Текст книги "Любовный мираж"

5

На следующий день Лолли проснулась поздно. Как обычно, она первым делом посмотрела на часы и ужаснулась, позабыв, что сегодня суббота и на работу идти не нужно. Лолли села на постели и через секунду вспомнила все, что случилось вчера. Она зажмурилась и со стоном упала на подушку.

Если Мет увидит в газетах сделанные вчера снимки, он придет в бешенство. И непременно напомнит о своем предупреждении не ходить на свидание с Мувером. А то, что все это произошло не по ее вине, никак не оправдывает Лолли.

Она встала с постели, приняла душ, надела голубые джинсы и белую майку, после чего отправилась на кухню, где сварила себе кофе и соорудила сандвич с ветчиной, помидорами и салатным перцем.

Подкрепившись, Лолли вышла из дому, села в машину и поехала в соседний супермаркет, в котором обычно запасалась продуктами на неделю. Там она пробыла всего несколько минут.

Погрузив покупки, она отвезла их домой, а затем быстро собралась и отправилась к миссис Уилкинс, которая жила на живописной окраине Бостона. Ее особняк находился примерно в часе езды от маленькой виллы Лолли. Его совершенно не было видно с проложенной вдоль побережья трассы. Он утопал в зелени огромного сада.

Лолли оставила «бьюик» на парковочной площадке, водрузила на голову привезенную с собой широкополую соломенную шляпу, захватила этюдник и направилась к воротам. По дороге она наслаждалась густым ароматом роз, благоухавших на клумбе, разбитой перед домом. Кроме того, у входа была сооружена решетчатая чугунная арка, сплошь оплетенная вьющимися розами.

Лолли шагнула под живой зеленый навес, но не успела дотронуться до кнопки звонка, как дверь распахнулась и на пороге показалась улыбающаяся миссис Уилкинс.

– Здравствуй, Лолл! Чудесный сегодня выдался денек, правда? Ты поступила благоразумно, захватив с собой шляпу, в такую жару немудрено получить солнечный удар. Входи же! Ты можешь сложить свои вещи во внутреннем дворике, а я тем временем налью тебе бокал холодного вина. Или ты предпочитаешь соки? Есть апельсиновый, яблочный и минеральная вода.

– Спасибо, миссис Уилкинс. Я бы выпила воды. – Лолли улыбнулась в ответ.

Она проследовала за матерью Мета на кухню, выход из которой вел во внутренний дворик, с трех сторон окруженный стенами особняка, а с четвертой – садом. Сюда не доносились посторонние шумы, кроме естественных звуков природы – шелеста листвы, пения птиц и отдаленного шума прибоя.

– Вот, дорогая моя, держи! – сказала миссис Уилкинс, подойдя к Лолли с бокалом искрящейся на солнце минеральной воды. – Ленч готов. Я накрою его здесь, во дворе.

– Позвольте мне помочь вам, – предложила Лолли, поставив бокал на столик, над которым возвышался огромный зонт.

– В этом нет необходимости. Все блюда уже стоят на тележке. Осталось лишь прикатить ее сюда. Этим я и займусь, а ты пока садись за стол.

Миссис Уилкинс ушла в дом и через пару минут вернулась, толкая перед собой тележку. Лолли все же помогла ей переставить на столик большое блюдо с салатом, плетеную корзинку с хлебом, бутылку красного вина, минеральную воду и, наконец, курицу, фаршированную рисом, луком и помидорами, источавшую умопомрачительный аромат.

– Как вкусно пахнет! – воскликнула Лолли, получив порцию чудесного блюда. – Поделитесь секретом приготовления.

– Никакого секрета нет, – усмехнулась миссис Уилкинс. – Этот рецепт я узнала от своей матери, а она в свою очередь – от моей бабушки.

– Жаль, что я не могу приготовить нечто подобное в офисе, когда Мет пребывает в дурном настроении, – вздохнула Лолли. Но, заметив внимательный взгляд миссис Уилкинс, смутилась и порозовела. – Ой, прошу прощения! Я не имела в виду, что…

– Будет тебе! – махнула рукой хозяйка особняка. – Мне ли не знать, каким несносным бывает мой сын! В детстве он был ужасным шалуном.

– Не могу поверить, – улыбнулась Лолли.

Она представила себе мальчика, которым некогда был Мет, и на душе у нее потеплело. Но она поспешила напомнить себе, что Мет уже давно вырос и превратился во вполне взрослого мистера Уилкинса, ее шефа. Так что не стоит умиляться. И все же не удержалась и спросила:

– А каким он был?

– Позже я покажу тебе фотографии, – пообещала миссис Уилкинс. – А сейчас скажи, ты давно начала рисовать?

– Так давно, что мне кажется, будто это случилось сразу после моего рождения. Как-то я разрисовала все обои в детской, и мама отшлепала меня…

Так они беседовали еще долго, с легкостью переключаясь с одной темы на другую. Они говорили о том, как лучше готовить рис и как смешивать краски, затронули искусство в целом и телевидение в частности, после чего разговор снова вернулся к Мету. Миссис Уилкинс рассказала, как счастлива была, когда родился ее первенец, и как трудно приходилось поначалу, потому что она повсюду следовала за мужем, которого дела армейской службы вынуждали переезжать с места на место.

После ленча они выпили по чашке кофе, а затем убрали со стола и отвезли тележку на кухню. Затем миссис Уилкинс проводила Лолли в ванную, где та смогла вымыть руки и причесаться.

За мольберты они сели около двух часов дня. Ветерок почти совсем утих, и на изумрудной траве лежали четкие тени деревьев. Надвинув шляпу на лоб, Лолли увлеченно делала набросок живописного ручья, журчавшего в дальнем конце сада. Время летело незаметно…

– Можно посмотреть, что ты успела сделать, или тебе не нравится показывать незавершенные работы? – поинтересовалась миссис Уилкинс, поднимаясь с раскладного стула.

– Нет, я не против, – пожала плечами Лолли.

Мать Мета долго рассматривала зарисовку.

– А знаешь, у тебя несомненный талант, – сказала она наконец. – Ты не пробовала заниматься живописью профессионально?

Лолли поморщилась.

– По-моему, вы мне льстите. И вообще, я предпочитаю быть хорошим любителем, нежели плохим профессионалом.

– Не скромничай. Я уже вижу, что у тебя получится превосходная картина. Мне бы хотелось купить ее, когда работа будет окончена.

– Ну, если вам действительно так нравится то, что я делаю, по завершении картины я вставлю ее в рамку и подарю вам в знак благодарности за сегодняшний прекрасный ленч и в память об этом дне.

Миссис Уилкинс засияла от удовольствия.

– Ах, дорогая моя, спасибо!

После этого Лолли посмотрела работу миссис Уилкинс и отметила про себя некоторую неряшливость в ее манере.

Через минуту мать Мета зевнула.

– Меня совсем разморило на этой жаре, – заметила она. – Я прямо засыпаю за мольбертом. Что ты скажешь, если я пойду вздремну часок и на это время оставлю тебя в одиночестве? А позже мы выпьем чай, и я покажу тебе детские фотографии Мета.

– Не беспокойтесь обо мне, – улыбнулась Лолли. – Я еще должна кое-что доделать.

Миссис Уилкинс внимательно посмотрела ей в лицо.

– Ты вся раскраснелась от жары. Почему бы тебе не окунуться? Пруд недалеко, метрах в двадцати. Выйдешь за ограду и пройдешь вдоль ручья. Пруд неглубокий, но вода в нем чистая. Китти часто купается там. Кстати, ты можешь взять один из ее купальных костюмов. Пойдем во дворик, и я брошу тебе из окна полотенце и купальник, – предложила она.

– Это неплохая мысль, – согласилась Лолли. – Мне и впрямь очень жарко.

Они направились во внутренний дворик, затем миссис Уилкинс поднялась на второй этаж, где располагалась ее спальня, и через пару минут бросила Лолли из окна полотенце с завернутым в него купальником. После этого она махнула гостье рукой и исчезла в глубине комнаты.

Лолли еще немного посидела за мольбертом, а потом отправилась в дом и переоделась в ванной. В купальнике, зажав под мышкой полотенце, она снова вернулась на кухню и уже собиралась шагнуть за порог, как вдруг остановилась, привлеченная каким-то посторонним звуком. По дому кто-то ходил.

Она нахмурилась, прислушиваясь к тихим осторожным шагам, затем огляделась по сторонам и взяла с полки увесистую скалку. Крепко сжав ее в руке, она пошла в гостиную.

Там спиной к ней стоял человек. Ставни комнаты были закрыты из-за жары, и царил полумрак, поэтому Лолли смогла лишь различить, что незнакомец высок и широк в плечах. Но, когда он протянул руку и снял со стены фотографию в дорогой серебряной рамке, она поняла, что перед ней находится грабитель.

– Эй! Ну-ка повесь эту штуку на место! – крикнула Лолли. – И – не делай глупостей – у меня оружие!

Незнакомец замер.

– Повесь фотографию на место! – повторила она.

Он молча повиновался, а затем повернулся и шагнул к ней.

Лолли воинственно подняла скалку, преисполнившись решимости постоять за себя.

– Не приближайся! Убирайся прочь, если не хочешь, чтобы я проломила тебе голову!

Но мужчина сделал еще один шаг. В эту минуту на его лицо упал пробивавшийся сквозь ставни луч света – и Лолли вздрогнула от неожиданности.

– Мет? Что ты здесь делаешь? Я решила, что в дом забрался грабитель. Зачем тебе понадобилось двигаться с такой осторожностью?

– Я не хотел будить мать! Мне прекрасно известно, что она в это время дня отдыхает. И опусти скалку, пожалуйста, – она действует мне на нервы.

Уилкинс подошел к Лолли, взял скалку, после чего отправился на кухню, чтобы положить ее на место. Лолли последовала за ним. Ее сердце билось учащенно.

Мет взглянул на нее, и его глаза непроизвольно расширились от удивления. Он только сейчас увидел, что Лолли одета в купальник. Затем перевел взгляд на ее длинные обнаженные ноги, изящные бедра, узкую талию и туго обтянутую купальником грудь. Он рассматривал Лолли с такой томящей душу медлительностью, что под конец та уже не знала, куда девать глаза.

– Я… как раз собиралась пойти искупаться в пруду… – пролепетала она, чувствуя, что нужно хоть как-то нарушить напряженную тишину.

И все время, пока Лолли говорила, Мет смотрел на ее губы.

– Я так и понял, – хрипло произнес он.

При первых же звуках его голоса она почувствовала, как вся сжимается.

Затем Уилкинс неожиданно нахмурился, словно вспомнив о чем-то, и его лицо приняло жесткое выражение. Он вынул из кармана рубашки сложенную газетную вырезку и протянул Лолли.

– Ты уже видела это? – спросил Мет сквозь зубы.

– Нет… – растерянно произнесла она.

Развернув вырезку, Лолли увидела на фотографии собственное лицо и сразу поняла, о чем идет речь. Это был снимок, сделанный вчера вечером в ресторане. Вся запечатленная фотографом сцена на газетной бумаге выглядела еще хуже, чем была в действительности. Мувер обнимал Лолли за талию, причем его рука располагалась очень близко к груди, а сама она стояла, изумленно раскрыв глаза и рот, глядя прямо в камеру.

На второй фотографии был изображен Ник Прайс, удерживающий брыкающуюся Лайзу, которая выглядела невменяемой.

Подняв глаза от газеты, Лолли произнесла с нервной дрожью в голосе:

– Все это кажется более ужасным, чем было на самом деле!

– Ты еще не читала статью!

Лолли быстро пробежала глазами газетные колонки, остро ощущая рядом присутствие Уилкинса.

– Слава Богу, что здесь не упоминается мое имя! – с облегчением произнесла она, но тут же осеклась, заметив выражение лица Мета.

«Почему он так рассердился? – удивленно подумала Лолли. – Какое отношение к нему может иметь фотография, даже если на ней изображена его секретарша? Ведь ее имя в статье не упоминается!»

– А ты обратила внимание на то, как тебя здесь называют? – поинтересовался Уилкинс ледяным тоном. – «Очередная крошка Дейви Мувера»!

Все это выглядело настолько комичным, что Лолли не удержалась от смеха. Но это еще больше усугубило положение. Глаза Уилкинса сверкнули гневом, и он поинтересовался со скрытой угрозой в голосе:

– Ах, вот как? Тебе смешно? Ты любишь, когда тебя называют крошкой?

– Не в этом дело, просто я…

– Нет уж, не отпирайся! – презрительно бросил Мет. – Тебе льстит, что перед всей читающей публикой ты предстала с Дейви Мувером! Я знаю, что половина женского персонала телецентра сходит по нему с ума. А еще говорят, что женщины обладают какой-то необыкновенной интуицией и тонким вкусом! Чушь!

– Но в Мувере есть что-то особенное, поэтому его шоу пользуются такой популярностью, – возразила Лолли. – Ты сейчас пытаешься принизить значение Дейви, а сам с радостью сотрудничаешь с ним. Знаешь, как это называется? Лицемерие!

– Ничего подобного! Это всего лишь одна из сторон бизнеса, – сердито бросил Мет. – У меня коммерческий канал, а Мувер отвечает вкусам определенной части зрительской аудитории. Поэтому я отвожу его шоу лучшее время, а рекламодатели выкладывают деньги, чтобы их информация прошла именно в течение этого часа. Что касается моего личного мнения о Мувере, то оно не имеет ко всему этому никакого отношения.

– В таком случае, мое свидание с ним тоже не имеет к твоему бизнесу никакого отношения, – подхватила Лолли.

– Только не говори мне, что тебе понравилась эта двусмысленная история в ресторане! – вспыхнул Уилкинс.

Лолли вздохнула, понимая, что он прав.

– Ни я, ни Дейви ни в чем не виноваты. Это все Лайза, знакомая Ника Прайса. Не заставь она Мувера танцевать с ней и не соберись я домой, ничего бы не было.

– Заставила? – саркастически произнес Мет. – Интересно, как? Она что, приставила к его виску пистолет?

– Ну хорошо. Я согласна, что у Лайзы привлекательный с мужской точки зрения вид. Она похожа на живую куклу. Тебе отлично известно, какой эффект это производит на вашего брата!

– Ты думаешь, что мне нравятся подобные женщины? – прищурился Уилкинс.

– Судя по твоей последней приятельнице – да!

– Значит, тебя задевал тот факт, что я встречаюсь с ней?

– Это не мое дело, – сказала Лолли, опустив глаза.

А действительно, почему ее должно беспокоить то, что Мет встречался с Анитой Мейсон?

– Я иду купаться! – решительно произнесла она, поворачиваясь к выходу во внутренний дворик. Но ей не пришлось дойти даже до порога – Мет схватил ее за плечи.

– Разговор еще не окончен!

Его прикосновение словно обожгло Лолли, и ей не удалось скрыть свою реакцию. Чувствуя, что лицо заливается краской смущения, она стояла, пытаясь сдержать участившееся дыхание, не в силах поднять на Мета глаза. Она знала, что он смотрит на нее, ощущала его пальцы на своих плечах и через это прикосновение будто даже чувствовала биение его сердца.

– Что с тобой, Лолли? – сдавленна спросил Мет. – Почему ты вдруг так напряглась?

Она судорожно вздохнула.

– Потому что мне не нравится, когда меня вот так беспардонно трогают! – солгала Лолли, хотя понимала, что ее отговорка не выдерживает критики.

Но не могла же она сказать Мету правду! Он не должен знать, что его прикосновения повергают ее в трепет. И что всему этому есть простое объяснение – она влюбилась в него. Но лучше умереть, чем сказать ему правду!

– Только и всего?

Возможно, это была только игра воображения, но Лолли показалось, что в голосе Мета прозвучало разочарование. Чего же он ожидал? А вдруг он догадывается, что со мной происходит? Лолли закрыла глаза, ужаснувшись одной только мысли, что Мету известно о ее бессмысленном и безнадежном чувстве. В эту минуту она больше всего хотела провалиться сквозь выложенный плиткой пол кухни, чтобы раз и навсегда избавиться от наваждения.

– Отпусти меня, – прошептала Лолли.

Но он не отпустил. Вместо этого нежно провел пальцами вниз по ее обнаженным рукам. На запястьях его пальцы сомкнулись, подобно наручникам на руках арестанта.

– Прекрати! – сердито произнесла Лолли, поднимая на Мета глаза, и в это мгновение он резко притянул ее к себе.

У нее перехватило дыхание, но не от неожиданного рывка, а от тесного прикосновения к телу того, кто с недавних пор стал предметом ее ночных грез, – к его груди, бедрам, ногам… Ее била дрожь, и она ничего не могла с этим поделать. Особенно, когда Мет наклонился и прижался щекой к ее лицу. Бархатистое прикосновение его ресниц было очень приятно. Приблизив губы к самому уху Лолли, он прошептал:

– Почему ты так дрожишь, Лолл? И почему ты покраснела?

Лолли сгорала от желания повернуть голову и встретиться с его губами, но не посмела сделать это. Она еще не окончательно потеряла рассудок, чтобы поддаться подобному желанию! Поэтому ей осталось только тихо произнести:

– Оставь меня в покое, Мет. Я в этом не нуждаюсь. Найди себе более подходящий объект для игр.

– А если я хочу играть именно с тобой? – дразняще шепнул он, склоняясь все ниже и притрагиваясь губами к ее шее и обнаженному плечу, пока она не начала задыхаться. – Какая у тебя восхитительная кожа! И как она пахнет! Мне нравятся твои духи. Когда ты выходишь из моего кабинета, они продолжают витать в воздухе, напоминая о тебе. Временами я просыпаюсь ночью, потому что мне чудится знакомый запах и это вносит в мою душу смятение…

Сердце Лолли от волнения было готово вырваться из груди. Но она была уверена, что Мет лжет. Сколько женщин уже слышали от него подобные слова? «Нет, меня ты не обманешь», – пронеслось у нее в голове.

– Замолчи! Или я закричу на весь дом и сюда спустится твоя мать! – предупредила Лолли.

– Ах так? Ну давай! Кричи! – усмехнулся Уилкинс, ясно давая понять, что он не верит в ее способность осуществить свою угрозу.

Это подстегнуло Лолли. Она открыла было рот, чтобы завизжать, как хорошо умеют это делать все женщины, но не успела на какую-то долю секунды. Не дав ей опомниться, Мет прильнул к ее губам. С этого мгновения для Лолли все было потеряно. Снедаемая страстным желанием, она ответила на поцелуй, и он тут же обнял ее. Его ладони заскользили по спине, бедрам, обнаженным ногам, упругим ягодицам Лолли. Она судорожно потянулась рукой к голове Мета и зарылась пальцами в густые темные волосы, потом властно провела ладонью по мускулистой спине, прижимая его к себе. Тогда он спустил с плеча бретельку купальника и обнажил небольшую грудь. Медленно наклонившись, он взял в рот темно-вишневый сосок. Лолли замерла, погрузившись в непередаваемое блаженство от прикосновений влажных, теплых губ и языка…

– Мет… – простонала она.

Он поднял голову и взглянул на нее. Его глаза были полуприкрыты, из груди вырывалось прерывистое дыхание.

Лолли видела Мета словно в тумане, овладевшее ею желание будто пеленой заволокло сознание. «Неужели он сейчас испытывает то же самое?» – подумала она. Странно, но до сих пор Лолли не задумывалась над тем, какие чувства переживают в подобные мгновения мужчины – те же, что и женщины, или какие-то иные?

Мет заговорил, и его голос показался Лолли необычным:

– Не могу поверить, что я только сейчас решился поцеловать тебя по-настоящему. Я встречался с тобой каждый день, но как будто не видел. Хотя, помнится, я сразу отметил, что у тебя очень красивые ноги. Сейчас я не перестаю думать о тебе. Ты не выходишь у меня из головы! – Он помолчал. – И все это началось после злополучного дня рождения Дейви Мувера. Или на следующий день, когда я поцеловал тебя в кабинете? – Мет как будто размышлял вслух. – Да, похоже, именно тогда. Этот поцелуй изменил все. Мне так приятно было держать тебя в объятиях. Не удивляйся – я захотел узнать, какая ты в постели. Эта мысль, однажды появившись, уже не покидала меня. И день ото дня она овладевает мной все больше.

Лолли слушала Мета и чувствовала, что ее жар постепенно улетучивается.

– Я хочу тебя, Лолл, – сдавленно произнес он, словно гипнотизируя ее взглядом. Впрочем, вероятно, так оно и было. – Ты мне нужна. Сейчас! Я не могу ждать! – Мет снова быстро и крепко поцеловал Лолли. – Переоденься, и я отвезу тебя к себе домой. Здесь нас может застать моя мать.

Лолли едва удерживалась от того, чтобы не разрыдаться и не накричать на него. Но она не могла позволить себе открыть свои истинные чувства, ей приходилось скрывать свою боль. Поэтому она лишь продолжала молча смотреть на Мета, будто не понимая, о чем он говорит.

Но на самом деле Лолли уже все стало ясно: она и он воспринимали реальность по-разному. Она с ума сходила от любви к нему, а он просто хотел узнать, какова она в постели. Он сам в этом признался!

Лолли молчала так долго, что Мет не мог не обратить на это внимания.

– Лора? – обеспокоенно произнес он, но та лишь сильнее стиснула зубы.

Мет даже не удосужился поинтересоваться, желает ли она того же, что и он! О любви не было сказано ни слова! Ему нужен секс, а не нежность. В таком случае он обратился не по адресу.

– Лолли, что случилось? – спросил Мет.

Ему не терпелось отвезти ее к себе. Он взял ее за плечи и легонько встряхнул.

– Лолл, мы не должны терять время. Моя мать может спуститься в любую минуту. – Он наклонился, чтобы поцеловать ее в шею.

Но Лолли резко оттолкнула его.

– Нет! – произнесла она, чувствуя, что во рту у нее пересохло, а вся она превратилась в пепел.

Ее сердце стало похоже на погасшую звезду, после смерти которой остался лишь мрак. Лолли была настолько опустошена, что не смогла бы даже расплакаться.

– То есть как это – нет? – недоумевающе спросил Мет. Его острый ум сейчас отказался служить ему, уступив место желанию. Он не мог сосредоточиться ни на чем, кроме своих ощущений. – Уверен, ты тоже хочешь меня! Неужели ты думаешь, что я этого не чувствую?

– Ты ничего не знаешь обо мне, Мет, – горько возразила Лолли. – Тем более – чего я хочу! Ты настолько занят собой, что до моих чувств тебе нет дела.

Мет застыл, словно от удара, и, прежде чем он успел что-то сказать, Лолли продолжила:

– Я не лягу с тобой в постель, даже зная, что ты последний мужчина, оставшийся на земле. Хочу сохранить чувство собственного достоинства. Но оно будет утрачено, если мне придется переспать с человеком, которого интересует лишь то, что умеет делать в постели женщина! У тебя на уме только секс. Но я не оказываю подобных услуг!

Мет, казалось, был настолько ошеломлен, что не мог произнести ни слова. Он смотрел на Лолли, словно не веря собственным глазам, а она решила удалиться, пока не поздно.

Пройдя через весь дом, Лолли закрылась в ванной и принялась переодеваться. Дрожащие руки плохо слушались ее. Она опасалась, что Уилкинс будет поджидать ее в гостиной, но, выйдя из ванной, услыхала звук отъезжавшего автомобиля.

Почему Мет уехал? Потому что обиделся или ему необходимо найти более покладистую приятельницу, способную без проблем утолить его страсть? Может, он отправился к Аните Мейсон?

При мысли об этом в сердце Лолли словно вонзилась острая игла, но она сцепила зубы, не желая поддаваться чувству ревности. Уилкинс того не стоит!

– Лолли! – раздался в гостиной – голос миссис Уилкинс, которая спустилась из спальни в шикарном пеньюаре. – Мне показалось, что я слышала голос Мета. Он уже уехал? Что ему было нужно?

Последний вопрос миссис Уилкинс вызвал в душе Лолли бурю самых противоречивых эмоций. Все кончилось тем, что она вдруг безудержно расхохоталась странным, нервным смехом. Мать Мета вздрогнула от неожиданности, а затем с беспокойством бросилась к гостье.

– Лолли, детка, что случилось? Вы с Метом поссорились?

Понимая, что с ней творится что-то неладное, Лолли прикусила губу, чтобы остановить неожиданный для нее самой смех и предотвратить возможное появление слез.

– Простите, миссис Уилкинс, но мне пора домой, – с трудом произнесла она. Меньше всего ей хотелось откровенничать с матерью человека, которого она любила. – Мне очень понравилось у вас и… спасибо за все. Я только соберу свои вещи и сразу уеду.

Миссис Уилкинс хотела о чем-то спросить, но Лолли быстро прошла мимо нее в кухню, а затем через внутренний дворик в сад. Через несколько минут она вернулась, неся свои рисунки. Миссис Уилкинс проводила ее к выходу. Лолли еще раз поблагодарила ее за гостеприимство и направилась к машине. Все казалось Лолли нереальным, включая и ее саму.

Она села за руль, фальшиво улыбнулась миссис Уилкинс, продолжавшей стоять в двери дома, а затем быстро поехала прочь, точь-в-точь как перед этим сделал Мет.

Расплакалась она уже дома, оставшись в одиночестве.

Воскресенье Лолли провела в раздумьях о том, как ей продолжать работать с Метом и какой можно найти выход из возникшей ситуации. Было ясно, что Мет никогда не полюбит ее, но примириться с этой мыслью она не могла. Для этого требовалось время.

Лолли страдала душой и телом. Временами казалось, что ее сердце не выдержит этой боли и разорвется на части, а к этому примешивались еще общая слабость и ощущение тумана в голове. При мысли о том, что завтра ей предстоит встретиться в офисе с Метом, Лолли бросало в дрожь.

Так ничего и не придумав, она легла в постель, намереваясь утром отправиться на работу, а там – будь, что будет! Но судьбе было угодно распорядиться иначе…

В понедельник Лолли проснулась с болью во всем теле, дышать было трудно, температура поднялась. «Неужели это грипп?» – гадала она, рассматривая пылающее лицо в зеркале ванной. Нечего было и думать отправляться на работу в таком состоянии. Да и нельзя подвергать коллег опасности заразиться.

Лолли позвонила в телецентр девушке, дежурившей в холле, и попросила передать мистеру Уилкинсу, что заболела и не придет на работу. Она снова легла в постель. Но уснуть не смогла. Было такое ощущение, что с каждой минутой ей становится хуже. Наконец, примерно через полтора часа, она позвонила своему врачу.

Тот приехал очень быстро и первым делом сунул Лолли в рот термометр. Затем он проверил у нее пульс и попросил поднять рубашку. Лолли повиновалась, смущенно отведя глаза, но врач спокойно выслушал ее фонендоскопом, совершенно не обращая внимания на обнаженную грудь. По окончании осмотра Лолли снова опустилась на подушку, натянув одеяло до самого подбородка, потому что ее знобило. Видимо, не обнаружив ничего опасного, врач перешел к столу, чтобы выписать рецепт.

– Доктор, это не грипп? – озабоченно спросила она.

– Успокойтесь, моя дорогая, это всего лишь простуда. Правда, довольно сильная. Где это вас летом угораздило? – спросил врач, смешно шевеля усами. Он разговаривал с Лолли, как с ребенком.

Она на секунду задумалась, а потом вспомнила, как в субботу, уезжая от миссис Уилкинс, села разгоряченная в автомобиль и всю дорогу домой ее обвевал приятный прохладный ветерок. Но тогда она была в таком состоянии, что не думала о возможной простуде.

– Кажется, я знаю, где простудилась, – грустно произнесла Лолли. – Меня продуло на трассе, которая идет вдоль побережья.

Пожилой доктор сокрушенно покачал головой, выписал рецепт и назначил принимать лекарство три раза в день.

– И больше питья, дорогая моя, – посоветовал он. – Если вам станет хуже, немедленно звоните мне. Кстати, кто будет заботиться о вас, пока болезнь не пройдет? Я могу прислать медсестру.

– Благодарю вас, не стоит, – поспешно сказала Лолли, не желая, чтобы рядом с ней находился чужой человек. – За мной присмотрит мать.

– Отлично! Так вам будет удобнее, – понимающе улыбнулся врач. После этого он взглянул на часы. – К сожалению, мне пора бежать. Когда почувствуете себя лучше, загляните ко мне, и мы проверим, можно ли будет дернуться к работе.

– Как вы думаете, сколько времени продлится болезнь?

– С неделю. В крайнем случае – дней десять, – ответил доктор. – Воспринимайте это как небольшой отпуск – и вы непременно вскоре почувствуете себя лучше. – Захлопнув кожаный саквояж, он попрощался и ушел.

Кажется, мои молитвы услышаны, с облегчением вздохнула Лолли, налила чашку чая с лимоном и вернулась в постель. Она позвонила родителям, но к телефону никто не подошел. Вероятно, отправились за покупками, решила Лолли. И все же необходимо было как-то сообщить им о своей болезни. Поразмыслив, она позвонила соседям родителей. Трубку взял сын соседей. Лолли продиктовала ему текст записки и попросила оставить ее в дверях дома родителей.

– Не беспокойтесь! – заверил ее мальчик. – Я сейчас съезжу туда на велосипеде.

Лолли поблагодарила его, повесила трубку и откинулась на подушку. Постепенно, незаметно для самой себя, она погрузилась в дрему…

Ее разбудил настойчивый звонок в дверь. Лолли с минуту лежала, намереваясь проигнорировать его, но потом сообразила, что это, должно быть, приехала мать. Прошло уже довольно много времени, и родители могли обнаружить записку.

Набросив халат, Лолли наскоро причесалась и направилась к входной двери. Ей не хотелось, чтобы у матери создалось впечатление, будто ее дочь тяжело больна. Еще в детстве, стоило Лолли чихнуть, как мать впадала в панику.

Она отперла дверь, но, увидев, кто стоит на пороге, попыталась тут же захлопнуть ее. Однако Уилкинс – а это был именно он – уже вошел.

– Не глупи, Лора! Мне нужно поговорить с тобой, только и всего. Разве мы не можем побеседовать как взрослые люди?

– Уходи! Я сейчас очень плохо себя чувствую. Почему ты не можешь оставить меня в покое?! – крикнула Лолли, но было уже поздно – Мет вошел в дом и закрывал за собой дверь.

– Твоя болезнь пришлась очень кстати. Даже подозрительно! – заметил он. – В субботу ты была вполне здорова, а в понедельник вдруг слегла! Не меня ли ты собралась наказать таким способом? И не говори, что это простое совпадение, – я все равно не поверю!

– Если ты явился сюда, чтобы устроить скандал… – начала Лолли.

– Наоборот, чтобы установить перемирие. Я не хочу с тобой ссориться, – перебил ее Мет. – У меня еще никогда не было такого хорошего помощника. Вообще, я жалею, что сделал тебе в субботу то нескромное предложение. Меньше всего мне хотелось бы разрушить наши добрые рабочие отношения.

Лолли вспыхнула. Значит, Мет ценит ее только как хорошего сотрудника, и все?

– Может, все-таки уйдешь? – резко произнесла она.

Ее знобило, голова кружилась. Сейчас она была не в том состоянии, чтобы выбирать дипломатические выражения.

Совершенно не заботясь о том, что о ней подумает Уилкинс, Лолли повернулась и медленно поплелась в спальню. Там она сняла халат, уронив его на пол, и легла в постель. Натянув на себя одеяло, устало закрыла глаза и вздохнула.

Через несколько минут она ощутила, как Мет положил ей на лоб ладонь. Лолли застыла, и к бьющему ее ознобу присоединился трепет совсем иного свойства.

– Да у тебя и впрямь высокая температура! – воскликнул Уилкинс. – Значит, ты действительно болеешь? Что с тобой приключилось? – обеспокоенно спросил он.

– Меня продуло в «бьюике», – вяло пояснила Лолли.

Горло у нее побаливало, и голос прозвучал хрипло.

– Выходит, это обычная простуда? – с облегчением произнес Мет.

– Да, – подтвердила Лолли, отворачиваясь от него. Она не хотела, чтобы он прикасался к ней.

Мет убрал руку, и в спальне наступила тишина. Лолли надеялась, что сейчас она услышит звук удаляющихся шагов и захлопнувшейся двери, но вместо этого он присел на край кровати. Лолли почувствовала, как его пальцы нежно погладили ее по лицу и по чуть приоткрытым губам. Это легкое движение вызвало в ее теле жаркую волну.

– Ты принимала какое-нибудь лекарство? – спросил Мет.

Лолли открыла глаза, но головы не повернула, зная, что он наблюдает за ней.