Текст книги "Охотники за «Кинжалом». Политический детектив"

Мэрская доля

Процесс, что называется, подвис, зато внука русского мэра уже не выселяли в снег с вещами. Комиссия Романова предложила единственное законное решение – восстановить статус кво.

Депутаты единогласно констатировали: – Постановление градоначальника вступило в законную силу через 30 дней после принятия и в указанный срок его никто не опротестовал. А значит, оно не подлежит апелляции.

Мимоходом ревизоры выявили целый букет нарушений, которые только усугубили вину задержанных функционеров. Но действующая мэрия всё ещё не решалась акцептировать неоднозначное постановление своего предшественника.

А во избежание тактических ошибок, Боб досконально изучил короткий мэрский этап биографии Эраста Гиацинтова.

Будущий градоначальник прибыл в Эстляндскую губернию в 1889 году в чине надворного советника. Он получил назначение в Ревель комиссаром по крестьянским делам Везенбергского уезда. Согласно записям в служебном формуляре, советник занимался организацией в Эстляндии первой переписи населения Российской империи и неоднократно исполнял обязанности вице-губернатора.

Так что освободившийся пост градоначальника он занял не случайно. Веками в Ревеле командовали остзейские немцы и переход Эстляндии под Российскую корону не изменил заведённого уклада. Город-крепость покорился Петру, но всё равно остался немецким. Здесь по-прежнему действовало средневековое Любекское право. Генерал-губернаторы привычно назначали градоначальниками здешних бюргеров, предпочитая не якшаться с чухонской чернью.

По этой причине городского голову в Ревеле величали по-немецки «бургомистром». На выборах веками задавали тон только богатые немецкие землевладельцы. Но реформы конца XIX века отменили управление городом на основе сословных средневековых привилегий. Место магистрата заняла Городская Управа, а Городской совет сменила Дума.

В начале XX века Ревель стал индустриальным центром губернии, где сформировался свой средний класс. Русским заводчикам надоело смотреть, как немецкие Крулли-Фальки-Лютеры нарезают под фабрики лучшие земли и лохматят царскую казну. И в 1904 году на выборах Городской Думы русские и эстонские буржуины выступили единым фронтом и добились значительного перевеса над царившими в столице немцами.

Объединённый русско-эстонский блок получил в новой Думе 44 места из 72-х, что позволяло самостоятельно формировать исполнительные органы. Политический союз случайных попутчиков прорвался к власти без программы, но с лозунгом: «Взять всё и поделить!», а такие объединения не имеют долгосрочной перспективы.

На сохранившейся фотографии гласных Думы 1904 года сплошь отборный генофонд: аристократы и дворяне. Чего не скажешь о составе горсобрания конца 90-х, где доминировал крупнопанельный генотип из дворницкой.

Кандидатура Эраста Гиацинтова на пост градоначальника всплыла, как компромиссный вариант. Главное – не немец! Тем более, губернатор Лопухин никогда не утвердит эстонца городским головой, а Гиацинтова он не раз оставлял своим заместителем. К сожалению, историческая победа над немцами на выборах 1904 года не сплотила земляков, а вороватые чиновники продолжали, начатые бюргерами аферы с землёй.

Таким образом, подчинённые первого русского мэра заложили правовую основу коррупции 90-х. Благодарное руководство Департамента Горимущества до сих пор возлагает венки к могилам кормильцев на кладбище Александра Невского. Но мстительные германцы всё-таки дожидались своего часа, который пробил вскоре после Цусимы. Возможно, за дело взялся и немецкий генеральный штаб.

Не исключено участие в акции и японской военной разведки, хотя причины следует искать в обычном русском разгильдяйстве, помноженном на эстонскую упёртость. В октябре 1905 года ревельские рабочие поддержали всероссийскую политическую стачку и вышли на улицы. Первым встал газовый завод, продукцией которого освещались городские улицы.

В кромешной тьме горячие головы сразу бросились громить еврейские лавки и конторы ростовщиков на Михайловской улице. Крикуны-агитаторы повели массы на Новый рынок, где толпа подпалила немецкие лабазы. В ходе беспорядков большевики провели у торговых рядов свою сходку и выдвинули ультиматум губернатору.

Некий унтер-офицер Миронов, приняв пролетариат за погромщиков (найти 5 отличий), отдал приказ рассеять толпу ружейным огнём. Результат – 94 убитых и сотни раненых.

Солдаты, выполняя приказ, принялись хватать на улицах всех, кто внешне похож на рабочих. Похороны жертв расстрела превратились в мощную политическую демонстрацию протеста, которая переросла в очередные беспорядки. Погромы магазинов продолжались до тех пор, пока не опустели казённые винные склады на окраине, куда траурная процессия отправилась с кладбища.

Мужички катали по улицам бочки водки и вина, наполнив огненной водой все вёдра и придорожные канавы. Из хмельных луж хлебали пьяные люди и свиньи. Ход дальнейших событий трактуется историками, как сплошная череда грубых стратегических ошибок градоначальника. Скорее всего, наш «факир на час» не родился политиком в буквальном смысле этого слова.

Городничий затеял бессмысленные переговоры с делегатами мятежников, тем самым, противопоставив себя губернатору. Не отставал и царский наместник, освободив арестованных зачинщиков. А затем приказал навести порядок силами рабочих, организовав вооружённые отряды народной самообороны. Гиацинтов, как мог, противился указам опального Лопухина, отправленного в Ревельскую ссылку с поста директора Полицейского Департамента.

В северной столице опального статского советника обвинили в непринятии необходимых мер для охраны главы МВД Плеве и великого князя Сергея Александровича. Как известно, обоих подорвали террористы-эсеры по пути на службу. Шеф департамента проспал и Кровавое воскресенье в Петербурге. А в Ревеле он затеял усмирять бунтарей их же руками. Полиция с армией не подчинялись городскому голове, поэтому Гиацинтов метался между губернатором и бунтовщиками.

Но время для решительных действий было упущено, а провокаторы оказались на свободе. Напуганный размахом волнений, губернатор бежал на вестовом катере в столицу, где незамедлительно подал в отставку. Надворный советник Гиацинтов окончательно потерял точку опоры и отправил на царское имя телеграмму, требуя отозвать войска.

Созванная на экстренное заседании, Городская Дума обсудила царский Манифест, даровавший гражданские свободы, и раздала жертвам расстрела последние остатки бюджета.

Эраст Гиацинтов сообщил гласным о побеге Лопухина и провозгласил в Ревеле верховную власть Думы. Себя же он самочинно произвёл в правопреемники губернатора. Заслышав про объявленные свободы и послабления, армия в растерянности удалилась в казармы и на призывы новой власти не реагировала.

За аппаратной чехардой врио губернатора проморгал рывок своего заместителя, который тайно возглавил революционное движение.

Уже на следующем этапе буржуазного переворота в 1918 году вице-мэр Константин Пятс встанет у руля Эстонской Республики. Политик войдёт в историю, как самый долгоиграющий президент Эстонии (6 сроков), и заслужит от Вышинского 25 с конфискацией. Он достойно завершит карьеру в психиатрической клинике МГБ.

Царская власть тоже отметила его заслуги перед революцией, заочно приговорив заместителя городничего к смертной казни. В 1906 году будущий глава государства скроется за границей, откуда вернётся только после высочайшей амнистии.

Парализованные манифестом органы правопорядка самоупразднились и город захлестнула волна стачек и демонстраций. Встали оборонные заводы и поезда Николаевской железной дороги. Провокаторы охранки нагнетали обстановку в рабочих кварталах, распространяя там крамольные листовки социалистов.

Революционные матросы приступом взяли жилые бараки Балтийской мануфактуры, где разбудили сердца безотказных ткачих. Скрипели кровати, стонали девчата и ревел фабричный гудок, призывая всех влюблённых к стачке. Вероломный план жандармерии не отличался новизной – устроить беспорядки, для подавления которых нужна железная рука. А в ходе репрессий заодно причесать и либералов с демократами.

Гиацинтов, как исправный служака проглядел этот новый вектор имперской политики, что на таком посту недопустимо. Вскоре бунтовщики объявили «пять недель свободы» и в Ревеле воцарились хаос и анархия. Погромщики разграбили в центре все магазины, досталось и банкам. Мародёры умудрялись даже насиловать девиц в борделях, что невозможно в принципе.

Тем временем из Петербурга присылают аврально назначенного вице-губернатора Алексея Гирса, который начинает закручивать гайки. Эраста Гиацинтова срочно отзывают в Северную столицу, где он слагает с себя полномочия городского головы. Временно исполняющим обязанности градоначальника ставят немца Эрбе и тот методично чистит город от потенциальных бунтарей.

Сломленный Гиацинтов, окружённый ореолом мученика, возвращается в Ревель, где до конца своих дней прослужит директором крестьянского банка.

Просидев пару дней в городском архиве, Романов сделал из прочитанного определённые выводы, которые оформил в виде «правил техники безопасности политика». Не забыв при этом и свой главный принцип: «Герои живут не по правилам!»

Основные постулаты достойны упоминания и в нашем отчёте:

– Не выращивай рядом приёмника и регулярно подстригай поросль;

– Держи союзников одновременно за горло и гениталии;

– Не высказывай мысли вслух, тем более публично;

– Не обливай грязью оппонента публично – сам измажешься!

Проанализировав все просчёты Гиацинтова, жокей приступил к реализации собственного кабельного проекта, который застревал в защитных редутах конкурентов. А оставшиеся на рынке операторы активно мешали монополисту строить сети, не останавливаясь перед саботажем и диверсиями.

Три крупные фирмы вели с Романовым борьбу за выживание, не имея лицензий и разрешений на строительство. При этом они ещё успевали воевать друг с другом. В подъездах домов днём и ночью грохотали перфораторы, пробивая бетонные панели для прокладки кабеля. Конкуренты ежедневно обрубали вражеские магистральные линии и переводили целые районы в свою сеть.

Клиенты невольно меняли оператора, иногда пару раз в день. Возмущённые горожане с утра до ночи обрывали телефоны мэрии. Сражение развернулось за жилые районы многоэтажной застройки, где тысячи абонентов обитали в «китайских стенах» по 40 подъездов.

Телестудия кабельной сети работала в новом формате, заняв свободную нишу на рынке русского телевещания Эстонии. В этот момент вышел в эфир пилотный выпуск программы «Городские зарисовки» – новый проект политагитки от режиссёра-педофила. Ударный старт прямых эфиров с Малоне открыл в стране эру «жёлтого» телевидения, и мэтр подгонял политиков под новый стандарт.

Романов мерял шагами свой неприступный кабинет с видом на Старый Таллин. В мягком кресле у камина развалился мэр города с сигарой и коньячным бокалом «Суворова». За стеклянной витриной фланировали секретарши для особых поручений, готовые в любой момент затмить Эммануэль.

Откроем тайну – одна из «мисок» имела самое прямое отношение к героине Сильвии Кристель. Своим рождением модель обязана этой скромной ударнице эротического фронта. Всё произошло в начале 80-х, когда финское телевидение показало таллинцам классику эротического экрана «Эммануэль». Город вымер и тысячи мужчин готовились повторить увиденное на экране. Кому было с кем! Оставшиеся лихорадочно листали телефонные книжки.

Кто-то в поиске вышел на улицу. Будущая мама нашей красавцы разругалась с мужем, когда тот порывался переключать с «Эммануэль» на футбол!? Звучит неправдоподобно для начала 80-х, когда видео считалось редкостью. А после финальных титров мрачный супруг, вопреки замыслу режиссёра, удалился на кухню.

Женщине, готовой на любовь в самолёте и в притоне, оставалось только уйти, громко хлопнув дверью. Но не дальше собственного подъезда, в кромешной темноте которого она нашла своё простое женское счастье. Судя по запаху бензина, её утешитель был шофёром, но дело своё знал! Уже через минуту девушка стонала, закусив губу. А после демонстрации второй части фильма, сцена в подъезде повторилась с тем же результатом.

В отведённое природой время появилась на свет будущая фотомодель и услада городничего. Таинственный отец ребёнка остался за кадром. Но судя по результату, он был симпатягой. В своё время Романов тоже осыпал ласками её маму – девица смолоду увлекалась автоэротикой в пути, что заводило жокея.

В ту эпоху дороги ремонтировали регулярно, поэтому напрочь отсутствовал риск повредить на колдобине детородный орган. Спустя годы, Боб пристроил дочку своей услады в эскорт сервис при «Global». На стене кабинета жокея зажглась новаторская для конца 90-х плазменная панель. Жокей добавил громкости на пульте домашнего кинотеатра и отрегулировал звук.

После интригующей заставки программы на экране возникли телегеничные ведущие ортодоксального генотипа. Журналисты лихо упражнялись в юморе, представляя зрителю дерущихся в парламенте депутатов и пьяных министров за рулём. В своём белом кимоно на фоне галстучных жиротрясов Романов смотрелся выигрышно. Его рекламный ролик призывал уважать оппонента.

Следующий клип Боба в компании Рокки и авторитетного Реваза только закрепил успех. Сюжет выгодно отличался от хвалебных од во славу городского руководства, которыми заполнили телеэфир конкуренты. Под нарезку кадров неофициальной хроники гнусавый вражий голос клеветал про смычку политика с мафией и сомнительный бизнес жокея.

Затем в кадр попал и мэр города, которого показывали публике исключительно выходящим из ночных клубов и борделей. Тот же баритон озвучил мантру про аморальный облик городского головы.

Внезапно программу оборвал пиратский блок конкурентов, которые снова обрубили кабель и вставили свой рекламный клип. Не останавливаясь на достигнутом, корсары вышли в эфир с откровенной порнографией. Правда, ровно через минуту повреждение устранили, и диктор извинился за неполадки. А «Городские зарисовки» обрушились на общественный транспорт.

– Да это же поклёп! Меня опозорили на весь Таллин! – орал возмущённый городничий, дымя сигарой, как пароход. Он вскочил с кресла и нервно подошёл к панорамным окнам с видом на столицу. – Сейчас под каждой крышей клянут мэра, почём зря! – выдохнул Шульц вместе с дымом и залпом допил коньяк.

Романов только улыбнулся: – Иди-ка сюда. Сейчас мы узнаем, как данный сюжет повлияет на твой рейтинг. У меня есть специальная программа, способная моделировать опросы населения. А народ пока будет ждать новую порцию клубнички.

Романов слегка нагнул голову к клавиатуре могучего «Пентиума», который в знак готовности рявкнул басом:

– Коннити Ва, троглодит! Как дела!

Боб поприветствовал двухъядерного интеллигента на коротке: – Комбан Ва, добрый вечер, кусок железа! Работать будешь?

Своенравный 64-х разрядный процессор настоятельно попросил сигару, виски и женщину. Не получив ответа, новенький IBM загрустил голосом Ковердейла на тему «Энджи» Джаггера-Ричардса. Железный мозг совсем свихнулся без профилактики, грянув шедевр «Роллингов» в ми мажоре вместо ля минора. Бурный поток турбулентности тяжёлым комом подступил к горлу.

Петер Шульц воспроизвёл коронную гримасу мистера Бина, а Романов – фирменную рожицу Краморова в эпизоде, где «мёртвые с косами».

– Заткнись немедленно, железяка хренова! Процессор вырву! – заорал Боб и бросился к клавиатуре. Не успел он сделать и двух шагов, как «Пентиум» исправился, запев голосом Рода Стюарта в нужной тональности.

Это чудо вычислительной техники курировал безумный программист по прозвищу «Эйнштейн» – живой портрет великого гения. Странный съёжившийся субъект проводил у сверхкомпьютера всё рабочее и свободное время, научив ящик говорить и слушать.

Но Романов создавал свой вычислительный центр не с научной целью и уж, тем более, не для развлечений. Боб задался целью разработать суперпрограмму, способную моделировать поведение избирателя у урны. Иными словами, жокей распорядился построить математический макет своего электората.

К примеру, задаёшь программе вопрос: как изменится рейтинг, если поднять квартплату? Получаешь ответ – упадёт ниже плинтуса! Примерно так мог сформулировать задачу дремучий Бульба, но Романов с детства бредил уравнениями с частными производными и функцией Грина. В институтские годы он зависал на программировании и математическом моделировании процессов, поэтому загнал разработчиков на поля закона больших чисел и неравенства Чебышева.

Жокей собрал группу ведущих программистов и математиков, которым поручил проработать отдельные узлы алгоритма. О конечном результате никто из них не догадывался. Процесс контролировал здешний Эйнштейн – пожалуй, единственный, кто знал об истинной цели проекта.

В прошлом году этого доктора математики сократили из Академии наук за промосковскую трактовку комбинаторики на русском языке. Зато в компании «Global» ему положили жалование профессора Кембриджа. Изредка Боб ловил его в буфете и настоятельно рекомендовал сменить носки и рубашку.

При появлении доктора клиенты кафешки, зажав нос, выбегали из зала, бросив кофе и сосиски. Он ходил в одном пиджаке годами и засыпал за рабочим столом.

Тем не менее, задача была выполнена в срок, и программа принесла первые плоды на последних выборах. Кандидат Романов сэкономил уйму времени и средств. А результат зашкаливал. Секретное оружие политика долго настраивали, но, в конечном итоге, электронный мозг заработал.

Правда, при вводе информации машина доводила пользователя до белого каления вопросами, вроде:

– Когда вы последний раз совокуплялись с мулаткой?

Но после мучительных раздумий капризный «Пентиум» всегда выдавал точный прогноз. Технология позволяла избегать дорогостоящих социологических опросов с непонятным результатом и разрабатывать методику избирательной кампании прямо «на коленке».

Программа могла указать кандидату кратчайший путь к сердцу избирателя порайонно. Например, выйти к доминошникам на улице фельдмаршала Манштейна с бутылкой водки и забить козла. Главное, не забыть рявкнуть: «Дуплись, Петрович!»

Этот киборг работал адресно.

Таким образом, депутат завладел формулой, позволявшей контролировать буйный электорат родного округа с населением в 140 тысяч. Для расширения программы на весь город необходима дополнительная проработка механизма отбора данных. Но, к счастью, Таллин делился на восемь частей, со своим избирателем каждая. А наш городничий баллотировался в одном округе с Бобом, и Эйнштейн принялся вводить задание.

Машина зачем-то поинтересовалась размером обуви градоначальника и цветом глаз, а затем подтвердила догадку ди джея – рейтинг мэра вырос на 5%!

Доктор прокомментировал феномен: – При системном доминировании положительных раздражителей наступает спонтанная деформация субъективных образов. В вашем случае, это приводит к флуктуации…

Романов не выдержал и оборвал профессора: – Я сам переведу! Мы перекормили избирателя красивыми сказками про доброго дядю депутата. Гляжу в ящике на твою бронзовую харю и хочется закусить, не выпивая. Ты ведь начинал с подносом? А в перерывах «бомбил» финнов у песочницы.

– Ну и ты тоже не Айболит! Дурил народ со сцены сказками про Роберта Фриппа. И втихаря скупал всю валюту, что мы добывали своим горбом! – Мэр совсем побагровел и заиграл желваками.

– Ладно! Оставим биографии историкам. В конце концов, мы с тобой подрывали экономику тоталитарного режима! А это главное! – Романов рывком задёрнул шторы на окнах.

– Но сегодня народ устал от идеальных биографий и сканированных депутатов. Хватит врать! Мы такие же люди: ходим по бабам, пьём водку и рискуем по-крупному. Да после борделя за мэра проголосуют даже хронические импотенты.

Петер Шульц не отличался острым умом и одолел институт только с третьей попытки. Даже специальность он выбрал самую неблагозвучную – «водоснабжение и канализация», куда по традиции брали без конкурса. С парнями из этой группы девушки не знакомились. Их прозвали «говночистами». А зря!

Но молодой специалист не встал в ряды укротителей нечистот, где платили за вредность. Он вышел с подносом на большую дорогу и там возвращал директору ресторана всю нищенскую зарплату до копейки. Особо отметим «утилитарный» взгляд мэра на проблемы мироздания, свойственный всем ассенизаторам.

Романов вынул городничего из водостока, дал стечь фекальным массам и перевёл дебаты в практическую плоскость: – Может быть, обсудим кабельный бизнес? Там намечается свой Сталинград. Две крупные компании ломятся на нашу поляну без спроса и даже не вытирают ног. За одной стоит крупный шведский концерн. Пора принимать бой, иначе перестанут бояться!

Городской голова рубил воздух линейкой: – Постарайся без мокрухи. Подключай иногородних исполнителей и без засветки. А я задействую полицию и строительную инспекцию.

Боб покачал головой: – Там народ не простой. Могут ответить. А на полицию нельзя положиться – их всё равно купят! Работай только с префектом и не ниже! Не забудь про комиссара!

Мэр допил коньяк и направился в предбанник к секретаршам, откуда вышел с новой жертвой. Стараясь не слушать обычный набор пошлостей от градоначальника, вроде: – Думаете, нам царям легко? – мисс района вспоминала вслух Шекспира в оригинале.

Когда Шульц спустился в фойе, лимузин уже стоял перед входом, а водитель – агент охранки, мысленно составлял отчёт.

Романов проводил взглядом мэрский «Мерседес» и перевёл дух: – Неисправимый жлоб и тупица! Однако, не самый худший вариант для Ревеля. Вот в 1918 году…

Боб достал визитку мэра: – Повезло парню с фамилией! Генерал-губернатор Шульц – звучит пристойно. Конечно, не Романов, но тоже вполне благородно. Соответствует III или IV классам в табеле о рангах с титулом «Ваше превосходительство». А чухонские кликухи не для ратуши! Действительный статский советник Йыерюют! Язык сломаешь!

Сам имярек поднял глаза на освещённые окна офиса «Global»: – Боб редкая сволочь! Продажный ди джей, но с ним можно работать! Он отвечает за базар!

В боковом переулке затаился «Опель» наружного наблюдения, откуда блеял жизнеутверждающий фальцет:

– База, объект движется в центр, встречайте! Второй фигурант остался в конторе, продолжаю бдение.

Последние фразы доклада утонули в треске помех и рёве локальной «глушилки». Старший группы схватил мобильник, но и тот показал отсутствие поля оператора. Пока сотрудники читали инструкцию, прямо перед «Опелем» припарковался грозный грейдер, а водитель удалился в трактир, громко ругаясь по телефону. Ну а сзади топтунов припёр тягач «MAN» с грузом щебня. Шофёр вприпрыжку припустил в кусты, и через минуту прямо из зарослей отправился в корчму.

В этом кабачке после работы заправлялись дальнобойщики и трактористы с соседней автобазы. Суровые мужчины давно установили в заведении свой регламент. При входе у барной стойки входящие опрокидывали стартовый стакан «За тех, кто в рейсе», а потом разминались пивом. И так заход за заходом, пока не кончался бензин. В долг здесь не наливали. По пятницам в трактире проходили пивные турниры, где, благодаря ежедневным тренировкам, всегда побеждали трактористы.

Филёры вломились в корчму, отвергнув стартовую чарку, чем очень огорчили завсегдатаев. Вместо приветствия старший инспектор заорал:

– Водителям грузовика «MAN» и грейдера срочно на выход с правами! Полиция! Всем остальным предъявить документы!

Нет смысла объяснять, как в этих стенах любили полицейских, особенно, дорожников! Недаром трактир называли «Запаской». Из темноты зала звучали выкрики:

– Ментам не наливать! Фараонов на ножи! Даёшь неприкосновенность и 20-ю статью конституции!

Агенты выскочили из шалмана и бросились к машине. Толпа дальнобойщиков настигла беглецов в тёмном переулке и отыгралась за бесчисленные штрафы и поборы. Особенно отличились трактористы, которых лишали прав за немытые гусеницы.

Старший филёр, укрываясь от ударов, визжал: – Мы не дорожники, а наружное наблюдение!

Но эта новость ещё больше раззадорила шоферов, а грамотный крановщик добавил: – Значит, вы не при исполнении и нам грозит только хулиганка.

Весь прилив радости он вложил в страшный удар, от которого у старшего потемнело в глазах. Бульдозеристы также проявили прозорливость: – Наружка за углом пасёт нашего Боба и Жеку Громова! Нацисты давно хотят посадить ди джея. Смерть шпионам! Слава рыцарям магистралей!

Грейдер с самосвалом мимоходом уплотнили «Опель», превратив «Омегу» в «Астру». Транспортный цех выполнил вечернюю программу минимум из двух видов многоборья. Оставался один маленький штрих, без которого здесь не обходился ни один корпоратив – посещение женского общежития.

Жилой корпус швейной фабрики после банкротства последней приватизировали и теперь тут располагался ночлежный дом «Разбитые сердца». Белошвейки тоже остались в номерах, продолжая трудиться по смежной специальности. И, как правило, в ночную и вечернюю смены. Дальнобойщики разбрелись по девятиэтажке, куда уже высадились экипажи итальянской плавбазы и испанского сухогруза.

Из открытых окон неслись признания в любви пылких южан: – Cazzo puttana… Puta de mierda!

И родное: – Ну что, Маруся! Держись за бампер и спрячь зубы! От винта!

В притоне «Разбитых сердец» с лабиринтами общих кухонь и ленинских комнат годами скрывались беглые каторжники. Хотя многих подводило здоровье. Ведь в здании 760 комнат и столько же любящих сердец.

Бульба досмотрел бурный финал сцены в ночной бинокль и остался доволен. Он немедленно отзвонился бармену из «Запаски»: – Отличная работа! За гонораром приходи завтра. Считай, разрешение на торговлю у тебя в кармане. И проверьте их машину!

Романов тоже потирал руки. Проводив Шульца, он пригласил на танец свободную секретаршу, с которой прогарцевал по коридору в ритме танго. Комнаты отдыха шефа располагались прямо за конференц залом, куда и дотанцевала парочка.

Девушка плотоядно облизнулась: – А у вас хорошее чувство ритма, босс! Это врождённое или приобретённое? Романов оценил шутку: – Оно достигается долгими и изнурительными тренировками. Понадобятся годы труда и опытный наставник.

Не прошло и пяти минут, как к интернациональному хору общаги присоединился радийный баритон жокея. «Миска» тоже не отставала, внося свою лепту в кошачий концерт. Несмотря на поздний час, город жил в ночном режиме и на окраине взорвали автомобиль.

Романов отвлёкся на секунду: – Слава богу, в соседнем районе! Пронесло!

Через секунду его потуги прервал звонок мобильника, рапортовал Рокки: – На нейтральной территории подорвали автобус наших антенщиков. Жертв нет. Обрыв на линии устранён.

Не снижая темпа, босс довёл секретаршу до исступления и скомандовал: – А теперь, давай сама! Работай, девочка моя! Ты ведь на службе.

Красотка перестаралась, симулируя оргазм. Но попробуйте сымитировать бурную сатисфакцию мужского организма. Довольный шеф достал сигариллу, не предложив партнёрше: – Маленькая ещё!

Сегодняшняя встреча с мэром сблизила позиции сообщников. Романов, как обычно, прессинговал партнёра. А порнографический клип вставили в передачу по его приказу. Ссылка на пиратов сработала, позволив давить конкурентов официально. С этой минуты жокей мог напрямую командовать строительной инспекцией, которая штрафовала за прокладку линий без лицензии. И, как водится, на взаимовыгодных условиях.

Чиновникам предстояла настоящая облава на самостийных кабельщиков, которая могла проходить только при силовой поддержке полиции.

Новый префект с комиссаром недавно справили новоселья, получив от мэрии служебные квартиры с ключами от новеньких джипов. При обмывке внедорожников оба поклялись в верности Шульцу на портрете президента-педофила. Пришло время отдать долг родине.

Новая спецсекретарша Романова ритмично работала головой и городничий отключился на заднем сиденье лимузина. Его персональный шофёр возил ещё председателя горисполкома и носил тогда погоны ГБ. При новой власти он перешёл под крышу охранки и также исправно доносил по команде. За свою жизнь он повидал многое и столько же описал.

Больше всего он пострадал при первом постсоветском мэре, который отличался копулятивной ненасытностью и ежедневно выкидывал шофёра из авто. Бедняге регулярно приходилось согреваться прыжками вокруг членовоза и, как правило, в глухом лесу. Иногда ему включали танцевальную музыку.

Новый патрон сразу занял активную жизненную позицию с помощницей на заднем ложе «Мерса». Он не отказывал себе в удовольствии и на диване служебного кабинета. Но сегодня Шульц изменил заведённой традиции и отпустил персонального водителя. Более того, он пересел в личный «Ауди» и, прихватив красотку, скрылся из виду на большой скорости. Поступок шефа только обрадовал служаку – он успевал забежать на огонёк к соседке.

Мэр пронёсся по узким улочкам старого города, где легко заметить слежку. У этих памятников старины он в юности «бомбил» финнов, поэтому знал здесь каждый проходной двор. И всё-таки он позвонил командиру наружки, с которым его связывала давняя дружба. Ветеран наблюдения начинал службу ещё в 7-ом отделе республиканского КГБ, где поднялся до замначальника.

В 70-е капитан лично приглядывал за крупными валютчиками и пару лет водил Шульца из дома на работу. Так они и познакомились, а потом и подружились – на ниве подрыва устоев. В новой структуре охранной полиции он занял место начальника службы топтунов. В бытность главой МВД сегодняшний мэр изредка обращался за помощью к шефу наружки и поздний звонок не удивил служивого:

– Доброй ночи филёрам! Сними с меня наблюдение и срочно! Хочу скрытно заняться бурной личной жизнью!

– Уже сняли! Твои братки отделали нашу лучшую бригаду, а замены пока нет. Так что не скучай, коллега, и скинь с «Ауди» маячок. Он на днище под дверью водителя. Только верни – вещь подотчётная!

Взгляд городского головы стал осмысленнее, он остановил машину у музея природы и отковырял маленький передатчик от кузова: – Не могу допустить порчи государственного имущества. Хотя малоценка списывается без приёма на баланс.

На военной кафедре политеха он получил ВУС 404 – комвзвода связи, поэтому обернул маячок толстым слоем фольги. Его путь лежал в Оральный тупик, где у мэра получалось всё! Здесь он всегда испытывал эрекцию, даже проезжая мимо по служебным делам. Когда-то этот переулок носил имя одного из трёх, убиенных охранкой, эстонских революционеров. Теперь внук одного из них возглавил возрождённую охранку.

Тогда в 24-м, имея перед глазами российский пример, маленькая республика жестоко расправилась с коммунистами, подавив смуту в зародыше. Тем самым, Эстония избежала больших жертв и сталинских репрессий 30-х. Но вождь с лихвой восполнил Прибалтике недостаток внимания, проведя здесь в 40-е три этапа депортации.