Текст книги "Месть графа"

Во-первых, Сильвер пойдет на все, что угодно, лишь бы помешать ему жениться на Рании.

И во-вторых, он сможет жениться на Рании только по прошествии нескольких месяцев после смерти дяди, даже если захочет устроить негромкую свадьбу без пышных церемоний.

Подобное предложение шокирует его семью, ведь он должен будет носить траур по дяде, а с учетом того, что тот скончался при столь трагичных обстоятельствах, это вообще будет выглядеть недопустимо.

Он сложил газету и сунул ее в корзину для бумаг, стоявшую рядом со столом.

И, когда Уолтер отвернулся от иллюминатора, Чарльз встретил его словами:

– Однако, с вашего позволения, сейчас у меня есть для вас другая просьба. Вот ее-то следует выполнить немедленно.

– Что вы имеете в виду, Чарльз? – осведомился Уолтер, утирая глаза тыльной стороной ладони и возвращаясь на свое прежнее место.

– То специальное разрешение на брак у вас по-прежнему с собой или вы уже выбросили его?

– Оно лежит у меня в кармане, Чарльз.

– Отлично! В таком случае ваше первое задание будет заключаться в том, что вы измените на нем имена для меня.

Уолтер в оцепенении смотрел на него.

– Изменю имена?

– Это долгая история, и я не стану утомлять вас подробностями. Здесь со мной девушка, на которой я хочу жениться, и по причинам, которые предпочел бы не обсуждать, очень желательно, чтобы нас обвенчали немедленно.

Уолтер достал из внутреннего кармана пальто специальное разрешение.

– Вот, Чарльз, возьмите. Вы прекрасно знаете, что более оно мне не понадобится.

– Я верну вам деньги, которые вы заплатили за него, и передам письмо своему секретарю на Беркли-сквер. Он выдаст вам любую сумму, которая требуется, дабы внести ее в свой банк. Кроме того, он будет оплачивать все счета на рабочих, на материалы и на все прочее, что вы закажете.

Уолтер выложил специальное разрешение на стол перед Чарльзом.

Одного взгляда ему хватило, чтобы понять – никаких трудностей возникнуть не должно, особенно если имена и фамилии впишет искусная рука Уолтера.

Чарльз поднялся из кресла.

– Где вы собирались пожениться сегодня? – осведомился он. – В здешней церкви, в Тильбюри?

– Да, в церкви Святой Марии. Это милая маленькая церквушка, с ее добрейшим старым викарием я поддерживаю знакомство вот уже долгие годы. Ему известна причина нашего желания обвенчаться тайно.

– В котором часу должна была состояться церемония?

– Мы планировали, что она состоится сразу же после моего возвращения. Я должен был заехать за Алисой, поскольку мы рассчитывали, что к тому времени ее отец уже отправится к себе в контору.

– Но вместо этого он ждал вас.

– Он злорадно предвкушал возможность унизить меня!

– Вы забудете об этом, когда работы по дому Гарри, а потом и в Линдон-холле вернут вам то высокое положение, которое вы занимали по праву.

– Мне хочется верить каждому вашему слову, – отозвался Уолтер. – Но должен признаться, что в данный момент сделать это очень трудно.

– Измените для меня специальное разрешение, – настойчиво попросил его Чарльз, – после чего отведите меня к своему викарию. Кроме того, как своего старого друга я прошу вас выступить в роли моего свидетеля на свадьбе.

– Вы – лучший из друзей, которые у меня когда-либо были, – прошептал Уолтер.

Чарльз оставил его переделывать специальное разрешение и сошел вниз.

Он негромко постучал в дверь капитанской каюты, и изнутри донесся голос Рании:

– Войдите!

Переступив порог каюты, Чарльз отметил, что она не только проснулась, но и успела надеть белое платье, которое было на ней вчера.

Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга.

Затем, негромко вскрикнув, она бросилась ему на грудь.

– Ты спас меня! Смогу ли я когда-нибудь… отблагодарить тебя? Ты спас меня! Когда все, чего я в тот момент хотела более всего на свете, – это умереть!

Чарльз обнял ее и прижал к себе.

Так и не проронив ни единого слова, он принялся целовать ее – страстно, неистово, требовательно.

Он понимал, что неодолимое желание целовать Ранию вызвано только одним – тем, что он боялся потерять ее.

И его чувство, которое он так долго удерживал в себе, вырвалось на волю, более не подчиняясь ему.

Счастье Рании было безгранично.

Любовь возносила ее к солнечному свету, где перед ней открывался их собственный рай.

Наконец Чарльз оторвался от ее губ и заглянул ей в глаза.

– А теперь, пожалуйста, скажи, – проговорил он дрогнувшим голосом, – какие чувства ты ко мне испытываешь.

– Я люблю тебя, Чарльз. Я люблю тебя! Когда я подумала, что более никогда не увижу тебя, мне расхотелось жить дальше!

– А я ощутил никогда ранее не испытываемую мной душевную боль, когда понял, что с тобою случилось.

– Но ты спас меня! – выдохнула она. – Ты оказался таким замечательным… и таким находчивым!

Он поцеловал ее еще раз и, прежде чем она успела что-либо произнести, сказал:

– Но мы не можем терять время!

– И к-куда же мы направимся?

Ее голос дрожал и срывался от избытка чувств.

– В церковь. На наше венчание.

Глаза Рании широко распахнулись.

– На наше венчание?

– Я более не намерен рисковать, что ты сбежишь от меня или что тебя съедят акулы в море, любовь моя. И поэтому, как только мы доберемся до одной церкви здесь, в Тильбюри, мы поженимся, воспользовавшись специальным разрешением.

У Рании перехватило дыхание.

– Венчание будет очень тихим и скромным, – сообщил ей Чарльз. – Ты не возражаешь?

– Разве я могу возражать, если отныне останусь с тобой навсегда? Я боялась, что когда-нибудь наступит день, когда моя роль воображаемой невесты закончится и мне придется возвращаться обратно в деревню.

– Этого не случится, ты никогда больше не останешься одна, – пообещал он. – Так же, как и ты не сможешь обойтись без меня, так и я не смогу жить без тебя!

Он поцеловал ее вновь и предложил:

– Пойдем со мной в кают-компанию, и я познакомлю тебя с человеком, который устроил наше бракосочетание.

Рания все еще не могла поверить в реальность происходящего, но вслух не стала задавать никаких вопросов.

Когда Чарльз взял ее за руку, она сказала:

– Ты не мог бы помочь застегнуть мне платье на спине? Прошлой ночью я с трудом расстегнула его, а сегодня обнаружила, что не могу дотянуться до верхних пуговиц.

Чарльз коротко рассмеялся:

– Полагаю, что в будущем мне предстоит проделывать это неоднократно!

Он застегнул ей пуговки на спине и поцеловал ее в шею.

Держа Ранию за руку, он привел ее в кают-компанию, где Уолтер как раз закончил вносить изменения в документ.

Когда они вошли, он поднялся им навстречу, и Чарльз обратился к Рании:

– Позволь представить тебе, дорогая, Уолтера Альторна, лучшего дизайнера и реставратора домов во всей стране.

Улыбнувшись Уолтеру, он продолжал:

– Как только мы поженимся, он немедленно отправится в Темпл-холл, с тем чтобы восстановить его во всей прежней красе. Это будет сюрпризом и подарком для Гарри.

Рания восторженно вскрикнула:

– Ох, Чарльз, только ты мог придумать нечто столь замечательное! Гарри будет вне себя от радости, когда вернется домой после сооружения твоего скакового круга.

– Так я и думал, моя любимая Рания, что это доставит тебе удовольствие, но сейчас Уолтер проводит нас в церковь Святой Марии, где нас уже ожидает священник.

Рания удивилась, как можно было все так быстро устроить, но она была слишком счастлива, чтобы задавать ненужные вопросы.

И вдруг она воскликнула:

– Если я выхожу замуж, мне нужна вуаль! Не могу же я войти в церковь с непокрытой головой!

Как раз перед этим она попыталась расчесать и уложить волосы приблизительно так же, как минувшим вечером это сделал Антонио.

И теперь она решила, что если они сумеют раздобыть где-нибудь вуаль, то она прикроет все недостатки своей прически.

К ее удивлению, Уолтер сунул руку в карман и что-то оттуда вытащил.

– С величайшим удовольствием, – торжественно произнес он, – я делаю вам свадебный подарок!

Он протянул Рании небольшой пакет, и ей стало любопытно, что бы это могло быть.

Развернув упаковочную бумагу, она увидела внутри вуаль из невесомого тюля.

– Хотя эта вуаль и не хранилась в моей семье на протяжении нескольких поколений, но своей цели она послужит, – заверил ее Уолтер.

– Конечно, – согласилась Рания, – и теперь все, что остается, – это раздобыть пару цветков, чтобы закрепить вуаль на голове.

– Мы можем сделать остановку по дороге в церковь, – предложил Чарльз.

Он отдал распоряжение стюарду кликнуть лучший экипаж из имеющихся в наличии и, когда тот поспешно бросился выполнять приказ, поднялся на палубу, чтобы поговорить с капитаном, который уже поджидал его на мостике, горя нетерпением вывести «Русалку» из гавани.

– Мои планы претерпели некоторые изменения, капитан, – начал он. – Я должен немедленно обвенчаться, а потому хотел бы, чтобы вы повезли нас в свадебное путешествие!

Капитан во все глаза уставился на него, принимая его слова за шутку.

На несколько мгновений он растерялся, а потом выпалил:

– Мои самые искренние поздравления, сэр! Я и подумать не мог…

– Мы поговорим об этом в другой раз. Сейчас же я хочу, чтобы вы запаслись едой и продуктами, которые, по вашему усмотрению, нам понадобятся. Мы, разумеется, будем заходить по дороге во французские порты, а также в Лиссабон, прежде чем достигнем Гибралтара и Средиземного моря.

На лице капитана появилось выражение неприкрытого восторга, которое красочно говорило о ненужности любых слов.

– Надеюсь, уже через полчаса мы будем готовы выйти в море, – обронил Чарльз и направился прочь.

Он еще не успел дойти до кают-компании, где его ждали Рания и Уолтер, как за спиной его зазвучали четкие команды, которые принялся отдавать капитан.

– Все устроилось как нельзя лучше, – сказал он, войдя в каюту, – а пока я буду писать записку, которую вы, Уолтер, передадите майору Монселлу на Беркли-сквер, Рания немедленно составит список всего того, что понадобится ей для длительного морского круиза.

– Но у меня с собой ничего нет! – воскликнула она. – Решительно ничего, кроме того, что на мне надето!

– Я помню об этом, дорогая. Как только мы поженимся, я не сомневаюсь, что Уолтер покажет нам местный магазин, где ты сможешь приобрести предметы первой необходимости, а все остальное мы купим во Франции.

Он ласково улыбнулся ей, прежде чем добавить:

– Кроме того, обещаю, что мы будем останавливаться везде, где только можно, чтобы собрать тебе богатое приданое.

Он вдруг подумал, что Рания начнет протестовать, заявив, что он требует от нее слишком многого. Но вместо этого она рассмеялась:

– Только ты, Чарльз, мог подумать жениться на девушке, у которой нет ничего, кроме вечернего платья и вуали, ставшей нашим первым свадебным подарком!

– Я уверен, что французы подберут для твоей красоты еще лучшее обрамление, чем это сделали англичане, Рания!

В глазах его плясали лукавые искорки, и она поняла, что он наслаждается сюрпризом, который приготовил для нее.

Она ничуть не сомневалась, что в своей новой жизни она будет иметь все, что только пожелает, и даже многое сверх того.

«Я люблю его, – сказала она себе. – На свете просто не может быть другого такого славного и чудесного мужчины».

На причале их уже поджидал экипаж, и Чарльз отдал последние распоряжения капитану.

После этого они направились к маленькой старинной церквушке, расположенной на окраине Тильбюри.

Поскольку выглядела церковь совершенно обыденно, Чарльз понял, почему Уолтер выбрал ее для своего тайного венчания.

Священник был стар и мудр. Даже если он и счел странным тот факт, что женится не Уолтер, а его друг, то оказался достаточно тактичен, чтобы не выразить свое удивление вслух.

Алтарь и проход между рядами были украшены белыми цветами.

Викарий задушевно провел обряд венчания.

Рания подумала, что даже если бы служба состоялась в соборе, она не могла бы быть более трогательной.

У Чарльза не было времени купить ей обручальное кольцо, и потому он просто снял с пальца свой перстень-печатку, и, хотя он оказался чуточку велик Рании, она сочла его священным символом их союза.

Во время обряда оба они – и Чарльз, и Рания – все время думали о великой силе любви, которая соединила их.

Чарльз полагал, что никогда не сможет полюбить столь искренне и преданно, но теперь понял, что отыскал свою единственную любовь и что в жизни она оказалась даже прекраснее той, о которой он мечтал.

Рании же венчание показалось настолько чудесным и волшебным, словно его провели на небесах.

Она ни за что не хотела бы свадьбы с приглашенными сотнями незнакомых ей и не являющихся частью ее жизни людей.

Как было бы чудесно, если бы сейчас здесь, рядом с нею, были Гарри и чета Джонсонов, но Рания была уверена, что они поймут ее и не обидятся.

По окончании службы они поблагодарили викария, и Чарльз оставил ему щедрое пожертвование на нужды церкви.

Когда они втроем уселись в экипаж, Чарльз сказал, обращаясь к Уолтеру:

– Сейчас нам нужно сделать кое-какие покупки, после чего мы отправляемся в свадебное путешествие. А вы чем скорее доберетесь до Лондона и договоритесь обо всем с майором Монселлом, тем скорее забудете собственные проблемы.

Уолтеру наверняка было очень больно видеть, что Чарльз с Ранией заняли его и Алисы место перед алтарем, но Чарльз надеялся, что как только Уолтер вновь вернется к работе в той области, где некогда преуспевал, то обязательно найдет женщину, на которой захочет жениться.

Уолтер привез их в самый модный и, по его словам, самый дорогой магазин во всем Тильбюри.

Рания быстро подобрала для себя два дневных платья, которые могла бы носить на яхте, пальто и плащ с капюшоном на случай похолодания, две ночных сорочки, пеньюар, чулки и еще кое-что по мелочам.

Пока выбранные Ранией вещи упаковывали, Чарльз на время отошел, но вскоре вернулся, держа в руке небольшой сверток, в котором, как она решила, находился подарок.

Но она была достаточно деликатна, чтобы задавать ему какие-либо вопросы.

Затем они вместе вернулись к «Русалке», но Уолтер не стал подниматься с ними на борт – Чарльз совершенно недвусмысленно дал понять, что тому лучше поскорее вернуться в Лондон.

Чарльз заказал для Уолтера фиакр, вскоре тот появился и в ожидании остановился в конце пристани, еще до того, как они успели попрощаться друг с другом.

– Если у нас дома у вас возникнут какие-либо проблемы, – обратилась к Уолтеру Рания, – то вы знаете, где искать Гарри. Правда, мы хотим сохранить этот сюрприз в тайне так долго, как только это будет возможно.

– Можете на меня положиться. Я еще не рассказывал вам о том, что однажды я встречался с вашими родителями и они показались мне совершенно очаровательными людьми. Посему мне доставит огромное удовольствие сделать что-нибудь для дома, в котором выросли вы с Гарри.

– Можно только представить себе, какой чудесный вид примет наш дом с вашей помощью, – отозвалась она.

Уолтер крепко пожал Чарльзу руку:

– У меня нет слов, чтобы передать вам те мысли и чувства, которые я сейчас испытываю. Мне остается утешаться лишь осознанием того, что теперь, после того, как я познакомился с Ранией, я знаю, что вас благословил сам Господь.

– Так и есть, – согласился Чарльз. – Поэтому поспешите, Уолтер, и принимайтесь за дело. К своему возвращению я рассчитываю предложить вам еще несколько проектов!

Он уже подумывал о внезапно унаследованных домах своего дяди.

Ни один из них не мог величием состязаться с Линдон-холлом, но в Ньюмаркете у него имелся манор, в котором он намеревался держать нескольких лошадей. Кроме того, в Шотландии тоже находился небольшой замок, куда осенью его дядя отправлялся поохотиться на куропаток.

Постепенно Уолтер отреставрирует их все, решил Чарльз, они с Ранией не дадут ему скучать и предоставят Уолтеру возможность вновь стать состоятельным человеком.

– Желаю вам обоим счастья и всего самого наилучшего, – сказал Уолтер. – У меня такое чувство, что вы созданы друг для друга.

– Как это мило с вашей стороны – сказать такие слова, – вздохнула Рания и наклонилась, чтобы поцеловать его в щеку.

– Когда будете в Лондоне, найдите мою лошадь, Стрекозу, погладьте ее и скажите, что я помню о ней.

– Я распорядился перевезти Стрекозу, Шакала и еще двух моих лошадей в деревню, – вмешался Чарльз. – Поэтому к тому времени, как мы вернемся в Линдон-холл, они уже давно будут там.

Рания улыбнулась ему.

– Ты, как всегда, уже все продумал заранее, Чарльз.

– Я думаю только о тебе, дорогая моя.

Они поднялись на борт, матросы убрали сходни, и Рания с Чарльзом помахали Уолтеру, который остался стоять на причале.

Пока длилось прощание, все их покупки были доставлены в капитанскую каюту.

Рания была поражена, узнав, что во время богослужения при их бракосочетании по приказу Чарльза капитанскую каюту «Русалки» заново украсили.

Он заказывал только белые цветы, но в требуемом количестве отыскать их не удалось, и потому здесь были также розовые розы, гвоздики и прочие весенние цветы.

Рания взглянула на Чарльза.

– Вот теперь я действительно чувствую себя новобрачной, – прошептала она.

– Я приложу все силы к тому, чтобы ты чувствовала себе новобрачной как можно дольше, Рания, а теперь я хочу, чтобы ты открыла первый из многочисленных свадебных подарков.

С этими словами он вложил ей в руки тот самый небольшой сверток, который приобрел в магазине.

– Что в нем? – Рания была заинтригована.

– Разверни его и сама увидишь, любимая.

Она быстро развернула его и обнаружила бархатную коробочку, в которой оказалось обручальное кольцо.

– Это символ того, – сказал он, – что отныне ты навсегда стала моей, и, хотя я забыл о кольце, когда мы ехали в церковь, тем не менее теперь оно всегда будет напоминать мне о нашей любви!

Он снял с ее пальчика свой перстень с печаткой и надел вместо него обручальное кольцо.

Оно оказалось ей впору.

– Подарок просто чудесный, и я никогда его не потеряю!

– Как и я никогда больше не потеряю тебя, – добавил Чарльз. – Ты – моя, моя бесконечная любовь, и я счастливейший из смертных, потому что у меня есть такая жена, как ты.

– Помню, как ты часто повторял, что не желаешь жениться, и поэтому я постараюсь не прискучить тебе.

– Мне никогда не будет скучно с тобой, Рания. Я не хотел жениться, потому что еще никогда не любил. Зато теперь я влюблен без памяти, и такого чувства я еще не испытывал.

– Ты уверен в этом? – спросила она.

– Конечно уверен! Я никогда не думал, счастье мое, что существует такая любовь. Это чувство настолько сильное, всепоглощающее и чистое, что оно могло снизойти на меня только с небес.

– Именно то же самое чувство охватывает и меня. Я молилась, чтобы ты нашел меня и спас, и когда это случилось, я поняла, что Господь никогда не забывал о нас, не забудет и в будущем.

Они сидели на кровати и разговаривали.

Чарльз опрокинул Ранию на подушки.

– Я люблю тебя, просто обожаю, родная моя, но нам еще многое предстоит познать в любви. Для этого нам будет мало одной жизни, нам, пожалуй, понадобится еще много жизней в будущем.

Рания обвила его руками за шею.

– Я буду прилежной ученицей, – прошептала она и зарделась.

Чарльз поцеловал ее.

В следующий миг «Русалка» отошла от причала и направилась из порта в открытое море.

Мягкий плеск волн за бортом стал прелестным музыкальным сопровождением тех чувств, которые они испытывали друг к другу.

Но это было только начало.

Точно так же, как перед ними открывался весь мир, который им предстояло узнать и исследовать, так и их любовь обещала доселе неведомые им ощущения в их новой жизни.

Это было настоящее путешествие, восхитительное и волнующее.

Позже Рания согласилась, что для того, чтобы разгадать все тайны любви, одной жизни будет мало.

Потребуется много жизней, нескончаемая их вереница, прежде чем они сумеют познать вечные и неизмеримые ценности, которые доступны только тем, кто ищет их с открытой душой и искренним сердцем.

Губы Чарльза не отпускали ее.

Он все продолжал и продолжал ее целовать.

А она знала, что с готовностью отдаст ему не только свое любящее сердце, но и свою преданную душу, и свое невинное тело.

Их сердца и мечты сольются воедино – и они станут одним целым, дополняя друг друга.

И ничто и никогда на свете не сможет разлучить их.

– Я люблю тебя, моя славная и драгоценная малышка, – шептал он.

– И я люблю тебя, люблю до конца дней своих, – ответила она.

* * *

Казалось, прошла целая вечность… Они лениво наслаждались обедом, глядя на бескрайнее море, волны которого несли «Русалку» через Ла-Манш.

В небесах ярко сияло солнце, искрилась за бортом гладь воды, и яхта стремительно шла вперед, куда быстрее, чем предполагал Чарльз.

Он отметил, что все новшества, включая высокие и крепкие мачты, превратили «Русалку» в уникальный в своем роде корабль. Совсем как моя любимая Рания, – удовлетворенно подумал он.

Помимо всего прочего, яхта была еще и невероятно комфортабельной.

Шеф-повар, служивший у Чарльза вот уже два года, был французом.

Поначалу кок испытывал неловкость оттого, что работает у врага, с которым столь упорно и яростно сражался, хотя, строго говоря, он никогда не держал в руках оружия.

На самом деле всю войну шеф-повар провел в Англии, скрываясь в одном из поместий Чарльза.

И потому он был настолько рад вернуться к работе, что превзошел самого себя, и блюда, которые он готовил для Чарльза, с каждым разом становились все изысканнее и восхитительнее.

* * *

Они провели в море уже пять дней, и теперь входили в Бискайский залив.

Только сейчас Чарльз признался Рании в том, что к нему перешел титул графа Линдонмора.

– Как ты узнал об этом?

– Собственно говоря, я узнал об этом еще до того, как мы отплыли из Англии.

Рания ахнула:

– Но ты должен был присутствовать на похоронах!

– К несчастью, я влюбился в прелестную молоденькую девушку. Но жениться на ней тотчас я не мог, поскольку, как новоиспеченный граф Линдонмор, я должен был носить траур по своему дяде.

– Значит, именно поэтому нам пришлось обвенчаться тайно и в такой спешке?

– На самом деле больше всего я боялся того, что ты откажешь мне или сбежишь от меня, любовь моя.

– Или… что меня вновь похитят!

– Ты права, это было главной причиной, но теперь, когда мы женаты, ты находишься в полной и абсолютной безопасности.

– Я догадалась, что мое похищение устроила та девушка, что отказалась выйти за тебя замуж.

– Ты как-то узнала об этом?

– Я услышала, как тот человек, что снял мешок у меня с головы, сказал другому: «Какая аппетитная штучка! Она принесет нам кучу звонких монет. И, если сложить их с теми деньгами, что мы получим от второй красотки, мы сможем купить себе новый вельбот».

Чарльз промолчал, и Рания продолжала:

– Разумеется, все в Лондоне говорили мне о том, что ждали твоей свадьбы с Сильвер Банкрофт, и потому я догадалась, что это она заплатила моим похитителям.

Разговаривая, они лежали на кровати.

Чарльз обнял жену и притянул к себе.

– Забудь об этом, любимая.

– А ты уверен, – поинтересовалась Рания, – что забыл ее? Она ведь очень красива.

– Красивое тело, в котором таится злое черное сердце, – именно этим она и отличается от тебя, моя драгоценная Рания. Ты очень красива, красивее всех, кого я когда-либо видел. А твое сердце столь же чисто и искренне, как солнце или звезды.

Рания плотнее прижалась к нему:

– Ты говоришь такие приятные вещи. Я надеюсь, что так будет и впредь.

– Это только начало. Каждый день, глядя на тебя и прикасаясь к тебе, любимая, я буду изобретать все новые и новые способы рассказать тебе о том, как я люблю тебя и как я счастлив с тобой.

– Я действительно делаю тебя счастливым, Чарльз?

– Глупый вопрос. Знаешь, таким счастливым я не был еще никогда в жизни!

– И я тоже очень счастлива, счастлива настолько, – воскликнула она, – что иногда мне кажется неправильным, что мы наслаждаемся таким счастьем, в то время когда в мире вокруг нас остается столько горя и страданий.

– Мы украсим этот мир. И в этом, я знаю, ты будешь направлять меня.

– Ты – самый добрый и щедрый человек, который когда-либо жил на свете! Не представляю себе, что смогу научить тебя чему-либо, чего ты еще не знаешь.

Чарльз ласково погладил ее по щеке:

– До тех пор пока я не встретил тебя, Рания, я не знал, что такое любовь. А еще я уверен, что, когда ты подаришь мне сына, я испытаю невероятное счастье, познав радость отцовства.

Он ненадолго умолк и окинул Ранию долгим взглядом.

– Только полюбив кого-либо, начинаешь понимать, что есть вещи, которые имеют для тебя определяющее значение, пусть даже окружающим они представляются самыми обыкновенными.

– В тебе, мой любимый Чарльз, нет ничего, что можно было бы назвать словом «обыкновенный»!

– То же самое я могу сказать и о тебе.

– Если уж мы оба с тобой такие замечательные, – решительно заявила Рания, – то и поступки должны совершать такие же. Когда мы вернемся домой, то должны будем сделать так, чтобы ты стал примером для каждого землевладельца в том, как относишься к своим арендаторам и как обращаешься со своими работниками.

– Именно этого я и намерен добиться.

– Мы должны постараться сделать людей в поместье столь же счастливыми, как и мы сами, и, пожалуй, если мы сумеем стать примером для них, то нам начнут подражать и жители Лондона.

Чарльз рассмеялся:

– Обитатели Лондона настолько закоснели в своем самодовольстве, что уверены, будто им известно все на свете, но мы-то с тобой знаем, что узнали тайну подлинного счастья, и именно ее постараемся открыть и для других.

– Какая замечательная мысль! Но, мой дорогой Чарльз, я не хочу, чтобы ты так беспокоился из-за симпатичных или очаровательных женщин!

– А я намерен не допустить, – подхватил он, – чтобы ты тревожилась о высоких, смуглых и привлекательных мужчинах!

– Можно подумать, я этого хочу!

– Хочешь ты этого или нет, но я буду крайне ревнивым мужем и не позволю всем этим щеголям увиваться вокруг тебя!

– Ты сам в этом виноват, – возразила она. – Это ведь ты разодел меня в пух и прах, представив светской красавицей!

– Я сделал это для того, чтобы досадить Сильвер, и только потом понял, что держу в руках то ли солнце, то ли луну, то ли звезды – то есть тебя, любимая!

– Именно этим светом я хотела бы всегда наполнять тебя, Чарльз.

И тут их слова утонули в бесконечных поцелуях.

Он целовал и целовал ее, пробуждая в ней бурную, неудержимую и неукротимую страсть.

Казалось, он обжигал ее, словно пламя костра или палящие лучи солнца.

Они слились в любви в единое целое, как это случается с теми, кто по-настоящему любит друг друга и во что так истово верили древние греки.

Они обрели друг друга, чтобы никогда не расставаться.

– Я люблю тебя! Обожаю! – в упоении шептали они друг другу.

Подобно неземному сиянию, на них с небес сошла любовь, оберегая и согревая их души и тела, озаряя их своим божественным светом.