Текст книги "Хроники Азура. Белая королева"

Вестермарк, южнее Черного Леса, Час Лошади, 13-й день месяца Урожая, 18-й год до второго восхождения Сасмиры на престол

Застонав, Ченг упал на колено рядом с генералом. Сегодня он надел начищенные черные сапоги, отличавшие его от остальных военачальников.

– Мы за тебя отомстим! – Сян хлопнул его по плечу. – Тебе помогут спуститься в лагерь. Можешь начинать праздновать победу.

На мгновение их продвижение замедлилось.

– Вперед! – громогласно приказал Сян.

Его люди огибали раненого Ченга – военачальник зажимал ладонью лодыжку, из которой торчал арбалетный болт.

«Победа так близка…» – подумал Сян. Анг Минь со своим отрядом, должно быть, уже занял позицию на реке, готовясь штурмовать холм с тыльной стороны.

– Вперед! – подгонял генерал своих солдат. – Вперед!

Перейдя на бег, они быстро добрались до разрушенных повозок. Бросив быстрый взгляд влево, Сян удостоверился в том, что чуть поодаль другой отряд уже преодолел первую линию укрепления. Тяжелые щиты замедлили продвижение его собственного подразделения. «Зато мои парни первыми сметут оборону второй линии», – мрачно подумал Сян.

Схватившись за столб, когда-то, видимо, поддерживавший тяжелую деревянную стенку повозки, генерал поставил ногу на спицу колеса и подтянулся. И вдруг острая боль пронзила его грудь. Мужчина прижал ладонь к кирасе прямо над поясом. Он не позволит какому-то шальному арбалетному болту задержать его!

Мимо просвистел еще один болт, совсем близко.

Между двумя боевыми повозками уже протискивались солдаты. Сян осторожно переступил обломки. Пахло крепкой брагой. Среди мелких щепок генерал увидел изогнутый бочарный обод и презрительно хмыкнул. В войске хана тоже были военачальники, считавшие, что боевой дух солдат перед сражением следует укреплять глотком браги. Сян этого не одобрял. Воинам, которые знают, за что они сражаются, это не нужно.

Солдат из отряда его личной охраны поднялся на повозку рядом с ним, прикрывая генерала широким щитом.

Сян задумчиво посмотрел на второй ряд укрепления. Снаряды баллист почти не задели повозки второго ряда. Бой с рыцарями предстоял нелегкий. И генерал должен был позаботиться о том, чтобы эти смрадники полностью сосредоточились на сражении с его пехотинцами. А когда они наконец заметят Анга Миня, будет уже слишком поздно.

Он оглянулся через плечо. Тысячи солдат орды поднимались по холму. Они завалят рыцарей телами!

Решительно спрыгнув с повозки, Сян охнул от боли. По черненой кирасе чиркнул еще один арбалетный болт – острие прошло под углом и не смогло пробить железо. Но рана в боку болела.

Сян поспешно ощупал дыру в кирасе над поясом. На доспех не вытекала кровь – набитая овечьей шерстью стеганка впитывала почти все, но часть ее просочилась вниз и стекала по внутренней стороне левой ноги. Кровотечение было слабым, но непрерывным. Нужно будет заняться раной как можно скорее.

Отряд личной охраны следовал за ним, остальные немного отстали. В Железной орде все знали о репутации отряда избранных воинов, ставшего ядром всего войска.

Сяна окружила стена ростовых щитов. Арбалетные болты стучали о крепкое дерево, и лишь изредка снаряд пробивал щит насквозь, так что с внутренней стороны проглядывало острие.

Наконец люди генерала добрались до второго ряда укрепления.

– Копья! – приказал Сян.

Воины за спинами щитовиков вскинули копья и принялись бить в треугольные бойницы в стенках повозок, чтобы отогнать проклятых арбалетчиков.

– Щиты! – крикнул генерал.

Каждый второй воин в первом ряду поднял ростовой щит выше, чтобы закрыть им сразу двух солдат.

– Топоры! – Отдавая этот приказ, Сян выхватил из кожаного чехла на спине тяжелый топор.

Острая боль от этого движения пронзила его тело – куда сильнее, чем генерал ожидал. С отчаянной злостью он покрепче сжал рукоять топора и перенаправил всю боль в удар по стенке повозки. Отдача от удара прошла по рукояти, и Сян тихо застонал.

Мужчина прикусил губу. Нельзя, чтобы кто-то заметил его ранение. Его слабость. Он ходил по тонкой грани. Это его последний бой. Сян хотел остаться в памяти людей героем!

Слева и справа на стенки повозок обрушился град ударов. Солдаты орудовали топорами под надежной защитой щитовиков. А за их спинами стояли копейщики, предотвращавшие возможные нападения из-под повозок. Двое солдат даже сняли с тел поверженных врагов арбалеты.

Щепки летели во все стороны, и наконец одна из досок повозки проломилась!

И вдруг прозвучал сигнал тревоги – сзади раздался странный звук. Словно феникс взмахнул огненными крыльями, восставая из пепла.

Сян оглянулся. Повозка, мимо которой его солдаты прошли ко второму кругу укрепления, вспыхнула ярким пламенем. В воздухе пролетел еще один факел – и соседняя повозка тоже загорелась. Брага! Их враги вовсе не напились перед боем. Напротив, эта проклятая девка-рыцарь оказалась весьма сообразительной. И хотя она, безусловно, понимала, что в этом сражении ее людям не победить, однако же не собиралась сдаваться.

– Генерал… – Его солдаты опустили топоры.

Они оказались в кольце пламени. В лицо Сяну повеяло жаром. К этому моменту только одна повозка не успела загореться.

К ней-то и устремилась часть его отряда, отступая. Легкая пехота успела проникнуть в пространство между первым и вторым рядом укрепления раньше, чем все остальные… и попали под перекрестный обстрел вражеских арбалетчиков.

Впрочем, бесовы смрадники не успевали перезаряжать арбалеты с нужной скоростью.

– В атаку! – приказал Сян. – Мы либо пробьемся к ним, либо сгорим! Не отступать!

Вестермарк, южнее Черного Леса, Час Лошади, 13-й день месяца Урожая, 18-й год до второго восхождения Сасмиры на престол

Когда повозки загорелись, Анг Минь охнул. Судя по всему, его генерал оказался в ловушке между второй линией укрепления и стеной пламени. Анг увидел, как часть войска отступает. Вся орда оказалась в опасности. Степняки привыкли к победам. К тому, что подобного никогда не происходит. И Сян Юй опять их разочаровал.

Если Анг Минь сейчас отступит вопреки приказу, он всегда сможет сказать, что ему нужно было заняться деморализованным войском, чтобы предотвратить поражение. Хан принял бы такое объяснение, в этом Анг был уверен.

Анг чувствовал, что воины его отряда застыли в нерешительности. Если сейчас он забудет о гордости, то заполучит целое войско. Станет генералом, как он всегда мечтал. Но каждый солдат в орде будет знать, что он совершил. И до конца жизни Анг будет видеть память об этом в их глазах.

Он провел кончиками пальцев по широкой кожаной перевязи с кинжалами. Перевязь висела поверх кирасы, портя надлежащий для военачальника внешний вид. Бой – это еще не повод забывать о достойном облачении. Пусть все остальные так и не считали.

Ангу казалось, что солдаты орды ожидали от него предательства. Они считали его не воином, а придворным бумагомарателем. И неважно, насколько искусно он владел мечом. Неважно, что он еще не проиграл ни одного сражения. Анг знал, как его прозвали в орде, хотя никто и не осмеливался назвать его так в лицо: Шелкопряд. Для них он был разряженным шелковичным червем, пресмыкавшимся при Передвижном Дворе, а потом по какой-то необъяснимой причине променявшим Двор на Железную орду.

Анг улыбнулся. Настало время удивить всех этих недоброжелателей, открыто сомневавшихся в нем и втайне подтрунивавших над ним.

Он повернулся к конным лучникам, выстроившимся в реке.

– Начать обстрел! Я хочу, чтобы каждый смрадник, осмелившийся приблизиться к обрыву, тут же пал от ваших стрел!

Анг подхлестнул коня и поскакал по мелководью, жестом приказав своему отряду следовать за ним. Он лично отобрал утром сто солдат, которые пойдут с ним в атаку. Они спасут генерала Сяна Юя, и уже через месяц каждый ребенок в ханстве будет знать об их подвиге.

Лучники принялись стрелять, целясь в вершину холма и повозки. Со стороны обрыва находилось лишь несколько дозорных, и те укрылись за павезами. Основная сила противника была завязана боем у повозок. Даже тут, внизу, были слышны удары топоров. Люди Сяна не собирались сдаваться.

Анг подскакал к крутому обрыву высотой в восемь шагов. Почва здесь была глинистой, но прочной, и все же вскарабкаться по отвесному склону не представлялось возможным. Если не принимать во внимание небольшие норки, выбитые береговыми ласточками для гнезд над водой, обрыв был совершенно гладким.

Анг снял с перевязи кинжал и всадил его в глинистую породу. Лезвие вошло до середины. Тогда военачальник достал небольшой молоточек и ударил пару раз по рукояти, пока кинжал не вошел в обрыв до самой гарды. Анг навалился на кинжал всем весом, но лезвие выдержало. Вот и первая ступенька на этом склоне.

Он и его отряд доберутся до смрадников, спрятавшихся за повозками, и перебьют всех до последнего!

Вестермарк, южнее Черного Леса, полдень, 13-й день месяца Урожая, 18-й год до второго восхождения Сасмиры на престол

Ярослав, задыхаясь, мчался по лесу. Где-то за спиной шелестела сухая листва, потрескивали ветки. Он никого не видел, но они все еще преследовали его, эти проклятые степняки! Они пришли ночью – словно из ниоткуда. И не было от них спасения! А ведь в начале пути Ярослав был еще полон надежд.

Хотя старый Великий магистр приказал караульным вывести его из шатра, не прошло и часа, как Гамрат фон Хатцфельд сам пришел к нему. Вначале Ярослав отнесся к его словам с недоверием. Он был разочарован орденом. И как только такая тварь, как Канали, сумела добиться столь высокого положения и всеобщего уважения в этом рыцарском ордене?! Это ничтожество, сражающееся не мечом и копьем, а счетной доской!

Но Гамрат был не таким. Великий магистр ясно дал понять Ярославу, что не пожертвует своими рыцарями для безнадежного дела, однако позволил ему набрать до десяти добровольцев из солдат, которые еще не принесли присягу ордену.

Ярославу удалось уговорить только трех человек, которые согласились скакать с ним. Великий магистр выделил каждому по два коня и напутствовал крошечный отряд перед дорогой.

Гамрат фон Хатцфельд не раз охотился на кабана на берегу Гайсы в этих землях и хорошо тут ориентировался. Он посоветовал Ярославу и трем его спутникам скакать на запад, не приближаясь к лагерю Железной орды больше чем на десять миль. И, по его словам, единственной их надеждой был северный ветер.

Ярослав остановился. Его легкие горели огнем. Он не мог бежать дальше. Все кончено. Кони пали. Три его товарища погибли. Этот проклятый комтур со счетной доской оказался прав.

Прошлая ночь обернулась для отряда Ярослава бедой. Вначале они наткнулись на несущихся в панике коренастых лошадок степняков. Ярослав и его спутники попытались убраться с пути табуна, но лошадей было слишком много. А потом появились песоеды.

Пытаясь скрыться от врагов, отряд разделился. Песоеды скакали так, будто срослись со своими конями. Вскинув короткие луки, они метко стреляли, причем не только вперед, но и назад.

Ярослав попытался спрятаться от них в лесу, но тщетно. Обоих коней он уже потерял.

Юноше удалось немного отдышаться, и он, затаив дыхание, прислушался. По лесной тропинке глухо стучали копыта.

Он вновь бросился бежать. Топот лошадей стал громче. Впереди простирались густые заросли ежевики. Не думая о боли, Ярослав заполз под колючие ветки. Шипы рвали его одежду, цеплялись за волосы, царапали голову и руки.

Но юноша полз, не останавливаясь.

Стук копыт утих.

Прямо рядом с Ярославом в землю впилась стрела. Юноша замер.

Кто-то что-то произнес на непонятном наречии песоедов.

Еще одна стрела влетела в заросли. Ярослав истошно завопил, будто его ранили. Он принялся трепыхаться в зарослях, словно захлебываясь собственной кровью.

Еще один возглас на языке степняков.

Ярослав ослабил движения. Его тело обмякло.

Неподалеку заржала лошадь. А потом раздался звук, словно кто-то прорубал мечом проход в зарослях.

Ярослав покрепче сжал копье и прислушался. Где этот подонок? Он один? «Только бы не пошевелиться раньше времени», – в отчаянии думал парень. Колючки задержат его противника, надо подождать… Он поднял глаза к проглядывавшим сквозь заросли ежевики кронам деревьев. Края листьев пожелтели – в этих землях уже две недели не было дождя.

Где же этот песоед? Что-то бормоча, степняк прорубал себе путь в кустарнике. В Вестермарке ходили слухи о том, что степняки отрезают жертвам головы, потому что за каждого убитого им платят по два талера. Мерзкие дикари!

Песоед что-то крикнул. Бесовски близко.

«Не могу же я ждать, пока он на меня наступит, – подумал Ярослав. – Пора! Или еще нет?»

Он вскочил. Шипы оцарапали ему лицо и руки. Песоед стоял в двух шагах впереди.

И Ярослав нанес ему удар копьем.

Противник попытался парировать копье саблей, но было слишком поздно. Стальной наконечник вонзился ему в грудь.

Узкие карие глаза степняка широко распахнулись, изо рта хлынула кровь, стекая по гладкому подбородку.

Ярослав надавил на древко.

Его противник вздохнул, будто даже с облегчением. Выронив саблю, он обеими руками вцепился в древко копья, но силы быстро покидали его.

– Сдохни уже! – рявкнул Ярослав и тут же пожалел об этом.

Ему не следовало шуметь. Может быть, рядом были и другие враги.

Взгляд степняка изменился, остекленел. Он уже мертв? Но руки все еще сжимали копье.

Ярослав потянул за древко и высвободил наконечник. Только тогда его противник повалился ничком. И ветви ежевики закрыли его тело, будто только что тут ничего и не случилось.

Бледно-рыжая коренастая лошадка степняка невозмутимо наблюдала за происходящим. Она мирно жевала листья ежевики.

Ярослав нежно заговорил с лошадью, стараясь не спугнуть ее. Осторожно, пядь за пядью, он продирался сквозь заросли. И наконец схватился за поводья. Рыжая не пыталась бежать, спокойно позволила мужчине сесть в седло и слушалась всадника.

Он шагом обогнул заросли. За ними простирался уже не столь густой лес, тут росли в основном молодые березы.

Парень около получаса ехал по березняку, когда из-за деревьев показались столбы дыма. А потом и пламя. Укрепление из боевых повозок! Оно горело!

Все было зря!

Холм на берегу Гайсы возвышался в двух милях от Ярослава. Занета поставила укрепление именно там, где он и предполагал.

До повозок было еще слишком далеко, чтобы разглядеть, что именно там происходит. На склоне холма шевелилось что-то темное, но Ярославу не показалось, что идет бой.

Мужчина спешился. Пусть он и опоздал, но хотя бы мог отомстить за павших.

И тут неподалеку раздался топот. Вдоль кромки леса скакали пять песоедов. Ярослав спрятался за орешником, снял порванную рубашку и разрезал ремень на тонкие кожаные полоски. Этими полосками он закрепил свернутую рубашку на острие копья.

«Этого не хватит», – подумалось ему. Парень снял и штаны, разрезал ткань на лоскуты и тоже накрутил их на край копья, закрепив кожаными полосками, пока не образовался шар размером с голову ребенка. Великий магистр дал ему кожаный бурдюк с лучшим фонарным маслом, и теперь Ярослав тщательно пропитал ткань этой жидкостью.

Вылив все до последней капли, юноша набрал березовой коры и сухой травы и сложил небольшой костер. Взял огниво и чиркал кресалом по закаленной стали кремня, пока кора не вспыхнула. Осторожно подул на слабый огонек, чтобы пламя разгорелось.

Не торопясь, Ярослав все подкладывал в костер траву и кору.

И когда огонь окреп, он поднес к пламени копье. Раздался звук, будто кто-то ударил кулаком в мешок с мукой. Ткань вспыхнула.

Лошадка беспокойно фыркнула.

Перехватив древко, юноша запрыгнул в седло. Он отомстит за рыцарей, погибших на холме! Подгоняя лошадь, он направил ее между берез к выезду из леса. За опушкой простирался луг, сухая золотистая трава, достигавшая высоты почти в полшага, колыхалась на ветру. Ярослав опустил копье, и трава сразу вспыхнула.

Низкая лошадь испуганно заржала и поскакала по лугу, спасаясь от огня. Позади взвилась огненная стена. Северный ветер раздувал пламя, и пожар двигался к лагерю Железной орды.

К потрескиванию огня добавились разъяренные крики, раздался конский топот. Оглянувшись через плечо, Ярослав увидел пятерых всадников, скакавших вдоль кромки леса.

Вдавливать пятки в бока лошади было бессмысленно. Рыжая и так мчалась во весь опор, испугавшись огня. Крепко сжимая древко, Ярослав думал о Моне и двух маленьких сыновьях. Ради них он и приехал сюда. Чтобы эти дикари никогда не добрались до его хутора в лесу.

Топот приближался. Ярослав пригнулся, прижался щекой к гриве. Он слышал, как бешено стучит сердце лошадки. С губ животного слетали хлопья пены, глаза широко распахнулись от ужаса.

Правую руку Ярослав отвел назад, и огонь стал жадно пожирать иссохшую траву.

Над левым плечом просвистела стрела – степняк промахнулся всего на пару пядей. Ярослав направил лошадь вправо, в сторону холма, где ярким пламенем полыхали повозки рыцарей.

Следующая стрела глухо ударила ему в спину. Левую руку свело судорогой, он едва удержал поводья. Боль переполняла тело, всадник с трудом вдохнул через рот.

Он еще раз оглянулся. Огненная стена плясала на ветру, пожар двигался на юг. Пятеро дозорных держались к северу от пламени, скакали по выгоревшей траве. Они почти догнали его. И все они целились.

Ярослав дернул рыжую за поводья, уводя в сторону. Он хотел проскакать еще хотя бы сто шагов. Пожар должен разгореться ярче. Должен…

Стрела чиркнула по голове, вырвав клок волос и оставив неглубокую рану. Кровь потекла по лбу, заливая глаза.

Еще одно попадание – на этот раз в шею, прямо под затылком.

И вдруг боль оборвалась.

Юноша попытался увернуться, направить рыжую влево, однако ноги не слушались его. Он больше не чувствовал их, как не чувствовал и рук.

Тело накренилось в седле.

Ярослав в отчаянии попытался выпрямиться.

Тщетно – он упал, но удара о землю не ощутил, только легкую боль в голове. Тело лежало на земле неподвижно. Его взгляд устремился к бездонной сини полуденного неба. Где-то в стороне к небесам взвивались столбы черного дыма.

Он не мог повернуть голову, но краем глаза видел, как огонь подбирается к лагерю песоедов.

«Ваша единственная надежда – северный ветер», – сказал ему на прощание Великий магистр. Так и вышло.

Да, ветер был верным союзником. Союзником, которого нельзя сразить стрелой.

Ярослав улыбнулся. Доскакав до поверженного врага, степняки склонились над ним. Лица у них были плоскими, с крошечными носами и смехотворно маленькими глазами – не глаза, а узкие щелочки. Первый дозорный плюнул ему в лицо. Второй поднял копье. Древко обуглилось, ткань почти истлела.

Стальное острие опустилось ему на грудь, и Ярослав увидел, как наконечник медленно входит в его тело. Но боли не было, только во рту появился металлический привкус.

Мужчина отвел взгляд. Перед смертью он не хотел смотреть на лица врагов, пусть на них и не было выражения триумфа. Он всматривался в безбрежную синеву неба. Такой оттенок небо над Вестермарком приобретало только в самые солнечные летние деньки. Ярослав любовался небесной лазурью.

Вестермарк, южнее Черного Леса, полдень, 13-й день месяца Урожая, 18-й год до второго восхождения Сасмиры на престол

– Вперед! – громогласно приказал Гамрат фон Хатцфельд, Великий магистр ордена Черного Орла.

Он взмахнул руками, подавая условный сигнал.

Его приказ разнесся над камышами. Хотя рыцарь находился в центре отряда и уже сидел в седле, даже ему отсюда была видна лишь крошечная часть отряда. Высокий камыш скрывал прочные плоты. И дозорные уже сообщили ему, что до берега осталось всего триста шагов!

Солдаты опустили длинные шесты в темные воды Волчьих болот, толкая плоты к надежному берегу.

Боевой конь магистра беспокойно бил копытом.

– Уже скоро… – Гамрат погладил верного скакуна по шее, глядя на горящие повозки на вершине холма у реки.

Отсюда была видна и вторая линия обороны. Там еще шел бой.

Эти рыцари в повозках – парни не промах. Даже видя, что поражение неизбежно, они не сдались. Быть может, ему удастся спасти хоть нескольких из них?

Гамрат посмотрел на клубящийся на севере дым, черными столбами взвившийся к лазурным небесам. Ярослав сумел выполнить задание!

Этого дыма Гамрат и дожидался, приказав своему небольшому войску спрятаться в камышах. Чтобы одолеть песоедов, им нужен был пожар у холма. Пламя в степи уничтожит лагерь врага, посеет хаос и панику в рядах противника. Здравомыслящий военачальник легко бы справился с этой ситуацией. Но в том и состоит подвох в командовании тридцатитысячной армией: каким бы гениальным ни был генерал Сян Юй, он не мог находиться повсюду одновременно. Пожар нарушит задуманный им план битвы. И в этот момент Гамрат пойдет в атаку!

Великий магистр привел на бой всего треть своего войска, небольшую армию, укрывавшуюся сейчас в камышах. Марио Канали до последнего высказывался против «этого безумия», как он выразился.

Операция была рискованной, и Гамрат взял с собой только добровольцев. Он намеренно ничего не сказал Ярославу о своих планах. Их единственной надеждой на успех был шанс застать этих проклятых песоедов врасплох. А вероятность того, что Ярослава и его спутников возьмут в плен и выведают у них все, была слишком велика. Но теперь оказалось, что маленькому отряду действительно удалось поджечь степь и воспользоваться северным ветром – в точности, как Гамрат и рассчитывал.

Он бросил взгляд в сторону людей на своем плоту: пять рыцарей из его гвардии и двенадцать солдат ордена. Большинство добровольцев в его отряде были воинами, которые не принесли присягу ордену и не принадлежали к рыцарскому сословию. Тем не менее они были готовы рискнуть жизнью, отправляясь в отчаянный бой. Это заставило Гамрата задуматься. Настало время для перемен в ордене. При условии, конечно, что сегодня Великий магистр выживет.

Если рассматривать эту ситуацию с позиции здравого смысла, «с холодным сердцем», как любил говорить комтур Канали, то эта атака была сущим безрассудством. Учитывая соотношение сил, орден не мог одолеть врага в этом сражении. Даже если при штурме укрепления на холме Железная орда понесла небывалые потери, песоедов все еще было в восемь раз больше, чем их противников.

– Исход битвы нельзя просчитать на счетной доске!

Только сейчас Гамрат осознал, что произнес эти слова вслух, причем довольно громко. Рыцари из его гвардии вопросительно уставились на командира.

Великий магистр кашлянул. Нельзя допустить, чтобы подчиненные сочли его сумасбродным стариком, который разговаривает сам с собой.

– Своими поступками мы меняем мир, – уверенно заявил он. – У тех, кто собрался здесь, сердцем правит не холод. И для нас не счетная доска предопределяет избранный нами путь в жизни. В моем сердце горит яркое пламя. Я знаю, что такое рыцарство. И этим знанием подпитывается огонь в моей душе. Все жители Вестермарка, которые не способны с оружием в руках дать отпор врагу, ожидают, что мы защитим их. И прогоним кровожадную Железную орду прочь, в безграничные степи земель ханства. Именно это я и намерен сделать – здесь и сейчас. Мы одолеем этих дикарей. Или погибнем с честью, пытаясь добиться справедливости!

Рыцари и солдаты забили латными перчатками по щитам.

Военное приветствие подхватили и на соседних плотах, пусть воины там и не слышали его слов. Вскоре стук стал раздаваться с каждого плота небольшой армии, гулким громом прокатился с болот к холму с укреплением. Так в жаркие летние дни знаменует свое начало надвигающаяся гроза.

– Впереди земля! – крикнул один из солдат на переднем плоту.

Пришпорив коня, Гамрат помчался навстречу незримому врагу, ожидавшему его за стеной камыша.