Текст книги "Хроники Азура. Белая королева"

Цилия, Кантальдо, раннее утро, 12-й день месяца Вина, год второго восхождения Сасмиры на престол

Милан забрался на стол, который выставили в центре сарая. Раинульф с гордостью смотрел на мальца. Худощавый, атлетичный парень – бесконечные уроки фехтования развили в нем силу и выносливость. Так он выглядел еще при первой встрече с Раинульфом в той темной комнате в Далии, когда Милан украл серебряный диск из октагона отца и Раинульф приставил незадачливому вору клинок к горлу. И все же с тех пор Милан очень изменился. Взгляд стал суровым, юноша почти не улыбался. Его отец, Нандус Тормено, по обвинению в ведовстве сжег на костре герцогиню Фелицию. И когда Милан смотрел, как умирает его возлюбленная, что-то сломалось в нем. А потом еще и столкновение с Человеком-вороном… Этот оживший сказочный персонаж одолел и похитил Милана, но младший сын верховного священника вернулся из междумирья – и вывел оттуда пропавших детей. Милан стал героем Далии, и сказание о нем, словно лесной пожар, быстро распространилось по острову. И вот теперь парень взобрался на стол: черноволосый курчавый красавец с пронзительным взглядом умел производить впечатление.

В распахнутую дверь лился нежный свет утренней зари, в старом каменном сарае пахло свежим сеном. Сено громоздилось у стен, проглядывало в щелях сушильни над головой собравшихся. Вокруг стола столпилось почти двести человек. И Раинульф видел страх в их лицах.

– Это правда был грим? – спросила женщина средних лет. Щеки у нее обвисли, волосы рано поседели. – Это же… – Она беспомощно развела руками. – Это же просто сказка!

– Но сейчас сказки становятся былью, – серьезно ответил ей Милан.

Раинульфу показалось, что юноша обращается к толпе в точности как его отец, когда тот читал проповедь перед алтарем октагона, взывая к совести своих прихожан.

– Если не верите мне, послушайте, что вам скажет Паоло. Мальчик все видел, – продолжил Милан. – Грим где-то там! – Он указал на открытую дверь. – И он не уйдет. Нам нужно выследить его и убить!

Крестьяне в толпе беспокойно зашептались.

– Мы не можем убить его. Герцог должен прислать Стрелу. Так гласит сказка, – выкрикнул скрученный подагрой старик. – Мы сами не сумеем одолеть грима.

– Именно поэтому вам не о чем беспокоиться! – Милан весьма убедительно изображал полную уверенность в собственной правоте.

Раинульфа это ошеломляло. Они заранее обсудили, что нужно делать дальше, но лучнику эта затея не нравилась.

– Мой спутник – Стрела Роз. Верный лучник Фелиции, Меча Роз.

Все уставились на Раинульфа. Ему не нравилось находиться в центре всеобщего внимания. И ему совсем не по душе была ложь Милана!

– Но ведь говорят, что Фелиция мертва! – возразил сгорбленный старик. Несмотря на то что годы изуродовали его тело, взгляд остался ясным и проницательным. – Верховный священник сжег ее на костре.

Ответить на эти слова Раинульф не мог. Он опоздал. Нандус Тормено обманул их всех… Мужчина вспомнил обуглившееся тело Фелиции у столба. Это зрелище он не забудет никогда. Он… Губы Раинульфа дрогнули. Он хотел что-то сказать, но не сумел промолвить и слова.

– Не стоит говорить об этом с моим другом, – спокойно отрезал Милан. – В тот день на костре сожгли не герцогиню. У того столба погибла возлюбленная Стрелы Роз. Рыжеволосая красавица… да, она была немного похожа на герцогиню.

– Тогда почему новым Мечом Роз стала сестра герцогини, если Фелиция еще жива? – не унимался старик.

Милан пожал плечами:

– Кто знает, в чем суть интриг властей? Полагаю, столь мудрому и почтенному старцу, как ты, о том ведомо больше, чем мне.

Раинульф заметил, что слова парня польстили старику. Несколько человек в толпе одобрительно кивнули. Видимо, этот старик был кем-то вроде старосты небольшого поселения.

– Уверен, ты слыхал о том, что проклятые приспешники Лиги, захватив в плен кого-то из герцогов, сдирают кожу с его спины и выставляют ее на щите, ведь татуировка на спине – это доказательство титула. Но почему же нет щита с татуировкой Меча Роз? Неужели эти дикари отказались бы от своей традиции?

Старик задумчиво покачал головой.

– Этим проклятым торгашам неведомо милосердие, – согласился он. Его глаза засияли. – Они не могут бахвалиться тем, чего у них нет.

– Именно! – с пугающей Раинульфа самоуверенностью подчеркнул Милан. – Я встретил ее две недели назад. Она сдерживает наемников верховного священника на севере Швертвальда. Фелиция возглавляет небольшой отряд лучников, но обычно путешествует по лесу одна. Она защищает своих подданных от атак наемников – и от сказочных созданий, бесчинствующих в лесах. Узнав о гриме, она попросила меня и Раинульфа выследить чудовище.

– Так почему же вы не убили его? – спросила седая женщина, которая уже задавала вопрос.

– Некоторые сказочные создания опаснее для наших врагов, чем для нас, – заговорщически произнес Милан. – Нам приказано наблюдать за чудовищами и нападать на них только в том случае, если они угрожают жителям Швертвальда. Когда сгустятся вечерние сумерки, мы отправимся на поиски грима.

Раинульф сжал губы.

– Теперь же мы со Стрелой Роз удалимся на покой, чтобы набраться сил перед охотой. – Милан широким жестом указал на лучника. – Доверьтесь ему. Когда Раинульф выпускает стрелу, чтобы убить, ни одно сказочное создание не спасется от его гнева.

Девчушка лет восьми робко взяла Раинульфа за руку.

– Ты убьешь злого медведя? – В огромных карих глазах ребенка светилось восхищение. – Мой братик Паоло рассказал о нем. Он говорит, что у этого медведя огромная пасть и что грим может проглотить самую большую свинку…

Раинульф терпеть не мог давать обещания, не зная, сможет ли он их выполнить. Поэтому он лишь кивнул девочке, но ничего не сказал.

Милан тем временем спрыгнул со стола. Не обращая внимания на то, что его со всех сторон забрасывали вопросами, парень решительно пробился сквозь толпу.

– Пойдем! – позвал он Раинульфа и вышел из сарая.

Стояло прохладное и ясное осеннее утро. Раинульф был рад, что они выбрались из духоты сарая. Вместе с Миланом они пошли по деревне. Улицу обрамляли низенькие, грубо побеленные дома с красным гонтом на крышах.

– Ты был очень… – Раинульф беспомощно попытался подобрать подходящее слово, – убедителен?..

– Что-то ты не в восторге, – заметил Милан.

– Меня удивило, как легко срывается ложь с твоих губ, сын священника.

Резко остановившись, юноша с вызовом посмотрел на Раинульфа.

– Это ложь во имя благой цели! Когда-то отец сказал мне, что верховный священник сам создает истину. Тогда я спорил с ним, но теперь понимаю, что так и есть. Истину можно создать. Она не всегда непреложна. – Милан вздохнул. – Да, мне это тоже не нравится. Но было бы глупо отдавать эту возможность на откуп кому-то другому.

– В каком это смысле «кому-то другому»?

– Моему отцу. И всем, кто поймет, почему оживают сказки, мифы и легенды. Отец будет не единственным…

За время пути Милан часто рассказывал людям историю о Фелиции. И всякий раз, слушая его, Раинульф чувствовал, что ему становится не по себе. Он вспоминал то кошмарное утро, когда герцогиня погибла. Такое нельзя исправить пустой болтовней, что бы там малец ни думал. Впрочем… грим ведь появился…

– Вчера вечером ты промахнулся. Не лучший твой выстрел. – Милан направился дальше.

Они с Раинульфом устроились на заброшенном хуторе где-то в миле от Кантальдоса. Там жители деревни не станут им мешать.

– Я этого не понимаю, – проворчал Раинульф. – Стрела вонзилась в дерево, но я целился гриму в глаз. Ветра не было, чудовище не дернулось, и я находился достаточно близко к нему…

– Все дело в легенде, – объяснил Милан. – Грима может убить только командир стрельцов герцогства. Ты же мог разве что ранить его. Но теперь ты Стрела Роз. Сегодня вечером все будет иначе. Мы избавим жителей Кантальдоса от этой твари!

– А если ты ошибаешься, Милан?

– Тогда нам стоит хорошенько отдохнуть, чтобы суметь унести ноги, – с серьезным видом ответил парень.

Далия, квартал торговцев сукнами, Час Овцы, 12-й день месяца Вина, год второго восхождения Сасмиры на престол

Пытаясь подавить возмущение, Нок скрутила свиток с посланием, который принес альбатрос с «Дыхания моря». И эти глупцы еще называют себя учеными мужами! Они полагают, что с расстояния в тысячу миль им виднее, как будет лучше поступить здесь. Им, а не ей! Проклятые наушники хана! Как они сумели втереться в доверие к повелителю и изгнать Белых Тигриц со двора?

Ей отдали приказ взять Милана в плен или убить его. Так или иначе, но после этого он не станет помогать делу хана. А ведь этот юноша способен изменить мир, и достаточно было бы лишь умело направить его усилия. Нок не сомневалась, что на любые попытки принуждения Милан ответит сопротивлением. Он должен верить, что сам избрал свой путь. Сам, по собственной воле. И он должен верить, что этот путь – правильный. Милан – Старая душа, хоть сам и не осознает этого. Он Человек Огня или Сын Света, о которых повествовали древние Книги Костей. В тех писаниях говорилось, что придут Трое – Те, кто повелевает мыслями и мечтами людскими. И поблекнет истина за их ложью, и создадут они новый мир. Нок понимала, что, если эти трое поддержат хана, он объединит под своей властью все земли и воцарится вечный мир. Если же они воспротивятся хану, его земли сгинут в огне.

Взяв тонкий пергамент с крошечными письменами, Нок бросила его в медную чашу жаровни с раскаленными углями. Погрузившись в собственные мысли, женщина смотрела, как лист послания превращается в серый пепел. Она была обязана выполнить приказ хана, не задавая лишних вопросов. Так всегда поступали Белые Тигрицы. И она должна выполнить приказ тех, кто говорит от имени хана.

Нок почувствовала, как в ее душе поднимается волна нестерпимого жара.

Медленно выдохнув и представив себе озеро с цветами лотоса за библиотекой Тигриц, она призвала образ безмятежного покоя. Ее долг прост. Приказ есть приказ. И если она не выполнит его, генерал Хон Йин с «Дыхания моря» отправит других слуг хана выполнять волю повелителя. Быть может, Нок удастся отсрочить выполнение этого приказа. Но предотвратить его она не могла.

– Госпожа, ваш гость пришел. – Голос служанки донесся из-за тонкой двери, ведущей во внутренний дворик.

Нок расправила плечи. Еще один долг. Она никогда не встречала человека, который решил навестить ее сегодня, но его имя было известно ей вот уже много лет. Великий комтур Марио Канали – заместитель Великого магистра и распорядитель торговли и мореплаваний ордена Черного Орла. Один из могущественнейших врагов ханства. Судя по тому, что удалось выяснить Нок, Канали прибыл в Далию только позавчера, чтобы обсудить дела ордена с пятью комтурами. Франческо Фораци, комтур Далии, время от времени заходил к Нок. Он высоко ценил услады этих встреч. Нок не сомневалась, что новый гость пришел к ней по совету Франческо.

Встав из позы лотоса, Нок привела в порядок накидку из полупрозрачного белого шелка. Этот наряд подчеркивал ее красоту, почти ничего не скрывая, но при этом не казался вульгарным.

Женщина осторожно коснулась иссиня-черных волос, собранных на макушке в тугой узел. Прическу удерживали две длинные шпильки – на первый взгляд казалось, что это лакированные деревянные палочки, но на самом деле то были иглы из черненой стали.

Подойдя к двери, ведущей в соседнюю комнату, Нок резким движением раздвинула створки. Низкий седовласый мужчина уже дожидался ее.

Над огромной кадкой в комнате клубился пар. Встречу с каждым гостем Нок начинала с ванной: в ханстве жителей империи не зря называли «смрадниками». Большинство имперцев не очень заботились о чистоте тела.

Но Великий комтур, похоже, был исключением из этого правила: одежда сияла белизной, волосы тщательно зачесаны, на щеках нет и следа щетины, ногти коротко подстрижены. На белом дублете чернела роскошная вышивка – орел с расправленными крыльями. На грудь свешивалась массивная золотая цепочка. Насколько Нок знала, уставом рыцарям ордена позволялись только золоченые шпоры и украшения на поясах. Эта цепочка была нарушением одного из запретов ордена.

Марио Канали смотрел на нее как покупатель, выбирающий корову на рынке.

– Ты и правда так прекрасна, как говорил мне брат Франческо. – Мужчина провел кончиком языка по тонким губам.

Нок, сложив руки перед грудью, поклонилась.

– А вы, похоже, из тех людей, что ценят красоты мира.

Его смех напомнил Нок звон бьющегося стекла. Радовать его игрой облаков-и-дождя будет неприятно, пусть Нок и научилась отделять дух от своего тела в такие вечера, как этот.

И все же она была рада поводу отложить поиски Милана хотя бы на краткий срок.

Туар, донжон Замка Роз, ранний вечер, 12-й день месяца Вина, год второго восхождения Сасмиры на престол

Фальче ди Луна уже некоторое время наблюдал за Луциллой да Роза. Он укрылся за огромным алым знаменем с изображением трех золотых колосьев. Это было знамя вольного города Панормы – трофей, добытый одним из герцогов Швертвальда в бесконечных войнах с Лигой. Еще три знамени и множество трофейного оружия украшали зал в донжоне. Такое убранство должно было показать гостям герцогов Роз, что это дом воинственного рода, семейства, снискавшего славу за множество побед на поле боя и помнившего, что война – дело чести.

Наемный убийца ухмыльнулся. «Дело чести». Какое нелепое заблуждение! Какое отношение честь имеет к полю боя? В бою люди убивают друг друга. И разве рыцарь, на полном скаку несущийся на горстку вооруженных копьями крестьян, не убийца? Рыцарей обучают искусству войны всю жизнь. Разве у крестьянина есть шанс устоять в поединке со столь умелым воином? Но о рыцарях слагают великолепные сказания героического эпоса, в то время как Фальче ди Луна и другие наемные убийцы, по сути занимавшиеся тем же, что и рыцари, вынуждены скрывать свое ремесло.

Луцилла склонилась над картами и документами. Война герцогов Швертвальда пока что проходила не очень удачно. Черный отряд, выступавший на стороне верховного священника Нандуса Тормено, успешно избегал столкновений с ними. Два других войска Лиги тоже еще не вступили в бой. Пара небольших стычек и несколько обнаруженных засад – вот и все. Но герцогам хотя бы удавалось предотвратить объединение трех армий их врагов.

Луцилла да Роза больше не возглавляла союз герцогов. По ее вине обоим сыновьям верховного священника удалось сбежать – и после этого она лишилась уважения всех остальных герцогов.

Фальче решил, что его бездействие затянулось. Женщина сидела в центральном зале донжона одна. Снаружи, за тяжелой дубовой дверью, не было стражи. Во всем стольном граде Туаре осталось мало мужчин: все, кто мог держать оружие, выступили в поход.

Ди Луна беззвучно подошел к столу.

И только когда он кашлянул, Луцилла подняла на него взгляд. Зеленые глаза взирали на гостя с прохладцей. Если она и удивилась его появлению, то умело скрыла свои чувства. Узкое лицо обрамляли каштановые волосы, под глазами пролегли темные круги, в уголках рта виднелась паутинка морщин. Женщина казалась усталой, но боевого духа не теряла. Большинство высокородных дам, с которыми Фальче приходилось сталкиваться раньше, выглядели совсем иначе. Луцилла была красива, но не следила за своей красотой и носила не платье, а потрепанный гамбезон – набитый овечьей шерстью простеганный поддоспешник, на котором остались темные пятна от масла для чистки лат.

– Рада видеть, что до тебя донесли мое желание поговорить с тобой. – Мелодичность голоса Луциллы была ее единственной по-настоящему женственной чертой. – Ходят слухи, что ты не такой, как другие…

Фальче пожал плечами:

– На мою долю выпала весьма неприятная встреча с горным троллем. Он мертв. А я…

Он помолчал. Бой с троллем, когда ди Луна выступил на стороне верховного священника Нандуса Тормено, едва не стоил ему жизни. «Больше никаких сражений с троллями», – поклялся себе Фальче. Он был почти мертв, когда уползал с места боя. К счастью, его подобрала и вы´ходила добросердечная крестьянка. В те дни ди Луна чувствовал себя беспомощным, как новорожденный котенок. Только через неделю у него хватило сил на то, чтобы встать с постели.

Мужчина заглянул в зеленые глаза герцогини. Луцилла пристально смотрела на него.

– Уверен, вам уже доложили о том, что убить меня не так-то просто.

Мимолетная улыбка скользнула по ее губам.

– Очевидно. Единственный мост в Туар поднят, – серьезно продолжила она. – Мне не докладывали о том, что к берегу причаливала лодка… и все же ты здесь. Поразительно.

– Быть там, где меня не ждут, – это ключ к успеху в моем ремесле.

Меч Роз рассмеялась:

– Мне не говорили о том, что ты любишь шутить.

Фальче не мог похвастаться умением вести светские беседы. Он предпочитал говорить о деле, причем прямо и без обиняков. Его дело – убийства. И поручения, которые он выполнял, как правило, объяснялись гнуснейшими порывами души человеческой. Никакими высокопарными речами тут делу не поможешь, как ни старайся. Но Фальче понимал, что с Луциллой следует говорить осторожно и очень вежливо. Судя по тому, что он слышал о ней, герцогиня обладала вспыльчивым нравом ядовитой змеи.

– Прошу, поведайте же мне, какую досадную помеху надлежит устранить из этого мира, чтобы угодить вам?

Ее улыбка погасла.

– Милан Тормено. – Луцилла указала на туго набитый кошель, лежавший рядом с картой Швертвальда, которую она рассматривала. – Двадцать золотых при любых условиях. Но если ты принесешь мне его голову, получишь ее вес в золоте… в придачу.

Несомненно, это было самое щедрое предложение из всех, что он когда-либо получал. И все же Фальче не хотелось соглашаться. Этот Милан был храбрым парнем, хоть и упрямым. Он доставил немало хлопот своему отцу Нандусу Тормено. Ди Луна уже слышал историю о сражении Милана с Человеком-вороном и о спасении детей. Мальчонка может стать настоящим героем, как в древних легендах.

Если он убьет Милана, ему придется покинуть Цилию навсегда, а верховный священник станет его заклятым врагом. С другой стороны, с таким количеством золота Фальче сможет поселиться там, где ему только вздумается.

Мужчина медленно кивнул:

– На это уйдет некоторое время. Насколько я слышал, Милан покинул Далию.

– Ты найдешь его в южной части Швертвальда. Он околачивается там с лучником, раньше сопровождавшим мою сестру. Раинульф – так зовут эту мразь. Если принесешь мне еще и голову Раинульфа, я добавлю к твоей награде пятьдесят талеров.

Насколько же Луцилла ненавидела сестру, если желала смерти даже ее телохранителю! Но Фальче не стал донимать герцогиню расспросами. По какой причине кто-то должен умереть – это не его дело. Он посмотрел на карту, на ряд черных деревянных фигурок, угрожающе придвинувшихся к мысу, на краю которого над отвесным скалистым обрывом высился город Туар – единственный город во владениях герцогов Швертвальда. Со стороны моря город находился в глубине Бухты Костей, куда могли заплыть только маленькие и маневренные корабли. Море хранило этот город – благодаря фьорду Туар невозможно было взять в осаду. Но, быть может, уже скоро именно море станет величайшим врагом этого города.

Фальче подумал об историях, которые сейчас рассказывали в тавернах портового города. Рыбаки и моряки были напуганы. Едва солнце скрывалось за горизонтом, они не отваживались выйти в море.

– Так ты берешься за это задание? – резко осведомилась Луцилла.

Ди Луна кивнул:

– Я убью для вас Милана Тормено.

Далия, квартал торговцев сукнами, Час Петуха, 12-й день месяца Вина, год второго восхождения Сасмиры на престол

Рука Великого комтура Марио Канали медленно ползла по спине Нок – словно сухая гусиная лапка касалась ее кожи, как ей показалось. Поднявшись к шее, пальцы замерли, и Нок бросило в дрожь. Она страстно вздохнула, скрывая истинные чувства. Левая рука ласкала комтура, тонкие пальчики Белой Тигрицы искусно порхали над укрывшимся в зарослях седых волос удом. Но его мужское естество не желало обращаться в нефритовый стержень. Уже дважды в эти часы Нок испила его семени. Едва ли можно было ожидать, что комтур сумеет взять ее еще раз.

Рука Канали сжалась на ее шее, глаза лихорадочно блестели. Было в нем что-то жуткое. В игре облаков-и-дождя Марио получал удовольствие от жестокости. Он шлепал Нок, и ему нравилось унижать ее, осыпая бранью. Обычно такие склонности были проявлением слабости. Но не в случае с Великим комтуром. Его субстанция ян была сильна, бурлила в нем властью, когда Нок впускала его в свое тело.

Канали не собирался хвастаться перед ней своими подвигами и статусом в ордене рыцарей императора. Нок два раза осторожно попыталась расспросить его, но развивать эту тему побоялась – комтур мог догадаться, что она хочет выведать у него что-то. Женщина знала, что в ордене он отвечает не только за торговлю и морские плавания. У него была еще третья, тайная сфера обязанностей.

Большинство жителей империи считали это лишь слухом, но Белые Тигрицы доподлинно знали, что орден Черного Орла содержит широкую сеть соглядатаев, охватывавшую, вероятно, даже Передвижной Двор хана.

Многие так называемые купцы и мореплаватели на самом деле лишь пользовались дальними странствиями как предлогом. Они были глазами и ушами ордена, умело выпытывали тайны и находили недовольных, чтобы поставить себе на службу без их ведома. Марио Канали – голова этого спрута, протянувшего щупальца в самые дальние провинции, душа Черного Кракена.

– Как ты красива, Нок… – В его голосе звучала лесть, но в глазах светился холод.

Опустив ладонь ей на затылок, мужчина притянул Нок к себе и впился в ее губы поцелуем. Его язык скользнул ей в рот, грубо заелозил там.

Нок ощутила кисловатый привкус его губ, точно комтур только что отхлебнул сока яблок.

Наконец Марио отстранился. Его рука скользнула по ее шее, спустилась к груди. Пальцы сжали сосок – слишком сильно! И почему только мужчины полагают, что женщинам такое нравится? Нок застонала, изображая страсть.

Канали не сводил с нее взгляда. Быть может, он подозревает, что она только притворяется?

– Тебе знакома семья Тормено? – будто невзначай спросил комтур.

Но Марио Канали был не из тех людей, кто делает что-то невзначай. Любое его действие было направлено на достижение какой-то цели.

– Думаю, в Далии нет никого, кто не слышал бы о семье верховного священника, – улыбнулась Нок.

Большой и указательный палец сжались на ее соске еще сильнее.

Нок застонала вновь, на этот раз изображая тихий стон боли. Ее левая рука все еще касалась уда, и женщина почувствовала, как он шевельнулся. Белая Тигрица презирала мужчин, которые возбуждались от женской боли. Скорее всего, Канали из тех мужчин, которые душат рабынь, чтобы ощутить, как в последний миг жизни несчастной ее нефритовые врата сжимаются с неожиданной силой.

Нок едва не покосилась на шпильки, лежавшие на невысоком столике у постели, но в последний момент сдержалась. Если она убьет Великого комтура, то уничтожит могущественного врага ханства. Но тогда ей придется в тот же час покинуть Цилию.

Нет. Остаться здесь и завоевать доверие Милана куда важнее!

Марио Канали сжал сосок еще сильнее.

– Собственно, я хотел узнать, не пользовался ли кто-то из семьи Тормено услугами вашего небольшого… как вы это называете? «Цветник»?

– Вы хорошо разбираетесь в традициях и обычаях ханства, о почтенный Великий комтур.

– Возможно. – Он пристально смотрел на нее.

Было бы неразумно уклоняться от его расспросов и дальше. Быть может, ему что-то известно? И он хочет подвергнуть ее какой-то проверке?

– Верховный священник прислал ко мне своего сына Милана, чтобы мы вместе взошли на гору волшебства.

Канали убрал руку с ее груди.

– Это не похоже на Нандуса.

– Верховный священник возжелал, чтобы я показала его сыну Милану красоты искусства любви и чтобы встреча с обычной женщиной уже не разожгла в нем страсти. Верховный священник тревожился, что его сын мог поддаться искушению невинной любви. Милан пришел ко мне как раз в том возрасте, когда юноши влюбляются. – Нок говорила медленно, тщательно взвешивая слова.

Она вспомнила, чему ее учили в самом начале пути, когда она только готовилась стать Белой Тигрицей. Лучшая ложь – это ложь, которая близка к правде.

– Это верно. – Великий комтур ухмыльнулся. – Познавший твои услады уже не сможет достичь наслаждения в объятиях простой девицы. – Улыбка сползла с его губ. – Кто еще из семьи Тормено приходил к тебе?

– Сам верховный священник, – поколебавшись, ответила Нок.

Канали кивнул. Судя по выражению его лица, он уже знал об этом. Что еще ему известно?

– Я хочу, чтобы ты присмотрела за семьей Тормено. Для меня, – тихо, но настойчиво произнес комтур. – Через несколько недель я вернусь в Цилию и снова навещу тебя. Тогда-то ты и расскажешь мне, что тебе удалось узнать.

– Сейчас в городе остался только Фабрицио Тормено, а он…

– …волочится за каждой юбкой, как известно, – перебил ее Канали. – Тебе будет несложно заманить его к себе в постель. И, полагаю, он из тех юнцов, которым нравится бахвалиться перед красивой женщиной. Он расскажет тебе о своей семье все. А ты расскажешь мне. – Убрав ее руку, мужчина встал. – И я больше не желаю видеть здесь ничего подобного, когда я приду к тебе в следующий раз. Неужели ты думала, будто мне неизвестно, что это такое на самом деле?

Нок потупилась, изображая полное смирение. Она думала о том, что с легкостью могла бы убить Канали голыми руками, когда наступит его час. Марио еще нельзя было назвать стариком, но он был низкорослым и худощавым. Нок и сама была маленькой. Но она Белая Тигрица.

Она помогла ему надеть брэ – нижнее белье с длинными штанинами. Затем натянула на поросшие седым волосом икры шоссы. Глядя на нее сверху вниз, комтур самодовольно улыбался.

Даже столь умный человек, как этот Канали, не может удержаться от глупых мыслей о собственной власти, когда женщина стоит перед ним на коленях, подумалось Нок. Мужчинами так легко управлять… Будто случайно она дотронулась до уда Великого комтура.

Канали тихо вздохнул.

Коснувшись губами его сосков, Нок набросила на него рубашку. Не позволяя ему и пальцем шевельнуть, она полностью одела его. А затем провела к раздвижной двери, которая выходила на лестницу, ведущую во внутренний двор.

– С нетерпением жду нашей новой встречи, – жарко шепнула она ему на ухо, подарив последний страстный поцелуй.

– Я щедро одарю тебя нефритом, если ты расскажешь мне о Тормено. – Мужчина улыбнулся. И ушел, даже не оглянувшись.

Убедившись, что Великий комтур удалился, Нок хлопнула в ладони. Почти сразу же в комнату вошли ее служанки с ведрами горячей воды. Нок не терпелось смыть с кожи его запах.

Она с тревогой думала о словах Канали. Он собирается вернуться сюда? Великий комтур, правая рука Великого магистра, еще никогда не бывал в Цилии, а теперь он хочет приехать в самую южную провинцию империи снова? Дважды всего за несколько месяцев? И почему он так интересуется семьей Тормено? Быть может, ордену уже известно об особом даре Милана?

Нок повернулась к служанкам, которые выливали горячую воду в огромную кадку. Комнату наполнили клубы пара, и женщина наслаждалась горячей влагой, оседавшей на коже. Вероятно, ей еще нескоро придется принимать ванну в следующий раз. Белой Тигрице хотелось побаловать себя перед отъездом. Еще до восхода солнца Нок покинет город и отправится на поиски Милана. Говорят, он где-то на юге. Это было последнее, что она о нем слышала.