Текст книги "Вечная роза"

Глава 5

Уильям проснулся на пастбище под деревом и сразу понял, что снова в земном мире. Как долго на этот раз? Он сел и осмотрелся, но поля, окрашенные в желтый цвет осенью, были такие же, как всегда. На фоне горизонта он увидел церковную крышу и ряд деревьев. В легкой золотистой дымке утра паслась белая лошадь, у дома, который он помнил.

В животе у него заурчало, человеческий желудок изголодался по человеческой пище, но не было денег, чтобы купить ее. Придется выклянчить что-нибудь, умолять о куске хлеба. Или красть. Он это ненавидел, но делал это не раз.

Эта местность принадлежала ему с рождения, Уильям мгновенно это понял. Даже за годы, которые он провел, опутанный чарами, кое-что оставалось неизменным – он знал, где в зависимости от сезона найти ягоды, орехи, сочные фрукты. Сад его собственного особняка скрывал роскошь, о которой время забыло: грецкие орехи и яблоки, чистую воду, бегущую из глубокого родника.

В утренней дымке он неторопливо шел к дому, находя удовольствие в несовершенствах дня. Легкий туман пронизан слабым запахом сжигаемой листвы, свежий воздух слишком прохладен для полного удовольствия, но роскошен для человека, знавшего лишь безукоризненное совершенство Страны вечного лета.

Навстречу шла женщина с длинными темными волосами, в костюме из темной шерсти. Увидев Уильяма, она явно вздрогнула и замерла на полушаге, словно не знала, то ли идти дальше, то ли остановиться. В конце концов она решительно двинулась вперед. Ему нравилась твердость ее шага, бесстрашно вскинутый подбородок. Когда она подошла ближе, он увидел, что у нее нежное овальное лицо и большие темные глаза за очками. Она куда более красива, чем сама считает, подумал он и чуть улыбнулся.

– Доброе утро, миледи, – сказал он.

– Это вы, – нахмурилась она. – А где ваша подруга?

– Подруга?

– Экейше.

Он помрачнел:

– Она мне никто, но, как и остальные, она наверняка еще в постели после пьяной пирушки.

– А вы нет?

– Конечно. Разве я не стою перед вами?

– Вы пили с ними прошлой ночью.

Так она знает его в его другой ипостаси, когда монстр спускает его с поводка, не ослабляя лютого контроля. Волна гнева лизнула его легкие, он наклонил голову, чтобы скрыть это.

– Я умеренный человек, – проговорил он.

– Вы сегодня другой, – сказала она, присмотревшись.

– Я? Как так?

– Одежда современная. И вы выглядите… Извините, но у вас усталый вид.

– Вы не из Англии. – Его сердце немного оживилось.

– Нет. Я из Чикаго. – Заметив его озадаченный взгляд, она добавила: – Это в Америке.

Он кивнул, хотя понятия не имел, что это означает.

– Я голоден, – сказал он. – И простите, но я вас не знаю.

– Не знаете меня? – прищурилась она. – Не знаете этот браслет? – Она вытащила яблоко, свежее и красивое. – Не помните этого?

У него в животе заурчало.

– Хотел бы я помнить. Я очень голоден.

Яблоко было слишком большое для ее руки, взглянув на плод, женщина снова подняла глаза.

– Не понимаю, почему вы не можете взять его. Возможно, оно как раз для этого предназначено.

– Буду очень благодарен.

– Тогда берите. Думаю, вам надо позавтракать. Я собиралась в библиотеку, но могу и не ходить. – Она повернулась и сделала жест рукой: – Идем со мной.

– Спасибо, миледи. – Он откусил яблоко. Оно было хрустящим, сладким, ему даже пришлось остановиться, просто чтобы насладиться радостью от такой вкусной еды. Человеческая еда. Он поглощал ее с необычным отсутствием грации.

Она смотрела на него, наклонив голову набок, ее красивые волосы падали ей на руку.

– Элис, – сказала она.

– Простите, что?

– Меня зовут Элис. Не нужно называть меня «миледи».

– Что ж, тогда Элис, – рассмеялся он. Зажав в одной руке яблоко, он повел другой: – Пожалуйста, показывайте мне дорогу.

Когда она подошла к каменному мосту, который он так хорошо знал, знал каждую крошечную маргаритку, растущую в трещинах, он остановился.

– Куда мы идем?

– В мои апартаменты. То есть… в квартиру, вот в этом доме.

Она указала на особняк, на его собственный сад.

– Вы здесь живете?

– Только в части дома.

– Я когда-то жил здесь. Давно. Это был мой фамильный дом.

Она жестом предложила ему идти вперед и, прищурившись, вдруг глянула через плечо.

– Идите этой дорогой, – сказала она нахмурившись.

– В чем дело?

– Я не уверена. Кажется, я видела… – Она тряхнула головой. – Не важно.

Уильям шел через сад, но когда приблизился к двери, его сердце вдруг опустело. В памяти он видел длинные светлые волосы сестры, ее вышитую рубашку, слышал ее теплый смех. Наверное, прошли уже сотни лет, но для него это словно несколько месяцев. Он тосковал по сестре, по друзьям, от которых теперь в склепах остались только кости. Его похитили у всех них, у естественного течения времени.

Он остановился. Тихо, где-то вдалеке щебечет птичка.

– Возможно, вы правы. Не думаю, что войду.

Она повернулась, положила ладонь ему на руку.

– Вы в порядке?

Уильям с огромной печалью глянул на окна.

– Какой сейчас год?

– Две тысячи десятый.

У него вырвался невольный вздох.

– Я не был здесь с… – Он нахмурился. – Была война, много взрывов. Бомбы?

– Да. Это была Вторая мировая война. Семьдесят лет назад.

Задыхаясь, он осел на скамью.

– Думаю, вам нужно съесть что-то более основательное. Если не хотите входить, я принесу.

Он кивнул, потом мысль пронзила его мозг.

– У вас, случайно, нет какого-нибудь пирога?

Эта просьба вызвала у нее веселый смех.

– Посмотрю. Уверена, что мы сможем найти что-нибудь для вас.

– Это будет просто замечательно. – Уильям откусил яблоко, без всяких причин поглядывая на границы сада. Элис задержалась, наблюдая за ним. В золотистом свете она была чудесна, как песня. – Я рад познакомиться с вами, Элис, – сказал он. – Пойдете со мной на пикник? Я знаю тут секретные места. Или знал.

– Да, милорд, – подмигнула она. – Я сейчас вернусь.

В кухне Элис искала еду для Уильяма. Пара вареных яиц, несколько толстых ломтиков ветчины, хлеб, масло – похоже, так в Англии едят бутерброды. Она сунула все это в свой рюкзак, добавила виноград, бутылку газированной воды и бутылку крепкого сидра. Что до пирога, она их не особенно любила, но в магазине их хватает.

Пока она собирала вещи, собственное тело казалось ей воздушным, словно она не из крови и плоти, а создана из света. В кухонное окно она видела Уильяма. Откинутые назад волосы перехвачены тем же кожаным ремешком. На нем обычные джинсы, белая рубашка мягких линий, распахнутый ворот открывает загорелую шею и самый верх груди. От его вида у Элис голова кружилась.

Как угодила она в эту странную историю? Она понятия не имела, но сегодня ее это не волновало, накинув рюкзак на плечо, она вышла в сад.

И впервые заметила, что розы отцвели. Ни единого цветка не осталось на стебле, карабкающемся по стене. Очевидно, ночью были заморозки. Плохо, очень плохо.

Натянув пониже шапку, она махнула рукой миссис Ли, показавшейся за стеной.

– Привет, Элис, – поздоровалась она. – Куда это вы собрались в такое яркое утро?

– Мы собираемся на пикник.

– «Мы»? – переспросила пожилая женщина и выглянула из-за дерева. – О, понятно!

– Это Уильям, миссис Ли.

– Здравствуйте. Как поживаете? – учтиво поклонился он.

– Хорошо, дружище, очень хорошо.

Элис осенила блестящая идея.

– Миссис Ли, у вас, случайно, не найдется какого-нибудь пирога? Уильям его очень хочет, а у меня нет.

– Конечно. Вчера испекла бисквит. Подождите, сейчас принесу.

– Ох, не нужно беспокоиться, мадам. Я от отсутствия пирога в обморок не упаду.

– Чепуха. Я мигом вернусь.

Элис улыбнулась Уильяму:

– Чувствую, она из тех, у кого всегда найдется пирог.

– И вы правы. – Он подвинулся ближе. – Думаю, в благодарность мне нужно показать вам кое-какой секрет.

– Мне следует быть настороже, а вдруг вы убийца, который спрячет мою голову в лесу?

– Да, гарантий у вас никаких.

– Вот! Тут вам на двоих хватит. – Миссис Ли подала перевязанную бечевкой коробку.

– Я с вами позже рассчитаюсь, – сказала Элис. – Простите меня за нахальство.

– Отправляйтесь на пикник.

– Идем? – Уильям взял Элис за руку.

Они перешли ров, миновали поле и по едва заметной тропинке направились к стройным березкам. Под ногами хрустели опавшие листья, наполнявшие воздух запахом детства, солнечные зайчики прыгали по плечам. Когда они подошли к реке, Уильям повернул на запад и повел Элис вверх по холму. Сюда слабо доносились звуки дорожного движения, вдали виднелись сады и дома с застекленными террасами под белой железной крышей. Уильям молча и целеустремленно шел вперед, пока они не добрались до груды валунов.

– Другим здесь не нравится, – сказал он. – Не знаю причины, но здесь так безопасно, как только возможно в этом графстве.

Нырнув под ветви ивы, они остановились у водопада. Воздух был тих, и хотя стоял холодный день, они расстелили одеяла на траве у воды, и, казалось, тут же стало теплее.

– А теперь, сэр, ваш завтрак, – улыбнулась Элис.

– Сначала пирог.

Она уступила и открыла коробку. В ней был светлый бисквит с толстой красной прослойкой, миссис Ли предусмотрительно положила в коробку вилки. Уильям смотрел на пирог, словно в экстазе.

– Какая роскошь! – Он взял вилку и воткнул ее в бисквит, блаженно прикрыв глаза. – Ты должна попробовать.

– А что, если ты колдун и пытаешься обманом заставить меня есть?

Он серьезно посмотрел на нее:

– Я не колдун, но с твоей стороны мудро задуматься над этим.

– Ты достаточно красив, чтобы быть одним из них.

Его щеки порозовели.

– Я не один из них, как бы они того ни хотели. – Он сердито отломил кусок бисквита. – И никогда не буду, сколько бы веков они меня ни держали.

– Каково там, Уильям? В волшебной стране? – Элис взяла вилку и попробовала бисквит. – Потрясно!

Уильям недоуменно посмотрел на нее.

– Это значит великолепно, – смутилась Элис.

Уильям с насмешливой улыбкой покачал головой:

– Язык – тонкая штука. Каждый раз, когда я появляюсь среди людей, он меняется.

– Должно быть, тебе очень одиноко.

– Да. – Он вздохнул. – Там очень красиво. Точно так же, как феи и волшебники красивее нас, так и их страна само совершенство. Сады, леса, великолепные замки, и ни в чем ни единого изъяна. – Он положил вилку. – Но хватит о той стране. Расскажи мне о твоей. Об Америке, о Чикаго.

Элис начала рассказывать, и пока она говорила, Уильям продолжал есть. Элис поймала себя на том, что любуется им – изящным запястьем, решительным абрисом носа, мягкими кожаными башмаками, движением горла, когда он глотал. Трудно было определить его возраст. Двадцать пять? Тридцать?

Наконец наевшись, он растянулся на траве и смотрел в небо.

– Я не сплю, – сказал он. – Но именно этого хочется после такого пиршества.

Усмехнувшись, Элис тоже легла. Легкий ветерок играл в высокой траве, травинки щекотали ей ухо, покалывали лопатки. Водопад стал просто звуком. Круговерть фактов, теорий, проблем замедлилась в ее голове. И Элис впервые со случайной встречи в саду глубоко вдохнула чистый воздух.

– Ты будешь помнить это? – спросила она.

Опираясь на локоть, Уильям приподнялся и посмотрел ей в лицо.

– Там – нет. Только когда снова вернусь в мир людей. – Он взял ее руку и поднес к губам, не отрывая взгляда синих глаз от ее лица.

Элис кончиками пальцев коснулась его рта. Его глаза потемнели, и он наклонился поцеловать ее. На этот раз препятствий и заминки не было, его рот прижался к ней, его бархатистый язык играл с ее губами. Элис приоткрыла рот, и Уильям придвинулся ближе, прижимаясь бедром к ее боку, его рука скользнула по ее плечу к открытой шее. Они словно играли, поцелуй был приветственным танцем, губы дразнили, языки встречались, сплетались и расходились. Ощущение золотистого тепла поселилось в горле Элис, там, где пальцы Уильяма нежно касались ее шеи. Вот они уже описывают круги, торопливо спускаясь ниже, пробуждая каждую клеточку, каждый нерв в сгибе ее локтя, в ее лоне. Тихо вздохнув, Элис подняла руку к его волосам, освобождая их от кожаного шнурка. Густая шелковистая волна хлынула на лицо, упала ей на плечо, и даже это простое ощущение заставило ее тихо вскрикнуть.

Уильям, подняв голову, смотрел на нее, его пальцы скользили по ее щекам, носу, векам, потом очень медленно прошлись по ее губам.

– У тебя такое лицо, каких я раньше не видел, – сказал он, – чудесное, как лужайка подснежников.

– Нет, я обыкновенная, – прошептала она, чувствуя, как кожу заливает краска, когда его пальцы скользят по ее скуле, горлу, задерживаются у выреза.

Он замер и взглянул на нее:

– Можно?

– Да, – шепнула она, и его красивые руки с длинными пальцами скользнули за ворот блузки, прошлись по выпуклости груди.

Он смотрел ей в глаза, Элис была ошеломлена, она пылала, охваченная жаждой.

Это было слишком: слишком много желать, слишком много терять.

– Подожди. – Она схватила его за запястье.

Он мгновенно замер, но его голова опустилась ниже, и был нектар его рта, его изысканный поцелуй, медленные ласки языка. Его отяжелевшее мужское естество утыкалось в ее бедро. Его рука обняла ее грудь, и Элис невольно выгнулась вперед, вдавливая свою плоть в чашу его ладони.

– Уверена? – прошептал он.

– Да! Пожалуйста!

Он нашел заострившийся пик соска и поглаживал его.

Элис плыла в ощущениях: свет, тепло, наслаждение, сладость языка, его длинные волосы, скользящие сквозь ее пальцы. Поцелуи, поцелуи, поцелуи, пока она не опьянела от них. Когда он медленно поднял ее блузку и прошелся пальцами по коже, Элис вздрогнула и в ответ потянула вверх его рубашку, и вскоре они в этот холодный день оказались с нагими торсами, сливаясь в поцелуе, их ноги сплетались, губы вели танец.

Вдруг налетел туман. Уильям сник, словно мгла погасила его пыл, и рывком отстранился. На миг Элис увидела его во всем его совершенстве – длинные белокурые волосы, сильные плечи и грудь, тонкая талия, джинсы обхватывают стройные бедра, – и не стыдилась собственной наготы. Казалось, что если и есть что-то, ради чего она весь мир обойдет, то это Уильям и его поцелуй.

– Торопитесь, миледи, – в тревоге огляделся он. – Здесь опасно.

Опасно?

Он рывком поднял Элис на ноги. Быстро подобрал ее блузку и сунул ей в руку.

– Идите, миледи! Вы должны идти.

– Я не знаю дороги, – запротестовала она.

Он притянул ее ближе, целовал волосы, плечо.

– Прости меня, – сказал он. – Не важно, куда ты пойдешь, только уходи. – Он подтолкнул ее, и Элис споткнулась, оцепенело сжимая в руках одежду, испуганная и пристыженная. – Надень наизнанку. Сейчас же. Ты должна делать, что я говорю, Элис. Будет беда, если ты не послушаешься.

Туман густел и поднимался все выше, пока не стал таким же плотным, как тогда в саду. Трясясь от ужаса, Элис кое-как надела блузку наизнанку и крикнула:

– Уильям!

– Беги! – донеслось словно издалека. – Беги туда, откуда мы пришли.

Она ничего не могла разглядеть, но бежала, наткнулась на дерево, ободрала руку. Сзади нее не раздавалось ни звука.

На пастбище туман вдруг стал рассеиваться, и Элис увидела троицу «лордов», шагающих ей навстречу. Они, казалось, не замечали ее и прошли мимо, словно она невидимка.

Она взглянула на надетую наизнанку блузку. Это все, что требуется?

Какое-то движение в отдалении привлекло ее внимание, длинная пурпурная накидка мелькнула у дерева в центре поля. Экейше! Похоже, и она не замечала Элис, это придало смелости. Элис метнулась к дереву, не зная, что собирается делать, но нуждаясь в противостоянии. «Почему я? – хотела она спросить красавицу. – Почему ты нацелилась на меня?»

Но прямо перед ней возникла темная фигура, это оказалась миссис Ли.

– Ах, вот вы где, милая! – У нее в руках были две сетки, полные зелени, одну она сунула Элис. – Будьте добры, помогите старушке добраться домой.

Элис оглянулась через плечо, но пурпурная накидка исчезла, никаких признаков «лордов» или Уильяма. Сникнув, Элис взяла сумку и пошла с пожилой женщиной домой.

Глава 6

Три дня спустя Элис беспокойно просматривала свои записи. От Уильяма не было никаких вестей, ни от смертного Уильяма в современной одежде, ни от Уильяма из ее снов, который появлялся в бархатном костюме. В понедельник в классе не было не только «леди и лордов», но и Кристал, пришли только те, кто казался обыкновенными студентами. Богатые и эксцентричные студенты, но волшебства в них не больше, чем в ней самой. Мир казался совершенно прозаичным. И все же на ее руке этот браслет. И роза, увядающая каждую ночь и снова расцветающая за окном ее спальни. И всякая всячина, которую она каждое утро находила у своего крыльца: букетик незабудок, резная трость, покрытая символами и отполированная до блеска. Один из ее соседей, мужчина средних лет, сказал, что трость сделана из древесины рябины.

Во вторник днем небеса набухли снегом, мягкие тучи плыли низко, задевая верхушки деревьев. Несмотря на грозящий снег, Элис отправилась в библиотеку. Студентов там было мало, и весь стол оказался в ее распоряжении. Слышно было, как этажом ниже студенты занимались каким-то предметом, суть которого она не могла ухватить.

Элис перечитала поэму об Уильяме из Хартфорда, знатном юноше, который защищал свою сестру от феи и был унесен в волшебную страну. Она выписывала все, что казалось важным, если потребуется сразиться с волшебниками.

Снова она чувствовала, как ускользает чувство реальности: ожившие грезы, чаровницы, древнее проклятие, Грааль, спрятанный где-то в этом графстве. Если она кому-нибудь скажет, о чем думает, ее в сумасшедший дом запрут.

Но разве не это главная причина ее приезда в Хартфорд? Поиски связи между балладой, «Романом о розе» и Граалем?

Да, но она женщина двадцать первого века. Она не верит в мифы.

Хороший ученый не подгоняет факты к реальности, но извлекает из них пользу, чтобы добраться до истины. Исходя из этого, Элис не оставалось ничего другого, как признать, что здесь есть нечто странное. На ее руке все еще красуется отметина от когтей неизвестного животного, напавшего на нее в поле, а браслет на ее руке принес мужчина из ее грез, который то появляется, то исчезает.

Как ни странно, законы и правила, которые она понимала, больше не работают. Если ей предстоит найти Грааль и отнести в Страну вечного лета, как назвал ее студент, что нужно для собственной безопасности?

Правила, которые она нашла в литературе, были те же, что назвал ей Уильям: не танцевать, не есть, не пить. Ей следовало наполнить карманы листьями тимьяна, чтобы видеть волшебников более ясно, браслет из тиса усилит ее способности ориентироваться в том странном мире и, возможно, даст способность защититься.

Ей понадобится оружие? Резная трость вполне сошла бы за оружие, но в руках сильного мужчины. А можно ранить волшебника? Потирая лоб, Элис тяжело вздохнула. Ей нужно с кем-то поговорить, чтобы кто-то помог ей понять весь этот материал. Единственной подругой у нее здесь была Кристал.

Возможно, она знает больше, чем говорит. Она как-то призналась, что вызвала гнев Экейше. И один из «лордов», похоже, добивался внимания Кристал.

Закрыв книги и надвинув шапку, Элис отправилась на поиски квартиры Кристал.

Это было нетрудно. Элис шла по узкому переулку, с неба сыпались хлопья снега. Она постучала в дверь. Открыла молодая женщина с короткой стрижкой и костлявыми плечами.

– Привет, – сказала Элис. – Кристал дома?

– Нет, она не вернулась.

– Не вернулась?

– Она в субботу пошла в паб, и с тех пор я ее не видела.

У Элис по спине пробежал холодок. «Как и остальные, она наверняка еще в постели после пьяной пирушки», – сказал Уильям про волшебницу.

– И вы не забеспокоились?

– Она так уже исчезала. С тем парнем. Забыла его имя. Какое-то странное. Шотландское. Лерд?

– Лейт, – сказала Элис. – Спасибо.

Выйдя в переулок, она остановилась, у нее дыхание перехватило. Что, если и Кристал, как много лет назад Уильяма, опутают чарами? Стряхнув с рук снег, она направилась в паб, где, к ее облегчению, Филипп вытирал барную стойку белым полотенцем. Заметив ее, он сказал:

– Привет, красавица. Что сегодня будем заказывать?

– Полпинты. – Она села у бара. Посетителей было мало, двое пожилых мужчин сидели у огня, какой-то бизнесмен ел запоздалый ленч. Элис положила блокнот и рюкзак на стойку.

– Вы видели мою подругу Кристал? Ту, которая в прошлый раз была со мной.

– Она в тот вечер танцевала до упаду. – Филипп поставил перед Элис кружку.

– Она ушла с той компанией, с музыкантами?

– Вы имеете в виду тех, из Лондона? Да. Один из парней на нее глаз положил. Шотландец с черными волосами. Красив до невозможности.

– Понятно. – Элис отхлебнула эль, размышляя, что еще Филипп может знать. В конце концов, он работает в баре, где чародеи время от времени опутывают посетителей. Возможно, он знает больше, чем хочет показать.

Или он один из них. Элис украдкой оглядела его – толстый живот, узловатые пальцы. Нет, он не из них.

– Вы знаете легенду о Святом Граале?

– В общих чертах, милая. Я простой человек. – Он тщательно вытер стакан и аккуратно поставил его в ряд безупречно чистых собратьев. – Это не его Мерлин хотел заполучить?

– Да, верно. Из этой чаши во время Тайной вечери пил Иисус со своими учениками.

Филипп кивнул, энергично жуя резинку.

– Говорят, она волшебная?

– Некоторые так считают. А я всегда думала, что само ее существование уже волшебство. Какое наслаждение увидеть нечто столь святое и столь древнее!

– Да уж.

– Есть народная песня, в которой говорится, что Грааль где-то здесь. Баллада об Уильяме из Хартфорда. Вы ее знаете?

– Конечно. Ее тут все время поют. – Он принялся напевать, громко и фальшиво, и рассмеялся, когда бизнесмен у стойки застонал. – Принести вам еще порцию?

Мужчина кивнул.

Элис нашла в своих записях текст баллады и просматривала каждый стих, проверяя, не ускользнуло ли что-нибудь от ее внимания. Розы, седьмая сестра, дерево королевы, звезда надежды. На чистом листе бумаги она выписала фразы и обвела каждую.

Дерево королевы? Она подумала о вязе, одиноко стоявшем в центре поля. Звезда надежды? Что это может быть? Звезда Давида? Венера? Или это знак, который приведет к Граалю?

Она пыталась представить себе карту местности. Как расположены особняк и деревня по отношению к дереву? Они образуют звезду?

Теперь, когда ясно, что Кристал тоже забрали, долг Элис – войти в то королевство и спасти обоих, но она должна подготовиться.

– Допустим, вам надо отправиться в волшебное королевство. Чем бы вы себя защитили от колдовства? – лениво спросила она Филиппа.

– Рутой, – не колеблясь ответил он.

– Ах да, конечно! – Ее бабушка держала руту у двери дома по этой самой причине, это традиция. Элис заметила руту у двери своего жилища.

Рута росла у корней вьющейся желтой розы.

Розы указывают на Грааль.

– Мне нужно идти. – Она бросила на стойку пятифунтовую бумажку и поспешно вышла.

Снег теперь валил гуще, создавая подобие сумерек, и мысль оказаться застигнутой темнотой в поле была невыносима. Элис бежала всю дорогу и остановилась у края пастбища. Снег покрыл поле и дерево обманчиво красивым блеском, как рождественскую открытку, придав дереву мирный вид.

И все равно Элис сняла пальто, вывернула его наизнанку, потом, не останавливаясь, побежала через пастбище, пока не добралась до каменного мостика через ров. Тяжело дыша, она прижала руку к боку и оглянулась на дерево. Вокруг него клубился лавандовый туман, светящийся мягким светом, слышалась музыка. Элис шагнула вперед, потом остановилась.

Нет. Не сегодня. Не так. Когда она войдет в их царство, она будет хорошо подготовлена.

Она прошла через ворота в сад и, наклонившись, стряхнула снег с руты и лаванды, растущих у двери. Холод не повредил их. Войдя в кухню, Элис нашла ножницы и вернулась, чтобы срезать несколько веточек с обоих растений. Она поставила их в воду и только тогда подумала проверить розы. Она снова вышла на улицу, снег валил гуще, чем минуту назад. Дрожа, она охватила себя руками.

Почти все розы давно увяли, и только одна каждое утро расцветала за окном ее спальни. И впервые эта роза поникла, повесив головку.

Элис взбежала по лестнице и распахнула окно.

– Все будет хорошо, – сказала она, словно роза могла ее слышать, и стряхнула снег с лепестков. На краешках были отметины, похожие на тонкие коричневые царапины.

Если снег не прекратится, роза к утру погибнет, это ужасно. В какой-то миг Элис подумала срезать цветок, но это будет конец магии.

Вместо этого она взяла со стола лист бумаги и скрепки, соорудила импровизированное укрытие для цветка и прикрепила к стволу.

Это сохранит розу. Хотя бы на одну ночь.

* * *

Когда часы – часы, рассказывавшие о его собственном детстве и до сих пор отбивающее время в холле особняка, – пробили полночь, Уильям снова оказался у окна спальни. Внутри горела лампа, он видел темную головку Элис, склоненную над книгами. Она спала, прижавшись щекой к странице. Нежность переполняла его. Он тихо открыл окно и вошел, принеся с собой вихрь снежинок. Сегодня ее волосы были распущены и тяжелой волной падали на руку и на спину. По контрасту ее кожа была тонкой и молочно-белой. Единственными цветными пятнами на лице были темные ресницы, брови и алый рот.

Он чувствовал, что знает ее. Один вкус ее рта, и она пробуждала в нем жажду, желание обнять ее, слушать ее смех. И все-таки ему не хотелось тревожить ее.

Через ее плечо он увидел схемы и записи, которые она сделала для себя, план пробраться в зачарованное царство и спасти его. С одобрением он заметил записанные защитные меры, рядом с листом стояла рута, лежал браслет из тиса, который он ей дал, и чаша нетронутых ягод. Но где яблоко? Он принесет еще одно.

Темными буквами она написала: «Грааль?»

Ему не позволено сказать ей напрямую, но она дала ему способ помочь ей. Тихо ступая, он подошел ближе и взял ручку. От Элис пахло розами, его тянуло наклониться и поцеловать ее нежную шею. Он поборол искушение и взял листок.

Потом молча отступил. Возможно, он видит ее в последний раз. Возможно, она проиграет, смалодушничает, не сумеет найти Грааль. Очередной шанс будет для него упущен, и еще два с лишним десятка лет он осужден провести в зачарованном королевстве.

Господи, он этого не вынесет!

Возможно, по этой причине он, казалось, не мог уйти. Он опустился рядом с ней на колени, взял ее пальчики в свои и поцеловал кончики, почувствовав, как она чуть шевельнулась, потом резко выпрямилась.

– Уильям! – сказала она. – Я беспокоилась за тебя. Куда ты ушел?

Ее теплые пальцы, человеческие пальцы, маленькие и добрые, коснулись синяка на его скуле, который он заработал во время последнего набега в обычный мир, и сердце у него заболело от нежности.

– На меня наложены чары, когда я брожу по миру. Я должен выпить из Грааля или умру на этой стороне мира. – Поддавшись внезапному порыву, он положил голову ей на колени, бессловесный и голодный.

– Я не подведу, Уильям, – прошептала она, положив руку на его волосы, и впервые за столько веков, что он и припомнить не мог, ему захотелось плакать.

Вместо этого он выпрямился и с неукротимостью, которая жгла его, взял ее лицо в свои ладони и поцеловал со всей жаждой спасения, со всей тоской по миру людей, с бесконечным одиночеством волшебной страны, которую он мог покидать очень редко.

– Не подведи, – горячо сказал он. – Не подведи, милая Элис, и клянусь, я никогда не подведу тебя.

И потом он наслаждался ею, пробовал на вкус человеческие губы и грудь, слышал ее вскрики, когда они слились, чувствовал себя человеком, изливая семя в ее ждущее лоно.

Он тихо исчез перед рассветом, оставив ее спящей.

– Не подведи, – шепнул он и поцеловал ее в лоб.