе заработка, который нашли для себя контрабандисты, оставшиеся в мирное время не у дел.

Они занялись похищением и переправкой английских девушек в Голландию и Францию для работы в тамошних борделях.

«Я должен спасти Ранию! Я обязан спасти ее», – снова и снова подгонял себя Чарльз.

Река становилась все шире, и он знал, что скоро Тильбюри останется позади, и тогда вельбот с похитителями выйдет в открытое море.

Они шли под парусом совсем недолго, но ему казалось, что минула уже тысяча лет.

Вновь поднеся бинокль к глазам, он вдруг увидел далеко впереди вельбот, который шел на веслах прямо посередине реки.

И тогда Чарльз спустился в трюм.

Он оказался достаточно предусмотрительным, чтобы взять на борт ружья и большой запас пороха и пуль, – разумная мера предосторожности, которая не бывает лишней там, где рыщут пираты, готовые захватить любое частное суденышко.

Даже во время якорной стоянки оружие могло пригодиться, чтобы отогнать бродячих воров, стремившихся украсть все, что плохо лежит.

Чарльз пробыл внизу совсем недолго, а когда снова поднялся на палубу, лицо его было мрачным. С собой он прихватил шесть дробовиков и два пистолета.

Один пистолет он протянул капитану, и тот молча принял у него оружие.

Второй он сунул себе за пояс, а дробовики положил на палубу.

– Среди ваших людей есть хорошие стрелки?

Капитан лишь кивнул в ответ.

Между тем они приблизились к замеченному Чарльзом вельботу.

Он был прав, предположив, что на корме окажется каюта, в которую наверняка они и поместили Ранию.

Вельбот по-прежнему находился на очень большом расстоянии от «Русалки», когда жаркие молитвы, которые возносил в душе Чарльз, наконец были услышаны.

Темзу пересекала огромная тихоходная угольная баржа. Она была широкой и неповоротливой.

На вельботе ее заметили, но похитителям ничего не оставалось, как свернуть к тому берегу, от которого баржа уже отчалила.

Капитан и Чарльз переглянулись.

Они поняли, что это – их единственный шанс.

Оба прекрасно отдавали себе отчет в том, что должны настичь и остановить вельбот, но при этом не перевернуть его.

Если это случится, то Рания наверняка утонет в запертой каюте.

А вельбот подходил к берегу все ближе и ближе, пытаясь проскочить по чистой воде за угольной баржей.

И тогда капитан решил, что если он будет действовать быстро, то успеет повторить их маневр.

Он направил «Русалку» вслед за вельботом, и яхта уже едва не касалась его носом, когда кто-то из контрабандистов заорал:

– Эй, на судне! Какого дьявола вы задумали?

В следующий миг Чарльз передал дробовики шестерым матросам, которых отобрал капитан, и все они начали действовать.

Они перегнулись через борт, нависший над вельботом, и Чарльз голосом, которым он так часто отдавал команды на войне в пылу сражения, проревел:

– Бросьте весла за борт!

Время на миг остановилось. Несколько тягостных секунд контрабандисты колебались, но, заметив направленные на них стволы шести дробовиков, нехотя сбросили весла за борт.

– Руки держать поднятыми над головой! – продолжал отдавать приказы Чарльз. – Любой, кто опустит руки или попытается сбежать, будет убит!

Будучи физически очень развитым, он без труда перебрался через борт «Русалки» и спустился на вельбот.

– Какого дьявола вы задумали? – продолжал надрываться один из контрабандистов.

Чарльз не удостоил его ответа.

Он побежал на корму вельбота, к каюте, где, по его предположениям, должна находиться плененная Рания.

Он не ошибся и, распахнув дверь, увидел ее лежащей на полу.

Мешка у нее на голове уже не было, но ей заткнули рот кляпом и связали руки и ноги.

Подхватив Ранию на руки, Чарльз вынес ее наружу.

Двое матросов с «Русалки» перегнулись через борт, чтобы принять ее, и Чарльз поднял ее на вытянутых руках. Они успели втащить ее наверх, прежде чем он присоединился к ним, проворно перебравшись с вельбота на палубу яхты.

Он вновь взял у матросов свою драгоценную ношу и скомандовал:

– Держите их на прицеле, пока я не вернусь!

Он быстро спустился вниз по трапу, прошел коротким коридором и вошел в капитанскую каюту.

Он чувствовал, как тело Рании сотрясает дрожь.

Бережно уложив ее на койку, он вынул у нее изо рта кляп и развязал ее.

– В-вы… пришли! – бессвязно прошептала она. – Ох, Чарльз, вы пришли… за мной!

– Все в порядке, дорогая моя, – ответил он. – Это никогда не повторится.

Она обхватила его обеими руками, словно боялась отпустить.

– Здесь вы в полной безопасности, но теперь мне надо избавиться от тех негодяев. А потом я вернусь к вам.

Он наклонил голову, и губы их встретились.

И, прежде чем она успела произнести хотя бы слово, он выбежал из каюты и поднялся на палубу.

Шестеро матросов по-прежнему держали на мушке шайку контрабандистов, которые сидели в вельботе с поднятыми руками – в том же положении, в котором оставил их Чарльз.

– Сейчас я отпущу вас, и вы можете считать, что вам повезло, – прокричал он. – Но если я узнаю, что вы похитили еще хоть одну англичанку и отвезли ее в чужую страну, то не успокоюсь до тех пор, пока вас всех до единого не повесят.

Сделав паузу, он резко бросил:

– А теперь – марш за борт и скажите спасибо, что остались живы и что я не отправил вас за решетку!

Мужчины один за другим быстро попрыгали через борт.

Как только они оказались на берегу, Чарльз приказал матросам:

– Потопить судно!

Они залпом выстрелили в корпус вельбота, пробив в нем множество дыр.

Вельбот медленно наполнялся водой, и когда лодка полностью ушла под воду, Чарльз заметил, что капитан ждет его приказаний.

– Мы идем обратно в доки Тильбюри, капитан, и большое спасибо вам за то, что вы только что совершили вместе со своими людьми. Я буду вечно вам благодарен.

Не дожидаясь ответа капитана, он сбежал вниз.

Он торопился в капитанскую каюту, полагая, что застанет Ранию в слезах, с тревогой и страхом ожидающую его появления.

Он открыл дверь.

Она лежала в том же положении, в котором он оставил ее, подложив под голову подушку.

Подойдя ближе, Чарльз увидел, что девушка крепко спит.

Он знал, что такой сон наступает после полного изнеможения, как это часто бывало с солдатами на войне.

После долгого сражения, в котором каждый рисковал своей жизнью, они попросту валились с ног, оставаясь глухими ко всему, что творилось вокруг.

Он застыл, глядя на Ранию сверху вниз и думая о том, какая же она красивая.

Светлые волосы ореолом обрамляли ее личико, а ресницы отбрасывали темные тени на прозрачную кожу.

Он знал, что она, будучи сообразительной девушкой, наверняка догадалась о том, как намеревались поступить с нею контрабандисты.

Хотя она и была невинной, у нее все же было некоторое представление о том, куда они ее везут и какое будущее ее ждет.

Чарльз живо вообразил себе, как любая другая женщина, оказавшаяся на ее месте, уже билась бы в истерике и, потеряв самообладание, цеплялась бы за него всеми силами.

Рания же просто лежала на койке, всем своим видом напоминая поникший цветок.

И крепко спала при этом!

Он долго стоял, глядя на нее, и думал о том, что нет для него на свете женщины милее и краше.

А потом, сообразив, что сон ее глубок и крепок, он осторожно снял с нее туфельки и укрыл покрывалом, благодаря в этот миг Господа за то, что тот позволил ему спасти ее.

Еще бы двадцать-тридцать минут – и вельбот вышел бы в открытое море.

А с наступлением сумерек наверняка лодка потерялась бы из виду, и он никогда более не увидел бы Ранию.

А ведь это он, и никто другой, навлек на нее беду их фальшивой помолвкой.

Он смотрел на Ранию, и постепенно в его душу закрался страх при мысли о том, каким может быть следующий шаг Сильвер.

На собственном опыте он успел убедиться в справедливости выражения: «Гнев отвергнутой женщины страшнее ада».

Теперь скучный и отталкивающий сынок герцога уже был без надобности Сильвер, и она сделает все, чтобы заполучить Чарльза в свои сети обратно.

Чарльз знал, что способен постоять за себя – с этим проблем не возникнет, но как уберечь при этом Ранию?

Но неожиданно он подумал, что невероятно поглупел, поскольку ответ на этот вопрос лежал на поверхности, и, осознав, что решение найдено, он почувствовал, как тяжкая ноша свалилась у него с плеч.

Он вновь опустил взгляд на Ранию.

Затем очень осторожно и нежно коснулся губами ее губ.

Она не проснулась.

Но в эту минуту он ощутил, что по ее телу пробежала сладостная дрожь, которая передалась и ему.

«Я никогда не расстанусь с тобой, любимая моя», – прошептал Чарльз и тихонько вышел из каюты.

Глава седьмая

Рания проснулась, открыла глаза и некоторое время никак не могла понять, где находится и что с нею сталось.

Ее вдруг охватила паника.

Ее же похитили люди с вельбота! Но тут она сообразила, что находится уже не на их лодке.

На столе в блюдце горел крошечный ночник.

На миг девушка растерялась, но, подняв глаза, увидела, как в иллюминатор заглядывает луна.

Чарльз спас ее!

Она находится на борту «Русалки», где пребывает в полной безопасности.

От этой мысли она испытала огромное облегчение.

Она вновь закрыла глаза, боясь, что ошибается.

Она была спасена! Спасена!

Чарльз принес ее сюда на руках и поцеловал.

Вспоминая о его поцелуе, она почувствовала, как в ее теле возникло странное приятное ощущение, доселе ей незнакомое.

Она знала, что оно пришло из самых потаенных глубин ее сердца.

Неужели она его любит? Ну конечно, она любит его!

Она давно полюбила его, но боялась признаться в этом даже себе самой.

А он не любил ее, но поцеловал.

Она призналась себе, что его поцелуй будет помнить всю жизнь.

Рания вдруг заметила, что она все в том же вечернем платье, в котором отправилась на званый ужин.

Она вспомнила, как Чарльз бережно опустил ее на кровать. Он сказал ей, что теперь она в безопасности и что он скоро вернется.

А когда он действительно вернулся, она, очевидно, уже спала.

Должно быть, это он снял с нее туфельки и укрыл покрывалом.

Все это случилось еще до заката, а теперь уже наступила ночь.

Раз спала она, решила Рания, то наверняка спит и Чарльз.

Она поднялась с кровати и, недолго думая, выскользнула из платья, повесив его на стул.

Теперь, когда глаза ее привыкли к полумраку, она заметила, что дверь ее каюты приоткрыта.

Ступая по полу в одних чулках, она беззвучно подкралась к выходу.

Выглянув наружу, она заметила, что и дверь соседней каюты тоже открыта.

Должно быть, там спит Чарльз.

Она осторожно заглянула внутрь.

У него тоже в плошке горел ночник. Только он стоял на туалетном столике, а не подле кровати.

Тем не менее она разглядела, что Чарльз лежит на кровати и спит.

Затем тихо вернулась к себе в каюту.

Она была в безопасности!

Чарльз охранял ее, и теперь никто не сможет похитить ее вновь.

Она сбросила нижнюю юбку и забралась обратно в койку. Едва голова ее коснулась подушки, как она вновь заснула крепким сном.

На этот раз ей снился Чарльз.

* * *

По своему обыкновению, Чарльз проснулся рано.

Он сообразил, что крепко проспал всю ночь.

Он полагал, что Рания тоже будет спать долго, как бывало с его солдатами в Испании.

Набросив халат, лежавший на стуле, он отправился в капитанскую каюту.

Заглянув внутрь, он с первого взгляда понял, что Рания крепко спит.

Он решил, что это к лучшему, поскольку сон поможет ей забыть о пережитых ужасах вчерашнего вечера.

Затем он заметил ее белое платье, висящее на стуле, и понял, что ночью девушка вставала.

Но будить его она не стала, а это значило, что ее страхи улеглись.

Тихонько прикрыв дверь капитанской каюты, он вернулся к себе.

Одевшись, он зашел в кают-компанию позавтракать.

Было еще очень рано, но матросы уже сновали по палубе, и Чарльз понял, что капитан готовится к отплытию, чтобы пройти вниз по реке к открытому морю.

Покончив с завтраком, он вернулся к себе в каюту и решил взглянуть еще разок, не проснулась ли Рания.

Было лишь начало девятого, а он уже знал по опыту минувших недель, что после многочисленных приемов, которые затягивались допоздна, она поднималась рано лишь в том случае, когда они утром отправлялись на верховую прогулку на лошадях.

«Пожалуй, лучше разбудить ее еще до того, как мы выйдем из гавани», – подумал он.

Его мысли прервал подошедший стюард.

– Вас желает видеть какой-то джентльмен, сэр. Он ждет в кают-компании.

Чарльз удивился – кто бы это мог быть?

Войдя в кают-компанию, он увидел мужчину, лицо которого показалось ему смутно знакомым, но имени его он вспомнить не смог.

Мужчина отвернулся от иллюминатора и, протягивая в знак приветствия руку, сказал:

– Доброе утро, Чарльз. Вы помните меня?

Чарльз смотрел на него широко раскрытыми глазами и вдруг воскликнул:

– Уолтер Альторн! Разумеется, я вас помню! Что вы здесь делаете?

Уолтер Альторн преподавал в Итоне рисование.

Но три года тому он покинул колледж и стал одним из самых именитых разработчиков и реставраторов старинных домов в деревенской местности.

Буквально за одну ночь он проснулся знаменитым и обрел бешеную популярность в высшем обществе, и именно он в свое время занимался ремонтом и оформлением интерьера Линдон-хауса на Беркли-сквер.

Чарльз всегда с большой симпатией относился к нему, хотя уже давно его не видел.

– Я читал о вашей яхте в газетах, – говорил тем временем Уолтер, – а когда случайно увидел ее в гавани, то решил узнать, не смогу ли я пригодиться вам в работе?

– На моей яхте совсем недавно были установлены кое-какие новые устройства, но я не могу поверить, что вас интересует такая мелочь, как яхта.

Уолтер грустно улыбнулся.

– Меня интересует все, что позволит заработать хоть немного денег, – признался он. – Честно говоря, Чарльз, в данный момент я сижу без гроша!

Чарльз в изумлении посмотрел на Уолтера и тут заметил, что тот сильно исхудал, а лицо его избороздили морщины.

– Я только что позавтракал, но, если вы с утра еще ничего не ели, я распоряжусь подать завтрак еще раз.

– Буду вам весьма признателен, Чарльз. Я только что прибыл из Лондона и изрядно проголодался.

– А теперь расскажите мне о своих злоключениях. Полагаю, что знаю ответ еще до того, как вы начнете, – война!

Уолтер кивнул:

– Разумеется, всему причиной – война. Никто не желал тратить деньги на декораторов, и постепенно обо мне забыли. А в Тильбюри я приехал потому, что здесь часто требуется мелкий ремонт на заходящих в порт судах.

– Не могу поверить, что вы тратите свой талант на подобные мелочи, – заметил Чарльз.

– Это позволяет зарабатывать мне на хлеб.

– Вы сказали, что прибыли из Лондона. Вы искали там работу?

– Нет! Это совсем другая история, – отозвался Уолтер.

Он глубоко вздохнул, прежде чем продолжить:

– Пожалуй, вы можете услышать всю эту печальную историю с самого начала. Я влюбился!

– Рано или поздно это случается со всеми нами, Уолтер!

– Она очень красива. Собственно говоря, я приехал в Лондон, чтобы получить специальное разрешение на брак, которое стоит двадцать фунтов.

– Значит, вы собирались жениться?

– Собирался, но, вернувшись сюда получасом ранее, я отправился к дому своей девушки, где меня встретил ее отец, который всегда меня недолюбливал.

– И что же случилось?

– По причине того, что он отказался признать меня своим зятем, мы рассчитывали сбежать и обвенчаться тайком, для чего мне и понадобилось специальное разрешение на брак.

– И отец девушки узнал о ваших намерениях? – пробормотал Чарльз.

– Он не только узнал об этом, но и, пока меня не было, силой принудил мою невесту немедленно отплыть с одним типом, которого она терпеть не может, но который уже давно домогался ее. Они отправились в Индию.

– В Индию! – воскликнул Чарльз.

– Предполагалось, что их обвенчает в море капитан! Ее отец с нескрываемым удовольствием сообщил мне об этом, понимая, что я бессилен уже что-либо предпринять, после чего вышвырнул меня за дверь!

– Мне жаль, Уолтер, право слово, мне очень жаль вас.

– Мне и самому себя очень жалко. Своих денег у меня нет, и нам пришлось бы жить на доход с того скромного состояния, которое имеется у моей девушки. Тем не менее я уверен, что смог бы вернуться в тот мир, где некогда пользовался известностью, поэтому мы и собирались переехать в Лондон.

В голосе его прозвучала нескрываемая горечь, а в глазах застыла такая боль, что Чарльзу не составило труда понять, как сильно Альторн уязвлен и страдает.

Уолтер поведал ему свою историю откровенно и без прикрас, отчего его бедственное положение выглядело еще более ужасающим.

– Я прошу простить меня за то, что докучаю вам своими неприятностями, Чарльз, но заглянул я к вам только ради того, чтобы узнать, нет ли у вас для меня работы, которую я мог бы выполнить.

Чарльз минуту размышлял, после чего сказал:

– У меня действительно имеется для вас большая работа, которая, я уверен, вам понравится.

Глаза Уолтера радостно заблестели.

В эту самую минуту в каюту вошел стюард и поставил на стол перед ними поднос с завтраком. Архитектор снял серебряную крышку с тарелки, на которой лежали яйца, бекон и несколько колбасок.

– Сначала позавтракайте, Уолтер, а потом я объясню, какую именно работу хочу вам предложить.

Чарльз вышел из кают-компании в надежде разыскать капитана, но тот сам шел к нему навстречу.

– А я как раз направлялся к вам, сэр. Я хотел спросить, в котором часу прикажете отдать швартовы.

– Я бы приказал отплыть немедленно, но у меня появился гость, капитан, так что я вынужден повременить, пока он не уйдет. Собственно говоря, особой спешки нет.

– Мне очень хочется продемонстрировать вам, сэр, как после тех небольших усовершенствований, что мы осуществили на «Русалке», она способна ходить значительно быстрее, чем ранее.

– Полагаю, вы уже доказали это прошлой ночью, капитан.

– Да, мы наверняка преподали этим контрабандистам хороший урок, который они не скоро забудут!

Когда Чарльз вернулся в кают-компанию, Уолтер уже покончил с завтраком и теперь допивал кофе.

– Спасибо, Чарльз, я чрезвычайно вам признателен.

Чарльз опустился в кресло рядом.

– Я предлагаю вам, – начал он, – отправиться в Темпл-холл. Помните, в Итоне учился некий Гарри Темпл?

– Разумеется, я помню его очень хорошо. Вы с ним были неразлучны.

– И остаемся таковыми до сих пор, но Гарри, подобно многим другим, кто воевал, запустил свой дом, и тот постепенно превратился в развалины.

Он заметил, как у Уолтера загорелись глаза, когда он понял, к чему идет разговор.

– Я бы хотел, чтобы вы немедленно отправились туда и восстановили дом в его первоначальном виде, в коем он пребывал, когда отец с матерью Гарри были еще живы.

Он выдержал паузу, прежде чем продолжить:

– Как мне представляется, это был один из прекраснейших особняков эпохи королевы Елизаветы в Англии. Оплачиваю реконструкцию я, поэтому деньги не станут проблемой. Превратите его в само совершенство, как вы преобразили многие знаменитые дома ко времени моего вступления в армию Веллингтона.

Уолтер во все глаза смотрел на него.

– Ушам своим не верю, – пробормотал он.

На последнем слове голос его сорвался.

Он резко поднялся и подошел к иллюминатору, и Чарльз понял, что Альторн пытается сдержать навернувшиеся на глаза слезы.

Не нужно было быть провидцем, чтобы угадать, о чем думает Уолтер, – о том, как славно вновь получить работу, в которой он всегда преуспевал.

Чарльз заметил, что рядом с креслом, на котором только что сидел Уолтер, лежит газета. Наверное, он привез ее с собой из Лондона.

Чарльз взял ее в руки, мимоходом отметив, что это был «Морнинг пост», и развернул.

На второй странице ему сразу бросилось в глаза его собственное имя, упомянутое в небольшой статье, которую Уолтер мог запросто проглядеть.

Заметка гласила:

«…Смерть графа Линдонмора.

С глубоким прискорбием сообщаем, что вчера во время верховой прогулки с графом Линдонмором произошел несчастный случай со смертельным исходом.

Его молодая лошадь испугалась дикой собаки и понесла, помчавшись сломя голову к лесу.

Граф не смог справиться с напуганным животным, и когда лошадь шарахнулась в заросли деревьев, толстая ветка ударила графа по голове и он, не удержавшись в седле, упал на землю.

При падении он сломал позвоночник и скончался на месте.

Граф, являющийся седьмым по счету обладателем титула, всего два месяца тому отпраздновал свой шестьдесят пятый день рождения.

О его безвременной кончине сожалеет все графство, а родственники уже уведомлены о случившейся трагедии».

Чарльз внимательно прочел заметку, и у него перехватило дыхание.

Он был уверен, что уведомление было немедленно отправлено ему на Беркли-сквер.

Этой ночью он уже решил, что единственный способ уберечь Ранию от мести Сильвер – это жениться на ней.

Когда он глядел на спящую девушку и касался губами ее губ, он вдруг понял тогда, что никого и никогда не любил так сильно, как ее.

Но он боялся признаться в этом даже самому себе.

В глубине души он сознавал, что в нынешней ситуации битву ему не выиграть. И теперь вынужден был признать следующее.