Текст книги "Книга Тайн. Наука медитации. Части 1-4"

Глава 14. Перенаправление энергии

Первый вопрос:

Если просветление и самадхи означают космическое сознание, всеобъемлющее сознание, целое сознание, представляется очень странным называть это состояние космического сознания «центрированием» – ведь слово «центрирование» подразумевает концентрацию в одной точке. Почему космическое сознание или самадхи называется центрированием?

Центрирование – это путь к цели, а не цель. Центрирование – метод, а не результат. Самадхи не называется центрированием, центрирование – это техника достижения самадхи. Конечно, кажется, что одно противоречит другому, потому что, когда человек достигает реализации, становится просветленным, никакого центра не остается.

Яков Бёме сказал, что, когда кто-то приходит к божественному, возможны два описания: теперь центр везде, или центра нет нигде; смысл один и тот же. Поэтому слово «центрирование» кажется противоречивым, но средство не есть цель, и метод не есть результат. А метод может быть противоречивым. И мы должны это понимать, потому что эти сто двенадцать методов – методы центрирования.

Но как только ты становишься центрированным, происходит взрыв. Центрирование необходимо лишь для того, чтобы полностью собрать себя в одной точке. Как только ты собран в одной точке, кристаллизован в одной точке, эта точка автоматически взрывается. Тогда центра нет – или центр везде. Так что центрирование – лишь средство для этого взрыва.

Почему методом служит центрирование? Когда вы не центрированы, ваша энергия рассредоточена, не сконцентрирована и взорваться не может. Она рассеяна, она не может взорваться. Взрыв требует большой энергии. Взрыв происходит, когда вы собраны в одной точке – не рассеяны. Вы становитесь атомарным, по сути, вы превращаетесь в атом, в духовный атом. Только когда вы центрированы настолько, чтобы стать атомом, вы можете взорваться. Тогда происходит атомный взрыв.

Об этом взрыве не говорят, потому что говорить о нем невозможно; дается только метод. О результате не говорят. О нем нельзя рассказать. Если использовать метод, результат последует, но его нельзя описать.

Поэтому запомните: обычно религия не говорит о самом опыте, она говорит только о методе; она показывает как, но не что. Что остается вам. Сделайте как – и к вам придет что. И нет способа его передать. Его можно познать, но невозможно описать. Перед этим безграничным опытом человеческий язык бессилен. Никакими словами нельзя выразить эту бесконечность. Поэтому дается только метод.

Известно, что Будда сорок лет постоянно повторял: «Никогда не спрашивайте меня об истине, о божественном, о нирване, об освобождении. Не спрашивайте меня ни о чем подобном. Спрашивайте только о том, как достичь. Я могу указать вам путь, но не могу дать опыт – даже на словах». Опыт – это нечто личное, метод же безличен. Метод научен, объективен, безличен, а опыт поэтичен – он всегда личный.

Что я имею в виду, когда делаю такое различие? Метод действует по научным законам. Если его применять, результатом будет центрирование. Если правильно применять метод, непременно произойдет центрирование. Если же центрирования не случилось, можете быть уверены, что вы что-то упустили. Что-то вы сделали не так; в чем-то не последовали методу. Метод научен, центрирование научно, но когда происходит взрыв – в силу вступает поэзия.

Под поэзией я подразумеваю, что каждый из вас будет переживать опыт по-своему. Тут нет никаких общих правил. И каждый будет описывать его по-своему. Будда говорит одно, Махавира говорит другое, Кришна говорит третье; Мухаммед, Иисус, Моисей, Лао-цзы, все они расходятся – не в методах, но в способах выражения своего опыта. Соглашаются они только в одном: что никакие слова не передают того, что они пережили. Только в этом они согласны.

Но все же они пытаются. Все же они пытаются передать хотя бы что-нибудь, дать хотя бы намек. Это кажется невозможным, но если ваше сердце достаточно открыто и восприимчиво, что-то до вас может дойти. Но с вашей стороны потребуется глубокая восприимчивость, любовь, почтение… Так что, в действительности, если и можно что-то передать, то это зависит не от передающего, а от вас. Если вы способны воспринимать с глубокой любовью и почтением, что-то вас достигнет. Но если вы критичны, вы ничего не получите. Прежде всего, такие вещи трудно передать словами. А если их даже передают, вы настроены критично – и тогда передать ничего невозможно; передачи не происходит.

Возможность передачи очень хрупка. Вот почему во всех этих ста двенадцати техниках ничего не говорится до конца – только намеки. Шива постоянно говорит: «Сделай то, и тогда постигни», – и умолкает. «Сделай это, и тогда – благословение», и опять умолкает.

«Благословение, постижение, взрыв» – за всем этим стоит личное переживание, личный опыт. Лучше не пытаться передать то, что непередаваемо, – если попытаться передать непередаваемое, может возникнуть неверное понимание. Поэтому Шива молчит. Он говорит только о методах, о техниках, о том, что и как нужно делать.

Но центрирование не цель, это только путь. Но почему центрирование приводит к взрыву, почему в результате центрирования происходит взрыв? Потому что, если в одной точке сосредоточена большая энергия, эта точка взорвется. Точка столь мала, а энергия столь велика, что точка не может ее вместить – и происходит взрыв.

Эта лампа рассчитана на определенное количество электричества. Если электричества станет больше, лампа взорвется. В этом и состоит смысл центрирования: чем в большей степени вы центрированы, тем больше энергии собирается в вашем центре. И в тот момент, когда энергии станет слишком много, центр просто не сможет ее вмещать. Он взорвется.

Так что все это научно обоснованно, это просто научный закон. И если центр не взрывается, это значит, что вы еще не центрированы. Как только происходит центрирование, немедленно следует взрыв. Временно́го промежутка нет. Таким образом, если вы не чувствуете взрыва, это значит, что вы еще не пришли в фокус. У вас еще нет единого центра, у вас много центров; вы еще разделены; ваша энергия рассеяна; ваша энергия все еще направлена наружу.

Если энергия выходит наружу, вы просто выбрасываете ее, рассеиваете. В конце концов, вы потеряете все силы. По сути дела, когда приходит смерть, вы уже мертвы; остается только мертвая оболочка. Вы все время выбрасываете энергию наружу – поэтому, сколько бы у вас ни было энергии, через какое-то время вы ее израсходуете. Выходящая наружу энергия означает смерть. Вы умираете каждый момент; ваша энергия исчерпывается; вы выбрасываете энергию, рассеиваете ее.

Говорят, что даже солнце, огромный резервуар энергии, которое существует миллионы и миллионы лет, постоянно истощается. И через четыре миллиарда лет оно умрет. Солнце умрет просто потому, что у него не останется больше энергии, которую оно могло бы излучать. Оно умирает с каждым днем, потому что его лучи несут энергию к границам вселенной – если у нее есть какие-либо границы. Энергия уходит наружу.

Только человек способен преобразовывать и перенаправлять энергию. Для всего остального смерть – естественное явление; все умирает. Познать бессмертное, вечное способен только человек.

Таким образом, все можно свести к одному закону. Если энергия течет наружу, результатом будет смерть, и вы никогда не узнаете, что такое жизнь. Вам будет известно только постепенное умирание. Вы так и не сможете испытать всей интенсивности жизни. Если энергия выходит наружу, смерть последует автоматически – что бы вы ни делали. Если же вы сможете изменить направление энергии – чтобы она текла не наружу, а внутрь, – тогда случится превращение, преобразование.

Тогда эта входящая энергия соберется в одной точке внутри вас. Эта точка у пупка – потому что, на самом деле, вы рождаетесь как «пупок». Через пупок вы соединены с матерью. Через пупок в вас вливается жизненная энергия матери. Когда пуповину перерезают, вы отделяетесь от матери, становитесь индивидуальностью. До тех же пор вы не были индивидуальностью – вы были лишь частью матери.

Так что настоящее рождение происходит, когда перерезают пуповину. Тогда ребенок приобретает собственную жизнь, обретает собственный центр. И этот центр не может быть нигде, кроме как в пупке, потому что именно через пупок к ребенку поступала энергия. Пупок был связующим каналом. И даже сейчас, сознаете вы это или нет, пупок остается вашим центром.

Когда энергия начинает течь внутрь – если вы перенаправили ее внутрь, – она попадает в пупок. Приток энергии продолжается, и она собирается у пупка. Когда ее становится так много, что пупок уже не может ее вмещать – центр больше не может ее вмещать, – тогда центр взрывается. С этим взрывом вы снова перестаете быть индивидуальностью. Вы не были индивидуальностью, когда были соединены с матерью, и теперь вы снова перестаете быть индивидуальностью.

Случилось новое рождение. Вы стали едины с космосом. Теперь у вас нет никакого центра; вы не можете сказать «Я». Эго больше нет. Будда, Кришна продолжают говорить, используя слово «Я». Но это просто формальность. У них нет эго. Их нет.

Когда умирал Будда… В тот день, когда он должен был умереть, собралось много людей – ученики, саньясины, – все они были печальны; все плакали. И Будда спросил: «Почему вы плачете?»

Кто-то ответил: «Потому что тебя скоро не станет».

Будда засмеялся и сказал: «Но меня уже сорок лет как не стало. Я умер в тот день, когда стал просветленным. Моего центра нет уже сорок лет. Поэтому не плачьте, не будьте печальны. Сейчас никто не умирает. Меня нет! Но слово „Я“ все же приходится использовать, даже для того, чтобы сказать, что я больше не существую».

Обращение энергии внутрь – вот все, в чем состоит религия, что подразумевает под собой религиозный поиск. Как перенаправить энергию, как развернуть ее, обратить вспять? При помощи этих методов. Так что имейте в виду: центрирование – это не самадхи, не сам опыт. Центрирование – это дверь, ведущая в опыт, а там, где опыт, уже нет центрирования. Так что центрирование – только вход.

Сейчас вы не центрированы. По сути дела, вы «многоцентричны», у вас много центров. Вот почему я говорю, что сейчас вы не центрированы. Когда вы центрированы, есть только один центр. Тогда энергия, которая текла к разным центрам, оттягивается назад – возвращается домой. Тогда вы полностью в своем центре, и тогда… взрыв. И снова центра нет, но теперь вы уже не «многоцентричны». Теперь центра вообще нет. Вы стали едины с космосом. Теперь вы равнозначны существованию.

Представьте, к примеру, айсберг в море. У айсберга есть собственный центр. Он обладает отдельной индивидуальностью, он отделен от океана. По сути, он не отделен, потому что айсберг – это не что иное, как вода при определенной температуре. Вода океана и айсберг не различаются по своей природе: по природе они одно и то же. Различие только в температуре. Потом выходит солнце, воздух прогревается, и айсберг начинает таять. И вот, айсберга больше нет, он растаял. Вы не найдете его на прежнем месте, потому что теперь у него нет индивидуальности, нет центра. Он стал одним целым с океаном.

Между вами и Буддой, между Иисусом и теми, кто его распял, между Кришной и Арджуной нет никакой сущностной, природной разницы. Арджуна как айсберг, Кришна как океан. Они не отличаются друга от друга по своей природе. Они оба – одно и то же, но у Арджуны есть форма, имя – отдельное, индивидуальное существование. Он чувствует: «Я есть».

Благодаря этим методам центрирования температура изменится, и айсберг растает, и тогда никакого различия уже не будет. Ощущать себя океаном означает самадхи, а быть айсбергом означает ум. И ощущать себя океаном – это значит быть не-умом.

Центрирование – только вход, точка превращения, за которой айсберга больше нет. До этого момента океана не было, был только айсберг. После него нет айсберга, а есть только океан. И это океаническое чувство – самадхи: когда чувствуешь свое единство с целым.

Но я не говорю, что нужно думать о единстве с целым. Вы можете думать, однако думанье происходит до центрирования, это не реализация, не осуществление. Вы не знаете – вы только слышали, читали. Вам хочется, чтобы когда-то это случилось и с вами, но вы еще не достигли. До центрирования вы можете думать сколько угодно, но это бесполезно. А после центрирования думающего больше нет. Вы знаете! Это случилось! Вас больше нет, есть только океан. Центрирование – это метод. Самадхи – цель.

О том, что случается в самадхи, ничего не говорится, потому что ничего сказать нельзя. А Шива очень научен. Его не интересуют разговоры. Он говорит с телеграфической краткостью, без единого лишнего слова. Он только намекает: «испытай», «случится», «благословение». А иногда он даже просто говорит «тогда» – и все. Он говорит: «Будь между вдохом и выдохом, и тогда», и замолкает. Иногда он просто говорит: «Будь в середине, ровно посередине между двумя крайностями, и – то».

Он дает указания: «То, тогда, испытай, случится, благословение, взрыв». Но затем умолкает. Почему? Нам хотелось бы, чтобы он сказал больше.

Причины две. Первая: то нельзя объяснить. Почему нельзя объяснить? Некоторые мыслители – например, современные позитивисты, школа языкового анализа и ряд других школ в Европе, – утверждают, что если нечто можно пережить, то это можно и объяснить. И они приводят свои доводы. Они говорят: если вы смогли испытать опыт, почему вы не можете о нем рассказать? В конце концов, что такое опыт? Вы поняли нечто, почему же вы не можете сделать это понятным для других? И они считают, что всякий опыт может быть описан. А если вы не можете его описать, это просто показывает, что никакого опыта не было. Значит, у вас в голове сплошной туман и неразбериха, и вы сами толком ничего не понимаете. И коль скоро вы не умеете даже выразить опыт, едва ли вы способны его испытать.

Исходя из этого умопостроения, они объявляют, что вся религия только наводит тень на плетень. Почему вы не можете выразить опыт, если говорите, что испытали его? Их взгляды многим нравятся, но их доводы несостоятельны. Даже самый обычный опыт, самые простые переживания нельзя объяснить и выразить – не говоря уже о религиозном опыте.

У меня болит голова; если у вас никогда не болела голова, если у вас нет опыта головной боли, я не смогу вам объяснить, что такое головная боль. Это не значит, что я сам не понимаю, что говорю; это не значит, что я только рассуждаю теоретически, но не испытываю настоящего опыта. Головная боль есть. Я испытываю ее в полной мере, во всей ее мучительности. Но если вы сами не испытывали головной боли, вам невозможно ее объяснить, невозможно выразить и описать ее словами. Если же у вас тоже болела голова, тогда, конечно, все просто: я смогу это выразить.

Трудность Будды в том, что ему приходится говорить с не-буддами – не с небуддистами, потому что небуддисты тоже могут быть буддами. Иисус не буддист, но он будда. Поскольку Будда должен обращаться к тем, кто не испытал опыта, есть некоторые трудности. Вы не знаете, что такое головная боль. Многие люди никогда не испытывали головной боли. Они только слышали слово, но для них оно ничего не значит.

Вы можете говорить со слепым о свете, но вы ничего не сможете до него донести. Он слышит слово «свет», слышит ваши объяснения. Он может досконально разобраться в теории света, и все же слово «свет» ничего ему не скажет. И пока он не переживет опыта, передать ему что-то невозможно. Так что учтите: общение, передача возможны только между людьми, которые испытали один и тот же опыт.

В обычной жизни мы способны общаться, потому что имеем сходный опыт. Но даже и здесь, если вдаваться в детали, можно столкнуться с трудностями. Я говорю, что небо синее, и вы тоже говорите, что небо синее, но откуда мы можем знать, что мой опыт синего и ваш опыт синего идентичны? Узнать никак нельзя.

Может быть, я вижу один оттенок синего, а вы видите другой оттенок, – но то, что я вижу, что я переживаю внутри, мой внутренний опыт нельзя передать вам. Я могу просто сказать, что небо «синее». Вы также говорите, что небо «синее», но синий цвет имеет тысячи оттенков – и не только оттенков: слово «синий» имеет тысячи значений. В контексте моего ума «синий» может значить одно. Для вас «синий» может значить что-то другое, потому что смысл слова «синий» не в слове «синий». Смысл всегда в контексте ума. Так что, даже если есть общий опыт, передать его трудно.

А бывает и такой опыт, который лежит за пределами всего. Кто-то, например, влюблен. Он что-то переживает. Вся его жизнь поставлена на карту, но он не может объяснить, что с ним случилось, что с ним происходит. Он может плакать, может петь, танцевать – это признаки того, что с ним что-то происходит. Но что происходит внутри него? Если с кем-то случается любовь, что с ним происходит? А любовь случается не так редко. Так или иначе, но она случается с каждым. Но мы все равно не можем выразить, что происходит у нас внутри.

Есть люди, которые смотрят на любовь как на горячку, на своего рода болезнь. Руссо говорит, что молодость – не вершина человеческой жизни, потому что молодость подвержена болезни, называемой любовь. Пока человек не доживет до такого возраста, когда любовь потеряет для него всякий смысл, в его уме не будет четкости и ясности. Так что мудрость возможна только в очень, очень глубокой старости. Любовь мешает вашей мудрости – таково мнение Руссо.

Есть и другие люди, которые, может быть, считают по-другому. Но те, кто действительно мудр, замолкают и не говорят о любви. Они не говорят ничего – потому что это чувство так бесконечно, так глубоко, что язык неминуемо подведет их. И если они попытаются его выразить, останется чувство вины, потому что полностью выразить чувство бесконечного невозможно. Поэтому они молчат: чем глубже опыт, тем меньше возможность его выразить.

Будда никогда не говорил о Боге не потому, что Бога нет. А все те, кто много и красноречиво говорит о Боге, на самом деле лишь показывают, что не испытали опыта. Будда молчал. Когда он приходил в какой-нибудь город, он всегда объявлял: «Пожалуйста, не спрашивайте меня о Боге. Можете спрашивать о чем угодно, но только не о Боге».

Пандиты, знатоки, книжники, у которых не было опыта, а были только знания, стали говорить о Будде, распускать слухи: «Он молчит, потому что не знает. Если он знает, то почему не говорит?» А Будда только смеялся. Его смех могли понять лишь очень немногие.

Если нельзя описать любовь, как можно описать Бога? Всякая попытка описания только принесет вред – это одна причина. Вот почему Шива ничего не говорит о самом опыте. Он доходит до той черты, откуда можно указать пальцем – «тогда», «то», «испытай», – и тут же умолкает.

Вторая причина следующая: даже если в какой-то степени это и можно выразить, хотя бы частично… Даже если выразить по-настоящему нельзя, все-таки можно найти какие-то параллели, которые могли бы помочь. Но даже их Шива не дает, и тому есть причина. Дело в том, что наш ум слишком жаден, и если ему что-нибудь сказать об опыте, он непременно уцепится за это. Тогда ум забудет о методе и будет помнить только об опыте, потому что метод требует труда – долгого труда, иногда изнурительного, иногда опасного. Необходимы долгие, неотступные усилия.

И мы забываем о методе. Мы помним результат и начинаем играть с ним в воображении, мечтать о нем, желать его. Человек очень легко может себя обмануть. Он может вообразить, что результат уже достигнут.

Несколько дней назад здесь был один человек. Он саньясин – пожилой человек, очень пожилой. Он принял саньясу тридцать лет назад, сейчас ему под семьдесят. Он пришел ко мне и сказал:

– Я хочу кое в чем разобраться, кое-что узнать.

– Что ты хочешь узнать? – спросил я.

Вдруг он переменился. Он сказал:

– Нет-нет, ничего – я просто пришел увидеть тебя, потому что все, что можно было узнать, я уже узнал.

Тридцать лет он воображал и желал – желал блаженства, опыта божественного, – и теперь, в этом преклонном возрасте, он стал слабым, приближается смерть. Теперь он создает галлюцинации, пытается вообразить, убедить себя, что испытал опыт. Я сказал ему:

– Если ты испытал опыт, тогда молчи. Просто побудь со мной эти несколько минут, потому что тогда говорить незачем.

Он забеспокоился. Он сказал:

– Ладно! Допустим, я не испытал опыта. Скажи мне что-нибудь.

– Я не признаю никаких допущений, – сказал я. – Ты или знаешь, или не знаешь. Проясни это для себя. Если ты знаешь, тогда молчи. Побудь здесь несколько минут и потом уходи. А если не знаешь, то так и скажи мне.

Он растерялся. Он пришел спросить о каких-то методах. В конце концов, он сказал:

– На самом деле я не испытал опыта, но я так долго повторял ахам брахмасми – я брахман, – что иногда забываю, что только думал об этом. Я твердил это день и ночь, тридцать лет подряд, и иногда забываю, что на самом деле не познал этого, а только повторяю чужие слова.

Трудно всегда помнить, где знание, а где опыт. Они смешиваются, они спутываются и переплетаются друг с другом. И очень легко может показаться, что ваше знание стало опытом. Человеческий ум так обманчив, так коварен, что это возможно. Вот другая причина того, что Шива молчит об опыте. Он ничего не говорит об опыте. Он продолжает говорить о методах, но всегда молчит о результате. Он не хочет, чтобы вы обманывались.

Вот одна из причин, по которой эта книга, одна из величайших книг, остается совершенно неизвестной. «Вигьяна Бхайрава Тантра» является одной из важнейших книг мира. Никакая Библия, никакие Веды, никакая Гита не имеют такого значения, но она остается совершенно не известной. Почему? Она содержит только простые методы, не давая вашей жадности никакой возможности уцепиться за результат.

Ум любит цепляться за результат. Его не интересует метод, его интересует конечный результат. И если вы сможете обойти метод и достигнуть результата, ум очень обрадуется.

Кто-то спросил меня: «Зачем столько методов? Кабир сказал: „Сахадж самадхи бхали – будь естественным“. Естественного экстаза достаточно, никаких методов не нужно».

Я ему ответил: «Если ты достиг сахадж самадхи, естественного экстаза, тогда, конечно, все методы бесполезны, в них нет необходимости. Зачем же ты пришел сюда?»

«Я еще не достиг, – сказал он, – но мне кажется, что сахадж лучше».

«Но почему ты думаешь, что сахадж лучше?» – спросил я. Никаких методов не предлагается, поэтому ум доволен: ведь ничего не надо делать, вы можете получить все и без всяких усилий!

Именно поэтому на Западе вошел в моду дзен – дзен говорит: «Достигни без усилия, усилия не нужно». Это правильно: усилия не нужно. Но учтите, для того чтобы достичь этой точки не-усилия, потребуются очень и очень долгие усилия. Чтобы достичь той точки, где не нужно усилия – точки неусилия, неделания, – нужны будут долгие усилия. Своей популярностью на Западе дзен обязан этому поверхностному представлению, что в дзен не нужно усилий. «Если никаких усилий не нужно, – говорит ум, – очень хорошо: можно заниматься дзен, ничего не делая». Но это неверно.

Судзуки, человек, познакомивший Запад с дзен, сослужил одновременно и хорошую, и дурную службу. И вред от сделанного им будет долговечнее пользы. Он был очень подлинным человеком, одним из самых подлинных людей этого века, всю свою жизнь он старался донести до Запада учение дзен. И он один, собственными усилиями, сделал это учение известным. Теперь оно вошло в моду, повсюду на Западе у дзен появились сторонники. Сейчас нет ничего популярнее дзен.

Но суть упущена. Популярность дзен вызвана только тем, что, согласно этому учению, никакие методы не нужны, никакие усилия не нужны. Ничего не надо делать: дзен расцветает спонтанно.

Это верно – но вы не спонтанны, поэтому в вас дзен никогда не расцветет. Быть спонтанным… Это кажется абсурдным и противоречивым, но чтобы быть спонтанным, вам придется применить много методов – чтобы очиститься, чтобы стать невинными, – только тогда вы будете спонтанными. В нынешнем состоянии вы ни в чем не можете быть спонтанными.

«Вигьяну Бхайраву Тантру» перевел на английский язык Пол Репс. Он написал прекрасную книгу, «Плоть и кость дзен», и в качестве приложения включил «Вигьяну Бхайраву Тантру». Вся его книга посвящена дзен; и эту книгу, все сто двенадцать методов, он поместил в приложение, охарактеризовав как «до-дзенское писание». Многим последователям дзен это не понравилось, они сказали: «Дзен утверждает, что никаких усилий не нужно, а в этой книге только и говорится, что об усилиях. Эта книга состоит из одних методов, а в дзен считается, что методов не нужно, усилий не нужно. Так что это писание антидзенское, а не до-дзенское». На первый взгляд они правы, но если посмотреть глубже, они неправы: чтобы достичь спонтанности, стать спонтанным, нужно пройти долгий путь.

Успенский, один из учеников Гурджиева, когда кто-то приходил к нему и спрашивал о пути, отвечал: «Мы ничего не знаем о пути. Мы показываем только некоторые тропинки, которые ведут к пути. Путь нам неизвестен». Не думайте, что вы уже на пути. Даже от пути вы еще далеки. От того места, где вы сейчас находитесь, от этой точки даже до пути еще далеко. Так что сначала вы должны достичь самого пути. Успенский был очень скромным человеком, а очень трудно быть одновременно и скромным, и религиозным человеком – очень, очень трудно, потому что, как только вы начинаете чувствовать, что знаете, вы теряете голову. Успенский всегда говорил: «Мы ничего не знаем о пути. Он очень далеко, и пока о нем рано говорить». Где бы вы ни были, найдите сначала недостающее звено, выстройте мост, проложите тропинку, которая приведет вас к пути.

Спонтанность – сахадж-йога – очень далека от вас. В том состоянии, в котором вы сейчас живете, вы целиком и полностью искусственны, культивированы, ненатуральны. В вас нет ничего спонтанного – я подчеркиваю: ничего спонтанного. Если в вашей жизни нет ничего спонтанного, как вы можете быть спонтанны в религии? Если ничто не спонтанно, даже любовь не спонтанна – даже любовь является сделкой, даже любовь является расчетом, даже любовь является усилием, – тогда ничто не может быть спонтанным. И тогда спонтанно взорваться и стать космосом совершенно невозможно.

В вашей нынешней ситуации, в вашем нынешнем состоянии это недостижимо. Сначала вы должны отбросить всю свою искусственность, все свои ложные доктрины, все свои устои и привычки, все свои предрассудки. Только тогда станет возможным спонтанное событие. Эти методы помогут вам подойти к той точке, в которой ничего не нужно будет делать, – достаточно будет вашего существа. Но ум может схитрить. Ум легко обманывает, если обман приносит ему утешение.

Шива никогда не говорит ни о каких результатах, только о методах. Имейте это в виду. Делайте что-нибудь, чтобы подойти к тому моменту, когда ничего не будет нужно, когда ваше внутреннее существо просто растворится в космосе. Но этого еще нужно достичь. Популярность дзен обусловлена ложными причинами – и то же самое относится к Кришнамурти, потому что он говорит, что не нужно никакой йоги, не нужно никаких методов. По большому счету, он имеет в виду, что в медитации не существует методов. И он прав.

Он прав, но Шива говорит об этих ста двенадцати методах медитации, и Шива тоже прав. Но что касается вас, то Шива прав в большей степени. И если вам придется выбирать между Кришнамурти и Шивой, выберите Шиву. Кришнамурти для вас бесполезен. Можно даже сказать – только ради вашей пользы можно сказать, что Кришнамурти абсолютно не прав. Учтите, я говорю это только для вашей пользы. Для вас он просто вреден. И это я тоже говорю для вашей пользы, потому что, если вы увлечетесь его доводами, вы не придете к самадхи. Вы придете только к заключению, что методы не нужны. И это опасно. Вам методы нужны!

Наступает момент, когда методы не нужны, но для вас этот момент еще не наступил. А прежде этого момента знать что-либо наперед опасно. Вот почему Шива молчит. Он ничего не говорит о будущем, о том, что должно случиться. Он говорит непосредственно о вас: кто вы, и что вам надо делать. Кришнамурти же изъясняется в таких категориях, которых вы не можете понять.

Ему не откажешь в логике. Логически все правильно, его логика великолепна. Будет очень хорошо, если вы примете во внимание логику Кришнамурти. Он говорит: если вы практикуете какой-то метод, кто практикует этот метод? Практикует ум. А как может метод, практикуемый умом, растворить ум? Скорее наоборот: ум только усилится; метод только усилит ум. Это станет обусловленностью, это ложный путь.

Итак, медитация случается спонтанно, вы ничего не можете сделать, чтобы ее вызвать. Как можно вызвать любовь? Существуют ли какие-нибудь методы любви? Если практиковать методы, ваша любовь будет фальшивой. Она случается сама, ее нельзя практиковать. А если даже любовь нельзя практиковать, как можно практиковать молитву? Как можно практиковать медитацию?

Логика правильна, совершенно правильна и хороша – но не для вас; потому что, если вы будете слушать эту логику, со временем эта логика вас обусловит. Люди, которые сорок лет слушали Кришнамурти, – самые обусловленные из всех, кого мне доводилось видеть. Они говорят, что методов не существует, но сами так ни к чему и не пришли.

Я говорю: «Вы поняли, что методов не существует, и не практикуете никаких методов, но расцвела ли в вас спонтанность?» Они отвечают: «Нет!»

А если я говорю им: «Тогда практикуйте какой-нибудь метод», – тут же вмешивается их обусловленность, и они говорят: «Методов не существует».

Они не практиковали никаких методов, и самадхи не случилось. Но если им говоришь: «Тогда попробуйте какой-нибудь метод», – они отвечают, что «методов не существует». Так что они стоят перед дилеммой. Они не продвинулись ни на йоту, и причина в том, что им рассказали что-то такое, что они не готовы воспринять.

Это все равно, что объяснять маленькому ребенку секс. Сколько бы вы ни объясняли, то, что вы говорите, пока еще не имеет для него смысла. Это даже опасно, потому что вы обусловливаете его ум. Секс не входит в число его потребностей, он ему не нужен. Он не понимает, что такое секс, потому что его гормональная система еще не готова, его тело пока не сексуально. Его биологическая энергия еще не пришла в сексуальный центр, а вы пытаетесь ему что-то говорить. Вы думаете, ему можно объяснить что угодно только потому, что у него есть уши? Вы думаете, что если он кивает головой, вам удалось ему что-то объяснить?